Текст книги "Одна против зомби (СИ)"

Автор книги: Виктор Гламаздин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– А то! Я ж понимаю, что не к босякам пришла.

– Нас такие гроши не спасут!

– Да, на такие бабки особо не разгуляешься, – не стала спорить я. – К сожалению, на большее, чем лимон баксов, я договариваться не рискну. Вероятность страхового случая – стопроцентная. И ясно, что ОВО «ЛАДИК» придется раскошелиться и выплатить всю сумму. Я б вообще не стала бы страховать вашенские риски, не имей на то жестких указаний от начальства в обязательном порядке заключить договор с «ИNФЕRNО». Нашим он почему-то очень важен, – я пододвинула буклет обратно к Хорькоффу.

– Пустяшный разговор. Такую мелочь я легко могу снять и со своего личного счета. Я рассчитывал на серьезные деньги, – Хорькофф передвинул ко мне буклет.

– И все-таки, Андрей Яковлевич, даже столь малое количество баксов на дороге не валяется, – я снова пододвинула буклет к Хорькоффу.

– Не смешите мои тапочки! Я даже в последнем классе школы зарабатывал больше. Это несерьезно!

«А ведь и в самом деле, только для такой нищебродки, как я, лям зелени – солидный куш, – лишь теперь до меня дошло, насколько серьезно влип клиент. – Для таких же пацанов, как Хорькофф, это мусор».

– К сожалению, я не могу увеличить размер выплат, – развела я руками. – Это грозит: ОВО «ЛАДИК» – разорением, а мне – могилой. Моя контора сурова с нашкодившими агентами. Прецеденты были. И не все легко отделывались простым и добрым контрольным выстрелом в затылок.

Вдруг зазвонил мой мобильник.

3

Я поднесла его к уху и услышала голос Пал-Никодимыча:

– Как у тебя там дела, Лодзеева?

– Дела идут, контора пишет! Все зашибись, Пал-Никодимыч, – отрапортовала я. – Уже почти заканчиваю переговоры. Осталось все ничего: дать пару консультаций по порядку страхования, добить пару несущественных деталей в договоре, обсудить открывающиеся перед нами глобальные перспективы и отобедать на торжественном ужине в мою честь.

– Мы сами все добьем, обсудим и отобедаем. Сейчас я и наш юрист подъедут.

– Зачем?! – не поняла я. – И сама справлюсь! Не нужно!

– Дело слишком серьезное, чтобы тебе доверить. Считай, твоя работа с Хорькоффом кончена. Мы теперь вместо тебя с ним потолкуем.

– Так все уже ж практически на мази! – я растерянно моргала глазами, силясь врубиться в смысл происходящего, который хоть и ускользал от моего сознания, но на подсознательном уровне весьма сильно тревожил мою интуицию, которая прямо-таки вопила о том, что сейчас меня очень даже чувствительно кинут на бабки.

– И это хорошо! И это правильно! Так и надо работать! Ты молодец, Лодзеева! Я всегда говорил, что ты далеко пойдешь и всех нас обгонишь. Однако формальности мы должны добить сами. Тут столько нюансов, о которых ты пока по молодости и не ведаешь. А мы матерые спецы. Будем разбираться, что к чему.

Постепенно вместе с предынфарктным состоянием до меня начал доходить смысл комбинации, которую замутил шеф. И я спросила его напрямик:

– А как же мои комиссионные?! Нет, я не имею ничего против замены игрока в команде. Вопрос лишь в том, за кем будет засчитан победный гол и кто получит за него премиальные.

– Тут вопрос сложный, – шеф замялся и дальше понес откровенную пургу, от каждой порции которой мое сердце все сильнее сжималось в тревожном предчувствии провала.

Я увидела, как Хорькофф вытащил из буклета вложенный между страницами типовой договор страхования и попытался его прочесть, но заметив, что держит оный вверх ногами, истерически захихикал.

Похоже, после озвученной мной максимальной суммы контракта клиент снова начал погружаться в мир отчаянья и стремительно терял последнюю надежду на спасение. Впрочем, я тоже ее теряла.

– Не переживай, Лодзеева, будешь в шоколаде, – пообещал шеф.

– Но мы же договаривались, Пал-Никодимыч!

