Текст книги "Золотая дева (СИ)"

Автор книги: Виктор Снежен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Рядом с ним, глубоко отпечатавшись в мокром песке, зиял оттиск сапога.

– Николай Степанович, глянь-ка сюда, – позвал он участкового.

Дождавшись, пока тот спустится к пляжу, показал на след, спросил:

– Лодок на пруду много?

– То не лодка, то ялик, – глядя на песок, определил участковый. – На таких наши постояльцы катаются.

– Постояльцы?

– Тут, в имении, каждое лето чеховский фестиваль проходит, – пояснил Никита Степанович. – По мне, так чистый вертеп. Неделю, а то и больше, писатели да художники куролесят. От этих всего ожидать можно. Чистые бесы. Третьего дня ночью на селе колядки устроили. Пели, декламировали за самогонку. Еле утихомирил.

– Понятно, – кивнул Кречетов, снова открывая блокнот. – Стало быть, круг подозреваемых расширяется.

– Эти вряд ли, – покачал головой участковый. – Малахольные они, конечно, но, чтобы человека, багром… Разве что, от самогонки кому разум заклинило. Лютая у нас в селе самогонка.

– А кроме яликов ещё лодки имеются?

– Только у сторожей, – наморщил лоб участковый. – Но, у них плоскодонка с мотором. Других лодок на пруду нет, – добавил он вполне категорично.

– И где эти ваши сторожа обитают? – спросил Кречетов, пряча блокнот в карман пиджака.

– Тут, недалече, – махнул Николай Степанович в сторону парка.

– Идём туда, а потом на лодочную, – распорядился Кречетов.

– Товарищ следователь, Антон Васильевич, – засуетился участковый, – А, может, ко мне сначала? Наталья моя яишенку со шкварочкой приготовит. Сальце домашнее. Опять же, и по пятьдесят грамм с дороги. У меня не сивуха какая-нибудь. Тройной очистки продукт. Слеза.

– Яишенки бы неплохо, – поддержал идею издалека Оськин, демонстрируя до чрезвычайности острый слух.

– Сначала к сторожам, – твёрдо сказал Кречетов. – А вы, Алексей Иванович, заканчивайте здесь и ждите в машине.

Пока шли до сторожки, петляя вместе с тропой меж вековых деревьев, Кречетов спросил:

– А кто труп обнаружил? Местные?

– Дачники. Двое пацанов, – охотно пояснил участковый. – Я их по домам отпустил. Всё одно, ничего не видели. А следом за ними парочки наши набрели аккурат на покойника. Этих-то зарисовал вам для следствия, как положено…

9

Сторожка, некогда основательное кирпичное строение на белокаменном цоколе, переживала не лучшие времена. Штукатурка с фасада осыпалась, шиферная крыша зияла ржавыми жестяными заплатами, а высокие окна наполовину были заделаны фанерой. На перилах крылечка, на солнцепёке, спал большой рыжий кот.

Кречетов вошёл в сторожку первым, толкнув незапертую ветхую дверь. Посредине единственной комнаты стоял большой стол с остатками скудной трапезы. За столом, рухнув щекой в тарелку, спал человек.

– Колька Стрельников, – вздохнул за спиной Кречетова участковый. – Сторож местный.

– Насчёт сторожа я уже понял, – кивнул Кречетов. – Разбуди-ка его, Никита Степанович. Надо пару вопросов задать.

Участковый с сомнением посмотрел на спящего и на пустую водочную бутылку, лежащую на грязном полу.

– Этот и трезвый не больно-то разговорчив, – проворчал он, хватая тщедушного сторожа за шиворот и сажая ровно.

Сторож никак не отреагировал на эту эволюцию, и Никита Степанович легко хлестнул его пятернёй по небритой щеке. Глаза сторожа приоткрылись, но сфокусироваться на вошедших не смогли.

