Текст книги "Вторжение в Ойкумену (СИ)"

Автор книги: Виктор Козырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12. Кинжал императора Оттона

– В смысле? – оторопела Светлана. – Там же ясно написано…

– Ты чем слушала наших учителей? – резонно возразил ей Влад. – Гномы укажут, гномы обманут, гномы подскажут. Но это не суть. Главное, что сейчас следует выяснить, так это насчёт вас, граф Леопольд Альберт фон Фалькштейн, сотрудник Имперской Тайной канцелярии. Зачем вы за нами следили и не собираетесь ли нам помешать обрести заветный меч?

Фалькштейн совсем не аристократически сплюнул себе под ноги, и волком посмотрел на учеников.

– Нам было интересно, зачем двое из шестерых обучающихся у шелта избранных пересекли границу и направились в Седалоуку. Ну, так-то мы подозревали, что вы ищете кинжал Оттона, но надо было проверить, и…

– По возможности перехватить, – закончил за него фразу Влад.

Фалькштейн смутился, но не стал протестовать.

– Давайте проясним, – сказал Замойский. – Этот кинжал нужен нашим учителям – шелта. Что они собираются с ним делать, непонятно. Вряд ли вручат его нам. Скорее всего, они просто хотят убрать его на время из мира, чтобы он не достался воинам Алурии.

– Но, – попытался возразить Леопольд.

– Вы же понимаете, граф. Никакого более надёжного хранилища, чем роща шелта нет, и быть не может, – покачал указательным пальцем Влад. – Вы видели возможности господина Арно, и даже ощутили их на своей шкуре. Согласитесь, кинжалу будет безопаснее у нас?

Фалькштейн, мог бы поспорить ещё немного, но он понял, что этот камень ему сдвинуть с места не под силу, поэтому коротко кивнул.

– Позвольте сопровождать вас в поисках и дальше, – предложил он подумав.

– Не проблема. Только амулеты снимите. Сами видели, алурийцы пробивают их без проблем, а нам будет спокойнее. Со своей стороны могу поклясться честью, что не буду копаться в вашей голове, а только отслеживать простые реакции.

Светлана была уверена: Влад врёт, как последний паскудник, и обязательно покопается в голове у местного шпиона, однако, когда ученики вернулись в рощу, которую между собой стали называть домом, Владислав удивил Свету и сказал, что и правда исполнил свою клятву и не копался в мозгах графа. На немой вопрос – почему, он пожал плечами и просто ответил, что не был уверен, в незаметности своих действий.

– Уверен, с этим графом нас ещё судьба сведёт и не раз. Не хотелось бы портить отношения, – пояснил он.

Ну а пока он с видом фокусника объяснял, где следует искать кинжал.

– Гномы обманут, но и гномы подскажут, так? – улыбнулся он. – Граувизе, господин граф. О, простите – Лео.

– Серый луг, Седалоука, – вздохнул Фалькштейн. – Да, друзья, а что остальные указания говорят?

– Он, по всей видимости, спрятан в подножии горы, но давайте уточним.

После десятиминутной, ожесточённой дискуссии они пришли к выводу, что речь идёт о пещере с другой стороны склона, и забросив вещи на лошадей, неспешно направились вниз.

По дороге Владислав немного опасался, не вернётся ли Арно, с подмогой, чтобы поквитаться с бросившими ему вызов учениками, но всё было тихо, и он успокоился. Спустя несколько часов они уже стояли у пещеры, внимательно всматриваясь в тёмный провал и раздумывая, не ожидает ли их каких-то сюрпризов внутри.

– Не должно, – решил Леопольд. – Местные не говорили о каких-то проблемах с монстрами, в окрестностях.

Один из слуг что-то негромко проговорил себе под нос, но Фалькштейн рассмеялся.

