Текст книги "Остров Бешенного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Знакомых у него в Омске не было, а обращаться вновь к гостеприимной хозяйке было неловко. Тут он вспомнил о напутственных словах мадам Грицацуевой и позвонил ей.

– Приветствую вас, Лолита!

– Ой, Костик! – сразу узнала она. – Неужели есть новости?

– Пока нет, но...

– Понятно... Значит, нужна помощь. Какая? – Она сразу взяла быка за рога.

– Я тут задумал проверить кое-что, но... – Константину, по существу, говорить-то было пока не о чем. – ...Короче, чувствую некое беспокойство, что ли.

– Подстраховать нужно?

– Что-то вроде этого...

– Сколько человек нужно?

– Одного хватит, но толкового, желательно с внушительной ксивой!

– Капитан УБОП подойдет?

– Более чем, а кто он?

– Мой бывший... – она запнулась, – воздыхатель, короче! Пишите его номер, но переждите чуток: я ему сейчас сама позвоню и мозги вправлю в нужном ключе. Он парень нормальный, хотя и не хватает звезд, и умом не блещет, но в наглости ему не откажешь, а особенно он хорош там, где сила нужна. Записывайте, Никита Сергеевич Суходолов, телефон...

Выждав минут десять, Константин набрал номер.

– Вас слушают! – такого густого баса Рокотов-младший еще никогда не слышал.

– Это Никита Сергеевич? – спросил он.

– А это Константин Рокотов? – вернул долг капитан. – Чем могу быть полезен?

– У вас есть немного свободного времени?

– Для своих у меня всегда есть время: говорите, куда мне подъехать?

– У вас какая машина?

– "Ауди" устроит?

– Я имел в виду не марку, капитан...

– Уже майор, – солидно поправил Никита. – Машина без спецсигналов, если вас это волнует! – сообразил он.

И Константин подумал, что Лолита несколько недооценивает его умственные способности.

– Очень хорошо, тогда подъезжайте на проспект Мира... – Он продиктовал адрес Ухтомцевой.

– Через восемь минут буду!

Майор был точен и ровно через восемь минут уже входил в квартиру. Когда Константин, не вдаваясь в лишние подробности, сказал, что хочет проверить убежище сатанистов, Никита с присущей ему провинциальной простотой сообщил в ответ:

– Я бы этот притон собственными руками разогнал! – Он крепко сжал свои пудовые кулаки и убедительно потряс ими перед собой. – Распустили народ, гласность развели, делай что хочешь, мать твою... – вдруг он прервался. Извини, Константин, наболело! В чем заключается моя задача? Ничего, если на "ты" перейдем?

– Я – за! – ответил Константин и принялся излагать свой план майору.

Когда Никита услышал, что ему предстоит делать, он даже обиделся:

– Как же я буду тебя подстраховывать, упустив из поля зрения? Я думал, что с тобой внутрь пойду.

– Понимаешь, Никита, ты местный, а значит, кто-то из сатанистов может тебя узнать, и тогда они совсем по-другому будут общаться со мной. Так что мне кажется, что лучше тебе находиться в машине и не рядом с объектом, а так, чтобы контролировать выход. И если я не появлюсь в течение часа, подключайся на полную: значит, я в опасности!

– Не много ли часа, может, сорока минут хватит?

– Нет, пусть будет час! – после паузы возразил Константин. – Пока с какой-то пешкой поговорю, пока свяжутся с так называемым "отцом"... Нет, пусть будет час!

– Как скажешь! Мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь или побаиваешься? – задумчиво проговорил майор.

– У меня всегда бывает мандраж перед серьезной встречей! – признался Константин.

– Ты особо не играй с огнем-то: как почувствуешь опасность, дай знать!

– Криком, что ли? Не услышишь...

– А ты окно разбей! Стулом, а лучше каким-нибудь сатанистом, – он весело рассмеялся. – Тут и я подключусь. – Майор выразительно постучал своим мощным кулаком о ладонь. – Давно у меня руки чешутся на этих слуг дьявола!

– Надеюсь, до этого не дойдет...

