Текст книги "Мертвым – мертвое (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 43

Площадь платформы составляла три сотни метров. Теперь на ней возводили здания.

Кулхугара сидел в одноэтажном доме, имевшем форму полусферы – здесь располагался инженерный штаб – и рассматривал план будущей Цитадели. В её центре должна была быть площадь, выстеленная несколькими слоями металла, который выплавляли в печах, расположенных на дне ущелья – в крепости, которую построил для уцелевших мурскулов састар Равана.

Кулхугара не переставал удивляться той бездне воспоминаний, которую носил в себе каждый представитель его расы – стоило лишь пробудить их. «Генетическая память» – так называл это Равана. Память всех поколений мурскулов умещалась в мозгу Кулхугары и была к его услугам.

Прощальный подарок Нибиру направлялся к Земле. Заключённый в замороженный газ, он приближался к планете с огромной скоростью, и к его прибытию всё должно быть готово. В Цитадели, парящей в воздухе, недоступной для людских армий, зародыши будут в безопасности. Састар Равана сумеет сохранить их и вырастить из них воинов, каких ещё не знала раса мурскулов. И в следующий раз Красные врата откроются – нужно только ждать!

Кулхугара свернул план крепости и вышёл из дома. Над головой синело облачное небо, но с запада надвигалась гроза – там чернела огромная туча, похожая на распростёршего крылья ворона. Это планета навсегда останется для родившихся на ней мурскулов домом, но умирающая от холода Нибиру взывала к ним голосами миллиардов предков и требовала золота, необходимого для сохранения крупиц тепла. Кулхугара плохо понимал, как распылённые в воздухе частицы этого металла могут сберечь его, но это было истиной, священной и неоспоримой. Ему оставалось только принять её.

На платформу опустился корабль с грузом камней, предназначенных для строительства Цитадели, и Кулхугара поспешил к месту посадки, чтобы проследить за разгрузкой – эта партия должна была послужить основой донжона, и поэтому требовала особого внимания.

* * *

Мейстер сидел за столом и перебирал рассыпанные обсидиановые бусинки. Среди них попадались белые с голубыми прожилками, которые он откладывал в отдельную стеклянную коробочку. Это занятие не имело никакого смысла, просто ему нравилось прикасаться к гладкой выпуклой поверхности обработанного камня.

Через некоторое время Мейстер взял перо и записал в книгу, которую начал несколько недель назад, следующее: 'Сегодня я создал шедевр. Почти случайно, руководствуясь лишь наитием, внезапно нахлынувшим вдохновением. Говорят, именно так рождаются настоящие произведения искусства. Гениальность моего творения едва ли под силу оценить простому обывателю, но есть люди, которые, без сомнения, признают, что оно – свидетельство высокого мастерства и оригинального видения красоты, которая всегда была и остаётся понятием относительным и изменчивым, а потому не может пониматься как нечто абсолютное, то есть данное раз и навсегда. Я придерживался этого принципа в жизни и не вижу причин отказываться от него сейчас.

Моё творение действительно совершенно. Оно гармонично от первого и до последнего штриха! Я тщательно подбирал модели, инструменты и краски, долгие дни обдумывал композицию – и всё для того, чтобы объединить их в порыве вдохновения, водившего моими руками. Естественность расположения фигур – только кажущаяся. Я добился этого тщательным подбором, выверил каждый угол, перебрал десятки вариантов в поиске единственно возможного. Поистине упорный труд не отменяет вдохновения и наоборот. Только стремление создать предел совершенства позволяет достигнуть истинной гармонии, порождающей шедевр. И я в полной мере воплотил этот принцип в том полотне, которому посвятил несколько последних часов. Пусть я не пользовался ни кистью, ни долотом, ни камнем, ни даже пером – результат превзошёл любые потуги тех посредственностей, что пыжутся превзойти образцы истинных мастеров.

Средства не важны. Холст или мрамор, кисти или резец – лишь средства. Настоящий художник не будет их рабом. Он может и обязан творить из всего, что рождает в нём эстетический восторг и вдохновение.

Пусть я певец смерти и тления, недолговечности жизни, её хрупкости! Я горжусь этим! Я обнажил обратную сторону материи, превращая красоту в уродство, жизнь в смерть, нежность кожи в отвратительные язвы, гладкость форм в ландшафт ран, естественность движений в выломанность позы. На этом контрасте оживают все представления о красоте и, глядя на мои полотна, люди будут видеть совершенство, которое отвергнуто в них, и, чем отвратительнее будет то, что они увидят глазами, тем обворожительнее окажется то, что предстанет перед их внутренним взором'.

