Текст книги "Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г."

Автор книги: Виктор Курильский

Соавторы: Светлана Бондаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

5) Как же ты пишешь – нет идей? А что за рассказ ты писал всё это время? Или я неправильно тебя понял? У меня есть небольшая идея – г…, наверное. Зажечь Юпитер и Сатурн с целью создать свое солнце для их систем спутников. Конечный эпизод такой идеи может служить темой для рассказа, или можно использовать с СЖС как фактор, для чего межпланетникам нужно торопиться с поисками в кольце – вот-вот должны зажечь Сатурн. Работники на Титане смотрят на экспедицию косо, она их задерживает, и сам Быков ругается, говорит, что мы, мол, и сами дурака валяем, и людям работать не даем.

6) Злоумышленников не посылай, приеду – почитаю. Но ты мог бы вкратце написать свое мнение и по каким линиям сделал исправления.

Теперь информация.

1) 14 марта состоится конференция НФП в ССП. Будут долбать все книги за прошлый год, в том числе нашу СБТ и наши рассказы. По агентурным сведениям готовится разнос «3-С» за № 12. Якобы за американский уклон. Я готовлюсь драться. Вот обще драться придется. Казанцев и Немцов опять активизировались. Им придало смелости, что № 12 раздолбали за одну статью в ЦК. Бой, по всему, предстоит мощный. Очень жаль, что тебя не будет.

2) Сигнал второго издания «СБТ» подписан. Скоро выйдет на прилавки. Получим – увы! – всего по 60 %,сиречь по 14 тыс. Но ты давай скорее высылай справку о детях на этот год. По возможности побольше справок.

3) Нас сейчас в Москве осаждают с заказами Географгиз и приехавший с Урала представитель «Уральского Следопыта». Но мне ужас как не хочется связываться опять с рассказами. Ну, этих-то еще можно ублажить: первым – ПуРО, вторым – ЧП.

4) Теперь такое дело. Меня затерзали Госрадиокомитетчики. Не помню, писал ли я тебе, они с конца марта открывают новый журнал по радио и вот жаждут НФП. Для инсценировки. Отказать им неудобно, и я передал им на просмотр ЗЭ, НС и ПуРО. Они долго выбирали, спорили, хотели всё сразу, но в конце концов остановились на ПуРО. Короче, дело обстоит так. К 16 числу я должен изготовить для них первые четыре страницы сценария. Всего несчастное ПуРО разбили на пять передач, которые будут тянуться два месяца. Чудовищная ерунда, правда? И халтура притом. Приходится «для удовлетворения» специфических требований вещания давать духозахватывающие моменты в каждой передаче. Г… получится, но отступать поздно. Каждая передача – восемь минут. Я буду присылать тебе по экземпляру каждой. Апрельские части напишем вместе. А может, и майские.

Ну вот и всё. Привет Адочке, целую всех, твой Арк. Пиши, не томи.

«14 марта состоится конференция НФП в ССП», – сообщает АН. Информация об этой конференции была опубликована в том же, 1960 году в сборнике «О литературе для детей» (выпуск 5). Вот что там говорилось об АБС:

ИЗ: СОВЕТСКАЯ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА В 1958–1959 ГОДАХ ПО МАТЕРИАЛАМ ДИСКУССИИ, СОСТОЯВШЕЙСЯ 14 МАРТА 1960 ГОДА В МОСКОВСКОМ ДОМЕ ЛИТЕРАТОРОВ

<…>

Е. Брандис посвятил свое выступление художественным недостаткам научно-фантастических книг. Засилье литературных трафаретов и штампов, иллюстративность, лекциомания, нагромождение приключений, механические куклы вместо живых людей – таковы наиболее распространенные недостатки, мешающие пока что нашей фантастике слиться с большой советской литературой. <…> Популяризация научных идей – не самоцель, а один из элементов научной фантастики. Но если взять, к примеру, рассказы А. и Б. Стругацких – это безусловно одаренные, эрудированные авторы, – то легко заметить, что волнуют их больше всего не люди, а научные гипотезы, саморазвивающиеся механизмы. Пафос голой техники обесчеловечивает литературу. Не отражается ли в излишней технизации научной фантастики та недооценка значения гуманитарных наук в жизни нашего общества, о которой в свое время писал И. Эренбург, а сейчас вновь поднял вопрос К. Зелинский?