– Кто здесь? – прорычал сторож, пытаясь встать. – П-покиньте в– веренный мне объект.

Кречетов поморщился от стойкого сивушного перегара.

– Колюня, – вполне миролюбиво обратился к сторожу Никита Степанович. – Ты с каких пор на дежурстве употребляешь? Вылетишь ведь с работы, чучело.

– Степаныч, ты, что ли? – узнал участкового сторож. – Ты чего п-припёрся?

– Товарищ следователь хочет с тобой побеседовать, – терпеливо объяснил участковый.

– Кто?

– Конь в пальто, – теряя терпение, встряхнул сторожа Никита Степанович. – Убийство у нас, Колюня. Следствию необходимо задать тебе, раздолбаю, пару вопросов.

– С-следствие, – с усилием повторил сторож, и на его измождённом лице отразилась нешуточная работа мысли. – Мы с органами… мы, в-всегда… з-завсегда…

На этих словах сторож обмяк и, если бы не твёрдая рука участкового, наверняка бы спикировал лбом в тарелку.

– Допрос придётся отложить, – вздохнул Кречетов. – И часто они у вас так дежурят?

– Случается, конечно, – Никита Степанович отодвинул тарелку и со стуком опустил голову сторожа на стол. – На такую зарплату трезвенников разве сыщешь? Всего-то их, охранников, трое: есть ещё Славка Фролов, молодой совсем, год как после армии. В голове ветер. И Матвеич. Этот в годах уже, лет на пятнадцать меня постарше.

– Надо будет со всеми поговорить, – произнёс Кречетов, не отрываясь от записей.

– Поговорим, чего проще, – вздохнул Никита Степанович. – Только, может, сначала отобедаем? Негоже натощак целый день бегать.

Кречетов посмотрел на часы. Время перевалило за полдень. Можно было и подкрепиться.

Оськин терпеливо ждал возле машины, обмахивая распаренное лицо папкой. Было и в самом деле жарко. Никита Степанович, шедший следом за Кречетовым, шумно дышал и то и дело обтирал платком потную шею.

– Сторожа допросили? – спросил Оськин.

Кречетов покачал головой и сел в машину впереди, рядом с водителем.

– Форсмажорные обстоятельства, – ответил за него Никита Степанович. – Пьян сторож в стельку. Это ж надо так нализаться с одной пол-литры…

До дома участкового доехали быстро, с ветерком, но Наталья, предупреждённая о визите, уже накрыла к обеду.

– А вот и мы! – возвестил с порога Никита Степанович, пропуская гостей вперёд.

Помимо обещанной яичницы со шкваркой, на столе возвышалась громадная, едва не ведерная кастрюля борща, стояли тарелки с холодным мясом, салом, обсыпанном кристалликами соли, и свежий хлеб в просторном плетёном блюде. В отдельной миске красовались соленья: кумачовые помидоры с прилипшими смородинными листочками и крутобокие огурцы.

Оськин зашаркал в дверях, вытирая ноги и с беспокойством оглядывая стол.

– Доброго здоровья, Наталья Андревна, – кланяясь седой головой, поздоровался он с хозяйкой.

– Проходите, не разувайтесь, – захлопотала та, – у нас по-простому.

Наталья, женщина изрядных кустодиевских достоинств, была на удивленье проворной. Она в два счёта снабдила каждого из гостей глубокой тарелкой, ложкой и полотенцем.

– Вы уж нас извините за вторжение, – произнёс Кречетов, смущённо улыбаясь и присаживаясь к столу.

– Да что вы, Антон Васильевич, разве я без понятия? – защебетала хозяйка. – Не для забавы, поди, приехали. Как-никак, убийство, да какое жуткое!

– Наталья, – строго бросил ей участковый. – Опять встреваешь? Откуда про убийство пронюхала?

– Тоже мне тайна! – всплеснула пухлыми руками хозяйка. – Про то, почитай, всё село гудит. А багор-то, определили чей?

