Текст книги "Прикамская попытка. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 70 страниц)

  Старичок невозмутимо уселся на циновку и задумался, слушая торопливый перевод парнишки. Минут пять он молчал, посматривая в мою сторону из исподлобья. Экий ты наглый, ещё думаешь? Однако, подожду, обыск этой шаланды ещё не закончен. Да и старичку надо сохранить лицо перед своими людьми, лучше подожду немного сейчас, чем снова искать контакты с другими контрабандистами.

   Освободи моих людей, – разродился старичок. Эк его разбило, наглости не теряет. Однако, по делу ничего не сказал. Будем тянуть время.

   Зачем? Ты первый напал на меня и моих людей, в море это называется пиратством. Сейчас мои люди вынесут с твоего корабля все ценности и мы вас утопим.

   Нас много, мои люди отомстят за меня! – аж подпрыгнул на месте старичок.

   Давай посмотрим, выходи, – я вышел на палубу, где лежали связанные китайцы. Старичок с переводчиком вскоре стоял рядом, поскрипывая зубами. Да, судя по властности, серьёзная птица. Скорее всего, он-то мне и нужен. Отлично, будем показывать товар лицом. – Видишь ту джонку, прикажи своим людям покинуть её. А мои орудия расстреляют кораблик за пару минут.

  Старичок задумался, указанная джонка была в трёхстах метрах от нас, учитывая волнение на море и прыгающую вверх-вниз палубу, попасть в этот кораблик местные пушкари явно не смогут. Чтобы подтолкнуть китайца, я уточнил, что стрелять мои люди будут из одной пушки с моего же корабля, не задействуя другие орудия. Старик, видимо, встречался с огнестрельным оружием, потому, что сразу согласился. По его знаку переводчик прокричал пару фраз, и вся команда корабля-мишени за пять минут ссыпалась за борт, на небольших лодочках.

  – Клаас, пусть твои комендоры покажут, на что способны, – крикнул я с борта джонки, указывая на мишень. Благо, подобную ситуацию мы не раз обговаривали. – Из одного орудия, как можно быстрее потопите ту лохань, наши друзья разрешают!

  Началась пристрелка, фонтаны от снарядов приближались к мишени, один за другим. Только с пятого выстрела удалось взять джонку в узкую вилку, после чего единственный попавший фугас поднял всю лохань на воздух. Я демонстративно показал китайцу свои наручные часы, отмерявшие три минуты. Но, можно было и не делать этого. После заключительного выстрела в уши буквально ударила тишина, только крики чаек да шум ветра , плеск воды о борта кораблей показались удивительно тихими, после артиллерийской демонстрации.

  Шокированный старичок пытался сохранить внешне спокойный вид, но не стал перечить, когда я предложил перебраться на мой корабль. Уже 'дома', мы расположились в моей каюте, где было гораздо удобнее, по крайней мере, мне. И, под свежие фрукты и ядрёный хлебный квас, продолжили прерванный деловой разговор. Судя по тому, что старичок перестал пыжиться и начал разговаривать нормальным языком, не зря мы потратили шесть снарядов, ой, не зря. Ибо первым делом Чан Кай, как представился мой 'бизнеспартнёр', видимо, ожидая какой-то реакции на своё имя, но ошибся, завёл речь о пушках. Так вот, Чан Кай, спросил, можно ли приобрести нашу пушку, вызвав у меня машинальную улыбку.

  – Мне приятно, что наше оружие, пушки 'северных варваров', понравились. Но, это оружие стоит очень дорого и мы его продадим только очень близким друзьям. С вами же, уважаемый Чан Кай, мы едва знакомы. Потому предлагаю перейти к делу.

