Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)

И они пошли на запад, по ночам ставили сети, на рассвете брали то немногое, что в них попадалось, и снова двигались дальше. Так прошла неделя. Рыбаки работали уже без всякого энтузиазма, мечтая только о том, чтобы вознаграждения за улов хватило для расплаты с хозяином за взятые в кредит продукты и одежду. Полуторамесячная добыча едва покрывала дно засольного трюма.

Ночь с двадцать восьмого февраля на первое марта ничем не отличалась от десятка прежних ночей. Было тихо, на бархатном, угольно-черном небе мерцали яркие звезды, дул легкий приятный ветерок. Команда только что закончила ставить сети и расположилась на ранний завтрак прямо на палубе. Стучали палочки о чашки, кто-то мурлыкал песню. Капитан и радист Кубояма беседовали вполголоса, присев на поручни галереи позади рубки. По обыкновению недовольно ворча, из машинного люка вылез механик Ямамото, вытирая ветошью замасленные пальцы. Сэндо взобрался на корму и озабоченно осматривал сломавшийся вчера ворот для подъема тралов. А вокруг расстилался бескрайний океан, черный, как небо, с такими же мерцающими в его глубине блестящими искрами. И вдруг…

Мертвый, бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно запил небо и океан. Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам, и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками. Когда через несколько секунд они осмелились вновь открыть глаза и посмотреть сквозь чуть раздвинутые пальцы, у них вырвался новый крик – крик изумления и ужаса. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги. Оранжевые, красные, желтые вспышки сменяли друг друга с неимоверной быстротой. Это невиданное зрелище продолжалось около минуты, затем краски потускнели и слились в огромное багровое пятно, медленно всплывшее над горизонтом. И чем выше оно поднималось, тем больше разбухало и темнело, пока, наконец, не погасло окончательно. Тогда наступила тьма.

Ошеломленные рыбаки некоторое время еще смотрели в ту сторону, затем переглянулись и заговорили все разом.

– Что это? Уж не солнце ли?

– Солнце утром на западе? Ерунда… И потом это гораздо больше солнца!

– Я знаю, что это! Это маневры, стреляли линкоры!

– Это атомная бомба, вот что это такое, – заявил Ямамото.

– Если это атомная бомба, то где же грибовидное облако?

– Его не разглядеть в темноте. Но это был атомный взрыв, бьюсь об заклад…

Все повернулись к капитану. Но Цуцуи был растерян не менее других. Он пожал плечами и механически поднял к глазам часы. Без десяти четыре. Что же это могло быть? Сэндо шептал заклинания, отгоняя беду. Кубояма, сняв очки, протирал стекла краем головной повязки. Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то, и в этот момент до «Счастливого Дракона» докатился грохот. Он не был похож ни на гром, ни на пульсирующий гул артиллерийской канонады. Чудовищный вал густого, тяжелого звука обрушился на шхуну, и она заметалась в его протяжных раскатах. Мелкой дрожью тряслась палуба, скрипела обшивка, дребезжали стекла в иллюминаторах рулевой рубки. Рыбаки зажимали уши, падали на колени.

– Кувабара! Кувабара![211]211
  Восклицание ужаса.


[Закрыть] – завывал сэндо, схватившись руками за щеки.

Но вот кончился и этот звуковой ад. Всё стихло. Снова зашелестел ветерок в снастях, снова стал слышен плеск мелких волн у бортов «Счастливого Дракона». Цуцуи, бледный, с трясущимися губами, спрятал часы в карман. От момента вспышки до звука прошло не менее десяти минут! Первым опомнился сэндо.

– К выборке сетей, живо! – заорал он.

Работали все, даже радист и капитан, молча и торопливо. Никто больше ни о чем не спрашивал. Было ясно: случилось такое, чему они не должны были быть свидетелями. Нужно уходить отсюда и уходить как можно скорее. Но страшные сюрпризы еще не кончились. Было около семи, и восток уже окрасился мягкими красками ясного погожего утра, когда кто-то крикнул:

– Что такое? Смотрите!