Кречетов только подивился оперативности местных слухов, но про багор решил за столом не распространяться.

– Первым делом у Емельянихи проверьте и у Егоровых, – посоветовала Наталья, проворно разливая по тарелкам дымящийся борщ.

– Ты вот что, Наталья, – прервал её Никита Степанович, – сходи-ка лучше за графинчиком.

Хозяйка вопросительно посмотрела на Кречетова. Поймав умоляющий взгляд Оськина, следователь кивнул.

– По одной стопочке, – веско сказал он, – не больше.

Наталья метнулась на кухню, откуда немедленно послышался стук дверцы холодильника и стеклянный звон. Оськин нетерпеливо заёрзал. Хозяйка вернулась с графинчиком в одной руке и звякающими рюмками в другой.

– На апельсиновых корках настаиваю, – охотно пояснил Никита Степанович, принимая графинчик. – В них, говорят, самый витамин.

Участковый налил себе и Оськину до краёв, Кречетову по ободок, а супруге – на донышко. Не чокаясь, помянули убиенного. Никита Степанович опрокинул витамин залпом, Оськин в растяжку, блаженно зажмурив глаза. Кречетов сделал глоток и тотчас закашлялся, хватая воздух.

– Семьдесят градусов, – любовно похлопав графинчик своей лапищей, пояснил участковый. – От любой хвори убережёт и ясности мысли прибавит.

Насчёт ясности мысли Кречетов не был вполне согласен, но возражать не стал.

– Как думаете, Никита Степанович, – спросил он, закусывая пламень во рту хрустящим огурчиком. – За что могли убить гражданина Котова?

– Ишь, нашли гражданина, – вмешалась Наталья. – От него никому житья на селе не было. У одних картошку прямо с огорода скопает, у других мотоцикл угонит. Били его мужики, да что толку. На этот раз, видать, крепко кому-то насолил.

Хозяйка плюхнула по тарелкам сметаны и раздала хлеб. На какое-то время над столом повисло сосредоточенное молчание и звон ложек.

– Я думаю, – сказал наконец участковый, отстраняя пустую тарелку, – из наших никто на такое не годится. Морду набить, это пожалуйста. На самый крайний случай ножом бы пырнули. Но вот так, багром в спину. Нет, это не наши. – Он решительно покачал головой.

– Тогда кто?

– На дачной стороне с весны шабашники отираются, – вставила Наталья, убирая со стола пустые тарелки. – Бригада у них, человек шесть. Шебутные да пьющие. Их проверьте.

Николай Степанович грозно зыркнул на нарушительницу субординации, но промолчал, видя, как Кречетов достаёт из кармана блокнот и ручку.

– Опять же, фестиваль, – как ни в чём не бывало продолжала Наталья, ловко вытирая клеёнку. – Понаехала куча народу. Эти тоже у меня под большим подозрением. Кто знает, что у этих писателей на уме? Кроме того, сторожа да рабочие в имении. Тот ещё контингент. Алкаш на алкаше. Я тут списочек набросала, Антон Васильевич, может, сгодится?

Наталья зарделась и вынула из кармашка тетрадный листок, исписанный убористым почерком. Николай Степанович вздохнул и бессильно развёл руками.

– Спасибо, Наталья Андреевна, – пробормотал Кречетов, принимая бумагу. – Не знаю, что и сказать.

Хозяйка повела плечами и умчалась на кухню. Кречетов впился в листок, где против каждого имени имелась убористая приписка.

– Твою Наталью к нам бы в отдел, – мечтательно вздохнул Оськин, обращаясь к хозяину. – Глядишь, и мне бы работы поубавилось.

– Ты только при ней не ляпни, – косясь в сторону кухни, бросил ему Никита Степанович, – от неё потом не отвяжешься.

