Текст книги "Пункт назначения 1991. Целитель (СИ)"

Автор книги: Виктор Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17. Живое пламя

Под коньячок разговор пошел не в пример быстрее.

– Значит…

Костя повертел в руках пустую рюмку, отставил в сторону, посыпал дольку лимона, предназначенную на закусь, сахарком и сжевал на сухую.

– Значит, – повторил он, – новое тело.

Мой собеседник нахмурился.

– Кто еще знает?

– Ребята. Но Вика сразу была в курсе, еще там, в деревне.

Он кивнул.

– Лис тоже вернулся?

– Нет.

Снова кивнул, на этот раз после паузы с видимым сожалением.

– Жаль, хороший был парень. А Лев сволочь, совсем заигрался в Бога.

Я невольно вздрогнул – Костя сейчас облек в слова мои мысли.

– Ты все еще на него работаешь?

Он пожал плечами, мол, работаю, куда деваться. Я не стал его судить. В девяностые большинству из нас так или иначе пришлось идти на сделку с совестью. Вместо ответа Костя спросил:

– Ко мне почему пришел? Не боишься?

Я криво усмехнулся. Что сказать? Боюсь, не боюсь… Страх для меня потихоньку стал постоянным спутником. С тех самых далеких каникул в семьдесят восьмом. Я почти перестал замечать его.

– Не боюсь. После последнего нашего разговора не боюсь. Мне показалось, что ты признал во мне равного. Принял, что ли, в ряды вашего фронтового братства.

Костя кивнул, поддался соблазну и разлил еще по капелюхе коньяку. Свою порцию забросил в глотку одним махом, как водку.

– Правильно понял. Не предам. Могу даже поклясться. Только зачем? Ты для меня настоящее чудо сотворил. Думаешь, я не понимаю, благодаря кому до сих пор жив?

Я молча выпил свою рюмку. Так же, залпом.

– Мне помощь твоя нужна. Я бы не стал тебя беспокоить без причины.

– Ну, и дурак. – Костя заулыбался. – Ты даже не представляешь, как я рад узнать, что ты жив. Если бы все так могли…

Он опять посмурнел. Мне пришлось подытожить:

– Я над этим процессом не властен.

– Да понимаю. Все я понимаю. Рассказывай, зачем пришел.

И я принялся излагать по порядку все, что знал о Мариниче, старательно опуская все, что бывшего хозяина моего тела не касалось.

* * *

Зашифрованный блокнот, Костя убрал в дипломат. Правда, сначала показательно тряс книженцией у моего носа и выговаривал, как неразумному кутенку:

– И чего ты тянул? С этим надо было сразу же идти сюда. Сам я такими вещами не занимаюсь, но у меня умные ребята, которые и не такое расколдовывали.

Я пожал плечами, сказал примирительно:

– Каюсь, не подумал, обещаю исправиться.

Костя хмыкнул.

– Тогда слушай. До пятницы в его квартире не сиди. Завтра же вали оттуда. Поживи у кого-нибудь из знакомых. А еще лучше уезжай. Я тебе сейчас дам номер своего пейджера. Что случится, пиши, назначай встречу. Я приду. И еще, давай-ка мы тебе другие документы справим.

Последнее предложение меня окрылило. Сам я тоже об этом думал.

– Давай.

– На какое имя?

Я на миг притормозил, задумался. Мне точно было известно, какое имя, я хочу увидеть в паспорте. Могло ли мне это чем-нибудь навредить? Вряд ли… Поэтому сказал:

– Ковалев Олег Александрович.

Костя не стал уточнять, что значит это имя для меня. Просто принял к сведению.

– Хорошо. Завтра, здесь в это же время. И вали из города, ради Бога. Незачем тебе тут оставаться.

На этой ноте и расстались.

* * *

В подъезде меня вдруг прихватило. Да так основательно, что ноги отказались идти. Я, держась обеими руками за стеночку, практически дополз до лестницы и грузно осел на ступени. В голове, вытесняя все человеческие мысли прочь, долбилось сознание птицы. Кричало, требовало внимания.

Пришлось почти полностью отключить собственное я, дать власть верной птахе. Я погрузился в ее мысли, вновь стал смотреть на мир ее глазами.

