Текст книги "Остров Бешенного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Надпись гласила:

"Нашему дорогому Андрюшке в наш Великий день! Не грусти, что не был с нами физически: ты с нами всегда рядом духовно! Это была лишь репетиция, а главная церемония будет в Москве!

Твои Розочка и Савелий,

а также племянник

13 ноября 2000 года"

– Теперь понятно, почему Михаил Никифорович держал все в тайне, усмехнулся Воронов, – думал, возьму и махну в Америку прямо с больничной койки?

– Ты прав, такое подозрение у нас имелось. В то время ты был просто неадекватен: никто не мог сказать, как ты поступишь, узнав о свадьбе Савелия, искренне пояснил Богомолов. – Так что не держи на нас зла!

– Ладно, проехали! – Воронов махнул рукой. – Скажите, как свадьба прошла?

– Просто здорово! – с восторгом проговорил Богомолов. – Все движение на улицах Нью-Йорка останавливалось, когда мимо проезжали наши молодожены. Прекрасная пара!

– Да, наконец-то Савке повезло, – заметил Воронов и глубоко вздохнул, столько обломов было, что... – Андрей снова вгляделся в фотографию. – Вы только посмотрите, какой бутуз уже вырос! Вылитый Савка!

– Так он и есть Савка!

– Как, тоже Савка? Вот здорово! – обрадовался Андрей. – Буду жить в окружении Савелиев: сын – Савелий, брат – Савелий, а теперь еще и племянник Савелий!

– Ты бы видел, что твой племянник вытворяет. Такой умница растет: все соображает! Кстати, тебе еще и письмо прислал Бешеный. – Генерал достал из стола конверт и протянул Андрею. – Только прошу тебя: прочитаешь потом. Я ведь еще дома не был: устал как собака, а мне еще хочется послушать об этом Ведерникове...

– Фамилию которого вы даже вслух произносить не решались, – с грустью подколол его Воронов.

– Грешен, батюшка, грешен! Каюсь в том! Ну, рассказывай, как прошел арест?

– Так вы еще ничего не знаете?

– Откуда? Я же только что из аэропорта!

– Судя по всему, Ведерников смылся и наверняка сейчас где-нибудь за границей ноги парит... – недовольно сообщил Андрей. – Кстати, нашелся и Седой.

– Тот самый, что тебя закодировал?

– Ну!

– Вот как? И что говорит?

– А ничего не говорит! – Воронов встал с кресла и раздраженно сделал несколько шагов по кабинету. – Седого нашли мертвым в Нескучном саду. Нисколько не удивлюсь тому, что его убрал сам Ведерников, избавляясь от опасного свидетеля.

– Да, недооценили мы его, недооценили! – виновато покачал головой Богомолов.

– А теперь ищи ветра в поле...

– Да и бог с ним! Не переживай! – отмахнулся генерал и с восторгом воскликнул: – Ты подумай, брат Воронов, какой подарок ты сделал своей стране! Благодаря тебе мы выловили столько зубастых акул, о существовании которых и не догадывались. Это же были мины замедленного действия. Черт знает, сколько они еще могли бед натворить. А ты переживаешь за одну спрыгнувшую вошь. Запомни: Бог шельму метит! Найдет и он свой конец! Так что не переживай. Плюнь и забудь... до поры, – договорив, Богомолов почему-то погрустнел, и его взгляд замер.

– Константин Иванович, у меня такое впечатление, что у вас в глазах не только усталость, но и что-то еще, – заботливо проговорил Воронов.

– С чего ты взял? – недовольно буркнул Богомолов.

– Я что, ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, майор. – Генерал с грустью пожевал губами, помолчал немного, потом тихо сказал: – Думаю, что скоро у тебя будет другой начальник...

– Вы что, заболели? – встревожился Андрей.

– Нет, не заболел... пока... Просто я считаю, что пора уступать место молодым...