  Дальнейшие наши переговоры затянулись надолго, почти до вечера. Этого времени хватило, чтобы обыскать джонку Чана, где всё-таки обнаружились несколько тонн серебряных монет, что хорошо характеризовало партнёра. Изначально кидать нас китайцы не собирались. Едва Серёжа Титов доложил об этом, я тут же перестал торговаться за каждый лян серебра, и скинул цену на меха до официальной в порту Кантона. Чан, понятно, сразу согласился. Без налогов и портовых сборов такая цена давала даже нам прибыль на треть выше, а китайцам и подавно. Несколько сотен трофейных мечей и наконечников копий прошли на 'ура', с одновременной договорённостью об организации моей встречи с руководителями 'антиправительственного заговора', то бишь, 'борцов за независимость' Южного Китая. С какой стороны посмотреть.

  Так, что придётся весной возвращаться в Кантон. Хотя, Чан дал нам 'адреса и явки' на Формозе, и в нескольких прибрежных селениях недалеко от Кантона. Так, что в сам порт можно и не добираться, нашу продукцию гарантированно купят гораздо ближе к Владивостоку. Одно это радовало. Тем более, что китайцы заказали несколько тысяч мечей и наконечников копий, по цене в три раза большей, нежели в Прикамье. Едва мы достигли этого соглашения, трижды проверенного мною через переводчика и на пальцах, от сердца отлегло конкретно.

  Ещё бы, все понимают, что такое в России 21 века получить военный заказ. Тут мы получили примерно то же самое, огромный заказ, по отличной цене, да ещё без всяких откатов!Этот заказ оказался бальзамом нашего железоделательного производства. Особенно, после того, как мы нашли огромные запасы железной руды к северу от Владивостока и появилась возможность заняться промышленным производством. Напоминаю, что в 1770 году годовой выпуск Прикамского завода, где работали всего 400 человек, составил сто пятьдесят тысяч пудов поковок, кровельного железа, прутка и других изделий двадцати видов. В переводе на наш язык, получается почти две с половиной тысячи тонн, из расчёта 6 тонн изделий на одного рабочего. Неплохо для 'примитивного' восемнадцатого века?

  На оружейном и металлообрабатывающем производстве во Владивостоке в 1776 году набиралось почти двести рабочих с мастерами. Исходя из опыта Прикамского завода, более тысячи тонн продукции мы выдадим за год свободно, за зиму не меньше половины, то есть пятьсот тонн. Со всеми издержками, браком, отжигом и прочими расходами, на одну 'Лушу' уходило не больше 10 килограмм железа и стали, по самому грубому подсчёту. За зиму дай бог нам сделать десять тысяч стволов, это всего сто тонн. Добавим ещё двести тонн на сельхозинвентарь, паровые машины и метизы, разные мелочи, вроде десятка-другого орудий и миномётов. Ещё сотню тонн оптимистично спишем на боеприпасы, их надо готовить в избытке, они обязательно нам пригодятся. Итого, сто тонн можно смело отводить на экспортные изделия, мечи и наконечники копий для китайцев. По таким же грубым прикидкам, меч и наконечник потянут не более пяти килограмм, итого...? Правильно, двадцать тысяч пар оружия! По весьма привлекательной цене, всего за зиму.

  Да мы за пару лет половину Китая вооружим, с нашими возможностями. Введём штамповку, вырубку, где возможно, благо, таких технологий сейчас даже в Европе нет, а в Азии и подавно. На волне этих радостных мечтаний я и подарил Чан Каю подарочный экземпляр 'Луши'. Тут же показал, как им пользоваться и, уже на палубе пару раз продемонстрировал возможности. Не по чайкам, разумеется. Для стрельбы специально сбросили пару деревяшек за борт, их я и поразил с полусотни метров, затем со ста метров. Как ни странно, старик даже бровью не повёл при демонстрации оружия. Правильно говорят, что китайцы не уважают военное дело. Воины для них низшая ступень общества, ниже рыбака и крестьянина. Ну и чёрт с ними, была бы честь предложена, обиделся я тогда, хорошо помню. Но, глазом не моргнув, ружьё оставил у Чана, подарил – так подарил.

  Короче, закончили мы все дела уже в темноте и с обоюдного согласия, поспешили расстаться. Наши три кораблика продолжили путь на север, китайцы – на запад, к берегу.