Серая туманная пелена обволакивала небо с запада. Она медленно распространялась навстречу восходящему солнцу, размывала и поглощала четкую линию горизонта, плотной завесой вставала между глазами и изумрудным небом. Это не был туман, и все поняли это, когда на палубу, на сети, на руки и плечи стала оседать мельчайшая беловатая пыль. Она беззвучно падала сверху и покрывала корабль, клубилась в ленивой теплой воде океана вокруг шхуны. Ее становилось всё больше и больше, и вот уже не стало видно ничего, кроме массы медленно падавшего порошка, похожего на рисовую пудру. И порошок этот был горячий!

– Небо горит! – суеверно прошептал сэндо. – Пепел горящего неба! Они подожгли небо, оно горит, и пепел сыплется на нас!

– Пепел горящего неба!

– Скорее! Скорее! – Сэндо осип от крика.

Рыбаки, чихая и кашляя, размазывая белый талькообразный порошок по потным лицам и отхаркивая его из легких, с удвоенным рвением принялись за работу. Через два часа сети были подняты. «Счастливый Дракон», неся на палубе полуметровый слой «небесного пепла», полным ходом пошел на север, и из рулевой рубки лишь с трудом можно было различить бушприт, зарывающийся в непроницаемую мглу.

Местная пресса отреагировала на появление повести в общем положительно, но если Н. Солтан («Молодой дальневосточник», 1956,21 ноября) отметил, что возможности сюжета не использованы, а характеры повести не проработаны, то В. Колосов в «Тихоокеанской звезде» после подробного пересказа сюжета повести подытожил:

ИЗ: КОПОСОВ В. ПЕПЕЛ БИКИНИ

В свете нынешних мировых событий, когда некоторые капиталистические страны начинают снова бряцать оружием, повесть Л. Петрова и А. Стругацкого приобретает особое значение.

Мы оставляем в стороне художественные плюсы и минусы повести. В ней много авторских удач и немало срывов. Мы говорим об актуальности поднятого вопроса, об остроте и злободневности повести. А они несомненны.

Младший брат не отстает от старшего. Также в соавторстве у него в этом году выходит статья: Об одном признаке взаимодействия звезд с диффузной материей / Агекян Т. А., Коврайская К. В., Плюгин Г. А., Стругацкий Б. Н., Шишкина Г. А. // Астрономический журнал (М.). – 1956. – Т. 33.– Вып. 5.– С. 679–681.

И то, и другое – пока не фантастика, но послужит на пользу дальнейшему делу.

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 08.03.03

«Полости Малянова» были придуманы для антуража, как ревертаза и феддинги? Или в них есть что-то от Ваших «всамделишных» работ?

Дмитрий. Тверь, Россия

Да, есть. Я в свое время занимался поведением звезды, погруженной в газо-пылевое облако. Если звезда горячая, излучение ее разгоняет пыль и газ, так что образуется пустое пространство, «колокол», форма и размеры которого зависят, в частности, от относительной скорости пылевого облака и звезды. Эта вот картинка и послужила прообразом «полостей Малянова».

В декабре АН приезжает в Ленинград.

БНС. КОММЕНТАРИИ

АН привез с собою черновик второй части, ознакомился с жалкими плодами деятельности БН и сказал: «Так. Вот машинка, вот бумага, садись и пиши третью часть. А я буду лежать вот на этом диване и читать „Порт-Артур“. Я – в отпуске».

1957

Очередное письмо АНа написано на обороте черновика предисловия о Кобаяси Такидзи, которое АН в то время писал. Бумага еще долго будет оставаться дефицитом, и АБС часто будут использовать обороты страниц черновиков для писем и своих новых замыслов.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 9 ФЕВРАЛЯ 1957, М. – Л.

Дорогой Бебкинс!

В «Детгиз» еще не ходил, пойду на той неделе. Надеюсь, ты уже работаешь. Спешу подсказать тебе несколько ситуаций, а также мелких черточек для характеристики героев и положений.