Выйдя из здания ФСБ, Воронов сел в свой "жигуль" и медленно тронулся с места. Действовал он автоматически, нисколько не задумываясь о том, что делают его руки: мысли сейчас были заняты Богомоловым. Они столько лет проработали вместе, что неожиданное известие о его уходе из органов застало майора врасплох. Конечно, Андрей понимал, что Константин Иванович в таком почтенном возрасте, когда другие уже давно находятся на пенсии, но Богомолов относился к тем людям, которых трудно представить обыкновенными пенсионерами. Воронов твердо был уверен, что любой сотрудник ФСБ, кто хотя бы раз сталкивался с Богомоловым, навсегда сохранит к нему уважение и всегда будет обращаться к нему за советом.

Константин Иванович был не просто хорошим начальником, он был Человеком с большой буквы, Человеком, к которому в любой момент можно было обратиться за помощью, за советом, и всегда можно быть уверенным, что он никогда не откажет ни в том, ни в другом. Про таких, как Константин Иванович, обычно говорят: он никогда, даже в малости, не предаст, и за ним, как за каменной стеной! Именно к генералу Богомолову, как ни к кому другому, подходит давнее, уже банальное, но точное выражение: "с ним хоть в разведку!"

И конечно же Воронову было искренне жаль, что Богомолов уходит. У него появилось такое ощущение, словно с уходом генерала все управление осиротеет.

На душе было так тоскливо, что Воронов, всерьез уйдя в свои мысли, едва не упустил красный глаз светофора. Чтобы немного успокоиться, он съехал на обочину, остановился и выключил двигатель. Тут он вспомнил о послании от Савелия, и его лицо смягчилось. Андрей достал из кармана конверт, раскрыл его и развернул письмо.

"Здравствуйте мои дорогие, Ланочка, Андрюша и мой племянник! Благодаря тому что это послание везет наш "большой человек", могу доверить бумаге то, чего не смог бы доверить в любом другом случае. Когда прочитаешь этот листок, на всякий случай прошу уничтожить! Мало ли... Так вот, благодаря двум генералам мне сейчас приходится заниматься очень серьезной миссией. Настолько серьезной, что едва я взялся за дело, как тут же появилось несколько трупов...

Это нечто связано с разработками советских ученых в Никарагуа. Что это, судя по всему, толком не знают ни наши, ни американцы. Лично у меня есть кое-какие догадки, но я не имею права довериться бумаге даже в такой ситуации, как эта! Ты, братишка, отлично знаешь меня. Знаешь, что я никогда и ничего не боялся даже в детстве. Так вот, сейчас у меня появилось некое чувство страха. Нет, не за себя: за сына и за Розочку. Может быть, даже не страх, а какое-то странное предчувствие... Предчувствие беды, что ли...

Во всяком случае, братишка, обращаюсь к тебе с просьбой. Если что случится со мной, то не оставь их без прикрытия, защити сына и Розочку!

Сейчас, написав эти слова, неожиданно подумал, что ты, прочитав их, взбеленился, возможно, даже обиделся... Так и слышу твои слова, полные праведного гнева: "Как ты мог подумать, что я смогу оставить их – сына и жену моего брата?! Это же само собой разумеется!.."

Не сердись, братишка, это не со зла, это как бы тревога за близких своих... Дело в том, что вскоре я вновь улетаю в Никарагуа, и именно это заставило меня поплакаться тебе в жилетку. Так что терпи: на то и нужен брат. Во-первых, чтобы вовремя подставить жилетку для слез своему брату, во-вторых, во-время подставить плечо, в-третьих, в случае чего позаботиться о его близких.

Не кричи на меня! "В случае чего" я написал просто так, как говорится, выражаясь фигурально..."

На последней фразе Воронов невольно улыбнулся. Савка так хорошо знает его, что сейчас точно предугадал его реакцию. Он действительно прицепился к фразе "в случае чего" и едва не матюгнулся. Это надо же, "в случае чего"! Словно он заранее призывает на себя беду. Наоборот нужно всегда говорить, что все будет хорошо и ничего плохого не случится. То есть гнать беду от себя поганой метлой! Ладно, что еще накропал его братишка?

