355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Доценко » Остров Бешенного » Текст книги (страница 5)
Остров Бешенного
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 13:33

Текст книги "Остров Бешенного"


Автор книги: Виктор Доценко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

По заданиям своих кубинских командиров с кубинским дипломатическим паспортом Рауль побывал во многих странах Латинской Америки и на родине предков в Испании. Он уже как-то сроднился со своей кубинской легендой, превратившейся в его собственную жизнь, и даже перестал ожидать приказов из Москвы, как неожиданно его пригласили на прием в советское посольство. Подобные приглашения были для Рауля делом обычным, и он нисколько не удивился, когда атташе по науке представил ему дружелюбного, улыбчивого человека, назвавшегося Алексеем Сергеевичем.

В ходе какого-то ничего не значащего разговора Алексей Сергеевич предложил встретиться. На следующий день они несколько часов гуляли по Марикону, знаменитой набережной Гаваны, и серьезный Рауль слушал и запоминал все, о чем ему говорил новый знакомый. Его задание было одновременно и простым, и сложным: обеспечить секретность и безопасность советской научной лаборатории, которую строили на никарагуанском острове Маис.

Чем конкретно там будут заниматься советские ученые, ему не сообщили, да это его нисколько и не занимало. Ему вменялось в обязанность осуществление связи с представителями сандинистов, что при самых добрых отношениях революционных Кубы и Никарагуа было не так уж и трудно. В подчинение ему было выделено двадцать настоящих кубинцев-боевиков, прошедших специальную подготовку в военных действиях.

Работа была спокойной и рутинной: ученые занимались своими делами, Рауль своими. Опять-таки по легенде, Рауль почти не знал русского языка и иногда пытался понять, кто из русских ученых информирован о том, кем он сам является на самом деле. Рауль никогда не подслушивал разговоров ученых, но они, уверенные, что он почти не понимает русского, нисколько не стесняясь, обсуждали свои проблемы, и Рауль, сам того не желая, понял, что он и его люди охраняют лабораторию, в которой осуществляются разработки какого-то совершенно нового, невиданного доселе рода энергии. Рауль нисколько не сомневался в том, что обнаруженную энергию поставят на службу делу мировой революции.

Но в результате очередных выборов сандинисты потеряли власть, а пришедшее им на смену правительство потребовало немедленной эвакуации лаборатории – им не верилось, что советские ученые изучают климат и прибрежный шельф острова.

Конечно, новым властям страны безумно хотелось выяснить, чем у них на острове занимаются русские вкупе с кубинцами – не иначе, как подготовкой мировой революции, но на территорию лаборатории они вторгнуться не посмели, прежде всего благодаря твердости и хладнокровию Рауля. Он сослался на межправительственное соглашение, гарантировавшее лаборатории особый статус, и пригрозил не только ожесточенным сопротивлением (кубинская охрана была вооружена до зубов), но и грандиозным международным скандалом.

Когда наиболее громоздкая часть оборудования была уже вывезена, самые экстремистски настроенные представители новой власти добились-таки права участвовать в ликвидации русской лаборатории. К счастью, за несколько часов до начала ликвидации об этом стало известно офицеру по фамилии Павлов, отвечавшему за безопасность лаборатории с советской стороны. Понимая, что ему со своим малочисленным отрядом вряд ли удастся выстоять против многочисленных экстремистов, на этот раз вооруженных не хуже его боевиков, Павлов решил не испытывать судьбу и, не мешкая ни секунды, собрал самих ученых и тех, кому доверял, быстро перенес из лаборатории все, что успел, в заранее подготовленный тайник и залил его бетоном.

Ворвавшейся группе экстремистов, среди которых находился и Тим Рот, оставалось довольствоваться лишь тем, что не успели спрятать советские специалисты.

Тем временем Павлов, великолепно говоривший по-испански, очень вежливый, но довольно угрюмый и немногословный, дождавшись, когда закончится, как он сказал, "проправительственная вакханалия", выбрал момент, остался наедине с Раулем и неожиданно проговорил по-русски: "А я ведь у вашего деда учился!" Эта фраза была для Рауля паролем, после чего Павлов показал Раулю, где спрятана та часть оборудования, которую не удалось вывезти, и попросил, не приказал, а попросил ее сберечь. Этого для исполнительного Рауля было вполне достаточно.