И не случайно техническая фантастика отличается удивительной серостью языка. Главным героем становится машина, а человек – лишь ее придатком. Да и где уж тут заботиться о средствах выражения, если фантастические рассказы изобилуют такими «красотами» стиля: «…энергия выделяется в виде „протоматерии“ – неквантованной основы всех частиц и полей. Потом протоматерия самопроизвольно квантуется – частично на частицы и античастицы, частично на электронные поля. А частично вступает во взаимодействие с окружающей средой» (выдержка взята из рассказа А. и Б. Стругацких).

<…>

Н. Томан подвергает острой критике роман Ю. и С. Сафроновых «Внуки наших внуков» за допущенные в нем вопиющие научно-технические ошибки. Отсюда оратор делает вывод, что должен быть какой-то предел для фантазирования. Без серьезной аргументации нельзя переступить бесспорных законов науки, это только дискредитирует фантастику. Далее Н. Томан отмечает достоинства повести А. и Б. Стругацких «Страна багровых туч» и повести В. Савченко «Черные звезды». Оба произведения написаны с несомненным литературным мастерством и обнаруживают серьезную научную подготовленность авторов. <…>

И. Кассель (Детгиз) <…> берет под защиту творчество А. и Б. Стругацких от несправедливых, по его мнению, упреков Е. Брандиса и призывает писателей создавать книги о завтрашнем дне нашей планеты.

<…>

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 17 МАРТА 1960, М. – Л.

Дорогой Боб!

Получил от тебя два письма сразу, был приятно тронут и удивлен, но, посмотрев на даты, понял, что одно из писем ты три дня таскал в кармане. Ну ладно. Новости.

А) Неприятные:

«Странные люди» вылетели из сборника. Таково было решение всяких инстанций в Детгизе. Кассель утешает, говорит, что можно доработать, и тогда куда-нибудь пойдет.

Происходит путаница с «СГП» (ныне «ПНА»). Пока Кассель болел, мне завредакцией сказала, что «СГП» в Альманах не пойдет. Как ты знаешь, я тогда составил сборник и подал его в Мол. Гв. Кассель вернулся, случайно у нас разговор зашел об Альманахе, и я сказал ему о «СГП». Он взбеленился. Он наотрез отказывается отдавать «СГП» и называет меня предателем. Дело в том, что в Альманах идут только вещи, еще не публиковавшиеся. А Мол. Гв. издаст сборник в июне. Кассель требует, чтобы мы задержали сборник, а я не хочу и не буду. Ну их всех на… Как будет, так и будет.

Детгизовский сборник будет сдан еще только двадцатого. Я вчера потерял целый день, помогая Касселю склеивать рукопись и править ошибки. Ух, до чего мне всё это надоело.

Меня заставили взять перевод в Гослитиздате и аврально перевести с хорошего японского на плохой русский 10 листов. Дело в том, что переводчик, которого я рекомендовал, не справился, а план на них нажимает. Пришлось взять. Сейчас сижу денно и нощно.

б) Утешительные.

Молодогвардейский сборник идет пока гладко. Редактор работу закончил, почти ничего не искалечив. Завтра я отвожу обратно рукопись, и она будет сдана в главную редакцию. Правда, там возможны осложнения. Ты на всякий случай пришли СГП, чтобы я мог оперативно решать всякие изменения.

О конференции в ССП писать много не хочется. Нас хвалили, других ругали, досталось 3-С ни за понюх пороху. Казанцев держался очень воспитанно. Нас ругал Брандис, но его заклевали. Подробности при встрече. Очень хочу к вам отдохнуть. Просто ужас, до чего устал. И уже ничего нет охоты делать. Кассель раздражает болтливостью и жалобами, хотя в общем он очень хороший дядька. Но он лентяй. Подозреваю, что можно было бы спасти СЛ, если бы он вовремя прочитал рукопись.

Когда соизволишь прислать справку о детях? Зачем даром бросать деньги? Пропьем лучше! Гони справку.

Получил хорошее письмо от рабочих из Киева. Хвалят, просят писать. Было приятно, ответ послал.

