Текст книги "Золотая дева (СИ)"

Автор книги: Виктор Снежен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Я понял, – после недолгой паузы произнёс Антон. – Летите к чертям собачьим. Старика больше не трожь!

– Вот и договорились, капитан, – миролюбиво проговорила графиня. В её голосе читалось немыслимое облегчение.

Телефон умолк, и в комнате повисло молчание.

– Как же это, Антон Васильевич, – тихо и с укоризной спросил Дольский. – Неужели вы сдержите слово? Неужели сокровища Бобрищевых покинут Россию?!

Антон промолчал, зато за него безмятежно ответил Болтухин:

– С меня, между прочим, слова никто не брал. И я верну вам, гросфатер, в товарном виде и цацки и вашу мымру. Командование операцией переходит к младшему по званию. Свистать всех на верх! Задраить трюмы! «Чёрная каракатица» идёт на абордаж!

Лейтенант был в ударе, и Антон махнул рукой: делай как знаешь. Болтухин немедленно стал командовать, размахивая полицейской дубинкой, как маршальским жезлом.

– Марш, марш! – крикнул он арестованным, выгоняя их из домика на лужайку. – Григорий, останетесь с ними. При попытке мятежа стреляйте по ягодицам. Вам, гросфатер, тоже придётся остаться, – деловито обратился он к Дольскому. – Скоро прилетят архангелы из ближайшего отделения полиции, и вам нужно будет рассказать для протокола про спасённые уши.

Пока лейтенант командовал и балагурил, Антон позвонил Никите Степановичу и коротко передал ему суть событий.

– Позвоните в отдел, – попросил он участкового, – пусть пришлют наряд из Богородицка в дачный посёлок «Отдых». – Антон продиктовал узнанный у Славки адрес. – Оформите как хулиганку. В Тулу ни в коем случае не сообщать. У графини есть уши в областном ОВД. Нельзя, чтобы она узнала об аресте Славки. Перепрячет ценности, век потом не найдём. С арестованными оставляем Гришку. Заодно, пусть его и Ивана Степановича ребята домой отвезут. А мы с лейтенантом едем в аэропорт. Надо перехватить графиню, пока она вместе с кладом не упорхнула.

12

Шофёр мирно дремал, надвинув на глаза кепку и скрестив на груди руки. Услышав скрипнувшую калитку, он мгновенно пробудился и вернул кепку в исходное положение.

– Обошлось без жертв? – зевнув, поинтересовался он.

– Операция завершена, – заверил Антон, открывая заднюю дверцу. – Вам, кстати, объявляю благодарность от имени органов правопорядка.

– Куда я вашу благодарность повешу? – проворчал таксист. – На грудь, вместо ордена? Мне бы лучше, красненькую за перенесённый стресс. Вместе с вами, считай, под пули слазил.

– Не пузырься, шеф, будет тебе и красненькая, и девочки, и крем-брюле, – пообещал Болтухин, плюхаясь на сиденье рядом с шофёром.

Он достал из кармана пачку реквизированных купюр и, выбрав пятитысячную, шлёпнул её на плечо таксисту на манер карточного погона.

– Вот это предметный разговор, – мгновенно повеселел таксист, пряча купюру с виртуозностью иллюзиониста. – Куда едем?

– Не едем, а летим, шеф, – поправил его Болтухин. – Нам надо быть не позднее семи в аэропорту Шереметьево.

Таксист вопросительно посмотрел на Антона и тот кивнул.

– Через три часа?! – переспросил таксист и сомнительно покачал головой.

– За скорость оплата сдельная, – Болтухин извлёк из пачки ещё одну пятитысячную купюру и выразительно похрустел ею перед носом таксиста. – И вообще, шеф, бензин ваш – идеи наши. Надеюсь, вы помните эту почтенную максиму из классики жанра? Так что вперёд к сияющим вершинам Фудзи! Эх, жаль, что нет при нас чёрной материи! Я бы поднял над нашим авто знамя восставших сипаев…

– Так куда ехать? – переспросил шофёр. – В Шереметьево или к Фудзи?

