Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)

1962

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 5 ЯНВАРЯ 1962, М. – Л.

Дорогой Боб.

1. Доверенность вышли немедленно. Форму я послал маме. Заверить надо не у нотариуса, а в домоуправлении или лучше у вас в отделе кадров. Так что твои отговорки насчет времени – пф-фф. В деньгах я сейчас не нуждаюсь, так что, если ты сидишь на бобах – а у меня есть все основания считать, что ты таки сидишь, – я тебе эти деньги привезу сам. Незачем отдавать дяде 140 ряб (старыми).

2. На мой взгляд, предисловие вождей – муть. Но здесь уж ничего не поделаешь. Андреев уже пишет – правда, не предисловие, а коротенькое введение. Завтра он должен принести.

3. О заседании в «Неве» знаю, получил приглашение и даже командировку. Но не приеду. Есть причины. А ты иди обязательно. Задай им перцу, этим лакировщикам. Говори от имени нас обоих.

4. О пиесе и о «2017» еще поговорим. Излагаю соображения по развеселому детективу.

СЮЖЕТ (скелетный): Много-много лет назад на планету Н системы звезды М залетели какие-то шибко культурные супермены, для каких-то надобностей построили всякие действующие установки, побыли десяток лет и улетели, оставив часть установок за ненадобностью. На аборигенов планеты – первобытных людей – супермены 0 внимания, не считая, видимо, себя вправе вмешиваться и развивать или им просто некогда было. По уходе суперменов аборигены, разбежавшиеся было в страхе по окрестным лесам, с любопытством обследовали оставленные чудеса и стали даже дергать рычаги. Стали получаться всякие эффекты, какие можно ожидать от машин суперменов. Постепенно выделилась каста жрецов, которые пугали простой народ, убивали и угнетали, владели этими установками. Эти жрецы возомнили себя всемогущими – от богов, мол, самих такой дар получен.

Прошло несколько тысячелетий, и вот на планету Н прибывают земляне. Это просто любопытствующая экскурсия – дело происходит в веке 40-м, когда махнуть на неоткрытые планеты для развлечения ничего не стоит. В составе экспедиции шесть юношей и девушек и двое молодых жителя Сириуса среднего пола. Это, значит, в знак того, что земляне давно уже подружились с инопланетниками. Экспедиция разбредается посмотреть и собрать коллекции. Аборигены, натурально, в панике: не второе ли это пришествие. Жрецы понимают, что надо драться, и начинают бой. Техника у них в руках необычайная: машины, управляющие случайными процессами, гипноизлучатели, всевозможные изгибатели пространства и пр. Но, во-первых, пользоваться ею они могут только вслепую, а во-вторых, у землян тоже есть техника, специально предназначенная для обороны от всяких внешних вредов. Описание поимевшего место мордобоя и составляет сюжетную идею повести. Причем сделать надо так, чтобы до начала последней четверти книги читатель не догадывался бы, что вредит землянам. Чтобы показывать только внешние проявления и не показывать механизма за кулисами.

СЮЖЕТ (литературный): Высаживаются. Сначала все хорошо. Признаков цивилизации нет. Разбредаются. Внезапная атака на корабль—землетрясение или ч.-л. в этом роде. Кто-то пропал. Идут на поиски. Странности. Поиски. Трупы аборигенов: жрецы подавили очередное восстание. Второй пропал. Поиски. Тревога. И т. д. Можно закрутить смачно, но нужно продумать эту линию. Все на детективе, подгонка теории под факты.

ИДЕЯ (социальная): мощное оружие, сверхтехника в руках у дикарей, которые оной пользоваться не умеют. Неандерталец с огнеметом.

ИДЕЯ (антропологическая): против тезиса о вырождении человечества в будущем. Наши коммунарии, попав в такую обстановку, дерутся, как львы. Даже как слоны.