С кухни тем временем раздалось шипение сковородки, и до гостиной донеслись запахи топлёного сала. Оськин, вытянув шею, прислушался к этим ароматам. Не прошло и пяти минут, как хозяйка снова появилась в гостиной, неся перед собой громадную сковороду с кипящей глазуньей. Глазунья заняла место убранной со стола кастрюли, и от неё распространился приятный жар.

– Накладывайте сами, кому сколько надо, – распорядилась хозяйка, ставя перед гостями чистые обширные тарелки.

Участковый и Оськин нервно переглянулись.

– Алексею Ивановичу рюмочку на посошок можно, – кивнул Кречетов. – Ему, всё равно в отдел возвращаться. А нам с вами, Никита Степанович, ещё на лодочную станцию надо прогуляться да и сторожа допросить. Должно быть, уже проспался.

– Непременно прогуляемся, – заверил участковый, разливая витаминный напиток по двум рюмкам.

На этот раз приятели чокнулись и торопливо, без тостов, выпили. Над столом снова повисло молчание и скрежет вилок.

– Мой благоверный наверняка про графиню-утопленницу не доложил? – тихо произнесла хозяйка, пододвигая Кречетову миску с соленьями.

– Наталья! – погрозил вилкой Никита Степанович, – угомонись, не то выставлю из гостиной.

– Больно надо, – вспыхнула она и, демонстративно прихватив со стола ополовиненный графинчик, величаво удалилась на кухню.

– Вот ведь, характер, – усмехнулся ей вслед Никита Степанович. – Всё одно по-своему поворотит.

– А в самом деле, Никита, что за утопленница? – спросил Оськин, подбирая кусочком хлеба остатки яичницы.

– Пацаны, что труп обнаружили, видели графиню-утопленницу, – неохотно пояснил участковый. – Должно быть, с испугу померещилось.

– Ничего им не померещилось, – раздалось с кухни. – Она уже неделю как по ночам появляется. Должно быть, фестивальщики её покой осквернили. Я сразу говорила: жди беды! Так и вышло.

– Утопленница ваша, это привидение, что ли? – понял наконец Кречетов. – Это уж точно, мы к делу не приобщим.

– А зря, – подала голос Наталья. – Не просто так графиня наша с того света явилась.

10

Визит на лодочную станцию ровно ничего не дал. Собственно, и станцией назвать увиденное язык бы не повернулся. Три ялика, носами вытащенные на берег, да открытый настежь сарай. Осмотр яликов не обогатил следствие ни малейшей зацепкой. Из посторонних предметов в них обнаружились лишь бутылочные пробки, окурки и одинокий сморщенный презерватив.

– Пойду-ка я, Никита Степанович, в усадьбу, – решил Кречетов. – Тут, похоже, ловить нечего. Пустышка. А ты охранника нашего проведай, может, уже очухался.

Утоптанная дорожка, петляя по берегу пруда, вывела следователя сначала на парковую аллею, а затем – и к особняку. У входа его уже ждали трое: участковый, давешний охранник и интеллигентного вида старик в песочной тройке и дирижёрской бабочке.

– Вот, доставил на допрос охламона, – доложил участковый, толкая перед собой смертельно бледного охранника с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами.

По всей видимости, участковый применил к подозреваемому водную процедуру, чтобы привести того в чувство.

– Почему без наручников? – коротко спросил Кречетов.

– А куда он денется? – пожал плечами Никита Степанович.

Кречетов не стал спорить и подошёл к интеллигентному старику.

– Следователь прокуратуры Кречетов Антон Васильевич, – представился он, протягивая руку.

– Дольский Иван Степанович, директор музея-усадьбы, – старик подал крепкую сухую ладонь. – Какая чудовищная трагедия! Ударить человека багром…

Судя по реплике, участковый успел ввести директора в курс дела.

– Иван Степанович, нам для опроса подозреваемых и свидетелей нужна комната. Желательно изолированная.

– Да, да, – спохватился Дольский. – Думаю, мой кабинет подойдёт. Прошу.

