Текст книги "Ставка на бандитов"

Автор книги: Виктор Доренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Я с тобой согласен, – веско вставил Зеленцов, – только Заика хоть и не блатной, но честное имя вора уважает. Я уверен, у нас с ним проблем не возникнет.

– Дай Бог, дай Бог, – протянул задумчиво Фомин и вернулся к прерванному рассказу.

Когда он закончил говорить, в гостиную вошел Паша, предварительно постучав.

– Пацаны уже здесь, – кратко сообщил помощник Дюка.

– Куда им ехать? – спросил хозяин, обернувшись к Монаху.

– Надежные люди? – в свою очередь, осведомился вор в законе.

– Если что окажется не так, – проникновенным голосом пообещал Зеленцов, – я их лично под лед спущу. Можешь передать им это, – фраза предназначалась здоровенному детине, переминающемуся с ноги на ногу на пороге комнаты, – понял?

В ответ телохранитель утвердительно кивнул головой.

Монах, удовлетворенный услышанным, сказал, указав на Музыканта:

– Пусть они едут за ним. Он адрес знает. И кстати, – ему пришла в голову новая идея, – пока мой товарищ выздоравливает, они должны напрямую связываться с Музыкантом и выполнять все его приказы.

– Слышал, Паша? – повторил вопрос Дюк, обращаясь к помощнику. – Тогда действуй.

Музыка вместе с гигантом исчез в дверном проеме. Когда за ними закрылась дверь, Зеленцов спросил у Монаха:

– Может, пока перекусим?

– Можно и пожрать, – несколько грубовато отозвался Фомин.

Пока накрывали на стол, Дюк безуспешно пытался дозвониться до Ступнина по всем имеющимся у него телефонным номерам последнего, однако нигде его не было. Тогда, раскрыв небольшой блокнот, Алексей отыскал в нем номера Вадима Стародубцева, наверняка знавшего, где найти Заику.

Вадим засыпал в своей трехкомнатной квартире на Ленинградском проспекте, где он жил вместе с братом Сергеем.

Рядом с ним в постели лежала миниатюрная брюнетка. Натянув до подбородка легкое покрывало, она наблюдала за погружавшимся в дремоту мужчиной.

Внезапно зазвенел телефон. Вадим вздрогнул от неожиданности и обратился к девушке:

– Алена, подай, пожалуйста, трубку.

Девушка проворно выпорхнула из-под тонкой материи и, не стыдясь наготы, взяла с прикроватной тумбочки розовый аппарат и передала его любовнику.

– Алло, – произнес Стародубцев.

– Здорово, Вадим, – поприветствовал его Зеленцов, – извини, что беспокою в такой час, это Дюк.

– Привет, Лелик, – ответил Вадим, не понимая, какое дело может быть у Зеленцова к нему.

Дюк поспешил объяснить причину столь позднего звонка.

– Мне срочно нужен Заика, где его найти?

– Честно говоря, не знаю, – ответил Вадим, – может, дома спит, а телефоны отключил.

– У меня к тебе просьба, – произнес Зеленцов, – найди его и вместе с ним приезжай ко мне на дачу. Дело действительно срочное.

– Хорошо, – уныло протянул Стародубцев, – постараюсь.

Закончив разговор, хозяин квартиры неохотно поднялся с теплой постели и принялся натягивать на себя джинсы.

Девушка тоже хотела встать, однако Вадим остановил ее:

– Ты куда собралась? – удивленно спросил он. – Ты же говорила, тебе некуда спешить?

– Это правда, – ответила она, – только что я буду здесь делать одна? Сколько можно быть одной? Скучно.

– Ложись и спи. А я скоро вернусь, – почти приказным тоном произнес мужчина.

– Но…

– Аленка, никаких но, – в сказанной фразе слышалось столько нежности, что она подчинилась.

Заику Вадим действительно застал спящим в собственной постели. Охрана Ступнина сообщила, что накануне шеф изрядно проигрался в казино, после чего выдул бутылку армянского коньяка и отрубился.

С горем пополам Вадиму удалось привести в чувство своего патрона и с помощью охранников погрузить в автомобиль. Машина Стародубцева двинулась в сторону дачи Леши Дюка, сопровождаемая автомобилем Заики с телохранителями.