Все русские и кубинцы были выгнаны с острова. И только для Рауля сделали исключение: скорее всего потому, что он смог убедительно доказать, что для новой власти он не только не представляет никакой опасности, но и даже может принести пользу. Так Рауль остался один. С теми местными, кто работал у русских, он поддерживал добрые, но официальные отношения. Он шел на любые уловки, чтобы сберечь то, что ему было поручено охранять.

Из никарагуанских газет Рауль узнавал все новости в мире: и о перестройке, потом и о развале Советского Союза – эти вести не только глубоко взволновали, но и взбесили его. Все, ради чего жил и подвергал себя смертельному риску его дед и погиб его отец, было в одночасье поругано и уничтожено какими-то жалкими карьеристами и властолюбцами – именно так он в своем глухом одиночестве воспринимал Горбачева и Ельцина.

Несмотря на то что деньги, оставленные Павловым, давно закончились, Рауль продолжал оставаться на вверенном ему посту, сберегая тайну, достойно исполняя до конца свой долг и ожидая посланцев партии, которая, он был твердо уверен в этом, не могла забыть о нем, своем верном солдате. Задавая Савелию вопрос: "Вы из Москвы?", Рауль страстно желал услышать согласованный с Павловым пароль: "Да. И хорошо помню сеньора Хосе!". Но Савелий не знал этих слов. И хотя этот русский парень ему чем-то понравился, Рауль отогнал возникшее чувство симпатии. Русский из современной Москвы, да еще прилетевший из Нью-Йорка, из главного логова врага, никак не мог быть ему соратником и другом.

И Рауль опять замкнулся в своем гордом одиночестве, снова набираясь терпения для бесконечного ожидания связного.

Наткнувшись на непреодолимое препятствие в виде многометровой бетонной подушки и не добившись ничего путного от Рауля, Савелий понял, что дальнейшее его пребывание на острове в данных обстоятельствах лишено всякого смысла. Щедро заплатив старому Киламбе и тепло попрощавшись с Окоталь, Савелий решил вернуться в Нью-Йорк. Когда он прилетел в международный аэропорт Манагуа, Самсон встретил его радостно-счастливой белозубой улыбкой. По всей видимости, этот сюрприз устроил ему старый Киламбе.

– Очень рад видеть тебя, Самсон! – радушно проговорил Савелий.

– Нет, это я рад видеть уважаемого гостя моей страны! – с важностью произнес тот, продолжая улыбаться, потом протянул Савелию какой-то внушительный пакет.

– Что это?

– Подарок для вашей любимой!

– Но что это? – повторил Савелий.

– Игуана! – произнес он с таким видом, словно вручал ему действительно царский подарок.

– Игуана? – растерялся Савелий.

– Да, царская игуана! – кивнул тот и тут же поправил сам себя: – Царица среди игуан! – Самсон подцепил кусок плотной бумаги и приоткрыл Савелию одну сторону клетки, в которой действительно сидела живая игуана какой-то удивительной расцветки. – Такая расцветка бывает только у этой разновидности, пояснил он. – А царской ее прозвали за эту вот корону вокруг головы... Видите?

– Да, действительно очень похоже на корону, – проговорил Савелий, размышляя о том, как бы отказаться от такого лестного подарка. – Спасибо, конечно, но я не могу принять столь ценный подарок...

– Если бы вы сами собрались его купить, то он действительно обошелся бы вам в тысячу баксов, а мне он стоил всего семьдесят пять долларов. – Самсон гордо выпрямился.

– Но я все равно не могу его принять!

– Почему? – насторожился парень.

– На таможне не пропустят, – ляпнул Савелий первое, что пришло в голову.

– Таможенную пошлину я уже оплатил, а для американских таможенников наша эпидемстанция выдала официальный сертификат, который признают ваши власти, вот! – Он вытащил из-за пазухи документ и вручил Савелию. – Можете не беспокоиться: мной и моими приятелями уже был запущен пробный шар месяца три назад, и все прошло как надо.