Через пару часов Константин, обвешанный аппаратурой, стоял на крыльце "объекта" и нажимал кнопку звонка. Зеленая "Ауди" Никиты примостилась через дом на другой стороне улицы, и майор внимательно наблюдал за своим временным напарником. Вскоре открылось небольшое окошечко в двери.

– Кто вы и к кому пришли? – подозрительно спросил мордастый мужчина лет тридцати.

– Константин Рокотов, журналист из Москвы. Пишу статью об омских сектах сатанистов. Хочу побеседовать с вашим руководителем. – Константин специально допустил неточности в определениях, и охранник немедленно его поправил:

– У нас не секта, а община, и не руководитель, а Отец Антоний. – Его голос стал несколько более вежливым. – Сейчас узнаю... – Окошечко закрылось.

Константин приготовился к терпеливому ожиданию. Но ждать долго не пришлось: минут через пять дверь распахнулась. За ней стоял все тот же охранник, одетый во все черное, а рядом – высокий молодой парень лет двадцати, тоже облаченный в черные брюки и черную куртку, напоминавшую военный китель, застегивающийся под подбородком. Константин с удовлетворением отметил, что он и есть Мишка-жердяй.

– Вы отец Антоний? – спросил Константин: очень уж тот напоминал парня, которого описал Геннадий Шишкин, – Мишку-жердяя.

– Нет, я его старший сын. Проходите, пожалуйста, Отец Антоний согласился побеседовать с вами! – писклявым, но торжественным голосом произнес он. – Я вас провожу...

Небольшой холл был увешан разнообразными изречениями из библии Энтони Ла Вэя, традиционной символикой движения сатанистов и примитивно нарисованными картинами ада. К своему большому удивлению, Константин увидел среди них и несколько копий полотен великого Босха. Обратил внимание и на дверь с надписью: "Дружина общины". От возникшего сквозняка дверь немного приоткрылась, и Константин увидел там нескольких здоровячков, качающих мышцы.

Поднявшись на второй этаж по широкой лестнице, устланной красно-черным ковром, они прошли несколько метров по коридору и вскоре уткнулись в довольно внушительную дверь, украшенную искусной резьбой, представляющей сценки ада. На самом верху этой композиции красовалась все та же пентаграмма, дополненная капающей с нее кровью. Кровь, конечно, была нарисована красной краской, но вид был зловещий.

То ли надписи, то ли вся эта атрибутика, напоминающая картины средневековой жизни, да еще и какой-то странный сладковатый запах, оказали на Константина неприятное воздействие. В какой-то момент ему стало жутковато. Сопровождающий его юноша осторожно постучал в резную дверь.

– Войди ко мне, если веришь в меня! – прозвучал торжественный голос, усиленный микрофоном, и дверь, под воздействием какого-то механизма медленно распахнулась.

Они вошли оба, но сопровождающий, уловив чуть заметное движение пальца хозяина кабинета, тут же удалился, и дверь за ним затворилась.

Кабинет был весьма просторным. Посредине стоял мощный красного дерева стол, инкрустированный по всему периметру перламутровыми пентаграммами. Весь пол прикрывал пушистый ковер из натуральной шерсти, явно ручной работы, украшенный уже знакомыми сценами адских мук. Подобно двери, все стены были покрыты резьбой, в которой преобладали рогатые козьи головы и летучие мыши, символизирующие, вероятно, птиц-вампиров.

Не отвлекая посетителя от осмотра убранства своей обители, хозяин внимательно следил за гостем. Он был одет в ярко-алый атласный костюм, прикрытый сверху длинным черным плащом, подбитым таким же ярко-алым атласом. С его довольно тонкой шеи свисала толстая витая цепь из золота, на ней болтался золотой массивный круг, внутри которого была заключена все та же пентаграмма. Его волосы были, как говорят в таких случаях, цвета вороньего крыла. Явно набриолиненные, они были тщательно уложены умелой рукой парикмахера в прическу с кокетливым коком, напоминавшую прическу так называемых стиляг шестидесятых годов. Бакенбарды плавно переходили в бородку, а тонкие усики дополняли портрет.

Константин подумал, что предводитель сатанистов был то ли от природы, то ли благодаря искусным рукам гримера очень красив, но красота у него какая-то дьявольская, недобрая.