1) Все чудеса, встреченные по дороге, привлекают внимание Бирского и Вальцева, но Строгое неумолим. «Вперед, вперед! Этим будут заниматься те, после нас. У нас есть цель!» Вальцев покорен, Бирский сетует и жалуется. Рассказы Бирского о том, как раньше «сели, бывало, тихохонько, смирнехонько, огляделись, присмотрелись, набрали диковинок» и т. д. А теперь – спешка, спешка! Привести как-нибудь разницу между покорением Венеры и других планет: на другие сначала высадились, осмотрелись (чисто научный интерес), и только затем экономический. А на Венеру кинулись сразу в цель.

[сбоку от текста решение БНа – «поздно»]

2) Подумай, ввести ли расстройства желудков от лучевой болезни. В связи с этим рысцой бегают от места работы к «Мальчику», где есть безопасная уборная.

[сбоку от текста решение БНа: «Нет»]

3) После приблизительного обследования «Голконды» Бирский дает 2–3 гипотезы ее происхождения – придумай сам: метеоры или еще что-либо.

4) Анализ черной пыли дает содержание трансуранитов: вопли и пляски по этому поводу. В Голконде находят бериллий – источник нейтронов, позволяющий котлу функционировать и литий – источник Н3 – для сверхтяжелой воды.

Вот, кажется, пока всё. Крепко целую, твой Арк.

Жми, Боря, жми.

Поцелуй маму.

Виноват, еще один момент:

Пусть Мих. Иванович воздаст великую хвалу тем, кто строил звездолет, кто почил при испытаниях фотореакторов, ученым, мастерам и рабочим. Это можно будет сделать, когда он перемахнул из болота и удержался на ногах.

Посылаю тебе стихи Гумилева. «6-е чувство» – хороша идея. А «Лес» – просто хорошо. «Старый бродяга в Аддис-Абебе» – у тебя есть, не посылаю.

Да, вот что: попроси маму, не может ли она достать нам череды или дубовой коры для купания Машки. Совсем девка гибнет от диатеза.

Ну, теперь окончательно всё. Целую, Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 3 АПРЕЛЯ 1957, М. – Л.

Дорогой дружище!

Спешу сообщить тебе о моем намерении (непреклонном, причем) быть у тебя на твоем дне рождения. Приеду, очевидно, утром четырнадцатого, уеду вечером шестнадцатого. Ленка приехать не сможет, понеже только что поступила на работу, и выпрашивать двухдневный отпуск ей неудобно.

Незамедлительно сообщи согласие. Буде же ты согласен, и я буду у тебя привечен, постарайся подготовку к дню рождения (водка, пироги и пр.) закончить еще в субботу, чтобы воскресенье было у нас достаточно свободно. Есть много дел, которые безотлагательно требуется разрешить, а также кое-что, что потребует на несколько часов твоего пристального и полного внимания.

Постарайся закончить СБТ к моему приезду. Во всяком случае я намерен увести рукопись с собой, в каком бы виде она ни была. И будет тебе стыдно, если вид этот будет более поганым, чем это требуется.

Вот, собственно, и всё, что я хотел тебе… тска-ть… э-э… сообщить. Привет большой маме, поцелуй ее.

Помни, что без персонального приглашения не приеду.

Твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 29 АПРЕЛЯ 1957, М. – Л.

Здравствуй, дорогой Боб!

Прости за долгое молчание. За это время произошли некоторые события, не лишенные интереса и для тебя. Во-первых, окончательно отработан и закончен последний вариант «Пепла», и сдан в редакцию. Оказывается, там уже ждали нас, и набежало несколько человек, чтобы убедиться, что рукопись действительно готова. Сие было вельми приятно, чтобы не сказать больше. Но мало того. Я уже говорил тебе, по-моему, что просил свою редакторшу уловить Исаака Марковича[212]212
  Кассель Исаак Маркович, редактор Детгиза.