Мейстер положил перо и присыпал написанное песком. Затем повернулся и ещё раз окинул взглядом своё творение: юноша и девушка слились в страстных объятиях, но смерть уже сковала их движения, превратив порыв страсти и любви в непристойную позу. Тление распространялось по иссечённым телам, уничтожая некогда зовущую плоть, искажая черты и разрушая былую красоту.

Конечно, слегка удручала недолговечность творения – каждое лишнее трупное пятно нарушало совершенство композиции, но с другой стороны, разрушительной силе времени подвержено любое произведение искусства. Дольше всех стоят архитектурные памятники – если их не предадут огню завоеватели – на следующем месте скульптуры, но с ними нужно бережно обращаться. Книги, казалось бы, самые недолговечные и хрупкие, но ведь их можно переписывать сотни и тысячи раз. Так они способны избежать пожаров, наводнений и прочих напастей. Именно поэтому Мейстер решил не ограниваться «скульптурами», а запечатлевать их в виде рисунков и описаний, которые заносил в дневник.

Впрочем, его не смущала бренность композиций, которые порождало его воспалённое воображение: в любом случае он пережил бы любое из своих творений. С этим следовало смириться и просто создавать всё новые и новые шедевры, которые будут ужасать тех, кто обнаружит их, и восхищать истинных ценителей, гурманов от искусства, которые не пожалеют денег, чтобы лицезреть их или хотя бы услышать из чужих уст описание «скульптур» неизвестного мастера.

Глава 44

Воздушный корабль летел невысоко, но довольно быстро: вершины деревьев проносились под ним, сливаясь в темноте в пушистый ковёр.

Выглядел корабль так: наверху, накрытые огромной канатной сетью, находились шары, сделанные из нескольких слоёв пропитанной особым раствором ткани, почти не пропускавшей воздух, а снизу к ним крепилась длинная открытая гондола, в которой на специальных металлических подставках горели костры, нагнетавшие в шары тёплый воздух, поднимавший корабль. К бортам прикреплялись мешки с песком, использовавшиеся для регулировки высоты полёта: когда воздух в шарах остывал, и корабль начинал снижаться, мешки сбрасывали. В гондоле могло разместиться около пятнадцати человек, а также три пуда не слишком объёмного груза.

Эл стоял на носу, держась руками за борт. На корме располагался штурвал, соединённый валом с большим деревянным пропеллером, приводимым в движение паровым двигателем, созданным по чертежам некроманта.

В центре гондолы, на дне, лежал на носилках человек. Он был без сознания и время от времени постанывал. Его нашли на дне оврага – в бреду, со сломанной ногой. Эл взглянул в небо, где парил мёртвый ворон, приставленный соглядатаем к Ольгерду. Только благодаря ему удалось обнаружить начальника телохранителей, а также выяснить расположение логова вампиров.

Воздушный корабль нёс Эла обратно в Ялгаад. Этот полёт был первым, и король Малдонии был доволен испытанием. Теперь в его руках была сила, способная противостоять почти любому противнику. Когда на вампиров падёт небесный десант, они должны будут обратиться в бегство. Эл улыбнулся и взглянул на раненого, ещё раз поразившись произошедшим с ним изменениям. Если бы не ворон, некромант ни за что не подумал бы, что этот человек в одежде Раба – капитан его телохранителей. У Эла было несколько объяснений, но они казались ему малоправдоподобными, и он хотел услышать разгадку от самого Ольгерда. Но тот пребывал в тяжёлом состоянии: перелом оказался открытым, и он потерял много крови. Если бы кость задела артерию, Эрнадила едва ли удалось бы спасти. Но сейчас у него имелся шанс. Нужно только быстрее добраться до Ялгаада. Там, в стороне от любопытных глаз, Эл сможет применить свои знания, чтобы поставить его на ноги.

Он оглядел корабль и удовлетворённо хмыкнул: теперь, когда она стал королём, и сам Верховный Жрец Ормак благословил его на царствование, весь потенциал Малдонии, вся её военная мощь находились в его руках! Эти корабли станут лишь первым шагом на пути совершенствования машины разрушения, которую он сможет создать, если понадобится. Но Эл надеялся, что делать этого не придётся. Он рассчитывал, что соседние страны признают превосходство Малдонии, и их присоединение к новой империи обойдётся малой кровью. Впрочем, если кто-то будет упираться, всегда можно задействовать воздушные корабли. Этого должно хватить, чтобы самые непокорные признали власть Легионера.