– Да все будет нормально! Переведем тебя на постоянку, премию годовую получишь… наверное. Не обидим.

– О, мой га-а-а-д!! – простонала я в трубку. – Мы же договаривались!

«Накрылись мои процентики! – моему отчаянью не было границ. – Это ж беспредел!»

– Та договоренность должна не ослаблять позиции ОВО «ЛАДИК» на российском рынке, а укреплять их самим фактом своего существования, – парировал мои обвинения довольно туманной фразой шеф (скорее всего, ее ему подсказал крутящийся поблизости юрист). – Пойми, Лодзеева, «ИNФЕRNО» – уже не твой уровень компетентности.

– Но я почти…

– Все! Жди нас. Мы скоро приедем и заменим тебя на переговорах. Пока развлекай Хорькоффа.

Я сунула мобильник обратно в карман. И почувствовала, как по лицу текут слезы.

Такого подлого удара я еще не получала. У меня появилось ощущение, будто мне и в самом деле врезал со всей силы какой-то невидимка. Под дых. Даже дыхание перехватило. И наверное, с минуту я вообще не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни выругаться матом.

Мне разом вспомнились все мои сегодняшние приключения. Штурм офиса «ИNФЕRNО». Возня с вахтером. Путешествие по страшному холлу первого этажа. Эпическая битва с Мымрой. Рукопашная с секретуткой. Драпанье от охранников. Езда на «колеснице смерти». Сортирные переживания…

И все это за спасибо!? За просто так!?

Они же меня развели, суки! Как самую распоследнюю лохушку лузерского пошиба, развели!

Глава 2. Нет, сначала надавать по ребрам

1

– Что-то случилось? – спросил Хорькофф.

– Па-а-а-длы! – прохрипела я, глотая слезы. – Я им верила, как родной маме. А они хотят зверски прокатить меня! Они всю жизнь мне поломали, падлы! Надули! Меня надули! А ведь это все равно что приманить к себе конфеткой доверчивого ребенка, а разбить ему голову ломом.

– Так что же произошло?

– Андрей Яковлевич, Вам не попадалось пособие «Как отомстить кинувшему тебя начальнику и остаться в живых?»?

– Не слыхал о таком.

– А жаль. Мне бы сейчас такая информация пригодилась, ибо в мою кровожадную голову на сей счет не лезет ни одной вегетарианской мысли.

– Как я понял, прознав о нашей беседе, Ваше руководство решило подсуетиться и явиться сюда. И в чем проблема?

– Ни в чем особенном. Просто за все свои страдания и сожженные в заморочках с Вашими сотрудниками нервы я не получу ни копейки комиссионных.

– Мне бы Ваши заботы!

– И сама умом понимаю – это фигня по сравнению с нашествием зомби. А вот сердцу не прикажешь – очень хочется взять ножницы и отрезать Пал-Никодимычу его лживый язык. Нет, сначала надавать по ребрам бейсбольной битой, а потом уже обезъязычить коварную тварь.

– Те, кто придет, могут значительно увеличить сумму страховых выплат?

Хорькофф убрал со стола бутылку и стопку. Достал из кармана несколько белых драже и бросил их в рот. И по кабинету распространился запах ментола.

– Хрена с два! – кипя от негодования, я встала, подошла к окну и стукнула кулаком по подоконнику. – У шефа такой нюх, что он мигом просечет все наши с Вами игры. Нет, договор-то он подпишет, но – добавив туда столько тухляка, что при страховом случае уже не наша шарага будет Вам должна, а Вы ей.

Я говорила одно, но думала совершенно о другом. О том, что слова Пал-Никодимыча о том, что если я облажаюсь сегодня, то навсегда останусь неудачницей, вполне могут иметь гораздо более глубокий смысл, нежели предполагал шеф. И речь тут идет вовсе не о чудиках из «ИNФЕRNО», а о гораздо более масштабных делах. Одно ясно – вероятнее всего именно сейчас решается моя дальнейшая судьба. Или меня сломают обстоятельства, или научусь их ломать и больше не стану прогибаться под всяких Пал-Никодимычей и иже с ними. Пусть лучше они прогнутся под меня.