– Надеюсь, что и мой сын будет доволен, – вздохнул Савелий...

– И не сомневайтесь! – обрадованно воскликнул тот. – А теперь пошли к машине...

– Зачем? – нахмурился Савелий.

– Как зачем? Помнится, вы вроде бы хотели взглянуть на мои картины, или раздумали?

– Ни в коем случае! – возразил Савелий, а про себя чертыхнулся: и как это он мог забыть о своем обещании? – Просто я не ожидал, что ты их привезешь сюда... – пояснил он.

Когда Самсон открыл багажник, Савелий даже присвистнул от удивления: на него смотрело его собственное изображение! Картина была написана в столь не-обычной манере, что Савелий несколько минут стоял, молчаливо рассматривая ее, и никак не мог понять, каким образом художник добился того, что изображение казалось объемным. Кроме того, сам сюжет картины был настолько оригинален, что ее можно было рассматривать сколь угодно долгое время и все равно находились все новые и новые неожиданные детали. Казалось, что все нарисованное на этой картине живет своей собственной, особой жизнью. Это впечатление усиливалось еще и тогда, когда ты начинаешь как бы играть с ней: застыл ты, застывает и картина, начинаешь двигаться – оживает и она.

Центром композиции был сам Савелий, чуть сбоку от него раскинулось море. В первый момент кажется, что изображенный на картине Савелий смотрит на тебя, но стоит вглядеться – и начинаешь понимать, что взгляд Савелия направлен в море, на одинокий, затерявшийся среди вздымающихся волн белый парус. Но когда зритель утверждается наконец в этой мысли, его вдруг начинают обуревать сомнения: прав ли он? И как только появляются эти сомнения, то его внутреннему взору открываются бескрайние просторы Великого Космоса, и становится понятно, что взгляд Савелия направлен именно в этот Космос, несущий в себе заботу обо всей Вселенной.

Однако этим не закончились странно удивительные откровения художника: Савелию вдруг показалось, что в причудливых хитросплетениях облаков он увидел едва заметное изображение Розочки. Это было столь неожиданно, что Говорков даже вздрогнул.

– Ну как? Нравится? – чуть слышно поинтересовался Самсон, боясь нарушить состояние Савелия.

– Нравится? – недовольно переспросил Савелий. – Еще ни разу я не испытывал такого волнения, рассматривая картину! – с искренним восторгом воскликнул он. Скажи, как тебе удалось так точно угадать ее лицо?

– Разглядели все-таки? – Самсон довольно улыбнулся во весь свой рот, обнажив жемчуг зубов. – Я так старался спрятать ее в облаках, а вы отыскали...

– Ты не ответил.

– Как можно ответить на вопрос: чем пахнет небо? Какой запах у Космоса? Вот вы, например, можете сказать, какого цвета счастье? – проникновенно спросил художник. – Просто я почувствовал ее лицо в ваших счастливых глазах! Поверьте, это действительно так! Я ответил на ваш вопрос?

– Кажется, да... – неуверенно ответил Савелий и вытащил портмоне.

– Как можно, сеньор? – чуть обиженно заметил Самсон и прикрыл ладонью руку Савелия. – Такой оплате, какой вы только что одарили меня, я имею в виду ваше внимание, может позавидовать любой художник. – Его глаза просто сияли от удовольствия.

– Хорошо, не хочешь взять деньги за свою работу, прими их на подарки своей семье, – сказал Савелий и вытащил из портмоне триста долларов.

– Хотя вы и хитрите, я возьму эти деньги, – смущенно проговорил он и с искренним восторгом добавил: – Я очень рад, что судьба свела нас, и очень завидую тем людям, которые имеют возможность постоянно общаться с вами.

– Общение со мной иногда таит в себе и опасность, – тяжело вздохнул Савелий.

– Лучше с одним потерять, чем с другим приобрести, – философски заметил Самсон...

Савелий знал, что они расстаются с Самсоном ненадолго, и тем не менее ощутил некоторую грусть...

