Текст книги "Остров Бешенного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Молодой вдовец Петр Николаевич, предпочитавший, чтобы его называли Питером, сыном особенно не интересовался – ему надо было устраивать свою жизнь... И он вскоре женился на единственной наследнице крупного ранчо в штате Аризона, куда и уехал, без особого сожаления оставив сына на руках прадеда Матвея.

Прадед души не чаял в маленьком Матвее. Потерпев неудачу с внуком, он сумел-таки привить правнуку свои монархистские убеждения, ортодоксальное православие и невыразимую, романтическую любовь к далекой и неизвестной родине под названием Россия. Как зачарованный, слушал мальчик пространные рассказы прадеда о жизни в Москве и Петербурге, где тому приходилось служить, о коронации последнего государя и его трагической гибели от рук большевиков-евреев. Сберегая каждый грош, он выучил правнука на адвоката.

Каких-то полтора десятка лет не дожил Матвей Горюнов до перестройки, когда можно было бы поехать на родину и там умереть, но Матвей Смирнофф немедленно воспользовался первой же возможностью посетить Россию и буквально в нее влюбился. Особенно нравился ему провинциальный волжский город Мышкин, из окрестностей которого пошел смирновский род, побывал он и в донской станице, откуда происходили Горюновы. Он хотел подружиться с кем-нибудь из многочисленных потомков Петра Арсентьевича, проживавших в Москве и Петербурге, но они его за родственника не признавали, ибо у Николая Петровича Смирнова законных детей не было.

Одно время Матвей Петрович всерьез подумывал о том, чтобы купить в Мышкине дом, но Зинаида Александровна его убедила не спешить – а вдруг опять придут к власти те, от кого пришлось бежать его прадеду – Матвею Горюнову и ему подобным. Матвей на какое-то время согласился с женой, но после торжественного захоронения останков царской семьи и канонизации последнего русского императора в качестве святого мученика вновь возродились былые мечты...

Был в жизни Матвея Петровича Смирнофф еще один неудачный и непродолжительный брак, о котором он совсем не любил вспоминать...

Когда скончался прадед, Матвей, молодой, но уже вполне преуспевающий адвокат остался совсем один. И может быть, исключительно от тоски, а может, гены деда Николая Петровича сыграли роковую роль, но... но Матвей без памяти влюбился в очаровательную танцовщицу из мюзик-холла по имени Аманда, совершенно безнадежную дуру. И, как следовало ожидать, их союз распался через полгода.

Аманда не могла жить без экзотических туалетов, драгоценных камней и постоянных гулянок. И очень скоро она начала каждый день либо пить, либо нюхать кокаин. Но с этими пороками еще как-то можно было бороться. Гораздо хуже было другое – она наотрез отказывалась принимать православную веру и постоянно издевалась над регулярными посещениями мужем храма. Естественно, она никогда его туда не сопровождала.

А вот этого Матвей вынести уже никак не мог. Выводило его из себя и другое: в самом начале их отношений она называла его "мой русский медведь", что еще куда ни шло, но потом она вбила себе в голову, что Матвей напоминает ей какой-то портрет английского короля Ричарда Третьего, и стала обращаться к нему не иначе, как Риччи. Это настолько его раздражало, что послужило последней каплей для окончательного разрыва.

Как-то в пылу доверительности Матвей проговорился об этом Зинаиде Александровне, о чем не раз впоследствии жалел. Новая супруга в минуты раздражения мстительно обращалась к нему, называя его ненавистным именем Риччи...

Матвею Смирнофф поклонник племянницы Зинаиды Александровны понравился еще с прошлого его приезда, когда Розочка представила его как "своего самого любимого человека". Причем Сергей ему понравился сразу и безоговорочно. Он справедливо увидел в нем достойного потомка былинных русских богатырей, но ему никогда не хватало времени пообщаться с ним вдоволь. И сейчас, когда Савелий с Розочкой приехали к ним в дом, Матвей был несказанно обрадован. Но, увидев его, он был несколько озадачен.

