Текст книги "В исключительных обстоятельствах"

Автор книги: Виктор Пронин

Соавторы: Анатолий Ромов,Владимир Рыбин,Алексей Зубов,Леонид Леров,Евгений Зотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Думая об этом, Цутаки и не заметил, что солнце уже поднялось. Посмотрел на часы – скоро должен вернуться Тасиро, которого он с утра послал к ювелирам. Надо одеться. Цутаки встал, подошел к шкафу. Выбрал одежду обычного дайренского курортника – светло-серую рубашку с отложным воротником и короткими рукавами, кремовые хлопчатобумажные брюки, белые носки, туфли. Оглядел себя в зеркало и остался доволен. Нет, отнюдь не считал себя красавцем. Он знал свои недостатки, знал, что с точки зрения тех, кого он презирал, он «некрасив» – в нем нет ни слащавости, ни того, что вырожденцы называют «тонкостью». Лицо его выглядит костистым и немного квадратным. Это ему, уроженцу Киото, знак, что в его здоровом теле живет дух предков, не оставляя малейшего признака, вырожденческой анемии. Это подчеркивают и чуть нависшие над глазами густые брови, и легко намеченная ямочка на подбородке.

Цутаки вспомнил еще и о том, что, может быть, сегодня ему придется убрать генерала Исидо, которого он уважал. Недовольно поморщился. Он хотел бы придумать для Исидо почетную смерть или же убрать его так, как убрал генерала Отимия: мгновенно, без мучений. И тоже добьется, чтобы тело генерала было похоронено на родине с почестями.

Глядя в зеркало, Цутаки вдруг резко выдохнул воздух. Оскалился, изображая несколько гримас. Расчесал и пригладил волосы. Достал из ящика в шкафу и спрятал в специально вшитые внутренние карманы брюк пистолет, проверенный семизарядный браунинг и нож. Вернулся к столу и, медленно прожевывая, съел кусочек заботливо принесенной утром Тасиро Тансу суси. В дверь постучали.

– Да, – Цутаки повернулся.

– Разрешите, господин майор? – дежурный лейтенант Итикава вытянулся и отдал честь.

– Слушаю вас.

– Господин майор. Только что сообщили из второго отдела: ночью туда звонил генерал Исидо. Он разговаривал с полковником Катаяма, просил прислать двойную заправку высокооктанового бензина, приборы для самолета типа «Дуглас» и пилота.

– Бензина и пилота? Как это понять? Что там у него, самолет?

– Так точно, господин майор. Генерал Исидо сообщил полковнику, что сейчас у «Хокуман-отеля» стоит самолет, вызванный туда по его личному приказу.

Цутаки поморщился, пытаясь понять, что все это значит.

– По его личному приказу? – еще раз переспросил он.

– Так точно, господин майор.

– Почему же вы все это сообщили мне так поздно?

– Раньше не было возможности, господин майор. Запись разговора вели два наших человека: дежурный по второму отделу лейтенант Мидзуна, который успел незаметно застенографировать только то, что говорил Катаяма, и дежурный телефонного узла, слышавший весь разговор. Но их сразу не отпустили – Мидзуну задержал сам Катаяма, видимо, умышленно, а телефонисту запретил отлучаться начальник смены. Однако наши люди не сидели сложа руки. В рацию, которая послана в «Хокуман-отель», незаметно вмонтировано самопеленгующее устройство. Вот текст разговора, – Итикава положил листок на стол.

Цутаки подтянул бумажку к себе, пробежал наспех. Дочитав до слов «...и пилота первого класса майора Тамуру», спросил:

– Вы не поинтересовались – майор Тамура знает о самопеленгующем устройстве?

– Цутаки-сан. Майор Тамура включен в нашу группу.

– Я спрашиваю – знает или нет?

– Знает, господин майор.

– Машина с требуемым уже вышла?

– Так точно, вышла. Пятнадцать минут назад.

– Хорошо, лейтенант, спасибо. Задержать ее мы все равно не успеем. У меня к вам просьба: позвоните в диспетчерскую службу ВВС, запросите все наши аэродромы и попытайтесь выяснить, с какого из них был выслан этот самолет. Затем, как только вернется господин Тасиро, сразу пришлите его ко мне.

– Слушаюсь, господин майор. – Итикава вышел.