Стремлюся к вам, отдохну и отосплюсь.

Поцелуй маму, браток. И Адку тож.

Твой Арк.

Отпразднуем твой и мамин день рождения вместе. Только согласится она первый тур дать пятнадцатого? Осторожненько прощупай.

Да, справку о детях посылай прямо в детгиз: Москва, М.Черкасский пер. 1, Детгиз, Бухгалтерия. Просто вложи в конверт справку и посылай. Да, напиши еще туда, что просишь причитающиеся тебе гонорары и впредь перечислять на тот же расчетный счет, что и в прошлом 1959 году.

Я в Детгизе появлюсь теперь не так скоро.

Ну, еще раз целую, Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 25 АПРЕЛЯ 1960, М. – Л.

Здравствуй, дорогой Боб!

Как всегда, не смог сразу выполнить обещание известить тебя о наших делах. У нас тут все переболели, и я было здорово закрутился. Ну, теперь сообщаю.

1) «Ночь в пустыне» уже сдана в набор в «ЗС», идет в № 6, иллюстрирует Ушаков. Посмотри старые номера, наверное, найдешь его рисунки где-нибудь.

2) Пришли гранки «6С». По-моему, получилось ничего. Самое скверное то, что ужасно вмешиваются корректора, всё норовят ставить в кавычки внутренние монологи. Отбивался как мог, но не знаю, что там сделают. Теперь будем ждать верстку. Поправок мало в общем.

3) Пришла верстка «СГП» – ныне «Путь на Амальтею». Ей-богу, получилась аккуратная приятная книжечка, размеры ее будут примерно с «Пепел Бикини», чуть-чуть поменьше. И, конечно, как это ни прискорбно, никакая правка недопустима, так что будем ждать до переиздания. Но ты не огорчайся. Очень быстро делают, правда? Я даже боюсь, что «ЗС» не успеет обернуться с этим рассказом. Ну, так им и надо.

4) В Детгизе я проговорился о «Возвращении». И что ты думаешь? Они, не дожидаясь нашего согласия, вставили ее в план (резервный, правда) редподготовки и просят писать заявку. Слово за тобой.

5) Гранки прислать, наверное, не смогу, а вот верстку попрошу, чтобы тебе выслали. Детгизовский сборник-верстку дождемся, тоже попрошу, чтобы прислали. Для работы сроки дают очень жесткие, просто не успеваю поворачиваться. А у меня еще японщина моя висит.

6) Савченко на базе своего профессора Бернса[310]310
  Рассказ «Пробуждение профессора Бернса».


[Закрыть] пишет роман о будущем. Смотри, брат! У него много выдумки, размах большой – 20-е тысячелетие, антифотонные звезды, переделка Галактики и – наша тема – возможность человека приспособиться к будущему.

Ну вот, кажется, и все новости. Как с рассказами? Что сказали в Лендетгизе? Я пока придерживаю, тороплюсь закончить японщину и возьмусь за них вплотную.

Привет тебе от всех, целую, твой Арк.

Большущий привет маме. У меня к тебе просьба такого рода (строго конфиденциально): сделай маме надень рождения подарок от нашего с тобой имени – что-нибудь пограндиознее, отпечатай на машинке адрес и подпишись за меня.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 18 МАЯ 1960, М. – Л.

Дорогой Боб!

Спешу ответить. Высылай всё «Возвращение», а также введение к третьей части трилогии, которое – помнишь? – я тебе присылал как проект для газеты – где Быков провожает Ляхова в Первую Межзвездную. Пришли также черновики нового варианта «Гиг. флюктуац.». На Лендетгиз можно в общем начхать, хотя я сегодня видел в нашем Детгизе аннотацию на этот их сборник, где значимся мы. Но, повторяю, мне на них хочется наср. С ними считаться больше не буду, пригляжу, куда можно просунуть «БП».

Была уже верстка «Шести спичек» – быстро работают – и гранки в «ЗС» – называется «Ночью на Марсе». Каково? И не изменишь. Вообще, изрядно поусекли рассказ. Это, впрочем, меня не шибко тревожит, поскольку вот-вот выйдет Молодогвардейский сборник, где всё в порядке.