   Поздравляю, герре воевода, – подошёл ко мне капитан Клаас. Он, один из немногих, понимал истинную цену достигнутой сделки. Настоящий голландец отлично знает, что такое огромный гарантированный военный заказ, да ещё для нашего зарождающегося городка. – Если наших друзей не вздёрнут на реях власти Поднебесной Империи, лучших покупателей не найти.

   Благодарю, герре Ван Дамме, ты прав. Догадываюсь, о чём ты хочешь сказать. – Я с трудом различал при свете корабельного фонаря невозмутимое лицо капитана. – Полагаю, у нас хватит сил и средств, чтобы весной отправить твою флотилию через Формозу дальше на юг. Надо искать новые рынки сбыта, новых союзников, пока есть возможность. Эти китайцы хороши, но, могут в любое время исчезнуть по воле китайского императора.

  – Полагаю, мы вовремя показали мощь и скорострельность своих орудий, – заметил капитан, невозмутимо посасывая свою трубочку. Он замолчал, наслаждаясь невообразимой смесью курительного табака, которую изготовил лично, из десятка различных сортов, приобретённых в Кантоне. Надо сказать, смесь удалась, даже мне захотелось раскурить трубку с такой ароматной начинкой. Сделав пару затяжек, голландец продолжил, – не сомневаюсь, что наши новые компаньоны разнесут новости по всему побережью. Скоро все прибрежные пираты узнают силу наших кораблей, что может здорово пригодиться в будущем.

   Надеюсь на это, – мы постояли на прохладном осеннем ветре, наслаждаясь чистейшим морским воздухом, наполненным ароматами йода, рыбы, соли и чего-то неуловимо приятного, горьковатого. Места были изученные, наша флотилия неторопливо двигалась на север, домой.

  Глава десятая. Европейские друзья.

  Утро началось с петушиных криков, мычания и хрюканья всей многочисленной скотины, запертой в трюмах наших кораблей. Несмотря на волнения вчерашнего дня, настроение было великолепным. Полупустые корабли бодро двигались по южному ветру, с такими темпами можно надеяться добраться домой за неделю. Хотя, на море никто сроки не высказывает вслух. Суеверный народ моряки, а в восемнадцатом веке, как я убедился, в десять раз суеверней, чем наши современники. И гораздо молчаливее, чтобы не спугнуть удачу, говорят.

  Собравшись на завтрак в кают-кампании, капитан приучил нас к европейским традициям, когда офицеры и руководители обедают вместе, мы перешучивались, с аппетитом поглощая жареную рыбу с тушёными овощами и остатками свежих фруктов. Наши замыслы удались, заработанных средств хватит на несколько лет, заказ на оружие позволит развернуть производство, мычащая и кричащая скотина, несомненно, обрадует горожан. Кроме того, все накупили гостинцев родным и знакомым, парни азартно обсуждали свои покупки. Слушая, как спорят Федя Быстров со Стёпой Титовым, чьи покупки больше понравятся друзьям и подружкам, я улыбался. Потом не выдержал,

   Ребята, что вы спорите? На будущее лето никто не мешает вам снова приплыть сюда и купить новые гостинцы. Главное, мы нашли дорогу в Кантон, на Формозу. Теперь наши корабли смогут ходить в эти края хоть десять раз в год! И не только вы, любой сможет побывать в дивных заморских краях. Подождите, выстроим корабли, наладим регулярное сообщение с Кантоном, глядишь, до южных островов доберёмся. Будем туда детей на каникулы возить, да стариков на лечение отправлять, чтобы косточки свои на тёплом песке грели. Всё будет, дайте срок!

   Капитан, – спустился в кают-кампанию матрос, из молодых вогул, – на зюйд-весте паруса, догоняют нас.

   Неужто китайцы вчерашние? – удивился я.

   Нет, паруса европейские, – чётко ответил матрос.

   Пойдём, взглянем, – мы дружно направились на верхнюю палубу, благо завтрак давно закончился.

