Текст книги "Золотая дева (СИ)"

Автор книги: Виктор Снежен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

3

Убранство главного Гостиного зала в «Северянине» переносило посетителя в эпоху декаданса и Серебряного века: антикварная мебель, цветы в кадках, чёрно-белые фото на стенах, самовар, свечи, абажуры. Столик, заказанный лейтенантом Болтухиным, притулился с краю от входа и являл собой идеальное место для наблюдения. Вообще, главный зал ресторана был невелик, человек на сорок. За столики садились по трое-четверо, что создавало ощущение камерности и уюта.

Когда Антон и его спутник присели за заказанный стол, публика уже заняла большинство мест и неспешно вкушала закуски и лёгкие вина под живую фортепианную фугу. Во всём: в убранстве зала, в благообразных посетителях, в кружевных скатертях и мягком свете читалась томная, изысканная богемность.

Лейтенант беспокойно заёрзал на стуле.

– Чувствую себя, как лошара, – признался он, глядя на разложенные перед ним ложечки, вилочки и ножи. – Как всем этим есть? Зачем, например, столько вилок?

– Вот эта, которая побольше, – для мяса, – пояснил Антон. – Та, что поменьше, – для рыбы, а самая маленькая – десертная.

– Блин, кэп, это понты какие-то. Я без проблем рыбу схаваю и мясной вилкой.

Антон не успел прояснить тонкости этикета – к столику подошёл неслышный, как ниндзя, официант.

– Чего изволите, господа? – спросил он с отстранённым достоинством. – На закуску рекомендую карпаччо из оленины и форелевый рийет. Есть икорка свежайшая.

– Не стоит, дружище, – остановил его Антон. – Принеси-ка нам сразу горячего. Мне сливочный суп с треской и белыми грибами.

– А юноше?

– Юноше пельмени, – буркнул лейтенант, внимательно изучивший меню и не нашедший там других знакомых названий.

– Что пить будете? – осведомился официант. – Может, пригласить сомелье?

– Алкоголя не нужно, – лучезарно улыбнулся Антон. – Диета, знаете ли. Принесите минералочки с газом.

Официант сочувственно покивал.

– Есть квас брусничный архангельский и клюквенный морс, – сообщил он.

– Пожалуй, графинчик кваса, – согласился Антон. – Но только, дружище, не тёплый.

– Как можно-с, – дёрнул бровью официант. – Квас будет со льда, не извольте сомневаться.

– И вот что, любезный, – Антон перешёл на доверительный тон. – Сегодня мой приятель у вас ужинает. Канарский Пётр Аркадьевич. Не подскажешь, за каким столиком? Повздорил я с ним, наговорили всякого. Не хочу, чтобы мы здесь соседствовали, понимаешь?

– У нас не принято о клиентах распространяться, – с вежливой холодностью заявил официант и воздел глаза к потолку.

– Конечно, конечно, имидж заведения, – серьёзно кивнул Антон, незаметно для окружающих переправляя тысячную купюру в карманчик официанта.

Официант скосил глаз, определяя достоинство купюры.

– Веранда, второй столик справа. Заказан на двоих, – сквозь зубы промычал он и величественно удалился.

– Офигеть, – произнёс лейтенант, провожая взглядом чопорную фигуру официанта. – Ловко вы его, кэп. А я-то, собирался свою ксиву светить и брать пацана на зихер.

– Лейтенант, ты выражаешься, как босяк, – попенял напарнику Антон. – Где ты набрался такого сленга?

– Улица и необозримые просторы интернета, – с притворным сожалением произнёс Болтухин. – Как будем действовать, кэп?

– Прогуляешься до веранды и поставишь жучка, – тихо сказал Антон. – Сделай всё незаметно.

– Обижаете, гражданин начальник, – усмехнулся лейтенант. – Всё будет натурально, как в Голливуде.

Он пружинисто поднялся со стула и разболтанной стиляжьей походкой направился через зал. Вернулся лейтенант минут через десять, как раз в тот момент, когда официант с молчаливой торжественностью опустил на столик серебряный поднос и расставил заказанное на белоснежную скатерть.