Было видно, что отразившимся на лице гостя впечатлением хозяин логова сатанистов остался доволен, и обратился к нему вполне дружелюбно:

– Я – Отец Антоний! Приветствую вас в нашей обители! – Он вещал тоном, каким, вероятно, обращался к своим подданным Юлий Цезарь, и Константину с большим трудом удалось не улыбнуться, но ответил он ему в тон: не удержался.

– Привет и вам! – Желать сатанисту доброго дня, а тем более здравствовать Константину совсем не хотелось. – Я – журналист...

– Мне сказали, – мягко прервал Антоний. – Из Москвы... Из какого издания?

– Из холдинга "Мост-медиа". – Почему-то Рокотов вообразил, что предводитель сатанистов не станет уточнять, какое конкретно издание он представляет, чтобы не показаться безграмотным мужиком с периферии.

На самом деле все оказалось не так, и Константину еще повезло, что хозяин логова не стал вникать в детали.

– О-о! – многозначительно кивнул он. – Я глубоко уважаю господина Лебединского и не раз с ним лично встречался. Наша община с большим пиететом относится к прессе и всячески приветствует контакты членов нашей семьи с различными журналистами, вопреки расхожему мнению, что мы уклоняемся от общения. – Отец Антоний чуть заметно усмехнулся. – Нам нечего скрывать, и мы открыты для каждого, кто желает примкнуть к нашему движению.

Он говорил с таким пафосом, словно находился на трибуне перед многотысячной толпой поклонников.

– Присаживайтесь, – царственным жестом указал он на кресло рядом с собой, – и задавайте ваши вопросы.

– Дело в том, господин Антоний, что я достаточно много читал о вашей общине в местной прессе, – нагло солгал Константин, понимая, что ничего нового от своего собеседника он не услышит, а тратить попусту время не хотелось, – и мне было нетрудно прийти к выводу, что вы и ваши сторонники придерживаетесь всех постулатов библии Энтони Ла Вэя, не так ли? Ни-сколько не удивлюсь, что и имя себе вы выбрали созвучное с ним.

– Так вы не собираетесь брать у меня интервью? – Он был явно разочарован.

– Если у вас не изменились основные постулаты вашего движения, то нет! Все это я заимствую из прошлых ваших интервью. Зачем отнимать ваше драгоценное время?

– Вы правы! – тут же согласился он, довольный неприкрытой лестью столичного журналиста. – Так что же вы хотите в таком случае?

– Хочу, если это возможно, осмотреть вашу обитель, пообщаться с кем-нибудь из простых ее членов. – Константин говорил, стараясь "пожирать его глазами" и демонстрируя восхищение, но одновременно четко придерживался своей задачи и как бы между прочим добавил: – Встретиться с первым попавшимся вашим соратником, как говорится, на кого глаз упадет, если, конечно, вы позволите, – он почтительно склонил голову.

– Никаких проблем! – самодовольно воскликнул хозяин кабинета. – Как я уже сказал, у нас нет никаких тайн от прессы! Ходите, смотрите, с кем хотите, с тем и разговаривайте! – Он нажал кнопку, дверь тут же открылась.

Вошел тот самый юноша, что сопровождал его к предводителю:

– Михаил и проводит вас! – Хозяин "обители" повернулся к вошедшему. Покажи господину журналисту все наши помещения, и пусть говорит с любым, кто встретится на его пути. Часа вам хватит? – спросил он Рокотова.

– Думаю, да, – ответил Константин.

– В таком случае через час жду вас в трапезной!

– Постараюсь успеть!.. Спасибо вам за тонкое понимание работы журналиста! – польстил Константин.

– Мы обязаны помогать друг другу...

Когда дверь за ними закрылась, Михаил спросил:

– Что вас в первую очередь интересует в нашей общине: осмотр помещений или общение с членами?

– Уверен, что главным в жизни является общение! – многозначительно ответил Константин. – С него и начнем.

– В таком случае пойдемте в молельную: там как раз все и находятся. Кажется, Михаил был очень рад решению гостя.