Как и обещал Самсон, никаких сложностей с царской игуаной не было ни со стороны никарагуанских властей, ни со стороны американских.

Нужно было видеть реакцию маленького Савушки при первом знакомстве с этим экзотическим животным. Реакция была столь неоднозначна, что Савелий тут же бросился запечатлять их на видео. Сначала страх, потом настороженность, любопытство, снисходительность, а потом и взятие игуаны под свое покровительство. Маленький Савушка настолько сдружился с этим необычным животным, что иногда просто бесцеремонно таскал его за хвост.

Нужно заметить, что игуана безоговорочно приняла покровительство нового хозяина и спокойно реагировала на все его вольности. Но стоило кому-то другому повторить эти фамильярности, как она тут же принималась шипеть, недовольно постукивая по полу мощным хвостом.

Когда Савелий появился перед домом Розочки, он еще не успел позвонить у ворот, а она уже спешила ему навстречу и радостно бросилась на шею, словно они не виделись долгие месяцы.

– Почему ты не сообщил о своем приезде? – недовольно шептала Розочка ему на ухо. – Я тут вся извелась и совершенно замучила звонками Майкла. Он, конечно же, успокаивал меня, говорил, что все время поддерживает с тобой связь и что у тебя все хорошо, но я-то чувствовала, что он меня обманывает, ведь так?

– И так и не так, – виновато ответил Савелий, – постоянной связи у нас действительно не было, но если бы мне понадобилась помощь, то ему тут же сообщили бы, и помощь не заставила бы себя ждать, – решился соврать он.

– Не хитри, Савушка! – оборвала Розочка, строго глядя в его глаза. Никарагуа не ближний свет, чтобы в любой момент могла прийти помощь...

– Но ты же видишь, я в полном порядке, даже царапины нигде нет, – сказал он и тут же пожалел об этом.

– Нет? Значит, могли быть не только царапины, но и что-то посерьезнее? мгновенно подхватила она.

– Ну, что ты, Розочка, это говорится просто так, как бы для красного словца, – смутился вконец Савелий.

– Савушка, никогда не смей мне врать! Никогда не щади меня и мои нервы! Мне гораздо спокойнее перенести правду, любую, даже самую страшную, чем, не зная правды, придумывать всякие ужасы. – Она печально посмотрела на него, как бы ожидая ответа.

– Хорошо, милая, твердо обещаю: никаких недомолвок! – Савелий поднял перед ней правую руку и, как в американских фильмах клянутся актеры перед судьей, торжественно произнес: – Только правду и ничего, кроме правды! Клянусь! Во всяком случае, в тот момент, когда мы с тобой с глазу на глаз!

– Снова хитришь?

– Ни в коем случае! – возразил Савелий. – Иногда бывают ситуации, когда сообщить правду через посторонних людей или говорить ее по телефону означает подставить себя самого, а может быть, и ценных людей, – пояснил Савелий.

– Ладно, будем считать, что отговорился, – со вздохом согласилась Розочка, но глаза ее продолжали оставаться печальными и странно грустными. – Когда свадьбу будем справлять? Ты же обещал: после твоего возвращения.

– Я всегда выполняю свои обещания: ты же знаешь!

– Знаю, потому и спрашиваю: когда?

– Можно я отвечу после того, как переговорю с Майклом?

– Извини, ты прав: сначала нужно отчитаться о выполнении задания, рассудительно согласилась она. – Хочешь, я отвезу тебя к генералу сама?

– Не стоит, милая: за мной уже послана машина. Родная, ничего не случилось такого, о чем бы я должен был знать?

– Надолго ты к нему? – не отвечая на его вопрос, спросила Розочка.

– Как получится... – сказал он и как бы про себя проговорил: – Такое впечатление, что ты, девочка моя, о чем-то недоговариваешь...

И вновь Розочка уклонилась от ответа, словно и не слыша вопроса:

– Ладно, будешь выезжать от него, позвони: хочу, чтобы мы с тобой где-нибудь посидели вдвоем.