– Всё это сказки. В Эйсенбирге не осталось никаких чудовищ кроме огров и виверн. И те, в основном здесь водятся, потому что король Грёнцена больше занят муштрой и строевой подготовкой своей армии, а не насущными проблемами.

Светлана хотела спросить, что имеет в виду охранник графа, но не стала, опасаясь, что и её он высмеет. А ей не хотелось показаться в глазах Леопольда пугливой дурочкой. Тем более, злой умысел с его стороны было заподозрить сложно, ведь он лез в неизвестность вместе с остальными.

Пещера, снаружи выглядевшая небольшой и узкой, изнутри оказалась огромной. Вернее, сначала они долго ползли, согнувшись в три погибели по небольшому лазу, но, в конце концов, он закончился и они оказались в достаточно просторном «помещении», где смогли встать во весь рост. Свет факелов лишь скудно освещал дорогу перед ними и тогда Светлана, сконцентрировавшись, запустила «светлячок» под потолок и небольшая искорка, созданная из магии огня и воздуха осветила перед ним большой зал, который посередине пересекала небольшая река.

– О как, – выдохнул тяжело дышащий Фалькштейн.

Имперскому разведчику тяжело дались те несколько сотен метров, что они ползли по узкому лазу. Свете с Владом было легче. Шелта гоняли их не только по магии, но требовали и хорошей физической подготовки – ведь им предстояло воевать. Тем не менее они тоже запыхались и теперь хотели только немного отдохнуть перед тем, как дальше продолжить исследования пещер.

На реке был остров, на котором стоял какой-то сундучок.

– Там кинжал и ещё какие-то артефакты? – предположил Владислав.

– Может быть, только кинжал… – пробормотал Фалькштейн. – Но если есть ещё что-то, то это перейдёт в собственность имперской короны.

– Договорились, – кивнул Владислав, и они дружно сделали шаг к реке.

В принципе им даже не надо было заходить в воду. Река была действительно и остров можно было достигнуть хорошим прыжком.

– Подождите, – вдруг сказала Светлана. – Война с пуритами была триста лет назад…

– Двести восемьдесят, если быть точным, – поправил её Леопольд. – А что?

– И за всё это время на пещеру не наткнулись, всякие бандиты или контрабандисты, в общем, лихие люди?

Владислав и Леопольд переглянулись. Эта мысль почему-то не пришла им в голову, ведь пещера не была скрыта от людских глаз, а вообще была, можно сказать, на виду.

– Ну для контрабанды место неудобное, – подумав выдал Фалькштейн. – Тем более, единственное, что везут из Южного Грёнцена в Империю – фарфор. А его через горы тащить… Есть другие пути. Но, насчёт бандитов согласен.

Внезапно охранники, чьи имена земляне то ли успели позабыть, то ли вообще не знали, насторожились и стали внимательно всматриваться в боковой проём, откуда вытекала речка. Сам проём был достаточно велик, чтобы там прошёл лодка с небольшим парусом. Молодой граф тоже заинтересовался шумом и взялся за оружие, а Влад собрал силы и сконцентрировался, чтобы, используя стихийную магию, ударить хоть слабым, но боевым заклинанием. Светлана отошла в сторону, сожалея, что она из всех разделов некромантии она изучала только лечебную, да и ту, теоретически.

Шум становился всё громче, и вот уже слуги-охранники сорвали с плеч мушкеты и стали целиться в проём. И через несколько секунд оттуда вырвалась огромная – кошка? Лев? Было непонятно, но за спиной существа развевались крылья, и очень странный хвост.

– Мантикора! – крикнул Фалькштейн. – Никакой магии!

Граф и два его охранника открыли по существу, которое, разинув пасть, со множеством крупных, но острых зубов, летело на них. Влад, подумав, вытащил пеппербокс, который зачем-то взял с собой в это путешествие. Как он говорил Свете: если будет время, разберусь с этим устройством.