Получил письмо из Румынии – просили автобиоданные, будут нас печатать в своей «Науке и технике». Послал.

Матерьяльчик на Кавказе валяй набирай, смотри там, будь осторожен. Если здесь что-нибудь выйдет – пошлю. Кстати, когда примерно ты вернешься? Отпиши перед отъездом.

Вот всё. Привет маме и Адочке.

Целую, Арк.

Летом этого года БН отправляется в командировку, где выполняет пожелание брата «Матерьяльчик на Кавказе валяй набирай» и о которой вспоминает:

ИЗ: БЕСЕДА БНС С «ЛЮДЕНАМИ», 1993

У меня сохранились до сих пор очень забавные дневники. Недавно, кстати, нашел. Как раз в 1960-м году летом я на несколько месяцев поехал в экспедицию на поиски места для так называемого Большого Телескопа в район Северного Кавказа. И вот четыре месяца я там как проклятый вкалывал и вел дневники: по ночам, когда были дождливые ночи и наблюдать было нельзя, но надо было всё равно сидеть и дежурить – вдруг небо возникнет. Я, помню, сидел в «газике» и вел дневник.[311]311
  Частично эти дневники были использованы в БМС. – С. Б.


[Закрыть] И поскольку было скучно, я придумывал разные сцены для «Возвращения». Сохранились вот всякие там… Что вошло в «Возвращение», что не вошло. А потом Аркадий Натанович… Значит, мы договорились с начальником экспедиции, что он меня на месяц отпустит, и я поехал в Ленинград, и мы с Аркадием Натановичем написали то, что было придумано за это время.

ИЗ: БЕСЕДА БНС С «ЛЮДЕНАМИ», 1996

Б. Н.: А я вам рассказывал, что вот этот эпизод на Дионе – это перенос в фантастику совершенно реальных событий, которые имели место в так называемой горной обсерватории? В Кисловодске. Я там был в экспедиции. Там была примерно такая ситуация, только директор… Не будем называть имен… Там был директор, который держал весь состав экспедиции в кулаке, используя при этом такого маленького, ловкого, хитрого подонка, который старательно, по указанию директора, ссорил между собой разных людей. И директор выступал как некий бог Саваоф: мирил, указывал. Я тогда молодой ведь совсем был человек, и эта история настолько потрясла. Я считал, что в наше время это просто невозможно… Шестидесятый год. Мне было двадцать семь лет. В общем, не такой уж молоденький, но для меня это был очень страшный удар.

Ю. Флейшман: Так вы сыграли роль Бородина?

Б. Н.: Нет, я никакой роли, конечно, не играл. Конечно. Я просто выслушивал все стороны.

Ю. Флейшман: И Юрковского там не было?

Б. Н.: Юрковского там не было.

М. Якубовский: Роль этого местного Кравца была уже понята в коллективе, да?

Б. Н.: Да, конечно. Но они ничего не могли сделать. Они были затравлены, запуганы, они мне жаловались, мне просто – не как человеку, который может что-то сделать, а просто душу отводили.

В. Казаков: Борис Натанович, а финал известен? Реальной истории…

Б. Н.: Ничего там особенно страшного не произошло, никто не кончил жизнь самоубийством, а они так и гнили там, насколько я знаю, до тех пор, пока директора обсерватории не сменили. <…> И получилось, конечно, очень страшно, когда вот так вот, в отдалении… Связь там осуществлялась несколько раз в году всего, и они там живут. Интеллигентные люди. С высшим образованием. Астрономы! Небеса должны были обрушиться!

Там же БН «познавал жизнь», не только анализируя взаимоотношения между сотрудниками обсерватории. Были встречи и поудивительней. Напомним: БН, в отличие от АНа, изучившего глубинку (жизнь там и людей, там обитающих), за исключением военного детства, жил в Ленинграде: школа, университет, обсерватория. Круг общения был соответственным: собратья-студенты, преподаватели, коллеги по обсерватории…

ИЗ: БНС. БОЛЬНОЙ ВОПРОС

Попробуйте доказать вору в законе, что трудиться – хорошо, а воровать, наоборот, плохо. Он же с младых ногтей знает, что работать – скучно, тяжело и вообще западло, а воровать – интересно, весело, кайфово и фартово.