– Сначала в Шереметьево, – вздохнул Антон, и машина немедленно понеслась по остывающей после дневного зноя поселковой дороге.

Шофёр, памятуя о призе, казалось, действительно летел над шоссе. Мелькающие за окном подмосковные пейзажи и японская поэзия в исполнении лейтенанта укачали Антона, и он задремал, окунувшись в омут коротких и запутанных сновидений. Ему снилась графиня в белом саване и с гарпуном, россыпь бриллиантов и изумрудов, сверкнувших и тут же исчезнувших в высокой траве, а ещё кукла с большими голубыми глазами. Когда кукла моргнула и засмеялась дьявольским, потусторонним смехом, Антон проснулся и посмотрел на часы. Судя по времени, они должны были подъезжать к аэропорту, но это было не так. Машина едва плелась в плотной тягучей пробке.

– Где мы? – спросил Антон с нарастающим беспокойством.

– На МКАДе, будь он неладен, – бросил шофёр, зорко выискивая просвет в соседнем ряду.

– На МКАДе?!

Это была явная катастрофа. До вылета грузового борта оставалось не больше часа. Если контейнер с экспозицией вылетит, вернуть его будет крайне проблематично. На слово диспетчер не поверит, а железных доказательств как не было, так и нет.

Антон достал телефон. Через минуту он уже знал номер отдела безопасности аэропорта. Лейтенант перестал мычать трёхстишья Басё и встревоженно посмотрел на напарника. Антон сделал ему знак, чтобы тот не лез с расспросами и набрал нужный номер.

– Говорит капитан Кречетов, убойный отдел тульского ОВД, – строго и спокойно сказал он. – Я располагаю информацией о готовящемся теракте. Взрывное устройство находится в грузовом контейнере с музейной экспозицией. Да, я понимаю степень ответственности. Оперативная информация поступила только что. Необходимо досмотреть содержимое контейнера. Я понимаю, что вы его уже осмотрели и просканировали. Придётся сделать это ещё раз. Взрывное устройство упаковано в специальный кейс, спрятанный в старинные каминные часы. Ни собаки, ни сканеры его не найдут. И ещё, необходимо задержать гражданку Белозерцеву Аделаиду Сергеевну, сопровождающую экспозицию. Она обвиняется в умышленном убийстве и именно она должна привести бомбу в действие, когда самолёт с контейнером будет в воздухе. Я с коллегой из Интерпола уже в дороге. Поторопитесь, счёт идёт на минуты.

Антон отключился и перевёл дух.

– Круто, кэп! – восторженно воскликнул Болтухин. – Даже я поверил про бомбу. А коллега из Интерпола – это, конечно, я? Польщён. В следующий раз представьте меня сотрудником ЦРУ.

Наконец, машина покинула злополучное кольцо МКАДа, и шоссе впереди засияло стальной лентой асфальта. Редкие попутные машины повеселевший таксист обгонял со скоростью метеора. Не прошло и четверти часа, как вдалеке замаячили приземистые махины терминалов аэропорта. Ещё немного – и стали различимы изящные строгие силуэты воздушных лайнеров. Антон почувствовал, как отчётливее и чаще забилось сердце. Неужели, всё?! Столько дней, столько неудач позади, столько тревог и волнений. А что, если и сейчас графиня приготовила какую-то невероятную каверзу? Антон не успел развить эту мысль. Такси стремительно вырулило на переполненную парковку и резко остановилось на только что освободившемся месте.

В этот момент неожиданно зазвонил телефон. Антон посмотрел на входящий номер. Звонила графиня. Значит, она не арестована. Значит, что-то пошло не так.

– Слушаю, – сказал Антон в трубку, стараясь унять дрожь в голосе.