ИДЕЯ (главная): Видишь ли, Боб, лучшие вещи научной фантастики всегда имели дело с обычными людьми в необычных обстоятельствах. Люди были исследователями или жертвами этих обстоятельств. Они всегда вели себя так, как ведет перед необычным себя средний человек. (Я говорю о лучших вещах.) Друг друга эти люди примерно знают, в лучшем случае раскрываются скрытые до того под внешностью черты характера: я думал, он пижон и трус, а он, оказывается, хоть и пижон, но смельчак. А вот мне хотелось бы показать людей, которые при всей их «нашести» необычайны, как жители иных миров. Которые сами являются самыми интересными объектами исследования друг для друга. Мысль такова, что люди коммунизма стали в глубине души невероятно отличаться друг от друга. То есть, у них есть эта самая единственная и неповторимая, как дактилоскопический отпечаток, глубина души. При первом знакомстве между собой они друг для друга совершенно одинаковы – одинаково хороши. Но по мере познания друг друга они раскрывают друг в друге целые незнакомые вселенные. Для них в этом основа счастливых брачных и дружеских союзов. Они неисчерпаемы друг для друга. И вот в нашей вещи этот феерический, невероятный фон поисков, погонь, неожиданностей, неправдоподобия должен противостоять (поелику это возможно) неослабевающему даже в самых критических обстоятельствах интересу людей друг к другу. Не знаю, ясно ли я выразился. Конечно, для этого следует их сделать необычайно умными, странно эмоциональными, с совершенно разной реакцией на неожиданное. Самыми обычными в повести должны быть жители Сириуса. Какой простор для смысловых диалогов! Будем писать их так: напишем обычный диалог, а затем каждую вторую пару строчек выбросим. Может быть, получится разговор понимания с полуслова.

Вот каковы идеи. Для издательских дурачков идея будет: как плохо, когда мощная техника попадает в злые и некомпетентные руки. А для нас – о!

Подумай над моим предложением. Может получиться интересно. Я уже вижу одну загадку: земляне (где-то в середине книги) натыкаются на брошенную жрецами повозку суперменов и никак не могут понять, что это такое (не могут понять – это просто привычный термин, их реакция должна быть выражена по-другому). Супермены были исполинами и не антропоидами, соответственно и вид и устройство повозки. То-то читатель удивится!

Итак, думай и, следовательно, существуй.[341]341
  Афоризм Р. Декарта «Думаю – следовательно, существую».


[Закрыть]

5. Подзаголовок удалось пробить: «Полдень, XXII век».

6. Пиши врезку для Киева. Завтра посылаю туда главы.

7. Чешское издание СБТ отнюдь не сокращено.

Привет маме и Адке.

Твой Арк.

БН тем временем по согласованию с братом отвечает чешскому переводчику:

ЧЕРНОВИК ПИСЬМА БНа ЧЕШСКОМУ ПЕРЕВОДЧИКУ, 7 ЯНВАРЯ 1962

Уважаемый товарищ Тыч!

Нам было очень приятно получить Ваше письмо и познакомиться с Вами. С большим сожалением мы вынуждены огорчить Вас. Дело в том, что наши обязательства по отношению к издательствам не позволяют нам свободно распоряжаться с неопубликованными произведениями – всё, что написано нами, уже распределено среди издательств и скоро будет опубликовано. Поэтому мы, к сожалению, лишены возможности выполнить Вашу просьбу и выслать Вам рукописи. Нам очень жаль, но – увы! – это всё, что мы можем сообщить по интересующему Вас вопросу.

С искренним уважением

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 11 ЯНВАРЯ 1962, М. – Л.

Здравствуй, Бобкинс.

Что бишь я… Да. Так я очень рад. Насколько правильно я тебя понял – не знаю, но кажется мне, что идея (приключенческая) тебе понравилась. Оч-чень хорошо. А что до середины 22-го – пжалста! С нашим удовольствием. Навалом. Всю дорогу. Это даже неплохо – вроде безобразно разбухшей новеллы из «Возвращения». Преемственность. И средневековые японцы, и леонидяне – тоже… э-э… неплохо. Но вот состав (людской) экспедиции я бы очень хотел пересмотреть. Мне очень нужно, чтобы кто-нибудь длинно и нежно любил (сексуально) главного героя. И чтобы он об этом почти не догадывался. И еще мне ужасно нужно все-таки, чтобы это были странные люди. Ну, это-то ты, по-моему, понял и согласен.