– Интересующее вас лицо только что вышло из гардероба, – едва шевельнув губами, сообщил официант и с почтительным поклоном отошёл к соседнему столику.

Лейтенант бухнулся на свой стул и подвинул к себе дымящуюся глиняную миску с пельменями.

– Всё кучеряво, кэп, – доложил он. – Сделал вид, что развязался шнурок и шлёпнул жука под столешницу.

– Замечательно, – кивнул Антон и, сделав неуловимое движение, вставил в ухо пилюлю динамика.

Голову мгновенно наполнили усиленные аппаратурой шаркающие звуки шагов, скрип стульев, невнятная речь.

– Работает, – удовлетворённо кивнул он. – Теперь дело за Канарским.

В этот самый миг через зал, поминутно кланяясь и отвечая на негромкие приветствия, прошёл высокий благообразный мужчина с проседью в аккуратно стриженных волосах. Пётр Канарский, собственной персоной. Было очевидно, что он завсегдатай заведения и знаком со многими посетителями вовсе не шапочно.

– Петруша! Канарский! – крикнули из-за крайнего столика. – Где пропадал, чертяка?!

– Пётр, к нам, прошу, к нам, негодяй ты эдакий! – воскликнули из другого конца зала. – В своей Чухонии совсем забыл родные пенаты.

Каждому Канарский горячо кланялся, прижимая узкую музыкальную ладонь к лацкану пиджака. Однако, ничьих приглашений он не принял и прошёл на веранду к заказанному столику. Тотчас возле него возник щуплый официант:

– Моё почтение, Пётр Аркадьевич, – отчётливо услышал Антон сквозь посторонние звуки. – Какими судьбами в Питере?

– Дела, Ванечка, дела, – вальяжно отозвался Канарский. – Принеси-ка, дружок, анисовой водочки, закуски поострее, икорки и хлебушка побольше. Истосковался я, Ванечка. по хлебушку чёрному.

– Один момент, Пётр Аркадьевич, – с лакейской преданностью заверил официант. – На горячее что изволите? Сегодня судак недурён с беарнским соусом.

– Тащи судака, – велел всё тот же вальяжный голос.

В наушнике послышался скрип стула, что могло означать лишь одно: Канарский обустраивается за своим столиком. Дальнейшие скрипы, вздохи и шум улицы, доносившийся до веранды, слушать было неинтересно. До прихода Гройсмана вряд ли могло произойти что-то существенное.

Антон пожелал лейтенанту приятного аппетита и с удовольствием принялся за подстывший суп. Лоснящийся перламутровой тресковой юшкой, суп был исключительно нежен и духовит.

Лейтенант ел молча и, прикончив последний пельмень, неэтикетно облизнул ложку.

– А мне здесь нравится, – сыто произнёс он, наливая в фужер пенистого кваса из запотевшего графинчика. – Разве что музычка нудновата да чикс не видно.

– Ну, здравствуй, Батон, – неожиданно раздался в наушнике Антона хриплый, с придыханием голос.

– Здравствуй, Исаак Маркович, – ответил голос Канарского. – Садись, дорогой, угощайся. Водочки откушаешь под икорку?

Антон отодвинул недоеденный суп и замер, вслушиваясь в каждый звук, в каждое слово. Очевидно, что Гройсман – а это, без сомнения, был он – прошёл на веранду не через главный зал, а другим входом.

– Ты же знаешь, Пётр, что я так и так не пью. Лучше ответь словами, что ты имеешь сказать мне за те монеты.

– Дело стоящее, – охотно отозвался Канарский. – Десять империалов, это серьёзно.

– Пётр, скажу тебе, как родному: их будет, увы, не десять, – перебил Гройсман. – Три монеты я обещал очень серьёзным людям.

Наступила пауза, послышался узнаваемый звук льющейся в рюмку водки. Канарский крякнул и смачно хрустнул чем-то, закусывая.

– Я так и знал, – просипел он. – Знал, что ты, Ися, непременно меня хоть немного, но кинешь.