Мантикоре явно не понравился свинец, которым её угощали и она, тонко взвыв, взмыла под потолок пещеры, где затаилась, высматривая, на кого наброситься первым. Выбор её пал на стоящую в стороне Свету и она устремилась к ней. Но Владислав, тем временем зарядил пеппербокс и стал выцеливать монстра. В последний момент, перед тем как нажать на спусковой крючок, ему пришла одна мысль и он прочитал небольшое заклинание, совершенно забыв, что Леопольд предупреждал их не использовать магию.

Впрочем, Замойского извиняло то, что магию он использовал на свой пистолет, а не на врага. Стандартный пеппербокс того времени имел шесть стволов и выпускал пули по очереди, причём точность стрельбы была весьма низкая. Заклинание, которое применил Влад, использовали ещё боевые маги, в те времена, когда пользовались луками. Но с тех пор про него забыли, так как луки ушли в прошлое, а арбалеты и огнестрельное оружие маги не использовали.

Однако заклинание, сработало как-то не так, вероятно, потому что предназначалось для выпускания одной стрелы, а не шести пуль по очереди. Заклятие заставило шесть пуль вылететь одновременно.

Взрывом разворотило пеппербокс и обожгло лицо Владу, однако всё получилось даже лучше, чем он планировал. Шесть пуль попали мантикоре в голову, разворотив череп и существо рухнуло под ноги Свете, в последний момент попытавшись ударить хвостом, но бессильно уронив его на землю.

Девушка облегчённо выдохнула и стала медленно оседать на землю. Упасть ей не дал граф, моментально ринувшись со своего места и подхватив падающую девушку. После чего усадил её на камни, и что-то успокаивающе заговорил.

– Охренеть, – только и выдал Влад.

Его лицо было покрыто копотью, а сам он покачивался. Фалькштейн, обернувшись в его сторону, бросил.

– Михель, Маркус, помогите Владу, – коротко приказал Леопольд.

Слуги быстро подорвались со своих мест, подхватили Владислава под руки и тоже отвели его сторону, усадив на камни. Маркус, а может быть Михель, извлёк из его рук то, что оставалось от пистолета, осмотрел, удивлённо присвистнул и отложил в сторону.

– Спасибо Лео, я в порядке, – поблагодарила его Светлана. – А сейчас мне надо помочь своему другу.

– У меня тоже всё нормально только, – он помотал пальцем вокруг головы.

– Контузия лёгонькая, – хрипло сказал Михель, а может быть Маркус.

Однако Светлана всё-таки подошла к нему и осмотрела.

– Да, тебе лучше самому полечиться, – сделала вывод она. – До разделов, которые затрагивают голову, я ещё не дошла.

– А я тебе говорил, – проворчал Влад.

– Ну кто же знал, что всё так быстро понадобится, – отмахнулась от него Светлана.

– Всё-таки странно, – перебил их Леопольд. – Почему ваши учителя отправили вас на такое сложное задание, практически неподготовленными?

– Не знали, с чем нам предстоит столкнуться, – Владислав даже растерялся.

Но ведь и правда, со стороны духов стихий было очень непродуманным отправить их добывать самые разные артефакты, не зная, что с ними произойдёт, и с какими опасностями предстоит столкнуться. Если только они не находятся рядом, незримо наблюдая за учениками.

– Значит, так надо было, – недовольно отрезала Светлана. – Шелта жёстко нас учат. Они хотят добиться, чтобы мы как можно лучше были подготовлены к столкновению с Алурией.

– Не буду спорить, – протянул Фалькштейн. – Хотя…

– Что? – подкинул голову Замойский.

– Я бы не сказал, что они так уверены в вашем успехе.

– О чём ты? – уточнила Света.

– Вы знаете, сколько в Ойкумене шелта? – вопросом на вопрос ответил Леопольд.

– Четверо, – уверенно ответили Владислав и Светлана. – По одному на стихию.