Насчет сходства с А. Толстым. Этого уж, братец, не надо. Этого надо убежать. Ты уж, пожалуй, что-нибудь придумай. Можно сделать так: герои отбирают у жрецов эти суперфантасические цацки и торжественно говорят: «Вот. Больше не балуйтесь. Развивайтесь естественным путем». А? Или население планеты наших выгоняет вон. Не желает колхозов и бесклассового общества. И вообще идея еще и такова: побольше нелепостей нашего времени в быт этого поганого народца. Это алогично и все время сбивает наших героев с толку. Например, газетные передовицы. Или коммунальные квартиры. Или пьяные шоферы. Что-нибудь в этом роде.

Ну, об этом еще при встрече. А теперь остальное. Ты, верно, уже побывал в «Неве». Я подозреваю даже, что ты сейчас сидишь и пишешь мне отчет об этом собрании. Как ты наплевал в бороду Казанцеву или разбил очки Брандису. Намек понял? Тогда садись и пиши незамедлительно.

Прислать введение Андреева нет мочи. Нет введения. И даже Андреева нет. Он только обещает. И не нам одним, но и в многочисленные другие издательства и редакции.

Читал «Технику-молодежи» 12? А) Статья о фантастике за 61 г. Б) Объявление о международном конкурсе НФ. Примем участие? Накатать 15 страниц – не диво. А вот сюжетец бы… Ну, это тоже терпит.

Хотел еще что-то написать, да забыл.

Жму ногу. Поцелуй Адку, маму.

Твой АНС

«Ты, верно, уже побывал в „Неве“. Я подозреваю даже, что ты сейчас сидишь и пишешь мне отчет об этом собрании. Как ты наплевал в бороду Казанцеву или разбил очки Брандису», – пишет АН. Неизвестно, каков был отчет о конференции в письме БНа, но официальный отчет был опубликован в журнале «Нева» (№ 4). Приведем несколько отрывков.

ИЗ: ЧЕЛОВЕК НАШЕЙ МЕЧТЫ: ВСТРЕЧА ПИСАТЕЛЕЙ-ФАНТАСТОВ

Мы давно хотели собраться, чтобы помечтать о человеке будущего, коммунистического общества.

И вот за «круглым столом» редакции собрались писатели-фантасты, критики, ученые, журналисты и читатели, полюбившие научную фантастику.

Сегодня мы публикуем в сокращенном виде выступления писателей А. П. Казанцева, В. И. Немцова, Г. С. Гора, В. Е.Львова, Г. С. Мартынова, Е. П. Брандиса, Б. Н. Стругацкого, В. И. Дмитревского, журналиста В. М. Травинского и Л. В. Ларионова. Кроме того, в беседе приняли участие доцент Ленинградского университета В. К. Зайцев, инженер Д. М. Брускин, слесарь Ю. А. Ткачев и другие.

<…>

Г. С. Мартынов. О счастье людей при коммунизме спорить не приходится. Но вы, товарищ Львов, сказали, что пережитки уже не будут существовать. Об этом можно говорить лишь в разрезе очень далекого будущего. Даже Ефремов приписывает пережитки своим героям «Туманности Андромеды».

И если говорить о более близком времени, то пережитки еще будут давать себя знать. Меня интересует вопрос: как надо изображать людей будущего? Будут ли они похожи на современных нам людей?

Возьму для примера творчество Ефремова и братьев Стругацких.

У Ефремова герои предельно отдалены от нашего времени и от психологии нашего читателя. И читатель их не понимает. Особенно это относится к юным читателям. Они просто не в состоянии разобраться в том, о чем пишет Ефремов…

В. М. Травинский. Об этом нужно спросить у самих юных читателей и послушать, что они скажут!

Г. С. Мартынов. Изображать героев будущего так, как это делают Стругацкие, тоже нельзя. Распоряжаясь мощной техникой, эти герои обладают очень отсталым и бедным внутренним миром. Нужна золотая середина. И прежде всего нужно, чтобы герои будущего были нам понятны. Вот в книге Казанцева «Полярная мечта» дело обстоит именно так. Герои Казанцева – близкие нам люди.