"Господи, брат, ты не можешь себе представить, что испытал я, когда у меня на руках оказался этот живой комочек, мой сын. Представляешь, Андрюша, Розочка назвала его моим именем! Так что теперь не только у тебя есть сын Савушка, но и у меня. И ты знаешь, братишка, можешь, конечно, не поверить мне, но мой Савка настолько похож на твоего Савку, словно они действительно имеют общие родственные корни. Ты вот что, возьми и вглядись в фотографию, посланную нами. Уверен, что сам все увидишь..."

Машинально Воронов взял в руки присланную фотографию и более внимательно всмотрелся в маленького Савку на руках Савелия.

– Господи, а ты, братишка, действительно прав: твой Савка и мой, словно однояйцовые братья-близнецы! Это же надо! На что только не способна природа! Представляю, как удивится Ланочка! – Воронов настолько увлекся, что не заметил, что говорит вслух. – А и то, если всерьез подумать? И я, и Лана, не сговариваясь, почти одновременно предложили назвать сына Савушкой, да и Розочка, сама, без чьей бы то ни было подсказки, тоже назвала своего сына Савушкой. Видно, здесь не обошлось без Божьего вмешательства. – Воронов довольно подмигнул маленькому Савушке на фотографии и с задором бросил: – Что, племяш, будем дружить? – Неожиданно ему показалось, что Савушка ему в ответ тоже хитро подмигнул. – Ничего себе шуточки! – Воронов встряхнул головой и вновь вернулся к письму.

"Ну, что скажешь? Попробуй теперь сказать, что я не прав! А знаешь, кто первым заметил их сходство? Розочка! Как только взглянула на фото твоего сына, так сразу и сказала: "Смотри, словно братья-близнецы!" Не знаю, как тебе, а мне это нравится! Братишка, знаешь, почему я так балаболю? От волнения. Я же до сих пор не знаю, вернулся ли ты оттуда или нет. Если ты читаешь это письмо, то, выходит, вернулся. Я просил Богомолова вручить тебе письмо, если твое раскодирование прошло удачно.

Как же мне не терпится узнать непосредственно от тебя все твои ощущения! Если, конечно, ты их помнишь. Надеюсь, что эти сволочи, которые залезли в твои мозги, понесли заслуженное наказание. Кстати, хочется тебе отрапортовать как человеку, который поймет меня, как никто другой. Помнишь, кто повинен в смерти Олега Вишневецкого? Так вот, братишка, я выполнил клятву, данную на его могиле! Этот подонок наказан и, я надеюсь, находится сейчас в аду. Сообщаю только тебе, чтобы до конца ощутить радость мести, во-первых, а также чтобы и ты смог порадоваться этой новости вместе со мной, во-вторых...

Ладно, на этом заканчиваю марать бумагу, тем более что еще Розочка хочет черкнуть что-то тебе. Поцелуй за меня моего племянника и передай самый теплый и нежный привет Ланочке. Надеюсь, что в ее душе воцарился наконец покой. Ты даже представить не можешь, как же она за тебя переживала! Слава богу, что это уже в прошлом...

Да, и особый привет Рокотову-старшему. Как он там поживает? Я специально не стал описывать свадьбу в надежде, что гораздо приятнее будет услышать это от Богомолова и от Константина.

До встречи! Живи долго, братишка!

Твой Савелий Говорков".

Далее шел текст, написанный красивым женским почерком:

"Здравствуйте, дорогой Андрей!

Савелий все мне рассказал. Боже, сколько же вам пришлось выстрадать! Надеюсь, что Боженька компенсирует вам эти страдания. Я не читала, что вам написал Савушка, но уверена, что он не упустил сообщить, что наши сыновья похожи, как братья. Скажу вам откровенно, когда я впервые это заметила, то это меня взволновало и главным образом потому, что я не знала, как к этому отнесется сам Савушка, не сын, конечно же, а отец. Но когда я увидела его искреннюю радость, то и сама ощутила удивительное тепло и порадовалась за своего сына, у которого действительно есть родной брат! Я не оговорилась, действительно родной! Куда уж роднее с таким сходством?