Подождав, пока шаги лейтенанта в коридоре стихнут и хлопнет дверь в дежурку, Цутаки еще раз медленно прочитал бумажку. Сложно, но это ему нравится. Для такого утра, для его настроения, а главное – для свежей головы этот текст довольно интересная загадка. Даже цепь загадок. Загадок или нелепостей? Нелепость первая: что это за самолет, который вызван по личному приказу генерала Исидо и стоит теперь у отеля? Хорошо, можно допустить, что Исидо вызвал самолет, пронюхав о вчерашней участи генерала Отимия и смертельно испугавшись. Но зачем ему опытный пилот? Ведь на этом самолете и так хорошо обученный экипаж, которому ничего не стоит посадить машину на неподготовленную площадку! И зачем двойная заправка горючего? Приборы? Рация? Ладно, Цутаки готов сделать предположение, что Исидо решил лететь куда-то далеко, поэтому и берет с собой двойной запас горючего, приборы и радиостанцию. Можно также предположить, что в пути самолет был кем-то обстрелян, поэтому Исидо и вызвал ремонтника с газовой горелкой. Но даже при всем этом остается совершенно непонятный факт: зачем вызван лучший пилот резерва майор Тамура? Один, без экипажа? Да-а! Справиться с Исидо будет не так просто. Впрочем, может быть, это даже хорошо.

Цутаки подошел к окну и стал рассматривать двор, обнаженных по пояс солдат спецкоманды, делающих в углу зарядку. За приседающими и встающими солдатами виднелись заросли акации, а еще дальше, у берега, лениво набегала на каменные ступени волна. Добежала, ткнулась в ступени – и рассыпалась. Ну что ж. Кажется, сейчас сам собой сложился идеальный способ ликвидировать генерала Исидо. Вызов Тамуры его не волнует. Тамура с самого начала боевых действий советских войск работает на него, как и все летчики резерва, хотя номинально они и подчинены начальнику третьей канцелярии. К тому же самопеленгатор, незаметно вмонтированный в рацию. С ним генерал Исидо далеко не улетит. Важно другое: начальник третьей канцелярии решил забыть свой долг и бежать – значит, он тем самым сам подписал себе приговор. Что ж, это еще лучше. Сейчас он позволит генералу Исидо оборудовать свой самолет и взлететь, а пока что для проверки и выяснения обстоятельств можно будет послать к «Хокуман-отелю» Тасиро.

Выйдя из номера генерала Исидо, Исидзима прежде всего вернулся к тайнику. Тщательно осмотревшись, открыл нишу, особым образом нажав точку сначала у первого, а потом у второго крыла нижней стрекозы. Положил в тайник черную коробку и закрыл. Оглядев гладкую стену, спустился вниз, на первый этаж. Зашел в дежурку для официантов. За окнами уже светлело. Вдали над морем стоял резко обрисованный зеленью горизонта красный солнечный диск. В дежурке за занавеской на диванах лежали не раздеваясь подсменные: Корнев и Вацудзи. Корнев лежал на спине с открытыми глазами. Увидев Исидзиму, он сел, замотав головой. Вацудзи еле слышно похрапывал на соседнем диване, Корнев кашлянул, резко толкнул напарника в плечо. Вацудзи открыл глаза, потянулся, сел. Сказал, моргая:

– Простите, шеф.

– Ничего, Вацудзи. Мне очень жаль, но спать всем нам уже не придется. Надеюсь, господа, мы с вами отыграемся потом. Во-первых, не исключено, что к вечеру мы улетим на этом самолете. Во-вторых, прошу запомнить – оплата за сегодняшний день будет начислена в размере месячного заработка.

Вацудзи улыбнулся:

– Приятные новости. Что делать? Опять охрана?

– Вы завтракали, Вацудзи?

– Еще нет, шеф.

– Позавтракайте. Плотно позавтракайте. Вы хорошо знаете развилку? Не ближнюю, а дальнюю, в трех километрах отсюда?

– Знаю как свои пять пальцев.

– Будете нести там дежурство. Вы еще не разучились ездить на велосипеде?

– Шеф...

– Тогда отправляйтесь сразу же, как только позавтракаете. Часа через четыре из Дайрена к нам должна проследовать оперативная машина второго отдела. Машину вызвал генерал Исидо. Пусть она вас не беспокоит. Эта машина везет горючее для прибывшего по вызову его превосходительства самолета. А вот если вы увидите, что из Дайрена сюда попробуют каким-то образом незаметно проникнуть люди Цутаки – пропустите их.

– Ясно, шеф!

