Текст книги "Ставка на бандитов"

Автор книги: Виктор Доренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Издав мучительный стон, он сбросил штангу на руки страховавших его помощников.

– Тяжелая, сука, – выругался Паша, зло глядя на спортивный снаряд. – Ну ничего, я с ней все-таки разберусь, бля буду.

– Да ладно тебе, – улыбнулся один из помощников, – и так здоровый.

– Дело не в здоровье, а в принципе, – возразил тому гигант, обтирая пот шершавым вафельным полотенцем.

В этот момент распахнулась дверь и в спортзал вошел Зеленцов. Окинув взглядом присутствующих, он произнес, обращаясь к своему помощнику:

– Все, кончай дурь разгонять. Лучше делом займись.

– Каким делом? – Паша вопросительно уставился на Дюка. – Мух гонять или сады опрыскивать?

– Тут рядом есть колхоз, – улыбнулся Зеленцов, – так я слышал, у них нехватка техники. Устроился бы по совместительству трактором. И тебе хорошо, и людям польза.

Все рассмеялись.

Их смех прервала мелодичная трель мобильного телефона. Дюк приложил трубку к уху.

– Алло!

Послушав пару секунд, он передал телефон помощнику:

– Это тебя, Русик, по-моему.

– Да, – пробасил Паша, – слушаю.

Примерно с минуту он, не перебивая говорящего молчал, а потом поспешно произнес:

– Ждите там, скоро буду. И не дайте ему смыться.

Дюк, принимая трубку из рук здоровяка, лениво поинтересовался:

– Что случилось?

– Русик звонил, – подтвердил предположение шефа гигант, – они вычислили Окатыша.

– Бери пацанов и дуй за ним, – распорядился Зеленцов, – привезете его сюда. Где его нашли, кстати? – запоздало поинтересовался он.

– А черт его знает, – ответил Паша, натягивая на свой могучий торс легкую тенниску, – сейчас он в Шереметьеве-1, по-видимому, пытается куда-то улететь.

Обрывки фразы прозвучали уже из раздевалки, вслед за чем громко хлопнула входная дверь…

Темно-бордовый «БМВ» влетел на полном ходу на стоянку аэропорта и резко затормозил. Из него вылез огромный Паша в сопровождении трех хотя и не таких крупных пацанов, но тоже крепкого телосложения. На какой-то миг помощник Дюка замер в нерешительности, но, увидев приближающуюся к стоянке фигуру Русика, отправился тому навстречу. Остальные последовали за старшим, держась слегка в сторонке.

– Здорово, – Паша крепко пожал протянутую руку. – Где он?

– Окатыш чего-то крутится в депутатском зале, – ответил Русик. – Нас пока не видел. Вовочка остался его пасти.

– Пошли, сейчас увидит, – бросил зло Паша сопровождающим его бойцам, – только брать тихо, чтобы не привлечь мусоров.

– А если он сам к ним ломанется? – спросил один из них.

– Даже лучше, – на ходу произнес гигант, – дадим ментам немного на лапу, и они сами его посадят к нам в машину.

Войдя в зал для официальных делегаций, воинственно настроенная группа остановилась в нерешительности. Русик усиленно искал глазами своего приятеля.

Наконец заметил того у окошка справочной и тут же увидел, как по лестнице, расположенной в центре зала, поднимается Окатыш, бросая испуганные взгляды на группу бывших товарищей.

– Вот он, – выкрикнул Паша и бросился вслед за убегающим парнем.

Остальные кинулись за ним, привлекая внимание немногочисленных иностранных туристов и работников аэропорта, сидящих за деревянными столиками интуристовского кафе, в конце зала.

Преследуемый выскочил на галерею второго этажа и побежал изо всех сил. Вдруг слева от себя он обнаружил приоткрытую дверь, ведущую в зал вылета. Поспешно прошмыгнув туда, он запер ее на задвижку, а сам припустил дальше. Оказавшись в многолюдном зале, Окатыш увидел лестницу, ведущую на первый этаж. Это был для него единственно возможный путь к спасению. Сердце бешено колотилось в груди, рискуя выпрыгнуть наружу, как у затравленного зайца.