К огромному сожалению, у меня нет ни брата ни сестры: мои родители не успели одарить меня таким счастьем. Так пусть же у моего сына будет брат! И его брат-тезка посылает ему подарок, который точная копия того, что надето на его шее: этот крестик освящен в одно и то же время с его крестиком..."

Прямо после этого слова к письму был подшит небольшой полиэтиленовый пакетик, из которого Андрей вытащил симпатичный православный золотой крестик с изображением Иисуса Христа и золотую цепочку.

"Вот что значит женская душа: даже о подарке позаботилась!" – с нежностью подумал Воронов и продолжал читать:

"Жалко, конечно, что вы, в силу своего состояния, не смогли быть на нашей свадьбе, которая, как говорят, удалась на славу, но я уверена, что пройдет немного времени, и мы повторим ее в родной Москве. Во всяком случае, я очень аккуратно уложила и свое платье, и костюм Савушки, чтобы московские гости сумели по достоинству оценить вкус молодоженов. Поцелуйте маленького Савушку и свою обаятельную супругу.

С пожеланиями счастья и покоя

Ваши Розочка и Говорков-младший".

Чуть ниже была обведенная карандашом маленькая ладошка, а под ней надпись: "Сравните с ладошкой моего брата!

Говорков-младший".

Глава IX

Похищение Савушки

Когда родился маленький Савушка, Розочка на всех парах приближалась к получению диплома, перейдя на индивидуальную программу обучения, иными словами, экстернат. Поначалу педагоги скептически отнеслись к желанию странной русской девушки закончить университет за три года и называли это блажью. Однако уже через два месяца они вынуждены были изменить свое мнение: стали всерьез относиться к Розочке и нарекли ее между собой "уникальной девочкой".

Желание Розочки не было спонтанным и явилось результатом долгих и довольно мучительных размышлений. А началось все в тот самый день, когда Савелий, в порыве необузданной страсти, в тот самый момент, когда хочется быть с любимым человеком до конца откровенным, рассказал Розочке полную правду о своей жизни.

Ему и в голову не могло прийти, что реакция Розочки будет совершенно неадекватной, во всяком случае, не такой, как он ожидал: вместо благодарности за искренность, которая далась ему с таким трудом, она неожиданно выплеснула на любимого человека свой гнев, возмущение, злость, страх и даже ненависть. Она разозлилась настолько сильно, что даже не захотела его больше видеть. Розочка выбежала из отеля, где они были с Савелием, с твердым намерением больше никогда не встречаться со своим бывшим, как ей казалось в тот момент, любимым. Однако первые дни разлуки оказались для совсем еще молодой девушки настоящим кошмаром. Она заперлась в своей комнате, не желая никого ни видеть, ни слышать. Розочка отказывалась от пищи, и единственное, что она могла принимать, была минеральная вода.

Первое время молодой организм справлялся, однако, не получая пищи для восстановления утраченных сил, постепенно слабел и истощался, пожирая сам себя. В конце концов это привело к настоящей горячке на нерв-ной почве, и Розочку пришлось отправить в больницу. Трудно сказать, чем бы все это закончилось для Розочки, если бы ее не навестил Майкл Джеймс, который от Савелия узнал подробности их разрыва и дал ему твердое обещание навещать строптивую девушку. Майкл отлично понимал, что Розочке нужна помощь папы или мамы, а вот их-то у нее как раз и не было.

Узнав, что она в больнице психиатрического профиля, генерал поспешил навестить ее, опасаясь, что Розочка может совершить глупость и попытаться покончить с собой. К счастью, все оказалось не столь трагично: доктор объяснил, что у Розочки произошел тяжелый нерв-ный срыв, но в настоящее время кризис миновал, и ее можно навестить при неукоснительном выполнении одного условия не волновать ее.