– Зачем такой пафос! – возмутился Гройсман. – Да, я таки имею свой маленький гешефт с этого дела. Я пожилой человек, Пётр. У меня неважное здоровье и внуки. Посмотри, Пётр, как всё дорожает…

– Ты ещё пожалуйся на собес, – перебил Канарский. – Давай, Исаак Маркович, ближе к делу. Три монеты, как я понял, ты скинешь сам. Семь реализую я за границей. Дело нешуточное. Монеты нельзя сбывать по одной. Если они начнут всплывать в частных коллекциях, цены упадут вдвое. Вывод: нужно найти семь покупателей и слить монеты одновременно.

– Именно так, Пётр, именно так, – подтвердил Гройсман. – Свои три я тоже попридержу.

Снова возникла пауза: принесли судака. Пока ставился поднос, звенели ножи и вилки, по делу не было сказано ни слова.

– Сколько зелени продавец просит за всё? – спросил наконец Канарский.

– Триста тысяч, – вздохнул Гройсман. – Причём этот шлимазл требует непременно в евро.

– Сколько?! – возмутился Канарский. – Да он что, белены объелся. У меня всего сотка в долларах, ещё двадцать штук наскребу в евро.

– Я дам сорок пять, – вздохнул Гройсман.

– Итого, в евро сто пятьдесят, – подытожил Канарский. – Больше не дадим ни копейки.

– Золотые слова, Пётр, – снова вздохнул Гройсман. – Будем сказать ему свою цену. Только не сделает ли нам продавец красивый прощальный жест ручкой?

– Не сделает, – заверил Канарский. – Сбыть оптом десяток таких монет, неизвестно откуда взятых, в нашей отчизне, кроме нас с тобой, больше некому. А за границу с таким прикупом продавца не выпустят. Тут нужно человечка на таможне иметь. У меня, к примеру, он есть.

Снова возникла пауза: плеск водки, кряканье и звон вилки о фарфор.

– Зря ты, Исаак, отказался от судачка, – с чувством произнёс Канарский. – Лучше, чем здесь, его нигде не готовят.

– Ты же знаешь, Пётр, за мой анамнез, – в очередной раз вздохнул Гройсман. – Ни жира, ни алкоголя и только положительные эмоции. А где таки взять те эмоции, когда вокруг один грандиозный шухер?

– Ты уже встречался с продавцом? – перебил Канарский.

– Нет, но этот поц уже в Питере. Судя по хватке и гонору, из деловых. Договорились так: я пришлю к нему Мойшу Лимбаха посмотреть на товар.

– Почему Лимбах? Почему, не сам?

– Лимбах хорошо знает за монеты. Если поц порожняк засветит, Мойша поймёт это на раз и два. А я посмотрю за Мойшей, не прилипнет ли за ним хвост.

– Думаешь, подстава? Пасут продавца?

– Думаю, пока нет. Но я, Пётр, никому никогда не верю. Потому и дожил до такого анамнеза.

Снова возникла пауза: плеск водки, шумный выдох и дробь нетерпеливых пальцев о стол.

– Мне тоже светиться не следует до поры, – тихо сказал Канарский. – Ладно, пусть идёт Мойша. Если всё чисто, я в деле. Если нарисуются мусора, я завтра же сваливаю в Финляндию.

– Батон, не торопись думать за Финляндию и мазать лыжи, – скрипучим шёпотом произнёс Гройсман. – Есть к тебе ещё один интерес. Поц, что торгует монеты, засветил ещё и вот это. Прислал фотку. Вот, глянь.

Антон напряг слух, пытаясь не упустить ничего важного. Глядя на его побледневшее, каменное лицо, лейтенант хотел было встрять с вопросом, но Антон сделал ему знак не мешать.

– Пресвятая Богородица! Я думал, что такие больше не находят, – послышался наконец голос Канарского, явно взволнованный.

– А он и есть дореволюционный, – вставил Гройсман. – Можно сказать, осколок империи. Посмотри, Пётр, чистый дюшес!

– И сколько же продавец просит за осколок империи?

– Разговора не было. Но, что-то мне подсказывает, что таки дорого. У старого бедного Исаака нет таких денег.