– Удивлен, капитан? – Послышался знакомый надменный голос. – Мне казалось, ты немного умнее. Впрочем, чего ждать от нашей полиции?! Я позвонила Вячеславу ещё раз после того, как он скинул мне видео. Он не ответил, и я быстро сообразила, в чём дело. Тогда, я позвонила твоему начальству, капитан. Оно было крайне недовольно твоим самоуправством.

– Вот как?! И что же? – спросил Антон с горькой усмешкой. – Меня разжалуют в лейтенанты?

– Тебя арестуют, капитан, как только ты появишься в пределах аэропорта, – бросила графиня. – И за выдуманную тобой бомбу придётся крепко ответить. Всё, капитан, прощай. Скоро объявят парижский рейс.

Графиня отбилась, а Антон всё ещё держал в руке немой телефон.

– Затея с бомбой не удалась, – едва слышно произнёс он, стремительно соображая, что же теперь делать.

– Не беда, кэп, – заявил Болтухин. – Придётся идти на абордаж. Захватим контейнер и станем диктовать требования. Себе я потребую новые шузы и вертолёт до Майями.

Несмотря на абсурдность предложения, это был единственный способ остановить графиню.

– Так и сделаем, лейтенант, – согласился Антон. – Выдвигаемся к грузовому терминалу и ищем контейнер. Дальше по обстановке.

– Пацаны, я не при делах, – заявил таксист, чутко вслушиваясь в разговор. – Мне на сегодня и перестрелки достаточно. Бомбы, захваты, графиня эта ваша… Дальше давайте без меня.

– Не пыли, шеф, мы не по беспределу на эту козу наехали. Она мужика багром завалила и общак нашей родины обнесла на такую сумму, что нам троим до следующего ледникового периода не заработать, – разъяснил ситуацию Болтухин.

Шофёр сочувственно вздохнул, но категорически покачал головой.

– Ну, как знаешь, шеф.

Лейтенант и сунул в руку таксисту обещанную купюру и, подумав, прибавил ещё одну.

13

К грузовому терминалу Антон и лейтенант пробирались порознь на тот случай, если кто-то напорется на охрану. Однако на пути до карго-комплекса им не встретилось ни одного охранника. Видимо, их ждали на пассажирском контроле.

Грузовая площадка располагалась за внушительным зданием терминала и была уставлена множеством разноцветных контейнеров, между которыми проворно сновали электрокары.

– Наш контейнер синий, – напомнил Антон. – Вмятина на левой двери и большие буквы «А» по бортам.

– Круто, кэп, – восхитился лейтенант. – А я только цвет запомнил. Да и то не отчётливо.

Поиск оказался не очень долгим. Синий контейнер с вмятиной на левой двери уже стоял на колёсной платформе и был полностью готов для погрузки. Возле него не было ни души.

– Вперёд, лейтенант, – тихо скомандовал Антон и устремился к контейнеру.

Поворотные замки контейнера были опечатаны ярко жёлтыми пломбами. Ни секунды не думая, Антон взобрался на платформу и прихваченным из славкиного домика ножом срезал пломбы.

– Антон Васильевич, атас! – вскрикнул внезапно лейтенант, кидаясь куда-то вбок.

Послышались звуки короткой схватки – и лейтенанта вывели, заломив руки за спину, двое дюжих охранников. Из-за их спин вышел человек в штатском. Он был не молод, но подтянуто крепок и весьма уверен в себе.

– Ай-яй, яй, – почти дружелюбно произнёс он, покачав коротко стриженной головой. – Что же вы, капитан, безобразничаете? Какое-то, ей богу, ребячество. Слезайте вниз, потолкуем.

Антон спрыгнул с платформы. Человек в штатском смотрел на него строго, по-отечески.

– Пистолетик, будьте любезны, – человек в штатском протянул руку.

– Я арестован? – спросил Антон. – На каком основании и кто вы, собственно, такой?

