Текст книги "Прикамская попытка. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 70 страниц)

  Мы с Иваном все вечера проводили в первом беловодском институте, в небольшой группе толковых парней и девушек, уже имевших начальное образование и опыт работы в наших мастерских. Этот институт, пользуясь закрытостью острова, мы решили делать по программам двадцатого века, обучать специалистов под себя, для прогрессорского скачка в технике. Поручить их обучение было некому, только мы могли вырастить себе будущих сталеваров и радиоэлектроников, механиков и гидравликов, химиков и артиллеристов, достаточно высокой квалификации. Эти семь месяцев первого учебного года стали для меня истинным мучением. Чтобы прочитать лекцию или семинар, нам приходилось готовиться весь день. Легко сказать, да трудно сделать, учитывая, что институты мы оба закончили двадцать лет назад, никаких справочников под рукой нет, и размерность ещё не существует. Доходило до того, что мы большинство лекций готовили вдвоём, как Ильф и Петров, да консультировались с Кожевниковым по радио. То, что не помнил один из нас, по частям добавлял второй, или передавал третий. Потом и Никита подключился к нашим потугам, стало выходить более-менее связно. Всё приходилось записывать в конспекты, которые позднее мы превратили в печатный курс лекций. Лекции вышли очень неровные, разбросанные, нелогичные, с отсутствием привязки к современной науке 18 века.

  Многие данные больше напоминали популярное изложение, при отсутствии математических расчётов, и противоречили новейшим научным воззрениям конца восемнадцатого века. Взять хотя бы астрономию, оказывается, до сих пор действовало указание Французской академии, что камни не могут падать с неба, поскольку небесная твердь отсутствует. Им там негде взяться, среди мирового эфира. В то же время, часть из школьных законов физики уже были открыты, но, не названы именами. Хотя бы тот же закон Ломоносова-Лавуазье, или Гей-Люссака. Путаница возникла с терминологией, с обозначениями в формулах. Нам приходилось изобретать собственные названия размерности, взамен тех же Герц, Фарад и прочее. С характером Палыча, названия выходили довольно спорные, вроде "дрыга", вместо герца, и "калиты" вместо фарады. Он и без того остёр на язык и меткие замечания, а в физике развернулся по полной программе. Мы спешили, выдавливая из памяти всё, что могли, пусть нелогично, но, по-максимуму. Потом наши ученики сами разберутся и расставят всё по местам, как в таблице Менделеева.

  Новый Год мы третий раз встречали, как в детстве, наплевав на все условности российской действительности. Нарядились Дедами Морозами в красных тулупах с накладными бородами, своих жён одели Снегурочками, и двое суток подряд поздравляли всех с праздником. В городе залили каток с большой елью в центре, украшенной игрушками и гирляндами, электрическими разноцветными гирляндами! Всю рождественскую неделю ёлка притягивала к себе любопытных горожан, детей и взрослых. Гирлянды не просто светились разноцветными лампами, они весело перемигивались, создавая ощущение сказки для всех. По вечерам каток освещался довольно неплохими прожекторами, если погода позволяла, играл духовой оркестр. Возвращаясь домой после занятий, мы нередко проходили мимо катка, где почти всегда нас ждали жёны с детьми. Хоть на полчаса, надевали коньки, чтобы прокатиться по льду, освещённому цветными отблесками ёлочной гирлянды. Звуки вальсов, ещё год назад заученных музыкантами с наших фальшивых напевов, далеко разносились над ночным побережьем гавани, навевая, почему-то мысли о сороковых и пятидесятых годах двадцатого века. Нас тогда и в помине не было, а, поди ты, именно то время приходило на память, и всё тут.