– Замечательная мысль! – постарался улыбнуться Савелий, затем пристально посмотрел ей в глаза, которые Розочка не отвела в сторону, чмокнул ее в губы и добавил: – Картина – мой подарок тебе: сама реши, куда ее повесить! А клетку с драконом пока припрячь и не показывай Савушке: сам хочу ему вручить...

– С драконом? – удивилась Розочка.

– Нет, конечно, – улыбнулся он, – но очень похоже. Ладно, милая, пока! Савелий еще раз чмокнул Розочку и быстро пошел к выходу.

– Думаешь, машина приехала? – спросила она.

– Не думаю, знаю!

– Шутишь! – Розочка бросилась к окну, из которого можно было увидеть останавливающийся у дома транспорт. – Надо же, действительно стоит машина Майкла! – удивилась она. – И как ты ее только услышал?

– Не услышал – почувствовал! – многозначительно проговорил Савелий, подняв кверху указательный палец, потом не выдержал и рассмеялся: – Господи, да я ее в окно увидел!

– Ух ты какой! – Она игриво погрозила ему пальчиком.

А Савелий помахал ей на прощанье рукой и через полчаса уже входил в просторный кабинет генерала Джеймса.

– Привет, дорогой Савелий! – обрадованно воскликнул тот, поднимаясь ему навстречу.

Они обнялись, похлопывая друг друга по спине и не скрывая радости от встречи.

– Ну, какие новости? – спросил Савелий, усаживаясь в кресло.

– Новости? – В глазах генерала промелькнула некая тревога. – Ты имеешь в виду Америку или Россию?

– Что-то случилось? – нахмурился Савелий, предчувствуя неприятные известия.

– Хоть не отпускай тебя никуда! – поморщился генерал. – Стоило тебе уехать, как в Москве прогремел взрыв в подземном переходе на Пушкинской!

– Много жертв?

– Тринадцать человек погибло и около ста в больницах, среди них много детей... – Генерал тяжко вздохнул.

– Что-то еще? – насторожился Савелий.

– К сожалению...

– Давай уж, добивай до кучи! – Он тяжело опустился в кресло.

– Российская атомная подлодка потерпела аварию во время учений...

– Кто-то спасся? – машинально спросил Савелий, уже зная ответ. – Господи! Да когда же в моей стране наведут порядок? – с горечью воскликнул он, ударив с досадой кулаком по столу и вскакивая с кресла, но тут же, виновато взглянув на хозяина кабинета, тихо проговорил: – Извини, Майкл, не сдержался!

– Ничего, я на твоем месте не так саданул бы, – вздохнул генерал и успокаивающе похлопал его по спине, – сто восемнадцать человек!..

– Неужели нельзя было никого спасти? Как это произошло?

– Темная история, – покачал головой Майкл, – чего только не плетут российские военные...

– А ты-то что думаешь... или знаешь?

– Если ты о самой аварии, то уверен, что это чья-то обычная безалаберность...

– А о спасении?

– На мой взгляд... – генерал сделал паузу, – если и возможно было кого-то спасти, то чисто теоретически: уверен, что более девяноста процентов экипажа погибли в первые же минуты...

– Диверсию исключаешь?

– С нашей стороны? На все сто! – уверенно заявил Майкл.

– А с нашей?

– Да и с вашей тоже! – твердо ответил он.

– Что ж, давай помянем ушедших, – предложил Савелий, и генерал встал, открыл холодильник, достал из него бутылку виски, плеснул по стаканам. – Пусть земля... – начал Савелий, но Майкл перебил его:

– Пускай воды Баренцева моря будут им материнскими, – сказал он, и они выпили, не чокаясь.

Немного постояли молча, думая каждый о чем-то своем. Савелий думал сейчас о том, что только теперь понял, почему Розочка была так удручена.

Когда они сели, Джеймс спросил:

– Неужели в Никарагуа ничего об этом не было слышно?

– Наверняка было, но не на острове, – вздохнул Савелий, – там у них своя жизнь...

– Если хочешь, то мы можем перенести разговор на другой день, – предложил Майкл.