Он спустился вниз и почти лицом к лицу столкнулся с одним из Пашиных подручных. Времени на раздумье не оставалось, поэтому беглец со всего маху врезал тому по лицу, вложив в удар весь свой страх и нестерпимую жажду жизни.

Здоровенный тип, по-видимому, никак не ожидал такого поворота событий и не успел увернуться от летящего ему навстречу кулака. Врезавшись носом в неожиданно возникшую преграду, он высоко подпрыгнул и навзничь грохнулся на мраморный пол, больно ударившись спиной.

Из разбитого носа тонкой струйкой брызнула кровь, залив одного из стоящих рядом пассажиров.

Окатыш уже не видел этого, он со всех ног бросился к раскрытой двери, ведущей на улицу, рискуя сбить на ходу двигавшихся навстречу людей с сумками и чемоданами.

Тем временем Паша со всей своей мощью ударил по деревянной двери, высадив непрочный запор. Когда путь был свободен, вся компания выскочила в зал отлета и, в недоумении озираясь, рассредоточилась в поисках беглеца.

Их внимание привлек шум толпы на первом этаже. Спустившись по ступенькам, они обнаружили лежащего на полу «быка», который нелепо вращал глазами, не в силах осознать, что с ним произошло.

– Куда он делся? – Гигант склонился над незадачливым помощником и тряс того за грудки, пытаясь выяснить, куда скрылся Окатыш. – Где эта сука?

– Да не трясите вы его так, молодой человек, – вмешалась стоящая рядом старуха, – ему и без вас плохо.

– Заткнись, старая, – грубо оборвал пожилую женщину Паша и вновь принялся за лежащего на полу.

Тут к образовавшейся кучке приблизился невысокий толстяк с огромным чемоданом на колесиках.

Поняв, что кого-то ищут, он, слегка картавя, произнес, обращаясь к гориллоподобному парню:

– Там какой-то странный тип вылетел на улицу как ошпаренный и побежал к стоянке. Если вы поторопитесь, то, может быть, еще и сумеете его догнать.

Бросив несчастного пострадавшего, Паша резво вскочил на ноги и, расталкивая толпу широкими плечами, устремился к выходу. Остальные бросились за ним…

Окатыш уже успел добежать до своего автомобиля и завести мотор, когда, оглянувшись, обнаружил несущихся к нему «быков». Выжав сцепление, он сорвался с места, выезжая на трассу, ведущую к Ленинградскому шоссе.

Пашу обдало выхлопными газами, вырвавшимися из глушителя, и облако пыли скрыло от него удаляющийся кузов черного «ниссана-санни». Он бросился к своей «БМВ», на ходу крикнув приятелям:

– В машину, быстро!

Через пару минут компания мчалась по шоссе, пытаясь догнать черный «ниссан».

Окатыш испуганно посматривал в зеркало заднего вида, выжимая из своего автомобиля все, на что тот был способен, – стрелка спидометра приблизилась к отметке сто пятьдесят километров в час.

Впереди появился потрепанный белый «москвич» с небольшим полуприцепом, нагруженным досками, – он занимал левую полосу. Окатыш судорожно стал дергать рычажок включения дальнего света, однако впереди идущий автомобиль никак не среагировал на просьбу уступить дорогу, а все так же неторопливо продолжил движение по крайней левой полосе.

Тогда водитель «ниссана» решился на единственный правильный в такой ситуации маневр – обойти белый «москвич» с прицепом справа, слегка сбросив скорость. Но, как только он начал обгон, водитель машины с прицепом стал перестраиваться в правый ряд, прижимая японский автомобиль к обочине.

Нажав на тормоз что было сил, Окатыш судорожно вывернул руль влево. Попав колесами правой стороны в густую придорожную пыль, автомобиль перестал подчиняться управлению и перешел из прямолинейного движения в беспорядочное вращение. Водитель впереди идущей машины, услышав за спиной истошный скрип резины, решил остановиться. На одном из витков «ниссан» врезался в прицеп затормозившего «москвича» и, переворачиваясь через крышу, слетел в кювет.

В глазах у Окатыша поплыли темные круги. Придя в себя, он обнаружил, что лежит вниз головой. Вместо голубого неба над ним буйно зеленела трава.