Прежде чем представить Ступнина Монаху, Зеленцов приказал несколько раз окунуть своего компаньона в холодную ванну. Протрезвевший Заика попросил дать ему опохмелиться.

Вместо этого Дюк сунул ему таблетку анальгина:

– На, опохмелись. – вяло пошутил он, а потом более серьезным тоном продолжил, обращаясь не только к нему, но и к Стародубцеву: – Я вас сейчас познакомлю с очень авторитетным вором в законе, он имеет к вам претензии, то есть не лично к вам, – поспешил поправиться Зеленцов, – но к вашим пацанам. Советую принять его условия, какими бы жесткими они ни показались. Я уверен, лишнего он не захочет.

Бешено вращая глазами, Заика пытался переварить услышанное.

А когда до него дошло, он накинулся на Вадима:

– Что там ты еще такое натворил?

Стародубцев молчал, понимая не больше шефа.

– Тихо, Саша, – урезонил того Дюк, – не ори. Пацан, я думаю, не больше твоего в курсе. Просто запомни, этот человек не потерпит неуважения к себе, хотя и сам не станет тебя оскорблять. Главное, следи за базаром.

– А что, он такой крутой? – полез в бутылку Заика.

– Да уж покруче тебя и меня будет, – уныло произнес Зеленцов.

– А какая за ним бригада стоит? – не унимался Ступнин. – Или, может, твой вор из стали сделан, его и пуля не берет?

– Все мы смертны, – философски заметил Дюк, – только если захочешь его пришить, запомни: лучше было бы тебе и на свет не родиться. А по поводу бригады, – говорящий улыбнулся, – за ним стоят все старые воры в законе, а значит, и все блатные. Можешь прикинуть, сколько у нас по России тюрем, да лагерей, да пересылок, помножь это на количество в них сидящих, отними петухов да парашников – получишь ровное число всех своих потенциальных врагов, если не дай Бог что…

По-видимому, эта арифметика подействовала лучше холодной купели, так как Заика внутренне подобрался и, напустив на себя серьезный вид, произнес:

– Я понял, и не надо мне повторять одно и то же по десять раз. Пошли.

Они вошли в гостиную, где терпеливо дожидались их Монах с Буром, сидя за круглым столом, уставленным различными яствами.

После короткого приветствия Фомин изложил в общих чертах суть дела, по случаю припомнив недавний «наезд» на его коммунальную квартиру – просто так, для красного словца.

Однако Заика и Вадим восприняли это по-своему. Воспользовавшись возникшей паузой, Ступнин проговорил:

– Я сожалею о случившемся и готов извиниться за своих людей, только клянусь, что впервые об этом слышу, в том числе и о квартире.

– Какой квартире? – не понял Монах.

– Ну, когда мои быки, не разобравшись ни в чем, обидели тебя, Валера, – пояснил Заика.

– Ах, так это тоже, оказывается, твои, – сообразил законник, – ну, с тем «косяком» мы разобрались сами. Да, – Фомин обернулся к своему подручному, – Бур, не забудь вернуть братве их «волыны».

Роман утвердительно кивнул, и пахан продолжил:

– Меня сейчас больше волнует нынешний «рамс», – он имел в виду происшедшее с Гладышевым.

– Извини, Валера, – вмешался Вадим, – но почему ты считаешь, что это сделали наши люди?

– Давай посадим вот здесь Алика, приезжавшего со мной перетереть, – предложил Монах, – и если он скажет, что не виноват, у меня вопросов не будет. Но если Игорь выпишется из больницы и скажет мне, что бил его кто-то из ваших, тогда как прикажете мне поступить? Я ведь предупредил этого Алика, велел ему держаться подальше от банкира. Если же он крысит у вас бабки, я ничем не смогу ему помочь, вы вправе его разорвать, хотя я уверен в честности Гладышева. Но в любом случае останется незакрытым вопрос со мной. Выходит, этот ваш Алик меня ни в дугу не ставит и попросту меня опомоил. Такое я никому не спущу.

– Если выяснится, что Бугор виноват, – Стародубцев назвал своего звеньевого более привычным для себя прозвищем, – мы его жестоко накажем.