– Кто я такой? – с вежливой улыбкой переспросил штатский. – Резонный вопрос. Я – Звонов Алексей Константинович, заместитель начальника службы безопасности аэропорта.

– Вот что, Алексей Константинович, табельное оружие вы от меня не получите, – твёрдо сказал Антон. – Я пока ещё офицер полиции при исполнении. И, кстати, мой коллега, тоже. Немедленно его отпустите.

– Волки позорные, – взвыл лейтенант, которому ещё сильней заломили руку. – Я вас, бакланов, на кичу к блатным отправлю.

– Не шути, капитан, – строго сказал штатский и бросил руку под край пиджака, где угадывалась наплечная кобура. – Отдай ствол по-хорошему.

Антон напрягся, готовый броситься вперёд и перехватить руку с пистолетом, но тут произошло неожиданное.

– Всем стоять и не дёргаться, – раздался смутно знакомый голос. – Вы, двое, отпустите парня. Ну, живо!

Один из охранников метнулся в сторону – и тут же раздался сухой хлёсткий выстрел. Охранник взвыл и рухнул, хватаясь за ягодицу. Антон обернулся. Возле соседнего контейнера, по-ковбойски расставив ноги и держа наизготовку дымящийся пистолет, стоял таксист в своей неизменной кепке, низко опущенной на глаза…

– Уважаемый, – выкрикнул шофёр, обращаясь к штатскому, – клешню из-под пиджака вынь и подними так, чтобы я видел. Отлично. Теперь вели своим бандерлогам не дёргаться.

На лице Звонова не мелькнуло и тени растерянности.

– Травмат? – спросил он не оборачиваясь. Судя по звуку, «Гроза», девять миллиметров. Отличный ствол.

– Он самый, – подтвердил шофёр, не опуская пистолета. – Если в ляжку пальну, две недели на костылях танцевать будешь.

– Зря вы так, молодые люди, – снова по-отечески пожурил Звонов. – Под суд ведь пойдёте за своеволие.

– Кто из нас под суд пойдёт, мы ещё поглядим, – сурово сказал Антон.

Он шагнул к Звонову и забрал его пистолет. Тем временем лейтенант коротко, без замаха, ударил всё ещё держащего его охранника свободной рукой в пах. Тот взвыл и ослабил хват. Лейтенант толкнул его от себя и с разворота съездил коленом в живот. Охранник сложился пополам и, охая, закружил на месте.

– Это тебе, паскуда, на будущее наука, – зло бросил лейтенант, потирая вывернутое плечо. – Будешь знать, как питерских ментов мацать.

– У нас мало времени, – напомнил Антон. – Парижский борт когда вылетает? – спросил он, обращаясь к Звонову.

– Посадку уже объявили, – коротко ответил тот. – Руки-то опустить можно?

Антон кивнул и указал стволом пистолета на контейнер.

– В присутствии свидетеля и представителя службы безопасности мы вскроем контейнер и произведём досмотр, – объявил Антон достаточно громко, чтобы слышали все, в том числе, и поверженные охранники. – Всё происходящее будет сниматься на камеру. Лейтенант, приступайте.

Болтухин легко вскочил на платформу, повернул вертикальные тяги запоров и распахнул дверь.

– Прошу, Алексей Константинович, – Антон приглашающе качнул пистолетом.

Звонов не заставил себя упрашивать и пружинисто впрыгнул на платформу.

– Начнём, – крикнул Антон и, достав из кармана телефон, стал снимать происходящее в проёме контейнера.

– Часики на месте, – тотчас доложил лейтенант. – Заставлены ящиками. Придётся попыхтеть.

Он принялся выволакивать тяжёлые громоздкие ящики из глубины контейнера, и вскоре на платформе образовалась целая баррикада. Наконец, очередь дошла и до каминных часов.

– Готово, кэп! – крикнул лейтенант. – Можно вскрывать игрушку.