– Скинем монеты, деньги будут, – заверил Канарский. – Упускать такой шанс нельзя.

– Очень правильно, – отозвался Гройсман. – Представляешь, Петя, какой кипиш вызовет эта штуковина на любом европейском аукционе? Готов сброситься напополам: даю тридцать процентов.

– Давно хотел спросить тебя, Исаак Маркович, – после паузы спросил Канарский. – Зачем тебе столько денег?

– Мне не нравится здешний климат, – с печальным вздохом сообщил Гройсман. – Я долго думал Пётр, где Моисей на самом деле сорок лет водил мой народ? И я понял: он шёл как раз через Россию. Иначе, чем объяснить, как мои предки оказались именно здесь. Это историческое недоразумение, Пётр, пора исправить. Ещё полгода, и я увезу всех своих на историческую родину, куда-нибудь под Тель-Авив или Хайфу.

– Понятно, – теперь уже вздохнул Канарский. – А мне наоборот, хотелось бы жить здесь, на родине, а приходится торчать на чужбине. Когда Лимбах идёт на встречу?

– Сегодня в девять. Гостиница «Талисман», на Васильевском.

– Что ж, удачи. И сразу позвони мне, Исаак, о результатах.

– О чём ты говоришь, Пётр! Как только Мойша выяснит за монеты, я тут же выйду в эфир.

Послышался скрип стула, звяканье потревоженных бокалов и удаляющиеся шаги.

– Всё, Гройсман ушёл, – подытожил Антон. – И нам, Кирилл, тоже, пора.

– Скажите толком, – взмолился лейтенант, – о чём они столько времени тёрли?

– Некогда, – бросил ему Антон. – Расскажу по дороге. Твои архаровцы пасут сейчас Гройсмана?

– Ясен пень, – отозвался лейтенант. – Ещё со вчера.

Антон подал знак официанту и, отсчитав нужную сумму, бросил купюры на белоснежную скатерть.

– Да куда едем-то, кэп? – нехотя поднимаясь, спросил лейтенант.

– На Васильевский. Отсюда, кажется, недалеко…

4

Лимузин Гройсмана сопровождал на Васильевский остров хвост в виде неприметного зелёного «ситроена». Оперативники были на постоянной связи с Болтухиным, и тот ежеминутно докладывал:

– Едут через Дворцовый, встали в пробке на Васильевской стрелке, тащатся по набережной Макарова.

Не зная города, Антон вёл машину по навигатору. За окнами проносились опрятные величественные фасады домов, однако Антону было не до архитектурных изысков. Он был исполнен азартом предстоящего дела и желанием всерьёз поквитаться за недавнее фиаско с бобрищенским кладом.

«Интересно, о какой такой штуковине тёрли за столом два афериста? – думал Антон. – Что из бобрищенских сокровищ может вызвать серьёзный переполох на европейских аукционах? Ложка, табакерка, ордена? Нет, всё это мелко, всё не то…»

– Поворачивают к «Талисману», – доложил лейтенант. – Амба, кэп, паркуются на стоянке.

Гостиница «Талисман» представляла собой обычную питерскую семиэтажку и была лишена помпезности град-отеля и бонтонного обаяния «Старого зеркала». Однако, судя по плотно заставленной машинами гостиничной парковке, «Талисман» пользовался у гостей северной столицы несомненной репутацией.

Антону повезло: нашлось свободное место, и он припарковал машину метрах в двадцати от входа в гостиницу. Место для наблюдения было, пожалуй, идеальным.

– Фотографируй всех входящих и выходящих, – бросил он лейтенанту. – Всех без исключения.

Лимузин Гройсмана выделялся на стоянке, как большой чёрный ворон в стае разномастных пичуг. Помимо самого Исаака Марковича, чей громоздкий силуэт угадывался на заднем сиденье авто, впереди маячили две фигуры в чёрном: шофёр и тип с рыскающим лицом. Тип вылез из лимузина первым и цепко огляделся вокруг. О его профессиональной принадлежности не приходилось гадать: телохранитель. Немного обождав, выбрался из машины и сам Гройсман. Это был грузный обрюзгший человек в светлом костюме свободного кроя, который сидел на хозяине с изяществом картофельного мешка. На обширном рыхлом лице подпольного воротилы поблёскивали круглые бухгалтерские очки.