  Действительно, с юга нас догоняли три корабля, с ярко выраженным европейским парусным вооружением. При попутном ветре корабли имели все шансы догнать нас к обеду. Учитывая, что о европейских пиратах никто в этих краях не слыхал, повода для волнений не было. Ну, идут в попутном направлении корабли, пусть идут, в море всем места хватит. Мы решили не волноваться, продолжить движение по намеченному курсу. Тем более, что при всём желании наши кораблики не смогут уйти от преследователей, недостаток парусного оснащения наглядно сказывается.

  Однако, бережёного бог бережёт, я собрал командиров всех трёх отделений, чтобы обговорить возможные варианты наших действий, и повторить условные знаки. С учётом необходимых для этого остановок, догнали нас преследователи ближе к полудню. Ими оказались наши старые знакомые, два английских торговца из Кантона, весело отмечавшие с нами отправление домой, да один неизвестный корабль. Все трёхмачтовые торговые корабли, водоизмещением до пятисот тонн, с десятью орудиями на каждом борту. Ещё за две мили Ван Дамме разглядел в подзорную трубу сигнальные флаги на впереди идущем корабле, предписывающие нам остановиться.

   Выполняйте, капитан, – спокойно кивнул я голландцу на его немой вопрос. Действительно, может люди с добрыми намерениями, может, что-то важное. Чего нам нервничать раньше времени?

   Наши кораблики легли в дрейф, растянувшись в линию поперёк курса, на расстоянии в пол мили друг от друга. Английские, вернее, корабли Ост-Индской британской кампании, до этого следовавшие в кильватере, чётко выказали свои намерения. Они также разделились и направились каждый к одному из наших судов. Если добавить сюда недвусмысленно открытые пушечные порты, что само по себе является знаком агрессии, сомнений в намерениях наших знакомых не оставалось. Похоже, англичане твёрдо решили нас ограбить, куш в несколько тысяч лян серебром и огромные кипы связок дорогих мехов вывел из себя мирных торговцев. Жаль их расстраивать, они не знают, что меха мы уже продали, впрочем, уверен, от серебра тоже не откажутся.

   Просят предъявить товар к осмотру, – глухо прокомментировал появление новых флагов Клаас. Он понимал, что англичане ведут себя по-пиратски, нагло демонстрируя своё любимое право силы. Эти действия вновь всколыхнули в душе голландца ненависть к британцам, которую он, как истинный моряк, старался не афишировать. – Высылают досмотровую группу.

   Досмотр в открытом море, да ещё нейтральной державы, очень оригинально, – мы все знали основные правила международного мореплавания. Даже без комментариев, все понимали, что нас наглым образом собираются ограбить. – Сергей, готовь орудия к бою, будем бить картечью по орудийной палубе, беглый огонь в первую очередь по наиболее опасным для нас орудиям. Потом очистим верхнюю палубу, затем пойдёт абордажная команда.

   Есть, – коротко кивнул головой Титов, направляясь к канонирам. Вести огонь по пирату мы могли только из двух орудий, носового и правого борта. Но, британцы, хоть и развернулись к нам правым бортом, где имелись десять пушечных портов, реально могли попасть лишь из двух-трёх орудий. Жерла остальных пушек смотрели далеко левее нашего небольшого шлюпа. Надеюсь, после спуска досмотровой команды в шлюпку, бдительность англичан немного притупится.

  Медленно текли минуты ожидания, шлюпка с британца неторопливо переваливалась на волнах, передвигаясь к нам. То же самое делали шлюпки с двух других кораблей Ост-Индской кампании, направляясь к остальным судам под русским коммерческим флагом. У нас всё было готово к встрече, на палубе остались трое – капитан, я и Федя Быстров, без внешних признаков оружия, револьверы были прикрыты полами сюртуков. Абордажная команда скучала в трюме, канониры укрылись за стальными щитами орудий. Безмятежный и безоружный торговец, одним словом. Приходи и стриги эту овцу.

