Текст книги "Одна против зомби (СИ)"

Автор книги: Виктор Гламаздин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Второй том

Часть I. Запах зомби

Глава 1. Иди домой пить пиво

1

Войдя в эту обитель праха и печали, я в момент натурально офигела.

В окутанном полумраком огромном вестибюле, облицованном черными плитами с барельефами разного рода чудовищ, стояли образцы надгробий.

Нет, сестрицы, то были не простые, скромные и безыскусные могильные плиты, которые за штуку баксов вам сварганят на коленке из стандартной заготовки народные умельцы.

Я увидела перед собой прямо-таки, как пишут в справочниках и путеводителях, архитектурные сооружения малых форм.

Оные представляли собой настоящие произведения темного искусства – комплексы из мраморных скульптур, гранитные стелы с выбитыми на них узорами, кресты из лабрадорита и вырезанные из дуба сцены из райской жизни.

За моей спиной раздался жутковатый скрежет закрывающейся дверной створки.

На моей спине бестолково засуетились испуганные мурашки.

– Пожалуй, Мачо не даром шуганулся, меня здесь тоже оторопь берет, – поежившись от ужасных звуков, прошептала я и перекрестилась. – «Отче наш на небеси…» помилуй Нику и спаси!

Но это было лишь началом представления. С открытым от изумления ртом я воззрилась на висящий под потолком на цепях огромный черный гроб.

На нем светилась, словно ряд острых зубов свежевынырнувшего из адской лавы демона, зловещая кроваво-красная надпись: «ФИРМА ВЕНИКОВ НЕ ВЯЖЕТ – ФИРМА ДЕЛАЕТ ГРОБЫ!»

– «А коль войду в долину смертной тени…», – прошептала я, крестясь, – избавь, Господь, от этой хренотени.

Я двинулась вперед, не отрывая взгляда от гроба, и не заметила заступившего мне дорогу вахтера.

Наткнувшись же на него – широкоплечего, кряжистого молодца в красной фуражке с кокардой в виде старухи с косой, черной униформе и темных очках – я испуганно вскрикнула:

– Я ни при делах! Меня подставили! Клянусь здоровьем моего любимого боса П.П. Прушкина. Пусть он бородавками изойдет, ежели вру!

2

– П-п-пропуск, п-п-пожалуйста, – произнес вахтер.

«Сразу выбрасывать за дверь не станут», – облегченно вздохнула я.

– Вот здорово! Какой чудесный сервиз! Какое приятное обхождение! «ИNФЕRNО» – самая вежливая корпорация в мире! Еще никогда ко мне не относились сразу, как к родной! Я люблю «ИNФЕRNО»! – обрушила я на вахтера водопад своей радости. – Пропуск мне пригодится! Давай-давай-давай! Только быстро! Спешу.

Я протянула к вахтеру руку за пропуском и добавила:

– И лучше сразу оформи на год, чтоб сто раз в ларек не бегать. У меня тут будет полно работы. Сначала офис вашенский застрахую, потом сотрудников, а затем и их имущество. Фото нужно? Вечером занесу. Или прям тут сфоткаете?

Пока вахтер с недоумением смотрел на мою пустую ладонь, а я обшмонала внимательным взглядом опытного, многажды выкинутого из кабинетов и офисов страхового агента проходную, состоящую из ряда турникетов и вахтерской будки.

Мой взгляд остановился на проходе, шириной в полтора метра, расположенном между стойкой ресепшена, за которой вместо администраторов стояли буклетница с рекламным стенд, и турникетами.

Раньше проход, наверняка, был закрыт цепью. Но сейчас она была снята и лежала у стойки.

«Вероятно, что-то громоздкое ввозили или собираются ввозить», – догадалась я.

Проход не был защищен даже фотоэлементами. И в него вполне можно было нырнуть, увернувшись от лап вахтера. Я довольно усмехнулась – у меня таки есть шанс проникнуть в «ИNФЕRNО»!

– П-п-п-предъявите п-п-п-пропуск! – повторил вахтер уже более грозным тоном и начал меня сверлить суровым взглядом.

«Как же его клинет, болезного, – поразилась я. – Или он по жизни заика? Может, он инвалид? А если он инвалид, то в беге должен быть слаб. Проверим».

Я указала вахтеру пальцем на потолок и крикнула:

– Ой-ой-ой! Там кто-то из гроба вывалился.

Пользуясь тем, что противник отвлекся разглядыванием висящего под потолком гроба, я бросилась к проходной.

Но реакция вахтера оказалась феноменальной – он вмиг оказывается передо мной и впился стальной хваткой в мое плечо, рыча:

– П-п-п-предъявите п-п-п-пропуск!

– Да он мне совсем не нужен, я ж еще вчера договорилась, что пропустят, – соврала я, с трудом отрывая от себя чужую лапу. – Мне сказали: мол, поднимись на второй этаж, сверни там налево и топай мимо третьего кабинета, что на правой стороне. Я кстати, опаздываю. Можете меня не провожать. Сама найду дорогу. Заранее благодарна. После переговоров подарю Вам коробку лучших кубинских сигар и одеколон, которым в Кремле пользуются все высокопоставленные чинуши.

3

Я попыталась обойти вахтера. Но тот схватил меня за руку. Между прочим, за самую ценную в страховом деле – за правую.

– Ты чо, блин, делаешь, дубина стоеросовая! – вскрикнула я. – Сломаешь кость – засужу по-черному! Гестаповская морда!

– Идите в б-бюро п-п-пропусков! – костолом указал мне, в какой стороне это бюро находится, и отпустил руку.

Я отскочила от вахтера. И потерла атакованную им руку, морщась от боли и мысленно призывая на его голову мышиный грипп, гастрит и свинку.

– Ты мне чуть руку не сломал! – заявила ему я и добавила шепотом: – У-у, козел! Я убивала и за меньшее!

Засучив рукав, я оглядела пострадавшее запястье. На нем были отчетливо видны лиловые следы от безжалостных пальцев проклятого мной вместе со всем его потомством заики-вахтера.

Я попыталась найти на его роже следы раскаяния или страха за содеянное. Но тот, сволочь и садист, как ни в чем не бывало – гранату ему в штаны, – повторил:

– Извините, но Вам н-необходимо идти в б-бюро п-п-пропусков!

Вахтер снова указал мне направление, в котором я должна топать от проходной.

– П-п-пройдите по к-коридору до к-конца. Извините за п-п-причиненное т-такой к-красивой д-девушке н-неудобство.

Я зло, словно перееханная трамваем анаконда, зашипела на вахтера, и направилась в указанном этим сатрапом направлении, бормоча на ходу бессмертные строки Пушкина:

 
  – Скривив улыбкой страшный рот,
  Могильным голосом урод
  Бормочет мне любви признанье.
  Вообрази мое страданье!
 

Я рассмеялась, забыв на время и про нехорошие предчувствия и почти покалеченную руку.

Глава 2. Внутренний враг

1

Я хихикала недолго. В кристально чистую работу моего сознания вторглась, омрачив и замутнив его напрочь, мысль о том, что что-то тут не так.

Судите сами, сестрицы, разве бывает так, чтобы в одном единственном месте имелось столько всякой потусторонней хрени? Череп на дверной ручке. Гогочущие горгульи. Мрачный офис, где творятся странные дела. Упертый вахтер, который по подготовке тянет на мастера-рукопашника.

Для полного соответствия антуража содержанию происходящего действа не хватало только появления какого-нибудь графа Дракулы – всемогущего повелителе нежити: свежеобращенных упырей, леших, созданных духами из умерших в лесу детей, а также ставших русалками утопленниц и поднятыми с ближайшего кладбища зомби.

«Зомби!» – мое сердце ухнуло вниз и провалилось куда-то в район мочевого пузыря.

Чувствуя приближение приступа панического страха, я изо всех сил попробовала обхихикать его. Однако чего-то мне совсем не хихикалось.

Тут я вспомнила, как лечилась от зомбифобии в одной из клиник. К нам ходили всякие студенты и преподы рассказывали им, что проблемы здешний пациентов упираются не в количество уколов и не в пачки пилюль, а исключительно в то место в душе, откуда вовсю прет внезапными страхами и мнительными сомнениями, словно дерьмом из деревенского сортира.

Не поняв, с кем или чем борешься, не победишь никого и ничего!

Главная трудность в лечении фобий как раз и заключается в том, что оные воспринимаются исключительно в качестве внешнего врага. Кто-то извне напугал. Что-то извне напрягло. И дождь вторую неделю льет так, что становится страшно, как бы не затопило на хрен в собственной квартире на двадцать втором этаже.

А на самом деле ни дождь, ни даже удар штиблетом по фейсу к нашим фобиям никакого отношения не имеют. Наш враг сидит внутри нас. И важно понять его тактику. И тогда вы, сестрицы, сильно удивитесь, выяснив, что ваш внутренний враг вовсе не желает сделать вас неудачницами и больными на голову нищими старухами.

Нет, внутренний враг заботится о вас. Только по-своему. Он уверен, что пуская вашу нервную систему в расколбас, спасает вас от всяческого сглаза, порчи и нападения шайки матерых убийц.

И из-за этого всего так глупо зашуганы человеки. Нет, не только человеки, а все млекопитающие, даже бесстрашные помоешные коты.

2

Я пошла своим путем в борьбе с внутренним своим врагом – договорилась с ним. Мол, я признаю существование зомби и их охоту за мной, а мой внутренний враг обязуется вместо парализации меня страхом, во всяких стремных случаях лить ведрами адреналин в мои артерии и раскрывать на полную катушку скрытые резервы моего организма.

Бонус от сделки был.

Теперь мой внутренний враг уже сомневается во всемирном зомби-заговоре. И мне приходилось не раз серьезно потрудиться, чтобы убедить его, что такой заговор существует, и мы должны положить ему конец либо погибнуть в неравной схватке, пожранные с кишками живыми мертвецами.

Внутренний враг умирать не захотел. Поэтому начал исправляться. А я, освобожденная от его ежедневной навязчивости, стала замечать наличие своего рода зомбированности в каждом отдельно взятом за вымя пипле.

3

На мой взгляд, начальная стадия зомбированности возникает для пациента совершенно незаметно.

Прогнулся под начальника, под тещу-свекровь, под собутыльников на даче и получил удовольствие.

Кончается все одним. На любой вопрос вроде:

– А чо ты, как зомби, тряпка тряпкой?

Следует стандартный для первой стадии зомбированности ответ:

– А чо, я один такой? Вон вся Европа зазомбирована, какой тогда с меня-то сирого и убогого спрос? И ваще, идите все на хрен, хочу лизать господские штиблеты и отдавать деньги секте «Единые во грехе», лижу, не хочу – не лижу. Я свободный человек, чо хочу, то и ворочу.

На второй стадии социальной зомбированности отмечается возникновение провалов в памяти во время разговора с хозяином. Поэтому зомби в этот период постоянно путается, сосредотачиваясь на выполнение тех задач (почти всегда второстепенных), которые ему приказали выполнить либо в начале, либо в конце чтения нотаций.

Начало третьей стадии характеризуется полной психической и физиологической зависимости от повелителей. Зомби третьего уровня даже вдали от хозяина думает: «А как отреагирует на это хозяин? А вдруг рассердится? А может, похвалит?»

У зомби на этой стадии полностью теряется чувство юмора (точнее, он смеется лишь, когда смеется повелитель), становится заметным придурковатость и склонность к сплетням и вранью.

Впрочем эта стадия, завершающая превращение зомби в полного овоща, отнюдь не мешает ему рассуждать о политике и попсе и регулярно голосовать за жуликов и слушать откровенное музыкальное дерьмо.

Стоит отметить, что депресняк – явный признак зомбированности. Свободный человек бодр и весел, даже стоя на коленях перед плахой. Кстати, полная брехня байка про то, что депрессняк давит только девок.

Дело в том, что большая часть мужчин лечит себя бухлом. И потом уже наступает крепкая, как мужская дружба, алкогольная зависимость и ее верная подруга белая горячка.

А воюя с чертями, уже не депрессухи. Тут главное побольше рогатых бестий замочить топором.

Но это уже совсем другая история. А мы, сестрицы, вернемся лучше к той, с которой я начала сей позитивнейший опус.

Глава 3. Только не зомби!

1

Поглаживая пострадавшую от грубости вахтера-садиста конечность и призывая на его голову все венерические заболевания, о которых когда-то узнала из прочитанной от корки до корки Большой медицинской энциклопедии, я шла в указанном этим паразитом направлении по длинному холлу.

Присущих таким местам кресел, рахитичных пальм, диванов и журнальных столиков со свежей прессой и корпоративной рекламой тут не имелось.

Зато имелось нечто совершенно неожиданное: стены холла украшали изображения разных версий Того Света, снабженные комментариями специалистов, разъясняющими содержание сих изображений.

Я замедлила шаг у картин, иллюстрирующих взгляд на мир иной древних греков. Прищурившись, прочла подпись мелким шрифтом под первой из картин: «Гадес – бог Аида, подземного царства мертвых, старший сын Кроноса и Реи, брат Зевса, Посейдона, Геры, Гестии и Деметры, супруг Персефоны».

Гадес произвел на меня отвратное впечатление. Замызганная хламида. Видавший виды треух из пыжика. И палочка для инвалидов в грязной руке с нестриженными ногтями. Он походил на бомжа, вылезшего из канализации, чтобы стрельнуть пару сигарет у прохожих.

Начальник Аида стоял на берегу река скорби Стикс перед вратами в Царство мертвых, поблескивающими медной в лунном свете оковкой и гостеприимно распахнутыми настежь.

Возле ног Гадеса плескались воды вытекающего из мрачного ущелья Стикса, который нес на своих волнах партии всякое дерьмо – бытовые отходы, пустые бочки, сучья деревьев и отчаянно барахтающихся в воде голых орущих пиплов – мимо лодки сутулого старика Харона – такого же чмошника, как и Гадес.

Харон вытаскивал пиплов из Стикса, давал каждому из них по мощной оплеухе, чтобы перестали истерить, и складывал штабелями в свою огромную лодку, дабы позже развезти партию новоприбывших по указанным начальством адресам.

Я с удивлением увидела, как картины начали оживать, и подумала: «Наверное, это рисовалось какими-то хитрыми технологиями. Скорее всего – какая-то невероятная мультипликация. Наверное, пресловутая 4D-графика».

Путь лодки Харона пролегал по Стигийскому озеру.

На одном его берегу, где находились кущи Элизиума, у опушки залитого солнцем леса стоял билборд с надписью «Нету местов!», под которой чья-то требующая справедливости рука нацарапала: «Враки!»

А на другом берегу – у входа в гигантскую зловещую пещеру Тартар, откуда выходили клубы ядовито-зеленого тумана и доносились вопли людей – висел кумачовый транспарант «Здесь настоящие приключения для настоящих героев!»

Я двинулась по коридору кошмаров и ужаса дальше.

2

Тут мне на глаза попались картины, иллюстрирующие опус флорентинца Данте Алигьери, почему-то названный им «Божественной комедией». Ну и народец жил в Средневековье. Их прикалывали даже адские муки земляков.

Я увидела Ахерон – ужасного вида реку, бегущую между кругами Ада, стекая водопадами вниз, ибо Ад Данте – это гигантский конусообразный карьер, уходящий в бездну. Представьте себе знаменитую якутскую кимберлитовую трубку «Мир», только в миллионы разов больше, и тогда будете иметь представление о таком вот Аде.

В его предбаннике мыкались Ничтожества, то есть жалкие людишки, творившие зло своим непротивлением ему – мелкие госслужащие, офисный планктон корпораций, бездельники из общественных организаций и прочие общественные паразиты, сосущие кровь из трудового народа и отравляющие ему мозги отходами своей трудовой жизнедеятельности.

Этим бедолагам не дали даже шанса искупить грех страданием – даже его Ничтожества не смогли заслужить. И единственное их наказание – вечное ожидание и переживание за свою дальнейшую судьбу.

В Круге первом Ада в вечной тоске томилась всякая нехристь – язычники, буддисты, исламисты, индуисты, иудаисты и прочие синтоисты, жившие скромно и порядочно, но по воле судеб пролетевшие мимо христианской благодати.

На мой взгляд, не вся эта братва заслужила Ад. Какая разница, сестрицы, каким идолам молился человек, если он честно прожил жизнь, сражаясь со Злом и помогая хорошим людям жить счастливо и по совести?

В Круге втором ураган колотил по скалам Сладострастников – производители детской порнографии и педофилов.

Среди вращаемых вихрями жертв запретной любви я узнала нескольких довольно известных в России личностей из шоу-бизнеса. Причем, вроде бы они еще не все поумирали.

В Круге третьем гнили под дождем и градом Обжоры. Здесь мучилось немало знакомых мне по телевизионным кулинарным шоу чревоугодников.

И тут тоже было немало живущих пока на Этом Свете перцев. Похоже, по мнению живописца, кое-кому из ныне живущих перцев путевка в Ад уже выписана авансом.

В Круге четвертом – месте пытки Скупцов и Расточителей – российские олигархи в полном составе перетаскивали, будучи по колено в сгнивших трюфелях и черной икре, с места на место тяжеленные сейфы и несгораемые шкафы, набитые векселями, акциями и баксами.

В правом нижнем углу картины, показывающей «прелести» Круга четвертого, два столкнувшихся друг с другом олигарха бросили сейфы и начали бить друг другу морды.

Судя по рожам остальных Скупцов и Расточителей, те были отнюдь не прочь начистить хлебало товарищам по несчастью, и вот-вот в трюфелях и икре должен был завязаться яростный бой всех против всех.

В Круге пятом тонули в Ахерузийском болоте Гневливые и Ленивые – начальники, почем зря прессующие сотрудников, и чиновники, плюющие на народ.

Тут я увидела… барахтающегося в зеленовато-черной жиже Пал-Никодимыча! И поделом ему.

Но откуда про него мог знать художник? Нет, сестрицы, что хотите мне говорите, а с этим «ИNФЕRNО» что-то нечисто. Спинным мозгом чую леденящую кровь тайну, сокрытую в кабинетах сей шараги.

В Круге шестом, похожем на Инновационный центр «Сколково», лежали в раскаленных до красноты могилах Лжеучители.

В нем я разглядела знакомых по телепередачам «новаторов», потрошащих российский бюджет под болтовню о сверхтехнологиях, изобретателей чудо-фильтров, продавцов средств для похудения и полиэкологов.

Рядом со Лжеучителями мучились Еретики – предводители сект и разного рода общественных псевдоорганизаций вроде «Борцов за права гермафродитов» или «Движение в защиту популяции блох лемуров Мозамбика».

Все вышеописанные круги служили всего лишь предместьем расположенного ниже их адского города Дит, очень похожего на созданное первым в истории России столичным градоначальников убожество – Москва-сити.

Сама же адская Москва-сити представляла собой Круг седьмой, состоящий из трех поясов.

3

В первом из них варились в кипятке из крови Тираны и Разбойники – политики-бандиты, бандиты-политики и просто бандиты и политики.

В тех из них, кто пытался вынырнуть из кипятка, суровые кентавры стреляли из луков ядовитыми стрелами в ягодицы. После такого попадая пытавшаяся сачкануть братва, воя от боли, добровольно возвращалась в кипяток, который, видимо, был менее болезнен, чем яд.

Во втором поясе стояли превращенные в деревья Насильники и Самоубийцы – маньяки-садисты, наркоманы, алкашня, игроманы, домохозяйки – любительницы тупых телесериалов и женских романов.

Сей буратиновый лес терзали сверху гарпии, а снизу адские гончие. И из ран людей-деревьев струилась на ощетинившуюся сталью траву кровь.

В третьем поясе, где в бесплодной пустыне под огненным дождем, рыскали в поисках воды и укрытия Богохульники и Содомиты, перед моим взором предстали разные звезды панк-молебнов, идейные фанатики нетрадиционных отношений вроде Кончиты Колбасы, а также великое множество представителей российской эстрады и любителей светских тусовок.

А вот и Круг восьмой – рвы боли.

В первом ползали по рву – прямо друг по другу – двумя встречными потоками бичуемые бесами Аферисты – создатели финансовых пирамид, министры финансов, известные экономисты и политические деятели, выкачивающие с помощью инфляции деньги из карманов доверчивых избирателей.

Во втором рве истязали Обольстителей.

Естественно, то были СМИшники, склонявшие читателей и зрителей к воровству, убийству, прелюбодеянию, измене Родине и Богу, то есть директора телеканалов, главные редакторы газет и журналистов, а также философы, писатели, художники и прочие деятели искусства.

Администрация Ада намертво вморозила сию хитрожопую братию и еще каких-то хмырей с символом вил на лбу в навозные кучи. Что ж за тот интеллектуальный понос, что обрушивали на нас эти «интеллектуалы», для них торчать в навозе – самое то.

В третьем рве – рве Святопродавцев – я с удивлением обнаружила не только католиков, протестантов и прочих англиканцев, отрекшихся от классики жанра – христианского константинопольского обряда – и даже ставших креститься наоборот, но и весьма высокопоставленных попов украинского православия.

Их туловища были вмурованы в бетонные пандусы, по которым струился горящий напалм, обдавая пламенем ноги грешников, променявших служение Господу на даруемые властью и богатеями блага.

В четвертом рве сидели со свернутой на 180 градусов башкой Прорицатели – футурологи, биржевые аналитики, экстрасенсы, сотрудники консалтинговых агентств, мнимые колдуны, ученые мужи из Российской академии наук, уличные гадалки, звездочеты и прочие «потомственные маги в десятом поколении».

Пятый ров. Мздоимцы… А вот тут меня ждал облом.

Вместо предвкушаемо-ожидаемых рож чинуш из министерств и ведомств, а также работников префектур, управ, муниципалитетов, депутатов, судей, глав администраций, следователей, гаишников и прочих взяточников, распильщиков и откатчиков на фоне бурлящего битума пылало багровым пламенем только число «10 039 285».

Оное норовило распасться на отдельные души, но рогатые черти в оранжевых стрингах тут же баграми возвращали страдальцев обратно в пламя, где теперь уже багровело не «10 039 285», а «10 039 286».

Наверняка еще один российский чинуша-жулик, соблазнившись наваром с казенных денежек, обрек себя на адское пекло.

«А вот интересно, если взяточник ко всему прочему еще и гневливый обольститеь, ленивый аферист, обжора и сладострастник, то в какой круг он попадет? – подумала я. – Как тут мучения раздают: по совокупности заслуг или по самому крутому из совершенных грехов?»

Увы, со мной не шел гидом дока Вергилий. И вопрос остался без ответа.

В шестом рве сидели закованные в свинцовые мантии Лицемеры – педагоги школ и вузов, артисты и актеры, репортеры, правозащитники, диссиденты и прочие гринписовцы.

Я с изумлением нашла среди этих ханжей и фарисеев кое-кого из своих преподов из своей школы и универа.

Мне их стало жалко. На своих занятиях по гуманитарным дисциплинам они врали исключительно по нужде – просто боясь быть уволенными с работы.

Тащить таких зашуганных бедолаг в столь суровый круг, на мой взгляд, совершенно нельзя. Во все времена во всех странах такие преподы говорили ученикам лишь то, что разрешал правящий режим.

И опять возникает вопрос: откуда тут могли взяться именно мои учителя? Совпадения не было – все мелкие детали их внешнего облика я помнила наизусть. Неужели 4D-графика способна влиять на мозг? Это же, блин-на-фиг, черт знает что такое!

4

«Какой же, любопытно было бы узнать, великий художник делал такие картины, что даже я – абсолютно посторонний человек – вижу там своих знакомых? – удивилась я. – Иероним Босх и Сальвадор Дали со своими страшилками-головоломками тут просто нервно курят в сторонке. Им даже и не снилось такое мастерство удивлять и пугать».

Седьмой ров кишмя кишел змеями, которые вползали Ворам – строителям финансовых пирамид, мнимым банкротам, банкирам, чинушам и предпринимателям, кинувшим народ на бабки – во все отверстия.

«Так им и надо!» – подумала я, вспомнив, как моя бабушка на чем свет стоит кляла сначала власти, лишившие ее советских накоплений, а потом – банки-аферисты, куда она вбухала свою крошечную пенсию, кинувшие, кроме моей бабули, и еще десятки миллионов россиян.

В восьмом рве сидели Лукавцы – предавшие доверие клиентов адвокаты, нарушившие слово следователи и прочие оборотни в погонах. Очищенные от кожи тела Лукавцев горели на кострах из зэковских роб.

В девятом рву копошились удушаемые собственными кишками Подстрекатели – религиозные фанатики Юга, клеветники и профессиональные провокаторы.

И снова мне на глаза попались рожи хмырей и хмырих со знаком вил на лбу. Только тут еще были и одетые в поповские одежды бородатые пиплы.

Теперь-то я точно была уверена – это расстриги из скандально известного клана «киевских патриархов».

Десятый ров баловал своих клиентов разнообразием сервиса.

Тут мучились Фальсификаторы – председатели избиркомов, устроители «каруселей», составители фальшивых избирательных бюллетеней, поддельщики протоколов и прочая братва, «помогающая» россиянам «осуществлять гарантированные Конституцией избирательные права».

Эти типчики страдали от кучи болячек – водянки, мигрени, чесотки и бешенства.

В самом низу Ада – на берегах Коцита (озера из жидкого азота) – находились четыре пояса Круга девятого.

В поясе Каина мучили Предавших родных – известных каждому из нас с детства коммунистов-интернационалистов и прочих безродных космополитов, расстрелявших, стерших в лагерную пыль и уморивших голодом миллионы своих земляков.

Все эти дзержинские, ежовы с бериями крутились на заиндевевшей от мороза металлической пентаграмме, крепко примороженные к ней.

Пояс Антенора населяли Разрушители отечества.

Здесь замерзали в снегах дремучего леса (наверное, Беловежской пущи) проткнутые ледяными трезубцами: Николай Второй, Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев и Ельцин.

А вот в поясе Толомея среди мучавшихся от разной хрени Предателей друзей я увидала себя.

«А меня-то за что? – ужаснулась я. – Нет, никак я там оказаться не могу. Наверняка, просто та девица на меня похожа, но мной не является никаким боком. И никого я не предавала! А с Толиком и братвой из «Кольчужника» обязательно помирюсь. И извинюсь перед пацанами. Честно-честно-честно!»

И тут же я увидела, как мое изображение блекнет и исчезает.

Чтобы сохранить приобретенных практически на халяву status quo, я быстро перенесла взгляд на следующий пояс – пояс Джудекка.

Там дракон Люцифер, не торопясь, довольно деликатно – по маленькому кусочку – грыз вмерзших по шею в лед Врагов человечества – манипуляторов общественным мнением, интернет-троллей, налоговиков, наркобаронов, хозяев информационных агентств, прокатчиков низкопробной киношняги и прославителей попсы.

Я пошла дальше. И тут же обнаружила, что у меня после созерцания всех этих ужасов подкашиваются от страха ноги.

Поймав себя на том, что трясусь от страха, я попрыгала на месте и заставила себя собраться в кулак, как делают это парашютисты, выпрыгивая из самолета в десятибалльный шторм.

– Неужели и тот Мачо в белом такой фигни испугался? – презрительно фыркнула я. – Какие-то нервные нынче мужики пошли. Не зря Нострадамус в своих катренах предрек: в будущем мужики превратятся в тлю, а мир будет принадлежать сильным и гордым женщинам вроде меня. Меня вот, допустим, нисколечко такой ботвой не запугаешь.

Вдруг мой непутевый взгляд наткнулся на большое полотно, где толпа выскочивших из склепа покойников, атаковала одетую в кринолин даму. И мне показалось, будто вместо дамы в когтях у зомби трепыхаюсь, словно рыба в сети, я.

От моего лица отхлынула кровь и его обдает холодом. Я уронила папку на пол, всерьез задумалась о том, чтобы грохнутся в обморок, и запричитала:

– Мой га-а-а-а-д! Только не зомби! Только не зомби! Только не зомби!

Вам, сестрицы, конечно, дико видеть, как бесстрашный страховой агент вроде меня готов бухнуться в обморок от страха. А ничего тут удивительного нет, ибо, как я уже рассказывала, с детства боюсь зомби.

А тут прямо, как в песне:

 
«Тьма дохнула холодами,
  Зомби вертятся ужами,
  Хата ходит ходуном,
  А я ссусь в углу с ружьем».