– Сергей, ты так здорово изменился, что, встретив на улице, я просто не признал бы тебя... – заметил он.

Савелий замялся, не зная, что ответить, но на помощь пришла Розочка.

– Сереженьке пришлось переболеть, а болезнь, как известно, никого не красит! – сказала она, нежно прижимаясь к Савелию.

– Не знаю, как кого, но твоего жениха болезнь нисколько не испортила! сказал Матвей и тут же предложил: – Послушай, Сергей, давай оставим дам решать их необычайно важные дела и сбежим на одно свое, мужское мероприятие... – Он хитро подмигнул. – Вы как, девочки, не будете возражать по этому поводу?

"Девочки" переглянулись и едва ли не в голос ответили:

– Не будем!

Однако Зинаида Александровна ревниво проговорила:

– Хочу предупредить вас, дорогие мои, что у американцев еды нормальной не дадут. Так что, когда вернетесь, мы спокойно поужинаем, и Савелий заберет Розочку. Нечего ей по ночному Нью-Йорку одной ездить.

– Тетя, у меня уже сил нет смеяться над тем, как ты меня опекаешь, взмолилась Розочка. – Ты же прекрасно знаешь, что я не одна, а с водителем!

– Но в газетах не зря пишут, что в Нью-Йорке каждые десять минут совершается преступление, – заявила Зинаида Александровна.

Не вмешиваясь в начавшуюся дискуссию, мужчины вышли на улицу. Савелию не слишком хотелось сопровождать дядю Матвея, которого он глубоко в душе считал старым занудой, что было достаточно близко к истине. С другой стороны, слушать и вникать в детали будущего туалета Зинаиды Александровны ему и вовсе не улыбалось.

– Куда ты ведешь меня, дядя Матвей? – с некоторой настороженностью спросил Савелий.

– В один богатый американский дом. Тебе будет интересно, – заверил тот.

В этом Савелий сомневался, но виду не подал.

"Судя по всему, – подумал он, – вечер потерян".

– Ты же, Сереженька, американцев совсем не знаешь. С кем тебе приходится здесь общаться? Со своим Майклом, но ведь он, во-первых, военный! А военные везде одинаковые. Во-вторых, в нем течет русская православная кровь. А там будут настоящие американские тузы, – Матвей любил это старое русское слово, не упускал случая употребить его, – банкиры, президенты разных компаний, знаменитые журналисты, наверное, и политики. Ты не представляешь, какие они...

– А какие? – невинно спросил Савелий.

– Глупые! – безапелляционно отрезал дядя Матвей. – И все как один нашу матушку-Россию терпеть не могут, боятся, что мы когда-нибудь станем сильными и конкуренцию им составим. А хозяйка этого дома сама по себе личность прелюбопытнейшая. Ее предки тоже из России, но, к сожалению, не из православных, – как монархист и церковный ортодокс Матвей терпеть не мог евреев.

Эта ситуация Савелия весьма позабавила.

– А вы, что, с ней друзья? – с явным ехидством спросил он.

– Ну, не друзья, конечно, – Матвей заметно смутился, – а, скажем так, хорошие знакомые. Она тоже Россией интересуется – выставки разные спонсирует, гастроли российских артистов помогает организовывать – она очень богата. А у нее сегодня, как она сказала, "русский вечер": один из ближайших советников Президента России – Позин – будет у нее в гостях.

Вот с этого-то момента Савелию и стало любопытно...

Как говорится, неисповедимы пути Господни.

Дядя Матвей был знаком с близкой подругой Александра Позина, той самой миллионершей с Пятой авеню Руфью Файнштадт. И ее американские влиятельные и состоятельные друзья были приглашены "на Позина". Дядю Матвея с женой она просила прийти для компании, в тайной надежде, что они по какому-нибудь поводу вступят в спор с Шурой Позиным, и их столкновение придаст ее вечеринке остроту и пикантность.

