Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Что же касается вопроса о развитии человечества – на этот счет мы спокойны: нам выпало счастье равняться по революционному, новаторскому поколению, по отцам, которые учат своих детей никогда не останавливаться на достигнутом. Не антагонизм между поколениями, а дружба между ними, равнение комсомола на партию, общая борьба – вот одна из могучих сил, движущих наше общество вперед. И никогда еще развитие человечества не шло такими исполинскими шагами, какими идет оно ныне!

Александр Семенович Смолян, написавший эту статью, тогда журналист «Смены», а позднее работник редакции «Звезды» и к тому же писатель-фантаст будет не раз упоминаться БНом в письмах брату 60-х годов. Лишнее подтверждение уже сказанного выше – писательский мир тесен.

И насчет одной фразы из предыдущего письма. «Тебе необходимо готовиться в комсомол». С пафосом представленной статьи перекликается воспоминание БНа:

ИЗ: БНС: «СПРАВЕДЛИВОЕ ОБЩЕСТВО: МИР, В КОТОРОМ КАЖДОМУ – СВОЕ»

1949 год. С трудом, последний в классе вступаю в комсомол – не брали меня: неколлективный антиобщественник! Из пионеров исключили: не желал оформлять местную газету (сам-то я отказывался, совершенно честно полагая, что рисовать не умею, но пионервожатая считала, что это не важно – важно выполнять общественное поручение). Плохой мальчик. А как хотелось прильнуть к Источнику, влиться в ряды, стать как все!..

И опять «солдатский треугольник». Старший брат продолжает наставлять младшего:

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 12 ФЕВРАЛЯ 1948, М. – Л.

God bless you, Bob![13]13
  Боже, благослови тебя, Боб! (англ.)


[Закрыть]

Давно я уже тебе не писал. Правда, писать особенно не о чем – живу, учусь, заниматься приходится очень много, так что писать (я имею в виду не письма, а stories) иногда просто нет времени. Тем не менее собираю пока удачные мысли с тем, чтобы использовать их, когда представится возможность. Между прочим постараюсь прислать тебе к дню рождения какую-нибудь гишторию, но опять-таки все упирается в вопрос времени. Разумеется, можно было бы отделаться простым выполнением домашних заданий, тогда бы времени было больше, но языки, а особенно марксизм и политэкономия – требуют глубоких знаний, быть в таких вопросах дилетантом задрипанным – время, которое тратишь на задания, не стоит такого результата. Эти вещи, братишка, как игра на скрипке: отец как-то говорил, что на скрипке можно играть либо отлично, либо плохо – середины нет. А уж если играть – то играть отлично. То, чем я сейчас занимаюсь, – мое оружие, а значит и вид оружия моей армии, а в будущей стычке потребуется первоклассное оружие. Советую тебе подумать об этом.

Пишу тебе на семинаре по политэкономии. Сегодня я докладчик, минут через десять-пятнадцать придется отвечать. Ну, это-то мы как-нибудь ответим.

Так вот, мой мальчик. Я не собираюсь уговаривать тебя сидеть над скучными учебниками, heavens forbid!![14]14
  Здесь: «Боже упаси!» (англ.)


[Закрыть] – нет. Но тебе нужно для начала быть в курсе современных событий – для этого существуют газеты и журнал «Новое время», тебе нужно все время повышать знание английского языка – хотя бы только для чтения – это второе; тебе нужно – пора уже приняться за серьезное изучение естественных наук, бросить чтение – я имею в виду запойное чтение – фантастической литературы. Это третье, а четвертое – старайся больше писать, а не переписывать. Вот пока всё. Жду твоего письма,

крепко целую и жму руку, твой Арк.

Просьбу брата «больше писать» БН выполняет и пишет свой первый рассказ.