В просторной молельной, находившейся тут же на втором этаже, шла служба, но народу было не очень много, и сопровождающий извиняющимся тоном пояснил:

– Час неурочный: многие на работе...

– Ничего, для разговора найдем, – заверил Константин и стал внимательно осматривать присутствующих.

Действо по форме очень напоминало происходящее в церкви. Отличие состояло в том, кому поклонялись: здесь служили мессу Сатане. Он был изображен с фигурой человека и головой козла. Молящиеся в этой общине были одеты в одинаковые черные холщовые балахоны с тремя прорезями для головы и для рук. Все стояли на коленях.

Константина поразили застывшие в благоговении лица. Каждый что-то шептал про себя. Это было видно по движению их губ. Создавалось такое впечатление, что ничто не способно вывести их из этого состояния. Константин уже хотел формально, чтобы не вызвать подозрения, указать на первую попавшуюся фигуру, как его взгляд наткнулся на знакомое лицо. Присмотревшись, он понял, что видит... Леночку Ухтомцеву!!!

С трудом сдержав волнение, он повернулся к сопровождающему:

– Даже и не знаю, на ком остановиться... – Стараясь говорить как можно равнодушнее, он вздохнул. – Да ладно, пусть будет вон тот юноша. – Он показал пальцем в сторону Леночки.

– Это девушка! – поправил Михаил.

– Ну и пусть! Какая разница? – отмахнулся Константин. – Или возникают какие-то сложности, и мне следует вновь побеспокоить вашего Отца?

– Нет-нет, никаких проблем! – услужливо ответил Михаил.

– Где я могу поговорить с ней наедине, чтобы нам никто не мешал с полчаса?

– У нас есть гостевая комната, вон дверь, – указал Михаил, затем подошел к Леночке, притронулся к ее плечу, и Константин услышал, как Михаил многозначительно сказал ей: – С тобой хочет кое-кто поговорить!

Та сразу поднялась с колен и пошла за ним, все с тем же благоговейным выражением на лице. Чисто интуитивно Константин не стал дожидаться, когда они к нему подойдут, а пошел вперед и первым вошел в указанную дверь. Это была небольшая, но очень уютная комната, и из атрибутики сатанистов в ней была только пентаграмма, красовавшаяся на стене над столом и стоящим рядом стулом. Слева располагались диван с черной кожаной обивкой, два кожаных кресла и небольшой журнальный столик. Только Константин сел на диван, как дверь открылась и вошла "пропавшая" Леночка. Впустив ее в комнату, Михаил предупредительно прикрыл за ней дверь.

Константин встал, чтобы представиться девушке, но та вдруг бросилась к нему и упала перед ним на колени, пытаясь схватить его руку для поцелуя.

– Я так ждала вас, Отец мой! Так ждала! – приговаривала она, прикасаясь губами к различным частям его тела: к бедрам, к коленям, к рукам. – Я уже готова отдать вам, Отец, свою кровь! Возьмите ее всю-всю без остатка!

Девушка находилась в глубоком экстазе, и Константин подумал: в своем ли она уме? Он с трудом поднял ее за плечи, обхватил ладонями ее лицо и взглянул в восторженно глядящие на него глаза.

– Леночка, что с тобой?

– Я готова, Отец мой! Я готова страдать! Я готова к любой боли от тебя! Возьми мою кровь! – Казалось, она не слышала его, находясь как будто под воздействием гипноза.

Откуда было знать Константину, что каждый день ей кололи специальные наркотики, которые возбуждали в ней страсть и похоть, но никто из мужчин не имел права к ней прикоснуться. Никто, кроме отца Антония, о котором ей постоянно твердили и внушали, что она его невеста и будет жить вечно, если будет готова отдать ему свою кровь и безропотно примет от него боль и страдания. Только от него, которого она увидит в положенный день и час. Сейчас находящейся под сильным воздействием наркотика Леночке пришло в голову, что этот красивый мужчина в черном и есть тот самый отец Антоний, ради которого она и обязана терпеть все муки, которому должна отдать всю свою кровь, чтобы стать его невестой и жить в вечном блаженстве.

Вяло отстраняясь от пылких объятий обезумевшей от наркотиков девушки, Константин прекрасно понимал, что второй раз ему не попасть сюда, а отбить девушку сейчас, при такой многочисленной охране им вдвоем с Никитой никак не удастся. Но и вызывать "маски-шоу", чтобы спецназ силой ворвался в это логово сатанистов, у него нет никаких оснований.

Константин как-то не додумался, что с помощью Никиты можно было рискнуть и учинить официальный обыск на предмет обнаружения наркотиков. Но что было бы, если бы их не нашли? Леночку так поднакачали наркотиками и так натерли ей мозги, что попробуй кто-то освободить ее насильно, она будет искренне защищать своих собратьев, не подозревая о грозящей ей скорой гибели.

Что делать? Оставить все как есть – значит стать соучастником убийства. Попытаться вытащить? Ничего не выйдет. И вдруг в голове Константина промелькнула строчка из библии сатанистов: "Для жертвоприношения нужна исключительно девственница". ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЕВСТВЕННИЦА! Если Леночка потеряет девственность до полнолуния, то она как жертва перестанет представлять интерес для общины. Но если он сейчас лишит ее девственности, то провалит всю операцию по разоблачению кровавых дел сатанистов.

"О чем ты говоришь, приятель? Что важнее в данный момент, спасти молодую жизнь или сохранить эфемерную возможность отправить за решетку эту наглую рожу – лже-Антония?"

И тут Константин вновь вспомнил свой странный сон, в котором ему являлся Савелий. Не ради ли этого мгновения являлся ему его учитель? Он же прямо заявил:

"Главное – спасти жизнь невинного человека, а потом уже думать о чести..."

– Вот он – единственный верный ответ! – сказал Константин вслух и повалил Леночку на диван.

Через несколько секунд девушка громко вскрикнула, но тут же спохватилась, стала сильнее прижиматься к его телу, целовать его лицо: губы, глаза, щеки, нос, приговаривая:

– Да, Отец мой любимый, делай мне больно! Рви мое тело! Вырви мое сердце из груди! – Ее тело отозвалось на зов природы, задрожало от страсти, и из нее вырвалось стихийное: – А-а-а! – И в тот же момент навстречу друг другу устремились два любовных потока, которые, смешавшись с целомудренной кровью девушки, стали единым целым, и этому уже никто не мог помешать: ни Сатана, ни сам Бог, ни тем более человек...

Тут к ним в комнату заглянул Михаил. Увидев, что творится, он всплеснул руками, и в его глазах появился такой ужас, словно он оказался на краю бездонной пропасти, в которую его неминуемо должны сбросить. Он закрыл дверь, и послышался топот сапог. Константин видел его ужас и понимал, что вскоре Михаил вернется с "гориллами" общины, но не мог сразу остановиться: природа была сильнее. Излив свой нектар без остатка, Константин собрал всю свою волю и серьезным тоном приказал девушке:

– Лена, я твой Отец и приказываю тебе: вернись к матери! Люби ее, береги ее и жди моего пришествия! Понятно?

– Да, Отец мой, я все поняла: вернусь к матери, буду любить ее, беречь и ждать твоего пришествия!

– Поклянись!

– Клянусь своей жизнью, Отец мой!

Константин добился, чего хотел: услышал ее клятву и по ее голосу понял, что она ее никогда не нарушит. Он бы успел привести себя и девушку в порядок до появления стражей, но это-то как раз и не входило в его планы. Должны быть свидетели потери девственности, которые донесут эту неприятную весть своему предводителю.

Но события приняли гораздо более активный характер, чем предполагал Константин: увидев, что творит журналист с ТОЙ, КОТОРАЯ... Михаил сразу понял, что спасти ЕЕ ДЕВСТВЕННОСТЬ уже никак не удаст-ся, и сейчас спасать нужно собственную шкуру. Мишка-жердяй бросился к своему "Отцу", упал перед ним на колени и произнес сквозь рыдания:

– Отец, прости меня, не уследил!

– Говори! – нахмурился тот.

– Журналист выбрал ТУ, КОТОРАЯ...

– Ну?

– ОНА уже НЕ ЦЕЛОМУДРЕННА...

– Кто посмел нарушить мой запрет?

– Журналист.

– Шею сломать этой московской сволочи! В пыль стереть! Растоптать! затопал ногами отец Антоний, его лицо так сильно исказилось, что Михаил с изумлением увидел, как он, потеряв часть своего грима, стал лет на сорок старше.

Желая избежать еще большего гнева, Михаил вылетел из кабинета, кликнул стражей и передал слова шефа. Трудно сказать, чем бы закончилась для Константина встреча с громилами сатанистов, в шесть кулаков метеливших его, если бы он, изловчившись, не дотянулся до единственного стула в комнате. Выбив им раму, он призвал на помощь еще более мощного громилу – Никиту.

Услышав звон разбитого окна, майор бросился к крыльцу, по пути выхватив свой любимый ТТ, рукояткой которого принялся долбить в толстую дверь, покрывая всю улицу отборнейшим матом. Когда окошечко открылось, он сунул пистолет в угрюмую рожу и громко бросил:

– Майор УБОП, открывай, или я тебе башку снесу!..

Взлетев на второй этаж, Никита ворвался в комнату, где, по его расчетам, вылетело окно, и принялся крушить своими кувалдами-кулаками противников...

Не догадайся Константин взять с собой Никиту, все могло кончиться для него печально: если бы его не убили или не сделали калекой, то наверняка отдали бы под суд за изнасилование девушки, которую он якобы предварительно накачал наркотиками. Свидетелей бы оказалось более чем достаточно. А так все закончилось полюбовно: тем более что во время схватки Константина со спецназом сатанистов сама виновница событий исчезла...

Не будем останавливаться на том, как была счастлива мать Леночки возвращению родной дочери, как накинулась на Константина девушка, все еще находящаяся под воздействием дурмана, как ему удалось вернуть ее в нормальное состояние, как Константин залечивал свои раны, полученные в неравной схватке. Все хорошо, что хорошо кончается!

Через несколько дней Константин вернулся в Москву...

Глава XIII

Кровь Богомолова

Несмотря на вполне безболезненный выход Андрея Воронова из состояния "спящего" кодирования, он долгое время ощущал, что не вошел в свою привычную форму. Со стороны это было не очень заметно, но Андрей чувствовал, что и реакция его стала чуть более замедленной, и память не столь остра, как ранее. Опасаясь, что может в какой-то момент подвести коллег, он решил доложить Богомолову о своем самочувствии. В конце рабочего дня Андрей позвонил Рокотову-старшему:

– Михаил Никифорович, это майор Воронов. Приветствую вас, товарищ полковник.

– Добрый вечер, Андрей, отчего такой грустный? Есть проблемы?

– Мне очень нужно переговорить с шефом. У него завтра найдется для меня окошечко?

– Сейчас посмотрю: повиси на телефоне... – доброжелательно предложил помощник генерала.

Воронов приготовился к долгому ожиданию и был несколько обескуражен, когда услышал знакомый бодрый баритон Богомолова:

– Привет, Воронов!

– Здравия желаю, Константин Иванович! – не сразу ответил он.

– Как себя чувствуешь, майор?

– Именно об этом мне и хочется поговорить с вами, товарищ генерал.

– Что-то случилось? Голос твой мне не нравится.

– Ничего не случилось, Константин Иванович, выговориться очень хочется, но не просто начальству, а тому, которому хочется... То есть вам!

– А кто нам может помешать? – весело поинтересовался Богомолов. – Через полчаса жду у себя...

Ровно через полчаса Воронов вошел в приемную. Увидев его, Михаил Никифорович сразу сказал, как бы предупреждая лишний вопрос (в комнате, несмотря на конец рабочего дня, ожидало приема несколько человек в гораздо больших чинах, чем Андрей):

– Проходите, товарищ генерал уже спрашивал о вас.

Ни на кого не глядя, Воронов постучался в кабинет Богомолова:

– Можно?

– Входи, майор. – Генерал встал из-за стола и вышел к нему навстречу. Ну, здравствуй, герой! – обнял его за плечи. – Садись сюда, – кивнул он на кресло у журнального столика – здесь Богомолов разговаривал только с теми, к кому относился с уважением и симпатией. – Чай, кофе?