И сразу увидел Льва. Тот сидел в своем кабинете – прямой, как палка, злой как черт. Я приказал птице взлететь, осмотреть двор. В свете фонарей увидел, как внизу суетятся холуи. Как выносят из подвала криво свернутый ковер, грузят в багажник четверки.

Сердце мое заледенело. Мне было прекрасно известно, что обычно покоится внутри таких свертков. Видел не раз и два в первой жизни. Последние крохи сомнения исчезли без следа.

Я загнал птичье сознание на второй план. Сгоряча позабыл про лифт, ринулся на улицу бегом, по лестнице, перепрыгивая через ступени. Правда, у самых дверей взял себя в руки, притормозил. Из подъезда вышел спокойно. Кто его знает, вдруг Костя сейчас глядит на меня в окно. Незачем ему лишняя информация к размышлению.

До кармана, где Влад припарковал машину, дошел, сгорая от нетерпения. Едва не совался на бег. Забрался в салон, прикрыл дверцу, уже там, внутри, дал волю эмоциям, почти крикнул:

– Гони, срочно домой. Мне книга нужна!

– Чего сразу гони? – Пробурчал парень. Машину, впрочем, завел.

– Лев вернулся, – пояснил я, – он сейчас один в кабинете.

– Да я не про то, – Влад вырулил со стоянки в соседний двор, – домой-то зачем? Здесь все сделать нельзя?

– Нельзя, мне книга нужна. А мы ее с собой не взяли.

Машина проехала дом до конца и остановилась у пустыря.

– За всех не говори, – хмыкнул Влад. – Ты не взял, а я очень даже…

Я не дал ему договорить, на эмоциях схватил за грудки, чем поверг в легкий шок. Прокричал одно слово:

– Где?

– В багажнике, – он высвободил ворот своей куртки. – Ты чего нервный такой? Случилось что?

– Потом.

Я распахнул дверь, выскочил наружу, как черт из табакерки, подбежал к багажнику.

– Я ее там пакетом прикрыл! – Выпалил вслед Влад.

Книга обнаружилась сразу. Она словно слышала мое нетерпение. Страницы нервно дрожали. По переплету бежали багровые искры. Не успел я дотронуться, как бабкино наследство распахнулось мне навстречу само.

Я не стал прятаться. Завершил все прямо здесь. Для начала усадил птицу на ветку возле самого окна. Потом положил ладонь на полыхающую страницу и беззвучно, одними губами прочел заклятие.

А потом стал смотреть.

* * *

Поначалу не было никаких спецэффектов. Не было звуков, зловещего смеха, шепота на ухо. Ничего. Даже свечение книги подугасло. Потом я заметил крохотную искорку уже там, возле окна кабинета.

В искре этой не было ничего от крылатого огненного пса. Маленький огонек, излучающий едва заметный свет. Он с потрясающей легкостью пронзил стекло, перетек внутрь комнаты и приземлился на пол уже вполне узнаваемым Соломоном. Пес гавкнул. Лев дернулся, вскочил, забегал глазами по комнате, увидел источник шума, сменился в лице и моментально сложил два и два.

– Сереженька, мальчик мой! – Прошипел он, отчего-то задрав лицо к потолку. – Где ты? Покажись, дорогой!

– Не хочу, – подумал я, – обойдешься.

– Не хочу, обойдешься, – проговорил пес Серегиным голосом.

Лев побледнел и плюхнулся на кресло. Рука его потянулась куда-то под стол, обратно вынырнула уже с пистолетом.

Нам с Соломоном стало весело. Пес рассмеялся. Лев нажал на курок. Выстрела я не услышал. Осечка? Магия? Кто ж его знает…

Барин жал на курок. Раз за разом. Вхолостую, бесполезно. Потом психанул и запустил оружием в призрачного пса. Пистолет пролетел насквозь, бухнул в стену под окном. Соломон снова гавкнул. И тут Лев зарыдал.

– Ты же сдох, скотина. Я точно знаю, сдох. – Причитал он, глотая слезы.

– Я пришел, – сказал я, – чтобы поменяться с тобой местами.

Соломон моментально повторил мои слова.