<…>

Б. Н. Стругацкий. Существует превосходная книга «Туманность Андромеды». Там есть люди. Люди эти многим не нравятся, и не только потому, что они совершенно не похожи на тех, что мы видим вокруг нас, но и потому, что они не похожи на тех, кого мы хотели бы увидеть. Мы окружены реальными людьми. Есть плохие, есть хорошие. Есть люди, которых мы называем особенно хорошими, особенно милыми. Мы говорим о них, что они – талантливые и на редкость душевные люди. А в будущем такие люди будут считаться самыми обыкновенными людьми. Полюс талантливости, полюс гениальности переместится гораздо выше. И если взять отрезок времени порядка двухсот – трехсот лет, то масса людей будет состоять из тех, которые сегодня рисуются как исключение из правила.

Вот основная исходная мысль, которой мы руководствуемся в нашей работе. И уже сейчас можно достаточно точно определить характерные черты будущего человека. Первая характерная черта – это огромная любовь к труду. Я знаю таких людей. У меня есть друзья, которые готовы работать днем и ночью. Они получают в труде наслаждение. Поэтому мне странно было слышать разговор о четырехчасовом рабочем дне. Уже сейчас есть люди, которым не хватает суток для творчества.

Теперь дальше. Вторая черта – это жизненная активность и огромный интерес ко всему, что происходит вокруг. Я уверен, что человек будущего не будет лгать. Ложь будет ему органически неприятна.

Вот как в общих чертах я представляю себе человека будущего.

Ю. А. Ткачев. Как вы претворяете это конкретно в ваших произведениях?

Б. Н. Стругацкий. Мы стараемся изображать людей, которых мы видим. С некоторыми из них мне приходилось бывать в экспедициях и работать с ними, служить в армии. Наша мечта – перенести образы лучших людей современности в будущее.

А.П. Казанцев. Вы сказали, что трудиться люди захотят чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки. А как же с плановым началом? План требует строго определенного рабочего времени в процессе общественного труда.

Б. Н. Стругацкий. Несомненно, что при коммунизме плановость будет на самом первом месте. Но люди будут испытывать наслаждение в творческом труде. Их нельзя будет ограничить и навязать им безделье…

<…>

В. И. Дмитревский. <…> Не скрою, мне не хотелось бы, чтобы люди будущего, освоившие Солнечную систему и ставшие властелинами звездных миров, были отмечены теми бытовыми черточками, которые характерны для некоторых представителей нашей сегодняшней научно-технической молодежи и которыми «украшают» своих героев наши молодые фантасты братья Стругацкие.

Наша научная фантастика – это, прежде всего, литература социальной темы. Сегодня мы уже видим отчетливый облик грядущего. Он определен третьей Программой нашей партии. Контуры основ коммунистического общества очерчиваются ясно. Это общество мы строим. В нем собираемся работать и жить. Для писателей-мечтателей (позвольте так вас назвать) открывается впервые научно обоснованная возможность заглянуть в далекие дали, заглянуть с помощью самой сильной и точной оптики марксистско-ленинского учения. Будем же мечтать! Мечтать сегодня – это значит строить завтра.

Приведем еще одну цитату из этого отчета, из выступления Владимира Немцова: «Я разъяснил этому молодому товарищу, что робот всем будет хорош, но лишен небольшого пустяка – нравственных принципов, благородных чувств. Как плохо, что мы так мало прививаем нашей молодежи эти чувства! Во время войны мы воспитывали в людях мужество, смелость. А вот сейчас не научили девушек плакать над стихами – я бы хотел, чтобы они плакали. Девушки учат алгебру, географию, „проходят“ (как принято говорить) Пушкина и Лермонтова. А вот мне бы хотелось, чтобы после экзаменов они взяли томик стихов и вдруг у них появились на глазах слезы».