  Ближе к весне 1784 года теоретические занятия, наводившие дрожь на нас самих, стали перемежать с лабораторными работами, с курсовыми работами. Но, не отвлечённым повторением школьных опытов, а практическими разработками в области химии, прикладной механики, гидравлики и электрики. Петя Суслов, наш гений радио, смог рассчитать и создать первую антенну с ферритовым сердечником, избавив радистов от необходимости развешивать сети антенн. Он же с друзьями к весне поставил на поток производство простеньких и надёжных ламп-триодов, с чёткими характеристиками. Своими самоделками он неплохо модернизировал беловодскую радиоаппаратуру, теперь связь с Петербургом, Таракановкой и колониями в Камбодже, Цейлоне, Калифорнии, княжестве Кедах, стала довольно стабильной. Килин Ерофей, превратившийся в толстого внушительного мужчину, внешностью напоминавшего классического купца из комедий Островского, разработал оригинальную схему водяной турбины, совмещённой с электрогенератором. После испытаний у нас появились реальные шансы электрификации, как минимум, Невмянска, затем "всей страны", как говаривал классик. Правда, без участия советской власти, так, что коммунизма не построим*.

  Группа механиков под руководством любознательного Сормова, который, несмотря на свой статус главного инженера, не стеснялся заниматься с нами по вечерам в институте, создали почти ювелирной точности токарный станок, способный преодолеть рубеж десятых долей миллиметра. Чтобы это измерить, они даже микрометр собрали, правильнее будет сказать, соткометр, способный измерить диаметр изделий с точностью до пяти сотых миллиметра. Все беловодские инженеры и мастера давно перешли на метрическую систему, ещё на материке. На базе этого студенческого станка мы организовали выпуск прецезионных подшипников для гидротурбин и электрогенераторов. Интересно, что кхмерка Пата Миала, после приезда на остров моментально определилась, и, не отходила от Николая Сормова. Девушка оказалась талантливым механиком, вдобавок, симпатичной, с добрым характером. Судя по поведению холостяка Сормова, всё шло к свадьбе. Как вы хотели, темы для студенческих работ мы с Палычем не наобум распределяли. Последним успехом той весны стала электрическая лампа, способная выдержать по расчётам две тысячи часов работы. На деле эти лампы горели больше двух тысяч часов, они стали первым шагом массовой электрификации острова и всего русского Дальнего Востока.

  При выходе на летние каникулы, половина студентов занялась организацией собственных мастерских по реализации своих изобретений, полученных при лабораторных работах. Чтобы закрепить права ребят, пришлось организовать патентное бюро, да поломать голову, как изобретателям направить заявки на патенты в Лондон, Париж, Антверпен и Петербург. Электрическое освещение стало вторым гражданским проектом, приносящим доход в казну баронства. Хоть я и покупал турбины с генераторами у своих студентов, плотина и гидроэлектростанция были моей собственностью, их строили пленные: кхмеры, маньчжуры и англичане, при посильной помощи японских "специалистов". Потом, городская (читай – моя) кампания ставила столбы на улицах и тянула медные провода к потребителям. Соответственно, за потреблённую энергию, платили каждый месяц в эту городскую кампанию. Лампы тоже производила моя кампания, патент у ребят я выкупил, довольно дорого.

  Оказалось, очень многие жители города желают иметь яркое электрическое освещение в доме и фонарь у крыльца. После новогодней иллюминации, электрическое освещение стало своеобразной демонстрацией высокого статуса владельца дома. В апреле 1784 года начали поступать первые доходы от продажи лампочек, плата за потреблённое электричество. Гораздо раньше мы организовали городскую проводную радиостанцию, работающую два часа утром и четыре вечером. Ребята быстро освоились и через полгода наши радиопередачи не принципиально отличались от таких же провинциальных радиоточек конца двадцатого века. Новости, объявления, поздравления с праздниками, несколько раз в день живая музыка и часы духовного воспитания, выступления отца Гермогена. Иногда беседы с руководителями заводов и чиновниками, наши с Палычем речи, советы садоводам и прочая, прочая, прочая.