Когда они на такси подъехали к дому на Пятой авеню, высоченный швейцар в зеленой ливрее и в зеленом же цилиндре услужливо, но с достоинством отворил дверцу машины и проводил их до подъезда, где за высокой стойкой восседал человек, строго поинтересовавшийся тем, куда уважаемые джентльмены направляются. Матвей объяснил, что они приглашены на прием. И служитель тут же, позвонив по телефону, произнес фамилию Смирнофф. Судя по всему, разрешение было получено, и он коротко кивнул лифтеру. Савелий еще никогда не сталкивался с тем, чтобы лифт поднимался прямо в украшенный цветами небольшой холл перед квартирой.

– Ну и охрана тут! – успел шепнуть он дяде Матвею.

– И уж будь уверен: очень тренированная! – ответил тот.

При входе гостей встречала сама хозяйка, одарившая их широкой и белозубой американской улыбкой. На вид ей можно было дать сорок пять, а то и все шестьдесят. Излишняя полнота скрывалась явно дорогим, но довольно безвкусным костюмом с широченными рукавами.

– Здравствуй, Мэт, – довольно любезно приветствовала она по-английски спутника Савелия, подставляя щеку для поцелуя. – А где же твоя дражайшая половина?

– Дорогая Руфь, Зиночке нездоровится, и тебе она просила передать свои извинения и привет с поцелуем. – Дядя Матвей смачно чмокнул ее в щеку и продолжил. – А я осмелился взять вместо нее жениха ее племянницы Розочки, – он кивнул на Савелия. – Надеюсь, ты помнишь Розочку?

– Конечно. Милая девочка! – кивнула хозяйка. – И как зовут этого красивого джентльмена? – спросила она, шутливо обращаясь к Савелию.

– Сергей Мануйлов, из Москвы, – ответил Савелий на хорошем английском.

– И чем же вы занимаетесь в Москве?

Савелий сделал паузу и неожиданно выпалил:

– Работаю в Министерстве чрезвычайных ситуаций спасателем, мадам Файнштадт!

– Можно просто Руфь, – кокетливо разрешила она. – Спасателем? Как это романтично! Может быть, и меня вы когда-нибудь спасете?

– Не откажусь! – нисколько не смущаясь, ответил Савелий.

– Очень рада, даже вдвойне: во-первых, тому, что вы из Москвы, во-вторых, тому, что у вас отличный английский! – Она протянула ему руку, и Савелий наклонился для поцелуя, но тактично не прикоснулся к руке губами, заметив при этом: – Вы мне льстите, мадам!

Хозяйка хотела что-то возразить, но в этот момент рядом с ними остановился изысканно одетый молодой человек с небольшой курчавой бородкой, и хозяйке пришлось их знакомить.

– Ваш земляк Сергей Мануйлов с уникальной профессией "спасатель", жених одной моей прелестной знакомой! А это – Матвей Смирнофф, известный нью-йоркский адвокат!

– Александр Позин, политолог! – как-то снисходительно представился тот.

Савелию он не понравился: похоже, воображала и балабол. Таких Савелий терпеть не мог и избегал с ними любых контактов.

Когда они с Матвеем взяли по бокалу и отошли к окну, Матвей вопросительно взглянул на Савелия, который отрицательно покачал головой, что означало: я такого не встречал и даже не слышал о нем. Реакция Савелия еще более укрепила Матвея в его презрении к американцам, которые вечно преувеличивают и собственную роль, и влиятельность своих знакомых.

Гости продолжали прибывать. Скучая, Савелий бродил по огромной гостиной, разглядывая висящие на стенах картины и посматривая в окна, выходившие на Центральный парк.

Матвей, прихлебывая виски со льдом, бурно обсуждал детали какого-то сложного судебного процесса с коллегой или журналистом. Когда Савелий попадался хозяйке под руку, она его представляла вновь прибывшим как еще одного гостя из Москвы, с обычной американской бестактностью давала понять, что этот малый вовсе не главный гость, ради которого их всех пригласили.