А вот тот же пассаж Немцова в преломлении фантастики Авторов: «Тут на трибуну взобрался интеллектуал-лирик с тремя подбородками и галстуком-бабочкой, рванул себя безжалостно за крахмальную манишку и рыдающе провозгласил: „Я не могу… Я не хочу этого… Розовое дитя, играющее погремушечкой… Плакучие ивы, склоняющиеся к пруду… Девочки в беленьких фартучках… Они читают стихи… Они плачут… Плачут!.. Над прекрасной строкой поэта… Я не желаю, чтобы электронное железо погасило эти глаза… эти губы… эти юные робкие перси… Нет, не станет машина умнее человека! Потому что я… Потому что мы… Мы не хотим этого! И этого не будет никогда! Никогда!!! Никогда!!!“ К нему потянулись со стаканами воды, а в четырехстах километрах над его снежными кудрями беззвучно, мертво, зорко прошел, нестерпимо блестя, автоматический спутник-истребитель, начиненный ядерной взрывчаткой…» (УНС)

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 14 ЯНВАРЯ 1962, М. – Л.

Дорогой Боб. Отвечаю по пунктам.

1. Поскольку ты получить отпуск сможешь не раньше чем с двадцатого, я приеду в Л-д не первого, а примерно седьмого. А затем потребую дополнительную неделю отпуска за свой счет. Или приеду десятого. В общем, идея та, что я хоть покейфую малость и понежусь, и погуляю по городу. А то с тобой это не выходит. И еще съезжу к тебе в Пулково, и зайду в Детгиз и «Неву». Исходи в своих переговорах из этого.

2. «Солярис» в Москве переведен несколькими переводчиками. Наиболее известный – Ковалевский, ты видел отрывок из его перевода в «3-С» 12. Насколько мне известно, нет в Москве издательства, которое решилось бы на опубликование этой вещи. Твой брат, соавтор и покорный слуга уже полгода бьется, пытаясь протолкнуть хоть куда-нибудь гораздо более безобидную вещь – «Эдем» в переводе (и неплохом) Абызова.

Вот так.

Дела наши ничеГё. В «3-С» 2 или 3 будет опубликована глава «Злоумышленники». В «Искателе» 2 (апрель) будут опубликованы главы «Смерть-планетчики» и «Нищие духом». Кстати, как отлично получилось – подчеркнута мысль, о которой мы и не подумали: Юрковский стар и хорош только там, где сохранилось старье.

Андреев написал короткое введение к «В». Сплошная халтура. Присылать даже не буду. Срам. Вика ругается и будет переделывать.

В последнее время читал в опубликованном и неопубликованном виде несколько вещей молодых авторов, явно принадлежащих к школе Стругацких.

Получил через Дом детской книги необычайно трогательное письмо от некоего Игоря Илларионовича Максименко, учителя физики и математики в д. Пинчуга на Ангаре, куда сообщение только на самолетах. Ему 27, в прошлом году окончил в Ростове педагогический; область интересов – естественная радиоактивность и тепловой баланс. Считает нас лучшими, вплоть до исследования хронологии наших вещей, влюблен в Быкова из «Амальтеи» и в Валентина Петрова.

Вот как. Хочу послать ему «Урал» и хорошее теплое письмо.

Вот и все. Жму руку, целую, твой Арк.

Поцелуй маму и Адку Привет от всех наших.

ПИСЬМО К АБС ОТ ЧЕШСКОГО ПЕРЕВОДЧИКА, 23 ЯНВАРЯ 1962, ПРАГА – Л.

Уважаемые товарищи, прошу Вас извинить меня за то, что я Вас еще раз беспокою.

Полностью понимаю, что Ваши обязательства по отношению к издательствам не позволяют свободно распоряжаться неопубликованными произведениями. Как я понял из Вашего письма, Вам не разрешается высылать за границу произведения (т. зн. рукописи), которые не были одобрены издательством. В таком случае я не могу на Вас настаивать. Но Вы мне писали, что все Ваши произведения уже в производстве, значит они были уже одобрены и в кратчайшем времени будут изданы. Если это на самом деле единственные препятствия для высылания Ваших произведений, можно принять следующее решение: Вы наверно получите отпечатанные произведения раньше, чем они появятся в магазинах. Если это возможно, вышлите их на мой адрес.

Вы извините, пожалуйста, мое упрямство и наглость, и напишите мне, препятствует ли выполнению моей просьбы что-либо другое.

С искренним уважением [подпись]

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 30 ЯНВАРЯ 1962, М. – Л.