– Этим мертвым не поможешь, – с грустью заметил Савелий. – Все в порядке! Я готов доложить о проделанной работе! Тем более есть о чем!

– А я готов слушать! Не возражаешь, если я включу запись?

– Без проблем! – кивнул Савелий и, когда Майкл включил небольшой диктофон, начал рассказывать о своих никарагуанских похождениях.

Говорил он ровным голосом, стараясь не отвлекаться на посторонние дела. Генерал слушал внимательно и ни разу ни о чем не спросил. После того как Савелий подробно доложил Майклу Джеймсу о своих похождениях на острове Маис, генерал несколько минут молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Савелий рассказал все с такими деталями, что никаких вопросов действительно не возникало.

– Конечно, тебя стоило бы пожурить за столь рискованное поведение на чужой территории, но... – Майкл с улыбкой вздохнул, – победителей не судят. И отдельное тебе спасибо от имени Интерпола за то, что ты выполнил за них работу.

Савелий вопросительно взглянул на Майкла.

– Дело в том, что все эти убийцы, сопровождавшие Тима Рота в Никарагуа, давно находились в розыске за свои преступления, и ты, отправив их к праотцам, существенно сэкономил деньги налогоплательщиков, – пояснил генерал. Собственно говоря, и сам Тим Рот давно уже находится под пристальным вниманием спецслужб разных стран, но всякий раз ему удавалось ускользать, прикрываясь дипломатической неприкосновенностью. Я бы очень просил тебя составить подробный отчет о том, как и где нашли свой конец эти подонки. Дело в том, что за их ликвидацию назначено приличное вознаграждение...

– Боюсь, что отыскать их останки не удастся: избежать полицейского расследования мне помогли местные жители, которые похоронили их в море. Так что доказательства их смерти для получения вознаграждения вряд ли можно найти, усмехнулся Савелий.

– Вряд ли возможно, говоришь? А это мы еще посмотрим, – задумчиво проговорил генерал и что-то пометил в своем блокноте. – Ладно, пошли дальше! Значит, ты говоришь, что так просто в лабораторию не попадешь?

– Многометровый бетонный слой скрывает вход, а вокруг гранитные скалы. Так что без профессиональных взрывников там никак не обойтись.

– А кроме этих Киламбе и его сына Самсона на кого можно опереться?

– Мне кажется, что можно попытаться использовать еще и некоего кубинца Рауля: он единственный из оставшихся на острове, кто непосредственно работал внутри лаборатории, но... – Савелий скептически покачал головой, – с ним трудно будет: слишком много в его голове намешано, и самое неприятное, что мешанина эта – политическая...

– Что ж, будем думать... – задумчиво проговорил Майкл. – Во всяком случае, для интенсивной мозговой атаки ты привез информации более чем предостаточно!

– Боюсь только, что интенсивной мозговой атакой вам придется заниматься без меня.

– Не понял?

– У меня сейчас в голове один из самых важных этапов моей жизни...

– Ты о свадьбе, что ли? – догадался Майкл.

– Конечно!

– Можешь мне поверить, что это событие и для меня тоже очень важно! серьезно заметил генерал. – Не забывай, что я крестный отец твоего сына!

– Тут забудешь, пожалуй, – улыбнулся Савелий.

– Короче, мой дорогой! – с задором воскликнул генерал и вытащил из стола листок, который протянул Савелию. – Вот, читай примерную программу своей свадьбы и не говори потом, что у тебя нет друзей, которых не заботят твои проблемы!

Бегло прочитав текст, Савелий усмехнулся.

– Майкл, при чем здесь нью-йоркская мэрия? – воскликнул он. – Мне кажется, что в Америке зарегистрировать брак могут только граждане Америки: по крайней мере хотя бы один из вступающих в брак должен быть гражданином Америки, или я не прав?

– Абсолютно прав! – согласно кивнул Майкл.

– Так что же ты голову морочишь?

– Мне кажется, что ты сам себе голову морочишь! – возразил генерал. – Ты что, забыл, что сам президент Америки присвоил тебе звание Почетного гражданина Америки?

– А разве... – начал растерянный Савелий.

