Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)

2. Учредить специальную общую тетрадь для занесения оных опусов, как бы малы и незначительны они ни были.

1.04.53 пос. Новый

Председатель Правительства АСР

Дорогой Боб!

Пишу очень коротко, ибо спешу необычайно: скоро подойдет машина, и поеду в город. Письма твои получил и весьма им обрадовался. Было бы вдвое лучше, если бы ты писал почаще. Очень люблю твои письма, а здесь – особенно. Ну, о новостях.

1. Сегодня поставил точку (последнюю!) в переводе «Сталки и K°». Мог бы послать тебе, конечно, но нет сил и желания переписывать всё начисто. Получилось изрядно много, сам понимаешь. Так что ужо приеду и почитаешь (если еще не читал, конечно).

2. Прочитал прекрасную книгу Аллена «Атомный империализм»[113]113
  Аллен Дж. Атомный империализм. – М.: Изд. иностр. лит., 1952.


[Закрыть] – замечательная вещь, хотя несколько трудна для понимания: масса там всяких видов трестовых и картельных связей указывается, нужно хорошо знать политэкономию империализма. Самое ценное там для меня было узнать принцип водородной бомбы и направления, в которых в Америке ведутся работы по использованию ядерной энергии.

3. Написано: рассказ «Падение крепости» (на тему «Б. Г. Т.») и пьеса «Каждый умирает по-своему». Сжигать не буду – на то указ есть – но я не очень доволен. Сейчас обдумываю «Разведчика».

4. Пожеланиям твоим внял, «Румату» отставляю. Впрочем, этим именем я воспользуюсь в повести об Атлантиде, коей отдельные отрывки уже имеются. А как ты полагаешь, какой вид имела бы органическая природа, если бы основой ее была Н₂²О и Н₃²О? Вот тема для рассказа – «Страна тяжелых вод». А ты мне всё не хочешь подать свойства.

5. Читаю сейчас «Ярмарку тщеславия»[114]114
  Пьеса У. Теккерея.


[Закрыть] на английском. Замечательно легко. Но книга зело большая – два тома, шутка ли? Кстати, большое спасибо за бандероли, очень хорошо подобраны книги. Пока больше не присылайте, прочитаю эти, тогда спрошу еще.

6. В видах самообразования и так наз. «повышения уровня» etc. взялся за «Тайны нефти»[115]115
  Брод И., Еременко Н. Тайны нефти. – М.: Госкультпросветиздат, 1952.


[Закрыть] и «Мир больших молекул».[116]116
  Розен Б. В мире больших молекул. – М.: Госкультпросветиздат, 1952.


[Закрыть]

Вот и все новости. Как видишь, немного.

Так вот, об отпуске. Наконец-то услышал от тебя что-то вразумительное на этот счет. А то «приезжай», как будто мне не хочется, а ты упрашиваешь. Значит, рассчитывать на конец января. Так и сделаем. Это уже наверняка, unless the worst comes to the worst,[117]117
  В крайнем случае; если не случится худшее (англ.).


[Закрыть] по крайней мере.

Мамочке передай, что жив и здоров, в каковом состоянии и намереваюсь пребывать в дальнейшем.

Что бишь хотел еще тебе написать? Да, из местного фольклора: на материке говорят: «Ну, хватит! Поиграл и довольно».

Здесь – «Поиграл г…, и за щеку» – когда сказано к месту – весьма чувствительно.

Не обижайся за краткость и пиши письма подлиннее. Пиши обо всем. Если не против, очень хотел бы узнать о твоих love-affors.

Крепко жму руку, целую, твой Арк.

Решение «Правительства Арканара» было выполнено. И благодаря этому сохранилась та самая, уникальная папка с иероглифами на обложке. «Творения юношеских лет». Ее разыскала Мария Аркадьевна Стругацкая, благодаря настойчивости Анта Скаландиса. Он же описывает эту папку так:

Опись рукописей АНС

из дальневосточной папки 1952–1954 гг.

1. Перевод «Сталки и K°»

Первая редакция. Тетрадь в картонной обложке 25.09.52–17.10.52, стр. 13 – стр. 76 оригинала.

Вторая редакция. Две школьных тетради бледно-зеленого цвета по 12 листов под номерами 1 и 2 – до стр. 60 оригинала (отмечено красным карандашом в первой редакции). Обе – без даты.

Школьная тетрадь синего цвета, 12 листов. Окончание. Стр. 262 – стр. 287 оригинала.

2. Общая тетрадь без обложки:

«Черный остров», стихотворение, 28.11.52, 2 стр. «Первые», рассказ, март 1953, 17 стр.

«Сальто-мортале», повесть, июнь 1953, 46 стр. (некоторые выпали, вложены произвольно, плюс узкая отрезанная полоска с текстом. 8 стр. (4 листа) вырезаны.