Лев неожиданно разъярился:

– Да что ты можешь, шарлатан! Да я таких, как ты…

Он казался совсем безумным. Я не стал дожидаться конца его речи, приказал псу:

– Сделай, что должен и уходи.

Соломон меня понял. Он превратился в живое пламя, ринулся к «доброму барину», окутал его со всех сторон алым саваном, обнял. Тот даже не шевельнулся, не закрыл глаза, не закричал, не попытался спастись. На лице его появилась маска обреченности.

И пусть я, как и любой врач, не первый раз был свидетелем смерти, только впервые я был ее виновником. От осознания этого мне было… никак. Я смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд. И ужасался собственному безразличию на этот счет.

Чуть позже жадное пламя скрыло происходящее от моих глаз, выросло до самого потолка, поглотило всю комнату, уперлось в стекло, навалилось…

Птица забилась в истерике, взмыла ввысь. Я не смог ее удержать. Последнее, что увидели птичьи глаза – это то, как окно будто выгнулось наружу, страшно медленно взорвалось, разлетелось по саду стеклянным дождем.

А потом меня просто вытряхнули из крылатого вместилища, не сказав до свидания. Я очнулся на сидении Владовой пятерки – ошалевший, пришибленный, дезориентированный до такой степени, что не смог понять, где нахожусь и что здесь делаю. На коленях лежала раскрытая книга.

– Где я? Кто я? Распоследний домовой на всю округу… – Тут же всплыло в голове из мультика про Кузьку. Мысль я озвучил вслух.

Влад нервно заржал, сказал:

– И не мечтай даже, пока всего лишь машинный.

Я глянул на него, потом в темноту за окном, потом опустил взгляд на книжные страницы. Соломона там не было. Это меня расстроило. Почему-то казалось, что пес непременно вернется в гримуар, что навечно останется моим помощником.

Я закрыл глаза, попытался собрать мысли в кучу, облечь их в четкие, логичные слова и задал мысленный вопрос:

– Где Соломон?

Ответ пришел сразу.

– Ты больше над ним не властен. Его долг выплачен сполна.

Голос книги, не смотря на солидный возраст, был юный, пацанячий, высокий чуть с хрипотцой. Я вздрогнул и ошарашенно уставился на страницы. Мне впервые довелось услышать ее…, его…, голос фолианта. Это было необычно.

– Понял, – просипел я вслух. – Спасибо.

И захлопнул бабкино наследство.

Глава 18. Проводы

Вечер прошел без сюрпризов. На программу время я опоздал. Щелкнул пультом, увидел на экране фильм и выключил телевизор. Почему-то дико хотелось посмотреть, что сейчас происходит в особняке Льва.

Умом я понимал, что в сегодняшних новостях эта новость оказаться никак не могла, но любопытства побороть не сумел. Глупо…

Я навел себе чаю, сделал бутерброды, пожалел, что не догадался купить пивка. Жирная точка, поставленная в истории с «добрым барином» настойчиво требовала обмывания. Я не поддался на ее уговоры, за выпивкой не пошел. Наскоро перекусил и завалился в постель. Как уснул, не заметил. Очнулся уже в нави.

Стол в бабкиной избе был накрыт расшитой скатертью. Важно пыхтел самовар, сиял во все стороны медными округлостями. На праздничных салфетках красовались фарфоровые чашки – расписные, с позолотой и гроздьями рябины на боках. В центре стола кружевной горкой возвышались блины. В вазочку был налит мед. Под хрустальной крышкой желтело масло. Настоящее, деревенское, со слезой.

Баба Дуся, наряженная в знакомое крепдешиновое платье, с янтарной ниткой на шее ждала, уставившись в окно. Там желтыми солнышками полыхали золотые шары.

У самого стола на табурете сидел Василий, с тоской глазел на блюдце сметаны и вздыхал.

Сразу стало ясно – меня ждали в гости. Осталось только понять по какому поводу пир. Я уверенно постучал костяшками кулака по косяку. Весело прокомментировал:

– Тук-тук-тук, хозяюшка, встречайте гостя.

Старая ведьма поддержала игру:

– Заходи гостенек, будь как дома.

Что у нас за праздник? – Спросил я.

Бабка вздохнула.

– Не праздник, проводы.

– Чьи? – Я честно не понял.