  В апреле же 1784 года в Петербург отправилась очередная флотилия, уже из двенадцати судов, пока только парусных, зато общим водоизмещением девять тысяч тонн, с подарками для императрицы. На этот раз мы перещеголяли себя, отсутствие золотого песка с лихвой компенсировали самоцветы, жемчуг, пряности, шелка и слоновая кость, китайские, кхмерские, аннамские и японские сувениры, традиционные бансы. Там же, часть для императрицы, часть для продажи, плыли сто тонн тростникового сахара. Чтобы уменьшить затраты сахарного производства, Невмянов организовал первый сахарный завод в Кампоте, куда свозили сахарный тростник Камбоджи. Нет, на острове Белом сахарный завод остался, так сказать, для внутреннего потребления. Но, в Кампоте сахар выходил вдвое дешевле. Уверен, Екатерина останется довольна нашими подарками. Тем более, что к ним я приложил миллион рублей звонкой монетой, часть контрибуции Китая.

  На обратном пути флотилия должна была доставить из Петербурга аж шесть тысяч переселенцев, завербованных нашей конторой. А за год во Владивосток и Беловодье прибыло уже двенадцать тысяч русских, многие расселялись на опустевших равнинах Маньчжурии. На острове Белом, пятидесятикилометровая полоса отчуждения вокруг Невмянска, ещё три года назад пустовавшая, уже заполнялась фермерами. Ещё год-другой, и свободной земли на острове не останется, пора осваивать Австралию и заселять Калифорнию.

  Туда, кстати, и в Австралию, и в Калифорнию, мы тоже отправили подкрепление. До тысячи русских переселенцев уплыли в обе колонии, по две батареи гаубиц, полсотни карабинов, миномёты и огромное количество боеприпасов. Пока оба поселения не приносили никаких доходов, но, тут я не жалел никаких средств, это работа на очень важную перспективу. Основной задачей новоотправленных переселенцев в Калифорнии было освоение территории, движение на восток, до границы Скалистых гор и прерии. Там, в самых удобных проходах через горы, командирам подразделений вменялось в обязанность ставить остроги, прикрывая горы от проникновения с востока. Независимо, будут то индейцы или переселенцы-американцы, никого не пропускать в Калифорнию. На следующий год, когда все проходы будут перекрыты, направим мастеровых и старателей для поиска золота, серебра, меди, и разработки ископаемых.

  В Австралии переселенцам ставилась иная задача, селиться компактно, организуя оборону против высадки морского десанта. То есть, устраивать поселения или наблюдательные посты в немногочисленных удобных для высадки бухтах юго-востока материка. Благо, Большой Барьерный риф прикрывал от кораблей всё восточное побережье. Наряду с контролем побережья, австралийцам вменялось оборудовать хотя бы временные жилища для будущих переселенцев. Туда же относилась разведка удобных для заселения мест, заготовка продуктов, умиротворение аборигенов, желательно мирным путём. Разведку полезных ископаемых мы там планировали года через два, когда обживутся переселенцы, наладят производство продуктов, выстроят дома. Основная задача австралийского десанта была обозначить русское присутствие, не допустить высадки голландцев и англичан. Потому, в Австралию уже перебазировались три парохода, вооружённых гаубицами, для достойного патрулирования побережья.

  В Капстаде наши агенты, голландские родственники Ван Дамме, понемногу прикупали землю в устье реки Оранжевой. На купленных участках селились русские крестьяне, а в самом устье даже поставили небольшой острог, на полуроту солдат, с батареей миномётов и пушек. Якобы для защиты фермеров от аборигенов, пока в это верили. От устья, наши поисковые команды двигались на север вдоль побережья, к Берегу Скелетов. Там, на границе пустыни, где это возможно, офицеры получили задание разбить новый острог, который обживать, занимаясь разведкой окрестностей. В самом Капстаде конфликтов с британцами пока не было, собственно, и русских там тоже почти не было. Сами переселенцы там лишь выгружались и сразу отправлялись на север, в одно из окрестных поместий. Порт же служил лишь перевалочной базой для выгрузки переселенцев и погрузки товаров на корабли, отправлявшиеся в Европу. Или выгрузки товаров и погрузки переселенцев на корабли из Беловодья.