* * *

В лаборатории зажгли масляные светильники, со стола всё аккуратно убрали и положили на него Ольгерда. Он был бледен и время от времени стонал, но очень слабо. Повязка на ноге почернела от крови и затвердела. Её пришлось срезать, и рана снова открылась. Эл давно понял, что придётся использовать магию, и поэтому выставил телохранителей за дверь, а сам наложил новую повязку, предварительно присыпав рану особым порошком, мгновенно превратившимся в густую вязкую массу.

Затем демоноборец сотворил символ Асклепа, и над раненым появилось голубое сияние, медленно сложившееся в причудливый иероглиф. Эта магия зитов, основанная на энергии Ци, не помогала самому некроманту, плоть которого была давно мертва, но могла исцелить живого, если случай был не безнадёжный.

Эл начал произносить заклинание, и спустя несколько секунд из раны Ольгерда потёк гной. Он вспыхивал голубым пламенем и мгновенно испарялся. Когда последняя зловонная порция сгорела в огне символа Асклепа, демоноборец расставил на столе свечи и начертил на воске иглой несколько магических знаков. Возле головы и в ногах Эрнадила он поставил по стеклянному кубу, а потом зажёг лучиной все фитили.

Комната постепенно начала наполняться пряными ароматами. Поплыл сиреневый дым.

Эл положил затянутые в перчатки руки на стол и начал читать заклинание, позволяющее создать вокруг раненого защитный кокон, который не даст душе покинуть тело и сохранит энергию, затраченную на лечение. Через несколько минут вокруг стола начали появляться светящиеся нити, сплетающиеся друг с другом и образующие узлы. Этот клубок становился всё плотнее, пока не скрыл Эла и Ольгерда.

Теперь можно было приступать к лечению. Прежде всего, Эл закрепил кокон-ловушку, присоединив его к двум стеклянным кубам – это позволило больше не отвлекаться на поддержание данного волшебства. Затем некромант нащупал нити, пронизывавшие тело Ольгерда, и установил с ними контакт. Они отозвались на его мысленное прикосновение подобно тому, как струны откликаются на чуткие прикосновения музыканта. Эл нашёл нити, идущие к сломанной кости и разорванным тканям, и для начала уничтожил отмершие мышцы и кожу. Затем он послал приказы восстановления.

Он видел, как кости встали на место и начали срастаться, как вокруг них образовывалась новая плоть, ещё очень тонкая, прозрачная, но постепенно приобретающая здоровый вид. Эл преобразовывал материю тела Ольгерда в необходимые ему ткани, заставляя одно превращаться в другое. По закону сохранения веществ он не мог сотворить нечто из ничего и потому заранее добавил в рану порошок, вначале остановивший кровь, а затем послуживший строительным материалом для кожи и мышечных волокон, на которые не хватило сил самого организма. Это было вроде алхимии, но куда более сложной, чем представлялось средневековым учёным и мечтателям.

Через два часа на месте открытой раны не осталось даже шрама, только бледность Ольгерда свидетельствовала о большой потере крови и необходимости отдыха. Эл наложил чистую повязку, чтобы скрыть чудесное излечение, и, убрав энергетический кокон, позвал телохранителей.

– Перенесите его на третий этаж в южное крыло, – велел он, смывая со стола влажной тряпкой кровь. – И поставьте у двери охрану. Никого, кроме меня, не впускать. Если капитан очнётся, не заходите к нему, не разговаривайте с ним, а сразу доложите мне.

– Будет исполнено в точности, ваше величество, – поклонился один из телохранителей по имени Боримир, исполнявший обязанности начальника стражи в отсутствие Ольгерда.

– Поставьте рядом с его кроватью кувшин с водой. Если он, очнувшись, захочет пить, пусть он будет у него под рукой. Но повторяю, не входите в комнату и не приближайтесь к нему.

– Мы запомнили, ваше величество.

– Ступайте.

Стражники положили Ольгерда на носилки и ушли. Эл несколько мгновений слушал их удаляющиеся шаги, а затем, ещё раз проведя влажной тряпкой по столу, бросил её в ящик, погасил светильники и, заперев дверь, направился в Южную башню узнать, как идут дела у Ирда, который передал ему накануне, что, судя по всему, близок к разгадке тайн, зашифрованных в Книге Молоха.