[Закрыть] и разузнать у него о «СБТ». Так вот в чем дело. Оказывается, задержка была, как я и думал, по вине рецензента. Он был болен и переживал какие-то домашние неприятности. Теперь, наконец, он дал устную и после праздников представит письменную рецензию. А суть рецензии в том, что это «как раз то, что нам нужно», высокий художественный уровень, хороши герои и т. д. Очень утешительно. Были и замечания, но суть их я не уловил (рецензию пересказывала моя редакторша, повести нашей не читавшая). В настоящее время положение таково: я пересмотрел 3-ю часть… Кстати, о 3-й части. Видно, по грехам моим господь послал мне соавторов-клизмачей: один вообще пальцем не притронулся к рукописи, другой любезно предоставляет мне всю техническую часть работы, считая для себя зазорным отделать по-человечески оформление. Скажу тебе откровенно, что я, как редактор, на порог бы не пустил автора с рукописью в таком виде – текст подслеповатый, неаккуратный, изобилует грамматическими ошибками. В общем, свинья ты, брат мой. Так. Рукопись я кое-как выправил, кое-что перепечатал и сдал. Связался с рецензентом и предложил ему заехать за ней в редакцию. Редактор сейчас в отпуске и будет после десятого. Надеюсь, что к тому времени будет уже полная рецензия, и можно будет вести деловые разговоры. Вот всё. Я здоров, всё в порядке, целуй маму и привет ей от наших и поздравления. Жму руку, Арк.

Немедленно пиши ответ.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 15 МАЯ 1957, М. – Л.

Дорогой брат наш!

Спешу ответить на письмо и жду отчета о докладе. Прежде всего о СБТ. Рецензия уже есть на все три части. Но Кассель (наш редактор) попросил сроку до конца следующей недели, ибо хочет прочесть сам. По всему видно, что рецензия разволновала даже его пресыщенное сердце. Значит, числа 24—25-го я пойду к нему, и всё будет ясно. Вообще-то особых надежд не питай и вложи свое золотое перо в ножны. Договор – это, брат, нечто такое, что и т. д.

Теперь так. На днях купил я «Астронавты» Лема (она же «Der Planet des Todes»)[213]213
  Лем С. Астронавты. – М.: Мол. гвардия, 1957. В немецком переводе «Астронавты» были озаглавлены «Der Planet des Todes» (1954).


[Закрыть] и, естественно, прочитал. Полным-полно того, что ты называешь заштатной жюльверновщиной, стиль богомерзкий, но идеи есть неплохие. Скверно то, что во многом перекликается с нашей СБТ (вплоть до того, что один из героев взбирается вверх по расщепленной скале, чтобы обозреть окрестности). Много научных промахов. Одним словом, г…

Между прочим, прочитал «Жюль Верн» Борисова.[214]214
  Борисов Л. Жюль Верн. – Л.: Детлит, 1955.


[Закрыть] Очень неплохая книжка, советую просмотреть.

О тезисах и докладе Козырева. Ты прости меня, родная,[215]215
  «Не брани меня, родная» – зачин одноименного романса. Слова А. Разоренова, музыка А. Дюбюк.


[Закрыть] но я ни черта не понимаю. Когда будешь писать (а писать ты будешь сейчас же, сию минуту), приведи побольше общедоступных примеров. Иначе я не справлюсь с самым главным, и энтузиазм мой пропадет. Да давай скорее, а не то нас и здесь обскачут.

И, наконец, твой роман-сборник. Можно, конечно. Надо подумать. Но прежде всего козыревская идея. Валяй, пиши обстоятельно и понятно. Хорошо бы что-нибудь этакое, с новой темой и новым сюжетом!

Дома всё благополучно. Дети в порядке, жарко, душно…

Привет от Ленки и всех остальных.

Твой Арк.

Поскольку рецензия на СБТ, которая «разволновала… пресыщенное сердце» Касселя, не может быть рецензией М. Ложечко, о которой еще будет в письмах АНа, можно предположить, что первоначально СБТ была отдана другому рецензенту. Можно даже предположить (но только предположить!) кому именно.

ИЗ: ЛАГИНА Н. ХОТТАБЫЧ РОДИЛСЯ НА СЕВЕРЕ: СУДЬБА АВТОРА ЗНАМЕНИТОЙ КНИГИ

– Его (отца. – Сост.) «подкармливал» «Детгиз». Присылал на рецензии рукописи. Однажды очень просили разругать рукопись молодых и еще никому не известных писателей Стругацких «Страна багровых туч».

– Разругал?

– А вот и нет! Послали на окончательное уничтожение, а получили восторженную оценку. В издательстве чуть не удавились, но книга вышла. Так родились Стругацкие.