Попробуйте доказать шарообразность Земли человеку, который с младенчества твердо знает, что Земля – плоская…

С ворами мне, слава богу, дискутировать не доводилось, а вот насчет шарообразности Земли я, помнится, целый вечер проговорил с младыми сынами гор – на наблюдательной площадке нашей экспедиционной группы, расположившейся на вершине горы Харбаз, в тридцати километрах от Эльбруса, под великолепным южным небом, на котором все было для лекции по космографии: и звездные бездны, и Юпитер, и Луна, и даже Сатурн с чрезвычайно удобным разворотом своих колец… и под рукою, тут же, имел место превосходный ТЭМ-140, экспедиционный «максутик» с великолепным качеством изображения и тридцатикратным увеличением.

Сыны гор – молодые, жилистые, горбоносые, уважительно-вежливые – внимательно и с безусловной доброжелательностью слушали мою лекцию, заглядывали в окуляр, обменивались гортанными замечаниями, а потом вдруг спросили: почему, когда смотришь в трубу, не видно Чабана, Который Сидит На Луне? Какого чабана? А ты посмотри: видишь, на луне Чабан сидит – вот его нога, вот голова, вот баран рядом с ним… А в трубу ничего этого не видно. Почему, а?..

И вот именно по ходу последовавшей за этим дискуссии и было мне объявлено, что Земля, конечно же, плоская… Как это – шар? Почему шар? Плоская! Посмотри, это же и так видно, даже без твоей трубки – плоская, как лепешка…

О, это был поучительный разговор!

Два вопроса, помнится, мучили меня тогда на протяжении всей дискуссии и мучают до сих пор.

Вопрос первый: как сумели эти славные советские молодые ребята, окончившие десятилетку… отслужившие действительную… («комсомольцы… спортсмены… красавцы, наконец!») – как ухитрились они сохранить в неприкосновенности эти свои вполне средневековые представления об устройстве Мира?

И вопрос второй: как объяснить человеку, убежденному, что Земля плоская, как растолковать ему, что форма земной тени на поверхности Луны (во время лунных затмений) есть самое убедительное доказательство шарообразности нашей родной планеты? (Действие происходило в 1960 году, и на авторитет Гагарина я сослаться тогда еще не мог.)

Там же был начат ПНВС, о чем БН рассказывал так:

ИЗ: БНС. КОММЕНТАРИИ

А практически все началось с дождливого вечера на Кисловодской Горной станции, где дружно изнывали от скуки два сотрудника Пулковской обсерватории – м. н. с. Б. Стругацкий и старший инженер Лидия Камионко. На дворе стоял октябрь 1960 года. БН только что прекратил труды свои по поискам места для Большого Телескопа в мокрых и травянистых горах Северного Кавказа и теперь ждал, пока закончатся всевозможные формальности, связанные с передачей экспедиционного имущества, списанием остатков, оформлением отчета и прочей скукотищей. АЛ. Камионко, приехавшая на Горную станцию отлаживать какой-то новый прибор, отчаянно бездельничала по причине полного отсутствия погоды, пригодной для астрономических наблюдений.

И вот от скуки принялись они как-то вечером сочинять рассказик без начала и конца, где был такой же вот дождь, такая же тусклая лампа на шнуре и без абажура, такая же сырая веранда, заставленная старой мебелью и ящиками с оборудованием, такая же унылая скука, но где при всем при том происходили всякие забавные и абсолютно невозможные вещи – странные и нелепые люди появлялись из ничего, совершались некие магические действия, произносились абсурдные и смешные речи, и кончалась вся эта четырехстраничная, вполне сюрреалистическая абракадабра замечательными словами: «ДИВАНА НЕ БЫЛО!!!»

И еще один полезный навык БН привез из этой экспедиции:

ИЗ: БОРИС СТРУГАЦКИЙ ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ БОРИСА ВИШНЕВСКОГО

– С каких времен Вы за рулем?