– Лучше чай, товарищ генерал.

– Миша, принеси, пожалуйста, две чашки чая, – сказал он по селектору и услышал в ответ:

– Уже несу. – Дверь распахнулась.

Полковник Рокотов вошел с подносом и сноровисто поставил две чашки, фарфоровый чайничек, вазочку с трюфелями и тарелку с бутербродами с сервелатом и черной икрой. Красную икру генерал не любил, причем до брезгливости, презрительно называя ее "рыбьими яйцами красного цвета".

Когда помощник вышел, Богомолов сказал:

– Рассказывай, какие проблемы?

Воронов честно поделился своими бедами. Генерал, внимательно слушавший его, предложил:

– А может, тебя, майор, в отпуск отправить? Куда-нибудь в теплые края? Конечно же, с женой и сыном?

– Не подходит, товарищ генерал!

– Зачем так официально? Генерал, генерал... Давай попроще, мы ж не на официальном приеме, – призвал Богомолов.

– Тогда и вы попроще, а то майор, майор. – Воронов улыбнулся, подумав, что машинально передразнил шефа.

– Ну вот теперь узнаю старого вояку, а то сидит, точно засватанный, усмехнулся и Богомолов. – Почему не подходит отпуск, Андрей?

– По двум причинам, Константин Иванович. Во-первых, у жены на работе такая запарка, что ее начальство ни за что не отпустит... – Воронов сделал паузу. Но не это главное. Мне самому не хочется в отпуск. – Он вздохнул с облегчением, словно скинул с себя тяжелый груз.

– Так что же ты предлагаешь?

– Мозгами пошевелить хочется.

– Мозгами шевелить – дело хорошее... – задумчиво проговорил генерал, барабаня по столу. Потом внимательно посмотрел на Андрея и тихо сказал: – А знаешь, есть для тебя подходящее дело – мозги в нем ох как нужны! Только нудное оно...

– Нудное так нудное! – тряхнул головой майор.

– Можно сказать, что это дело поручил сам Президент... Позавчера вызывал руководителей главков и многим выдал по первое число.

– Вам тоже?

– Бог миловал, но, видно, до поры. Больше всех досталось Управлению по борьбе с экономическими преступлениями. Речь идет о финансовых пирамидах. Обманутый народ жалуется, а УЭП не справляется. При этом Президент посмотрел на меня, и я расценил его внимание как призыв к действию...

– Ага, скоро сотрудники ФСБ будут заниматься наперсточниками! – заметил Воронов.

– Не знаю, как наперсточниками, но лохотронщиками я бы занялся. Ты даже представить не можешь, какие деньги там крутятся, миллионы долларов.

– Много есть законных, незаконных и даже преступных сфер деятельности, где крутятся огромные бабки: казино, проституция, торговля людьми, шоу-бизнес. Да мало ли где еще? Но это не значит, что именно сотрудники ФСБ должны заниматься подобными делами. Зачем тогда существуют такие организации, как УЭП, УБОП, налоговые, наконец? Каждый обязан заниматься своим делом! – Воронов явно разошелся.

– Твоими устами, приятель, да мед бы пить. Честно признаюсь, если бы Слава Солтаганов продолжал возглавлять УЭП, то я бы не стал вмешиваться. Мы с Вячеславом Федоровичем вдоволь нахлебались в застойные времена, тем не менее и много дел раскрыли. Начальству, конечно, виднее, но, по-моему, он отлично справлялся с экономическими преступлениями...

– Наверное, потому и поставили во главе Федеральной службы налоговой полиции, что отлично справлялся, – заметил Воронов. – Лучшие кадры бросают туда, где работа плохо идет.

– Ты прав, конечно. – Генерал взял чашку, несколько раз отхлебнул уже остывший чай, аккуратно поставил ее на блюдце. Потом спросил: – Так что думаешь, Андрей, о намеке Президента?

– А что тут думать? Работать нужно! – решительно ответил майор, прекрасно понимая, что то, о чем он только что говорил, – недостижимая мечта демократии будущего, а действительность диктует свои законы. Потому и ответил: – Я согласен.