Еще тема, которая неоднократно упоминается в письмах – работы Козырева. «О тезисах и докладе Козырева» – вспоминает БН:

ИЗ: БНС: «АНОМАЛЬНЫЕ ЯВЛЕНИЯ ДЛЯ НАС НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ АНТУРАЖ»

– В наши дни возвращаются к жизни идеи, которые в свое время были отвергнуты и даже оклеветаны. К ним относится оригинальная гипотеза Николая Александровича Козырева о природе времени. В частности, вышли его «Избранные труды», в которых вновь излагается эта гипотеза. Вы работали вместе с этим ученым в Пулковской обсерватории и, наверное, помните его мытарства. Как вы относились тогда к этой гипотезе и теперь, когда она вновь овладела умами многих ученых?

– Я был, помнится, сопливым аспирантом, когда на заседании Ученого совета Пулковской обсерватории Николай Александрович Козырев впервые выступил с изложением основ своей асимметричной механики. Огромный, на четыреста мест, актовый зал был набит битком, – по-моему, вся обсерватория, включая младший обслуживающий персонал, собралась послушать знаменитого ученого. Слава Козырева уже тогда была велика – слава блестящего, совершенно нетривиального теоретика и исключительно удачливого наблюдателя. Невероятной мощи грозы в атмосфере Венеры (молнии – тысячекилометровой длины!), сенсационное извержение вулкана на Луне, абсолютно фантастическая теория неядерного происхождения источников энергии звезд – в науке имя Козырева всегда было связано с какой-нибудь сенсацией, причем (что характерно!) как правило, доступной пониманию любого человека со средним образованием.

Доклад был, по обыкновению, блестящим, но ни я, ни все без исключения друзья мои не поняли основ новой теории. Зато очень хорошо был понятен главный вывод: время, оказывается, есть источник энергии. Вывод этот подтверждался рядом наблюдательных данных, а кроме того, становилось понятно, почему существуют те звезды, источники свечения которых не могли быть объяснены классическим циклом Бете, термоядерным синтезом. Открывающиеся перспективы кружили головы. В газетах появились во множестве популярные изложения теории, а также изящные интервью блестящего ученого. Братья Стругацкие написали (очень недурной по тем временам) фантастический рассказ «Забытый эксперимент», научной основой коего и была гипотеза Козырева. Ученый совет, хотя и исполненный естественного скепсиса, в конце концов выделил под продолжение экспериментов небольшие, но все-таки средства.

То обстоятельство, что большинство Ученого совета, «вдумчивые и осторожные ученые», пронафталиненные преемники классиков XIX века, короче говоря, «наши старперы», выступали с позиций скептицизма, никого из нас, молодых, горячих, не удивляло: что с них взять, с этих тупотрудолюбивых обследователей ошибок цапф большого пассажного инструмента? Но настораживал, например, скептицизм Семена Эммануиловича Хайкина, крупного специалиста по теоретической механике и одного из основателей новейшей тогда науки – радиоастрономии. Хайкина молодежь уважала. И не только молодежь.

Была создана комиссия по проверке экспериментальных данных теории Козырева. Я имел честь быть включенным в нее. Роль моя была, естественно, невелика. Мне надлежало проверить одну маленькую работу Козырева, связанную с изучением фигур планет-гигантов Юпитера и Сатурна. По теории Козырева, вращающиеся тела в силу «асимметрии хода времени» должны быть асимметричны – одно полушарие у них должно быть больше другого. Причем, чем больше тело и чем быстрее оно вращается, тем больше должно быть различие в размерах полушарий. В этом смысле планеты-гиганты представляли собою прекрасный материал для проверки. Козырев взял хорошие крупномасштабные снимки Юпитера и Сатурна, полученные на мощном рефракторе, измерил каждый снимок в трех гонках – по краям и в центре – и действительно обнаружил, что северное полушарие у этих планет чуть меньше южного – в полном соответствии с теорией. Мне теперь предстояло повторить эту работу, на тех же снимках, но измерения проделать не в трех точках, а, так сказать, в тридцати трех.