  Британцы, похоже, купились на нашу маскировку. Самоуверенно поднялись по штормтрапу, десять солдат и офицер. В ярко-красных мундирах, при шпагах, солдаты в винтовками, не хватало Джека Воробья, да залихватской музыки. Я демонстративно снял свою шляпу, изобразив поклон, и поинтересовался у офицера, когда началась война между Россией и Британией? Нужно тянуть время, две другие досмотровые команды ещё не высадились на остальные корабли.

   Нет, мистер Бистрофф, никакой войны нет. – Офицер не сомневался в том, каким будет следующий вопрос и сразу на него ответил. – Ваш товар подлежит конфискации за многочисленные нарушения. В случае неповиновения будет применена сила. Немедленно приступите к выгрузке мехов и других ценностей на палубу!

   Извольте зачитать эти нарушения! – Я продолжал стоять перед офицером, преграждая ему путь к трюму. – И представьтесь, кто вы?

   Лейтенант Моррис, вооружённые силы Ост-Индской кампании. – Офицер кивнул, затем вынул пистолет из-за пояса и направил ствол мне в живот. – Вот ваши нарушения, немедленно отойдите!

  Признаюсь, в тот момент я здорово перепугался. Промахнуться из этого ручного чудовища на расстоянии пары шагов невозможно, калибр пистолета не давал никаких шансов выжить. Тем более, неизвестно, что на уме у этого нагла. Тело начало действовать мгновенно, как только дуло пистолета остановилось на мне. Я совершенно забыл об остальных кораблях и одновременности наших действий, каюсь. Ноги начали движение первыми. Привычный подшаг вперёд, вплотную к правому боку офицера, пистолет остаётся за моей спиной, а руки уже ломают противника. Толчок левой ладонью в бедро, задняя подножка правой ногой, одновременно моя правая рука бьёт офицера в нос, хорошо, что у него нет насморка.

  Мой противник заваливается назад, успевает от испуга выстрелить из своего ручного чудовища, пуля находит себе мишень среди стоящих сзади солдат. Часть из них не успевают отреагировать на мои действия, но трое самых шустрых уже направили штыки винтовок ко мне. Я двигаюсь ещё вперёд и левее, успевая достать револьвер. В доли секунды оказываюсь крайним правым на линии солдат, ставлю пару подножек своим соседям. Пока они падают, стреляю из револьвера в тех, самых бойких, что успели подвернуть винтовки в мою сторону. От выстрелов в упор двух солдат отбрасывает, они падают назад, не выпуская оружия из рук. Естественно, сметают остатки когда-то красивого строя.

  Нагибаюсь, оглушаю ударами по голове рукояткой револьвера барахтающихся на палубе солдатиков, видно, что новобранцы. Винтовки выронили сразу, шляпа на глаза наехала, за тесаки даже не пытаются ухватить. Но, это не спасет их от потери сознания под моими ударами. Слышу ещё два выстрела, это Федя добивает ещё одного ветерана, что не потерял голову от внезапности. После чего мой шурин несколькими подсечками бросает оставшихся на ногах солдат на палубу.

   Всем лежать! – громко кричу я по-английски, разумеется. Не для нас же команда. Тем более, что абордажная группа уже перепрыгивает через лежащих наглов, спускаясь в шлюпку, пока матросы не разобрались, что к чему.

   Бумммм!!! – это картечь из двух пушек одновременно уходит к нашим оппонентам. Видно, как летят щепки вокруг двух ближайших орудийных портов. Спустя пару секунд снова, – Бумммм!

   Боцман! Мать тебя за ногу! – Кричу я, связывая английского офицера. – Неси верёвки, Андрюха!

   Да здесь я, вот вязка, Андрей Викторович!

   Бумммм! Бумммм!– Уши заложило, ничего не слышу, но, не поднимаю голову, пока всех пленников не упаковываем самым надёжным образов. Только тогда отвлекаюсь взглянуть на море. Эх, зря я поспешил, нервы надо лечить! Одна из досмотровых команд не успела подняться на борт, сейчас в спешном порядке шлюпка возвращается на свой корабль. Придётся их топить, а то, помешают абордажу. Даю отмашку матросу, тот быстро подаёт условный сигнал. Ага, приняли, одна пушка перенесла огонь на шлюпку. Хорошо, а как наши абордажники?