Савелий неловко чувствовал себя в этой толпе одетых в дорогие костюмы мужчин средних лет, широко улыбавшихся и громогласно друг друга приветствовавших. Он расслабился и не старался запоминать их имена, а также не пытался "услышать" их мысли. Зачем ему тратить свою энергию на этих фатоватых гостей? Он чувствовал себя чужаком, как на самом деле и было. С этими людьми у него не было ничего общего, что и подчеркивалось недоуменно-скучающими взглядами, которыми они одаривали его персону.

Одной из последних прибыла небольшого роста мулатка – единственная среди белых гостей – в сопровождении бритого наголо мужчины средних лет. В его лице угадывалось нечто восточное.

"Ну вот, знаменитая американская политкорректность в действии – нужно разбавить компанию представителями других рас!" – ехидно подумал Савелий и на этот раз сильно ошибся.

Как только эта пара вошла в дом, разговоры в гостиной разом стихли, и все посмотрели на вошедших. Савелий понял, что кто-то из них действительно важная птица. И похоже, что важной персоной была, как ни странно, мулатка, а не ее бритоголовый спутник. Хозяйка выборочно представляла ей некоторых гостей, в том числе и господина Позина, который с кокетливой улыбкой стал ей что-то говорить. Она вдруг громко расхохоталась и хлопнула его по плечу. Кое-кто из гостей, отвлекаясь от аперитивов и бесед, дружески помахал мулатке в знак приветствия.

– Знаешь, кто это? – спросил Савелия подошедший Матвей.

– Наверное, тележурналистка какая-нибудь, – предположил Савелий.

– А вот и ошибся. Кондолиза Гатти – крупный политолог, один из лучших специалистов по России, а если честно, та еще сучка. Занимала высокий пост в администрации президента Буша-старшего, а теперь главный советник по внешнеполитическим вопросам кандидата в президенты Буша-младшего, и, если он победит, поговаривают, ее прочат в советники по национальной безопасности. Училась она в университете Денвера, где ее научным руководителем был беглый чешский дипломат еврейского происхождения – Джозеф Корбел, родной батюшка нашей с тобой любимой Мадлен Олбрайт, нынешнего госсекретаря США.

– Интересная картинка вырисовывается! – усмехнулся Савелий.

– А ты как думал? – хмыкнул Матвей. – Можешь себе представить, как при таких наставниках она относится к нашей России... – Будучи с рождения американским гражданином, Матвей, тем не менее, всегда считал себя русским, временно проживающим вне родины: уроки прадеда-есаула были усвоены отлично... А происхождение ее вообще горючая смесь – мать из обеспеченной афро-американской семьи, дед, по-моему, методистский священник, а вот папа Кондолизы – венгерский еврей, семья которого бежала от фашистов в Америку.

"То-то наш господин Позин перед ней так заюлил", – неприязненно подумал Савелий.

Он попытался "услышать" его мысли, но это почти не получалось – Позин находился слишком далеко, и Савелий уловил лишь их обрывки.

"Явилась наглая жидовская морда!" – вдруг четко "услышал" Савелий, однако понять, кого так обрадовало появление Кондолизы, не сумел – вокруг было слишком много народу.

"Однако жива еще в США расовая и национальная нетерпимость", – язвительно подумал Савелий про себя и незаметно приблизился к группе, где стояли хозяйка, Кондолиза и ее спутник. В этот момент хозяйка как раз его и представляла:

– Крупный бизнесмен мистер Широши, – она повернулась к Позину, – а это, господин Широши, известный российский политолог Александр Позин. Думаю, что вам обоим будет интересно это знакомство.

– Нисколько не сомневаюсь, – любезно заметил Широши.

– Спасибо, мне тоже так кажется, – согласился Позин с чуть заметным поклоном.

– О Матвее Смирнофф, господин Широши, я вам рассказывала, а это – Сергей Мануйлов, его будущий родственник, с одной из самых уникальных и романтических профессий – спасатель, из Москвы!