В течение двух недель я сидел в подвале за КИМом (координатно-измерительной машиной) и старательно измерял. Мне очень хотелось подтвердить результат Козырева, но ничего не получалось. Асимметрия, которую обнаружил Козырев, оказалась ложной. Это не была асимметрия фигуры планеты, это была асимметрия расположения темных полос аммиака в ее атмосфере. Козырев и сам мог бы прийти к этому выводу, если бы произвел измерения не по трем точкам, а хотя бы по десяти.

Строго говоря, полученный мною результат не опровергал теорию. Он только отказывался ее подтвердить. Он свидетельствовал, что снимки Юпитера и Сатурна из-за их «полосатости» вообще не годятся как материал для подтверждения или опровержения данного следствия асимметричной механики.

Довольно скоро выяснилось, что и другие экспериментальные подтверждения асимметричной механики, якобы полученные Козыревым, на самом деле ничего не подтверждают: экспериментальные данные либо тонули в ошибках измерения, либо допускали самые тривиальные объяснения на базе давно известной теории колебаний. Скептицизм Хайкина оказался оправдан, наш же юношеский оптимизм, увы, нет.

В дальнейшем еще много лет Козырев пытался найти экспериментальные подтверждения своей теории. Несколько раз делал новые доклады на семинарах Пулковской обсерватории, но до конца жизни ему так и не удалось получить результата, который лежал бы за пределами ошибок наблюдений и однозначно доказывал бы правоту его теории.

Я так и не сумел до конца разобраться в его теоретических построениях, и я не считаю себя вправе выражать сколько-нибудь компетентное мнение по поводу этого труда. Однако интуиция подсказывает мне, что Николай Александрович все-таки ошибался. Асимметричная его механика не отражает объективной реальности – это артефакт, изобретение блестящего ума человека, но не Матушки-Природы.

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 17.06.05

В экспедицию на Венеру включили некоего Быкова – крупного специалиста по пустыне Гоби. В фантастике же того времени Венера была покрыта водой. Понятно, что организаторам экспедиции задействовать Быкова порекомендовали АБС, имеющие связи в Пулковской обсерватории. Но в те времена и среди астрономов преобладала гипотеза о том, что Венера – море! И на первом спускаемом аппарате («Венера-3», если не ошибаюсь) в 1963 году (!) БЫЛА предусмотрена посадка на воду!!! Это по результатам посадки стало известно, что Венера – жаркая каменистая пустыня. Из земных к ней ближе всего именно Гоби.

Модель Венеры позаимствована была авторами у Н. А. Козырева – мы только добавили туда воды и уменьшили температуры (а то не было бы никакой там жизни, неинтересно). Эта теория Козыревым была разработана в середине 50-х довольно подробно, но признания не нашла, ни тогда, ни позже.

Подробности о проверке теории причинной механики Козырева можно найти в Интернете:

ИЗ: ДАДАЕВ А. Н. НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ КОЗЫРЕВ

Автор «Причинной механики» считал, что как результат проявления ее законов должна наблюдаться асимметрия фигур планет. Во вращающихся телах под влиянием «потока времени» должны возникать дополнительные силы, приводящие к изменению формы тела или планеты. При «левостороннем» вращении на экваториальные массы действует сила, направленная к северу, вблизи оси вращения она направлена к югу, при этом, очевидно, должна «существовать параллель, на которой силы причинности равны нулю». В результате «северное полушарие планеты должно стать более сжатым, а южное – более выпуклым»; фигура планеты в меридиальном сечении будет представлять кардиоиду. Наибольшая деформация должна наблюдаться у Юпитера и Сатурна, поскольку они обладают большими экваториальными скоростями вращения. Проведя (совместно с Д. О. Мохначем) измерения многочисленных снимков этих планет, полученных в разных обсерваториях, автор сделал заключение о наличии у них асимметрии, предсказываемой теорией, Для выявления асимметрии формы Земли предложен опыт качания маятников с вибрирующим подвесом на разных шпротах в целях определения «нулевой параллели». Опыт осуществлен автором в Ленинграде и г. Кировске (Мурманская обл.), нулевая параллель на широте 73° определена путем экстраполирования. Разработан ряд других лабораторных опытов для обнаружения «причинно-следственных сил»: взвешивание обычных грузов на весах с вибрирующим коромыслом при жестко подвешенном грузе на одном конце и эластичном подвесе – на другом; взвешивание быстровращающихся волчков (гироскопов) и т. п. В книге отражены результаты опытов, которые проводились до ее написания.