  Орудия на нашем корабле затихают, я постепенно начинаю слышать, как всегда, сначала плеск волны, затем голоса. Отлично! Наши абордажники уже на борту 'Прекрасной Мэрион', сопротивления там оказывать некому, на верхней палубе все лежат. Лишь бы ребята действовали осторожно. Если корабль торговый, большой команды на нём не должно быть, дай бог, полсотни человек наберётся. Степан знает разговорный английский немного, его умений хватит, чтобы предложить всем сдаться с обещанием жизни. Справится парень, толковый.

   Грах! Грах! Грах! – неожиданно стреляют три пушки с самого дальнего корабля, одно их ядер задевает надстройки русского кораблика, это шлюп 'Быстрый', летят в разные стороны щепки. Чёрт, моя вина, поспешил с нападением, парни вынужденно отвлеклись на шлюпку досмотровой команды. Вот и не хватило сил быстро зачистить орудийную палубу. Ничего, шлюпка наглов уже своё получила, сейчас наши канониры вернут статус-кво. Да и наши абордажники через пару минут высадятся, пришлось на своей шлюпке добираться, вот и задержались.

  Обозлённые сопротивлением канониры с 'Быстрого' не успокоились, пока не разнесли все орудийные порты в щепки. Английский корабль словно обзавёлся десятью огромными иллюминаторами по одному борту. После окончания канонады нам удалось докричаться до 'быстрят', к счастью, все живы, несколько раненых отлетевшим досками. Да и шлюп в норме, в корпусе пробоин нет. Тем временем, абордажники заканчивают зачистку кораблей, один за другим поднимают сигнальные флаги. Отправляюсь смотреть первые наши трофеи. Ошалевший от происшедшего Клаас тоже напросился с нами, под предлогом формирования команды. Не бросать же такие трофеи, придётся их во Владик вести. Кому, как не нашим иностранным специалистам это можно доверить? С управлением шлюпов, слава богу, есть кому справляться, вырастили капитаны себе замену.

  Смотрю, другие капитаны, Фриц и Ганс, тоже спешат перебраться на трофеи. Ещё бы, у себя на верфи такие гиганты мы вряд ли когда сможем выстроить. Здесь же они захвачены с небольшими повреждениями, которые за зиму вполне сможем устранить. Осматривали корабли мы до вечера, с тайной надеждой найти что-либо дорогое. Увы, все три корабля оказались пустыми, как карманы итальянца. В судовой кассе на на троих с трудом набралось четырнадцать шиллингов. Трюмы кораблей были пусты, не считая некоторого запаса продуктов и питьевой воды. Самыми большими оказались пороховые погреба, они ломились от избытка боеприпасов. Некоторое количество амуниции и плотничьего инструмента можно не считать, этого добра у нас своего хватало.

  Пока я ревизовал погреба и трюмы, капитан Клаас разбирался с командой. Судя по результатам, сумел нагнать страха на моряков. Потому, что все, как один, изъявили желание служить на корабле под его чутким руководством. Учитывая, что ни один рядовой матрос не пострадал, как и боцман, впрочем, людей вполне хватало, чтобы добраться домой без проблем. Аналогичная картина нарисовалась на других судах, все команды азартно занялись ремонтом. Наших стрелков пришлось оставить на трофейных кораблях до прибытия во Владивосток. Всех же офицеров, канониров, двух оставшихся в живых торговцев, выживших солдат мы перевезли на свои шлюпы. Ночь выдержали в дрейфе, а с рассветом направились на север, домой.