Широко и дружелюбно улыбаясь, мистер Широши по-восточному низко поклонился и по-восточному церемонно поприветствовал обоих, прикасаясь к руке каждого обеими руками, после чего произнес на великолепном английском языке:

– Я не знаю, как благодарить судьбу и вас, очаровательная хозяйка, за то, что в вашем прекрасном и госте-приимном доме мне выпала честь встретить выдающихся людей России, страны, которая меня влечет с раннего детства, с того самого времени, когда я впервые прочел рассказы Чехова; Достоевским и Толстым я увлекся уже потом. И мне так хочется побывать в России.

Литературные пристрастия заезжего японца мало занимали коренных американцев, но русские выслушали его с почтительным вниманием.

Угощение, как справедливо предположила Зинаида Александровна, было довольно скудным. Вся трапеза состояла из овощных салатов, сандвичей и холодной ветчины, а на сладкое был предложен яблочный пирог. Приступив к кофе, гости начали задавать вопросы господину Позину, и светская вечеринка постепенно превратилась в вечер вопросов и ответов, то есть в своеобразный бенефис господина Александра Позина, который был представлен хозяйкой как "крупный политик и ученый-политолог в одном лице"...

Вначале посыпались вопросы о Путине. Высказывались откровенные опасения, что он, как бывший кадровый сотрудник КГБ, не сумеет устоять перед соблазном жесткой диктатуры и задушит слабенькую русскую демократию. Савелий по достоинству оценил, как ловко Позин вышел из положения, сославшись на знаменитого правозащитника и диссидента академика Сахарова, утверждавшего, что в первом управлении КГБ, где как раз и работал Путин, служат наименее коррумпированные и наиболее образованные люди России.

Вполне к месту Позин ввернул, что Путин первый после Ленина руководитель России, который свободно говорит на двух иностранных языках и к тому же убежденный рыночник. Аудитория внимала Позину вполне благосклонно. Но один краснолицый, с пышными пшеничными усами, грузный мужчина все никак не унимался:

– Мой дед родом с Украины. Он мне рассказывал, что за люди служили в КГБ. И я никогда не поверю, чтобы бывший сотрудник КГБ был искренним приверженцем свободы слова и свободной печати. Вот и этого вашего Лебединского, у которого собственный телеканал, арестовали...

На это Позин ответил, что в свое время лично он был против того, чтобы позволить Лебединскому практически в одиночку контролировать один из самых популярных российских телевизионных каналов, но тогда к его мнению никто не прислушался, как не прислушались к его совету и сейчас: он предлагал не оказывать на Лебединского грубого давления.

– Но, – с явным сарказмом добавил Позин, – давление на Лебединского дало обратный результат. Его четырехдневное заключение в знаменитую Бутырскую тюрьму, в камеру которой ему тут же доставили холодильник и телевизор, привлекло к его персоне такое внимание общественности, которого он бы, даже при самом большом желании, не добился ни за какие деньги. А тиражи его изданий и рейтинги его канала и радиостанции резко взметнулись вверх...

Естественно, возник вопрос и о притеснении бедных евреев. На что Позин ответил, что никаких проявлений антисемитизма на государственном уровне в России он не видит, после чего назвал ряд евреев, занимавших и занимающих в настоящее время высокие государственные посты, упомянув, в частности, многолетнего главного советника по вопросам экономики Президента Ельцина профессора Левинсона.

– Конечно, – согласился Позин, – на бытовом уровне антисемитизм в современной России встречается, ну а где его нет?

– Что вы хотите этим сказать? – бросил ехидно кто-то из толпы гостей.

– Вы хотите, чтобы я вам напомнил нечто подобное про Америку? Извольте... Совсем недавно, летом девяносто девятого года, некий тип, вооруженный автоматом, проник в еврейский детский центр и в упор расстрелял там нескольких детей и воспитателей! – Позин сделал паузу, внимательно оглядел всех присутствующих американцев, стыдливо склонивших головы, потом с сарказмом закончил: – Такого в нашей, как вы пишете в своих газетах, бандитской России никогда не бывало! Конечно, у нас теперь есть не только собственные оголтелые коммунисты, но и берущие с ваших пример фашисты и даже сатанисты, но это та цена, которую приходится платить за демократию!..