Дорогой Боб!

Телеграмму твою, как пример исключительного нахальства, я (опять же в виде исключения) подошью в скоросшиватель с твоими письмами.[342]342
  К сожалению, этот скоросшиватель пока в архивах АБС не нашелся. Но будем надеяться!


[Закрыть] Она будет там покоиться после твоего последнего письма – от 12 января. Ответив на твое это письмо, я терпеливо ждал твоего следующего, но так и не дождался. Правда, мама намекнула в своем письме, что ты что-то такое таскаешь в кармане вот уже неделю, и я загорелся было надеждой, но прошла еще неделя, и вот я получил твою телеграмму. Ну, и на том спасибо.

Новостей особенных никаких. Пришла сверка «Возвращения» – это последняя редакционная ступенька. Теперь на цензуру и в печать. Из «Знания та праця» пришло письмо – сообщают, что будут нас печатать, но просят разрешение сократить с 52-х стр. до 40-ка. Я разрешил. Послал ли ты им врезку? Пришло в Детгиз румынское издание «Страны». Дрянное издание, прямо скажем. Иначе они, по-видимому, не могут. У них все массовые издания такие.

Вот и все. Жду с нетерпением письма, которое ты затаскал в кармане.

Твой Арк.

Приеду, видимо, между десятым и пятнадцатым.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 4 ФЕВРАЛЯ 1962, М. – Л.

Дорогой Боб.

Ладно, свалим все на почту и забудем. Итак, вместо ожидаемой информации я получил новую серию вопросов. Отвечаю по порядку:

1. Приеду я между 10 и 15, ближе к 15 февраля 1962 г.

2. Деньги по твоей доверенности получил и положил на свою сберкнижку. А что?

3. Вводное слово Андреева не пришлю. Привезу тебе всю верстку «В».

4. С «Знания та праця» все ясно.

5. Т. Тычу из Праги можно обещать что угодно. Обещай, что по напечатании вышлешь.

6. Я решительно против каких-либо семинаров, посвященных нашим особам. Дай твердо-отрицательный ответ.

7. О судьбе «Стажеров», Неделю назад Бела Григорьевна пригласила меня, и мы прошлись по всем редакционным замечаниям. Замечания показались мне дельными – кстати, их было очень немного и только по двум главам: «Нищие духом» и «Смерть-планетчики». Кое-что убавили, кое-что добавили. Насколько я знаю, после этого Б. Г. перепечатала испорченные страницы и передала рукопись в главную редакцию. Затем рукопись пойдет в производство, т. е. сначала в корректорскую, затем в набор. Как ее взять оттуда (из типографии) и привезти к тебе – ума не приложу. Может, перебьешься? Ей-ей, напакостил я немного.

Теперь о внепрограммном. Альманах с нашим «Должен жить» сдается в среду в производство.

Меня очень интересует содержание твоих «утраченных» писем. Будь добр, немедленно продублируй их и вышли со всею поспешностью. Напиши также, с кем из ленинградских фантастов ты познакомился. Не встречал ли ты там Шалимова. Если да, то какое у тебя о нем впечатление.

Вот все.

Целую тебя, mein Bruder, в небритую бороду.

Целуй маму и Адку.

Твой Арк.

1 марта АН начинает вести дневник своих приездов в Ленинград. Хотя, конечно, именно дневником назвать эту общую тетрадь довольно сложно – в основном в ней только даты и записи игр АБС с мамой в «девятку» (после трудового дня составить компанию маме – традиция семьи АБС!). Но отследить встречи АБС по ней можно, и кроме того, иногда в ней случаются и записи о том, над чем работали в это время АБС. В последующем изложении эта тетрадь будет называться «Дневник приездов».

Итак первые записи «Дневника приездов» сообщают, что АН пробыл в Ленинграде с 1-го по 15-е марта. О работе – ничего нет. Вообще из записей – лишь 8 марта: «У Бореньки зубки болят».