– С 1960 года, с времен экспедиции на Северный Кавказ. Тогда шли активные поиски места для строительства 6-метрового сверхтелескопа-рефлектора, который сейчас стоит недалеко от станции Зеленчукская. Телескоп еще делали на заводе, В мы тем временем в нескольких районах Советского Союза производили изыскания – где наилучший для астрономических наблюдений климат, где наименьшие мерцания, где самая спокойная атмосфера, самая высокая прозрачность и так далее. Был специальный цикл таких экспедиционных наблюдений летом 1960 года, и около четырех месяцев я провел на Северном Кавказе в поисках этого наилучшего места. Вообще, было организовано несколько подобных экспедиций: две на Северном Кавказе, одна в Туркмении, одна на Дальнем Востоке и еще где-то. И в конце концов место выбрали – правда, не то, которое рекомендовала наша группа, а то, которое нашли наши соседи. Там сейчас этот гигант и стоит вот уж без малого сорок лет… В нашей экспедиции было две автомашины (грузовик и «козел»), и, конечно, удержаться от соблазна «поводить» было совершенно невозможно. К тому же оба наши шофера охотно и с удовольствием обучали желающих. Именно тогда я и начал водить и вожу вот до сих пор.

Примерно в это же время АН переходит работать в Детгиз. Об этом вспоминает Нина Матвеевна Беркова.

ИЗ: БЕРКОВА Н. ВОСПОМИНАНИЯ

Мне, Берковой Нине Матвеевне, очень повезло – я была не только редактором таких произведений Стругацких, как «Понедельник начинается в субботу» («Детская литература». М., 1965); «Полдень, XXII век (Возвращение)» («Детская л литература». М., 1967); «Обитаемый остров» («Детская литература». М., 1974), но мы вместе с Аркадием работали в издательстве Детгиз (в 1957 – 58 гг.). Мы были коллеги-редакторы и занимались фантастикой.

<…>

Прекрасно помню нашу первую официальную встречу с Аркадием. Меня пригласила к себе «в кабинет» заведующая редакцией Мария Михайловна Калакуцкая (Аркадий уже был там) и, торжественно представив мне Стругацкого, объявила, что мы с ним коллеги, будем заниматься фантастикой и почему-то добавила: «Будете, как говорит присказка, „мы с Тамарой ходим парой“, – вот вы и ходите».

Я посмотрела на своего напарника: высокий, широкоплечий, темноволосый мужчина без пиджака в темных брюках и черном свитере с зеленым орнаментом. Он приветливо смотрел на меня через очки и улыбался. Кстати, надо сказать, Аркадий терпеть не мог носить рубашки с галстуками, костюмы и прочий, как он говорил, «официоз». Он всегда одевался очень просто: зимой – свитера, летом – рубашки в клетку (ковбойки), а как только появились джинсы, он предпочел их брюкам.

Мы пожали друг другу руки и отправились в коридор «выяснять отношения». Надо сказать, что в редакции разговаривать было трудно – тесно, и не хотелось никому мешать. Редакция занимала две комнаты, не считая «закутка», где расположилась заведующая редакцией. Перед дверью, ведущей в ее комнатку, сидела секретарша. Остальное жизненное пространство занимало еще четыре человека, в том числе и Аркадий. Вторая комната была также плотно заселена редакторами – нас тоже было четверо, а мой стол находился сразу у двери. Место для всех встреч, разговоров, обсуждений и прочих контактов находилось в тупике, в конце коридора, где стояли два видавших виды кресла. Именно здесь решались все проблемы: спорили, переубеждали, обсуждали рукописи с авторами, вели конфиденциальные беседы или, как теперь говорят, находили консенсус.

Мы с Аркадием дружно зашагали туда и, наверное, представляли для окружающих довольно забавное зрелище: я едва доставала головой до плеча моего спутника. Наверное, поэтому он очень скоро стал называть меня «малыш» – особенно, когда находился под впечатлением более или менее стоящей рукописи, которую он читал.

<…>

Увлечение фантастикой в то время было велико, и «самотечные» рукописи шли без перерыва, потоком. Мы с Аркадием честно делили их пополам, хотя, надо признаться, что наиболее сложные, связанные с техникой, космосом, научными проблемами и т. д., он старался брать себе, а мне оставлял вещи полегче. Рукописи мы брали домой (в редакции были специальные «творческие» дни для работы дома), а через день мы обсуждали прочитанное и отбирали для дальнейшей работы.