Баба Дуся легко поднялась, придвинула мне пустую тарелку, налила в чашку чай. Сразу запахло смородиновым листом и мятой.

– Твои, – сказала она. – Ты ешь, пей, так положено. Прощаться мы с тобой будем, Олег.

Последняя ее фраза вышла горькой. Сразу стало тоскливо на душе. Я внезапно осознал, как сильно привязался к старой ведьме, незаметно стал считать ее родным, близким человеком.

– Как прощаться? Баб Дусь, зачем?

Она мимоходом погладила меня по макушке, словно пацаненка, уселась с другой стороны стола, сложила на коленях руки.

– Не спорь, Олег. Пришла пора отправляться в самостоятельную жизнь. Я тебе больше не нужна.

Васенька недовольно муркнул, совсем по-человечески взял блюдце передними лапами, спрыгнул с ним вниз. На одних задних промаршивал к печи. Там поставил лакомство на дощатый пол и принялся вкушать.

Я, глядя на кота, машинально схватил блин, скрутил, обмакнул в мед.

– Ты ешь, ешь, проговорила бабка. На проводах оно лишним не будет. Набирайся силы.

Я откусил блин, запил чаем. Вкусно, черт подери, здесь всегда все вкусно.

– Баб Дусь, – захотелось сделать вторую попытку, – может, не надо проводов? Может, ну их? Успеем еще распрощаться.

Старая ведьма грустно улыбнулась.

– Никуда не деться, Олег. Срок мой вышел.

Все вокруг стало меркнуть, подернулось зябью. Я от неожиданности крепко сжал в кулаке блин. Закричал:

– Баба Дуся, а как же Вика?

Мой вопрос оставили без ответа. Напоследок донеслось:

– Как станет невмоготу, езжайте в Калачовку. Дом ждет вас. А в помощь тебе я оставляю Васеньку. Не обижай его…

Васеньку? У меня теперь будет свой кот? Как такое возможно? Как я его добуду из нави? Или…

Додумать эту мысль мне на дали. Свет померк окончательно, я выпал в реальность, больно ударился филейной частью о пол, припечатал себя по голой ляжке медовым блином и открыл глаза.

* * *

В комнате оказалось темно. Ночь едва перебралась за экватор. На рассвет не было и намека. На стене звонко тикали часы. Первой мыслью было послать все к едрене фене и завалиться спать. Но в руке приветом из нави остался надкусанный блин, а на ляжке красовалось медовое пятно.

Пришлось вставать, тащиться на кухню, мыть руки, ногу… Попутно хлебнуть воды. Бабкино угощение я оставил в тарелочке на столе. Настроение было пакостным. Доедать гостинец не хотелось.

Я напоследок оглядел комнату на предмет наличия кота, суеверно сплюнул, погасил свет и отправился досыпать.

Проснулся от страшенной вони. Мельком глянул на часы, обомлел – время приближалось к полудню.

– Силен ты дрыхнуть, братец! – Сам себе сказал вслух и поднялся. – Странно, что никто не разбудил.

Договорить не успел, сглазил – телефон взорвался настойчивой трелью. Я подскочил к аппарату, предвкушая встречу с друзьями схватил трубку и тут же растерял весь энтузиазм.

– Завтра в десять у тебя, – всего-то и сказал знакомый голос незнакомца. – И не вздумай юлить. Ты нас знаешь.

В телефоне зазвучал гудок отбоя. Я опустил трубку на рычаг, подумал: «Прав был Костя. Во всем прав. Сегодня же надо отсюда делать ноги. Не стоит ждать часа икс. И баба Дуся права – Калачовка идеальный вариант. Как мы с Викой сами раньше не додумалась?»

Настроение у меня неожиданно пошло в гору. Вдохновленный я отправился на кухню и сразу обнаружил источник смрада – в блюдце на столе вместо давешнего блина пузырилась какая-то буро-зеленая дрянь. Вонь от нее исходила фантастической мощи – словно в квартире пару месяцев разлагался слон.

Но это было не самым необычным. На полу, под столом что-то чернело. Я пригляделся, нагнулся – точно целый комок черной кошачьей шерсти. Сразу вспомнилось бабкино напутствие: «Васеньку я оставляю тебе. Не обижай его!»