– Пропустите, а потом, не выдавая себя, вернитесь и незаметно сообщите мне. Все ясно?

– Что же неясного, шеф? Понял.

– Вам же, Корнев, необходимо приготовить еще один комплект одежды официанта: манишку, галстук, фрак, брюки и туфли на человека среднего роста. Затем скоро сюда вернется господин Гарамов. Покажите ему что, где, накормите и попросите его подождать меня здесь. Скажите также Бунчикову, пусть незаметно возьмет его под наблюдение. Сделав это, возьмите с собой еду, кофе в термосе и идите на вышку. Тщательно наблюдайте за местностью вокруг отеля. И если увидите что-то подозрительное – я имею в виду людей Цутаки, – спускайтесь и сообщите мне. Все ясно?

– Да, шеф.

Оставив официантов, Исидзима двинулся по первому этажу в дальний конец здания. Проходя мимо кухни и ресторана, отметил про себя, что повара уже работают. Мельком увидел над плитой белую повязку и лысину старшего повара. Утром директор отеля обычно всегда заходил с проверкой на кухню, но сейчас ему нужно было срочно пройти в конец коридора, где был спуск в подвальное помещение. Там, между этим спуском и дежуркой для горничных, размещались номера, в которых жили штатные девушки отеля. Двери номеров – так было спланировано – выходили в небольшое ответвление от главного коридора. Это было сделано специально, чтобы никто не видел, как девушки входят и выходят из своих комнат. Свернув в этот тупичок, освещенный только маленьким круглым– оконцем, он остановился около двери темно-вишневого цвета с цифрой «3». В каждом углу двери светлела искусно выполненная бело-розовая инкрустация: распустившийся цветок китайской, сливы, символ Мэй Ин. Посмотрел на часы – половина шестого. Мэй Ин наверняка заснула, он знал ее привычку поздно ложиться. Она сладко спит, но надо ее разбудить, ничего не поделаешь. Исидзима постучал – за дверью было тихо. Только он подумал, стучать ли еще, как дверь открылась. Лицо Мэй Ин, стоящей за дверью в мятом ночном халатике, было сейчас без грима и оттого казалось совсем юным и чистым – и испуганным. Подумал: только дневной грим делает ее взрослой и мудрой, как и полагается выглядеть женщине, занимающей высокое место.

– Мэй Ин. Извините, что я так рано.

Девушка запахнула полы халатика, поклонилась. Сказала еле слышно:

– Господин. Вы же знаете, я всегда счастлива, когда вы приходите.

Да, она любит его. Но ему это не нужно. Он не может позволить себе ответить ей тем же – и слава богу. Войдя, Исидзима подождал, пока Мэй Ин закроет дверь.

– Господин желает что-нибудь?

– Желает. Ты, наверное, слышала, как ночью прилетел самолет?

Мэй Ин опустила ресницы.

– С этим самолетом прилетели двое, будем считать, что это люди генерала Исидо. Один из них – новый официант.

– Как он выглядит, господин?

– Высокий. Русский. Красив. По-японски понимает плохо. Зовут его Гарамов. Сможешь повторить имя? Господин Гарамов.

– Гарамов-сан? За ним надо смотреть?

– Этим займутся официанты. Ты же проследи за девушкой.

– За девушкой? Она – какая?

– Тоже русская, и так же плохо говорит по-японски. Зовут Виктория. На их языке это звучит – Вика. Она будет в штате.

– Значит, у нее будет имя, как у всех нас?

– Имя? – Он подумал, какое же дать имя. – Да, конечно будет. Ее имя – Фэй Лай – прилетевшая. Так вот, девочка, займись этой Фэй Лай. И...

– Она красивая?

– Красивая.

– Я поняла. – Мэй Ин поклонилась. – Я знаю, что это такое – новый человек в отеле. Если кто-то из персонала или гостей не так поймет ее появление – вы это хотели сказать?

– Умница. Не дай бог у меня с этой девушкой возникнут какие-то хлопоты. Ты понимаешь?

Мэй Ин отвернулась. Он тронул ее за плечо:

– Мэй Ин. Ты ведь у меня лучшая в мире.

Она посмотрела на него, и вдруг он увидел в ее глазах злость. Лицо девушки скривилось, стало некрасивым. Она кусала губы, в глазах была ярость.

– Ну? Что с тобой?

– Ничего! – крикнула она.

– Мэй Ин! Вы забываетесь!