Поначалу Майкл так и вел себя. Он пытался развеселить ее, травя старые анекдоты и рассказывая смешные истории, но Розочка ни разу не улыбнулась, хотя и не просила прекратить. Понимая, что пациентке нельзя долго оставаться в таком состоянии, но, не зная, как из него вывести Розочку, Майкл вдруг принялся рассказывать о своей жене. О том, как они познакомились, как он ухаживал за Трейси, как они поженились, как много им пришлось пережить в те годы, когда он вплотную занялся своей карьерой, для чего ему даже пришлось взять фамилию Трейси и отказаться от фамилии своего деда, которому пришлось покинуть родину из-за гордого и строптивого характера. Поведал он Розочке и историю своего деда. Рассказал и о том, сколько Трейси пришлось вытерпеть, когда он, уходя на очередное опасное задание, не знал, когда вернется и вернется ли вообще.

Рассказал даже о том кошмарном случае, когда однажды бандиты захватили Трейси в заложницы и за-ставляли звонить Майклу, обещая отпустить ее, если она сможет уговорить мужа явиться по определенному адресу. Прекрасно понимая, что ждет Майкла, Трейси категорически отвергла такой обмен, и бандиты в ярости отрезали ей мизинец.

А потом Майкл принялся рассказывать о Савелии. О его трудном, как и у Розочки, сиротском детстве, о тяжелейших военных испытаниях и ранениях в Афганистане, о том, как его оклеветали и упрятали в тюрьму, о смертельном риске при побеге из-за колючей проволоки, о встрече с Великой Любовью и о том, что ему пришлось испытать, когда его Любовь растоптали подонки и негодяи, и как трагично поступила его Любовь, которая не смогла предстать перед Савелием оскверненной и потому ушла из жизни. О том, как ее смерть повлияла на Савелия: он вернулся в Афганистан, чтобы найти там свою смерть, и как его спасло то, что в самый трудный и опасный период его жизни он нашел своего Учителя в горах Тибета...

Нельзя сказать, какая из историй, рассказанных Майклом, заставила Розочку взглянуть на Савелия и на их отношения, на его беззаветную любовь к ней с какой-то новой стороны, но ее глаза постепенно потеплели, и из них брызнули крупные очищающие слезы. Розочка уткнулась Майклу в грудь и принялась торопливо, взахлеб рассказывать о своей жизни. О том, как еще совсем маленькой девочкой влюбилась в Савелия и дала клятву любить его всю жизнь, о том, как один за другим погибли ее родители и ее стала воспитывать Зинаида Александровна, о том, как она завидовала своим школьным подругам, у которых был хотя бы один из родителей.

Обо всем этом Майкл, конечно же, давно знал от Савелия, но он терпеливо слушал, поглаживая ее головку, прекрасно понимая, что в душе Розочки накопилось столько, что ей просто необходимо выговориться, облегчить свою душу, выплеснув кому-нибудь все сокровенное. Чем больше Майкл слушал Розочку, тем больше в нем росло убеждение, что ей нужна не только помощь, не только присутствие любимого. Розочке как воздух необходимо понять Савелия, понять суть его характера. Как говорится, ей нужно было самой побывать в его шкуре. И неожиданно генерал услышал от нее то, о чем размышлял и он:

– Дядя Майкл, я очень много передумала о Савушке, передумала столько, что, казалось, голова лопнет от напряжения. Когда вы напомнили мне об Учителе Савушки, мне стало так стыдно перед ним за свое поведение, что готова провалиться сквозь землю. – В ее глазах огонь сменил былое безразличие.

– Почему только при воспоминании об Учителе?

– А потому, что я с ним лично знакома.

– Как это? – удивился Майкл, не сомневаясь в том, что Розочка никак не могла видеть Учителя Савелия.

– Когда Савушке бывает плохо, Учитель приходит ко мне во сне и успокаивает меня, – спокойно пояснила Розочка, но, перехватив его настороженный взгляд, добавила: – Только не думайте, что мне вновь понадобился психиатр, его Учитель действительно являлся мне во сне. Однажды, когда я рассказала об этом Савушке и описала его, Савушка мне поверил. Так что я не больна и не выдумываю!

Перед Майклом была не маленькая беззащитная девушка, перед ним сидела настоящая тигрица, готовая не только выпустить свои мощные когти, но и нести полную ответственность за все, что она совершит.