Вокруг места аварии начали собираться любопытные водители, неизвестно откуда взявшиеся на почти безлюдной трассе. Тут же остановился и красный автомобиль «БМВ», из которого выскочили здоровенные парни во главе с огромным гигантом и бросились к перевертышу.

Подскочив к лежащему на крыше «ниссану», Паша попытался было открыть водительскую дверь, но безуспешно – ее заклинило наглухо. Тогда Паша рывком попробовал заднюю дверцу, которая после непродолжительного сопротивления все же поддалась. Здоровяк вместе с еще одним пацаном попытались влезть внутрь и извлечь предателя Окатыша.

Неожиданно из салона автомобиля раздался резкий звук выстрела и вылетел сноп огня. Стоящий рядом с Пашей боец как-то неловко пошатнулся и грузно осел на землю. Его рубашка на уровне сердца окрасилась ярко-красным пятном, постепенно увеличивающимся в размерах.

Отскочив, гигант растянулся на земле, доставая из-за пояса пистолет и наводя его в сторону автомобиля.

Как только до праздных зевак аварии дошло, что из черной машины стреляют, они стремительно бросились врассыпную. За считанные секунды вокруг места ДТП никого не осталось.

А Окатыш палил и палил, пока не выпустил всю обойму до последнего патрона.

Отсчитав количество выстрелов, Паша несмело поднялся и осторожно приблизился к «ниссану». Наведя пистолет на боковое стекло водительского окна, он зло процедил сквозь зубы:

– Вылезай, паскуда.

В ответ раздался глухой щелчок холостого выстрела, а затем показалось бледное, перекошенное от страха лицо Окатыша. Чуть не плача, он смотрел на наведенный на него вороненый ствол.

– Паша, не убивай, – заканючил он, вылезая из задней двери, – я не виноват… это не я… это так случайно получилось…

– Давай, гандон, вылезай, – громила едва сдерживал себя, стараясь не разрядить весь боезапас в голову Окатыша.

Скрипя зубами, здоровяк отвел пистолет в сторону и, не замахиваясь, нанес беглецу сокрушительный удар кулаком по голове.

Окатыш, к тому времени почти поднявшийся на ноги, рухнул под тяжестью обрушившегося на него удара как подкошенный.

Паша, теряя самоконтроль, стал избивать жертву ногами, нанося беспорядочные удары не целясь, куда придется.

Окатыш, надсадно хрипя, принялся кататься по земле как перекати-поле. С другой стороны на него навалился помощник гориллы.

Русик с Вовочкой остались с тем типом, которого Окатыш отправил в нокаут в здании аэропорта, а еще один подручный тихо лежал на земле, в метре от перевертыша, – в его глазах навсегда застыло умиротворенное выражение.

Выбившись из сил, экзекуторы остановились, пытаясь перевести дыхание и глядя на потерявшую сознание жертву. Затем Паша произнес:

– Давай грузить его в машину.

–..?

– Отвезем к Дюку.

– А он? – Приятель указал на распластавшегося на земле покойника.

– Ему мы уже ничем помочь не сможем, – грустно протянул гигант, – пусть менты с ним занимаются. Давай, пошевеливайся, а то сейчас мусора наедут, лохи наверняка заявили о перестрелке.

Подняв бессознательное тело Окатыша, парни донесли его до машины и погрузили в багажник, как мешок с гнилой картошкой.

«БМВ» сорвался с места, оставляя позади себя густое облако пыли.

Не доезжая до поста ГАИ на Ленинградском шоссе, Паша свернул на Кольцевую и, вклинившись в плотный поток транспорта, устремился в сторону Рублевской трассы.

Нервничая и беспрестанно нажимая на клаксон, он пытался пробиться в образовавшейся пробке – неподалеку дорожное СМУ воздвигало разделительное ограждение, и, судя по всему, это было надолго.

– Вот суки, – в сердцах выругался гигант в адрес рабочих, – не могут ночью строить. Перекрыли все движение.

– Не суетись, – спокойно возразил сидящий рядом парень, – за нами никто не гонится, а к Дюку мы и так не опоздаем.

Понадобилось больше часа, чтобы красный автомобиль, проделав не такой уж длинный путь, въехал в ворота особняка…

Открыв багажник, громила одним рывком вытащил оттуда пришедшего в себя Окатыша. Лицо последнего походило на треснувший арбуз: нос свернут в сторону, под глазом набух огромный синяк, на пепельных небритых щеках запеклась кровь.