Антон убрал пистолет и взобрался на платформу, не прекращая съёмки. В этот момент часы ожили и начали отбивать четверти часа. Фигурки пришли в движение, миниатюрные ворота распахнулись, выпуская всадника в латах.

– Кэп, гляньте, кто-то забыл в часах телефон, – воскликнул лейтенант и протянул руку.

– Замри! – резко выкрикнул Звонов. – Всем назад! Часы заминированы!

Лейтенант отдёрнул руку от ворот, словно его обдало невидимым жаром. Он ошалело оглянулся на выкрик.

– Ты что, командир, кефира объелся? – выпалил он. – Мы ж про бомбу сочинили чисто от себя, для остроты сюжета.

– Вы, может, и сочинили, а кто-то и в самом деле часики заминировал. Ну-ка, парень, выйди наружу, не засти свет, – Звонов говорил твёрдо, без надрыва, но в его голосе звучало неподдельное беспокойство.

Болтухин пожал плечами и выбрался из контейнера.

– По-моему, он гонит, кэп, – произнёс лейтенант, когда поравнялся с Антоном. – Телефон как телефон. Разве что проводочки какие-то…

– Взрывное устройство с дистанционным управлением, – донёсся голос Звонова. – Самодельный пластит граммов сто пятьдесят. Всем отойти от контейнера. К вам это тоже относится, капитан.

Антон не сделал и шага, чтобы убраться с платформы и продолжал снимать.

– Не блажи, капитан, – бросил ему Звонов. – Если рванёт, то хоронить тебя по частям будут.

– А ты как же, Алексей Константинович? Может, лучше сапёров?

– Могут не успеть, – отозвался Звонов. – Когда вы вскрыли контейнер, наверняка сработал маячок, и теперь тот, кто оставил такую игрушку, знает об этом. Остаётся надеяться, что он, точнее, она, не сразу станет давить на кнопку. А обо мне, капитан, не беспокойся: я таких самоделок в Чечне повидал не один десяток.

Звонов замолчал, склонившись над старинными часами. Затем он снял пиджак, аккуратно пристроил его на дощатую крышку ящика и, опустившись на корточки, медленно запустил обе руки в ворота бутафорского замка. Время остановилось. Болтухин, спрятавшись за баррикаду ящиков, бормотал что-то бессвязное. Должно быть, сутру из кодекса Бусидо, соответствующую моменту. Антон снимал происходящее без остановки, стараясь унять дрожь в пальцах.

Наконец, Звонов неторопливо вынул злосчастный телефон из часов и поднялся.

– Вот и всё, – буднично сказал он, выходя из контейнера. В одной руке он сжимал телефон, в другой – нечто, напоминающее кусок хозяйственного мыла, из которого торчали два проводка. Оба предмета он аккуратно положил на ящик. Со лба и впалых щёк Звонова струйками стекал пот.

– А кто-то меня уверял, что контейнер осмотрен на наличие бомбы? – не без горькой иронии бросил ему Антон.

– Никто ничего и не осматривал, – устало ответил Звонов. – Из министерства культуры дали понять, что груз особый. Надо пропустить под зелёный свет.

– Узнаю почерк графини, – усмехнулся Антон. – Подмазала кого надо. А бомбу оставила на случай провала. Если б её прищучили, успела б нажать на кнопку. Докажи потом, после взрыва, что она пыталась клад во Францию вывезти.

– Кстати, капитан, бомба сделана весьма умело, с дополнительным контуром, – заявил Звонов. – Это, наверняка, не шпана подзаборная.

– Есть у нас на примете один ботаник, – подал голос Болтухин. – Наверняка, он, паскуда, и заморочился.

В этот момент ожила рация одного из поверженных бандерлогов.

– Звонов, что у тебя там? – осведомился скрипучий голос. – Взяли этого полоумного?

Звонов переглянулся с Антоном и жестом потребовал передать ему рацию. Охранник, злобно зыркая на несостоявшихся арестантов и морщась от боли, проковылял к платформе.