Дольский пропустил вынужденных гостей к парадному входу и пошёл следом за ними.

– Через фойе, направо по коридору, – подсказал Кречетову участковый, хорошо знакомый с планировкой особняка.

– Помяните моё слово, господа, – подал голос Дольский. – Всё это из-за этих проклятых сокровищ.

– Сокровищ?! – Кречетов остановился так резко, что похмельный охранник едва не врезался ему в спину.

– Тут все с ума посходили из-за клада, – со вздохом пояснил Дольский. – Только и разговоров, что о графских сокровищах.

Кречетов укоризненно посмотрел на участкового, но тот только пожал плечами.

– Ладно, – вздохнул следователь, – о кладоискателях поговорим позже. А пока меня интересует ваш сотрудник гражданин Стрельников.

Услышав свою фамилию, охранник поёжился.

В кабинете подозреваемого усадили на фамильное кресло, отчего Дольский тоскливо покачал головой, но воздержался от комментария. Сам директор остался стоять в дверях, нервно теребя галстук. Директорский стол занял Оськин и, нацепив очки, принялся оформлять протокол допроса.

Никита Степанович встал за спиной подозреваемого и со скучливым интересом принялся разглядывать старинную карту уезда на противоположной стене.

– Имя, фамилия, должность.

– Николай я, Стрельников, – заёрзал подозреваемый. – Охранник. В чём меня обвиняют, начальник?

– Вас, гражданин Стрельников, ни в чём пока не обвиняют, – сказал Кречетов, меряя шагами кабинет. – Идёт следствие по делу об убийстве, и вас вызвали сюда, как возможного свидетеля.

– Я проспал всю ночь, падлой буду, – охранник попытался вскочить с кресла, но тяжёлая рука участкового вернула его на место.

– Как вышло, что вместо дежурства и обхода территории вы спали в сторожке и прозевали убийство?

– Это всё Кот, – пряча глаза, промямлил охранник. – Яв да сё. Выпили.

Дольский при этих словах громко и тоскливо вздохнул.

– Погоди, – перебил его участковый. – Это Васька Котов бутылку принёс?

– Он, подлюга! – торопливо закивал охранник. – Душа, мол, горит, а выпить не с кем. А я что? Я с понятием. Негоже русскому человеку в одиночку пить.

– Во сколько это было? – спросил Кречетов.

– Часу в десятом, – поскрёб небритую щёку охранник. – Смеркалось уже.

– Что дальше?

– После второго стакана я вырубился. Точно, в омут нырнул, ни хрена не помню.

– Колюня, – снова встрял участковый. – Не пой нам песни. Ни за что не поверю, чтобы ты со второго стакана окуклился.

– Как на духу, Степаныч, – охранник клятвенно замотал головой.

– Ясно, – сам для себя подытожил Кречетов. – Котов принёс бутылку водки, куда было подмешано снотворное. Цель: усыпить охранника, чтобы он не стал свидетелем какого-то важного события. Затем сообщник убивает Котова. Зачем? Либо вышла ссора, либо сообщник убрал свидетеля.

– Либо не захотел делиться добычей, – вставил свою версию Оськин.

– Какой добычей? – повернулся к нему Кочетов.

– Графским кладом, конечно, – дёрнул плечами Оськин.

– И вы туда же, Алексей Иванович, – поморщился Кречетов. – Вы ещё про привидение вспомните.

Он тяжело вдохнул. Весь его опыт и разум протестовали против древних кладов и бродячих приведений. И всё-таки было что-то в ночном убийстве неправильное, непонятное.

– Вот что, – сказал он, наконец, – гражданина Стрельникова к нам в сизо. Алексей Иванович, поезжайте с ним. У подозреваемого взять кровь на наличие снотворных препаратов.

– За что, начальник? – вскинулся подозреваемый. – Мамой клянусь, не трогал Кота!