К приехавшим подошел хозяин дачи и, бросив брезгливый взгляд на жертву, спросил, обращаясь к своему помощнику:

– А где остальные?

– Эта паскуда застрелил Чилима и сломал нос Грише, – Паша ткнул пальцем в грудь Окатышу, – Русик с Вовочкой повезли того в больницу.

Взяв жертву за подбородок, Зеленцов сквозь зубы процедил:

– Что же ты, петушара, сначала бросил друзей в беде, оставив их на растерзание легавым псам, а потом вообще в бега ломанулся? Думал, не поймаем? Ну рассказывай, как ты докатился до такой жизни?

Допрашиваемый уныло молчал. Если раньше у него еще теплилась призрачная надежда на спасение, то теперь он твердо знал, что его ждет.

– Что же ты, ублюдок, в своих начал шмалять, – продолжал Дюк, – поступил бы как настоящий мужчина, а не как блядь привокзальная, готовая подставить жопу под любого, лишь бы ей шкуру не попортили, взял бы и застрелился.

– Дюк, я не хотел, – жалобно запричитал Окатыш, – это случайно получилось…

– Стреляться не хотел? Или не хотел стрелять? – уточнил Зеленцов.

– Стрелять… – еле слышно прошептал предатель.

Обернувшись к своему подручному, хозяин особняка, поморщившись, сказал:

– Уберите от меня этого пидера.

– Куда?

– В подвал его, и мучить, мучить, пока не сдохнет, падла.

– Что с трупом делать? – деловито осведомился Паша, ибо до смерти Окатыша в лучшем случае оставалось несколько дней.

Дюк осклабился.

– Потом закопаете в лесу и вобьете осиновый кол в его паскудную грудь, чтобы такая тварь больше на свет не появлялась.

Подхватив Окатыша под мышки, Паша с «быком» поволокли того в сторону сарая, где был оборудован подвал, используемый как камера пыток. Жертва отчаянно, из последних сил сопротивлялась, но гигант одним ударом вышиб из него сознание и, перехватив поудобней обмякшее тело, понес к месту казни…

Пыточная представляла собой кубическое помещение, выстроенное из железобетона. В одну из стен была вмурована стальная цепь, оканчивающаяся металлическими кандалами. На песчаном полу стояли две алюминиевые миски, похожие на собачью посуду. Одна предназначалась для воды, а вторая – для отправления естественных нужд. В углу помещался небольшой слесарный верстак с прикрученными к нему тисками.

Заковав жертву в кандалы, гигант обратился к своему товарищу:

– Пойди принеси ведро воды, бейсбольную биту и инструмент.

Спутник здоровяка молча отправился выполнять приказ. Вернулся он минут через пять, держа в одной руке большое эмалированное ведро с водой, а в другой метровую палку с утолщением на конце и чемоданчик автомобильного инструмента.

Подхватив ведро, Паша вылил в лицо Окатыша почти все его содержимое. Тот открыл глаза и тупо уставился на присутствующих.

– Смотри, дешевка, – гигант разложил на полу всевозможные ключи и пассатижи, – это все для тебя. Для тебя стараемся, гнида, петушила додбаная. Сначала мы тебе сломаем пальцы, потом приведем в чувство, – принялся пояснять он назначение принесенного, – а затем начнем загонять под ногти иголки. В конце представления, коли ты, конечно, дотянешь до этого, мы зажмем твои яйца в тиски и начнем потихоньку закручивать. Дальше, я уверен, ничего не понадобится – так долго ты не протянешь. А если вдруг в тебе проснется зверская сила, я тебя успокою вот этой битой, – горилла покрутил в руках бейсбольный снаряд, как бы прикидывая его вес.

– Паша, не надо, – запричитал бывший бандит, – я не хотел… так само получилось… – затянул он старую песню.

– Почему?

– Не надо… Больно будет…

Паша не мог не согласиться с последним аргументом предателя.

– Конечно же, больно, еще как больно!.. Ты знаешь, негодяй, что из-за тебя погибли шесть нормальных пацанов, каждый из них стоит десяти таких гандонов, как ты. – Лицо говорящего светилось злобой. – Если бы ты, грязный вафлист, не обосрался за свою вонючую шкуру, они остались бы живы.