– Вот именно! – перебил Майкл. – Тебе даже визу не нужно оформлять!

– Господи, а я-то... – покачал головой Савелий, вспомнив, как он волновался по этому поводу в Москве.

– Кстати! – воскликнул генерал. – Коль скоро ты снова выступаешь в своем обычном облике, могу торжественно вручить тебе то, что лежит у меня столько времени. – Майкл подошел к стене, где за портретом действующего президента скрывался его личный сейф, открыл его и достал оттуда какой-то документ в сафьяновом переплете наверняка ручной работы с золотым тиснением и пластиковую карточку с фотографией Савелия. – Вот удостоверение Почетного гражданина США, выполненное по особому заказу президента и лично им подписанное. К нему прилагается эта карточка, обязывающая все государственные органы и частные компании оказывать тебе содействие в случае необходимости.

– И что, они об этом уже знают? – с легкой иро-нией спросил Савелий.

– Не беспокойся, для тех, кто не знает, здесь на трех языках все объясняется. Кроме того, благодаря карточке ты можешь пользоваться неограниченным кредитом в банках США.

– Выходит, и на свадьбе я могу не экономить? – спросил Савелий, улыбаясь.

– Дошло наконец? – обрадовался Майкл. – Могу тебе сказать, что те сто тысяч долларов, которые ты пожертвовал в свое время на нужды твоего бывшего детского дома, ничто по сравнению с возможностями этой карточки.

– А нельзя мне ее передать по наследству? – поинтересовался Савелий.

– Кому? – удивился Майкл.

– Ну хотя бы моему сыну Савелию Говоркову, Розочке...

– Господи, какой же ты чудак, приятель! – рассмеялся Майкл и пояснил, как учитель несмышленому ученику: – Все привилегии распространяются не только на собственно обладателя, но и на его прямых родственников: жену, детей, родителей, родных братьев и сестер!

– Жаль, что Воронов не подходит под эту категорию, – искренне посетовал Савелий.

– Слишком много хочешь... – хмыкнул Майкл. – Ты лучше скажи, кого вы с Розочкой решили пригласить на свадьбу?

– Да мы... как-то еще и не думали... – смутился Савелий.

– А пора бы...

– Если так, навскидку... – Савелий задумался на секунду и начал перечислять: – Ты с Трейси, ваш сын Виктор... Я слышал, что у него есть девушка...

– Ага, девушка!.. – недовольно буркнул Майкл. – Уже обвенчались втихомолку!

– Свадьбу, значит, зажилил ваш Виктор?

– Какая свадьба? – вспылил генерал. – Месяц назад Синди, его жена, уже девчонку родила! Три килограмма восемьсот пятьдесят граммов, пятьдесят восемь сантиметров. Вот! – Он вытащил свое портмоне и показал фотографию внучки. Евой назвали, – начав говорить о внучке, Джеймс мгновенно смягчился, а его глаза радостно заблестели. – Представляешь, все говорят, что на меня похожа! с гордостью заметил он.

– На тебя? – деланно испугался Савелий. – Ужас какой! Что, тоже бриться начала?

– Да иди ты! – отмахнулся Майкл. – Такая забавная! – Он вздохнул. – Ладно, кого еще хотел бы пригласить?

– Дональда, тетку Розочки с мужем...

– Зинаида Александровна и Матвей Смирнофф! – торжественно провозгласил генерал. – Это правда, что он потомок тех самых водочных Смирновых?

– Говорят, да... Конечно, хотелось бы и Воронова с Ланой пригласить, и Богомолова с женой, и Костика Рокотова, но... – Савелий развел руками. – Как говорится, не ближний свет!

– Ближний, не ближний, а крестный есть крестный! – как бы про себя тихо проговорил Майкл.

– О чем ты? – не понял Савелий.

– Это я так... о своем... – многозначительно ответил он, потом не выдержал и признался: – Я телеграмму дал Богомолову: пригласил от тебя на свадьбу!

– И ты тоже? – спросил Савелий, и они хором рассмеялись.

– Попробует теперь твой генерал отказаться!