Последние две «тетрадки» (сшитые по 12 лиетов) – 48 стр. (одна почти полностью вырезана) – это вперемежку две повести: «Сальто-мортале» и «Хиус версус Линда» («Линда версус Хиус») – как правило, тексты отчеркнуты и помечены. Читать их следует «по-японски» – листая страницы с конца на начало.

На одной из страниц – план литературной деятельности.

3. [Румата и Юмэ], без названия

10 стр., листы выдраны из общей тетради, не датированы

4. «Случай в карауле», рассказ

Тетрадь школьная всего 8 стр. на 8 листах (исписаны с одной стороны)

Концовка на двух листах А4

Машинопись под копирку

5. «Будни», рассказ, неоконченный

Три листа А4, сложенные пополам

6. [Товарищи офицеры], пьеса (без названия, без даты, неоконченная)

4 листа А4, с двух сторон, 7 стр.

7. [ «Алексея провожал генерал…»], страница из рассказа, без названия, без даты

1 лист А5, на обороте список постельных принадлежностей, рисунок пистолета и гранаты

8. «Голубая планета» («Хиус версус Линда»), повесть

1) 20 листов разного формата (от А5 до A3 условно), исписанные по-разному и схваченные скрепкой, на первом – план повести

2) «Хозяин „Хиуса“». 4 тетрадных листа, скрепленных отдельно.

9. «Слева с ревом и треском горели джунгли…» Два листа А4

10. – Какой ты здоровяк стал… Пять листов папиросной бумаги А4

11. «В одно прекрасное майское…» Один лист А4 с двух сторон

12. «Каждый умирает по-своему», пьеса

1) Вариант 1.

Действие I – 10 стр. А5 (10 листов с одной стороны) Действие 11–18 стр. А5 (9 листов с двух сторон) Действие 111 – 6 стр. А5 (3 листа с двух сторон)

2) Вариант 2.

10 тетрадных листов (19 стр.) Только первое действие

3) «Перед занавесом», вариант начала, 2 листа А5 с одной стороны

4) «Студия Авса…», фрагмент на одном листе немыслимого формата (А2 пополам вдоль)

13. У. Джекобе «Тигровая шкура», перевод

11 листов А4 с одной стороны, 21.05.54

Будем надеяться, что эти (и другие) материалы будут опубликованы Антом Скаландисом именно в нашей серии «Неизвестные Стругацкие».

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 12 АПРЕЛЯ 1953,[118]118
  Датировка составителей.


[Закрыть] ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ – Л.

Здравствуй, Боря.

Получил от тебя еще письмо. Хорошо было бы, если бы ты и впредь писал мне еженедельно. Это моя просьба к вам обоим, privatim et seriatim.[119]119
  Лично и каждому (лат.); оборот трижды процитирован в «Stalky & Со» Р. Киплинга.


[Закрыть]

Ну, прежде всего поздравляю тебя с двадцатилетием. Здоровый ты вырос, тьфу-тьфу, не сглазить бы, господь с тобой. Выражаю твердую уверенность, что на этом возрасте ты остановишься – вернее, не уверенность, а надежду – будешь двадцатилетним всю жизнь. Это я для себя, а ты поймешь позже. Я, брат, просто тебе завидую, вот и всё. Это, правда, всё сантименты, а вот о фактической стороне имею сообщить следующее. Ты пишешь насчет приемника. Впервые слышу. Помнится, был сначала разговор о крикете (или еще о чем-то в этом роде), потом о магнитофоне. Теперь о приемнике. Вольному воля, спасенному рай, если не терпится – покупайте, ничего страшного нет. Но я позволю себе напомнить вам о судьбе нашего старого приемника – ЭКЛ-34, кажется, он так назывался. Так что на вашем месте я бы подождал немного, пока выяснятся кое-какие обстоятельства. Конечно, никаких оснований для того, чтобы вешать нос нет, просто я рекомендовал бы немножко потерпеть.

Поговорим о литературе. Тема о сверхчеловеке, пожалуй, неудобописуема, так что я ее оставлю. А вот как тебе покажется другая тема – я тебе, помнится, рассказывал такую историю – о пересадке сознания. Помнишь, о типе, сознание которого пересадили в голову одной девушки? Впрочем, это можно взять не повестью, а небольшим рассказом a la Уэллс. Данные же об Атлантиде мне особенные не нужны – Атлантида будет просто фоном (правдоподобным или неправдоподобным, неважно суть) для похождений одного друга – сначала палача, потом пирата, наконец вождя, «потрясателя вселенной».[120]120
  «Потрясатель вселенной» – прозвище Чингисхана.