– Послушай, друг, – процедил Монах, – у нас здесь не детский сад и не партийное собрание, чтобы кого-то ставить в угол, делать выговор или жестоко наказывать, как ты выражаешься. Этого вашего Бугра отдаете мне, если, конечно, он виноват в случившемся с Игорем. Дальше я решаю, как его наказывать. Других претензий у меня к вам нет.

– Я предлагаю завтра встретиться здесь же, – высказался Дюк, – после обеда, часика в два-три. Заодно прихватите с собой этого вашего Бугра, и все обсудим.

– И то дело, – согласился Фомин, – нечего зря языками чесать, как бабки на базаре.

На том и разошлись.

На следующий день в условленное время на даче Дюка собрались сам хозяин особняка, Монах с Буром и Заика. Ждали прибытия Стародубцева с Бугриновым.

В это же время автомобиль Вадима следовал по Рублево-Успенскому шоссе, торопясь на встречу с авторитетом. Следом ехала машина Заики, в которой, кроме телохранителей шефа, находился Бугор.

Миновав пост ГАИ перед выездом на Кольцевую автодорогу, Вадим заметил в зеркале заднего вида, как инспектор остановил следовавшую за ним машину. Стародубцев решил не останавливаться, а подождать, пока они догонят его уже за Кольцевой.

Незадолго до этого Бугор, припертый с двух сторон здоровенными амбалами Ступнина, размышлял о том, куда и зачем его везут. Всякий раз мысли возвращались к недавнему происшествию в подъезде дома на Кутузовском проспекте. В конце концов решив, что это и есть основная причина столь необычной поездки, Алик судорожно искал выход из сложившейся ситуации. Он понимал, угроза, данная на стрелке у банкира вором в законе, – не простые слова. И наверняка тот сейчас поджидает его там, куда они едут.

Можно бы выпрыгнуть на ходу из машины, если бы не эти гориллы с тупыми рожами. И тут спасительной соломинкой взметнулся жезл автоинспектора. Бугор внутренне напрягся, собираясь с духом.

Когда к остановившемуся автомобилю вразвалочку подошел пожилой капитан в сопровождении омоновца в бронежилете и с автоматом наперевес, Алик во всю глотку заорал:

– Помогите!

Не ожидавшие ничего подобного парни Заики в первый миг растерялись, подумав, не сошел ли Бугринов с ума. Они ведь сами не знали, куда и зачем его везут.

Однако расторопный омоновец, передернув затвор автомата и дав короткую очередь вверх, громко приказал:

– Всем сидеть! Не двигаться! Буду стрелять!

На крик сбежались остальные менты, помогая аккуратно «упаковывать» сидящих в машине бойцов.

Когда Стародубцев, не дождавшись второй машины, вернулся узнать, что же все-таки случилось, дорога была предусмотрительно перекрыта молоденьким сержантиком, заворачивавшим всех, следующих по направлению в город, к выезду на Кольцевую.

Поравнявшись с сержантом, Вадим, приспустив стекло автомобиля, спросил:

– Товарищ лейтенант, – Стародубцев умышленно прибавил к трем лычкам еще и две звезды, – а что случилось?

Явно польщенный таким обращением, безусый сержант произнес:

– Да вот взяли группу вымогателей, которая везла убивать свою очередную жертву, отказавшуюся платить, – он так и шпарил фразами из газетной рубрики «Криминальная хроника», – а их главаря возьмут на следующем посту, он оторвался вперед.

– А какая у главаря машина? – Вадим понял, что речь идет о нем.

– А такая же, как у вас, – ответил тупоголовый сержант, ни на секунду не заподозрив в любопытном субъекте разыскиваемого, – только чуть посветлее.

Стародубцев вежливо откланялся и выехал на Кольцевую. Немного погодя он бросил машину, прихватив из нее все самое ценное, позвонил Заике и сообщил неприятную новость, пообещав в ближайшее время добраться до дома отдыха на Клязьминском водохранилище, где они договорились встретиться.

Узнав от ошеломленного Ступнина события последнего часа, Монах сказал:

– Надеюсь, ни у кого не возникает вопросов, чьих это рук дело?

Присутствующие тактично промолчали. Затем Дюк пообещал Заике:

– Саша, ты не волнуйся, твоих пацанов я вытащу. Пусть только все уляжется.