ИЗ: БНС. Я ЕЛЕ ВЫЖИЛ ПОД НОЖОМ ХИРУРГА

Первый рассказ я написал в 8-м классе, воспользовавшись тем, что нам было задано сочинение на вольную тему. Учительница поставила мне «отлично», но при этом была изумлена. Я, разумеется, ожидал другого. И зря. Потому что действие у меня там происходило в джунглях, сами понимаете, Амазонки, в загадочной лаборатории, где гениальный ученый создавал искусственную материю и лепил из нее искусственное живое существо – чудовище по имени Виско. Оно, естественно, вырывалось на свободу, разносило вокруг себя вдребезги все, начиная с ученого, а потом само распадалось на атомы, лишенное искусственной подпитки. Не знаю, читала ли в те времена моя бедная учительница «Франкенштейна» (я не читал), но такое сочинение пионера, без пяти минут комсомольца (на дворе – 1948-й, идет разгром вейсманизма-морганизма пополам с изничтожением гидры космополитизма) выглядело странно, и изумление ее (как я теперь понимаю) было следствием совершенной невозможности хоть как-то классифицировать подобный текст. Это изумление я запомнил: первая реакция постороннего читателя на мое творение. Но друзья меня не подвели и, как и полагается друзьям, текст одобрили. Спасибо, ребята, что я был бы без вас!..

В другое время БН рассказывает об этом немного иначе (и класс не восьмой, а девятый), но тем не менее: «Виско» – первый рассказ БНа.

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 22.12.01

В девятом классе нам задали на дом сочинение на свободную тему. И я придумал свой первый рассказ. Он назывался «Виско». (Не от «виски», конечно, а от слова «viscosity» – вязкость, липкость.) Виско – это было человекообразное чудовище, искусственным образом созданное (вылепленное) в тайной лаборатории в джунглях Амазонки. Деталей не помню. Помню только, что в конце концов измученное экспериментами чудовище убивает своего создателя и разрушает лабораторию. (Явная аллюзия на «Остров д-ра Моро».) К сожалению, до новейших времен рассказ этот (написанный тушью и снабженный соответствующей иллюстрацией) не дожил: где-то в середине 50-х я сжег его в печке в приступе законного самоуничижения. А за сочинение на свободную тему получил, помнится, пятерку и изумленный взгляд учительницы литературы.

Восьмой или девятый класс – это 48-й год. Вспомним дату первого рассказа АНа: май 46-го («Находку майора Ковалёва» все же не станем учитывать). Начало даже не творчества еще – брульонов – отстоит у братьев только на два года. Может быть, такова и есть на этот период времени разница в возрасте братьев? В творческом возрасте…

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 1 МАРТА 1948, М. – Л.

Здорово живешь, Боб.

Давно я тебе не писал. Получил твои два письма, молодец, не забываешь меня. Very much delighted to know,[15]15
  Я был очень рад узнать (англ.).


[Закрыть] что ты собираешься следовать моим советам, имей в виду, чтобы уважать себя и иметь право требовать уважения от других – самых лучших, надо непрерывно учиться, узнавать, узнавать и узнавать. Это хорошо, что ты имеешь друга: друг – очень много значит в жизни. У меня, к сожалению, никогда не было настоящих друзей, я имею в виду – друзей, о которых так хорошо пишут в посредственных романах плохие писатели. Да, друг значит много. Кстати, я хотел бы сказать тебе кое-что о нормах поведения. Судя по письмам мамы, ты сейчас такой же (или почти такой), каким в твое время был я. Оглядываясь сейчас на прошлое, я вижу очень много ошибок, которые я совершал иногда по глупости, чаще из упрямства, очень часто – из-за незнания как себя вести. Самым плохим в моем прошлом была гордость и самонадеянность. Я, разумеется, знал много, больше, чем мои друзья. И «обуяше гордыня его» – стыдно сейчас вспомнить. Боря, никогда и ни к кому не относись свысока, по крайней мере – не проявляй этого, ибо у каждого человека есть свои сильные стороны, только у одних, как у тебя, они выставлены наружу, если можно так выразиться, а у других – скрыты. Никогда не строй из себя разочарованного, скучающего или презирающего мир – пошлее ничего не могу себе представить. В общем, запомни: содержание умного человека гораздо богаче, чем он обыкновенно показывает. И если ты показываешь много, то знать ты должен вдвое больше. Прости, что пишу так несвязно, страшно хочу спать, но еще больше хочу писать тебе. И еще – люби, береги и уважай – самое главное, уважай – нашу маму. Это тебе прекрасный пример того идеального человека, о котором я тебе пишу: ведь только мы с тобой, да сослуживцы некоторые знают, какой это чудесный человек, наша ма, а так, пожалуй, снаружи ничего особенного. Это тебе еще заповiт: не суди его по лику его, ни еще по словам его, а по делам его.

Перелезаю на следующую страницу.

Я, Боб, отстал немного от жизни: напиши, если знаешь, что новенького в фантастической литературе за последний год. Ты, вероятно, в курсе. Буду тебе очень благодарен – название и содержание, that`s I need.[16]16
  Вот что мне нужно (англ.).


[Закрыть] Вот, пожалуй, всё.

Крепко жму руку, целую – твой Арк.

It`s never to be forgotten![17]17
  Это никогда не должно быть забыто! (англ.)


[Закрыть]

Последняя фраза относится уже к рисунку, изображающему атаку на танк солдата со связками гранат. Ниже рисунка надпись: «One of 28[18]18
  «Один из 28-и» (англ.). Имеется в виду один из 28 героев-панфиловцев.


[Закрыть]». На следующей странице: «Узнав о гибели своего доблестного отца, Миномото Йосицуне решил сделать сэппуку (харакири) его богатырским мечом. Но его исполненная добродетелей мать вовремя остановила его… (Из „Хэйкэ Моногатари“)» и рисунок: ребенок с мечом, рядом – мать, горшок, игрушки. Справа – тот же текст иероглифами.

БН вспоминает школьные годы:

ИЗ: БНС. Я ЕЛЕ ВЫЖИЛ ПОД НОЖОМ ХИРУРГА

– В детстве вы мучили кошек, подсматривали за девчонками в туалетах, курили тайком, пробовали алкоголь, воровали деньги из кошелька учительницы?

– Какой, однако же, мерзопакостный портрет вы мне нарисовали! Нет, кошек я никогда не мучил, наоборот, нежно любил, и именно поэтому им от меня особенно доставалось. Я все время с ними играл, и игры эти были иногда жестокими. За девчонками не подглядывал. Не забывайте, я – жертва эпохи раздельного обучения… Курить начал пробовать с девятого класса, окончательно закурил уже на четвертом курсе. Алкоголь… Во времена восьмого (или девятого?) класса на занятиях гимнастикой у нас с дружком наконец-то впервые получилось сальто назад. По этому поводу была тотчас же куплена и там же, в спортзале (на матах), распита бутылка «Вин-де-масе» (тогда в магазинах почему-то вдруг появилась целая плеяда вин с роскошными иностранными названиями). В воровстве скорее не повинен. Лет эдак двенадцати от роду попытался украсть с прилавка маленькую фарфоровую гирьку (это было время моего увлечения весами, случайно обнаруженными дома среди рухляди, и мне отчаянно не хватало разновесов). Был тут же пойман за руку продавщицей, разоблачен и опозорен перед мамой, вместе с которой и находился в этом проклятом магазине. Мамин взгляд (не поддающийся описанию; во всяком случае, я описывать его отказываюсь) запомнил на всю жизнь.

– Вы были пай-мальчиком? Или шпаной, ребенком улицы?

– Скорее серединка на половинку, но все-таки к пай-мальчику я был, конечно, ближе. Мне всегда было интереснее заниматься чем-нибудь дома: химические опыты, рисование, изготовление телеграфного аппарата для связи с приятелем посредством азбуки Морзе (было время, я неплохо владел морзянкой), копание в марках (с седьмого класса), чтение, в конце концов… Улица взяла с меня дань, но в наиболее безопасной форме – изнурительные игры в футбол или лапту, вполне бессмысленное торчание в подворотнях, лазания по всем доступным чердакам, крышам, а также таинственным подвалам Военно-медицинской академии.

Об улицах того времени БН вспоминает:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 24.04.02

Есть в жизни молодежи одна проблема – гопники. Хотелось бы узнать у Вас, что представляли эти «короли микрорайонов» в Вашей молодости, – как была развита эта, в настоящее время, вероятно, самая широкая субкультура – гопники?

Shekt. Nsk, Россия

По-моему, ничего нового в этой области (по сравнению с моим временем) общество не изобрело. Я прекрасно помню совершенно жуткие сразу послевоенные годы, когда появляться в темное время на улице (за пределами «своего» двора) было просто опасно. Потом – «холодное лето 53-го года» – «бериевская амнистия», жуткий всплеск преступности, все знакомые воры из нашего дома вновь оказались на свободе и торились под лестницей, переговариваясь о своих черных делах… Потом стало полегче, но остались районы, где появляться в одиночку (без своей кодлы) было по-прежнему небезопасно (например, парк Горького на Петроградской стороне – в самом центре города, между прочим). Как-то мы, тем не менее, устраивались, несчастные травоядные. Заполняли экологические ниши, свободные от волков. Парк ВМА – была наша ниша. Мы там были свои и под охраной своих волков – расплачиваясь пустяковой данью: то мяч отберут (а потом вернут полуживой), то последний рубль, прикопленный на марки… Это был такой образ жизни – со своими правилами, со своим расписанием даже. По Клинической нельзя было ходить зимой с 18 часов и позже: там тебя под вязом ждал коренастый малый лет шестнадцати, который, сопя и изрыгая черную брань, обшаривал твои карманы и отбирал все, что в карманах было. И некому было на него пожаловаться; из наших волков никто его не знал, да и не любили они «вязаться» с чужими просто так, из любезности… Так что не обольщайтесь идиллическими картинками «времен порядка и спокойствия» – не было у нас на родине таких времен никогда.

Взросление неотвратимо, и Борису исполняется уже пятнадцать лет. Брат отмечает это в письме:

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 10 АПРЕЛЯ 1948, М. – Л.

Здравствуй, многие лета на страх врагам и на радость друзьям преславный и столь же могучий физически сколь и немощен еще умственно

Борис Натаныч!

Поздравляю тебя, друг мой, с пятнадцатью годами твоего великолепного существования, история коего столь поучительна, что будь она записана кончиком иглы в углах глаз твоих – она служила бы в назидание правоверным[19]19
  Выражение восходит к сказкам «1001 ночи». Также использовано у Л. Лагина в «Старике Хоттабыче».


[Закрыть] как достойный образец жизни, прожитый не зря и в будущем обещающий много больше, чем было сделано в прошлом. На сем, собственно, поздравительная часть письма оканчивается. Да, о подарке можешь не беспокоиться: будет тебе привезен и вручен по приезде моем в Ленинград, как и в прошлом году с биноклем. Буде же такой способ одарять новорожденных тебе не импонирует – можешь обратиться в Лигу Правдоискателей (дочерний филиал Лиги, обслуживающий твой квартал, находится где-то в конце Лесного, рядом с Райсоветом – но я тебе не советую ходить туда, ибо можешь очень просто попасть в 94 отд. милиции).

Итак, к делу. Прежде всего – хорошая новая песня – «Песня военных корреспондентов».[20]20
  Слова К. Симонова, музыка М. Блантера. Текст приведен с вариациями.


[Закрыть] Боюсь, что ты, может быть, и слышал ее (исполняет Утесов), но не обратил, по своей обычной рассеянности, на нее никакого внимания. А песня стоящая. Вот, изволь я тебе ее напишу, а когда услышишь – можешь подпевать.

ПЕСНЯ ВОЕННЫХ КОРРЕСПОНДЕНТОВ

 
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С «лейкой» и блокнотом,
А то и с пулеметом
Мы с тобой, товарищ мой, прошли.
Без глотка, товарищ,
Песни не заваришь,
Так давай за дружеским столом
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали,
Но нас не остановишь никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми вступали в города.
Выпьем же за эмку,
За У-2, за ленту!
Выпьем же, товарищ, за успех!
Помнишь, как шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
За газету нашу,
За друзей, шагавших
В пекле, где кипел жестокий бой,—
Кто-нибудь услышит,
Кто-нибудь напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
От ветров и стужи
Песни стали хуже,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
«С наше покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год!»
 

Хорошая песня, правда? А вот еще куплет из другой песни на тот же мотив:

 
Гусеницы, крылья,
Корпус, эскадрилья —
Мешанина стали и огня.
Кровь течет на руки,
Кровь сочится в люки,
Стынет кровь в канаве у плетня.
Дым и смрад пожарищ
Ты прошел, товарищ,
В крошеве металла и костей и т. д.
 

Это – песня разведчиков. Еще не написана.

Ну, ладно. Кстати, почему ты думаешь, что я не читал Диккенса? А уж про мистера Стиггинса[21]21
  Стиггинс – персонаж «Посмертных записок Пиквикского Клуба» Ч. Диккенса. На Стиггинса похож комендант в «переходном» варианте СОТ.


[Закрыть] и его красный нос – о! это можно запомнить.

И еще, мало пишешь, мой мальчик. Нехорошо забывать друзей.

Я живу хорошо, все в порядке. Поцелуй мамочку. Пока кончаю. Целую и жму руку,

Твой Арк.

P. S. Забыл, какую книгу ты упоминал, но я ее не знаю. Напиши.

Читал «Человек-ракета»?[22]22
  Гуревич Г., Ясный Г. Человек-ракета // Знание – сила. – 1946.– № 10–12.


[Закрыть]

Еще один «солдатский треугольник». Здесь АН упражняется в стилевом разнообразии письма: изящная архаика и сжатый стиль военного донесения заканчиваются нарочитым просторечием:

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 23 МАЯ 1948, М – Л.

Здравствуй, дорогой брат Наш Борис.

Мы в Нашем последнем письме выражали надежду Нашу, что Ты известишь Нас о том, какими книгами, в частности, какими новыми научно-фантастическими романами сможешь ты усладить Наше сердце, ибо не только одной пищей телесной жив человек, о чем ты, вероятно, достаточно наслышан, а то и сам испытал. Однако, к великому прискорбию Нашему, Мы все еще не можем похвалиться тем, что братья Наши и подданные охотно и быстро выполняют Наши просьбы и поручения. Впрочем, вероятно таков уж век. Будь, однако ж, уверен, что, возвратясь из дальних странствий,[23]23
  Зачин басни И. Крылова «Лжец».


[Закрыть] в коих Мы сейчас пребываем, Мы выясним с пристрастием, каковы были причины столь странной невнимательности и небрежения к просьбам Нашим.

В остальном Мы живы и здоровы. Сегодня в ходе боев подошли к оборонительной полосе пр<отивни>ка «Экзамен», коея имеет охранять подступы к 5-му курсу, а паче всего – к отпуску. В результате первой стычки нашего авангарда с охранением пр<отивни>ка, группа охранения «Лексикология», численностью до батальона, пр<отивни>к разбит и обращен в бегство. Разведка доносит, что на той неделе встретим другую группу «Иероглифика». Но это все пустячки, а вот с 1-го июня с. г. начнем штурм главной полосы. Начинается она системой «Яп. язык». Подробности милостиво сообщим.

Кстати, матушке нашей передать не опусти Наши поклоны и ручку ей облобызай. Да не бузи там, черт, а то вернемся, получишь костылей между плеч-то.

Засим остаемся брат твой Арк.

А в этом письме рассказывает о своей учебе:

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 10 ИЮНЯ 1948, М. – Л.

Здравствуй, дорогой братишка.

Очень рад, что ты так блестяще закончил разгром восьмиклассной коалиции и вышел теперь на оперативный простор отдыха и занятий спортом. Не сомневаюсь, что анатомию ты тоже сдал на пять.

У меня бои по-настоящему только начинаются. Сдал я пока только языки – предметы, по которым только лентяй, вернее, только непроходимый дурак получит тройку. А впереди – мощные укрепленные пояса Политэкономии, Марксизма и менее мощный, но требующий не меньшего внимания укрепрайон Истории Японской литературы. Но даст бог – перемахнем пригорочек.[24]24
  Призыв А. Суворова при переходе через Альпы. Из фильма режиссеров В. Пудовкина и М. Доллера «Суворов» (1940). Часто используется БНом.


[Закрыть] Я здоров, сильно страдаю от жары, шутишь – 30–35° каждый день, сдохнуть можно. Ниже помещены отчеты и письма участников великого наступления на «Город 26 Июня». Возможно, они не совсем правильно, а главное – не совсем ясно отражают истинное положение вещей, но смею надеяться, дадут пищу твоей фантазии, каковая, по моему глубокому убеждению, должна быть у тебя развита никак не меньше, чем у меня самого.

Итак,

Выписка из рапорта командующего

2-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Астерта начальнику интендантского управления фронта

Заморских Стран генералу армии Греспу.

«…Продвигаться приходится в невероятно тяжелых условиях. Непрерывные ливни с грозами превратили и без того слабую дорожную систему местности в необозримое грязевое море, глубина которого достигает местами двух – двух с половиной метров. Автомобильный и мотоциклетный парк пришлось бросить. Легкие и средние бронедивизии безнадежно отстали. Только тяжелым и сверхмощным танкам удается не отставать от пехоты – временами эти машины превращаются в своеобразные грязевые субмарины, ползущие по дну болота, выставив наружу только стволы пушек и командирские башни. Артиллерия, минометы, боеприпасы, кухни и прочее фронтовое имущество передвигаются исключительно силами солдат. Корпус уже неделю лишен подвоза продовольствия – питаемся прокисшей кашей из хлебных крошек. К счастью, низкая облачность не дает возможности авиации противника совершать налеты. Встречающиеся отряды пр<отивни>ка уничтожаются, и это поддерживает дух измотанных, изголодавшихся бойцов. Прошу ходатайства Вашего Превосходительства перед командующим фронтом о предоставлении в наше распоряжение специальных тыловых подразделений снабжения с глиссерами-вездеходами. Продовольствия осталось всего на один день. Завтра вскрываем корпусные неприкосновенные запасы.

Остаюсь и т. д. и т. д. генерал-лейтенант [подпись]»

Описание сражения на Берегу Пустыни, заимствованное из газеты «Синие Звезды» столицы Иностранной Державы.

От специального корреспондента.

В 4 часа утра по местному времени артиллерия всех видов – начиная от тяжелых дивизионных и корпусных гаубиц, укрытых в зарослях гигантских хвощей, и тяжелых ракетометателей и кончая батальонными спаренными пушками – открыла ожесточенный огонь по линии укреплений Берега Пустыни. Все на берегу заволоклось тучами песка. Огромные глыбы скал и каменный щебень стеной поднялись и затмили прояснившееся небо. Через час артподготовка была закончена и огонь перенесен в глубину обороны пр<отивни>ка. Тогда из грязи с чваканием и сопением, подобно гигантским разъяренным гиппопотамам, полезли тяжелые и сверхмощные танки. За ними поднялась пехота – маленькие, покрытые сплошной корой засохшего ила солдаты. Их встретил ожесточенный огонь в упор. Очевидно, артиллерия не подавила ДОТ и КОТ пр<отивни>ка. Два раза начиналась и захлебывалась в огне атака. Положение спасли сверхмощные танки «Скорпион». Неуязвимые даже для кумулятивных ракетных снарядов, они давили и в упор расстреливали огневые точки. К девяти часам пехота заняла первую линию окопов. В то же время дивизия спешенных мотоциклистов генерала Мессена прорвала оборону на всю глубину и двинулась вдоль укреплений, быстро парализуя их. К двенадцати часам все было кончено. Тучи рассеялись, и багровое от дыма солнце осветило картину страшного разрушения и смерти. Камни, песок, железо, кровавое месиво человеческих тел – все смешалось. А из болота выходили все новые и новые подразделения, строились в походные колонны и двигались дальше на юг. Генерал Астерт лично поблагодарил, обнял и расцеловал генерала Мессена за подвиг его дивизии.

Из письма ефрейтора 14-й роты 163 полка 2-го корпуса Плиссероса жене.

«…Болото сменила пустыня. После штурма Берега Пустыни, о котором ты уже, вероятно, слыхала, мы двинулись дальше на юг. В страшную страну вступили мы – страну, где владыка – вездесущий, всепроникающий песок. И солнце – чудовищный лохматый клубок огня над головами. Броня танков раскаляется так, что на ней можно жарить яичницу. И ни капли воды вокруг. Воду нам привозят с Великого Болота на транспортерах и самолетах, но этого прискорбно мало. Всего два стакана в день на брата. Но мы идем и идем, днем и ночью. Вчера мы поднимались на плоскогорье, и можно было видеть все, что делается на десяток километров вокруг. Я видел толстую змею наших колонн, хвост ее исчезал где-то далеко в зыбком мареве пустыни. Иногда налетают самолеты, но наши летчики отгоняют их. Раз в два-три дня встречаем сопротивление незначительных отрядов пр<отивни>ка. Да, помнишь, я писал тебе о лейтенанте Корпе? Он погиб, бедняга. Ему прямо в живот угодила магнитно-реактивная мина (он сидел на танке, прислонившись к башне), и кусочки его мы находили в радиусе двадцати метров от места происшествия)…»

Так мы наступаем, Борька. Трудно, жарко, мозги кипят даже, но ничего, думаю, что выдержу.

Крепко тебя целую и жму твою честную руку.

Привет мамочке, поцелуй ее. Да не очень бегай за бабами.

Твой Арк.

Литературные пробы снабжены рисунками и подписями к ним. К примеру: «Штурм Берега Пустыни. Тяжелые самоходные арт-установки поддерживают продвижение сверхмощного танка „Скорпион“».

В архиве сохранилось несколько школьных тетрадей БНа и отдельных листочков того времени. Просмотрев их, можно узнать, например, что в девятом классе кроме обычных и сейчас предметов значилась психология. И на отдельном листке, вероятно, запись с одного из уроков по этому предмету.

Перечень предметов, справа от каждого – баллы (от 0 до 9). Возможно, это результаты теста, по итогам которого можно судить, что у девятиклассника Бориса Стругацкого не было никакой любви к занятиям черчением и военным делом, а высшего балла удостоился только один предмет – литература. Впрочем, неплохо и с другими гуманитарными науками: история – 8, английский – 7. Есть и еще два листочка, вырванных из школьной тетради, на которых тот же перечень предметов окружен баллами (перечеркнутыми и вновь написанными), стрелочками (перемещающими вверх и вниз по списку отдельные предметы).

БН насчет этих записей сказал: «„Загадка, полная тайн“. Стрелки какие-то… Может быть, действительно, какие-то тесты из психологии? У нас был по этому предмету довольно странный преподаватель. „Я выпиваю стакан водки и смотрю – мир почти не изменился. Тогда я выпиваю второй стакан водки…“ (Восторг десятиклассников.)»

Спрашивает об отдельных предметах и успехах БНа и брат:

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 ОКТЯБРЯ 1948, М. – Л.

Борис, salvete!

Давно я тебе не писал, друг мой. Обо мне тебе, вероятно, известно, а вот мне о тебе известно мало. Чем занимаешься? Как работаешь над астрономией, физикой? Есть ли еще порох в пороховницах? А как у тебя дела с девчонками? Я, брат, понемногу припухаю. Не пришлось бы того, хомут надеть на шею, как мама говорит. Все собираюсь переслать тебе рукопись «Человека, который любил Диккенса»,[25]25
  Судя по следующему письму – это перевод АНом рассказа И. Во «The Man Who Liked Dickens».


[Закрыть] помнишь? Но никак не соберусь; приходится очень много работать. Кстати, что ты сейчас пишешь? Мнится мне, что твоя литературная деятельность ограничивается дневником твоим знаменитым. Надо, брат, писать. Писать – значит развивать литературный вкус. Фундамент у тебя изрядный, читал ты много, теперь пиши.

Теперь дело вот в чем. Записку, которая вложена в письмо, ты должен в самое ближайшее время отнести по адресу: <…>. Тебе откроют, ты спросишь Аню. Передашь эту записку Ане, по возможности лично ей, поэтому постарайся поехать в выходной. Кто ты, откуда записка, кто передал записку – ничего этого говорить ты не должен. В крайнем случае скажешь, что тебя попросил передать ее знакомый, приехавший недавно с Севера. Ясно? Теперь, как найти этот дом? Ничего нет легче. Вот план: [Рисунок]

Войдешь во двор, подъезд налево.

Вот и все. Прошу исполнить, по исполнении немедленно доложить, подробно притом.

Записку распечатывать воспрещаю, впрочем, я думаю, что предупреждение это излишне.

Вот так. Ну, браток, пока до свидания.

Крепко целую тебя, жму твою лапу.

«Фундамент у тебя изрядный, читал ты много, теперь пиши», – советует брат. И брат пробует. Сохранившийся в архиве обрывок листка комментирует БН: «Это первые попытки самостоятельного писания. Конец, естественно, придуман не был. Даже приблизительно. И вообще слизано, кажется, из Уэллса – „Чудотворец“». Сам текст:

Меня будто ударили чем-то сзади, сильно и упруго. Я охнул и полетел, растопырив руки, куда-то вперед. В глазах блеснуло что-то оранжевое, пахнуло дымом. Кругом все ревело и тряслось, а я летел в бездну, широко разинув рот и зажмурив до боли глаза. Руки наткнулись на какое-то препятствие, твердое и теплое, и я заорал от дикой боли в суставах. Что-то завизжало над ухом пронзительно и тонко, по спине забарабанили осколки. Я лег, закрыв голову руками, и с ужасом ждал конца. Визг сменился глухим рокочущим ревом, почва затряслась и рассыпалась: меня подбросило вверх. Я вскрикнул и, махая руками, подхваченный вихрем необычайной силы, понесся в пространство, кувырком, натыкаясь на невидимые препятствия, оглушаемый чудовищным ревом, грохотом, треском. Что-то тяжело ударило в спину, я зацепился ногой, упал и поволокся по земле или там черт знает по чему. Температура стремительно повышалась, вихрь обжигал кожу, я кричал и не слышал своего голоса, перед глазами неслись в беспорядке темные и светлые пятна, мелькали желтые языки пламени. Я лежал спрятавшись за какой-то плотно прикрепленный к почве предмет – на ощупь кусок гранита с очень острыми краями, сверху из серого, дымного хаоса падали булыжники, кирпичи, куски дерева и железной арматуры. Проволоклась по земле балка, удивительно напоминающая фонарный столб, ударило по голове сломанным стулом, жарко было невыносимо, в открытый жадно рот летела пыль и разная дрянь вроде окурков. Потом вдруг все осветилось вокруг ярко-голубым светом и раздался такой звук, что я потерял сознание. Последнее, что я запомнил, было то, что невидимая сила прижимает меня к земле. Мрак окружал меня.

Нижние строчки заслоняют рисунок, изображающий падающего вниз головой человека. Вообще же, практически почти все тетради и листки из них, сохранившиеся у БНа со школьных времен, усеяны рисунками, рисуночками, зарисовками, шаржами. Некоторые из них представлены во вклейке.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 28 НОЯБРЯ 1948, М. – Л.

Здравствуй, дорогой братишка!

Очень тебе благодарен за письмо и особенно за информацию о книгах и о новом спутнике Урана. Хоть и весьма сомнительным представляется мне, что у такого гиганта, как Уран, может быть спутник с временем обращения 30 часов. Может быть, суток? Во всяком случае тебе следовало бы указать, откуда ты узнал такие подробности. Что касается книг, то ни одной из упомянутых тобой я еще не встречал, буде же встречу – обязательно куплю ту, что ты просил. «Человек, который любил Диккенса» у меня переведен в черновике, но никак не могу собраться переписать. Вероятнее всего я тебе перешлю его с мамой, когда она вернется из Москвы. Между прочим, раздумывая над возможностями создания военной игры, в которой все соответствовало бы более или менее действительным возможностям развития боя, я пришел к выводу, что лучше всего для этого брать не бои между мелкими подразделениями (как мы брали – полки, батальоны, роты), а что-нибудь покрупнее. И я сделал наметки игры «Прорыв обороны», где армия наступает на дивизию, причем использую в ней все известные данные (мне известные, I mean[26]26
  Я имею в виду (англ.).


[Закрыть]). Основные роли предоставлены здесь не только непосредственно боевым операциям, но и снабжению, и городам (как пунктам снабжения и центрам укрепленных районов). Игра выходит очень сложная: в ней играет роль и скрытость укреплений и передвижений для пр<отивни>ка, и необходимость для танков, артиллерии и автомашин снабжаться горючим и боеприпасами, и ограниченные возможности вести огонь из разных пунктов местности и т. д. В игре я использую действительные формы организации войск. Если тебе будет интересно – я тебе пришлю условия игры. Игра эта будет тебе полезна тем, что ты уяснишь себе более или менее роль взаимодействия и поддержки родов войск, а также познакомишься с принципами организации обороны и наступления армии.

Вот пока все. Крепко жму руку и целую, мой дорогой Боб. Поцелуй и обними нашу мамочку. Твой Арк.

Внесем ясность в создание военной игры, описанной в письме:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 16.03.01

В молодые годы (конец 40-х) мы с АНС увлекались (даже уже будучи вполне взрослыми людьми) настольными военными играми типа «Бой батальонов», «Бой корпусов» и т. д. В магазинах такие игры тогда продавались свободно, но мы делали свои, гораздо более сложные, с учетом «невидимости» сил противника (пока они себя не обнаружат), неоднозначности результатов стрельбы (учитывалась вероятность попадания), небезграничности запасов горючего у танков и т. д. Короче, это были игры типа нынешнего «Панцер-генерала», только без всяких компьютеров, а на огромных самодельных картах, которые мы расстилали по всему полу в большой комнате. Хорошее было время!