– Почему ты так быстро согласился? – Казалось, генерал был недоволен. Даже как-то неинтересно стало! Думал, уговаривать придется. Заранее аргументы приготовил...

– Вот как? Заранее? Выходит, вы знали о цели моего прихода?

– Плохой бы я был руководитель, если бы не знал, что творится с моими подчиненными, – хитро улыбнулся Богомолов.

– Тогда зачем собираетесь уходить?

– Кто тебе сказал, что я собираюсь уходить? – насторожился хозяин кабинета.

– Как кто? – удивился Воронов. – Вы сами! Помните наш первый разговор после того, как меня раскодировали?

– Да, помню... Зачем я собираюсь уходить? – задумчиво повторил генерал. Это уже другая песня. – Константин Иванович тяжело вздохнул.

– И все-таки?

– Если честно, то я очень устал, Андрюша...

– Вот и взяли бы отпуск да отправились куда-нибудь в теплые края, да с супругою...

– Вернул мой камешек в мой же огород?

– Да нет, я серьезно.

– А если серьезно, Андрей, я не физически устал, морально... Иногда так накатит, что хоть волком вой.

– Понимаю. Моральная усталость похожа на усталость металла, когда вся конструкция может завалиться.

– Вот-вот, завалиться, это ты точно подметил, – с грустью вздохнул генерал. – Я и решил, зачем дожидаться, когда вся конструкция завалится? Не лучше ли самому уйти?

– Но вы же не сможете без работы, Константин Иванович. Много есть примеров, когда человек работал, тянул лямку, нормально себя чувствовал, а как только ушел на пенсию, так и полезли у него из всех щелей болячки: там хрустит, тут скрипит...

– А с чего ты взял, что я собираюсь уходить на пенсию? Работу я свою оставлять совсем не собираюсь: буду консультировать, помощь молодым оказывать... Да мало ли где может пригодиться мой опыт.

Слушая Богомолова, Андрей прекрасно понимал, что генерал пытается не ему что-то доказать, а самого себя уговаривает. Воронов много лет знал Константина Ивановича и был уверен, что его боевой дух, высокий профессионализм, богатейший опыт нужны органам, и это наверняка не секрет для руководства, а значит, оно вряд ли отпустит заслуженного генерала на вольные хлеба. Тем не менее на душе у Воронова было грустно. Видно, это почувствовал и хозяин кабинета:

– Послушай, Андрюша, растревожил ты меня до тоски зеленой. Давай сходим, посидим где-нибудь, за жизнь побалакаем... Как тебе моя идея?

– Идея в кайф! Но как же чины, что сидят в приемной?

– С ними я за пятнадцать минут разберусь! – Богомолов взглянул на часы. Ты иди к себе и прими некоторые материалы, которые нарыли до тебя, а потом спускайся вниз и немного подожди меня, идет?

– Хорошо...

Не успел Андрей войти в свой кабинет, как в дверь постучали.

– Можно? – спросил довольно молодой, почти мальчишеский голос.

– Войдите.

Дверь широко распахнулась, и вошел некто, судя по брюкам, мужского рода. Вошедшего было видно только по пояс, в руках он держал огромную стопку картонных папок.

– Куда положить, товарищ майор?

– А что это? – не понял Воронов.

– Товарищ генерал приказал принести вам все, что связано с так называемыми финансовыми пирамидами...

– В таком случае положите на пол, у окна.

– На пол?

– А куда еще? Нет, конечно, можно положить и в коридор, на скамейку... сыронизировал Воронов.

– Лейтенант Золотов! Василий! – представился тот, когда освободился от ноши, аккуратно поставив стопку папок на пол. – Меня прикрепили вам в помощь...

– А вы из какого управления?

– Из того же, что и вы! Меня прикрепили в помощь подполковнику Солодову из УЭП, а сейчас к вам.

– Понятно. – Андрей скептически вздохнул. "Видно, парень, от тебя очень мало толку, потому и затыкают тобой дыры", – подумал он, но вслух приказал: – С утра, лейтенант, займитесь классификацией папок, далее посмотрим.