Мое внимание привлекла горгулья на карнизе. Мне показалось, что она вдруг ожила и ободряюще подмигнула мне: мол, не тушуйся, девка, иди напролом!

Я зажмурилась и затрясла головой. Открыла глаза и увидела, что горгулья уже вернула себя прежний вид безжизненной лепнины.

И тут меня, словно током долбануло. Видимо, именно так и приходит к человеку озарение. Я вдруг поняла, как насолить шефу и одновременно с этим получить причитающееся мне вознаграждение за труды тяжкие и страдания ужасные.

2

«Этот глюк – знак свыше! – прокомментировал амикошонство гаргульи мой внутренний голос. – Ника, бери судьбу за жабры, пока она тебя не ухватила за задницу!»

– Гм, а знаете, Андрей Яковлевич, я, пожалуй, помогу Вам гораздо круче, чем предложила, – сказала я, развернувшись к Хорькоффу. – Что нам какой-то жалкий лимон?! Плевок по репутации, а не сумма! Даже порядочная трешка в Москве и та больше стоит.

Я подошла к Хорькоффу, пристально посмотрела ему в глаза и сказала:

– Давайте, пока не примчался мой начальник с нашим юристом, замутим более крутую бодягу.

– Задумали аферу? – деловито осведомился Хорькофф, давая понять, что готов на любую авантюру, лишь бы выпутаться из столь стремной ситуации.

– Не-а! Просто подумала, раз у меня в доверенности нет ограничения на сумму сделки, то почему бы не увеличить ее до предела.

– Но сюда, как я понимаю, движется Ваш начальник, который тут же дезавуирует Ваши полномочия.

– А если ему не удастся войти в «ИNФЕRNО», и мы заключим договор без этой козлиной морды?

– Но законность такой сделки…

– Не парьтесь! Ежели успеете сегодня проплатить свой страховой взнос через банк, то все станет тут же абсолютно законным.

– Даже не знаю. Порядочно ли это?

– И кто это говорит? Почтенный баден-вюртенбергский пастор? Святой отшельник с горы Мудадзян? Нет, это говорит доктор Франкенштейн наших дней – человек, превративший добрых и чистых сердцем сотрудников богоугодного заведения в слуг Тьмы и тварей из преисподней. Оставьте лицемерие ханжам и смело ввязывайтесь в самое величайшее приключение в Вашей жизни. Будет о чем после эмиграции в Лондон, рассказывать у камина внукам, чтоб те не забывали о далекой Родине даже в ночных кошмарах.

– Не надо издеваться над человеком, попавшим в западню.

– Так ведь я же Вас прямо сейчас из нее вытащу! – хлопнула я ладонью по столу, испытывая тысячу чувств одновременно, главными из которых были отчаянье, надежда и острый принцип вдохновенного авантюризма. – Только прикажите своим баранам не пускать сюда моих козлов. Иначе данным мне в ОВО «ЛАДИК» полномочиям – кранты!

– У охраны и без того четкий приказ – никого не пускать. Мы ввели своего рода карантин… Кстати, а Вы-то как ко мне просочились?

– Исключительно с Божьей помощью, – я взяла в руку папку и указала на крест на ней. – А еще и с поседевшим от переживаний сердцем и острым желанием ужраться в зюзю валерьянкой в компании незнакомого мужчины. Итак: по рукам?

– Вообще-то, я не верю в Деда Мороза.

– О-о-о-о, я не Дед Мороз. И даже не Снегурочка. И естественно, ушлые хорьки из ОВО «ЛАДИК» сдерут с наивной корпорации «ИNФЕRNО» определенное количество денежных знаков.

– Сколько?

– Два процента от страховки.

– Идет!

– Аукцион добрых дел мирового масштаба начался, господа! На торги выставляется лот самых мирных и послушных зомби! После оглашения первоначальной цены санитары оттаскивают рухнувших в обморок и долбанутых инфарктом.

Чтобы хоть как-то выразить свое великое воодушевление действием, я слегонца пробила размашистым крюком справа богу Амату, попав кулаком его по вытянутой крокодильей морде.

Та отломилась (вот бракоделы, не могли из нормальных материалов фигуру сварганить, а баблосы, видать, немалые за это фуфло получили) от головы демона и покатилась по полу.