Глава 45

Эл отпер дверь, приветствуемый телохранителями, которые несли вахту перед комнатой, где работал Ирд, и вошёл. Молодой человек сидел за столом с кубком вина в руках и ужинал. Увидев Эла, он кивнул и поднял кубок.

– Рад тебя видеть, – сказал он и положил руку на Книгу Молоха.

Она была закрыта.

– Ты закончил? – спросил Эл, подходя и беря себе стул.

– Мог бы поинтересоваться, как я провёл эти дни в заточении, на которое ты меня обрёк.

– Надеюсь, ты не скучал?

– В это трудно поверить, но нет. Меня так увлекла расшифровка этих… тёмных мест в Книге, что твои стражники чуть ли не силой впихивали в меня еду, – Ирд засмеялся. – Зато теперь я почувствовал настоящий голод и, как видишь, спешу его удовлетворить, – он указал на тарелку с дымящейся пищей. Давно еда не казалась мне столь же вкусной.

– Не хотел тебе мешать, – сказал Эл.

– Ты выглядишь просто замечательно. Не узнать. Совсем не похож на…

– Мертвеца? Да, маскировочная магия творит чудеса. В городе есть одна девушка, у неё настоящий талант по этой части. Вот только с запахом и голосом ничего не поделать.

– Да, я заметил.

– Увы. Так что с книгой?

– Гляди, – Ирд взял со стола мелко исписанный листок и протянул Элу. – Это перевод. Думаю, именно то, что тебя интересует. Оказалось, шифр тоже написан на каратари, только в качестве образца взят другой, неизвестный в Синешанне язык. Кажется, на нём говорят где-то на востоке. Я воспользовался твоей библиотекой, чтобы найти его. К счастью, мне повезло, – Ирд кивнул на толстый фолиант в кожаном переплёте, старый и потёртый.

Эл взял листок и быстро пробежал глазами. Затем внимательно перечитал.

– «…и Молох создал себе слуг, взяв мёртвые тела людей и вложив в них вместо душ часть своего дыхания. А другую часть заключил в хрустальные сферы, чтобы оно могло оживлять другие тела, и таким образом появлялись новые Слуги. И эти хранилища Молох поместил на самые высокие шпили Бальгона, чтобы ничто не могло случайно разрушить их. И всего этих сфер – четыре». Я выучил наизусть, пока тебя ждал, – сказал Ирд, отпивая из кубка.

– Это действительно то, что я искал, – сказал Эл. – Жаль, что у меня не было этого, когда мы взяли Бальгон. Тогда с вампирами было бы уже покончено.

– Ты хочешь уничтожить эти сферы?

– Да. Тогда носферату больше не смогут создавать себе подобных, а тех, что есть сейчас, мы рано или поздно перебьём.

– Послушай, ты не против, если мы прогуляемся? – спросил Ирд, ставя кубок на стол. – Я уже не помню, когда последний раз дышал свежим воздухом.

– Конечно, – Эл поднялся, складывая листок и убирая в карман. – Идём. Заодно посмотришь, какой воздушный корабль у меня есть.

– Что⁈ – Ирд удивлённо поднял брови. – Это правда? Или ты имеешь в виду что-то другое?

– Нет, он действительно поднимается к небу. Сегодня я сделал пробный полёт и полностью удовлетворён. Очень скоро у меня будет ещё три таких же.

– Мне не терпится их увидеть, – Ирд накинул на плечи шерстяной плащ. – Веди!

Они вышли из комнаты и отправились в сторону галереи, с которой открывался вид на задний двор. Эл редко бывал в королевском дворце – там обитало слишком много любопытных придворных – и работы продолжались во дворе его замка. Но разрастающаяся армия тренировалась на королевском плацу, тем более что упражнения солдат мешали рабочим.

Когда Ирд увидел воздушный корабль, он был поражён. Даже с наполовину сдувшимися шарами, тот был грандиозен.

– А как он летает? – спросил Ирд.

– Видишь огни на палубе? Они нагнетают в шары горячий воздух, который поднимает корабль вверх, – объяснил Эл.

– Почему?

– Горячий воздух легче окружающего, холодного. Он всегда поднимается. Вспомни: если даже высоко держать руку над огнём, всё равно будет горячо.

– Да… пожалуй. И это работает?

– Я ведь сказал, что сегодня летал.

– Позволь и мне! Думаю, я заслужил маленькое вознаграждение за свой труд?