  Но это были наши тайные заделы на будущее, о которых знали лишь двое. Остальным командирам и заводчикам было известно лишь то, что в Калифорнии и Австралии огромные запасы золота, серебра и меди, потому за эти земли надо держаться изо всех сил, для блага России и Беловодья. С флотилией даров в Петербург отплывали все офицеры-наблюдатели, которые интересно провели полтора года, участвовали в войне с Китаем, в десантах в Камбоджу, в Сингапур, в Пинанг. Они не только поняли нашу тактику ведения боя и военной кампании в целом, но и убедились в богатстве Юго-Восточной Азии. Уж они-то уговорят светлейшего князя Потёмкина-Таврического в необходимости поддержки действий РДК, как минимум. И в перевооружении армии на скорострельные орудия, как максимум. Никита к этому готов, его мастера уже освоили производство пятидесяти миллиметровых орудий и снарядов к ним.

  Тем временем, Романов, председатель правления РДК, толково распоряжался своими возможностями. Обороты кампании, как и доходы, ежегодно удваивались и утраивались. По отчётам за 1783 год РДК заработала чистой прибыли двенадцать миллионов рублей, когда Никита по нашей просьбе напечатал выдержки из отчёта в столичных газетах, начался настоящий бум. Даже не бум, а золотая лихорадка, направленная на Восток. Эта лихорадка умело поддерживалась представителями РДК и регулярными поставками азиатских товаров, по неизменно низким, чем в Европе, ценам. Мы понимали опасность популярности РДК для себя лично, монархи не любят людей независимых и богатых. Но, старались успеть, как можно сильнее раскрутить РДК среди обывателей, чтобы о кампании знали все жители городов, как минимум. Чтобы все амбициозные русские люди, все авантюристы, все любители лёгкой наживы, стремились на Дальний Восток. Да, из них редко получаются хорошие работники, они плохие исполнители. Но, часть из них, разбогатев, вернутся на родину, что станет ещё большим стимулом для молодёжи.

  Тогда, будущие декабристы пойдут не на Сенатскую площадь, а отправятся в Калифорнию, Австралию, в Капстад, в конце-концов. Выброс нестабильной части населения пойдёт России на пользу, а в колониях сложится русскоязычная среда. Именно то, чего мы и добиваемся, вытесняя англичан из их будущих колоний. Не только лишить Европу большей части нетрудового дохода, не подкреплённого производством. Но и создать на Тихом океане русские анклавы, богатые и далёкие от европейских потрясений, где наука и технологии смогут развиваться без оглядки на государственную и церковную цензуру. Ещё мы попытаемся развить Юго-Восточную Азию в техническом и военном отношении опережающими темпами, чтобы любая попытка колонизации наталкивалась на сокрушительный отпор. Кстати, о сокрушительном отпоре.

  Только за 1783 год мы продали Китаю оружия на десять миллионов рублей, Корее на полтора миллиона рублей, Аннаму на три миллиона, жаль, что взяли полуфабрикатами в виде свинца, олова, меди и прочего. Поставки оружия в Камбоджу, Японию и султанаты южного побережья полуострова Малакки и острова Суматры на общую сумму три миллиона рублей можно не считать. Кроме того, нам удалось втянуть в оборонительный союз, кроме Аннама и Кореи, Камбоджу и султанат Кедах, благо в двух последних странах правили подотчётные нам монархи. Соответственно, в Берёзовку прибыли для обучения представители всех стран-союзников. От двадцати до полутора сотен офицеров пехоты и артиллерии от каждой страны, все будут жить и учиться полтора года на русском Дальнем Востоке. После этого, Невмянов планирует регулярные морские и сухопутные манёвры по отражению внешней агрессии.