Обычно наши обсуждения с Аркадием происходили таким образом: резко открывалась дверь и на пороге возникала высокая фигура Стругацкого.

– Пошли, – лаконично говорил он и буквально вытаскивал меня из-за стола. Огромными шагами он направлялся к заветному тупику, а я, едва успевая, семенила за ним.

– Садись, малыш! – командовал он. – Ты не представляешь, какая рукопись! Как парень пишет! Ты только посмотри, вот здесь, например.

Я молча брала очередную «нетленку» и начинала ее листать.

– Вот, вот и вот! – Он тыкал пальцем в почти полностью перечеркнутую страницу, переписанную его, таким знакомым мне почерком. – Видишь, как это здорово!

После чего он вставал во весь свой немалый рост и ходил взад-вперед, искательно глядя сверху вниз на меня.

Каждый разя восхищалась этим человеком, насколько щедро он, сам того не замечая, дарил свой талант другим и искренне верил, что это написал сам автор.

– Аркадий! Да это же все ты написал! – возражала я, зная, что он все равно будет настаивать на своем. И действительно, он был неумолим.

– Даты посмотри – какая интересная мысль! – восхищался он. – Нет, надо обязательно помочь парню! Вот увидишь, какая получится классная штука…

В этих словах весь Аркадий – он умел находить крупицу оригинальной мысли и, дополняя ее, доводить до гигантских размеров. Он помогал очень многим, а несколько рукописей сам редактировал.

По существующей у нас с ним договоренности, на редакционных совещаниях всегда докладывала, вернее – представлял рукописи я. Спокойно, без излишней восторженности, скорее сухо, по-деловому, так что всем становилось ясно – это именно та тема и тот автор, что издательству нужны. И почти всегда мы добивались успеха. Ответственный момент представления рукописи доверить Аркадию было нельзя – он так хвалил своего подопечного, что это настораживало окружающих и вызывало ненужный, преждевременный интерес, а так – все тихо, привычно, спокойно…

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 12 ИЮЛЯ 1960, М. – КИСЛОВОДСК, ГОРНАЯ СТАНЦИЯ

Здравствуй, Боб.

Получил твое письмо. Рад, что тебе там нравится. В «Костер» писать не буду, пиши сам, ну их к чертям. БП пошла в альманах «Мир приключений», он сейчас сдан в производство. «Шесть спичек» жду со дня на день, так же и «Путь на Амальтею». Работаю над «Возвращением», написал уже две главы. Так, просто взгляд и нечто, над ними надо еще работать. Буду писать дальше.

В Детгизе работы много, устаю, но зато страшно интересно. Работа с живыми и не очень почтенными авторами – это хорошая школа жизни. Сдал в производство книжку Гребнева – туда вошла повесть «Пропавшее сокровище» – про библиотеку Ивана Грозного и «Мир иной» – научная фантастика. Получилась хохма. Гребнев заключил договор и получил большой аванс под черновики этой повести. Дописывать ее пришлось мне. Говорят, получилось. И смеются. Сейчас взялся за «Звездного человека». Посмотрим.

Полагаю, что к сентябрю успею набросать все главы «Возвращения». Но дальше так работать нельзя. Верно, придется-таки тебе уйти с работы или нам плюнуть на писательство. Подумай об этом. Я, брат, слишком устаю. С другой стороны сидеть дома без работы я тоже не могу. Хотя бы потому, что я не дома. Это ты можешь себе позволить валяться неделями у матери на диване, ковырять в носу и размышлять. У меня это невозможно. Мне всё кажется, что все мною недовольны, что я должен куда-то водить детей или заниматься с ними и прочая дрянь. А я не могу работать, когда такое чувство у меня висит на душе.

Ну, ладно. Целую крепко, твой Арк. Пиши.

О работе АНа по выпуску книги Гребнева он сам рассказывал «люденам» в 1990 году (см. НС-3), об этом же вспоминал БН:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 16.07.04

В последнее время благодаря серии книг «Атлантида» к российскому читателю возвращается творчество советского беллетриста Г. Гребнева. Параллельно ходят слухи, что ряд произведений Гребнев написал в соавторстве с Вашим братом, Аркадием Натановичем. Называют повести «Мир иной», «Потерянное сокровище»… Вопросы: 1) Действительно ли Аркадий Натанович был соавтором Гребнева? 2) Какие именно произведения они написали вдвоем? Спасибо!