Не в силах больше сдерживаться, Паша с силой обрушил биту на спину жертвы. Тот завизжал, как недорезанная свинья, заметавшись по подвалу, – насколько позволяла длина цепи.

– Подожди, – остановил гиганта помощник, – так ты его кончишь раньше времени. Дай мне, – в руках бойца появились небольшие плоскогубцы, и он попросил: – Придержи лучше его.

Амбал вцепился мертвой хваткой в руку извивающегося Окатыша, который издавал нечленораздельные звуки, пытаясь вырваться из стальных объятий палачей.

Помощник гориллы зажал в пассатижах мизинец жертвы и начал противоестественно его загибать. Раздался хруст ломающейся кости, заглушенный истошным воплем.

Окатыш забился в конвульсиях, в который раз теряя сознание от пронзившей его нечеловеческой боли. На штанах предателя расплылось мокрое пятно зловонной мочи.

Отпустив обезображенную руку горилла распорядился:

– Перевяжи, а то он еще подохнет легкой смертью.

Перетянув кровоточащую рану, палачи оставили свою жертву приходить в себя и покинули помещение.

Очнувшись и ощутив острую боль, Окатыш принял решение.

Приподнявшись на локте покалеченной руки, он попытался дотянуться до оставленных на полу инструментов, однако ему очень мешала цепь. Несколько раз повторив свою попытку, он оставил эту безнадежную затею и обессиленно растянулся на песке.

В таком положении несчастный пролежал с полчаса, а затем его осенила новая идея. С перекошенной гримасой на избитом лице Окатыш поднес ко рту здоровую руку и, подобно раненому зверю, впился в собственное запястье. Безумно рыча, он принялся рвать зубами вену до тех пор, пока не ощутил на языке соленый вкус крови, пульсирующей струйкой брызнувшей из поврежденного сосуда.

Откинувшись на спину, он с наслаждением закрыл глаза, погружаясь в сладостную дремоту…

Когда через пару часов в подвал вернулись палачи, они обнаружили свою жертву в темно-красной луже крови. На желтушно-бледном лице Окатыша навсегда запечатлелась безумно-радостная улыбка…

ГЛАВА 13

– Вадим, Вадим, подойди, пожалуйста, – из ванной комнаты донесся призывный женский голос.

Вадим, развалившись на широкой кровати и подложив под голову мягкую подушку, углубился в чтение детектива – видимо, он нечасто отдыхал подобным образом и потому почти не отвлекался.

Раздавшийся окрик заставил его вздрогнуть от неожиданности. Отложив в сторону книгу в целлофановой обложке, он, нехотя опустив ноги на затертый казенный коврик, вышел из комнаты. Приоткрыв дверь ванной, Стародубцев просунул внутрь голову и ласково спросил:

– Алена, звала?

– Ага.

– И что?

– Вадик, – девушка высунула мокрую голову из-за прозрачной клеенчатой занавески, – потри мне, пожалуйста, спинку.

Взяв в руки намыленную мочалку, мужчина принялся аккуратно водить ею по бархатной коже спины, доходя до маленьких ямочек поясницы. Он любовался миниатюрной фигуркой подруги, не замечая, что водит рукой по упругим окружностям ягодиц.

– О-ля-ля, мужчинка, да вы немного увлеклись, – рассмеялась девушка, – сказать по правде, спина у меня несколько повыше.

Стародубцев тоже улыбнулся.

– Что-то я задумался, – произнес он, передавая Алене мочалку.

– Каким местом, позвольте поинтересоваться? – все в том же игривом тоне спросила она.

– Сейчас покажу, – Вадим принялся стаскивать с себя одежду.

Оставшись полностью обнаженным, он залез в глубокую ванну и обнял сзади за талию девушку, прижавшись к ней своей вздымающейся плотью. Его сильные руки медленно заскользили вверх по телу, пытаясь дотянуться до упругой груди.

Она под магическим действием мужской ласки вся затрепетала. Дыхание стало прерывистым. Выгнув спину, подобно дикой лесной кошке, Алена, прикрыв глаза, в порыве неудержимого желания все плотнее и плотнее прижималась к бедрам мужчины выпуклыми ягодицами.