То, как достойно вел себя Позин, изменило первоначальное мнение о нем Савелия. Видно, парень толковый, вопросов острых нисколько не боится, отвечает дерзко и не подлизывается к слушателям. Савелий подумал, что стоит навести справки о Позине у всезнающего Богомолова, которого он ожидал на свою свадьбу. Савелию не терпелось услышать, как Позин будет отбиваться от вопросов о коррупции в России. Что-что, а эти вопросы наверняка всплывут.

Как ни странно, Позин неожиданно сам перешел в наступление:

– Скажите, кто из вас знает, из каких поступлений складывалась доходная часть бюджета СССР? – хитро прищурившись, спросил он, как Хазанов, потирая одной рукой палец другой руки.

– От экспорта нефти, – неуверенно предположил пышноусый внук украинца.

– Верно! Из экспорта энергоносителей и продажи алкоголя. Так вот, какая надобность была в том, чтобы эти доходные отрасли немедленно приватизировать? Позин картинно развел руками. – Я спрашивал нашего бывшего Президента Ельцина, как это произошло. Он говорил, что его убедили в том, что новые владельцы оснастят выгодные отрасли новейшим оборудованием, да к тому же будут платить огромные налоги. На деле же вышло совсем по-другому. А все дело в том, что наш бывший Президент вовсе не был светочем экономической мысли.

А далее Позин показал себя во всем своем блеске. Он признал, что коррупция пронизывает все российское общество сверху донизу.

– Но в чем причина, господа?.. – Он вновь обвел взглядом всех слушающих. Сейчас я пишу обо всем этом большую статью, и если вам интересно, то я позволю себе тезисно изложить ее содержание.

– Это было бы очень интересно! – ответил за всех Широши.

– Спасибо! – кивнул Позин в его сторону. – Нас несколько десятилетий убеждали в том, что в нашем обществе вырос новый и невиданный образец человеческой породы – гомо советикус, для которого материальные блага стоят на втором месте, а на первом месте – борьба за построение всеобщего светлого будущего...

– Точно! – воскликнул вдруг американский украинец, чем вызвал у многих улыбку.

– Так вот, – продолжил Позин, – эта идея была насквозь ложной! И когда Горбачев высказал в высшей степени странную для профессионального юриста мысль: "Разрешено все, что не запрещено законом", то все пороки, подавляемые в советском человеке десятилетиями, в первую очередь эгоизм и стяжательство, вырвались наружу. А никакого контроля со стороны государства и закона не было. Ушлые деловые люди этим в полной мере воспользовались и быстро разбогатели. И, как вы сами понимаете, воплощением честности и порядочности они не были. Но вы вспомните: не так ли, например, происходило накопление первоначального капитала в Америке?

И тут присутствующие одобрительно загудели. Но один, откровенно семитского вида джентльмен объявил:

– Извините, но несколько дней назад мне пришлось отобедать с господином Велиховым, одним из российских олигархов, так вот у него совершенно иная точка зрения на происходящее в России.

Позин не удержался и широко улыбнулся:

– Я знаю господина Велихова, причем очень давно и очень хорошо. Аркадий Романович человек несомненно умный и талантливый, только видит он мир сквозь приз-му своих личных интересов. Легко заметить, пока государство устанавливало для господина Велихова особые, удобные для него правила игры, государство его устраивало. – Позин вновь улыбнулся. – Но теперь, когда ему приходится подчиняться тем же законам, каким подчиняются и все остальные, ему это не нравится. Аркадий Романович привык к своему особому положению и не хочет от него отказываться.

– И что же? – на этот раз усмехнулся джентльмен.

– А ничего! – с вызовом бросил Позин. – Придется смириться господину Велихову!..