– Полоумного взяли, господин Копейкин, – доложил Звонов в принесённую рацию. – И бомбу, про которую говорил вам этот полоумный, мы тоже нашли.

Звонов сделал театральную паузу и подмигнул Антону. Через несколько секунд рация снова ожила:

– Ты уверен? Может, просто муляж?

– Сто пятьдесят пластита, телефонный взрыватель. Всё честь по чести. Если бы рвануло в воздухе, фрагменты самолёта разнесло бы на километры. Надо брать музейную дамочку.

– Парижский борт на рулёжке, – проскрипела рация. – Да и с министерством скандал…

– Останавливайте борт, или это сделаю я, – твёрдо произнёс Звонов и рация отключилась.

– Копейкин, он и есть Копейкин, – вздохнул Звонов, возвращая рацию охраннику. – Тот ещё премудрый пескарь. Всё за кресло своё трясётся.

– У вас, стало быть, всё то же самое, – вздохнул Антон и протянул пистолет Звонову.

– Те же яйца, только в профиль, – усмехнулся Звонов, пряча оружие. – Ну что, пойдём смотреть ваши сокровища?

Первым прошмыгнул внутрь контейнера лейтенант. Антон протянул ему нож, и Болтухин принялся азартно откручивать им хорошо смазанные винты. Очень скоро лейтенант с победным видом открыл заднюю крышку часов, подавшуюся с протяжным петельным скрипом. Победное выражение на лице лейтенанта тотчас сменилось недоумением: место часовых шестерней, удалённых Костей Тагариным, занимала большая голая синеглазая кукла…

14

– И вот за этим голышом мы и охотились целый месяц? – спросил Болтухин разочарованно.

Антон и сам ожидал увидеть что-то иное.

– Может быть, кукла антикварная? Или имеет историческую ценность? – пробормотал он.

– Да какая там ценность? Видно же: «made in china».

– А ну, лейтенант, дай-ка мне эту куколку, – потребовал Антон. Он ощутил смутную догадку, и его сердце на миг замерло.

Болтухин протянул руку за куклой – и тотчас лицо его просияло.

– Есть, кэп! – закричал он. – В ней что-то лежит!

С видимым трудом лейтенант поднял куклу.

– Тяжеленная, килограммов десять, – весело сообщил он и передал куклу Антону.

Антон принял голыша, как долгожданный приз. Кукла и в самом деле была неожиданно тяжела. Уже веря в случившуюся удачу, Антон перевернул куклу и увидел распоротую спину голыша. Разрез был залеплен прозрачным скотчем. Нетерпеливо скользя ногтями по непослушной плёнке, Антон вскрыл порез и распахнул его. Внутри голыша обнаружился упакованный в плотную бумагу свёрток. Антон одним жестом рванул упаковку – и, солнечно блеснув, появился на свет огромный золотой самородок. Антон с волнением выхватил его из чрева куклы и победно поднял над головой.

– Не может быть, капитан! – зачарованно произнёс Звонов. – Это же не просто золото! Это уникальнейший самородок! Такое чудо на миллион баксов потянет!

Антон опустил самородок и внимательно его рассмотрел.

– Так вот почему они называли его девочкой… – прошептал он.

Самородок и в самом деле при должной фантазии напоминал формами юную деву.

К платформе, забыв о недавних травмах, подошли оба охранника и, жадно вытянув шеи, разглядывали находку. За их спинами маячил таксист. Он спрятал ненужный пистолет и теперь, сдвинув кепку на самый затылок, с весёлым интересом следил за происходящим в контейнере.

– Кэп, тут в кукле ещё кое-что, – сообщил Болтухин, обшаривая внутренности голыша.

Он поднял протянул Антону пожелтевший, сложенный вчетверо лист. Антон нехотя расстался с тяжестью самородка, передав его Звонову. Листок был старый, ветхий, потёртый на сгибах. Антон бережно развернул его и прочёл вслух, скользя глазами по крупным витиеватым буквам:

«Милая моя, Сашенька.