Мэй Ин закусила губу. Отвернулась, готовая заплакать. Этого еще не хватало ему. Она ревнует, и к кому? К той, которую он даже не видел.

– Мэй Ин, посмотри на меня. Мэй Ин! Я приказываю тебе.

Она дернула плечом и не думая поворачиваться.

– Девочка, – Исидзима взял ее за руку. Тронул за подбородок, но она вырвалась. – Ну вот. Это глупо.

Он подумал – не надо на нее злиться. Хотел даже сказать, что в глаза не видел эту Фэй Лай, но передумал.

– Девочка. Если ты сейчас же не перестанешь, мы поссоримся. Мэй Ин?

– Хорошо. – Девушка все еще стояла отвернувшись. – Хорошо, господин. Простите меня ради бога. Я просто глупая. Очень глупая.

Послышался шум мотора, и Цутаки увидел, как к воротам со стороны улицы подъехала машина. Из будочки вышел дежурный капрал, отодвинул засов, напрягаясь, потянул на себя обе створки. Во двор въехал открытый вездеход, за рулем которого сидел Тасиро Тансу. Что ж, это очень кстати. Тасиро затормозил, одним взмахом перебросил длинное тело через борт, скрылся в дверях здания. Вот уже стучит в дверь.

– Войдите.

Тасиро вошел, вытянулся. Худой, жилистый, легкий, ладный, лейтенант казался сейчас Цутаки совершенством подчиненного, верной собакой, сказочным оруженосцем из эпохи «эйю дзидай», одетым в защитную гимнастерку без погон, галифе и сапоги. Да, его народ будет непобедим, если он способен рождать таких людей. Глядя на лицо Тасиро, можно подумать, что навстречу этому человеку что-то подуло, и он хочет досадливо отмахнуться, но что-то сдерживает его. Брови, скулы, углы губ Тасиро кажутся оттянутыми назад. Без сомнения, в лице Тасиро, в узких губах, в чуть выступающем подбородке есть что-то жестокое, почти зверское. Глаза лейтенанта бесстрастны, а оттого, что один чуть косит, создается вообще жутковатое ощущение. Но это и хорошо, потому что Тасиро верен Цутаки. Сначала рядовой, потом капрал, а сейчас лейтенант Тасиро Тансу всегда, в течение пяти лет войны, был верен ему, ни разу не изменил даже в мелочи.

– Тасиро, спасибо за суси.

Тасиро поклонился:

– Большая честь, господин майор.

Тасиро не бабник, равнодушен к выпивке, наркотикам, азартным играм. Пожалуй, единственный его недостаток – чрезмерная жажда убийства. Нет, можно сказать мягче – жажда всегда, во что бы то ни стало утвердить себя как идеальный аппарат уничтожения, машина смерти, которой нет равных. Тасиро, наверное, свободно может удавить десятерых, даже если они будут с ножами, а он – с голыми руками. Цутаки сам видел, как Тасиро несколько раз входил в барак к военнопленным и раздавал ножи. Итог всегда был один: пять трупов, и самое большее – один легкий порез на Тасиро.

– Очень вкусно. Как дела?

Тасиро молча полез в карман гимнастерки, достал жестяную коробочку из-под леденцов. Осторожно открыл крышку, поставил на стол. Цутаки нагнулся: в коробочке лежали два бриллианта; на глаз в одном из них было около полутора, а в другом – около двух карат. Исследовав камни на цвет, влажность среза, качество рундиста, Цутаки положил бриллианты в коробочку. Камни были средними.

– И это все?

– Все, господин майор.

– Наверное, ты жадничал, Тансу.

– Никак нет, господин майор. Я предлагал, как вы сказали, максимальную сумму в иенах за каждый карат.

– Откуда эти бриллианты?

– Камень поменьше куплен у ювелира Чжу, улица Цзюаньшань, двадцать четыре. Побольше – у Сона.

– Что, у нашего Рыжего?

– Так точно, господин майор. У Рыжего.

– Он же говорил, что у него больше ничего нет.

Уголок губы Тасиро дернулся, застыл. Значит, он пытал Сона.

– Понятно. Ты втолковал ему. А деньги, заплатил?

Тасиро молчал.

– Так заплатил или нет?

– Господин майор. Я заплатил ему по официальному курсу. В гоби.

– Тасиро, это уже плохо. Зачем ты это сделал?

– Он был готов отдать так.