– Хорошо бы иметь фото этого самого Лимбаха, – вздохнул Антон, наблюдая за довольно оживлённым движением перед гостиницей. Постояльцы и их гости по одному и по двое входили и выходили, сверкая стеклянною дверью.

Была смутная надежда встретить среди этого многолюдья знакомую физиономию с недавнего фестиваля. Как бы упростилось вся эта история с убийством и графским кладом…

– Лимбах? – переспросил лейтенант, непрерывно щёлкающий на телефон всех гостиничных персонажей. – Тоже мне теорема Хеопса. Этот перец раз пятнадцать светился по особо крупным.

– И с такой богатой историей он на свободе?

– Поди, ухвати такого за жабры, – усмехнулся лейтенант. – Он в сделках участвует только как консультант. Ясно, что за приличный кэш, но при задержании при нём никогда не случалось обнаружить ничего, кроме носового платка и неизменной лупы. Чист, как библейский ангел. А вот, кстати, и он.

Из дверей гостиницы появился худой высокий мужчина лет тридцати. Над его смуглым меланхоличным лицом возвышалась копна по-африкански чёрных волос, заплетённых в дреды. На ангела он был не похож, и крыльев за спиной Лимбаха явно не наблюдалось. Руки консультанта, не обременённые никакой ношей, на секунду приподнялись, изображая в воздухе какой-то замысловатый знак. После этого Лимбах неспешно пересёк стоянку, не взглянув в сторону напряжённо следящего за ним Гройсмана, и удалился по тротуару в сторону набережной Смоленки.

– Интересно, что он отсемофорил? – сам себя спросил Антон, глядя на удаляющуюся фигуру Лимбаха.

– Что делаем, кэп? – с беспокойством спросил Болтухин. – Может, ребятам цинкануть, чтобы пропасли? Уйдёт ведь, Антон Васильич!

– Пусть катится, – бросил Антон. – Сам же говоришь, не на чем его брать. Меня больше интересует тот, к кому приходил Лимбах. Так что сидим ровно и снимаем всех посетителей. Ребята пусть тоже замрут: Гройсман со своей гориллой наверняка будут его пасти. Заметят хвост – сделка может сорваться.

Антон оказался прав. Как только фигура консультанта скрылась за поворотом, Гройсман и его чёрный человек протопали через стоянку, шаря по сторонам напряжённым взглядом в поисках соглядатая. Не обнаружив ничего подозрительного, они отправились следом за Лимбахом.

– Теперь важен перехват разговора Гройсмана с Канарским, – задумчиво произнёс Антон. – Главное, чтобы Батон успокоился и не спешил убраться в Финляндию. Тогда вся наша затея коту под хвост.

– Да никуда он не сорвётся, – беспечно отозвался Болтухин. – Где он столько бабла себе нарисует?

Замечание было верным. В психологии каждого барыги, пусть даже такого тёртого, как Канарский, всегда доминирует фактор жадности. На неё и следовало уповать.

После ухода Лимбаха снимать входящих в гостиницу уже не было никакого смысла. Пришлось переключиться на выходящих. Лейтенант безропотно выполнял эту нудную работу в течение последующего часа.

– Амба, – наконец заявил он, – память кончилась.

Антон задумался. Сколько ещё нужно торчать возле гостиницы? Если продавец приходил в номер, снятый только для встречи, то он, скорее всего, уже вышел из здания. Тогда есть шанс вычислить продавца по отснятым фото. А если продавец снял номер надолго? Стоило проверить всех постояльцев.

– Вот что, лейтенант, дуй на ресепшн и требуй информацию на всех, кто поселился в гостинице в течение последних трёх дней.

– Без ордера не дадут, – убеждённо сказал Болтухин. – Приватная информация.

– Не разочаровывай меня, лейтенант, – бросил ему Антон. – Будут артачиться, пригрози полномасштабным шмоном.