[Закрыть] Что касается «Амадзи» (в переводе – смерть с неба) – это тоже рассказ, его тема – неорганическая жизнь, жизнь, энергия которой идет за счет энергии распада радиоактивных веществ. Дальше. Пересмотрел «Без морали» – не нравится, да и только. Придется переделывать в третий раз. Рассказ же о гибели межпланетной экспедиции утвержден и занесен в тетрадь (8 тетрадных листов – в линейку! Не получается длинно). Это рассказ, так сказать, программный, в нем изложены принципы научной фантастики твоего покорного слуги. Вообще говоря, я еще полностью не выработал оных принципов. Всё получается в весьма мрачных тонах. А не подпустить ли юморка?

Ну-с…

 
нынче пьянка у нас не кончается
и друзья нам с пол-литрой встречаются…
 

Публика живет, буйствует и тайком блудит. Не блудящие тайком завидуют, помалкивают (пока хватает великодушия), а затем пускаются в обличения.

 
…мы по улице, шатаясь, идем.
Это кто же там лежит за углом?
Это ж Коля! И Наташа!
Это всё шарабра наша…
 

На втором этаже (как раз над нами) муж лупит жену. Это обыкновенно, но сопряжено с изрядными неудобствами: сыпится (или сыпется?) штукатурка. Я неоднократно внушал ему мысль, что жену удобнее бить на улице или на лестнице. В трезвом виде он соглашается, но обусев – забывает.

<…>

Как бы то ни было – мы живем. Я ныряю в водоворот… гм… жизни только по субботам и воскресеньям. Ночую всегда дома (заметь! sic!). С понедельника по субботу читаю. Читаю очень много и намеренно беспорядочно. Антисинклинали путаются с тритием, особенности модальных форм с полипептидами, всё это, словно винегрет луком, сдобрено английской литературой. Бекки Шарп[121]121
  Персонаж «Ярмарки тщеславия» Теккерея.


[Закрыть] аж приснилась, сука!

Вчера был в интересном месте и видел удивительные вещи. Как жаль, что в письме нельзя ничего рассказать! Зрелище было потрясающее. И звук замечательный. До сих пор в ушах звенит.

Мамочке передай привет и поцелуй за меня, грешника. Да постарайся сделать так, чтобы она больше отдыхала и наверняка – понял? наверняка поехала бы летом в санаторий или на курорт. Ленкорань одобряю, но Уссури лучше.

С приветом, твой Арк.

«В письме нельзя ничего рассказать», – пишет АН. Воспоминаниями делится Владимир Дмитриевич Ольшанский:

ОЛЬШАНСКИЙ В. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Летом 1953 года были крупные войсковые учения на Восточном побережье Камчатки, т. н. Халактырском пляже, который тянется почти до Ключевского вулкана. На учениях нам демонстрировали натуральную бомбежку морских целей. Малые катера тащили на длиннющем тросе деревянный плот, а летчики с солидной высоты удачно разбомбили его, щепки летели во все стороны. В начале учений я видел АН. Он с группой офицеров в палатке наносил на оперативную карту размещение частей своих и «противника», а потом составлял разведданные для командира дивизии, для его решения на проведение боевых действий. Возможно, эти учения АН имел в виду?

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ И МАТЕРИ, 15 АПРЕЛЯ 1953, ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ – Л.

Good day and best wishes, my dear boy!

On the day of your birth 1 decided to write you one more letter besides that I am going to town now to dispatch a telegram with my personal congratulations. It is spring in the Kamchatka now, frowny, windy, stormy spring, which once had substituted the sunny and warm winter. By the way, our people about here say that in the course of last twenty-two years it is – to say better «was» – one of the warmest, most curious, strangest winters. I am not much superstitious, but believe it's my luck. This way or other, but the winter is lived through and hark at it.

Well, now it got a custom of yours and mamma's to receive telegrams from me one per week. I am to say, that it has nothing to do with what I've once told you – to dispatch as much telegrams as possible. «As possible»! – mind you? And as soon as it wasn't possible for me to visit town two weeks long you became worried and send some panic dispatch to a place where they could but occasionally know my whereabouts. It wouldn't do, boy. You please never do such follies in the future. There is nothing here what can or may threaten my existence or wellbeing. Mind me? All right.

Here I send my photo to you. It is a dirty little piece of homework, but as far as I can see it reproduces somewhat truly what I'm now. You can see me sitting at my writing table, deep in resolutions and meditations, in our study over finishing that damned translation of «Stalky & Со». Behind me our blessed stove can be seen which had warmed my spine during long winter evenings, when it was too beastly cold at home to return there. You can see then my spectacles with the broken right glass and can notice behind it my eyes shining with enthusiasm and wit.

And about congratulations. I wish you live many many happy years with good and fitting work, possibilities of working out your literature talents, great dreams of youth till the deep depth of your ages. As to me, you shall always find in your older brother your best friend and assistant in every aspect of life – material or spiritual or mental.