– Конечно. Идём.

Они спустились с галереи и направились через двор к громаде корабля. Чем ближе подходили, тем больше он казался. Ирд замирал от предвкушения полёта, но в душе ликовал.

Эл подозвал какого-то человека и велел ему приготовиться к полёту. Тот поклонился и убежал, а через несколько секунд до них донеслись крики – он приказывал разжечь костры и принести новые мешки. Из барака вышли нагруженные люди, их товарищи приставили к борту гондолы длинный трап.

– Скоро всё будет готово, – сказал Эл. – А пока скажи мне вот что: не приходилось ли тебе слышать о людях, способных менять обличие?

– Оборотни? Конечно, их полно бродит по Пустоши. Даже теперь, спустя столько времени после Великой войны. Тебе ли не знать?

– Нет, я имею в виду другое. Представь, что человек может принять облик того, кого захочет. Любой.

– Это возможно?

– Не знаю. Похоже, что да.

– Никогда не слышал о подобном, – Ирд пожал плечами. – Разве что в сказках.

– Например?

– Сразу не вспомнить. Но что-то в детстве мне рассказывали. Кажется, такие существа назывались морокунами или что-то в этом роде. А, ещё были доппельгангеры, кажется. Двойники. Те ещё твари, если не ошибаюсь,– Ирд рассмеялся. – Неужели ты встретил кого-нибудь из них?

– Возможно, – Эл кивнул и посмотрел на замок, словно хотел увидеть сквозь стены раненого Ольгерда. – Но нужно убедиться.

В это время к ним подбежал человек, которому Эл приказал подготовить корабль к полёту.

– Ваше величество, всё сделано! – сказал он, поклонившись.

– Хорошо, – Эл вопросительно посмотрел на Ирда. – Не передумал?

– Ни за что!

– Тогда идём.

Они поднялись по трапу и очутились на палубе – узкой полоске настила, шедшей вдоль бортов. Затем спустились по лестнице на дно гондолы и сели на низкую дощатую скамейку.

– После взлёта можно будет встать и посмотреть вниз или вокруг, – объяснил Эл. – Но сейчас это опасно: может тряхнуть, и мы полетим вниз. Не спасут даже поручни, – он указал на ограждавшие палубу туго натянутые канаты. – Со временем всё это нужно усовершенствовать, – сказал он, обводя корабль цепким оценивающим взглядом. – Я хочу обшить гондолу металлом, но не уверен, что шары смогут её поднять.

– Это сооружение великолепно! – искренне сказал Ирд. – Оно – самое великое изобретение из всех, о которых я читал!

Эл усмехнулся.

– Ты просто ещё не привык, – сказал он. – Через пару недель воздушный корабль покажется тебе не более удивительным, чем обычный. Думаю, и на первую лодку люди смотрели с таким же восторгом, как ты сейчас на эту громадину. Но вот что действительно заслуживает внимания, так это двигатель, который заставляет крутиться винт, – Эл показал на корму, где виднелся паровой котёл, под которым рабочие разводили костёр.

Шары уже почти наполнились воздухом, и вскоре корабль должен был оторваться от земли.

– Ты расскажешь мне, как он работает?

– Потом. Пока просто наслаждайся полётом.

Гондола вздрогнула, так что Ирду пришлось ухватиться за скамейку. Но прошло ещё не меньше минуты прежде, чем корабль начал подниматься. Он кренился то в одну, то в другую сторону, словно его носило по невидимым волнам, но затем выровнялся и повис.

– Пойдём наверх, – предложил Эл, вставая.

Из-за рёва костров и шума поднимающегося вверх горячего воздуха было плохо слышно, и поэтому демоноборец показал на палубу рукой. Ирд кивнул.

Они поднялись по лестнице.

Ирд увидел раскинувшийся внизу Ялгаад, ярусами уходивший к озёрам и рекам.

– Значит, всё это теперь принадлежит тебе? – спросил он.

Некромант кивнул.

– Зачем?

– Что зачем?

– Что ты будешь делать с Малдонией? Ты ведь не любишь сидеть на одном месте.

– Иногда бывает интересно где-нибудь задержаться. Эта страна мне подходит. У неё есть возможности.

– Для чего?

– Для войн. Многочисленных и великих. Малдония могла бы стать империей, и я хочу помочь ей.

– Чтобы стать императором?

– Нет, чтобы владеть силой. Иногда недостаточно только одного демоноборца. Каким бы он ни был.