Для решения «русского научного спора» Бюро Отделения физико-математических наук (ОФМН) постановлением от 23 января 1960 г. назначило комиссию под председательством чл. – кор. АН СССР А. А. Михайлова по проверке теории и экспериментов Н. А. Козырева. Комиссия, состоявшая из девяти человек, разделившись на подгруппы, проводила проверку по трем направлениям: а) теория, б) эксперимент, в) проблема асимметрии планет. К работе подкомиссий привлекались также другие специалисты; в полугодовой деятельности комиссии принимал участие сам Козырев. Окончательное заключение комиссия приняла 15 июня 1960 г. [Архив ТАО. Материалы комиссии по изучению и проверке работ Н. А. Козырева, 1960 г. ] Оно сводилось к следующему: а) теория не основана на четко сформулированной аксиоматике, ее выводы не развиты достаточно строго логическим или математическим путем; б) качество и точность проводимых лабораторных опытов не дают возможности сделать определенные заключения о характере наблюдаемых эффектов, в опытах недостаточно устранены различные побочные влияния; в) с целью установления асимметрии северного о и южного полушарий Юпитера и Сатурна, имеющей принципиальное значение для теории, следует провести особо тщательные, объективные измерения с использованием прежних и новых, специально сделанных снимков планеты, проведение новой экспедиции для проверки «широтного эффекта» имеет смысл при условии коренного улучшения аппаратуры.

К наблюдениям широтного эффекта действия «причинных сил» Козырев больше не возвращался. Проверку асимметричной формы больших планет путем измерения их фотоснимков дополнительно произвели двое сотрудников ГАО (X. И. Поттер и Б. Н. Стругацкий) и не обнаружили ее у Сатурна. Относительно Юпитера они пришли к заключению, что кажущаяся асимметрия вследствие несимметричного расположения полос на его диске не имеет «ничего общего с геометрической асимметрией фигуры планеты» [Поттер X. И., Стругацкий Б. Н. К вопросу об асимметрии фигур больших планет// Изв. Гл. астрой. обсерв. в Пулкове. – 1962.– Т. 23.– Вып. 1.– № 171.– С. 145–150.].

Несмотря на сильный резонанс, вызванный появлением «Причинной механики», суммарный эффект поспешной публикации все же следует считать отрицательным. Это сознавал автор книги, как понимал и то, что суть неуспеха состояла не только в недоработанности теории, но и особенно в недостаточности подкрепляющих ее факторов.

Но вернемся к переписке братьев, где кроме прочих вопросов АБС обсуждают все ту же теорию Козырева.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 27 МАЯ 1957, М. – Л.

Здравствуй, Бобкинс.

Получил (наконец-то!) рецензию и беседовал с редактором. Изумление мое при чтении рецензии было неописуемым. Можно ожидать хорошей рецензии, можно ожидать плохой рецензии, можно ожидать кислой рецензии… но мы получили пьяную рецензию. Рецензент не понял ни черта. Это, впрочем, не удивительно. Рецензия писана на все три части, а третью часть я сдал, скажем, десятого мая, и рецензент принес готовую рецензию тринадцатого. Держал рукопись он почти пять месяцев, третью часть проглядел для порядка и накатал «по первому впечатлению», причем всё перепутал и многого не заметил, и вообще was jumping at the conclusions.[216]216
  Делал поспешные выводы (англ.).


[Закрыть] Обгадил он нас с головы до ног, но, strange though it may seem,[217]217
  Как это не покажется удивительным (англ.).