And I remain here your loving brother

A. Strugatsky.

P. S. Funny enough – I've dreamed to-night that I'd returned from Kamchatka and you met my at the station – a little red-haired school-boy of about ten or eleven years old. Perhaps I too much want to see you. But we are to wait till January.[122]122
  Добрый день и наилучшие пожелания, мой дорогой мальчик! В день твоего рождения я решил написать тебе еще одно письмо, помимо того что я иду сейчас в город послать телеграмму с моими личными поздравлениями. Сейчас на Камчатке весна, хмурая, ветреная, бурная весна, которая однажды сменила солнечную и теплую зиму. Между прочим, наши люди здесь говорят, что в течение последних двадцати двух лет это – лучше сказать «это была» – одна из самых теплых, самых необычных, самых странных зим. Я не очень суеверен, но верю, что это моя удача. Так или иначе, но зима прожита, и тьфу на нее.
  Как-то у вас – у тебя и у мамы – вошло в привычку получать от меня телеграммы раз в неделю. Я должен сказать, что это не имеет ничего общего с тем, что я когда-то говорил тебе – посылать столько телеграмм, сколько возможно. «Сколько возможно!» – соображаешь? А когда я в течение двух недель не смог посещать город, ты стал беспокоиться и отправил этакое паническое послание туда, где могли иногда знать мое местонахождение. Это не дело, парень. Ты, пожалуйста, никогда не делай таких глупостей в будущем. Здесь нет ничего, что может угрожать моему существованию или здоровью. Понимаешь? Хорошо.
  Посылаю вот тебе мою фотографию. Это грязный маленький кустарный клочок, который, однако, насколько я могу судить, довольно правдиво воспроизводит меня, каков я сейчас. Ты увидишь меня сидящим за моим письменным столом, в глубоком размышлении и медитации, изучающим окончание этого проклятого перевода «Сталки и компания». Позади меня можно разглядеть нашу благословенную печку, согревавшую мой хребет длинными зимними вечерами, когда дома было зверски холодно, чтобы туда <хотелось> возвращаться. Можешь также увидеть мои очки с разбитым правым стеклом и заметить за ними мои глаза, светящиеся энтузиазмом и умом.
  И насчет поздравлений. Я желаю тебе жить много-много счастливых лет с хорошей и подходящей тебе работой, возможностей для развития твоих литературных талантов, великих мечтаний юности вплоть до самой глубокой старости. Что касается меня, то ты всегда найдешь в твоем старшем брате своего лучшего друга и помощника в любой стороне жизни – материальной, духовной или умственной.
  А я остаюсь твоим любящим братом
  А. Стругацким.
  P. S. Довольно забавно – мне приснилось ночью, что я вернулся с Камчатки и ты встретил меня на станции – маленький рыжий школьник лет около десяти или одиннадцати. Возможно, я слишком сильно хочу тебя увидеть. Но мы должны ждать до января.


[Закрыть]

Дорогая мамочка!

Прости, что не писал долго персонально тебе: как-то сложились обстоятельства, что я немного замотался в собственных планах и замыслах, и вот видишь, не смог даже выбраться в город послать вам телеграмму. Ты уж не волнуйся в таких случаях, ибо может случиться так, что для того, чтобы пробраться в город, придется шлепать часа два по пояс в грязи. А у меня пока только одни сапоги – не потому, что не на что купить другие (hush![123]123
  Тихо (англ.).


[Закрыть]) – не так уж мы… кгм… бедны, водятся денежки-то, а просто еще не получил новых. Поэтому я иногда не иду на почту. Такой возможности ты упустить из виду не должна. Собственно, если нет телеграммы, значит я просто не пошел в город, вот и всё.

Очень рад, что ты хлопочешь о путевке. Хлопочи, затрат не жалей. В крайнем случае всегда могу снять с книжки и подбросить тебе монеток. И пожалуйста, не надо в каждом письме выставлять меня благодетелем, кормильцем, поильцем, постелеубиранцем, горшковыносенцем и т. д. Как будто я сделал бы несть какое благодеяние, послав тебе аттестат! Да ведь двадцать таких аттестатов не хватит, чтобы воздать хотя бы часть того, что ты сделала для нас с Борькой! А то это прямо обидно: можно подумать, что я такой уж засранец был всю жизнь, что ты и думать не смела о том, что я тебе буду когда-нибудь помогать. И не в деньгах это дело, а в том, что хорошо очень живем мы – таких семей мало, очень любим друг друга. Хорошо-то как, верно, ма? Ты мне часто снишься – будто я приезжаю домой, а ты чего-то мною не довольна.

Как тебе моя парсуна нравится? Правда, очень деловой парень?

Насчет приемника считаю необходимым подождать до осени. Бандероли все получил, очень большое спасибо. Больше пока не шлите, надо это всё проработать. В общем, материалом я обеспечен. Вот только хоть что-нибудь на японском языке, если найдете. А продуктовых посылок не надо, всё у меня есть, авитаминоза нет, в этом отношении всё хорошо.

Да, мамочка, давно хочу тебя спросить. Я приеду в конце января следующего года. Надо тебе сказать, я не имею ни малейшего желания одеваться так, как здесь. Можно ли сделать так? Я пришлю свои размеры, деньги, а ты там по этим размерам сошьешь мне дешевенький (как тогда, помнишь?) костюмчик и купишь пальтишко или там кацавейку какую-нибудь. Так что я сразу по приезде переоблачаюсь и… и… в общем, весело провожу время, не стесняя себя кое-какими условностями. Напиши свои соображения на этот счет, рассчитай, сколько нужно денег, если это возможно. А также – какие нужны размеры. Я думаю, у тебя там найдется знакомый портной, с которым можно будет договориться на этот счет. Конечно, время терпит, но и затягивать это дело особенно нельзя. Атак славно было бы: приехал, влез во все новое и хорош!

Ну, пока всё. Крепко целую тебя, родная моя.

Твой всегда любящий сын

Арк.

«Что касается меня, то ты всегда найдешь в твоем старшем брате своего лучшего друга и помощника в любой стороне жизни – материальной, духовной или умственной». Впечатление, что это пишет младший брат старшему. И действительно – АНу кажется, что он с каждым днем отстает от младшего брата. Подневольное армейское существование всё больше тяготит АНа, мешает его настоящим интересам. И действительно – люди вокруг него одни и те же, строго регламентированные занятия неизменны, новизна Камчатки превратилась в обыденность, в то время как брат постигает в вузе новые науки, общается с разными людьми, да и вообще – жизнь во второй столице более разнообразна и богата впечатлениями. Поэтому не «ты, как младший, будешь мне другом и помощником», а наоборот…

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 16 МАЯ 1953, ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ – Л.

Здравствуй, Бэмби!

Получил твое письмо, ликанул, посочувствовал тебе по поводу мучений твоих обсервационных, позавидовал тому, как ты празднуешь <…>.

Прежде всего, любезный и достопочтенный брат наш, уведомляю вас, что в моем состоянии – и физическом, и моральном – никаких изменений не произошло. В назначенные часы со стонами, позевываниями и потягиваниями поднимаемся, идем в… <…> – так вот, идем завтракать, затем на службу, где занимаемся достойными и многомудрыми делами (все очень любят анекдоты и никто не любит скучных бумаг), затем идем обедать, отходим к послеобеденному сну, снова на службу, а с 6 вечера в зависимости от обстановки (в частности, финансовой) либо заводим задушевные беседы с товарищами (спирт обычно разбавляют 1/2х1/2, но можно и 2/3х 1/3; впрочем, я придерживаюсь первого варианта), либо – гораздо чаще – затем читаю Щедрина – подряд, сейчас заканчиваю 3-й том, или… гм… пописываю. И дни идут и идут, и нет разницы между днем вчерашним и днем завтрашним.

Что касается природы, то она повергает ежечасно меня в глубочайшее изумление. Напр. 15-го мая с утра чудесная теплая солнечная погода, всё улыбается, петухи с кур не слазят, селезни с уток – удивительно безнравственные птицы, между прочим. К двенадцати небо подергивается серой дымкой, а около часа дня начинается… как бы это поточнее выразиться – одновременно лютая снежная метель и здоровенный градопад. Ночь ясная, утром 16-го (сегодня) – тоже славная погодка, а днем опять метель. Сейчас, слава богу, прояснело (if you comprehend the meaning of the word[124]124
  Если ты понимаешь значение этого слова (англ.).


[Закрыть]). А что в горах делается – отсюда всё хорошо видно – страшно подумать. Я наблюдал, как туманное облако (должно быть, снежный заряд) прошло расстояние по седловине между двумя пиками (между Авачинской сопкой и каким-то безымянным скалистым выступом) – ок. 15 км – за каких-нибудь 5 минут. Представляешь себе ураган до 200 км/час? Ну-с, поскольку о погоде и природе аристократия недомыслия говорит, когда говорить больше не о чем, а у нас – есть о чем, перейдем к следующему вопросу.

Вопрос третий – о литературе. Каяться буду. У меня уже вошло в привычку написанное отложить на неделю-другую, а затем перечитать и исправить. Так вот, перечитал я позавчера «Каждый умирает в одиночку»[125]125
  Оговорка АНа, выдающая источник заглавия его пьесы – роман Г. Фаллады (ранее АН именовал пьесу «Каждый умирает по-своему»).


[Закрыть] и… нарушил собственный указ: предал аутодафе две трети рукописи. Первое действие оставил в на(д?)зидание себе самому, а остальные два сжег. Видишь, в чем дело: заголовок-то, пожалуй, интригующий, а вот тема изрядно, как мне кажется, потаскана. Идея такая: назревает космическая катастрофа (вроде «Звезды» Уэллса), и вот людишки в ужасе перед неминуемой смертью начинают делать всякие глупости. Короче, я хотел представить себе, что может делать куча людей, осознавших, что они обречены на близкую гибель. И понимаешь, дальше пьянства, самоубийств и утонченного разврата моя фантазия не идет. Не идет! Впрочем, может быть, этим людишки именно и занимались бы? Об этом, конечно, можно спорить и можно не спорить. Но боюсь, исполнение мое было слишком скверное. Поэтому в тетрадь свою я решился занести только первое действо, а работать стал над повестью «Salto-mortale» – и тема здесь посвежее (переселение душ), и возможностей исполнить хорошо больше. Далее, ты спрашивал насчет «Синей тучи Амадзи» – это о живых существах, организмах, живущих не за счет обмена веществ, а за счет радиоактивной энергии. Пока еще это только наметки. Эх, много мечтаем и как мало делаем! На руках у меня три начатых вещи: «Палачи», «Salto-mortale», «В отдаленной местности», а в перспективе «Синяя туча» да эта треклятая «С. Б. Т.» – никак от нее не отвяжусь, зависть снедает. Так обстоит дело с моими литературными занятиями.

17.05.53. Утро чудесное. Солнце, тепло, небо синее-синее. Продолжаю.

Перечитал на днях «Очерки о Вселенной» Воронцова-Вельяминова.[126]126
  [Воронцов-Вельяминов Б. Очерки о Вселенной. – М.: Гос. изд. техн. – теорет. лит., 1951.


[Закрыть] Очень хорошая книжица, хотя старичок обладает, по-видимому, слоновьим чувством юмора, далеко отстающим от его популяризационных способностей. Вообще Ефремов прав: астрономия – единственная наука, нашедшая в своих представителях классических популяризаторов. Остальные науки так и остаются для широкой серой массы непосвященных темным лесом. Правда, очень хорошо сработана книжица «В мире больших молекул», она даже наталкивает на кое-какие темы пылкий ум начинающего писателя. Да еще хороша книжка для детей О. Лепешинской[127]127
  Скорее всего, имеется в виду книга О. Лепешинской «У истоков жизни» (лит. запись В. Елагина. – М.-Л.: Детгиз, 1952, 1953).


[Закрыть] – разобрался-таки я, в чем у нее цимес.

Что еще? Язык временно забросил. Почитываю время от времени «Vanity Fair», да еще Twain'a. Через недельку займусь этими делами вплотную. Вот ведь дурацкое положение: есть кому работать, есть для кого работать, есть где работать, есть желание работать, есть умение работать, но – увышеньки! – нема над чем работать. Впрочем, уповаю.

Вообще говоря, способность уповать есть едва ли не самая счастливая способность натуры человеческой. В чем состоит сущность упования? Явление это суть, несомненно, порядка психологического. Являет собой диалектическое единство уверенности с праздной мечтой. Реакция между этими ингредиентами, коих природа совершенно различна, должна непрерывно поддерживаться катализаторами объективными, иначе упомянутое единство быстро распадается, уверенность, как субстанция наиболее легковесная, почти мгновенно улетучивается, а праздность мечты – голую праздность голой мечты человек осознает весьма быстро, что и обращает оную мечту в разочарование тем более жестокое, чем горячее были упования. Мои упования непрерывно подвергаются активному животворному воздействию извне, благодаря каковому обстоятельству они не токмо не хиреют, но, напротив, развиваются, питаясь соками уверенности из почвы фактов и порождая необозримую крону праздномыслия, теряющуюся в облацах.

Что касается семейного вопроса, то вот, видишь ли, развожусь, да уж очень мы далеко друг от друга, и меня никак не найдет судебная повестка. Заменители жены – духовные и физиологические – в наличии не имеются, причем на заменитель духовный уповать вообще в настоящих условиях не приходится, а заменителя физиологического, хоша найти и можно, однако годы наши уже не те, для чего всё это зело противным нам представляется. А кроме того жениться опять чтой-то боязно, дуру брать не хочется, а умная надо мной смеяться будет.

Эх, да распрепропра… гм… что ж это я, братец ты мой, уже и ругаться стал. Закончу на этом, пожалуй. Да, срочно вышли «Что такое математика»[128]128
  Курант P., Роббинс Г. Что такое математика. Элементарный очерк идей и методов. – М.-Л.: Гостехиздат, 1947.


[Закрыть] и как с ней[129]129
  Обыгран фразеологизм «Что такое не везет и как с ним бороться?».