  Кроме оружия, соседи за последние годы неплохо развились технически. Железнодорожная линия дошла от Владивостока до Пусана на юге Кореи. Другая ветка, начатая во время последнего китайского конфликта, дошла в 1784 году до южной оконечности Ляодунского полуострова, где обнаружились огромные залежи марганцевых руд. В двух удобных бухтах Невмянов заложил сразу два порта, назвав их Дальний и Порт-Артур, хотя мы не были уверены в их географическом совпадении с прототипами, но не смогли удержаться от намёка, понятного в этом мире лишь четверым. Зато не сомневались, что сценарий русско-японской войны в этом мире не повторится. Ибо Россия нашими трудами получила прямой выход на трёхсоткилометровый участок побережья Жёлтого моря. И, как следствие, сразу два незамерзающих порта – Дальний и Порт-Артур. Нет, даже три, сюда можно добавить военно-морскую базу в Пусане.

  С нашей подачи, среди торговцев Аннама, Китая, Японии, Камбоджи и Малаккских султанатов запустили слухи о возможности беспошлинной торговли с Россией, Беловодьем и Кореей. Но, для этого все заинтересованные должны заключить полноценный торговый и оборонительный союз. Главными условиями союза, как нетрудно догадаться, становилась дальнейшая торгово-экономическая интеграция сторон. В первую очередь, обязательное введение патентного права, и, поистине драконовские мер против европейского контрафакта, включая огромные пошлины на все европейские и штатовские товары. Хотя таких товаров толком и не было, мы стремились обозначить жёсткие рамки на будущее. Тем более, что как раз оформляли патенты на все перспективные разработки, благо, представляли пути развития техники и технологии. Соответственно, пытались прикрыть патентами все направления, от оружия до электроники, от бансов до воздухоплаванья. Всё, что невозможно спрятать от контроля, что будет лишним поводом для нашей конфронтации с европейскими колонизаторами и торговцами. Учитывая разветвлённый и обширный чиновничий аппарат стран Юго-Восточной Азии, принятие подобных законов, подкреплённых мощными вооружёнными силами, полностью закроет европейцам рынки богатейших стран Востока.

  В России, за последние годы здорово изменилась психология торговцев и промышленников, в первую очередь, молодёжи. Огромный приток новых товаров шёл в провинцию сразу с двух сторон, по привычному пути из столицы, и, мелкими, но, растущими караванами, по суше из Сибири. Рассказы торговцев, образцы невиданных товаров, манили романтикой дальних странствий, невиданной прибыли, быстрого богатства. Тем более, что вербовщики РДК постоянно нуждались в грамотных приказчиках и опытных заводчиках. Дети и младшие братья купцов и заводчиков, вынужденные ранее до седины находиться на подхвате, в младших компаньонах и бесправных помощниках, получили огромные возможности. Многие вербовались на Дальний Восток, и, не только специалисты. Наши наёмные конторы брали всех, было бы желание и маломальская грамотность.

   На огромные территории Маньчжурии, отошедшей к России по Пекинскому договору, устремились башкиры, почти десятилетие завидовавшие родам, ушедшим с нами. Староверы и беглые крестьяне, давно протоптавшие тропу на Дальний Восток, с каждым годом смелее переселялись к нам. А после официального присоединения Маньчжурии в их число попали провинциальные мещане, дворяне-однодворцы, включая девиц-бесприданниц. Те, зачастую вместе с родителями, заслышав о нехватке русских жён на Дальнем Востоке, оказывались едва ли не самыми упорными переселенцами. Своеобразная "золотая лихорадка" привела к тому, что казахи и оренбургские казаки, подрабатывавшие проводкой караванов до Иркутска, навели строжайший порядок на всё пути караванов. Разбойников вычищали мгновенно, не ожидая реакции властей. Дорога от Приуралья до Иркутска обросла постоялыми дворами, деревнями и станицами. А, от Белого Камня к Иркутску с юго-востока, который год китайцы упорно строили дорогу через горы, с помощью взрывчатки прокладывали широкий удобный путь для караванов, с перспективой пуска железной дороги.