[Закрыть] написал, что над повестью следует работать и у нее есть задатки и пр. Целиком рецензию послать тебе не могу, но основные ее положения посылаю на отдельном листке (прилагается). Теперь, что значительно важнее, мой разговор с редактором. Он проглядел только две части (две первых). Это тоже только первые впечатления. Основные замечания: а) слишком много диалогов, б) много лишнего, или ему так показалось («у нас, все-таки, Детгиз»). Главное включается в том, что он решил взять ее в работу и рекомендовать ее для издания в 1958 г. Вопрос будет решаться в течение июня на главной редакции. В случае успеха с нами будет заключен т. н. «экспериментальный» договор на 1500 р за лист. Это означает, что в случае, если мы не сможем в указанный в договоре срок привести роман в вид, годный для печатания, то нам платят 25 % (из фонда работы с «молодыми») и дают пинка в зад. Если удастся – договор автоматически переходит на 3000 за лист, и роман печатается. Ясно? Вот все новости.

Теперь меня интересует доклад о Козыреве. Я его не вижу. Опять не держишь слова, братец. Мне это не нравится.

Передай большой привет мамочке, расскажи об обстановке. Жму руку, твой Арк.

Да, чуть не забыл. Немедленно вышли из моего «архива» листы (исписанные) из бумажной тетради «для записок карандашом», то, где дается вариант начала «Первых» (гибель кого-то из участников, врач, сплевывающий эмаль с зубов и т. д.).

Основные положения рецензии

М. Ложечко на «Страну Б. Т.»

1. По сюжету.

а) не оправдана сама экспедиция «Хиуса» в р-н Урановой Голконды (это, якобы, опасно, и следовало начинать с любого другого пункта планеты).

б) Слаба «интрига» – нужны тайны покруче, завернуть сюжет позанимательнее.

в) Слабо обоснована гибель «Мальчика» – межпланетники, якобы, знали об опасности «красной пленки», но игнорировали ее.

2. По образам.

Образы хороши и выпуклы, но Громыко мямля и не выглядит волевым человеком (т. е. он должен проявить свою «волевость» и в домашней обстановке). Хотя он хорош в конце романа.

3. Не нравится конец романа – эпилог.

4. Не индивидуализирована речь героев.

5. В ужасе от показа бюрократизма.

6. Рецензент ни черта не понял в многих частностях.

В общем, считает, что при соответствующей обработке можно сделать вещь.

«…вариант начала „Первых“ (гибель кого-то из участников, врач, сплевывающий эмаль с зубов и т. д.)» – этот черновик опубликован в НС-1. А вот о так называемом «экспериментальном» договоре рассказывает Н. Беркова, работавшая в то время в Детгизе:

ИЗ: БЕРКОВА И. ВОСПОМИНАНИЯ

В то время в издательстве Детгиз (позже его переименовали в «Детскую литературу») существовала большая редакция научно-художественной, приключенческой и научно-фантастической литературы. Книги нашей редакции пользовались огромным спросом: именно здесь выходила так называемая серия «в рамочке», любимый читателями альманах «Мир приключений» и отдельные книги по жанрам.

<…>

В конце 50-х – начале 60-х годов был период, когда в издательствах существовал так называемый «экспериментальный фонд». Не знаю, был ли такой фонд во всех издательствах, но в Детгизе имелся. Начинающий автор мог принести в редакцию свою рукопись или даже подробный план-заявку. С нею знакомились ведущие редакторы (по соответствующим жанрам) и, если представленный материал был перспективен, докладывали главному редактору, заключали с автором договор по минимальной ставке и выдавали аванс.

Позже Нина Матвеевна еще будет вспоминать, как они с АНом работали над этими самотечными рукописями, но не будем забегать вперед, ибо АН перешел на работу в Детгиз только в 60-м, а пока еще работает редактором в Гослитиздате.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 5 ИЮНЯ 1957, М. – Л.

Дорогой дружище!

Посылаю тебе рецензию, разберись сам.

У меня к тебе огромная просьба: срочно выясни мне все данные о Юпитере и его спутниках – всё возможное, гипотетическое, предположительное и т. д. Расстояния от Юпитера, размеры, период обращения, атмосферы, природу и т. д. О самом Юпитере – всё, начиная с расстояния от Солнца и кончая гипотезами внутреннего строения. Затем, нельзя ли взять Юпитер, как наилучший объект для проверки «эффекта Козырева». Эти все данные необходимы мне срочно.