  Мне было, чем заняться во время обратного пути. Допросы офицеров и английских торговцев весьма скрашивали скуку, особенно чтение их признательных показаний. Поскольку с самого начала я объявил, что очень чту британские законы и с удовольствием их применяю, особенно в отношении пиратов. Да и наши слаженные действия, невиданная скорострельность орудий, внесли свою лепту в смятение ума англичан. Так, что к моменту благополучного прибытия домой в моей каюте лежала увесистая кипа 'явок с повинной', где подробнейшим образом были изложены все факты пиратства трёх кораблей за последние годы. Восемь торговых судов пали жертвами трёх пиратов, в том числе и два наших шлюпа с казаками. Самое интересное, британцы считали себя не пиратами, а честными торговцами.

  Основной доход у них шёл с торговли, а грабежи случайных кораблей и нападения на береговые селения аборигенов с целью разжиться провизией и женщинами, происходили между делом, когда не было выгодных контрактов. Конечно, средства от грабежей полностью оседали в карманах офицеров и капитанов, солдатам и участвовавшим матросам хватало той добычи, что успевали награбить сами. Руководство Ост-Индской кампании официально знать не знали о незаконном приработке своих служащих. Хотя, по свидетельству офицеров и капитанов, руководители кампании неоднократно 'рекомендовали проследить' за тем или иным судном, или 'навестить' нужные селения. Захваченных на берегу аборигенов почти сразу продавали в Кантоне или любом порту к югу от Китая.

  Но, эта лирика нужна была нам лишь для оправдания захвата судов, в случае жалобы на наши действия или иных препятствий Ост-Индской кампании в портах. Самым главным трофеем стали карты, лоции и другие важные сведения по торговле в южных морях, свидетельские показания торговцев и капитанов об условиях торговли в Юго-Восточной Азии. У меня нашлось время, чтобы свести все данные в таблицы, которые впоследствии неплохо послужили нашим торговцам. Кроме того, пленники дали нам важные сведения о политической составляющей азиатского юга. Не только, какие страны где расположены, кто там правит и с кем можно иметь дело. Но и в чью сферу влияния входят отдельные города, вплоть до некоторых индийских княжеств. Где главенствует Франция, где британская Ост-Индская кампания, где испанцы, где голландцы.

  Ближе к северу становилось всё холоднее, мы даже опасались, не закроется ли владивостокская бухта льдом. Но, успели таки. В гавань входили все шесть кораблей с поднятыми русскими флагами, знакомым фарватером подошли почти к берегу. Благо, осадка позволяла приблизиться до сотни метров. К этому времени вся набережная была заполнена народом, казалось, что за время отсутствия население города выросло в десять раз. Едва шлюпки пристали к берегу, как с единственной церквушки ударили колокола. Да, скажу вам, колокольный звон оказался очень действенным. У многих парней на глазах блестели слёзы, как и у встречающих.

  Самым неожиданным результатом колокольного звона стали три британских матроса, явившиеся к капитанам, на чистом русском языке потребовавшие встречи со мной. Оказалось, на каждом из пиратских судов после захвата казацких шлюпов британцы оставили по одному пленному казаку, определив их на самые тяжёлые матросские работы. На берег их не отпускали, во время стоянок приковывали в трюмах кандалами, в изобилии имевшимися в оружейке. После нескольких попыток побега казаки никому не доверяли, потому и наш русский говор лишь насторожил их. Только колокола растопили лёд недоверия в сердцах этих несчастных.

  Впрочем, несчастными теперь можно назвать кого угодно, только не Охрима, Николу Зимнего и Байдана, как назвались бывшие пленники. Они скупо рассказывали о своих мучениях, напрочь отказались возвращаться в Охотск. Зато с удовольствием заняли места боцманов при английских командах, всю зиму азартно натаскивали в моряцком деле русских, вогульских и нескольких башкирских подростков, в изобилии пришедших на наш небольшой флот. А что вы хотели, плаванье в Кантон не то, что окно в Европу прорубило. Нет. Оно открыло настежь огромные ворота из заброшенной на краю земли русской глубинки, где даже попов нет, где молитвы читают староверы сами, где все жители друг друга знают в лицо и по имени, где в десяти верстах от города заканчивается русская земля.