– Хорошо, хорошо, верю! – замахал руками генерал. – Только не нужно проваливаться сквозь землю, – улыбнулся Майкл. – Достаточно просто понять своего любимого.

– Вот! – с восторгом воскликнула Розочка, вскинув кверху указательный пальчик. – Именно это я сейчас и хочу больше всего на свете! Легко сказать понять, но как этого достичь? И мне стало ясно, что я неизбежно должна очутиться в его шкуре, чтобы испытать то, что испытал мой Савушка, но конкретного способа я не знаю.

– Ты, девочка моя, даже не представляешь, какую радость мне сейчас доставила своими словами, – искренне проговорил Майкл. – Я все думал и гадал, но никак не мог придумать, как подступиться к тебе со своим предложением, а ты сама мне помогла. Так вот, Розочка, я знаю, как тебе испытать все то, что испытал Савелий! Конечно же, имею в виду не страшные события его жизненного пути, а воспитание его духа и тела.

– Что-то я пока не понимаю... – растерялась Розочка.

– Несмотря на то что я живу в Америке и не ношу фамилии своих предков, в душе я всегда оставался русским человеком и, конечно же, всем сердцем болею за Россию. И мне кажется, Розочка, ты можешь принести большую пользу своей стране, если займешь место рядом со своим любимым. Не просто для того, чтобы он ощущал надежную руку близкого человека, а для того, чтобы в любой момент ты смогла прийти ему на помощь, если он будет нуждаться в ней, а может, чем черт не шутит, и спасти ему жизнь. – Глаза Майкла загорелись, он весь светился, так ему нравился пришедший ему в голову план: не только спасти девушку от стресса и меланхолии, но и постараться сделать из нее главную помощницу Савелия. Именно в этом направлении он и должен действовать.

– Но я же совсем ничего не умею, – растерянно пролепетала Розочка.

– Ничего не умеешь пока, – возразил генерал. – Ты думаешь, твой Савелий с рождения все умел? Нет, он долго и упорно учился, совершенствовал себя, совершенствовал свое тело и свой дух! Тебе тоже нужно учиться, много учиться, причем лично я бы посоветовал тебе постараться закончить университет по так называемой ускоренной программе, как это делают иногда наши специалисты из ФБР: сейчас ты закончила второй курс, а через год можешь получить диплом.

– Разве это возможно?

– Человек всего может добиться, было бы желание. Дорогу осилит идущий! именно так гласит народная мудрость. А когда тебе трудно будет, думай о своем любимом Савелии...

– Ну, ему-то повезло: на его жизненном пути встретился Учитель, – с грустью вздохнула она.

– Такой Учитель будет и у тебя! – заверил он.

– Где я его возьму?

– Я познакомлю тебя с таким Учителем. Это удивительный человек из Японии, которого я спас от смерти. Я не буду рассказывать тебе о его уникальной жизни, если захочет, он сам тебе все расскажет. Только прошу тебя, сама никогда не проси его об этом, все равно ничего не выйдет. Он расскажет, если поверит в тебя и если ты станешь ему как дочь.

– Он одинок, – как бы про себя проговорила Розочка.

– Да, вся его семья, братья, сестры и родители, как и у тебя, погибли. В Японии у него была собственная школа боевых искусств, и он готовил телохранителей для высших чиновников страны. Я помог ему с работой в Америке, сейчас он занимается подготовкой наших специальных агентов для работы за границей. Его кодовое имя Грейт, а как его зовут на самом деле, мало кто знает. Американские документы у него тоже на фамилию Грейт. Так, на всякий случай.

– Так он шпионов учит, что ли?

– Нет, боевиков самого широкого профиля, работающих в одиночку. Про таких людей обычно говорят, что один такой специалист равен целой боевой роте противника.

– Ничего себе! А сколько ему лет?

– Сэнсэю или мистеру Грейту?

– Да, Учителю.

– У сэнсэя нет возраста. А мистеру Грейту по его документам лет пятьдесят.