– Я же просил тебя: за любой, понимаешь – любой бриллиант ты должен платить в иенах, в самом крайнем случае – в долларах. Мы больше потеряем, если будем платить бумажками, которые ничего не стоят. Ты что, не знаешь, что дайренские ювелиры самые опытные в мире?

– Знаю.

– Вот ты сейчас содрал кожу с Сона, а чего добился?

– Он достал из тайника бриллиант.

– Во-первых, нам нужен не один бриллиант, а бриллианты. Во-вторых, что это за бриллиант? Средний камень, желтая стекляшка в два карата. И об этом уже знает весь Дайрен. Кончится тем, что дайренские ювелиры начнут прятаться от нас по тайным квартирам вместе с женами и детьми. Ты понимаешь это?

Тасиро молчал.

– Хорошо. Где ты был еще?

– По всем адресам, господин майор. В том числе из крупных – у Дун Шифу на набережной Умэ, у Гуан Муляна на улице Паньбэ, у Шавлакадзе на бульваре Вэй, у Ким Гао на улице Сюлинь, у Ализаде на набережной Вэнь...

– Что, везде пусто?

– Так точно, господин майор. Пусто по всем адресам, как у крупных ювелиров, так и у мелких.

– Что ты скажешь по этому поводу?

Тасиро одернул гимнастерку. За этим молчанием что-то скрывается.

– Тансу?

– Несколько причин, господин майор. Камни резко подорожали. Они боятся. Для покупки крупных партий нет эквивалента.

Цутаки подошел к нему вплотную, взглянул в глаза:

– Болтовня. Что ты считаешь эквивалентом? Баб? Жратву? Деликатесы? Наркотики? Что ты мне тут говоришь: «подорожали», «боятся», «нет эквивалента»? А имперская иена что – плохой эквивалент?

– Виноват, господин майор.

– Или ты решил темнить?

– Вы несправедливы ко мне, господин майор.

– Так вот, я спрашиваю тебя: что – иена плохой эквивалент? Или доллары?

– Если говорить правду, то нас кто-то обошел.

– Болван. Открыл истину. Да я это знаю без тебя. Все крупные бриллианты Дайрена, Чанчуня и Харбина давно кем-то скуплены. Кем? Ты не знаешь. А они скуплены умело, постепенно, продуманно. И не так, как делал ты, а на полном доверии. Но кем?

– Господин майор. Я знаю, как и вы, что часть бриллиантов скупил некий Яо из Харбина.

– «Яо из Харбина». Младенцу ясно, что это подставное лицо.

– Еще я слышал о господине My из Чанчуня и господине Сианге из Дайрена.

– «My», «Сианг». Кто это? Духи? Не знаешь? Хорошо, пусть это духи, но кто им передавал бриллианты? Как? Каким образом?

– Несколько ювелиров сказали, что бриллианты передавались этим людям в судках с деликатесами. Уносил их пожилой кореец.

– Слушай, Тансу, хватит этих баек. «Пожилой кореец»... ну и что? Как его зовут? Какие приметы? Куда он уносил эти деликатесы? Кому передавал? С кем был связан, наконец? Почему мы до сих пор не можем это выяснить?

Тасиро пожал плечами.

– Хорошо, Тансу, – примирительно сказал Цутаки, решив больше не распекать его, – ты честно выполнил свой долг, и я благодарю тебя. Как ты себя чувствуешь?

– Не понимаю, господин майор.

– Я хочу сказать – ты готов к работе?

– Опять не понимаю, господин майор. Извините.

– Ладно, Тансу, не валяй дурочку. Спрашиваю я тебя о твоем состоянии потому, что задание, которое я хочу тебе сейчас дать, очень серьезное.

– Слушаю.

– Перехвачен ночной телефонный разговор генерала Исидо с полковником Катаяма. Несколько странных вещей. Первое, будто бы у «Хокуман-отеля» сейчас стоит транспортный самолет. Второе, генерал Исидо приказал выслать для этого самолета двойную заправку горючего, приборы, рацию и сварщика с газовой горелкой. Третье, также по приказу генерала Исидо, в «Хокуман» откомандирован летчик резерва майор Тамура. Запомнил или повторять?

– Запомнил.

– Бери машину и отправляйся. Строжайшее указание: об этом не должен знать никто – ни здесь, ни там. Как змея, незаметно, чтобы никто тебя не видел, проберись к «Хокуману» и попытайся выяснить, что там за самолет. Не думаю, чтобы он взлетел раньше темноты. Но если ты почувствуешь, что это может случиться раньше, – срочно звони мне. Если же все так, как я думаю, жди меня на нашем обычном месте. Скорей всего, я буду во второй половине дня.