Илья Кочетков. Барнаул, Россия

В начале 60-х АНС работал редактором в Детгизе, и ему поручено было подготовить к печати сборник Гребнева. Гребнев к тому времени уже умер. Сборник находился в ужасающем состоянии – повести были написаны в лучшем случае наполовину, остальную часть рукописи составляли черновики и наброски, и с этим надо было что-то делать. В результате АНС практически переписал «Мир иной» и в значительной степени откорректировал «Пропавшее сокровище». Так что в этом смысле его, действительно, можно считать соавтором Гребнева. Он, помню, очень гордился этой своей работой. Ведь еще в школе он безумно увлекался предвоенной повестью Гребнева «Арктания», зачитал ее до дыр, заставлял читать меня, сделал множество к ней иллюстраций, даже, по-моему, пытался писать продолжение. И вот судьба так неожиданно свела его с Гребневым двадцать лет спустя. Прямо-таки какая-то каверинская история, в стиле «Двух капитанов»!

И еще об одной работе того времени в Детгизе рассказывал АН «люденам» в 90-м году (см. НС-3) – о пробивании рукописи никому в то время не известных бакинцев. Речь идет о книге Е. Войскунского и И. Лукодьянова «Экипаж „Меконга“». Вспоминает об этом и один из авторов книги:

ИЗ: ВОЙСКУНСКИЙ Е. НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА В БАКУ

Однако одно дело – рукопись на авторском столе, и совсем другое – она же на столе издательства.

Поскольку наш роман предназначался юному читателю, мы отправили рукопись в московское Издательство детской литературы – Детгиз. Очень долго не было ответа. Мы терпеливо ждали. Я, со своим тогдашним скромным литературным опытом, понимал, что «дикие», приходящие со стороны рукописи (их называют емким словом «самотек»), в издательствах не любит. Чаще всего их отдают «под зарез» внештатным рецензентам, а потом с отпиской, исполненной ледяной вежливости, возвращают авторам.

Но нам с Лукодьяновым повезло.

После долгого молчания пришло из Детгиза письмо от 24 августа 1960 года следующего содержания:

«Уважаемые товарищи! Мы с интересом и удовольствием ознакомились с „Экипажем „Меконга““. На наш взгляд, книга получается. Рукопись читается отлично, и вас можно поздравить с литературной удачей. Конечно (без этого сакраментального „конечно“ таких писем не бывает), поработать еще придется немало. В повести остались длинноты, отдельные сюжетные несоответствия, случайные и ненужные мелкие отступления, неясности научные. Короче, в рукописи еще предостаточно неубранного „строймусора“. Тем не менее мы сочли возможным представить „Экипаж“ на редакционный совет для включения в план. Рукопись в тематический план Детгиза включена. В ближайшие дни получите договор.

Итак, формальности позади. Нужно начинать работать с таким расчетом, чтобы окончательный вариант был на нашем столе к 15 декабря. Для этого необходимо:

а) Второй экземпляр рукописи – немедленно.

б) Выезд одного из вас в Москву для личных переговоров.

в) Тщательная проверка вами научной линии повести, чтобы на ней, линии, не осталось ни одной заусеницы, которые сейчас ее, линию, украшают (вернее, не украшают). Подробности при личной встрече. С приветом ст. редактор А. Стругацкий».

Стругацкий… Эта фамилия была нам знакома по рассказам в журнале «Знание – сила». Как раз недавно мы прочитали книгу братьев Стругацких «Страна багровых туч». Ну что ж, это большая удача, что наш «Меконг» попал в руки не просто старшего редактора, но старшего из братьев Стругацких.

Вскоре Аркадий Натанович прислал рецензию на «Экипаж „Меконга“», написанную Юрием Рюриковым. Рецензия на семнадцати страницах представляла собой в высшей степени обстоятельный разбор романа.

<…>

К тому же Стругацкий прислал нам еще одну рецензию – Евгения Рысса. Она начиналась так: «Это хороший, интересный роман. Авторам не приходится экономить выдумку. Они щедры в материале, в сюжетных положениях, в характерах…»