После этого все разъехались по своим делам.

Сидя в «мерседесе», Фомин сказал, обращаясь к Буру:

– Сегодня же разошлешь мои малявы по ивээсам и капэзэ, всем «смотрящим». Если эта паскуда там появится, – пахан имел в виду Бугра, – пусть его лучше опустят, суку. Даже можно, чтобы он от безнадеги повесился или случайно напоролся на перо.

– Понял, – коротко ответил Бур.

ГЛАВА 7

В оперативной части Кунцевского РОВД второй час допрашивали Бугринова.

– Сознавайся, – допытывался молоденький следователь, – за что тебя хотели убить, как ты утверждаешь?

– Не знаю, – упрямо уходил от ответа Бугор.

– Так не бывает, – возразил допрашивавший. – Если не хочешь говорить, мы бросим тебя в камеру с этими быками и заткнем уши ватой. А все издержки спишем на острые углы и цементный пол. Эти рожи мы отпустим, а тебя отправим либо в реанимацию, либо прямиком на погост.

Такая перспектива Алика не прельщала. Он упорно пытался сопоставить все «за» и «против», проклиная себя, что обратился за помощью к ментам. Поняв бессмысленность дальнейшего запирательства, он решил все откровенно рассказать, опуская некоторые подробности.

Вот что он поведал в общих чертах:

– Я избил в подъезде дома на Кутузовском проспекте Гладышева Игоря Ивановича, руководствуясь мотивами личной мести. После этого меня схватили люди его так называемой «крыши», решившие со мной посчитаться. Руководит всей бригадой Заика, его настоящей фамилии я не знаю, но зовут его Александр Владимирович и живет он на улице Тверской, недалеко от гостиницы «Минск». Задержанные вами личности являются личной охраной преступного авторитета.

Выслушав его рассказ, следователь уныло протянул:

– Да, друг ситный, влип ты здорово. Кроме твоего заявления, у нас на них ничего нет. Информацию на Заику мы отправим в РУОП, а тобой займемся серьезно. На тебя заведено уголовное дело по факту нанесения тяжких телесных повреждений гражданину Гладышеву Игорю Ивановичу. Максимум, что я могу для тебя сделать, – это оформить явку с повинной и поскорее направить в «Матросскую тишину» или в Бутырку. Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь.

– Но я же даю вам ценную информацию, – искренне изумился Бугринов, – а вы меня за это в Бутырку?

– Какую информацию, – устало вздохнул следователь, – все это и без тебя известно. И мы ведь не просто тебя в тюрьму сажаем, а укрываем от людей Заики. Посидишь маленько, а там, смотришь, тобой и заинтересуются люди из отдела по борьбе с оргпреступностью. Может, сразу и выйдешь. На этом все. Подпиши свои показания вот здесь, здесь и здесь, – следователь указал Бугру, где тому следует расписаться, и повернулся к вошедшему конвою, – можете забирать.

Спустя немногим более часа в одну из камер Бутырской тюрьмы ввели оправившегося после первого шока Алика. Его взору открылось до отказа набитое людьми помещение. На натянутых на уровне третьего яруса нар веревках сушилось белье. Почти сотня пар глаз уставилась на вошедшего.

Бугринов замер в нерешительности. Он много слышал о заключенных, но представить себя среди этого сброда не мог.

От сидящей у зарешеченного окна группы отделилась щуплая фигура невысокого паренька с хищным выражением на лице. Подойдя к вновь прибывшему, тот спросил:

– Первоход?

Бугор утвердительно кивнул.

– Понятно, – сквозь зубы процедил щуплый, – значит, без прописки пока.

– Почему, – возразил Алик, – у меня есть московская прописка.

Уголовники залились веселым смехом.

– Ну, пойдем к братве, – коротышка слегка подтолкнул Бугринова в спину, – расскажешь, что и как.

Бугра усадили за стол, где уже восседали человек десять таких же арестантов. Пожилой мужчина лет за пятьдесят с желтушного цвета кожей, впалыми щеками и смешно торчащими ушами обратился к Алику.

– Ну рассказывай, – вкрадчивым голосом предложил старик, – за что попал? Как звать-ве-личать?

Бугор невольно поежился под тяжелым взглядом собеседника и, не поднимая глаз, подробно изложил про избиение Гладышева, не забыв при этом представиться.