– Слушаюсь, господин майор.

Тасиро повернулся на каблуках и вышел. Цутаки подошел к окну. Солдаты закончили зарядку – угол двора был пуст. Из двери, ведущей во двор, никто не выходит, значит, Тасиро решил что-то захватить и поднялся сейчас к себе наверх. Так и есть – Тасиро вышел, держа в руках большой армейский мешок. Значит, к его словам и к заданию он отнесся более чем серьезно; впрочем, иначе ведь и не могло быть. Вот Тансу Тасиро подошел к машине, аккуратно положил мешок на заднее сиденье, взявшись за бортик, легким прыжком перекинул тело. Включил мотор, подъехал к воротам, что-то сказал сквозь зубы капралу, уже торопливо возившемуся у створок. Как только ворота приоткрылись, вездеход, чуть не задев их бортиком, выехал. Вскоре шум мотора затих.

Да, подумал Цутаки, с бриллиантами его кто-то обошел. Но кто?.. Однако, что бы там ни было, он должен не полениться и еще раз объехать сейчас все адреса, по которым только что побывал Тасиро. А потом уже заняться Исидо.

Дверь самолета осторожно открылась и Гарамов увидел присевшего на корточки штурмана. Тот удивленно разглядывал его. Ясно, его озадачил маскарад. Гарамов протянул сверток:

– Что с вами? Вы как будто фрака никогда не видели, капитан?

Штурман взял сверток.

– Да нет, видел. Это что – гостиница, что ли?

– Спустите трап. А то фрак порву. Или испачкаю.

Штурман спустил трап. Гарамов ухватился за край и рывком поднялся в самолет. Штурман разглядывал сверток.

– Что здесь? Поесть принесли?

– Дайте сюда.

В свертке кроме платья и туфель для Вики поместились также гимнастерка Гарамова, сапоги и галифе.

– Подвенечный наряд. Устраивает? – Он взял сверток.

– Ничего, – осторожно сказал стоящий за штурманом радист. – Меня бы устроило.

Гарамов увидел Вику, склонившуюся над носилками, на секунду поймал в ее глазах удивление, понял, что это касается фрака, и показал рукой; мол, как я – ничего? Ему почудилась какая-то смешинка в ее глазах. Арутюнов, второй пилот и бортмеханик подошли ближе.

– Нам надо поговорить, товарищи, – обратился ко всем Гарамов.

Вика сделала вид, что ей срочно нужно дать попить кому-то из раненых. Махнула рукой – не мешайте. Но Гарамов позвал и ее.

– Товарищ медсестра. Вас это тоже касается.

Вика вздохнула.

– Идите, идите сюда, товарищ медсестра. Не нужно вздыхать.

Гарамов подождал, пока сядут все, и сел сам.

– Товарищи. Мы с вами приземлились на японской территории. Это Ляодун, побережье моря, между Дальним и Порт-Артуром.

За его спиной возникла и тут же угасла перебранка штурмана и второго пилота: «Я говорил? Разве я не говорил?» – «Ради бога, товарищ капитан».

– Товарищи офицеры, у нас серьезное положение – мы на территории противника.

– Здание-то это, что оно из себя представляет? – спросил бортмеханик.

– Это своего рода отель, место отдыха высших чинов армии и контрразведки.

Пока все молча обдумывали эту новость, Гарамов повернулся к Арутюнову и Вике:

– Что с ранеными?

– Ничего. – Арутюнов прищурился: – Если не считать, что всем нужно срочно сделать перевязки.

– Осиное гнездо, – тихо сказал радист.

– Они продержатся еще несколько часов? – спросил Гарамов.

– Что значит «несколько часов»? – Арутюнов явно рассчитывал на свои силы.

Гарамов посмотрел на Вику. Та отвела взгляд.

– До вечера.

– Не знаю, – военврач пожал плечами. – Будем делать все что сможем. Легкие раненые, может быть, и продержатся.

– А нелегкие?

– Товарищ капитан, – Вика прижала обе руки к груди, – всем раненым необходима серьезная перевязка.

– Вы не уговаривайте меня, сержант. Что для этого нужно?

– Прокипятить инструменты. Срочно. В этом здании есть где прокипятить инструменты?