О работе над ПКБ, а именно над ней АБС тогда и работали, можно узнать из курсовой работы Михаила Лемхина. В свое время он близко сошелся с БНом (об этом еще будет в письмах БНа), в 83-м – эмигрировал в США, живет в Сан-Франциско. Сейчас он – известный фотопортретист и журналист, но в начале 70-х он учился в ЛГУ и писал курсовую работу о творчестве АБС, копию (или один из черновых вариантов) которой подарил БНу.

Курсовая работа М. Лемхина заняла свое место в архиве БНа. На полях машинописных страниц ее находятся рукописные пометки БНа того времени.

ИЗ: ЛЕМХИН М. КУРСОВАЯ РАБОТА

5 января 1962 года Аркадий Натанович Стругацкий в письме к Борису Натановичу предлагает идею новой повести.

Идея такова:

6 юношей, 6 девушек и 2 представителя Сириуса среднего пола летят как туристы на некую планету. На планете обнаруживается много странного, какая-то техника, трупы аборигенов, а затем и живые аборигены. Пропадает один член группы, затем – другой. Начав поиски, туристы в конце концов обнаруживают, что планету в давние времена посетили какие-то высокоразвитые пришельцы (не гуманоиды). То ли не имея времени, то ли не считая себя вправе, они не вступили в контакте местными жителями, находящимися на довольно низкой стадии развития. Группа жрецов, захватив оставшуюся после отлета пришельцев технику, держит народ в страхе, всячески притесняя его. Земляне вмешиваются, естественно, на стороне народа. Они, земляне, то есть, проявляют себя очень достойно и, главное, Аркадий Натанович в своем плане выделяет это, оказываются все чрезвычайно индивидуализированными и интересными людьми. Каждый неисчерпаемо индивидуален – это дает возможность к полноценной социальной и семейной жизни.

Это самый первый план повести, которая к середине марта уже была написана и в самом конце 1962 года опубликована под названием «Попытка к бегству».

В письмах эта повесть обсуждалась неделю. В середине февраля Аркадий Натанович приезжает в Ленинград, и Стругацкие садятся за эту повесть.

К этому моменту план повести сводился к следующему:

Два юноши (Вадим, Антон) и одна девушка (Анка) собираются провести месяц на некоей планете под названием Пандора. Перед самым отлетом появляется какой-то совершенно незнакомый человек, странный человек по имени Саул и говорит, что ему очень нужно попасть на необитаемую планету звезды ЕН 7031. Что делать, ребята соглашаются, человеку нужно! В пути происходят странные для ребят и смешные для читателя вещи. На ЕН 7031 тоже происходит много странного (в общих чертах то, что предполагалось по первому плану). В общем, должно было выясниться, что Саул ставил над ребятами сложный психолого-социологический эксперимент: как будут вести себя люди в невероятных условиях. Всё это должно было наложиться на то, что происходит на ЕН 7031.

Итак, Стругацкие сели писать захватывающую, веселую и оптимистическую повесть.

Но написали они немного – 5 небольших главок (2 листа) и больше не смогли. Стало скучно. То, что было придумано, оказалось не смешным и не интересным.

(Надо сказать здесь, что, по словам Бориса Натановича, писателями они себя тогда серьезно не полагали. Они писали, писать было интересно. А вопросы взаимоотношения с литературой возникали, так сказать, походя и походя же разрешались.)

Так вот, решив, что идея их не интересна и повесть их не интересна, Стругацкие, естественно, пережили несколько неприятных часов. Вяло предлагались (и тут же отбрасывались) новые сюжеты, варианты продолжения и радикальной переработки повести, но всё было не то. Всё было не то, пока вдруг не появилась идея, что Саул – человек из прошлого, а точнее человек из нашего времени.

Что они почувствовали в тот момент, я не знаю, но совершенно ясно, что это один из самых важных моментов в творческой биографии Стругацких.

Уже сделанные 52 страницы тут же стали приводиться к нужному виду – вычеркивалась девушка, вычеркивались шутки и загадочные происшествия (см.[343]343
  Мы бы посмотрели, Михаил! С удовольствием и большим желанием! Так ведь не даете… См. НС-4


[Закрыть] рукопись так. наз. «Варианта-0»).

Итак, Саул наш современник. Но как он попал в 22 век?