Внимательно выслушав говорящего, лопоухий старик задал неожиданный вопрос:

– А что ж ты, Алик, глазки-то отвел? Или косячки за тобой водятся?

– А что это такое? – Бугринов недоуменно уставился на старика.

– В попку не балуешься? На мусоров не работаешь? Подельников не сдавал?

При вопросе о мусорах Бугра прошиб холодный пот.

Он не предполагал, что участь его была решена сразу же, как только он назвал свою фамилию. Все остальное являлось лишь веселым представлением, слегка разнообразившим жизнь заключенных. Воровская почта работала исправно. Бугринов не успел еще переступить порог камеры, а о нем уже имелась персональная малявка от смотрящего тюрьмы с подробными инструкциями по поводу его дальнейшей судьбы.

– Нет, – Алик попытался ответить как можно убедительнее.

– Так говоришь, на сто восьмую тянешь, – как бы не в тему сказал старик.

– Не знаю, – откровенно сознался Бугринов.

– А сдается мне, Алик, ты перед вором в законе слово «пацан» опомоил. Или ты хотел вора набарать? Только я тебе скажу, пустая затея – очко разорвешь.

Сидящие за столом после этих слов громко зашумели. Потом щуплый, встречавший Бугра у дверей камеры, обратился к старику:

– Крапленый, хата не потерпит, чтобы какой-то паучина хаил честное имя вора, – на этих словах он огляделся по сторонам, ответом ему был монотонный гул, – хата требует загнать этого акробата под шконку. Так я говорю, братва?

– В петушатник козла, – выкрикнули несколько голосов почти одновременно.

В то же время чьи-то сильные руки крепко сжали пытавшегося вырваться Алика стальными объятиями. Куском мокрой простыни ему прочно связали ноги у щиколоток и запястья за спиной. Руки едва не выскакивали из плечевых суставов, вздернутые точно на дыбе. По лицу Бугра кто-то колотил огромным кулаком с методичностью маятника. Брюки вместе с нижним бельем, разорванные в клочья, валялись на полу. Прежде чем потерять сознание, он почувствовал нестерпимую боль в анусе.

Первой фразой, услышанной Бугриновым, когда он пришел в себя на полу у вонючей параши, стало произнесенное гундосым голосом предложение:

– Оклемалась, Аллочка? Привет сестричка, меня зовут Танечка, будем спать под одной шконкой.

Алика вырвало густой белой массой.

* * *

В заранее обусловленном доме отдыха на Клязьминском водохранилище Вадим встретил Заику.

Пройдя в снятый номер, обставленный в духе посткоммунизма, они расположились в видавших виды креслах с проваленными сиденьями.

Ступнин нервно раскурил сигарету, время от времени косясь в распахнутое окно. Перехватив его взгляд, Стародубцев успокаивающе произнес:

– Да не волнуйся ты, Саша, никто меня не видел, кроме сержанта.

– Какого сержанта? – встрепенулся Заика.

– Это я так, – улыбнулся Вадим, – шучу.

– Ну и время ты выбрал для шуток, – рассердился Ступнин, затягиваясь в очередной раз.

Стародубцев поднялся с неудобного кресла, прошелся по комнате и остановился у окна, залюбовавшись открывшимся видом.

Из задумчивости его вывел высокий, почти истерический голос Заики:

– …ты меня совсем не слушал? Я спрашиваю, что нам дальше делать?

– С кем? – переспросил Вадим.

– Да хотя бы с этим Монахом. По-моему, он стал влезать не в свои дела. Знаю я эту урлу – дай им палец, они руку по локоть откусят, – вещал Ступнин.

– Что ты предлагаешь?

– Надо его кончать, – вынес вердикт Заика, – займись этим.

– Нет, – за долгие годы совместной деятельности Вадим впервые возразил шефу.

– Что значит – нет? – искренне удивился Заика, уставившись на собеседника.

– А то и значит, что нет, – повторил Стародубцев. – Монаха нам упрекнуть не в чем. Он прав. Это наши мудаки обосрались перед ним, а мне лично он симпатичен.

– Значит, он тебе нравится, а я нет? – с обидой в голосе спросил Заика.