– А может быть, здесь? – неуверенно сказал Гарамов. – На спиртовке.

Арутюнов усмехнулся, а Вика ответила:

– На спиртовке я могу прокипятить только ножницы. Гарамов вздохнул, молча развязал сверток. Стал выкладывать на скамейку то, что лежало сверху – свою гимнастерку, брюки, воткнутые один в другой сапоги. Оставшееся в свертке протянул Вике.

– Что это?

Гарамов вместо ответа пожал плечами. Под взглядами остальных Вика развернула светлую ткань – это оказалось длинное платье с золотым русским орнаментом. Под платьем были сложены новые лаковые туфли на высоком каблуке.

– Товарищ капитан? – Вика взяла одну туфлю. Зачем-то посмотрела ее на свет. – Туфли?

– Пройдите в носовую часть и переоденьтесь.

– Зачем?

– Переоденьтесь. Я потом объясню.

– Пожалуйста. – Вика взяла туфли и платье.

– Давай, давай, сестренка, – сказал бортмеханик.

Вика пошла к кабине.

– Ну и дела. – Радист чмокнул. Крикнул весело, придуриваясь: – Товарищ сержант, возьмите меня!

Но Гарамов глянул на него так, что радист осекся. Дверь за Викой захлопнулась.

– Товарищи. Переодеться меня и медсестру заставляют обстоятельства, сейчас объясню какие. Японцы чувствуют, что вот-вот будет капитуляция. Они, как я понял, все тут готовы продать друг друга с потрохами. Я вошел в контакт с директором этого отеля, он то ли агент, то ли черт его знает что. Нахапал тут, кажется, за войну целое состояние. А теперь, когда прижали, хочет драпать на нашем самолете. Предложил сделку: за то, что мы возьмем на борт его и еще пятерых, а потом высадим их где-нибудь в глухом месте, обещал достать нам горючее, рацию, и вообще – помочь улететь.

– Ну и что вы? – сказал штурман.

– Я согласился.

– Сколько горючего? – спросил бортмеханик.

– Полные баки. – Гарамов оглядел всех. – Думаю, что я поступил правильно.

Долго никто не отвечал.

– Еще бы нет, – наконец сказал второй пилот.

– Сидеть здесь и ждать, пока они нас перестреляют? Во! – радист показал сжатый кулак.

– Тише, – сказал бортмеханик.

– Прости, Евсеич. – Радист отвернулся, посмотрел в сторону кабины.

Штурман покачал ладонью, будто что-то взвешивал.

– Директор и еще пятеро, говорите? Не много ли? А вдруг они начнут палить?

– Один есть нюанс, – сказал Гарамов.

– Какой?

– Если учесть, что одного из этих пятерых директор оставляет нам, – не много.

– То есть как оставляет? – спросил штурман.

– Так, оставляет, – сказал Гарамов. – В подарок.

– Важную птицу, что ли? – удивился бортмеханик.

Второй пилот хлопнул себя по коленям.

– Да что нам пятеро, – сказал радист. – Возьмем. Сюда же пятьдесят влезает.

– А вдруг этот директор нас обманет? – спросил Арутюнов. – Вы подумали об этом?

– Предложите другое, – сказал Гарамов. – Не знаю, обманет он нас или нет, но другого выхода пока я не вижу, товарищ военврач.

– С другой стороны, зачем ему нас обманывать? – Штурман оглядел всех. – Он ведь мог сразу вызвать охрану, и все. Перестреляли бы нас как миленьких.

– Фрак это что, директор придумал? – сказал бортмеханик.

– Директор.

– В общем, он прав, – сказал штурман. – Не в форме же советской здесь ходить.

– Значит, гнездышко себе отлудили, – усмехнулся второй пилот. – Ну япошки. Любят пожить.

– Пляж мировой. Я бы... – радист вдруг застыл на полуслове, глядя в сторону кабины. Все повернулись.

Вика стояла у двери в светлом платье с золотым шитьем, придерживая рукой такие же золотые рассыпающиеся волосы. Она оказалась вдруг стройной и легкой, и у Гарамова перехватило дыхание.

Платье было ей в самый раз. Длинное, обхватывающее фигуру и расширяющееся книзу; по стоячему воротнику спускался русский старинный узор, расходился дальше узкой цепочкой и растекался лампасом по длинным рукавам и каймой по подолу.

– Ну как? – Вика оглядела всех. – Ничего?

Штурман застонал.