Страстные телодвижения до такой степени возбудили мужчину, что он, не в силах больше сдерживаться, крепко обхватив ладонями таз подруги, с силой привлек ее к себе.

Из груди Алены вырвался страстный вздох. Слегка наклонившись вперед, она уперлась руками в стену ванной комнаты, облицованную светло-зеленым кафелем, и, влекомая движениями

Вадима, принялась мерно раскачиваться в такт сексуальной симфонии.

Из распылителя душа на разгоряченную спину девушки теплыми дождиком струились потоки воды. Мужчина все сильнее и сильнее впивался пальцами в округлость бедер, не прекращая безумной гонки.

Неожиданно он издал звериный рык, слившийся в едином порыве с громкими, протяжными стонами удовлетворенной подруги.

Повернувшись раскрасневшимся лицом к Вадиму, Алена прижалась своим мраморным бюстом к его груди и, улыбнувшись, слегка прикрыла глаза в сладкой истоме.

Так они стояли, подставив лица под ласкающие струи воды, не в силах пошевелиться или произнести хоть одно слово.

Обтеревшись огромным махровым полотенцем, Стародубцев вернулся в комнату и в изнеможении рухнул на кровать, широко раскинув руки.

Следом из ванной вышла девушка. Тряхнув влажными волосами, она произнесла:

– Ты теперь всегда будешь тереть мне спинку, – Алена опустилась на краешек кровати, – мне понравилось.

Вадим в ответ ласково посмотрел на подругу, ничего не сказав. Склонившись к нему, она нежно чмокнула его в губы и прошептала:

– А ведь правда говорят – с милым рай в шалаше.

– Кстати, по поводу шалаша, – встрепенулся Стародубцев, – думаю, мы достаточно насладились подмосковной природой, пора возвращаться в родную обитель. Честно говоря, мне до чертиков надоел этот дом отдыха. Недаром немцы говорят: «аль цу филь ист унгезунд».

– Вадик, ты же отлично знаешь, я не владею никакими языками мира, кроме русского, да и то с горем пополам, – дурашливо произнесла она, – переведи мне, пожалуйста.

– «Слишком много вредно», – ответил мужчина и, улыбнувшись, добавил: – Я, честно признаться, тоже не большой специалист в лингвистике. Так, нахватался несколько общих фраз, когда колесил по миру в поисках спортивного счастья.

И они рассмеялись сделанному признанию.

Вадим продолжил:

– Все, решено. Сегодня же перебираемся в Москву. Пойди сообщи эту новость Сергею, а то он затосковал последнее время без друзей и подруг.

– Без последних в особенности, – отозвалась Алена, приподнимаясь с кровати, – все правильно: мужская физиология. И ничего с этим не поделаешь, – тон девушки стал более серьезным, и она несколько сконфуженно добавила, отведя глаза от Стародубцева-старшего: – Я иногда ловлю на себе его жадные взгляды.

Дурачась, Вадим предложил:

– Так в чем дело, уважила бы пацана?

Словно натолкнувшись на невидимую преграду, она замерла посредине комнаты, бросив укоризненный взгляд на мужчину.

Слишком поздно поняв допущенную оплошность, Стародубцев легко соскочил с кровати и приблизился к подруге. У той по щекам текли горькие слезы обиды.

Высоко вздернув подбородок, она произнесла вызывающе дерзко:

– Прикажете обслужить? Ставка по тарифу.

– Прости, – он обнял ее за плечи, нежно привлекая к груди, – прости меня, дурака. Хотел пошутить, только и всего. У меня и в мыслях не было ничего такого, я просто забыл…

– Забыл что, – перебила его девушка, – то, что я была проституткой? Как кукушка подкладывает свои яйца в чужие гнезда, так и я, только с той разницей, что мне приходилось делать наоборот – свое гнездо под чужие яйца.

– Прекрати, – зло выкрикнул Вадим, – немедленно замолчи! Кому сказал! Если бы ты сама мне об этом не напомнила, я бы никогда и не вспомнил. И я уже не раз тебе объяснял, твое прошлое для меня не имеет никакого значения.

– А для меня, понимаешь ли, имеет, – возразила Алена. – Боже мой, какая я дура. Зачем, зачем я на это пошла?