– И попробует, если новый шеф не отпустит! – встал на защиту Богомолова Савелий, потом со вздохом добавил: – Ничего, Савка подрастет немного, и мы свадьбу повторим в Москве!

– Очень разумная мысль! – то ли съерничал, то ли одобрил американский генерал, во всяком случае тон его был такой, что Савелий подозрительно уставился на него, но Майкл, словно не замечая его реакции, спокойно спросил: А где праздновать решили?

– Я еще не советовался с Розочкой, но мне кажется, она захочет отмечать в семейной обстановке!

– То есть дома? Правильно! – обрадовался Майкл. – У меня есть на примете фирма по обслуживанию свадебных церемоний, подыскивал ее для сына, но теперь сосватаю их для вас! Кстати, передай Розочке, что эта фирма сотрудничает с одним из лучших кутюрье Америки и завтра он к ней приедет, чтобы обсудить ее свадебное платье: это мой подарок на свадьбу!..

Глава IV

Гибель олигарха

Случилось так, что тетка Розочки, Зинаида Александровна, очень хотела показать племяннице платье, в котором она собиралась к ней на свадьбу, но немножко прихворнула, и Розочка с Савелием поехали проведать ее. Зинаида Александровна встретила их в домашнем платье, зато супруг ее был при полном параде – он явно куда-то собирался.

История происхождения Матвея Петровича Смирнофф, известного нью-йоркского адвоката, убежденного монархиста, ярого православного христианина и верного патриота России, была запутана донельзя. Дедом его по материнской линии был Николай Петрович Смирнов, один из сыновей Петра Арсентьевича Смирнова, знаменитого русского "водочного короля".

Николай Петрович был богат, красив и к службе весьма усерден. Но имел при этом репутацию записного гуляки и мота: утверждали, что одной своей возлюбленной он подарил ночной горшок из чистого золота.

Нетрудно понять, почему им без памяти увлеклась семнадцатилетняя балерина Мариинского театра Ниночка Горюнова, подруга знаменитой Матильды Кшесинской. Мечтая о балете с детства, Ниночка сбежала из кубанской казацкой станицы, поскольку ее отец, казацкий есаул Матвей Горюнов, человек глубоко религиозный, считал театр, и особенно балет, – занятием сугубо греховным.

Увлечение беспутного богача очаровательной балериной длилось месяца три, и в результате сего романа на свет появился не очень желанный ребенок, которого назвали Петей. Сочетаться браком родители вовсе не собирались, но свою фамилию Николай Петрович сыну все-таки дал.

Во время знаменитых дягилевских русских сезонов в Париже Ниночка без памяти влюбилась во французского офицера из обеспеченной дворянской семьи, вышла за него замуж и оставила сцену. Она планировала со временем забрать к себе сына, который воспитывался в семье деда в станице. Но грянувшая революция перемешала все судьбы, словно колоду карт, раскидав людей по всему свету...

Дядья маленького Петеньки по матери, сыновья Горюнова, героически сражались и погибли в рядах Белой армии, супруга его скончалась во время разразившейся на юге России эпидемии тифа, а сам Матвей с маленьким внуком благополучно перебрался сначала в Турцию, потом в Югославию, а потом и в Америку.

Не умея делать ничего, кроме как держаться в седле и махать шашкой, здоровый физически дед Матвей пошел работать на завод Форда простым грузчиком, но постепенно приобрел специальность и стал мастером в цехе сборки.

До конца своих дней – а умер он почти в девяносто лет – дед Матвей регулярно посещал православный храм, соблюдал посты, оставаясь до мозга костей русским человеком.

Быть может, в знак протеста против крутого и волевого деда, Петр Смирнофф, напротив, постарался как можно быстрее забыть свою родину и максимально американизироваться. Тем не менее он не посмел перечить деду, который женил внука в восемнадцать лет на русской девушке из "хорошей", то есть дворянской, семьи. Неизвестно, как бы сложилась его жизнь с нежной и хрупкой Анастасией, если бы она не была слаба здоровьем и не скончалась во время родов. Сына назвали в честь прадеда Матвеем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю