Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)

Глава I (Первые сутки). Хлопоты по отлету. Ракета должна принять груз с ИС Луны. Экипаж занят. А. П. с двумя геологами таскаются по ракете, всем мешают и пристают, «чтобы им показали», пока капитан не посылает их к чертовой матери в каюту. Там они усаживаются, чувствуют себя очень ненужными и жалкими. Ведутся мрачноватые разговоры. Потом толчки, скрежет, беготня за стеной – все бледнеют: катастрофа. Ну, там пара каких-нибудь хохм. Оказывается, происходит переправление груза с небольшой ракетки с ИС Луны на «Хиус».

Всё под соусом критического остроумия А. П. Потом над ними сжаливаются, показывают Луну и Землю. Угнетающее зрелище. Все расходятся спать.

Глава II (Вторые сутки). А. П. просыпается и идет в кают-компанию. Завтрак. Все чувствуют себя прекрасно. Один из пилотов рассказывает какую-нибудь этакую легенду из развеселого бытия космонавтов («Летучий Голландец», или там жизнерадостную историю как в метеорных полях «наши сети притащили мертвеца»[199]199
  Цитата из стихотворения А. Пушкина «Утопленник».


[Закрыть] в скафандре – в общем зубодробительное что-нибудь; ведь это уже приблизительно пятидесятый год звездоплавания – наверняка есть и легенды, и хохмы, надо их только придумать). Потом неСпицын начинает «чертовски веселую историйку» о приключениях самаркандского милиционера, и в этот момент на стенах вспыхивают красные лампочки – индикаторы космического излучения. Паника. Появляется Краюхин, командует одеть спецскафандры, но таковых по растяпству не захватили – слишком уж это невероятное происшествие, проникновение космических лучей. Краюхин выражается, пожимает плечами и садится за стол пить чай. Сцена. Все явно ощущают, как в них врезаются протоны. «Еще минут пять – и конец» – замечает К., глядя на секундомер. Через две кошмарных минуты лампочки гаснут. Все успокаиваются, причем никто так и не понял, о конце чего или кого говорил К. Краюхин встает и уходит, увлекая с собой капитана и помощника. Через секунду врывается помощник и обнадеживающе сообщает, что по всему кораблю лампочки горят, а здесь, по-видимому, просто перегорели. Опять сцена. Что-нибудь вроде «Без морали», но в миниатюре и без особых эксцессов. Наконец, лампочки гаснут везде. Все в холодном поту обращаются к чаю. Впоследствии оказывается, что это был громадный взрыв на Солнце, какие бывают в общем не так уж и редко. Мала вероятность только попасть в зону распространения лучей. До вечера развлекаются кто во что горазд, в основном пытаются подсчитать, какую дозу они схватили. Свободный от вахты пилот рассказывает превеселые вещи о людях, схвативших излучения сверх меры. Но – люди молодые, жизнерадостные, все постепенно приходят в себя, а Спицын сообщает, что бы он сделал с теми, кто взял в привычку описывать межпланетные перелеты, как полные увлекательнейших и безопасных приключений. За обедом все оживают, кроме капитана, у которого после разговора с Кр. пропал аппетит. Вечером радист сообщает, что он поймал сигнал о бедствии.

Глава III (Ночь и третьи сутки). В основном посвящена сигналу о бедствии. Где-то почему-то гибнет астроплан. Я этого не обдумал толком, но надо сделать так, чтобы они хотели, но совершенно не могли ему помочь. На тройку непилотов это действует дубинно. Ночью они не спят, а маются в коридоре, вспоминая, как хорошо было на Земле. Тут же краткая личная биография А. П. На следующий последний день полета попадают в небольшой метеорный поток. Краткое описание антиметеорного устройства и того, что было бы с ними, если бы такового не было. Живописные примеры того же словоохотливого пилота. Все облегченно вздыхают, когда им сообщают о том, что полет близится к концу. Вид ИС из окна Хиуса. Подлетает такси. Высадка на такси. Пара хохом – кто-нибудь что-нибудь забывает, новички суетятся, Спицын острит, пилот рассказывает об одном своем знакомом – Дубинин, слыхали? – который забыл второпях одеть штаны под скафандр. Перелет на ИС.

Глава IV (На ИС). Столовая и вообще коротенькое описание ИС глазами А. П., коего влекут ужинать вместе с прочими. Знакомство с доктором-начальником экспедиции, славный парень, большой хохмач. За ужином разговоры о внутренних делах ИС – всякие мелкие сплетни, анекдоты. История о крысах, которые как-то попали на ИС, освоились там, о титанической борьбе с ними героических работников космоса. На другое утро совещание – доклад о положении дел с экспедицией. Официальные представления. Зачтение[200]200
  Внизу страницы рукописно: «(Распропрапере…! Не так бумагу положил!)» Это о том, что на обороте отпечаталось зеркальное отображение – через копирку.


[Закрыть] приказа о смещении начальника ИС. Завтра отлет.

Глава V (Над Венерой). А. П. осведомлен о всевозможных исходах посадки. Его размышления по этому поводу, прерываемые ощущением невесомости – ракета идет на снижение. Ну, там скалы и пр. В общем, ракета села в болото и погрузилась по пояс в дерьмо – выйти невозможно, потому что нижний и средний люк под поверхностью трясины, верхний люк завален полезным грузом – этим люком почти никогда не пользуются. Вообще болото на Венере – новость для всех, даже для старожилов. Несколько неприятных минут. Разгрузка верхних отсеков, люк открывают, и тотчас же вспыхивают индикаторы, прикрепленные к скафандрам, и все лампочки в верхнем отсеке – страшная радиация, совершенно непредвиденных размеров. Все удирают внутрь и устраивают военный совет. Это надо обсосать – т. е. военный совет – в общем, они отправляются в путь, решают рискнуть. Конец II части.

Вот и всё пока. Главная идея главы: показать, что полет в пространство – это не в бирюльки игра и таким образом подготовить читателя к ужасам Страны Багровых туч и поведение наших героев в условиях этой любвеобильной планеты.

Засим припадаю к стопам; брат Борька [подпись]

Привет всем и пожелания.

Всё назад пришли и не без замечаний.

Сомневался в датировке и сам БН, ибо поверх письма, гораздо позже, он написал: «б/даты (до 1.06) 1955? Или 1954?» И еще слова «после первого июня, когда у меня фактически целый месяц будет свободен» подчеркнуты, и сбоку на полях запись БНа: «Видимо, это все-таки 1955 год, госэкзамены, а в августе – экзамены в аспирантуру».

1954 – быть не может, ибо вплотную АБС занялись СБТ в 1956 году. 1955 – тоже, ибо тогда (в мае) АН как раз демобилизовался, и простой расчет по дням не дает возможности даже понять, куда было направлено это письмо, если бы было написано в 55-м. Но датировать это письмо 56-м годом мешает выпускной экзамен по диалектическому материализму – выпускался БН все же в 55-м.

Понять, 55-й или 56-й год, мешает и то, что переписка АБС опять имеет лакуну – до июля 56-го года писем не сохранилось. Причем в дате первого (июльского) своего письма БН тоже сомневается, но об этом – дальше.

1956

Двадцатый съезд КПСС состоялся в Москве 14–25 февраля 1956 г. БН вспоминает:

ИЗ: БНС: «СПРАВЕДЛИВОЕ ОБЩЕСТВО: МИР, В КОТОРОМ КАЖДОМУ – СВОЕ»

1956 год, XX Съезд. Слушаю радио, чешу репу и думаю в некоторой растерянности: да-а, а Ленка-то права!.. Впрочем, к этому моменту мне и так уже понятно, что она права, а я – зеленый идиотик. Вот он – первый, малый, перелом. «Малый» – потому что и пять лет спустя я всё еще зеленый идиотик, со слабыми только проблесками здравого смысла.

Летом АН вновь посещает Ленинград, а затем переписка между братьями возобновляется.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 6 ИЮЛЯ 1956, М. – Л.

Дорогой Боб!

Если ты не забыл нашего уговора во время моего приезда в Ленинград, тебя не удивят эти листки. Мы (я и наши ребята, работающие над словарем) ждем твоей помощи и помощи твоих товарищей.

Сейчас я расписываю для словаря японскую математическую энциклопедию. Мы имеем японское выражение и его перевод на английский язык. Но перевести с английского на русский эти термины мы не можем, а наши местные специалисты – дубоваты, не хочется с ними связываться. Вот я тебе и посылаю первую сотню на пробу. Желательно, чтобы ты выполнил работу скорее и на следующих условиях:

пишется (вписывается) русский термин по форме

…..power series – степенные ряды.

В третьей графе указана область, откуда взят этот термин.

2. Просьба не гадать, а давать точный термин. Если сомневаешься – поставь под вопросом.

3. Дай посмотреть Хавину, он в этом деле дока, да передай ему my best complements.

Значит, буду в надежде. Что касается вознаграждения, то (безнадежный жест) самое большее – увидишь свою фамилию в предисловии к словарю. Но уж пожалуй, помоги бескорыстно, потрать время, это очень важно.

Теперь еще одно: ты что, вышел из компании по нашей книге? Прикажешь считать себя автором-одиночкой, или как? Я уже написал шестую главу и начинаю седьмую. Всего в первой части восемь глав. Думаю, до конца июля часть закончить. Вот, пока всё.

Жму руку, твой Арк.

Следующее письмо датировано автором: «28.7.1955». В дате «55» подчеркнуто, и рядом стоят три вопросительных знака. И уже гораздо позже на этом же письме БН написал: «Судя по письму АНа от 31.07.56, БН ухитрился перепутать год. Данное письмо датируется, видимо, 28.07.56. С другой стороны, как успело оно дойти в Москву за 3 дня? Хорошо работала почта. Примечание 17.07.1997 год (41 год спустя)». Путаница в датах этого и предыдущего письма БНа сопровождается еще и тем, что оба письма напечатаны с помощью одной и той же пишущей машинки (и даже лента на них, кажется, одна и та же – «убитая», так что буквы еле-еле просматриваются).

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, 28 ИЮЛЯ 1956, Л. – М.

Дорогой Арк!

Согласно кондиций приступаю.

Общее впечатление. Отменное. Мне это в общем понравилось больше, чем то же самое у любого другого писателя, исключая только Уэллса и Толстого. Заметь, у Беляева хуже! Может быть, потому что всё это мне как-то ближе, я сам представлял себе это примерно так. С художественной точки зрения пока обвинений предъявлять не намерен – надо обсосать предварительно. Некоторые главы написаны очень хорошо – последняя, например. Некоторые – довольно бледно (я понимаю, это не критическое замечание, а просто взгляд и нечто,[201]201
  Цитата из комедии А. Грибоедова «Горе от ума».


[Закрыть] импрешнз, так сказать – надо обдумать). О содержании кое-что скажу ниже – здесь всё более конкретно. Лично мне кажется, что даже в таком виде это годится к печати, хотя считаю, что с чисто художественной точки зрения вторая глава «Пепла» или «Первые» были явно лучше.

Конкретные замечания по плану и содержанию.

(Сразу же примечание: все последующие замечания основаны исключительно почти на принципе: «А вот я бы э-э-э… сделал бы… э-э-э… не так…»)

а). Контра:

1. Часть перегружена техническими терминами и описаниями. Не говоря о том, что это, вообще говоря, снижает художественную ценность произведения – это просто непонятно. Я более или менее разбираюсь в такого рода вещах, но сплошь и рядом я глядел в книгу как баран. Это жюльверновщина и притом дурного сорта – поверхностная жюльверновщина – и не понятно, и не объясняется. Убрать.

2. Совершенно (см. примечание!) неудовлетворителен образ Краюхина. Я чувствую – это тебя Ленка настрополила сделать из него обыкновеннейшего человека. А на самом деле это – герой Лондона и Верна! Гигант! Абсолютно нетривиальный, удивительно необычный, совершенно непонятный человек. Обыкновенного в нем только административная жестокость и принципиальность. На нем должен отдыхать взор читателя, утомленного техническими подробностями и описаниями красной Алексеевой рожи. [На полях рукописно: «Ведь и у Уэллса – даже у него! – был Гриффин наряду с миссис Холл[202]202
  Персонажи романа «Человек-невидимка».


[Закрыть]». ] Это – символ всей повести, ее начало и конец, самый собирательный образ, в котором всё: жажда приключений, фанатизм, непрерывная будничная работа, подвиги, страшные тайны и пр. В повести он должен пройти мимоходом, а не торчать в каждой главе. Это – живая легенда, летопись всей эры космополетов – о нем часто говорят, его имя упоминается на каждой странице, но самому ему делать на оных страницах в общем нечего. Так. Теперь утри холодный пот ярости и перечитай примечание.

3. Алексей какой-то не такой. Это, конечно, самая трудная и основная фигура, я понимаю. Сделать его чертовски тяжело. Сам я даже плохо представляю его, но то, что я представляю, – совсем не то, что у тебя. Какой-то он у тебя забитый, напуганный, робкий, чуть ли не заискивающий. Может быть, ты хотел сделать его таким – дело твое, но мне он не понравился в общем (иногда он хорош, последняя глава, испытание вездехода, разговор с Вяльцевым – но таких мест немного).

4. Совсем уже частная вещь: я не совсем согласен с составом экспедиции. Обязательно нужен радист. Мало того, чтобы каждый из них мог собрать радиомаяк – тогда от каждого можно требовать, чтобы он и вездеход мог водить. В экспедиции должен быть обязательно хоть один специалист по следующим отраслям знания: космонавтика, геология, радио, медицина, военное дело. Я мыслю экипаж «Хиуса» (кстати, почему – «Хиус»? Почему не «Умбракул, испещренный звездами»?[203]203
  «Умбракул, распещрённый звёздами, значит удобное сообщение с небом, которое имеют они освобождением себя от профанов и пороков» (М. Горький, «В людях», ч. 5).


[Закрыть]) в следующем составе: капитан-пилот, штурман-пилот-механик-радист, геолог-начальник, геолог-биолог-врач, военспец-танкист-пустынник-барханник. Можно радиста отделить от штурмана. Кроме того, каждый из них знает элементы радиотехники, медицины и вождения вездехода. Обязательно!

б). Про:

1. Куча идей. Наметил общую нить развития действия. Главное, конечно, идеи.

2. См. 1. В общем, я устал барабанить. Что у тебя хорошо, ты и сам знаешь. Главное, что в общем – всё хорошо.

Знаешь, что замечательно? Очень часто мы думали просто параллельно. «Как аргонавты в старину»[204]204
  Рассказ Джека Лондона и одноименная песня из него.


[Закрыть] я хотел сделать эпиграфом первой части. Один из членов экспедиции (правда, другой – не венерианской) читал у меня вслух капитанов.[205]205
  Стихотворение Н. Гумилева «Капитаны».


[Закрыть] Ты сам убедишься, что при описании ракетодрома у нас будут попадаться просто одинаковые фразы (если, правда, я не переделаю главу снова). Правда, теперь это сильно смажется, и вот почему. В твоем варианте масса идей, я их постараюсь обсосать и сделать так, как мне нравится. Уж не обессудь – сам виноват, зачем прислал часть прежде, чем я кончил? Ладно, ладно – знаю, что ты сейчас говоришь. Сам.

Короче, кончаю. Ежели что забыл, напишу позже. Пока [Подпись]

P. Т.[206]206
  «Пост Текстум» – это наша выдумка. Нигде больше я такой аббревиатуры не встречал. А мы ею пользовались потому, что не было латиницы на клавиатуре. – БНС.


[Закрыть] Начну теперь писать как бешеный – ты меня вдохновил.

БН упоминает вторую главу «Пепла». О повести «Пепел Бикини» АН вспоминал:

ИЗ: АНС. В ПОДВАЛЕ У РОМАНА

Руденко: Когда вы родились как братья Стругацкие? Когда вы стали настоящими писателями?

АС: Ну, не знаю… «Лицом к лицу лица не увидать…» Могу лишь сказать с определенностью: когда вышел «Пепел Бикини», политический роман, политическая повесть, когда ее издали, нам стало ясно: не боги горшки обжигают, можно продолжать и дальше.

Биленкин: А кто был соавтором?

АС: Некто Лева Петров. Мы с ним работали вместе в разведке на Дальнем Востоке, а потом, когда демобилизовались, он стал в АПН работать, женился на внучке Хрущева. И безвременно умер…

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 31 ИЮЛЯ 1956, М. – Л.

Здравствуй, Боб.

Получил твое письмо с оценкой. Очень польщен, что оценка хорошая и т. д., но, по-моему, ты немного перехвалил, хотя, разумеется, кое-чему мы все-таки научились. В этих восьми главах есть масса слабых мест, и их не может не быть, потому что вся идея состояла именно в том, чтобы дать ось, стержень, отправную точку для будущей повести. Это я рассматриваю как скелет, обросший массой ракушек, который нужно как следует обчистить и нарастить на него новое полезное мясо. Но все же по твоей критике у меня есть несколько замечаний.

1. Технические термины и описания. Трудно спорить против того, что они получились дубовыми и неудобопонятными, но так. Но не думаю, что мы сможем обойтись без них вообще. Технические описания нужны обязательно – без этого нельзя осуществить повести как таковой. Без них тебя не пустят в издательство. Другое дело – найти другие слова, термины, принципы, наконец, вот над этим надо подумать.

2. Образы – и не только Краюхина и Громыко, но и всех остальных – даны только в схеме, по тому же «скелетному» принципу. Чтобы их развернуть как следует, нужно будет найти и вставить в повесть новые ситуации, исправить и индивидуализировать язык героев и т. д. Но с другой стороны ты совершенно прав, когда говоришь о робости и забитости Алексея – так и было задумано, и я рад, что это удалось. Основания см. ниже.

3. Насчет состава экспедиции – я не нахожу особенно нужным ввести специально радиста. Это, конечно, мелочь, и, если нам понадобится еще один человек, то введем, а если нет – обойдемся.

Теперь во избежание misunderstanding,[207]207
  Неправильного понимания (англ.).


[Закрыть] хочу изложить тебе свои взгляды на задачу 1-й части. 1-я часть повести должна:

а) дать завязку (естественно);

б) ознакомить читателя со всеми героями;

в) освободить все последующие части от необходимости вводить в них технические описания;

г) показать Алексея Петровича в обстановке, в которой все окружающие чувствуют себя как рыбы в воде, а он – растерялся и, естественно, робеет с непривычки, готов выдержать все нападки и упреки, признает превосходство над собой всех. В дальнейших частях, когда все оказываются в одинаковом положении, он чувствует себя увереннее. Т. е. я мыслю дать характер Громыко в процессе развития.

Вот так. Далее, я приступаю сейчас ко 2-й части и буду делать ее по твоему плану (за вычетом, конечно, того, что не совпадаете содержанием 1-й части). И мне нужна программа 3-й части, последней. Примерно рассчитывай так: 2-я часть – 5 глав, 3-я – 10 глав. В 3-й части одну из глав посвятить событиям на Земле или на искусственном спутнике.

Самое же главное состоит в том, что я не понимаю теперь метода твоей работы. Единственно приемлемыми, хотя и практически неравноценными являются 2 пути. 1-й – длинный и сложный, сулящий массу осложнений: ты будешь писать свое, не обращая внимания на то, что сделано мною. Синтезировать наши работы будет в таком случае гораздо сложнее. 2-й – наилучший, по моему глубокому убеждению, состоит в следующем: на базе имеющейся теперь в твоем распоряжении схемы создавать новые эпизоды, вычеркивать то, что тебе не нравится, добавлять и убавлять, изменять как угодно в пределах основной идеи и заданных действующих лиц и ситуаций (их, впрочем, тоже можно изменять). Все эти изменения по мере их накопления пересылать мне на просмотр и оценку, на что я буду отвечать согласием или несогласием. Практически это делается очень легко и просто. «…20 стр., после строки 6 сверху вставить: то-то и то-то. 73-я стр., после строки 7-й сверху вычеркнуть начисто 40 строк, вместо них вставить: то-то и то-то, 93-я стр. строки такие-то вычеркнуть вообще» и т. д. Это очень ускорит нашу работу и тогда можно надеяться, что к моему отпуску – я приеду в Ленинград в конце декабря – вчерне у нас всё будет готово, во время отпуска проведем последние считки, подчистки и поправки, отдаем машинистке, получаем 4 экземпляра и в конце января я иду в редакции. По-моему, это самый верный и короткий способ. Причем, за тобой остается полная свобода действий, вплоть до переноса полигона из тундры в пустыню и превращения Алексея Петровича в красавца-брюнета с академическим образованием.

Свои соображения по этому плану прошу сообщить немедленно, а также прислать то, что у тебя сделано, чтобы я мог немного ориентироваться в твоем стиле и ходе мыслей. Сколько можно просить?

Вот пока всё. Жму руку, твой Арк.

Привет маме, скажи, чтобы продолжала писать. Она молодчина.

Арк.

ПИСЬМО БОРИСА БРАТУ, АВГУСТ 1956,[208]208
  Датировка составителей.


[Закрыть] Л. – М.

Здравствуй, Аркаша!

Вот, посылаю наконец тебе первую главу в моей интерпретации. Она совсем сырая, конечно, стилистически ее надо обработать, но идею я думаю там не менять. В общем эта глава есть начало части, имеющей следующий план:

I. Звездолет «Астра-12» (Включает твою первую главу «Разговор»).

II. Будни (включает твои главы «Экипаж Хиуса», «Разговор с Вяльцевым», «Будни» и др. в сокращенном виде. Ты, по-моему, всё это слишком растянул, но это только моя точка зрения).

III. Испытание огнем (почти точно твой вариант).

IV. Загадка Яниса (рассказ Строгова: он к тому времени понравится и поведет «Хиус»).

V. Как аргонавты в старину (возвращение и отлет «Хиуса»). Вне зависимости от того, понравится тебе моя первая глава или нет, по-моему целесообразно избрать для первой части именно этот план. Понимаешь, мне кажется, что твой план – это, так сказать, только первое приближение, самый тривиальный случай, где всё идет по порядку, за А следует Б, и пр. Мой план дает второе литературное приближение и либо принимается, либо требует третьего приближения.

Заодно о методах нашей работы. По-видимому, при создавшейся обстановке, когда ты перегнал меня на целую часть, целесообразнее всего делать так: ты даешь первое приближение, я второе и так далее. Короче, пиши сейчас вторую главу, я буду добивать первую во втором приближении по этому плану или по тому, который ты пришлешь, прочтя сие письмо. Третье приближение мы сделаем вместе у нас, когда ты приедешь. Таков мой план дальнейшей работы.

А пока – желаю пера и вдохновенья (перо – в зад).

[подпись]

Поздравляю с днем рождения! Да будет путь твой усеян благами и хрустящими банкнотами. Ур-р-ра!!!

Упомянутые в приведенном письме главы частично сохранились. «Звездолет „Астра-12“» опубликована в 11-м томе собрания сочинений (издательство «Сталкер»), «Будни» – в НС-1.

Следующее письмо было направлено вместе с бандеролью, в которой пересылался очередной вариант рукописи СБТ.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, СЕНТЯБРЬ 1956,[209]209
  Датировка составителей.


[Закрыть] М. – Л.

Допускается – любая правка, любые вставки, любые купюры.

Требуется: прислать письмо с подробной описью мест, которые ты считаешь удачными, и мест, которые по твоему мнению нужно исправить, либо выбросить безоговорочно, либо заменить. С указанием страницы и строчек, если возможно.

Давай-давай!

Заходил в редакцию астрономии. На днях тебе посылают кучу какого-то барахла. Жму руку, Арк.

Тем временем в хабаровском журнале «Дальний Восток» (№ 5) выходит повесть Л. Петрова и АНС «Пепел Бикини». И хотя здесь нет никакой фантастики, но на судьбу писателя «Братья Стругацкие» публикация этого художественно-публицистического сочинения повлияла самым серьезным образом.

ИЗ: АНС. И СНОВА ВСТРЕЧА…

Первая наша вещь не была фантастической. Дело обстояло так. В 1953 году американцы взорвали атомную бомбу над одним из островов атолла Бикини. Радиоактивная пыль накрыла шхуну с японскими рыбаками «Счастливый Дракон». Бедные невежественные рыбаки решили, что на них сыплется пепел горящего неба, считали это доброй приметой, собирали его… Разразился огромный международный скандал. Рыбаки были уложены в госпиталь, их пытались лечить, но знали о лучевой болезни в то время слишком мало… Я в это время служил на Дальнем Востоке и по долгу службы имел дело с прессой США, Японии и других стран. Зарубежные газеты были наполнены сообщениями о трагедии шхуны. Нам показалось, что всё это – готовый сюжет. Я и мой покойный ныне друг Лев Петров написали об этом повесть «Пепел Бикини», она была издана в журнале «Дальний Восток», затем – в «Юности» и вышла в Детгизе.

Взгляд на ту же книгу – с точки зрения БНС:

ИЗ: БНС. БОЛЬШАЯ СТРУГАЦКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

Но опубликовать свою фантастику он нигде не мог. И тогда со своим другом Левой Петровым они написали публицистическую повесть «Пепел Бикини». Ее удалось напечатать. Это было в середине 50-х. Я, помню, тогда говорил своей любимой девушке: «Мне бы один рассказик только опубликовать. Больше мне ничего не надо. Только один рассказик!»

ИЗ: БНС. НЕОПУБЛИКОВАННОЕ ИНТЕРВЬЮ ДЛЯ «НЕЗАВИСИМОЙ ГАЗЕТЫ»

Это было сочинение, главным образом, публицистическое, написанное по материалам японской и американской прессы, но содержащее в то же время и некоторые элементы художественной литературы. Для своего времени – это было очень даже недурно написано, читалось легко и интересно, было, разумеется, вполне идеологически выдержано, и в 55–56 годах уже шли переговоры об издании.

Впрочем, нам уже тогда ясно было, что это всё не то. Писать надо было фантастику. И только фантастику. И ничего, кроме фантастики.

Вслед за публикацией в «Дальнем Востоке» в 1957–1958 годах последовали еще две – уже в Москве, в изрядно отредактированном виде. Еще одно ее издание – газетное – было уже в новейшие времена, в 1994 году, в Хабаровске. И тем не менее текст «Пепла Бикини» достаточно редок. Здесь мы публикуем кульминационную главу повести в ее первой, «дальневосточной» редакции.

ПЕТРОВ Л., СТРУГАЦКИЙ А.

ГЛАВА ИЗ ПОВЕСТИ «ПЕПЕЛ БИКИНИ»

НЕБО ГОРИТ

Им опять не везло. Седьмого февраля сэндо,[210]210
  Начальник лова.


[Закрыть] держась для верности за амулет, висевший у него на груди, впервые за рейс приказал ставить сети. Это было в нескольких десятках миль к западу от Мидуэя. Всю ночь рыбаки напряженно следили за фосфорическим мерцанием волн вокруг невидимых в темноте стеклянных буйков. Амулет не помог. Когда рано утром сети были подняты, кто-то разочарованно свистнул, механик Ямамото выругался, а сэндо смущенно почесал в затылке: в слизистой каше из медуз и сифонофор бились всего три-четыре десятка небольших рыб, из них пяток молодых тунцов. По предложению сэндо «Счастливый Дракон» передвинулся на полтораста миль к западу. Там произошла катастрофа. Главная линия сетей зацепилась крючьями за коралловую отмель. Двое суток рыбаки с терпеливым озлоблением возились на проклятом месте, спасая сети. На рассвете третьего дня разразился шторм, и сто шестьдесят шесть новеньких стометровых тралов, почти половина того, чем располагал «Счастливый Дракон», были безвозвратно потеряны.

– Если так пойдет дальше, – сказал Ямамото, презрительно разглядывая одинокие тушки тунцов, распластанные на палубе, – мы сгорим от стыда еще прежде, чем вернемся домой. В мое время…

– В твое время! – яростно перебил его сэндо. – В твое время тунца было сколько угодно и дома, у берегов Идзу. Да только это было гораздо раньше, чем ты научился втягивать носом сопли, Тюдзи. Помолчал бы хоть!

Усталые и злые рыбаки угрюмо перебирали сети. Круглые буйки темно-зеленого стекла тускло отсвечивали на солнце. Сэндо прошелся по палубе, морща лоб и нервно потирая руки. Несколько раз он останавливался, как бы желая сказать что-то, но не решался и снова принимался бегать вокруг рыбаков. Шторм утих так же быстро, как и налетел, и теперь над присмиревшим океаном царила тишина и горячее солнце. Небольшие волны лениво плескались под кормой шхуны. Масуда, самый молодой из рыбаков, оторвался от работы, чтобы поправить головную повязку, сползшую на глаза.

– Везет же другим, – досадливо сказал он. – Знают богатые рыбой места и всегда приходят домой с полными трюмами. А мы таскаемся по морю взад и вперед и никакого толку.

В другое время сэндо непременно оборвал бы наглого мальчишку и, возможно, стукнул бы его по затылку. Но сейчас он оставил упрек без ответа. Он только пожал плечами и вдруг, остановившись возле механика, проговорил негромко:

– Есть одно место, где тунца видимо-невидимо. Только… Он замолчал, словно испугавшись собственных слов. Все насторожились. Ямамото бросил паклю, которой вытирал руки.

– Где же такое место?

– Нет-нет, – торопливо забормотал сэндо. – Туда нам нельзя, никак нельзя.

– Я знаю, – объявил Масуда. – Мисаки-сан говорите Маршальских островах. Мой дед ходил туда еще до войны. Там рыбаки хорошо зарабатывали в те времена.

– Правда, – отозвался кто-то, – нам следовало бы сразу идти туда.

Сэндо отрицательно замотал головой.

– Нам туда нельзя, – повторил он.

Нов его голосе не было уверенности, и все рыбаки сразу почувствовали это. Они вскочили на ноги и обступили его.

– Почему нельзя? Кто нам может запретить?

– Нельзя, вот и всё, – притворно-сердито крикнул сэндо. – Говорят вам… Кто здесь сэндо, я или ты, Масуда?

Он фыркнул и уже спокойно добавил:

– Это недалеко от запретной зоны. Кроме того, Маршальские острова теперь не принадлежат Японии, и там нас опять, как и в прошлый раз, могут задержать за лов в чужих водах.

– Пусть они будут хоть трижды чужие, – сказал Ямамото. – Надо идти туда, раз там есть тунец.

– Уж не опасениями ли своими ты думаешь кормить этой весной свою семью, Мисаки-сан?

Рыбаки одобрительно загудели.

– Нам ли бояться риска…

– Мы удерем от патрулей или скажем, что заблудились…

– Нам нельзя возвращаться с пустыми руками…

– Тунца там много, это правда, – сэндо нервным движением пригладил волосы на макушке и оглянулся на капитана. Тот стоял молча, не принимая участия в споре. Тогда сэндо решился. Хорошо, – сказал он, – мы пойдем туда. Но вспомните прошлый рейс и еще раз подумайте об этом. Если нас задержат американцы, нам несдобровать.

Нечего нам думать, – рассерженно заметил один из рыбаков, – Я должен добыть рыбу, а думать буду, когда мои дети перестанут пищать от голода. На Маршаллы так на Маршаллы или где это там?

– На Маршаллы! – завопили все. – На Маршаллы, где много тунца!

В тот же день, двенадцатого февраля, «Счастливый Дракон» Повернул на юго-юго-восток. Вечером сэндо вместе с капитаном и радистом стояли в рулевой рубке. Поговорив о каких-то пустяках, он вдруг спросил:

Вы не боитесь, Цуцуи-сан?

– Я? – Капитан, двадцатидвухлетний парень, недавно окончивший префектуальную морскую школу в Айнити, пожал плечами и с ненужной пристальностью уставился на компас – Конечно, боюсь. Но еще больше я боюсь остаться без рыбы и без работы.

– А вы, Кубояма-сан?

Кубояма вспомнил последние напутствия Нисикава и только вздохнул.

Тунца не было. «Счастливый Дракон» перешел уже международную границу перемены чисел, но уловы были столь незначительными, что никто из рыбаков даже не ругался. Как известно, бесполезно и небезопасно бранить судьбу за то, что она повернулась к тебе спиной. После короткого совещания с наиболее опытными рыбаками сэндо предложил капитану повернуть обратно на запад, в обход американских вод, в центре которых лежали Маршальские острова. Среди них находились и два черной славы атолла – Бикини и Эниветок, всем известные полигоны для испытания атомных бомб.

Капитан озабоченно склонился над потрепанной картой, в левом нижнем углу которой большим оранжевым многоугольником была обозначена запретная зона.

– Было бы очень неприятно завернуть ненароком туда, – сказал он. – Избави нас от этого, – с чувством проговорил сэндо, схватившись за амулет. – Нас бы обвинили в шпионаже и тогда… Но не думаю, чтобы нас занесло туда. Течение тянет гораздо севернее, так что…

– Можно обойти американские воды с севера, – заметил один из рыбаков.

– Пожалуй. Мы срежем американскую область вот здесь, – капитан взял другую карту. – И тогда до границы запретной зоны останется по крайней мере миль сорок.

По правде говоря, вопрос о запретной зоне волновал их очень мало. Гораздо более беспокоило их магическое сочетание слов «чужие воды», с которыми были знакомы еще их отцы. «Чужие воды» означало, что плавать и ловить рыбу в данном месте нельзя, и что существует поэтому вполне реальная опасность быть задержанными и отданными под суд в чужой недружелюбной стране. И сэндо рассудил, что, поскольку обратный путь в Японию всё равно лежит через этот район, в пределах американской опеки, можно будет вообще воздержаться от лова, а в случае чего они отговорятся невозможностью определить свое местоположение на таком удалении от берегов.