Дела министерские понуждают меня остаться в Петербурге на срок неопределённый. К Рождеству, однако, поспеть обещаюсь. Кланяйся от меня Алёшке и Софьюшке, а скорее их, близняшкам нашим Петруше и Павлику.

Шлю им ко дню ангела подарок особенный. С нарочным человеком прибудет самородок с Ленского прииска, где в прошлом годе моим благословением обустроена была ветка железная.

Самородок редкостный, весом в полпуда с фунтом. При нынешней цене за золотник по шести рублей, почитай, целое состояние. За особливые формы нарёк я его „Золотой девою“.

Положи его, душа моя, в хорошее место. А как близняшки наши войдут в возраст разумный, пусть станет сей предмет их памяткой и капиталом.

На том прощаюсь и кланяюсь.

Вечно твой муж, Алексей».

– Это, должно быть, письмо Алексея Павловича Бобрищева к жене Александре, – произнёс Антон, сглотнув невесть откуда образовавшийся в горле ком.

На него молча уставились пять пар глаз, и пришлось дать деловое пояснение.

– Друзья, – сказал Антон, обращаясь ко всем. – Мы только что обнаружили уникальный исторический самородок. Он является частью клада графов Бобрищевых. Остальное находится здесь же, в контейнере.

Снова ожила рация, не позволив Антону продолжить речь.

– Звонов, Алексей, где ты там? Отзовись немедленно! – раздался визгливый голос.

Звонов пружинисто спрыгнул с платформы и вырвал рацию у охранника.

– Взяли? – встревоженно спросил он.

– Взяли, как же! – истерично выкрикнул голос. – Скорее, она взяла нас за причинное место. У неё в руках заложник и она требует немедленный взлёт.

– Заложник? – бледнея на глазах, переспросил Звонов. – Это как могло быть? У нас на каждом борту человек со спецподготовкой. Он что, женщину не смог обезвредить?!

– Не успел он! – закричало из рации. – Она что-то почуяла, стерва. Схватила пацанёнка и заточкой к горлу.

– Заточкой?! Заточка-то у неё откуда?

– В заколке для волос прятала, сука! – отчаянно вскрикнула рация. – Что делать-то будем, Алексей? Твоя была идея эту стерву снять с рейса!

– Дай мне с ним поговорить, – крикнул вдруг Антон и спрыгнул с платформы.

Звонов невесело усмехнулся и протянул ему рацию.

– Господин Копейкин, – как можно спокойнее произнёс Антон. – С вами говорит капитан Кречетов. Да, да, тот самый, полоумный. Вы можете устроить связь с гражданкой Белозерцевой? Нет, с ней буду говорить вовсе не я. Да, я думаю, тот человек сможет быть убедительным…

…Двадцать первый век многое забрал у человека, но и многое ему отдал. Несомненным благом стала возможность мгновенно и невидимо связать одного собеседника с другим сквозь сотни километров пространства и границы дюжины государств…

– Мама! – раздалось в оцепеневшем салоне лайнера. – Мама, что ты творишь?! Не делай этого, иначе я прокляну тебя! Отпусти ребёнка! Не убивай свою душу и мою тоже! Мне не нужны эти проклятые сокровища, слышишь! Я не хочу быть наследницей наших титулов, если на них будет кровь! Я тебя умоляю, мама… Я тебя умоляю, мама…

В салоне снова воцарилось молчание. Десятки глаз в ужасе смотрели на фигуру стоящей в проходе женщины, чья рука крепко держала насмерть перепуганного мальчика. В горло его впился острый конец заколки. Рука женщины вздрогнула, и по шее мальчика скользнула капелька крови. Секунду поколебавшись, графиня оттолкнула мальчишку и коротким скупым ударом вонзила остриё туда, где билось её жестокое, честолюбивое, но всё ещё любящее сердце…