– Слушай, Саша, – спокойно проговорил Вадим, – не уподобляйся истеричной бабе. Я ведь тебе не жена, чтобы ты мог мне концерты закатывать. Если бы ты мне не подходил как деловой партнер, – он сделал ударение на последних двух словах, – мы давно разошлись бы как в море корабли.

– Ладно, – миролюбиво заключил Заика, – замяли.

– Лучше подумай, как пацанов из ментовки вытаскивать, – задумчиво произнес Стародубцев.

– Дюк обещал помочь, – уверенно ответил Ступнин.

– Насколько я знаю Дюка, он за спасибо ничего не делает. Сколько он запросил?

– У нас с ним свой расчет, – ответил Заика и тут же сообразил, что сболтнул лишнего.

– Какой? – не понял Стародубцев, вопросительно уставившись на шефа.

– Да так, – замялся тот, не зная, как вывернуться.

– Не хочешь – не говори, – пришел ему на помощь Вадим, – ты передо мной не отчитываешься.

Заика, обрадовавшись, что ему не пришлось ничего выдумывать, мысленно еще раз похвалил себя за удачный выбор помощника, не пытавшегося захватить власть и довольствующегося тем, что ему дают. Окажись он на месте Вадима, непременно воспользовался бы любым стечением обстоятельств, позволившим ему, Заике, прибрать все к своим рукам.

Собираясь уезжать, он спросил у помощника:

– Тебе что-нибудь надо?

– Нет, спасибо, – поблагодарил Стародубцев. – Я брату позвонил, он знает это место и обещал скоро быть.

– А-а, – понимающе протянул Ступнин, – тогда пока.

– Пока, – отозвался Вадим, глядя, как за ушедшим закрылась дверь.

И действительно, примерно через тридцать минут во двор дома отдыха въехала желтая авто-машина такси. Из нее вышел Сергей Стародубцев и распахнул заднюю дверцу перед миниатюрной брюнеткой.

Кому больше обрадовался Вадим: своему выросшему за эти годы брату, превратившемуся из мальчика с комплексами в стройного юношу с широкими плечами и самоуверенной походкой, или же этой невысокого роста девушке с ужимками школьницы и умом умудренной опытом женщины, Вадим не знал. Иногда ему казалось, что Алена так же прочно входит в его жизнь, как и Сергей.

Прислонившись к дверному косяку своего временного жилища, он с широкой улыбкой встречал гостей.

Младший Стародубцев сдержанно поприветствовал брата, не задавая вопросов, по-деловому распаковывал вещи из привезенной спортивной сумки.

Алена же, напевая какую-то модную мелодию, суетилась около старого гостиничного стола, расставляя на нем захваченную с собой закуску.

Наблюдая эту сцену, Вадим впервые за долгие годы почувствовал себя счастливым.

Покинув дом отдыха, Заика по телефону связался с человеком, которого никак не называл. Ни имени, ни фамилии, ни даже прозвища – просто «ты».

– Через сорок минут я хочу видеть тебя на новом месте, – под конец непродолжительного разговора сказал Ступнин, – я сейчас на другой тачке и один, поэтому подсядешь ко мне.

– Понял, – ответил голос из телефонной трубки.

Точно в назначенное время Заика подрулил к стоянке у здания цирка на Ленинских горах. Едва он заглушил двигатель, как распахнулась задняя дверца и на кожаную обивку сиденья опустился худощавый молодой человек в джинсовом костюме, с густой шевелюрой черных, как смоль, волос, в огромных солнцезащитных очках.

Ступнин от неожиданности вздрогнул, а молодой человек назидательно произнес:

– Сколько раз можно говорить, двери изнутри нужно закрывать.

– Я отвык ездить один, – пояснил Заика, – вот и забываю.

– А где твои ангелы-хранители?

– В мусоровку замели, – ответил владелец автомобиля и сразу перешел на другую тему: – Мне от тебя нужна услуга.

– Понимаю, – улыбнулся подсевший, – ты просто так со мной не встречаешься. Кто на этот раз?