  Одним словом, лёд тронулся, господа присяжные заседатели!

  Глава пятнадцатая.

  Только мы обрадовались, что на острове всё спокойно, айны ничего не затевают, переселенцы исправно ходят в школу, пришёл ко мне отец Гермоген с ультиматумом.

  – Инородцев я терпел, русских людей обращал в истинную веру, сколько мог, но, немцы твои, прости господи, выведут из себя кого угодно! – такой грозной отповедью начал наш патриарх разговор.

  – В чём дело, батюшка? – я не ожидал такой бурной реакции на несколько десятков немцев и голландцев.

  – Протестанты эти ломают всё, к чему я паству три года приучил. Пьют, курят, с непокрытой головой ходят, крестятся не по-нашему. И всё при твоей поддержке! Как, Андрей Викторович, мне людям в глаза смотреть! Как я инородцев наших буду к христианской жизни вести, коли, в центре города непотребство творится?

  – Так, ты сам понимаешь, без притока свежих людей, мы не выживем. – Развёл я руками, не представляя, что отвечать на справедливые замечания Гермогена.

  – Убирай немцев из города, мы же БЕЛОВОДЬЕ! Не место нехристям протестантским на благословенном острове, сам подумай!

  Выпроводив батюшку, я позвонил Палычу, пригласил на обед, поговорить. Вот, интересная психология у Гермогена. Маньчжур, айнов, корейцев, аннамцев, кхмеров и прочих азиатов он не считает опасными для православия. Хотя их, в общей сложности, в десятки раз больше на острове, чем русских. А полсотни европейских протестантов напугали его сильнее, чем возможное нападение англичан?

  – Он прав, – согласился с Гермогеном Иван, выслушав меня, – вспомни, с чего всё начиналось? Ещё там, в двадцать первом веке, у скалы? С того, что живём не по-человечески, пакостим на своей земле, нет в людях внутреннего стержня, веры нет! Здесь, в Беловодье, у нас уникальный шанс, создать монокультуру, на базе православия и русского общественного уклада. Попробуй, в Саудовской Аравии или в Эмиратах, в двадцать первом веке, пройдись европейская женщина с непокрытой головой и в шортах? Сам знаешь, далеко не уйдёт. И, весь мир терпит и молчит. Потому, как мусульмане смогли себя поставить, веками яростной борьбы доказали своё право распоряжаться в своей стране. Более того, они и на Европу протягивают свои требования, вспомни защитников мусульманской одежды во Франции?

  – Причём тут мусульмане? – Я не мог понять, куда клонит Иван.

  – Притом, что у мусульман, как и азиатов, сохранилась сильная патриархальность. Уважение и реальное послушание, а не европейские формальные лозунги любви старших. Европейская и русская цивилизации, как американская и подобные им, уже к концу двадцатого века потеряли свои корни. Во многом, из-за урбанизации, больших городов. Именно там произошло падение нравственности, разложение человеческих отношений. В миллионных городах люди ненавидят друг друга, убивают и оскорбляют, понимая свою безнаказанность. Кстати, азиаты и мусульмане, даже в больших городах селятся компактно, создавая свою общину во враждебной среде, свой маленький городок, где все друг друга знают. В деревне или небольшом городке, все знакомы, там очень трудно длительное время плевать на человеческие отношения. Нахамив, кому-либо на улице, ты через день-два обязательно встретишь этого человека, более того, он окажется твоим дальним родственником или другом твоих родных. Отец с матерью узнают о твоей грубости, и, если они нормальные люди, всыплют, как следует. Поэтому в небольших городках даже хулиганистая молодёжь, подрастая, становится мирными бюргерами.