Антон подтолкнул Болтухина в плечо, выпроваживая из машины. Лейтенант побрёл к озарённой вечерним сиянием гостинице, по-пижонски засунув руки в карманы.

Пропадал Болтухин довольно долго, что вселило в Антона сдержанный оптимизм. Стало быть, не отшили и оставался шанс заполучить информацию без прокурорских наездов.

Вернулся лейтенант с победительной ухмылкой на лице.

– Там у них такая цыпа на ресепшене, огонь, – доложил он, шмякаясь на соседнее сиденье. – Я ей в уши надул, что секретный агент, что родина в опасности и в гостинице полно террористов. Она и поплыла. Чуть в обморок не грохнулась. Подхватил её возле пола. А какой бюст у администраторши, кэп! Не меньше четвёрочки. Ей богу, не вру. Пока её в чувства приводил, договорились на тили-вили. Взял её телефончик и адрес хаты.

– Я тебя не за её телефончиком посылал, – напомнил Антон.

– Ах, это, – спохватился Болтухин, вытаскивая флэшку из кармана. – Извольте. Полный список всех проживающих. Есть даже пометки об их гастрономических и сексуальных предпочтениях.

Антон принял флешку и хлопнул Болтухина по плечу. Этот шальной малый, непонятно каким ветром занесённый в полицию, начинал ему нравиться.

– Отзывай ребят, – распорядился Антон. – Сегодня им пасти больше некого. Пусть отдыхают. Завтра, наверняка, будет много работы.

Однако для себя отдыха Антон не планировал. Нужно было срочно пересмотреть все отснятые фото и список постояльцев гостиницы.

– Едем, – сказал он лейтенанту и включил зажигание.

Кирилл Болтухин жил в Красногвардейском районе, и, не слушая вялых возражений, Антон довёз его до дома.

На Неве уже начинали разводить мосты, когда он, подкатил, наконец, к «Старому зеркалу». Над городом в этот поздний час бушевало безумство белой питерской ночи…

5

Остаток ночи, если кисельное марево за окном можно было так величать, Антон провёл за экраном ноутбука. Отснятых лейтенантом фотографий оказалось около двух сотен. Лица выходящих из гостиницы получились на загляденье, а вот с входящими дело обстояло куда печальней: многие фото получились в профиль, а некоторые и вовсе с затылка. Все снимки Антон просмотрел придирчиво и не нашёл ни одной хотя бы смутно знакомой физиономии.

От гостиничных списков, добытых Болтухиным, проку оказалось не в пример больше. Проверяя паспортные данные постояльцев, Антон наткнулся на особу, приехавшую в Питер днём раньше из той же Тульской губернии, откуда должен был прибыть и сам продавец. Некая Екатерина Свирская, двадцати пяти лет, уроженка местечка Косая Гора, что под Тулой. Проживала дама в одиночном номере 712, забронированном на семь дней.

Эта была соломинка, за которую можно было ухватиться. Конечно, мало ли Екатерин приезжает из полумиллионного города в северную Пальмиру посмотреть на Эрмитаж и белые ночи. Всё так, но чутьё Антона, его многолетний опыт говорили: это не совпадение, это – след.

Первое, что нужно было сделать незамедлительно – навести справки о Свирской. Кто такая, где работает и, главное, с какой целью прикатила в Санкт-Петербург.

Интернет – великий маг современности. Не успел Антон заварить себе кофе, как на его почту пришёл ответ от оперативного дежурного по Тульскому ОВД:

Свирская Екатерина Андреевна, 1995 г.р., проживает в посёлке Косая гора, ул. Школьная, д.5., кв. 12. Не замужем. Сотрудница областного краеведческого архива.

К данным прилагалось фото Свирской и номер её мобильного телефона.

– Что ж, Екатерина Андреевна, не пора ли познакомиться? – тихо произнёс Антон, разглядывая миловидное лицо, улыбающееся с фотографии.

Его вдруг охватило хорошо знакомое предчувствия непременной удачи. Сотрудница краеведческого архива. Не она ли и хороводит всем этим спектаклем с бобрищенским кладом? А что если это не спектакль, а бенефис? Может быть, госпожа Свирская действует в одиночку? Впрочем, нет! Антон вспомнил багор, торчащий из спины трупа, и новая, едва забрезжившаяся версия рассыпалась в прах. Кроме того, представить себе ныряющую за сундуком сотрудницу областного архива Антон тоже не смог. Есть у неё сообщник, обязательно есть. Именно он убил гражданина Котова, именно он достал клад и именно он выкрал письмо у Луи Кастора. Вот только, кто он? Орудие в руках хитрой авантюристки или же её повелитель, держащий свою жертву в безусловном подчинении? Пожалуй, Антон смог бы решить эту дилемму, познакомившись с девушкой.

Выяснить, с какой целью пожаловала сотрудница архива в Питер, до утра не представлялось возможным. «Утром, честь по чести, подниму весь оперативный отдел. Пусть потрясут начальство госпожи Свирской. Вдруг, и в самом деле, промашка? Просто командировка или отпуск? Утром, всё утром…».

Антон выключил ноутбук и рухнул на неразобранную кровать.

Разбудил его робкий стук в дверь. Болтухин? Нет, этот так скрестись не подумает. Антон сел на краю кровати, прогоняя остатки недолгого сна.

– Войдите, – сказал он.

Дверь отворилась, и в номер вошёл Костя Тагарин.

– Разбудил? – участливо поинтересовался он.

– Разбудил, – отчаянным усилием подавляя зевок, признался Антон. – Чего припёрся в такую рань?

Часы и в самом деле показывали без четверти семь.

– Есть новости, – коротко сообщил Костя.

– Новости – это хорошо, – произнёс Антон, ощупывая небритую щёку. – Ты посиди здесь, я хотя бы умоюсь.

– У вас пожевать нечего? – спросил Костя, присаживаясь на стул.

– Пожевать? Сейчас устроим.

Антон подошёл к телефону, стоящему на прикроватной тумбочке и поднял трубку.

– Дежурный? Доброе утро, девушка. Мне бы завтрак в номер и поскорее. Два кофе и пару бутербродов. Нет, лучше, четыре. Да, можно с ветчиной. Десять минут? Отлично. Номер 217.

– Спасибо, – вздохнул Костя. – А то со вчера на диете.

– Что так? – поинтересовался Антон. – Не нашёл, где перекусить?

– Днём на набережной чебуреков купил, – отозвался Костя. – А вечером тут одни бары да рестораны. Цены столичные. Ничего, сегодня заранее закуплюсь.

Антон вздохнул, чувствуя дискомфорт от мысли, что они с лейтенантом отужинали вчера в роскошном заведении, тогда как парень лёг спать голодным.

– Ты как обустроился? – спросил он с неподдельным сочувствием.

– Так себе, – пожал плечами Костя. – Всю ночь финны-студенты горланили, да и тараканов там тьма.

– Ясно. Может, переберёшься ко мне? – предложил Антон. – Спать, правда, негде. Разве что кресло разложить.

– Нет, что вы, – смутился Костя. – Я пока там перекантуюсь. А потом, тётка у меня в Питере. Думаю, пустит на пару дней.

– Ну, как знаешь, – бросил Антон, направляясь в ванную.

Когда он вышел, выбритый и посвежевший, на столике возле ноутбука стояли чашки кофе и обещанные бутерброды. Один из них повеселевший Костя уже прикончил.

– Ты говорил про новости, – напомнил Антон.

– Гройсман отправил сообщение Канарскому, – не переставая жевать, сообщил Костя. – Пишет, что какой-то Мойша даёт добро и что товар стоящий.

Антон кивнул. Новости были ожидаемые.

– Что-то ещё?

– Гройсман написал, что хвоста не было.

Антон снова кивнул. Костя стремительно дожевал второй бутерброд, запил, обжигаясь, горячим кофе и сообщил, наконец, главное:

– Гройсман пишет, что продавец – баба.

Антон кивнул в третий раз, и на этот раз Костя посмотрел на него удивлённо.

– Вы знали?