   Так вот, из этой глухомани наши матросы попали в сказочные места, туда, где вечное лето, яркая природа, невиданные растения и звери, огромные города с диковинными товарами. И всё это в паре недель пути. Для парней, прошедших с родителями семь-восемь тысяч вёрст, привыкших к расстояниям в месяц-другой дороги, две недели на корабле показались таким же близким, как рукой подать. Всё это происходило на фоне суровой и скучной сибирской зимы, в маленьком городке Владивостоке, или крохотных деревеньках, где из развлечений для молодёжи только гулянья на улице, да посиделки по вечерам. Надо ли сомневаться, что к весне желающих служить во флоте набралось семь десятков отроков, от четырнадцати до семнадцати годов. Те, кто старше, были заняты на производстве, зарабатывали, кормили семьи, постигали азы мастерства. Им вполне хватало и нагрузки, и 'развлечений', самое главное, они чувствовали ответственность за своих родных и любимых. Старшим было не до морских путешествий, тем более, что желающих мы обещали и так отпустить в любое путешествие, лишь бы отпуска хватило.

  Нашим корабелам пришлось параллельно со строительством новых шлюпов заниматься ремонтом и переоборудованием трофейных судов. Клаас настаивал на их полной переделке, чтобы свести на нет возможность узнавания судна в чужом порту. Он безоговорочно принялся осваивать своё флагманское судно, с командой исключительно из наших парней, разбавленных китайцами, его мы планировали за зиму вооружить шестью пушками нашего образца с каждого борта. Трофеи решили не отправлять на переплавку, а продать весной, тем же китайцам, например. Ганс и Фриц нещадно гоняли матросов по мачтам и реям своих кораблей, их мы будем вооружать по четыре орудия на борт, используя больше, как торговые суда. Все трое обещали к весне подготовить свои корабли и команды к плаванью в Кантон и дальше на юг. Тем более, что теперь были неплохие карты и лоции, а трюмы позволяли загрузить едва ли не в десять раз больше товара, чем в шлюп.

  Сормов сдержал слово, во время моего плаванья начал обкатывать два пароходика, винтовых, естественно. Клаас, в отличие от немцев, очень интересовался паровыми судами и заявил, что судёнышки по спокойной волне дают шесть узлов, что вполне достаточно для каботажного плаванья. Однако, полезной нагрузки получалось крайне мало, две-три тонны, если груз компактный. По объёму выходило меньше двух кубометров, остальные помещения занимали машины и запас угля. Вся команда, кроме кочегаров, вынужденно оказалась на палубе. Хорошо, мы сразу застеклили рубку, но, для перевозки людей пришлось установить тенты от дождя. Пока вооружать эти пароходы, больше похожие на буксиры, было нечем, ставить орудия некуда. Но, Сормов, наш главный конструктор, обещал к весне спустить на воду три парохода, с более мощными машинами и втрое большим водоизмещением.

   Известия о выходе к Белому Камню огромного каравана переселенцев мы получили, едва сошли на берег с испытания пароходов. Все промокли до нитки, погода была паршивая, да ещё волна в пару баллов. Вроде мелочь, но для небольшой посудины и этого хватило. Почти бегом мы втроём – я, Клаас и Николай, забежали в жарко натопленную избу-сторожку у причала. Там дремал караульный стрелок, гревший на печи давно вскипевший чай с лимонником и актинидией.

  – Пей, бачка, чай, – угощал нас стрелок, пока мы развешивали сырую одежду на горячие стены печи, – однако, радист приходил, записку оставил.

  – Наконец-то, – вырвалось у меня после прочтения, – большой караван прибыл. Успели до ледостава, молодцы. Всё, Коля, будет у нас счастье. Десять паровых машин привезли из Барнаула, шесть станков новых, это явно Кожевников постарался, не считая всякой всячины. А народу сколько, шестьсот с лишним человек, вот это дела. Так нам придётся вокруг Владивостока и к югу деревни обустраивать.