– Вор в законе, – ответил Ступнин и, не дождавшись реакции собеседника, продолжил: – Адрес и фотографию получишь, как всегда, в телефонной будке сегодня, через… – Кинув взгляд на часы, встроенные в приборную панель, прикидывая, сколько времени ему понадобится для осуществления задуманного, закончил: – Через три с половиной часа. Держи аванс, – Заика протянул молодому человеку обычный полиэтиленовый пакет с изображенным на нем букетом роз, – здесь десять тысяч.

Оставив без внимания протянутую сумку, молодой человек спросил:

– Сколько человек охраны? На чем ездят?

– Насколько я знаю, – ответил неуверенно Ступнин, – охрана два человека, да и те не профессионалы, а бывшие уголовники, хотя пушки у них наверняка есть. А ездят они на трехсотом «мерсе»-купе черного цвета, номера сообщу через три часа, как условились.

– Хорошо, – ответил сидящий сзади и тут же выскочил из машины, прихватив с собой пакет.

* * *

Вечером того же дня Фомин во второй раз побывал в больнице у Гладышева, который до сих пор не приходил в сознание. Все указания Монаха исполнялись в точности.

Сейчас, в машине Музыканта, его одолевали грустные мысли. Совсем по-иному представлялось возвращение на свободу. Прошла лишь неполная неделя с тех пор, как он сошел на перрон Павелецкого вокзала, а уже столько всего навалилось.

Что же будет дальше? Сперва этот дурацкий наезд по поводу коммуналки, затем разговор с Аликом, избиение Игоря, да еще и «контора» приняла. Непонятный статус законника Дюка, с которым тоже придется разобраться, хотя вроде бы он правильно себя ведет, не беспредельничает, но кто знает? Ведь Дюк связался с наркотой, правда, по закону никто не может запретить другим зарабатывать свою копейку по своему усмотрению. Если наркотики не нравятся лично ему, Монаху, это еще ничего не значит.

Во всю эту серую безнадегу какое-то светлое разнообразие вносили близняшки. Вспомнив о них, Фомин ощутил незнакомое, какое-то трепетное чувство. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. И в то же время все сплелось в какой-то сложный клубок.

Он рассматривал сестер как одну целую личность и испытывал к ним больше, чем плотское желание.

В школьном возрасте ему безумно нравилась одна девочка. Она была отличница из примерной семьи, а он, что называется, дворовая шпана. Уже тогда он понял, его карта шестерка, притом не козырная. Свои чувства он мог проявлять лишь в подергивании ее за белокурые косички с вплетенными в них бантиками да в угрозе хорошей взбучки всем, кто осмелится ее обидеть.

Сейчас хотя ему и хотелось как можно чаще находиться рядом с сестрами, его одолевали сомнения. Во-первых, он никогда не сможет на них жениться, и даже не в силу того, что вор не имеет права иметь семью, просто жениться на двоих сразу физически невозможно, во-вторых, играла немаловажную роль огромная разница в возрасте, а в-третьих, он совершенно ничего не знал об их чувствах к нему.

Неожиданно для себя Монах набрал номер телефона сестер-близнецов. Спустя несколько секунд послышался веселый переливчатый голос одной из них:

– Да, слушаю вас внимательно, – сказала она.

– Привет, это Валера, – поздоровался Монах, жалея о своем порыве.

– А я тебя узнала, – весело отозвалась девушка. – Честно говоря, мы не думали, что ты позвонишь, – сказала она и поспешно добавила: – А теперь я очень рада, раз мы ошиблись. Ты догадался, кто из нас с тобой говорит?

– Нет, – улыбнулся Фомин, – но попробую с двух раз, идет?

На том конце провода раздался жизнерадостный смех и характерный щелчок, когда снимают трубку параллельного аппарата.

– Теперь можешь не угадывать, – прощебетала девушка, – Машка тоже к нам присоединилась.

– Привет, Маша, – поздоровался со второй сестрой Монах, – какие планы?

– Никаких, – почти в унисон отозвались близняшки.

– Может, тогда мы за вами заедем? – осторожно поинтересовался звонивший.

– Мы – это кто? – спросила более вдумчивая Маша.

– Как всегда, – ответил Фомин и перечислил: – Я, Саша и Рома.

– А они одни или тоже, как всегда, с путанками? – рассмеялась Даша.

– Одни-одни, – заверил девушек Монах, – хотя, если надо, подцепят эскорт.

– Нам все равно, – серьезно ответила одна из сестер, – приезжайте.