То, что говорил Позин о Велихове, Савелий слушал с особым вниманием. И ему в голову пришла совершенно бредовая на первый взгляд мысль – использовать Позина для того, чтобы вручить Велихову "хитрую" трубку мобильного телефона. Но как найти для этого вразумительный предлог?

Савелий понимал, что Позин близко знаком с Велиховым и, судя по его словам, не испытывает к нему особой приязни. Но ведь все равно нужен логичный предлог?

Под конец Позин не обошел и острой темы инвестиций в Россию и вообще отношения рядовых россиян к США:

– Конечно, нам нужны инвестиции, долгосрочные и серьезные, и не только в сырьевые отрасли или производство пепси. Но для рядового россиянина важнее другое.

– И что же? – неожиданно с интересом спросил Широши.

– Еще совсем недавно на земле были две супердержавы – Россия и США, и вся мировая политика во многом определялась их конфронтацией. Но кончилась "холодная война", пришел конец коммунизму, и жители России справедливо ждали, что теперь США из противника превратятся в равного и благожелательного союзника. Но этого не произошло – НАТО расширяется на Восток, американцы и их союзники по НАТО бомбят Югославию. Простому русскому человеку трудно это понять. Он хочет, чтобы американцы относились к нему как к равному, а не как к примитивному туземцу.

– А разве мы относимся по-другому? – спросила Кондолиза с явной иронией.

– В Америке, как мы с вами, уважаемые дамы и господа, знаем, – нисколько не смутившись, продолжил Позин, – равные отношения возможны только между людьми, у которых примерно одинаковые банковские счета. А в этом Россия, несмотря на все свои природные ресурсы, очень далеко от США отстала. Вы можете счесть это завистью, хотя я думаю, что проблемы гораздо глубже, но факт остается фактом – сегодня средний россиянин относится к США намного хуже, чем в советские времена.

После этого Позин заговорил о возможном стратегическом партнерстве России и США и пустился в спор с Кондолизой. Гости начали расходиться, благодаря хозяйку за прекрасно проведенный вечер. Все остались довольны друг другом.

В этот момент Савелий напряженно раздумывал над тем, как бы ему поближе сойтись с Позиным. Но тут его позвала хозяйка дома. Матвей и Позин уже разговаривали с Широши, который, завидев подошедшего Савелия, добродушно ему улыбнулся:

– Господин Сергей завтра днем не занят? Я приглашаю господина Позина и вашего будущего родственника пообедать в моем японском ресторане на Третьей авеню. Там прекрасная кухня. А мне очень хочется поговорить с вами о России.

– Спасибо огромное за столь лестное приглашение, – искренне поблагодарил Матвей Смирнофф, – но я, к сожалению, вынужден отказаться: у меня давно за-планирована на завтра встреча со старым клиентом, от которой я никак не могу отказаться.

– Ну, что ж... – продолжая улыбаться, Широши развел руками и взглянул на Савелия.

Однако Савелий помалкивал, дожидаясь ответа Позина, который, чтобы заполнить молчание, начал размышлять вслух:

– Так, завтра я собирался проводить Аркадия в аэропорт, но самолет у него вечером... Что ж, с удовольствием принимаю ваше предложение, уважаемый господин Широши, только если, конечно, это возможно, давайте встретимся не раньше часов двух дня? Если честно, то хочется отдохнуть и выспаться...

Широши снова вопросительно взглянул на Савелия.

– Я тоже благодарю вас за приглашение и с удовольствием принимаю его. – Он искренне улыбнулся с поклоном.

Что бы ни сказала на это Розочка, но такой шанс упускать было нельзя: Велихов должен был покинуть на другой день Нью-Йорк, а Позин собирается его провожать. Попрощавшись, Савелий с Матвеем вышли на улицу и довольно быстро поймали такси. Они сели и двинулись в сторону дома Матвея. Савелия не отпускала мысль: под каким предлогом уговорить Позина передать Велихову эту "магическую трубку"? Он так напряженно размышлял об этом, что не расслышал, что его спутник обращается к нему с вопросом.