– Кажется, я поняла, – не очень уверенно произнесла Розочка. – Он что, будет заниматься со мной индивидуально?

– Сначала нужно добиться, чтобы он согласился взять тебя в ученики.

– И все-таки?

– Если он согласится, то вполне возможно, что ты будешь заниматься в группе с будущими спецагентами, так что мне еще предстоит с тобой бумажная волокита...

– Почему?

– Для того чтобы тебя допустили в эту закрытую школу подготовки спецагентов ФБР, тебя, моя деточка, в первую очередь нужно сделать американкой.

– Я что, должна отказаться от российского гражданства? – недовольно нахмурилась Розочка.

– Я тебе этого не говорил... – возразил генерал. – Потом нужно будет добиться для тебя допуска второй степени...

– А что это означает?

– Допуск второй степени приравнивается к допуску рядового сотрудника ФБР.

– Допуск – это то, что определяет, какие тайны мне можно доверять?

– Государственные тайны, – поправил он.

– Понятное дело, – согласилась она. – А когда вы меня познакомите с Учителем?

– Как только ты выйдешь из больницы.

– Значит, завтра!

– Ты уверена, что врачи тебя выпишут завтра?

– Врачи выпишут меня сегодня, а с Учителем я встречусь завтра! – твердо сказала Розочка.

В ее решительном голосе было столько уверенности, что Майклу неожиданно пришло в голову, что этим Розочка очень похожа на Савелия.

– Хорошо, завтра, – без колебаний согласился Майкл.

Все произошло именно так, как и сказала Розочка: в тот же день врачи ее действительно выписали из больницы, и, когда Майкл приехал за ней, чтобы отвезти к Учителю, он увидел перед собой совершенно другого человека. Куда девалась та маленькая, беззащитная девушка, которая только вчера плакала на его плече? Перед ним стояла уверенная, волевая женщина. На мгновение Майклу показалось, что Розочка стала старше и даже выше ростом, он даже машинально взглянул на ее ноги: не высокие ли каблуки тому причиной? Нет, подозрения были напрасны – на ней были обычные туфли.

– Ты готова, Розочка?

– Я готова! Но у меня есть одна просьба, которую вы обязательно должны выполнить!

– Если обязан, значит, выполню! – весело ответил Майкл. – Говори о своей просьбе-приказании!

– Дайте мне слово, дядя Майкл, что вы ни Савелию, ни Богомолову не проговоритесь о том, о чем мы с вами договорились? – Ее глаза серьезно смотрели на него.

– Ох и гордая ты девушка, Розочка!

– Какая есть! Так вы даете мне такое слово?

– Ладно, что с тобой поделаешь, даю! – согласился он, понимая, что она не отстанет. – Неужели ты не позвонишь Савелию и не скажешь ему, что все поняла и по-прежнему любишь его?

– Я уверена, что он и сам это знает...

– А если он мучается? Переживает?

– Я тоже переживаю и мучаюсь, а он не звонит.

– Но ты-то не звонишь только по своей глупости, а ко всему прочему, ты же бросила его, а не он тебя!

– Если он мучается и переживает, то тоже по собственной глупости: мог бы позвонить и все прояснить, это во-первых, и я его не бросала, а просто ушла, это во-вторых! – Розочка упрямо вскинула кверху носик.

– По-русски говорят, что "ласковое дитяти двух маток сосати, а..., а гордое – ни одной!" Это я хорошо запомнил: так часто говорила моя бабушка, царство ей небесное!

– У меня нет ни одной матери, потому лучше я буду гордой! – Розочка тряхнула рыжей косой и спросила: – Нужно ли мне взять с собой спортивный костюм?

– Ты так уверена, что сэнсэй возьмет тебя?

– Безусловно! А разве вы сомневаетесь? – с вызовом спросила она.

– Какие могут тут быть сомнения, – отозвался он. – Однако брать спортивный костюм не нужно: там ты получишь все, что необходимо для занятий...