Кот – это хорошо, но сперва блин. Я схватил блюдце, едва сдерживая рвотные позывы, рванул в туалет, плеснул зеленую жижу в толчок, нажал на слив. Потом посудину засунул в пакет, завязал, бросил в ведро. Мыть ее было страшно.

Дальше настежь распахнул окно. И только после позвал:

– Кис-кис-кис, Васенька, ты где?

Ответом стал фунт презрения да кило молчания. Я даже обрадовался слегка. Общество бабкиного кота меня откровенно напрягало. Сказал в пустоту:

– Захочешь пообщаться, выходи. Поболтаем.

Опять тишина. Я пожал плечами, плюхнул чайник на плиту и пошел умываться.

* * *

Новый телефонный звонок неожиданно поверг меня в смятение. Отвечать не хотелось от слова совсем. Правда, это уже попахивало малодушием. Пришлось наступить на горло собственной песне и поднять трубку.

– Ало, – неожиданно хрипло просипел я.

На том конце взорвался счастливым щебетом Влад:

– Олег, привет. Я тут с девчонками. Они хотят навестить нашего эскулапа, проверить сработало заклинание или нет. Ты с нами?

Я и без проверки был уверен, что сработало, на обламывать им удовольствие не рискнул. Согласился:

– С вами, куда я без вас.

– Вот и славно.

Я сразу представил, как Влад улыбается на том конце провода.

– Мы будем у тебя минут через сорок, если некоторые прямо сейчас начнут собираться.

Стало понятно, что некоторые – это прекрасная половина человечества.

Скоро выяснилось, что Влад сильно недооценил наших дам – приехали они через тридцать две минуты. Я едва успел сделать завтрак, поесть и одеться… Почти.

Только натянул штаны с носками, как в дверь позвонили. На пороге стоял один Влад. Он сходу ворвался в дом, запер замок, хотел что-то сказать, но потянул носом и сморщился.

– Чем у тебя так воняет?

Я раздраженно отмахнулся. Он осторожно заглянул на кухню, не нашел там ничего интересного.

– Только не говори, что пока меня здесь не было, ты успел еще кого-то прикончить.

– Сорок разбойников, – усмехнулся я, – без Али-Бабы.

Он присвистнул, сказал почти серьезно:

– Силен. Так чем воняет-то?

Парень встал у порога комнаты, снова ничего подозрительного не обнаружил.

– Гадость какая.

– Подарок Викиной бабушки, – похвалился я.

– Да? – Влад ехидно приподнял бровь, констатировал, – занятная старушка. Какое счастье, что она дарит подарки только тебе.

– Хочешь, – сказал я как можно серьезнее, – могу и для тебя попросить. У нее такого добра завались.

– Нет-нет, – он выставил перед собой ладони, – увольте. Лучше я так похожу, неодаренный.

– Как знаешь.

Он кивнул. Вновь принюхался.

– Выкинул бы ты эту дрянь. Что ж она так смердит.

Тут я был с ним солидарен.

– Выброшу. Сейчас оденусь, пойдем и мусор захватим.

Влад переместился к выходу, приоткрыл дверь в подъезд, высунулся наружу, хлебнул табачного духа.

– И книгу возьми. Вдруг, пригодится.

* * *

В поликлинику отправили одну Веру. Не тащиться же всей толпой? А она засветилась в этой истории меньше всего. Сами остались ждать в машине.

– Вик, – спросил я от нечего делать, – у тебя ключи от бабушкиного дома в Калачовке есть?

Девчонка оперлась ладонями о наши с Владом сидения, наклонилась вперед.

– Зачем тебе?

– Баба Дуся велела ехать туда, пережидать возню вокруг прошлых делишек Маринича.

– А-а-а, – она покачала головой, – нету. Но бабуля отродясь ничего не закрывала. Так что зайдем без проблем.

– Да ну? – Изумился Влад и многозначительно добавил: – Капец избушке. Сколько ты там не была?

Девчонка наморщила лоб.

– Не помню. Года четыре, может, больше.

– Точно говорю, – вид у Влада сделался мудрый до зубовного скрежета, – все растащили. Чтоб у нас за четыре года да не поперли добро… В жизни не поверю!