– Да перестаньте. – Вика покраснела. – Длинное?

– Где я? – штурман закрыл на секунду лицо. Отнял руки. – Кто это такая? Сестричка, да вы же ангел. Вы даже не представляете. Феерия.

– Ладно вам, капитан, – сказал второй пилот. – Что там, не смущайте девушку. Платье как платье.

– Дубина ты, Володя. «Платье как платье», – передразнил его штурман.

– Перестаньте, ребята. Научите лучше, что с волосами делать, у меня нет ни одной шпильки. – Вика стояла у кабины и растерянно улыбалась. Шагнула вперед и чуть не упала. Все невольно подались к ней, будто одновременно хотели поддержать. Она скривила по-детски губы: – На каблуках совсем разучилась.

Вика-по очереди посмотрела на всех. И опять Гарамов ощутил что-то вроде ревности.

– У вас есть лента? – спросил он.

– Конечно. В сумке.

Бережно поддернув платье, Вика присела и стала рыться в вещмешке. Достала ленту, наспех повязала волосы. Поймала взгляд Арутюнова. Кивнула.

– Полный порядок, – ответил военврач.

Вика, опустив глаза и явно тяготясь тем, что сейчас все на нее смотрят, стала собирать инструменты в большую санитарную сумку.

– Товарищи. – Гарамов кашлянул. – Наблюдение вести так же, как раньше. Вас, капитан, прошу проследить. И еще – никто не должен без согласования со мной выходить из самолета. И вообще как-то демаскировать себя. Я иду выяснить обстановку. Еда у вас пока есть, вода тоже. Медсестра вернется, как только сделает все необходимое.

Он повернулся к Вике. Она уже набила сумку до отказа и выпрямилась.

– Все взяли? – спросил Арутюнов.

– Все.

– А кохерные зажимы?

– Товарищ военврач, ну что вы. Все взяла.

– А турунды?

– И турунды взяла, Резиновые. А марлевые у нас в, индпакетах.

– А пистолет? – сказал Гарамов.

– Ой, – Вика сморщилась. – Забыла.

– А надо бы взять. Все-таки идем к врагу.

Вика повернулась. На подламывающихся каблуках прошла в кабину. Побыла там она, как показалось Гарамову, секунду и тут же вернулась, легко прихватив по дороге сумку со сложенными медикаментами. Гарамов попробовал взять у нее груз, но она отклонила его руку. Сергей открыл дверь. Вика поймала его изучающий взгляд, сказала шепотом, так, чтобы никто не слышал:

– Спрятала, товарищ капитан.

Гарамов все так же оглядывал ее, пытаясь понять, куда же она спрятала пистолет, думал, что если в сумку, то не годится. Ее можно легко выхватить. Вика поняла его взгляд, задержавшийся на груди, протянула жалобно:

– Я же сказала, товарищ капитан, спрятала. Прыгайте лучше.

Исидзима услышал, как недалеко от него зашаркала метла. Младший садовник, старик-кореец Лим, вечно согнутый из-за радикулита, подметал дорожки. С каждым из сотрудников отеля у Исидзимы были свои отношения, а с Лимом – особенные. Стоя за стволом-пальмы у торца здания, Исидзима ждал, пока Гарамов во фраке и медсестра в блекло-сером платье с переполненной сумкой в руке выйдут к отелю. Рядом с ним стояла Мэй Ин в утреннем белом кимоно. Он чувствовал, что она так же напряженно, как он, вглядывается в идущих к ним русских, хотя внешне старается выглядеть совершенно безразличной. Он сразу оценил красоту медленно идущей по песку русской медсестры, ее стать, то, как она держит голову, как красиво идет на непривычно высоких каблуках. Когда оба вышли на дорожку, он скорее почувствовал, чем услышал, как Гарамов тихо сказал: «Это он». Медсестра в ответ чуть заметно кивнула.

– Вика, – уже громко сказал Гарамов. – Вика, познакомься. Это Исидзима-сан, директор отеля.

Вика назвала себя, слегка кивнув головой.

– Очень приятно. – Исидзима посмотрел на Мэй Ин. – Это Мэй Ин. У вас же, поскольку для всех остальных вы будете на это время сотрудницей нашего отеля, должно быть другое имя.

Он снова улыбнулся и поклонился. Вика пожала плечами.

– Это другое имя у вас будет Фэй Лай. Повторите, пожалуйста. Фэй Лай. – Исидзима улыбнулся.