– Вы что-то спросили, дядя Матвей? – переспросил он.

– Говорю, ну как тебе понравилась наша вылазка во вражеский стан?

– На самом деле было весьма интересно, – искренне ответил Савелий. – Я вам очень благодарен, и, похоже, вы были правы в отношении американцев.

– А Позин тебе понравился? – спросил вдруг Матвей. – Ты узнай, какой пост он занимает? Молодой, но очень шустрый малый.

– Да, видно, что парень толковый, – охотно согласился Савелий...

Этот "толковый парень" занимал его мысли не только пока он отвозил домой Розочку на такси, но и несколько часов в его номере перед тем, как Савелий смог наконец-то уснуть. Заснул он только тогда, когда, как ему показалось, в его голову пришло правильное решение...

На следующий день рано утром Савелий первым делом позвонил Богомолову. В Москве был вечер, и Савелий поприветствовал своего крестного:

– Добрый вечер, Константин Иванович!

– А, молодой жених, с добрым утром тебя! – радост-но отозвался генерал, как обычно определив по голосу Бешеного. – Не терпится узнать, приеду ли на свадьбу? А может быть, другое что-то?

– Угадали! Есть один небольшой, но важный вопрос, потому вас и беспокою.

– Подожди минуту, только провожу посетителя и тогда постараюсь на все твои вопросы ответить...

Прошло, наверное, минуты четыре, пока в трубке вновь раздался голос генерала.

– Не разорил? – с иронией заметил он. – Извини, что так долго: посетитель очень нудный...

– Ничего, товарищ генерал, не страшно: фирма выдержит, – в тон ему ответил Савелий.

– Ну, давай, Савушка, свой чисто американский вопрос.

– Вы знаете такого господина Позина Александра Викторовича?

– Лично не знаком, но премного наслышан. Высокообразован, очень неглуп, в сферах, сам понимаешь каких, давно чувствует себя как дома. Со студенческих лет тесно приятельствует с известным тебе Долоновичем.

– Понятно. А человек-то он какой?

– Далеко не самый худший, можно сказать, даже порядочный.

– В каком смысле?

– На государственное добро никогда не зарился, счетов за границей не имеет. Есть только один серьезный грешок – заядлый игрок и гуляка, что называется, "человек светский", и очень любит быть в центре внимания.

– Понятно.

– А тебе зачем вдруг этот Позин понадобился?

– Да так, случайно встретились тут в одном доме и, похоже, придется какое-то время общаться. Вот я вас и побеспокоил. Кстати, исключительно для вашего личного сведения: ему и другим я представился как сотрудник МЧС...

– Спасатель? – как бы для себя проговорил Богомолов. – А что, очень даже интересная легенда... – Он сделал паузу и добавил: – И весьма не далека от истины! Поздравляю!

– Спасибо.

– Ну, будь здоров и, возможно, до скорой встречи...

Савелий очень надеялся, что услышит от Богомолова точное сообщение о прибытии на его свадьбу, но так и не дождался, а потому сказал на прощанье:

– Очень буду рад вас видеть с Ангелиной Сергеевной... Ей большой привет!

Информация, полученная от Богомолова, естественно, помогла Савелию лучше представить личность Позина. Однако Савелий все-таки колебался, стоит ли втягивать Александра Позина в историю с устранением Велихова. Главная проблема состояла в том, как поведет себя Позин потом, если поймет, что стал невольным соучастником убийства своего, если не приятеля, то, во всяком случае, хорошего знакомого.

Савелий уже понял, что Позин относится к Велихову неоднозначно и скорее плохо, чем хорошо. Но этого было мало. Требовалось по возможности подвести Позина к мысли, что Велихов отъявленный негодяй, каким не место на земле. Савелий собирался воздействовать на собеседника не только логикой и фактами, но и своими необыкновенными способностями. "Хитрый телефон" он прихватил с собой.