  – В принципе, так оно и есть, – согласился я, вспомнив хулиганов моего детства, ставших к тридцати годам порядочными семьянинами и работягами. – Но, к чему ты клонишь?

  – Нужно принять законы Беловодья, в которых закрепить три важных постулата. – Иван поднял вверх указательный палец, глядя на меня, словно учитель на уроке. – Первое, объявить баронство Беловодье исключительно православным христианским островом, с полным запретом иноверцам покупать землю и недвижимость в баронстве, наследовать имущество и проводить открытые богослужения своих конфессий. Всем, беспрекословно, соблюдать требования православия, в поведении, одежде и прочем, независимо от статуса прибывшего на остров человека, посол он, или торговец. Второе, запретить на веки вечные, строительство городов в Беловодье, с населением более ста тысяч жителей, под предлогом, например, опасности землетрясений, ты же провидец, предскажи серию землетрясений в двадцатом и двадцать первом веках. Люди поверят, а церковники поддержат. Третье, объяви землю баронства, море, реки, леса и воздух, богатством, которое мы обязаны передать своим потомкам в чистом виде, неиспорченном отходами, не отравленном выбросами и так далее. Это те моменты, что будут коренным образом отличать законы Беловодья от многочисленных основных законов прочего мира.

  – Тогда надо делать законы прямого действия, чтобы все нарушения были сразу исправлены, либо нарушители наказаны, без возможной волокиты. И, внести туда право на свободу, защиту имущества и чести, образование и так далее. – Я присмотрелся к довольному виду Палыча, наслаждавшегося крепким чаем, и продолжил, – договорились. Бери людей и пиши закон, в конце лета примем. Только я не понял, что с Гермогеном и немцами делать?

  – Ерунда, давай введём практику высылки всех, кто не понравился Гермогену, в Австралию.

  – Почему не в Калифорнию?

  – В Калифорнии проходимцев, и без того, хватит. Там нужны люди надёжные, индейцев в православие обращать, с испанцами и американцами работать. В Австралии места много, пусть селятся общинами по интересам, лет через пятьдесят всё нивелируется, тогда и церковники наши мягче станут. Кстати, пришла радиограмма, через полчаса прибудет караван из Австралии, там тебе сюрприз везут.

  – Что ж, ты молчал, сейчас выезжаем! – Я побежал одеваться, первый караван из Австралии вёз семена и саженцы эвкалипта, запас высушенных листьев этого растения, эвкалиптовое масло, нескольких кенгуру для невмянского зоопарка.

  Спустя час, после предъявления сюрприза, моя радость не знала границ, караван привёз в Невмянск, кроме зоологических и ботанических диковин, пятьдесят тонн селитры, самого востребованного оружейной и химической промышленностью, ресурса. Только ради неё стоило затевать экспедицию на пятый континент. Теперь, при огромных объёмах дешёвой селитры, патроны и снаряды станут втрое дешевле, можно приступить к строительству настоящего, большого химического завода. Город передовых технологий стал реальностью, накопленные за два года деньги позволят выстроить его за полгода, а ресурсы Австралии открывали фантастические перспективы в химической промышленности. Всё, к Новому Году перебираюсь в закрытый городок в центре острова, решено.

  Из Калифорнии шли сообщения грустные, Форт-Росс они не нашли*, посадили один корабль на рифы. Плюнули на поиски русских поселений, обосновались в двадцати километрах севернее испанцев, выстроили острог, завели дружеские отношения, примитивно подкупив соседей дешёвыми инструментами и товарами. Коменданта испанского гарнизона расположили к себе, подарив два десятка ружей с полусотней патронов каждое. Досаждавшие первое время индейцы, быстро поняли, кто сильнее, теперь начинают торговать с беловодцами. Фаддей обживался неторопливо, обстоятельно, собирал сведения о горах и перевалах, заводил связи среди индейских племён. Пусть так, за него я был спокоен. Хотя, в отличие от Австралии, Калифорния оставалась строго убыточной. Ничего, там мы работаем на будущее, все затраты окупает Камбоджа, Кедах, Цейлон, и торговля с соседями. За прошедший год корабли дважды возвращались из Америки, с новыми караванами мы отправили ещё триста поселенцев, боеприпасы, бансы, железные инструменты и ткани для торговли с испанцами.