Слезы сменились истерикой: она нервно затряслась в его руках. Сначала он пытался ее успокоить словами, но это не помогало. Тогда он хлестко ударил ее по щеке:

– Замолчи! – резко выкрикнул Вадим.

По-видимому, удар достиг предназначенной цели, так как она, подавив в себе рыдания, уставилась на мужчину, часто заморгав глазами.

– Пойди умойся, приведи себя в порядок и позови Сергея, – властно приказал Стародубцев. – И чтобы я больше не видел и не слышал подобных истерик. Для меня ты единственная любимая женщина, которая станет моей женой, – и больше никто. Поняла?

– Угу, – сквозь слезы улыбнулась Алена.

Через несколько минут девушка вышла в коридор, отправляясь в соседний номер, где жил Сергей.

Неожиданно до Стародубцева донесся дикий вопль: отчаянье, душевная боль и неописуемый ужас перемешались в этом крике с животным страхом.

Бросившись на голос, Вадим на пороге соседнего номера столкнулся с Аленой.

Ее лицо исказилось от страха – нижняя челюсть отвисла, глаза, бешено вращаясь, готовы вывалиться из орбит.

Схватив Алену за плечи, Вадим энергично затряс подругу, вопрошая:

– Что случилось?

– Там, – она указала на дверь только что покинутого номера, – там… Сергея убили…

Ворвавшись в комнату, Стародубцев увидел труп своего брата. Сергей лежал на кровати, до половины накрытый простыней. Его глаза были закрыты, а на запекшихся губах застыла блуждающая улыбка, как будто он крепко спал. Это казалось бы правдой, если бы не маленькое отверстие на лбу, чуть выше переносицы, по краям которого запеклась темная кровь.

Присев на постель рядом с братом, Вадим бессмысленно уставился на закоченевший труп, а затем, проведя ладонью по непослушным вихрам Сергея, тихо заплакал, судорожно сжимая кулаки…

Поздней ночью накануне описанных событий к забору дома отдыха подъехал неказистый «ВАЗ-2101», называемый в просторечии «копейкой», грязно-серого цвета, с номерами, покрытыми толстым слоем пыли – цифры и буквы невозможно разобрать.

Остановившись метрах в двадцати от проходных ворот, автомобиль, заглушив двигатель, слепо уставился в темноту выключенными фарами.

Прошло больше часа, прежде чем из «жигулей» вылез молодой человек в черных спортивных штанах и в футболке того же цвета.

В правой руке незнакомец держал небольшую кожаную сумку. Мягкой, кошачьей походкой он подошел к высокой ограде и, подпрыгнув, вскарабкался на самый верх.

Оказавшись на тенистой аллее, ведущей к главному входу дома отдыха, молодой человек не спеша осмотрелся по сторонам и, скрываясь за деревьями, крадущейся походкой направился в сторону жилого корпуса, забросив сумку за плечо.

Подойдя к зданию, в котором не светилось ни одно из окон (не считая вестибюля первого этажа и пролетов лестничной клетки), молодой человек с проворством обезьяны начал медленно подниматься вверх, не производя при этом практически никакого шума.

Оказавшись на третьем этаже, он приблизился к окну, пристально всматриваясь в чернильную тьму комнаты.

На узкой кровати, заложив руки за голову, спал юноша лет шестнадцати. Его курчавые волосы разметались по подушке, а на лице застыла радостная улыбка. Подростка накрывала до пояса белая простыня.

Ночной гость снял с плеча сумку и достал из нее пистолет с удлиненным глушителем стволом. Пальцем левой руки он аккуратно опустил флажок предохранителя и вошел в комнату через открытую балконную дверь. Приблизившись к изголовью кровати, он навел ствол в лоб жертвы и плавно спустил курок.

Раздался сухой щелчок, как будто пистолет дал осечку, но в голове юноши – чуть повыше переносицы – мгновенно образовалось небольшое отверстие, из которого тонкой струйкой потекла кровь, заливая плотно прикрытые веки. По телу недавно спящего, а теперь уже мертвого человека пробежала короткая судорога, и он навсегда успокоился, так и не успев проснуться.