– Нет, – сказала Вика твердо. – Ты, просто, мою бабулю не знал. В ее дом никто в здравом уме не полезет. Побоятся.

Влад с сомнением закусил ноготь, подумал, согласился нехотя:

– Тебе виднее.

– Именно так. – Вика стала серьезной, тронула меня за плечо. – А вообще, Олег, это – замечательная идея. Когда поедем?

– Завтра, – ответил я, – утром, как можно раньше. Мне опять звонили.

– Черт, – выругался парень, – что им неймется?

На этот вопрос ответа у меня не было. Я лишь спросил:

– Можно я сегодня у вас с Верой переночую?

– Не вопрос. Сам знаешь, Верунчик тебе всегда рада. И я…

– Идет, – прервала обмен любезностями Вика... – Вера идет.

Мы замолкли и уставились в окно.

* * *

Первое, что сказала девушка:

– На работу он сегодня не вышел!

Влад присвистнул.

– Сработало-таки, – он уважительно покосился на меня.

– А что в регистратуре говорят?

Вера устроилась на сидении, захлопнула дверцу.

– Ничего не говорят. Сами толком не понимают, что случилось. Там у одной на нашего эскулапа зуб, она неожиданно разоткровенничалась, думает, что у него запой. – Вера помолчала и добавила без особой убежденности: – Или бабы.

– Какие бабы с такой-то рожей? – Многозначительно возразил Влад.

– Не знаю. Любые. И вообще, это не я сказала.

Вика вдруг оживилась:

– А давайте ему позвоним?

Я не понял:

– Куда?

– Домой.

Тут уже мы с Владом изумились дружно.

– Куда?

Вика зарделась, сказала неловко:

– Я случайно узнала его адрес, вчера. А потом, когда вы с Владом ездили по делам, мы с Верой позвонили в справочную…

– У нас есть его домашний телефон? – Я откровенно восхитился.

– Есть… – Проговорила Вера.

Влад развернулся, попытался протиснуться через спинку сидения назад, чтобы обнять наших героинь, но застрял на полпути брюхом. Кряхтя вполз обратно на сидение. Сказал, захлебываясь от восторга:

– Ай, да девушки, ай, да молодцы!

– Звоним? – Обрадовалась похвале Вика.

– Непременно, – сказал я. – Только будку надо найти.

– Есть тут одна неподалеку.

Влад тронул машину, вырулил из кармана.

– Только чур, звонить буду я, – усмехаясь предупредил он.

С этим никто не стал спорить.

* * *

Телефонная будка нашлась совсем рядом. Машину мы не глушили. Влад заехал на бортик, подровнялся, остановился.

– Сейчас, – сказал парень важно, – вы увидите выступление артиста больших и малых академических театров.

Он зашел в будку, сунул в прорезь монету, набрал номер, услышал гудки, подмигнул Вере. Когда раздался ответ, натянул на лицо глумливую ухмылку и принялся говорить, старательно подражая цыганской манере речи:

– Как дела, да-а-арагой. Как тебе отражение? Нравится?

Трубка разразилась бранью. Слышно было даже нам, стоящим возле будки снаружи. Вика невольно прыснула. Вере не стесняясь заржала.

Влад покачал головой, прицокнул языком, сказал сокрушенно:

– Ай-яй-яй, да-а-арагой. Такой большой человек, такой умный, целый доктор! А так некрасиво говоришь. Тьфу на тебя.

На том конце от неожиданности замолкли, но трубку не повесили. Улыбка у Влада пропала, взгляд стал серьезным, злым.

– Слушай меня, да-а-арагой, слушай внимательно. Два раза я повторять не буду. Если еще хоть раз кого обманешь, харю свою поганую в зеркале не узнаешь. Черная станет, как гуталин. Вся, целиком. Понял, дорогой?

И он, не дожидаясь ответа, повесил трубку. Вера разразилась аплодисментами. Влад прямо в будке дурашливо поклонился, предупредил:

– На бис не выступаю.

– И не надо, – согласилась его благоверная. – Сдается мне, он и без твоих «бисов» все понял.

– Да, – парень расплылся в довольной улыбке, – я умею быть чертовски убедительным.