  Радовали и одновременно пугали успешные действия капёров. За зиму они захватили у побережья Цейлона восемь кораблей британской Ост-Индской кампании, да ещё три потопили. За Малаккский пролив британские подданные уже полгода не рисковали заплывать, соответственно, капёры перебазировались на Цейлон. Как говорится, рыба ищет, где глубже, а рыбак ищет, где рыба. Казаки уверяли, что сами сражения никто не видел, но, как мы убедились, слухи великолепно расходятся даже в открытом океане. Два трофейных корабля мы переоборудовали, вооружили и передали казакам, пока те набирали команды на них, из пленных англичан и соседних селений айнов. Шесть кораблей достались нам, вместе с половиной груза, пришедшегося весьма кстати. Хлопок и ткани, ценные породы деревьев, часть китайской посуды и всякую мелочь, мы оставили на острове. Пустили в продажу по божеским ценам, горожане уже успели накопить жирок, выстроили себе роскошные хоромы, теперь обустраивали свои жилища. Так, что ткани, посуда и всякая мелочь уходили влёт, особенно недорогие трофеи. Много оставили на острове сахарного тростника, ему тоже нашли применение. Большую же часть груза, в виде пряностей и китайских сувениров, перегрузили на склады, чтобы отправить на будущий год в Европу. Сами же трофейные суда переоборудовали под транспорты для перевозки переселенцев, с их скарбом, скотиной и станками, в Калифорнию и Австралию.

  Тем летом мне пришлось вплотную заняться внутренними делами Беловодья. Население росло, разбирать регулярно возникавшие споры и конфликты одним авторитетом становилось проблемно. Не собираясь, выдумывать уголовный и гражданский кодексы, строить под них тюрьмы и создавать судопроизводство, я ограничился законом о судьях и принципах наказания. Судей в городах и свободных селениях определили троих. Одного выбирали жители, другого назначал я, третьего судью назначала местная власть – градоначальник, староста или айнский князь, сроком на десять лет. Обязательным условием было знание русского языка, определённый достаток, и отсутствие родственных отношений до пятого колена с местной властью. Ответственность за преступления назначали сами судьи, по здравому размышлению. Любой преступник мог избежать наказания, попросившись в пожизненную ссылку в колонию, его судьи были обязаны передать мне. Дальше жизнь подскажет, как пойдёт беловодское правосудие, адвокатов и прокуроров на острове не предусматривалось, как и тюрем, впрочем.

  В экономике пришло время работать с населением городов Беловодья. За последние годы, по моим подсчётам, в руках мастеров, рабочих, учителей и военных, осели огромные суммы, свыше миллиона рублей серебром. Это, максимум на пятьдесят тысяч населения, вместе с жёнами и детьми. Уровень жизни горожан вызывал зависть не только азиатов, европейские купцы не могли поверить, глядя на иного рабочего, что он не дворянин или торговец. В Невмянске не осталось одноэтажных домиков, все горожане сразу строились на два этажа, с верандой, баней, курятником, стаей и конюшней. При отсутствии нормального налогообложения, нужны были способы выкачивания денег из населения, иначе все средства будут уходить приезжим торговцам, за китайские безделушки, дорогие ткани и редкие фрукты. То, что часть этих безделушек были трофейными, а выручку получали мы сами, я имею в виду РДК, картину меняло не сильно. Рано или поздно закончится эпоха непуганых европейцев, они уйдут из региона, чего мы сейчас добиваемся. Грабить будет некого, чем станем жить?