Убийца осторожно дотронулся пальцами левой руки до шеи покойника, пытаясь нащупать пульс, и, убедившись, что паренек действительно мертв, спрятал оружие.

Обратный путь он проделал так же: спустившись по балконам, нырнул в тень зеленых насаждений и уже через минуту усаживался на переднее сиденье «жигулей» рядом с водителем.

Как только захлопнулась дверь, грязно-серый «ВАЗ» плавно тронулся с места.

– Все прошло нормально? – спросил сидящий за баранкой человек.

– Да, – спокойно ответил пассажир.

– Теперь куда? – задал вопрос водитель.

Молодой человек, одетый во все черное, достал из пачки последнюю сигарету.

– В Строгино, – коротко бросил он.

– Просто не верится, что это наше последнее дело, скажи, Сеня? – Не дожидаясь ответа, водитель принялся разглагольствовать: – Сейчас получим бабки и паспорта, и… «прощай немытая Россия, страна рабов, страна господ», как сказал поэт. Неужели через пару дней мы с тобой окунемся в теплые воды Индийского океана где-нибудь в Мельбурне или Сиднее?

– В Сиднее нет океана, там Тасманово море, – вяло отозвался Сеня, демонстрируя исключительное знание географии, – да потом сейчас в Австралии наступает зима.

– Черт с ней, с ихней зимой, – резко высказался сидящий за рулем, – главное, больше не видеть всей этой совковой грязи и мерзких рож. Веришь, – спросил он товарища, пытаясь говорить как можно убедительнее, – никогда больше я не вернусь в эту страну. Хватит, потоптал грешную российскую землю. У меня сейчас такое чувство, будто я собираюсь отправиться в рай.

– На дорогу лучше смотри, – возразил собеседник, – я пока в рай не собираюсь, да и в ад тоже – мне и здесь неплохо.

– Ладно, не психуй…

Оставшийся путь они проделали в полной тишине. Свернув с Кольцевой, автомобиль оказался на улице Маршала Катукова.

– Строгино, – констатировал водитель, – куда здесь?

– Дуй прямо, через Таллинскую, Твардовского, к Москве-реке, – распорядился человек в черном.

– В Троице-Лыково, что ли? – уточнил сидящий за баранкой парень.

– Нет, поближе, – ответил Сеня, – я тебе покажу.

Прорезая темноту ночи, автомобиль пересек Строгино и свернул на узенькую дорожку.

– Здесь не так быстро, – предупредил товарища старший, вглядываясь в кромешную тьму, – притормози чуть подальше.

Почти приблизившись к воде, поросшей по берегу невысокими деревьями и редким кустарником, машина остановилась.

Распахнув дверцу, Сеня вылез наружу и осмотрелся по сторонам.

На фоне звездного неба, отражающегося в темной глади реки, возник силуэт автомобиля, не вписывающегося в идиллическую картину ночной природы. От контура кузова отделилась маленького роста фигура и двинулась навстречу прибывшим.

Человек в черном и невысокий мужчина поравнялись.

– Привет, Заика, – степенно поздоровался пассажир «жигулей».

– Здоров, Сеня, – ответил Ступнин, – ну, как у тебя дела?

– У меня все нормально, а вот у брата Вадима проблемы, – отозвался молодой человек.

– А Монах? – Коротышка пристально уставился на собеседника.

Тот слегка замялся и произнес:

– Накладка вышла. «Мерс» я взорвал, но Монаха в нем не оказалось. Можешь снять за это половину.

– Ну зачем же, – улыбнулся Ступнин, – промахи в любом деле случаются. Ты честно работал, поэтому расчет получишь сполна.

– А документы? – в свою очередь, поинтересовался киллер.

– В машине, – спокойно сказал Заика, – зови приятеля, пусть на месте посмотрит, чтобы не предъявляли потом мне никаких претензий.

С этими словами коротышка направился к своему автомобилю, даже не оглянувшись на собеседника.

Через несколько секунд наемный убийца приблизились к заказчику, который держал в руках объемистый бумажный пакет.

Достав бланк заграничного паспорта, он протянул его водителю «жигулей» и сунул руку за вторым. Парень в надвинутых на нос очках принялся рассматривать документ при свете тусклой луны. Взглянув на фотографию, он удивленно уставился на Заику.