Ее вера настолько заразила Майкла, что он обошелся без предварительного звонка японскому наставнику, а просто привел Розочку к нему и представил как свою знакомую, которая будет готовиться по специальной индивидуальной программе и хочет учиться именно у сэнсэя. Ни слова не говоря, японец очень долго и внимательно разглядывал ее с головы до ног. А потом произошел довольно забавный случай. Сэнсэй, как обычно он это делал с молодыми ребятами, хотел пощупать ее бицепсы и проверить ее реакцию, а потому специально поднял руку намного резче обычного. Видимо, у Розочки сработал инстинкт самозащиты, и она машинально отбила руку сэнсэя.

– Ой, извините, я случайно! – смутилась она.

Учитель с интересом посмотрел на Розочку, потом улыбнулся и сказал, обращаясь к Майклу:

– Я буду с ней работать, господин генерал!

Прошло какое-то время, и Розочка начала ощущать в себе какие-то странные изменения: потянуло на солененькие огурчики, которые она с детства особо не жаловала, задерживались "критические дни", появились некая тяжесть в животе, раздражительность и капризность, каковыми она никогда не отличалась. Но она считала, что это ее организм так перестраивается и реагирует на занятия восточными единоборствами. Не имея в женских делах никакого опыта и уверенная, что ее тетя вряд ли ей в этом поможет, Розочка решила посоветоваться с Учителем. К этому моменту они настолько душевно сблизились, что она действительно относилась к нему, как к отцу.

Сэнсэй происходил из одного из древнейших родов Японии – Токугава. Члены этого рода именовались сегуны, то есть великие полководцы. И фактически правили Японией до тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года.

Но закат рода начался двумя годами раньше, когда один из предков сэнсэя, побежденный войсками собственных вассалов, умер своей смертью, что было немыслимым позором для потерпевшего поражение самурая – ему следовало немедленно покончить с собой. Но за него харакири совершил прадед сэнсэя по мужской линии, двоюродный брат отступника от самурайского кодекса чести, и этим поступком отчасти смыл пятно позора с имени семьи.

В тысяча девятьсот двенадцатом году покончил с собой прославленный японский полководец Марэскэ Ноги. Своей смертью он искупал ошибки, совершенные им во время русско-японской войны. Дед сэнсэя, бывший одним из ближайших соратников знаменитого военачальника, покончил с собой немедленно по получении известия о смерти своего командира и друга.

Отец сэнсэя во время Второй мировой войны защищал от американцев остров Сайпан. Японцы бились там с превосходящими силами противника до последнего, а когда поняли, что дальнейшее сопротивление невозможно, все покончили с собой, чтобы избежать позора.

Мать и сестры будущего сэнсэя погибли в Хиросиме во время американской атомной бомбардировки в тысяча девятьсот сорок пятом году. А мальчик, которого звали Токугава Кадзу, уцелел только потому, что находился в глухой горной деревне вместе со школой восточных единоборств, куда его, согласно древней самурайской традиции, отдали еще в детском возрасте.

По самурайскому кодексу чести оскорбленный самурай должен совершить харакири перед окнами дома своего обидчика.

Токугава Кадзу более десяти лет копил деньги на поездку в Америку. И умудрился провезти с собой древний ритуальный меч – катану. Он намеревался совершить харакири перед оградой Белого дома в Вашингтоне. Но попытка не удалась – в самый ответственный момент его схватили агенты секретной службы, которые, допросив его, сочли психически ненормальным и передали в руки ФБР, где он и встретился с Майклом.

Кадзу страшно переживал свою неудачу и на все вопросы отвечал односложно. Но упорному Майклу удалось растопить лед, рассказав о своем русском происхождении. Майкл интуитивно понял, что Кадзу терпеть не может американцев, лишивших его семьи.

Нельзя сказать, что они подружились, но Кадзу поделился с Майклом своим горем, а Джеймс, как ни удивительно, сумел убедить упрямого японца в том, что, если бы даже он добился своего и с честью ушел бы из жизни перед резиденцией Президента США, на американцев это не произвело бы никакого впечатления, иными словами, обидчик бы вовсе не осознал того унижения, которому его подвергли по японским представлениям.