В результате ужасный Амат, именуемый древними египтянами Пожирателем Душ, превратился в какое-то смешное существо с дырой вместо лица, гривастой головой Страшилы из «Волшебника Изумрудного города» и задницей таганьикского бегемота.

«Блин, – озадаченно посмотрела я на покалеченного Амата, – чего это у меня вдруг силушки прибавилось? Уж не надышалась ли я «Новой эры» в коридорах этой Богом проклятой корпорации? Уж не пошла ли по всему телу проклятая мутация?»

3

А может, мутация ни при чем и у меня просто синдром прироста сил на фоне освобождения от страха и появления великой жизненной перспективы?

Не помню точно, кто именно (может, как всегда, мои британские коллеги), провел эксперимент, названный «тяжесть мысли».

Так вот, оказалось, что когда человек весь из себя в тяжелых раздумьях, то его мышечная система слабеет, и ему кажется, что вес предметов увеличивается.

И наоборот – чем радостней и оптимистичней мысли, тем больше сил в мускулатуре и ощущений по типу: «Всех убью, один останусь!»

Кстати, те же ученые (наверняка, это были мои британские коллеги) убедительно доказали, что помывка рук под краном отдается в душе ощущением освобождения от всяческих прошлых заморочек.

Мол, да, я был должен старику Смиту пару фунтов англосовских тугриков, но какого фига он их раньше с меня не стребовал. Пусть теперь не скулит. Раз сказал, что не брал, значит, не отдам. Пусть жалуется в Страсбург или ООН. Поезд ушел.

Или вот, скажем, эксперименты америкосов над беззащитным населением Пиндостана. Они наняли бригады пацанов и девчонок, чтобы те опробовали методику впаривания в розничной торговле.

Покупателя заставляли потискать товар, понюхать его и даже лизнуть. Оказалось, что после этого между пиндосом и товаром возникает незримая духовная связь, которую тяжело разорвать несчастному покупателю, даже если он умом и понимает всю ублюдочность товара и коварство упыря-продавца.

Так что, сестрицы, когда вам суют под нос какую-либо кофточку и просят ее потрогать, примерить или хотя бы погладить, закрывайте душу ключом трезвого разума на сто оборотом и говорите что-нибудь вроде: «И это говно Вы предлагаете мне носить!?»

– Где тут у Вас можно вымыть руки? – спросила я у Хорькоффа, заметив, что в нервном припадке стерла руками почти весь крест с папки. – А то вся извозилась в помаде. А возилась, оказывается, совершенно не по тому поводу, по которому надо было. И ради Господа нашего всемилостивого, не спрашивайте меня, за каким хреном я разрисовала свою папку помадой. У каждой профессии свои обычаи и ритуалы.

Глава 3. Банкуйте!

1

Когда я вернулась из умывальни, Хорькофф хмыкнул и спросил у меня:

– И что, никаких подводных камней в контракте? Неужто все так просто?

– Не проще, чем нашим доходягам из российской футбольной сборной выиграть Чемпионат мира. Естественно, мое руководство попытается кинуть Вас при первом же шухере, – призналась я.

– Это легко разрулим. Тесть мой – большой спец по таким разборкам.

Хорькофф опять преобразился, снова превратившись из рохли и нытика в гиганта мысли и наследного принца русской олигархии (вот ведь актер!). На его лице появилось хищное выражение, как у шакала, услышавшего среди степной тишины неловкое шарканье хромоного кролика, страдающего артритом.

– Итак, мадмуазель, какова цена вопроса?

Высчитывая предел страховых выплат, я долго шагала по кабинету, метко зафутболив под стол попавшуюся на пути крокодилью морду.

С одной стороны, надо было помочь Хорькоффу и себе, а с другой, не разорить родную шарагу. У нас там ребята резкие. Могут ведь и не понять моего мстительного юмора.

От волнения я забыла о существовании калькулятора и подсчитывала сумму на пальцах. Из-за этого постоянно путалась в расчетах и не могла вычислить ничего конкретного. Оставалось одно – брать цифры с потолка.

– Ну раз пошла такая пьянка… – замялась я, – то пусть будет три…

Хорькофф презрительно фыркнул.

– …Тринадцать миллионов! – на ходу сориентировалась я.

– Издеваетесь?! – возмутился Хорькофф. – Чтобы замять скандал и отмазаться от следствия, мы одних только взяток чинушам будем вынуждены дать на гораздо большую сумму.

– Можно и больше. В знак моего к Вам уважения и бескорыстной любви к размеру комиссионных страховочку можно увеличить. Очень даже вполне себе на нормальную сумму, коя никак не заденет Ваших интересов, а наоборот, послужит их укреплению и процветанию…

– Банкуйте! – нетерпеливо перебил меня Хорькофф.

«Как бы не добанковаться до того, что Пал-Никодимыч собственноручно удавит меня», – заволновалась я.

Но тут же подавила в себе панику. Собралась духом. Сжала кулаки, и волевым усилием выдавила из себя:

– О, мой га-а-д! Тогда… Тогда милли… ард… ов… пять! Долларов. Штатовских. Соответственно страховой взнос – сто лямов полной витаминов и микроэлементов, нежно хрустящей в карманах капусты.

Я вдобавок к кулакам сжала еще и зубы. И, затаив дыхание, с тревогой ждала ответа Хорькоффа, надеясь, что он откажется от столь рискованной затеи, и у Пал-Никодимыча не будет повода меня душить.

Однако ж вместе с опасениями насчет жестокой расправы в голове крутились и другие мыслишка: «Е-мое! Моих комиссионных лимончиков получится аж целых десять штучек! Я – вся из себя такая… ну, в общем, миллионерша и роскошная светская львица – буду купаться в золоте и брильянтах, отрываться в Куршавеле и пускать фейерверки во дворе виллы напротив президентской дачи! И тогда пацаны из «Кольчужника» заценят меня о-го-го как. Особенно, если я им подарю старинный бронепоезд и современную межконтинентальную ракету».

– А Ваша компания потянет? – бросил на меня недоверчивый взгляд Хорькофф.

– Мы, к слову сказать, тоже веников не вяжем. ОВО «ЛАДИК» перестраховывает все свои риски в куче гораздо более мощных контор, в том числе и с государственным участием. Потом, конечно, кое-кто из наших гарантов захочет кое-кому из нашего руководства отбить почки. Но это уже издержки производства. Так что, не переживайте, потянем. Хватит даже на то, чтобы кормить Ваших бедолаг собачьими консервами по гроб жизни. Кстати, на фига Вы их ими пичкаете?

– Они не могли ничего есть из обычной пищи. Зато собачью еду, что принесла для своего пуделя одна из сотрудниц, сожрали с удовольствием.

– О, мой га-а-а-д! Дела-а-а-а…

– Теперь заказываем такую пищу оптом в офис, чтоб наши по магазинам не шастали, создавая вокруг себя нездоровый ажиотаж.

Тут у меня снова запел мобильник. Я поднесла его к уху.

– Лодзеева, быстро заказывай нам пропуск, – приказал мне Пал-Никодимыч. – Нас не пускают.

2

– Пал-Никодимыч, как я рада, что вы подошли! – радостно соврала я шефу. – Даже представить себе не можете, как это хорошо!

– Нас не пускают! – повторил шеф.

– Кого не пускают? Вас? Да быть такого не может! Наверное, что-то перепутали. Сами понимаете, визит был не запланирован и торжественную встречу за столь короткое время организовать…

– Скажи им, пусть пропустят меня и юриста.

– Погодите, Пал-Никодимыч, а куда Вас не пускают-то? Не ошиблись ли Вы часом адреском? Дверь какая? А у швейцара чо за кокарда над козырьком?

– Лодзеева, я еще не настолько выжил из ума, чтобы не разобраться, где нахожусь. Мы прямо у проходной в «ИNФЕRNО». И нас не пускают.

– Кто не пускает?

– Ты Лодзеева дурочку-то не гони! Ясен пень – местные архаровцы.

– А как фамилии этих негодяев? Я сделаю все, чтобы они были строго наказаны!

– Хрен с фамилиями! Делай уже чего-нибудь!

– А они совсем не пускают или просто не дают пройти? Ой, что-то слышимость падает… Не поняла… Говорите громче! Не слы-ы-шу!

Я отключили мобильник и сказала:

– Быстро моя братва притопала. Наверно, скакали через пробки на той самой жабе, которая душит жадюг. Давайте взвинтим темп наших деловых переговоров и приступим наконец к их финальной части. Кстати, валерьянку уже можно и убрать.

– Без моего ведома сюда никого не пустят, – успокоил меня Хорькофф и вернул  на место стопки и пузырь «Слез Святого Валериана». – Наша служба безопасности при необходимости способна отразить натиск штурмового батальона десантной бригады.

– Я хоть и не служила в ВДВ, но Вам верю полностью. На себе убедилась в хватке Ваших головорезов. Представляете, они меня чуть не убили!

– Представляю.

– Предлагаю как можно скорее оформить договор. Пятимиллиардное страховое возмещение Вас устраивает? О, не надо слов! По лицу вижу: вполне устраивает. Ну что, жахнем невероятным по невозможному?

Хорькофф радостно закивал, еще не до конца веря в свое счастье. Теперь он уже больше походил не на голодного шакала, а на добродушного енота-полоскуна, обожравшегося лягушками.

Я заполнили два экземпляра договора и передала их Хорькоффу.

Тот подписал оба. И вызвал секретутку.

Когда она явилась, я немножко забоялась, что обманутая мной девушка набросится на меня с криком: «Ты обещала не входить к Андрею Яковлевичу, сучка!», – и станет дубасить меня мордой о столешницу.

3

Однако Снежана сделала вид, что ничего такого не случилось, и мы вовсе не с ней только что страстно обнимались на ковре приемной.

«Видать, решила за коварство отметелить меня в коридоре – подальше от начальственного взора», – предположила я.

Хорькофф сообщил секретутке, что отменяет свои похороны, и приказал сбегать с экземплярами договоров с ОВО «ЛАДИК» к главбуху, чтобы тот их тоже подписал.

– Зашибись! – сказала я, провожая настороженным взглядом Снежану. – Может, Вы, Андрей Яковлевич, вовсе и не Темный Властелин, а даже наоборот – новый мессия.

– Как это!?

– Прежние пророки и чудотворцы всего лишь воскрешали мертвых мертвецов, делая из них Zombis vulgaris. Это классика жанра. Дело нехитрое. А вот Вам удалось поднять из офисной могилы живых мертвецов, создав новый вид существ, работящий и разумных: Zombis idealis. Такая шняга дорогого стоит. Уж я-то знаю, ибо сама – эксперт по вопросам нежити.

– Издеваетесь?

– Отнюдь нет. Разве стала бы я смеяться над Асклепием или Христом.

– Разве у меня с ними что-то общее?

– Гениальный терапевт и фармаколог Асклепий достиг такого мастерства в искусстве врачевания, что начал оживлять людей, например, Ликурга, Капанея, Главка, Ипполита, Ориона и Тиндара, изымая из Аида ихние души.

– А чем кончил Асклепий?

– Опущенный им ниже плинтуса Гадес окрысился и натравил на доброго доктора самого Зевса Громовержца. И тот замочил Асклепия молнией по башке.

– А причем тут Христос?

– Тот тоже любил поднимать мертвых. Вспомните знаменитое: «Тебе говорю, Лазарь: «Встань и иди!». И Лазарь встал и пошел – покрытый трупными пятнами и замотанный в тряпье, заменяющее саван. Кстати, после воскрешения у Лазаря была весьма насыщенная приключениями жизнь. На него охотились науськанные жрецами охотники за зомби. Спасаясь от них, Лазарь бежал из родной Вифании на Кипр. Там воскресший мертвец немало лет работал епископом Ларнаки. Ну а если Вас интересует, как там было с самим Христом, то…

– Не стоит! Чем кончил Он, всем известно.

– Не надо о грустном! Ядерное оружие когда-то тоже считали гостинцем из преисподней. А с его появлением прекратились мировые войны. Оное дало цивилизации пожить не один десяток лет в покое и сытости. И теперь все молятся на атомную бомбу, как на икону Николая-угодника… ну, кроме японцев, конечно. Хотя сами виноваты. Нефиг было наш «Варяг» гнобить в нейтральных водах. Да и за Цусиму обидно, шимозу им в задницу. В общем, не всегда бесконечный ужас завершается ужасным концом.