– Скорее, догадался, – сказал Антон, пробуя принесённый кофе. Вкус оказался недурным. – В списках постояльцев гостиницы, где упомянутый тобой Мойша встречался с продавцом, значится некая мадам Свирская, накануне приехавшая из Тулы.

– Так просто? – задумчиво произнёс Костя. – И что теперь?

– Будем следить за Свирской. Как только с ней встретятся покупатели, прихлопнем всю компанию разом.

– Ясно, – сказал Костя. – А что делать мне?

– Сможешь установить локацию по телефону?

– Смогу, – пожал плечом Костя. – Если он будет включен.

– Тогда дерзай, – Антон кивнул лежащий на столе ноутбук.

Костя задумчиво кивнул и пересел поближе к компьютеру. Пока он возился с поисковой программой, Антон позвонил Болтухину.

– Дрыхнешь? – спросил он, услышав в трубке громкий зевок. – Одевайся и дуй ко мне.

– Яволь, герр капитан! – отозвался Болтухин.

В номере Антона лейтенант появился ровно в восемь.

– Доброе утро, экселенс, – поздоровался он, без стука заходя в дверь.

Вчерашний выпускной костюм был оставлен дома и лейтенант предстал перед Антоном в своём первозданном виде: траченых джинсах со свисающими с колен нитками и безразмерной чёрной футболке с черепом.

– В нашей стае новая особь? – весело осведомился он, бросив взгляд на Костю.

– Познакомьтесь, будем работать вместе, – сказал Антон, давая возможность молодым людям представиться самостоятельно.

– Тагарин Константин, – буркнул Костя с видом человека, которого оторвали от решения мировых проблем.

– Константин – это звучит антично, – одобрил лейтенант. – А моё погоняло Болт.

– Болт?!

– Если по паспорту, Болтухин Кирилл Станиславович, – с готовностью пояснил лейтенант. – Пока представишься, щи прокиснут.

– Болт так Болт, – пожал плечами Костя. – Антон Васильевич, с локацией не выходит. Наверное, телефон у этой вашей Сквирской выключен.

– Свирская Екатерина Андреевна, – машинально поправил Антон. – Между прочим, вполне симпатичная девушка.

– Предлагаю внедриться в банду, – предложил лейтенант. – Пользуясь своим личностным обаянием, я вступаю в интимную связь с этой вашей Екатериной Андреевной и в момент близости выведываю все секреты её сообщников. Читали «Момент истины» Богомолова?

– Не предполагал, что ты вообще умеешь читать, – усмехнулся Антон. – Хотя мысль дерзкая. Стоит подумать.

– Если уж кому-то и знакомиться с девушкой, так это мне, – неожиданно предложил Костя.

– Обоснуй, – попросил Антон.

– Я успел прочесть ответ на ваш запрос об этой девушке. Вы уж, извините, Антон Васильевич, но вы не закрыли файл, – Костя смущённо потупился.

– Продолжай.

– Девушка, как я понял, работница областного архива. Такую вряд ли заинтересует юноша с внешностью гопника и погонялом Болт.

– Алё, за гопника можно и по рогам, – возмутился лейтенант. – Девушки, между прочим, грезят о плохих мальчиках, а не о тех, кто им будет цитировать Шопенгауэра.

– Брэк, – сказал Антон, осаживая распетушившихся помощников. – Конечно, познакомиться со Свирской было бы неплохо. Костя, первым попробуй, ты. Если не получится, подключим героя с отрицательным обаянием.

Лейтенант вздохнул и безнадёжно махнул рукой.

– Теперь о Канарском, – напомнил Антон. – Вести его нужно нежно, чтобы он ни в коем случае не почуял слежки.

– Обижаете, кэп, – возмутился Болтухин. – У него на хвосте сидят Карагод, Тихий и Гном. Лучшие оперативники из отдела.

– У вас не отдел, а малина какая-то, – покачал головой Антон. – Как только будут новости, сообщай мне немедленно.

– Костя, – обратился он к Тагарину, – Гройсман при встрече с Канарским показал тому фото весьма ценной вещицы. Не знаешь, о чём могла идти речь?

Костя пожал плечами.