– Через часик будем, – пообещал Фомин и повесил трубку.

Когда авторитет сообщил своим спутникам дальнейшее направление их путешествия, Музыка, послушно кивнув головой, начал перестраиваться в левый ряд для разворота, а Бур с сарказмом в голосе заметил:

– Верно ты, пахан, стареешь. Не думал я, что ты способен дважды войти в одну и ту же гавань.

– Так если там не штормит, – в том же духе ответил Монах, – почему бы и нет.

– Никак барули старику по сердцу пришлись? – вставил свое слово Музыкант, обращаясь как бы к одному Буру и не принимая во внимание Фомина. – Смотри, Рома, не пришлось бы тебе потесниться там на заднем сиденье, уступая место для двух жучек.

– А что, – продолжал куражиться Бур, – я не против. У нас для своих места всегда хватало.

– Ша, братва, – притворно разозлился авторитет, – метлы на привязь. Чего зря порожняк гонять?

Все дружно рассмеялись. А Музыкант не унимался:

– Не, в натуре, пахан, правильные подружки. Только ты прикинь, как тебе придется вдвойне надрываться: «кишки» там, цветочки.

– А мы их к делу приспособим, – подал голос Рома, – запустим на толкучку стриптиз показывать, а тем временем у фраеров лопатники подергаем, пока они свои офонаревшие хлеборезки пораскрывают. Ну в крайнем случае к хипису приспособим.

– Я тебе приспособлю, – незло прервал говорящего Фомин, – так приспособлю, что балагас будешь через терку берлять.

– С тебя станется, – засмеялся Бур, и добавил для ясности: – Шутка, пахан.

Они еще раз громко заржали.

Проезжая мимо станции метро «Фили», Музыка резко затормозил.

– Ты чего встал? – не понял Монах.

– Сейчас, – отозвался Музыкант, вылезая из машины и откидывая свое сиденье, – Бур, пойдем со мной.

Роман послушно последовал за приятелем. Вернулись они через несколько минут, держа в руках по огромному букету темно-бордовых роз.

Залезая обратно в салон, приятели сунули цветы пахану. Тот, слегка опешив, с благодарностью произнес:

– Ну, вы даете. Спасибо, я бы сам не догадался. Осталось только клифт с бабочкой нацепить да лакированные колеса – и хоть под венец.

– Слушай, Валера, – начал Бур серьезным голосом, – мы тут посовещались. Может, снимем небольшую дачку за городом? У нас есть одна на примете. Недалеко от Дюка, да и денег не много просят, а домик приличный. Хозяйка-старушка живет за забором и готова приходить помогать по хозяйству, конечно, за дополнительную плату. Мы там все посмотрели. Два этажа, комнат шесть и кухня. Есть вода, газ, телефон, ну, в общем, ничем не хуже квартиры.

– Плюс к этому озеро чистое, – вставил Музыкант, – банька.

– Прямо райский уголок, – улыбнулся Монах, – замануха сильная, конечно. А мамка как же?

– И тетю Валю перевезем, – сказал Бур, пытаясь убедить пахана.

– А не в падлу мне, вору, – нерешительно возразил Фомин, которого, по правде сказать, прельщала данная перспектива, – тратить на это общаковые деньги?

– Еще чего, – искренне удивился Музыкант, – ты же не купить это собрался. А потом посмотри, как сейчас зажировали многие блатные. Хотя бы тот же Дюк.

– Дюк мне не указ, – резко бросил Монах.

– Я думаю, Артамон поддержал бы тебя, – вставил свое слово Бур, – да вот, кстати, вчера звонил Шило, обещал приехать с малявой от Артамона, тогда и узнаешь его отношение. А пока мы можем и на свою капусту раскрутиться.

– Ладно, придержи свои кровные, – Фомин решил принять предложение. – Я не против.

– Ништяк, – удовлетворенно высказался довольный Музыкант. – Сейчас за сестричками, а потом рванем сразу туда. Чего зря муму волынить?

Спустя несколько минут они, усадив в машину девушек, мчались по Рублевскому шоссе. Дорога не отняла много времени, и «мерс» въехал в распахнутые хозяйкой, которую Бур предупредил по телефону о своем приезде, ворота дачи.