Как угодно, наплевать как, решили Стругацкие, ведь дело не в этом. В чем дело, было пока еще ясно не во всех деталях, но во всяком случае было ясно, что дело совершенно не в том, как попал Саул в 22 век. Снова подчеркиваю, что это один из самых важных моментов в творческой биографии Стругацких. Сейчас Борис Натанович, например, говорит, что он считает себя писателем именно с «Попытки к бегству». [На полях: «Сроду этого не говорил!»]

<…>

31 октября 1961 года (то есть за три месяца до времени, о котором я говорю) закончился XXII съезд КПСС. Как и для всех, он имел огромное значение для людей того поколения, к которому принадлежали Стругацкие.

(Борис Натанович сказал мне однажды, что когда ему было 20 лет, мир для него был ясен и прост. Есть трудности, конечно, есть и борьба, правда, где-то довольно далеко, но все будет, все должно быть отлично. Впереди широкая чистая дорога, по которой мы поедем вперед, в розовые дали…

Это типичное, по-моему, представление о жизни человека, выросшего и полностью воспитанного в условиях культа личности. Культ личности, предполагающий веру и почти обожествление одного, предполагает как логичную оборотную сторону социальную пассивность остальных людей. Вера в непогрешимость и верховную мудрость Сталина была равносильна – уж во всяком случае для молодежи – уверенности в том, что большие вопросы решатся и без тебя, притом самым счастливым образом.)

XXII съезд партии, решительно осудив культ личности Сталина, призвал к социальной активности каждого советского человека.

С другой стороны, благодаря XX и XXII съездам КПСС, стали отчетливо видны победы нашего общества и нашего народа именно как победы людей, а не винтиков механизма, мудро управляемого божеством.

Отчетливо предстал облик народа, построившего государство, уничтожившего фашизм.

Это отразилось во всем и в литературе, конечно, например, в литературе о войне, героями которой стали теперь и самые незначительные, на первый взгляд, люди, но эти люди заслонили собой, своим героизмом и стойкостью верховную мудрость Сталина и оказалось, что именно они и победили.

Логично, что через три месяца после XXII съезда героем Стругацких оказался человек социально активный, то есть настоящий человек того поколения, которое перенесло на своих плечах войну и произвол культа личности. И хотя по возрасту он лишь на 5 лет старше Аркадия Натановича, он несомненно принадлежит не к тому поколению, к которому принадлежат Стругацкие (уж во всяком случае по мировосприятию).

Вот отрывок его автобиографии, который читатель находит на последней странице повести: «Автобиография. Я, Савёл Петрович Репнин, родился 8 мая 1920 года в семье служащего в городе Вязьме. Мой отец Петр Александрович Репнин железнодорожный мастер, член ВКП(б) с 1918 года, мать Анна Сергеевна Репнина – домохозяйка, беспартийная. В 1937 году я окончил школу-десятилетку, переехал в Москву и поступил в Институт журналистики. С 1941 года по 1945 год участвовал в Великой Отечественной войне командиром сначала минометного взвода, затем командиром роты батальонных минометов. Дважды ранен. По окончании войны демобилизован и вновь поступил в Институт журналистики. В 1947 году по ложному…» («Попытка к бегству», «Вариант-1», Эпилог, стр. 4.)

<…>

(Интересно, что в «Варианте-1» Антон гораздо более активен, чем в окончательной редакции, так как, рассуждали Стругацкие, он звездолетчик и он сталкивался в своей жизни с трудностями и опасностями. Но Стругацкие в окончательной редакции убирают это. Все социально активные поступки совершает Саул. Дело ведь не в том, что Антон не мямля и не трус вообще, он может быть в своей профессиональной, так сказать, жизни героем, дело в том, что он никогда не сталкивался с социальным злом и никогда не чувствовал ответственности перед историей за каждый свой поступок.)

Теперь вспомним, что по самому первому плану наши потомки оказывались на высоте положения. Как видим, всё это были слова. Пустые слова, порожденные нехитрой логикой: человек может вести себя плохо и хорошо, если человек хорош, он будет вести себя всегда и везде хорошо, а так как наши потомки будут люди хорошие, то они и вести себя будут в любом смысле слова хорошо, то есть так, как надо.