[Закрыть]… то есть, и «Основные представления современной физики»[130]130
  Иоффе А. Основные представления современной физики. – Л.-М.: Гос. изд. техн. – теорет. лит., 1949.


[Закрыть] (The General Views of Modern Physics). А то, что ты написал о Нⁿ₂О, я и так знал, я думал, у тебя что новенькое есть. Ну, и на том спасибочки. А теперь остаюсь твой старший брат и друг Арк.

Привет передай Афанасию,[131]131
  Литвинчев Афанасий Иванович, см. выше.


[Закрыть] Володьке[132]132
  Вагель Владимир, ленингр. знакомый АБС, брат Л. С. Капраловой.


[Закрыть] и Лидии Семеновне.[133]133
  Капралова Лидия Семеновна, приятельница А. И. Стругацкой.


[Закрыть] Паки же маму поцелуй.

P. S. В журнале «Знамя» печатается повесть «Летающие блюдца».[134]134
  Вольф Ф. Летающие блюдца / Авториз. пер. с нем. А. Ариан // Знамя. – 1953.– № 3–7.


[Закрыть] Попробуй.

[Рисунок под названием «Споры вечерние».]

Постепенно надоедает всё до такой степени, что АН с радостью устремляется в экспедицию. Но мысли по-прежнему вокруг писательства. Причем АН интуитивно отмечает все нюансы, все проблемы как молодого писателя, так и писателя вообще. Потом АБС будут воспринимать это как данность, но пока что продолжается первое знакомство АНа с трудностями писательства. Причем не только знакомство, но и обрисовка этих трудностей своему будущему соавтору.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 7 ИЮНЯ 1953, ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ – Л.

Здравствуй, Боб.

Так вот, еду в конце этого месяца в экспедицию – всё дальше и дальше на край света. Чаю, много там будет всякого любопытного. Снаряжаемся серьезно, тщательно. Подробности и цели, разумеется, при личной встрече. Проследи только, чтобы мама не посылала разных там телеграмм, ибо, во-первых, они не дойдут по назначению, а во-вторых, обо мне беспокоиться нечего – экспедиция отнюдь не профессионального характера и ни с какими стихийными бедствиями не связана.

Знаешь, за последнее время задался я вопросом: почему при всем изобилии идей, тем, образов, характеров, сцен и пр. мы не можем часто написать ни строчки? Подумал я, подумал и пришел вот к какому выводу. Прежде всего, почему так трудно писать? В чем практические трудности? По-моему (на основании личного опыта!), труднее всего наметить сюжетную линию – я имею в виду ход событий, порядок их описания и т. д. Далее, очень трудно начать. С началом я обыкновенно бьюсь больше всего. Наконец, стиль. Это ужасно. Мой лично стиль находится в прямой и непосредственной зависимости от стиля книг, которые я читаю в данный период. Когда же всё написанное соединяется, получается в стилистическом отношении такой винегрет, что вчуже страшно становится. Начало звучит отголосками трагической напряженности Гюго, часть первых глав – едкий (вернее, претензии на оный) юмор Щедрина, дальше – грустная усмешка Теккерея и т. д. и т. п. Как это великим писателям удается выдержать единый стиль – ума не приложу. Другая группа неприятностей – субъективная. Не знаю, как ты, а для меня большое значение имеет формальная сторона. Никак не могу отделаться от ощущения, что главы должны быть примерно одного размера, что надо писать по возможности либо только длинными, либо только короткими предложениями, что при описаниях каждое определяемое должно иметь не менее двух определений… интересно, знакомы ли тебе эти вещи? Представляется, что нельзя в двух соседних предложениях оставить слово «был», что нельзя в двух близко стоящих фразах употреблять одно и то же подлежащее.

Так вот, подумав обо всем этом, я стал перечитывать классиков. И что же? Все эти «стилистические ошибки» встречаются у них сплошь да рядом. Короче, теперь я по возможности плюю на стиль, и работа двигается гораздо быстрее. Во всяком случае, пролог к «Salto-mortale» наполовину написан.

Вчера сходили мы в баню и решили сготовить себе ужин. Картошка, рис, лавровый лист, перец, соль – всё было. Но мясо в консервной банке, к нашему огорчению, покрылось плесенью. Взвыли мы, потом посмотрели друг на друга, перемигнулись значительно и вывалили мясо с плесенью в кастрюлю. Я пробормотал что-то насчет целебных свойств penicell'ы. Ничего, ели с аппетитом. И сегодня здоровы. Так вот, Боря. Всё мечтаю об отпуске. Нужно будет набросать хоть приблизительную программу увеселений, ибо ничем другим мы заниматься не будем. Думаю, что нужно будет испробовать все виды коктейлей, каковой эксперимент произвести мы были лишены возможности раньше по причине бедности. Дальше моя фантазия не идет. Подумай сам.