– Давай клешни, Колюня, – вздохнул участковый, доставая наручники.

Когда Стрельникова увели к машине, молчавший весь допрос Дольский заговорил:

– Зря вы, товарищ следователь, отмахнулись от идеи с кладом, – сказал он мягким извиняющимся голосом. – Я и сам в него не очень-то верю, но вот, посмотрите-ка сей документ.

Дольский пересёк кабинет и, сев за стол, раскрыл лежащую на столе папку.

– Что это? – спросил Кречетов, разглядывая протянутый ему лист.

– Копия письма, в котором есть перечень ценностей.

Кречетов бегло прочёл письмо и невольно задержался на списке сокровищ. Деловито составленный документ производил впечатление. Следователель с новым интересом посмотрел на хозяина кабинета.

– Как давно это письмо у вас и кто о нём знает? – спросил Кречетов, доставая блокнот.

– Несколько дней назад его передал нам Луи Кастор вместе с упомянутой в тексте картиной, – охотно пояснил Дольский.

– Иностранец?

– Француз. Потомок рода Бобрищевых.

– Кроме вас и француза, кто знал о письме? – повторил вопрос Кречетов.

Дольский немного подумал, шевеля губами, и начал загибать пальцы:

– Кроме вашего покорного слуги, Громов Илья Евгеньевич, ему по долгу службы положено, как министерскому представителю, ещё Даша Дольская, моя внучка – ну, она у меня всегда в курсе всего, маленькая хозяйка большого дома… Да и всё, пожалуй, насколько помню. Хотя, наверняка, знают и другие. Мы, ведь, из письма-то тайны не делали. Напротив, хотели в день закрытия фестиваля приобщить его к экспозиции музея. Вы поймите: это же большая ценность. Можно сказать, реликвия. После войны и революции мало осталось письменных документов, связанных с хозяевами усадьбы.

– В письме упоминается связь картины с местом, где, якобы, спрятан клад. – произнёс Кречетов, делая очередную пометку в блокноте. – Можно ли на неё посмотреть?

– Конечно, конечно, – заверил Дольский, поднимаясь из-за стола. – Картина в фойе. Пойдёмте, я покажу.

Кречетов убрал блокнот в карман пиджака и вышел из кабинета вслед за директором. Однако, в фойе, на положенном ей месте, картины не было.

– Боже мой! – воскликнул Дольский, вскинув руки да так и замер напротив пустой стены. – Как же так? Что же это такое? Кто?!

Кречетов подошёл к месту, где висела украденная картина и внимательно осмотрел пол и стену, из которой торчал одинокий чёрный крючок. Никаких видимых следов здесь не было. Да и отпечатков искать не стоило. Снять картину с крючка дело пустяшное.

– Что же это у вас экспонат не был на сигнализации? – укоризненно спросил Кречетов, оборачиваясь к потрясённому Дольскому.

– Картина материальной ценности не имеет, – пробормотал Дольский. – К тому же, тут у нас камеры… Кто же мог подумать, что вот так, среди бела дня…

– Камеры, говорите, – оживился Кречетов. – Это замечательно.

– Боже мой, что я скажу Кастору… – Дольский тоскливо закачал головой.

– Ничего, ничего, Иван Степанович, картину мы найдём, – твёрдо заверил Кречетов.

Он был в этом и в самом деле уверен. Реальная кража реальной вещи – это вам не клад с привидениями.

– А где у вас сервер видеонаблюдений, в сторожке? – спросил Кречетов, припоминая заляпанный жирными кляксами пульт и пыльный монитор, за которым был обнаружен спящий охранник.

– Что, простите? – переспросил Дольский упавшим голосом. – Ах, да, да, в сторожке. Знаете, где это?

Кречетов кивнул и направился к выходу.

– Господи, за что нам всё это? – тоскливо вздохнул за его спиной Дольский. – Убийство, кража… Каких ещё ожидать напастей?..