Кстати, чего ж ты не пишешь о своих amour's? Обещал, а не пишешь. Не веришь мне, что ли? Эх, брательник. Знаешь, чем я сейчас занимаюсь? Уломали меня прочитать лекцию об атомной энергии. Это бы еще ничего, но средний уровень образования у аудитории – 5–6 классов, а есть и 3, и 4. Сижу и потею. Как объяснить, что такое атомный вес? Порядковый номер по таблице Менделеева? Элементарные заряды? Впрочем, кажется, вышел из положения. Больше напираю на внешние эффекты, а объяснения их даю скороговоркой и невнятно. Всё равно, кто хочет, тот поймет, а кто не хочет, тот вообще слушать не будет. Р-р-реакционная теория.

Вот, пока всё. Крепко жму руку, целую. Шли фотокарточки. Книги почитаю, уже плывут ко мне.

Поцелуй маму, твой Арк.

P. S. Слыхал здесь поэмку одну, хохлацкую. «Ванька в раю». Роман.

Вот перл:

 
Бог Саваоф, насупясь, слухав,
Одной рукою яйца чухав,
Другою у носе ковыряв.
 

Прибавь сюда неподражаемый акцент. Умора!

Как АН читал лекцию об атомной энергии, вспоминает Владимир Ольшанский. Но сначала о том, как читались лекции такого рода вообще.

ИЗ: ДЕМИДЕНКО М. ЗАПИСКИ ЧЖУНГОХУАИСТА

Школу неожиданно сняли с уроков, привели в клуб, к двухэтажному зданию из красного кирпича. Военный городок был построен с умом, казармы стояли в каре, посередине – плац, за ним – штаб, за казармами, во второй шеренге, вспомогательные здания. В каждой казарме располагался батальон – четыре роты. Это по-старому. Во время революции на первых этажах били копытами лошади колчаковских казаков. Что было в клубе – история умалчивает.

Мы входили в клуб повзводно… Насторожило то, что здание оцепили незнакомые автоматчики, каждый из нас перед входом в кинозал расписался в специальном журнале «О неразглашении военной тайны». При Сталине Указ о неразглашении действовал четко и неотвратимо.

Мы расселись. К экрану вышел полковник с эмблемами артиллериста и произнес речь, суть которой заключалась в том, что СССР создал вслед за американцами свою атомную бомбу.

Впечатление от увиденного кино было ошеломляющее, конец света!

Курсанты вышли из клуба, построились повзводно, разошлись по учебным классам. Языковые классы были по 9 человек. «Канцзы» (иероглифы) не лезли в голову. К нам зашел полковник Т. Папаха у него была сбита на затылок, шинель нараспашку, видно, что он шел мимо и забрел к нам «на огонек».

Он сел за преподавательский стол…

– Выходит, – сказал полковник, – все теперешние боевые уставы по тактике – дерьмо! На помойку выкинуть! Все полетело вверх тормашками! Теперь, получается, самое безопасное место для солдата – в непосредственной близости к противнику: по своим атомной бомбой пулять не будут. Отсюда возрастает роль армейской разведки, в частности, всевозможных наблюдателей – как только противник отвел свои части в тыл, немедленно нужно делать бросок вперед на его позиции или драпать как можно дальше в собственный тыл. Главную роль будет играть круговая оборона, рассредоточенная, чтобы одной бомбой не вывели из строя больше батальона.

А теперь о лекции АНа:

ИЗ: ОЛЬШАНСКИЙ В. РАБОТАЛ РЕДАКТОРОМ…

Аркадий свободно владел несколькими языками, преподавал английский в школе военных переводчиков. Кое-кто из его учеников служил на Камчатке и иногда наведывался к нему, потому что он был для них безусловным авторитетом и советчиком. А несколькими годами ранее его включили в группу советских офицеров, которые допрашивали и готовили обвинение для судебного процесса над японскими военными преступниками. А ему тогда не было еще и двадцати пяти. Но больше всего поразило офицеров нашего подразделения, когда однажды нас собрали в учебном классе и объявили, что сейчас нам прочтут популярную лекцию про атомное оружие. Ждали, что выйдет какой-нибудь седой профессор с бородкой или заезжий в эти далекие края генерал и будет нудно читать подготовленный текст. А к столу вышел он, старший лейтенант Стругацкий, и в руках ни одного листка. И тогда мы впервые узнали, какую огромную разрушительную силу скрывает в себе химический элемент уран, что такое настоящая ударная волна, световое излучение, радиационное заражение, которое причиняет неизлечимую лучевую болезнь. Для наглядности он нарисовал мелом принципиальную схему атомной бомбы: две полусферы, плоскости которых находятся на некотором расстоянии друг от друга. Стоит их сблизить, как начинается цепная реакция, во время которой выделяется неимоверной силы энергия.