Граф Фалькштейн усмехнулся и посмотрел на своих слуг-охранников. Впрочем, они с таким же успехом могли оказаться сотрудниками Тайной Имперской Канцелярии.

– Только в нашей стране мы насчитали около двадцати четырёх шелта. Но подсчёт крайне приблизительный, потому что они постоянно перемещаются между странами. Для них нет границ, как вы поняли. Нахрин уважают не только при императорском дворе Агис-Петросполя, но и в Кантабрии. Правда, сейчас, когда её фактически подмяли под себя генералы Алурии ей лучше там не показываться.

Он помолчал, наслаждаясь растерянным видом Влада и Светы, и нанёс завершающий удар.

– Кроме того Имперской Тайной Канцелярии стало известно, что восемь шелта набрали две группы учеников. Одних обучают в роще Западной Склавинии, на границе с нашей страной, а другую, в Магнаальбии.

– Где? – растерялся Влад.

– На альбийских островах в Аквилонском море…

– Я знаю, – отмахнулся Владислав. – Просто мне непонятно…

– Что непонятно? – удивился Фалькштейн. – После провала в Корнелиополе, когда пала Империя Востока, естественный щит между нами и тёмными расами, шелта стараются не класть все яйца в одну корзинку.

– Вот как, – Светлане было просто неприятно, что они не единственные такие избранные.

– Скажу откровенно. И наше правительство, и склавинское, и магнаальбийское считает, что угроза преувеличена, и полагают, шелта просто дуют на воду, один раз обжёгшись. Хотя Латинский поход Алурии и вторжение в Тамерию немного заставило всех задуматься, но с другой стороны, объединённые силы трёх империй – ваш полководец Ингваров, и альбийский адмирал Мейсен внушают уверенность, что Второй альянс справится с сотней пришельцев из магического мира.

– Вам известно, что Алурия – не потомок нейстрийских королей, а человек из иного мира? – удивилась Света.

– Разумеется, – фыркнул Фалькштейн. – Про проникновения в наш мир, и кто такие избранные известно всем правящим кругам, и уж тем более нашим магам. Как и про то, что шелта не кочевой народ, а духи стихий. Просто мы не считаем нужным сообщать об этом широкой общественности.

– Как всегда, – проворчал Владислав. – Ради их же блага.

– Естественно, – не сдавался граф. – Ладно, господа. В конце концов, мы сюда не спорить и политике пришли, а по делу. По-вашему, в первую очередь. Что будем делать?

– Подождите секунду, – попросил Влад. – Блин, умыться бы…

Он подошёл к подземной речке, наклонился, посмотрел на своё отражение, чему-то усмехнулся и зачерпнул воду обеими руками. После того как умылся, Влад прикрыл глаза и стал осматривать место рядом с кинжалом. К нему подошла Света и осторожно взяла его за руку. Владислав благодарственно кивнул и продолжил своё занятие.

Маркус или Михель понимающе кивнул и что-то прошептал графу на ухо. И тот быстро закрыл глаза, а потом открыл, как будто соглашаясь со сказанным.

– Порядок, – наконец сказал Влад. – В ларце только кинжал, и никаких ловушек.

Он выпрямился и одним прыжком перемахнул воду, отделявшую его от острова. Взял ларец, покрутил в руках, а потом безо всякой магии открыл крышку.

Взгляду Владислава предстал самый обычный короткий меч, из тех, которыми пользовались в древние времена. Влад не настолько хорошо разбирался в оружии, чтобы понять, как он называется. Он почесал голову, а потом взял кинжал императора Оттона в руки.

Его как будто прострелило от макушки до пяток. Покачнувшись и едва не выронив меч, Владислав положил его обратно в ларец и захлопнул крышку. Некоторое время он постоял, раздумывая, а потом в один прыжок вернулся на берег, где его ждали граф со слугами и Света.

– Дурак, – сказал Маркус или Михель. – Не всякий его сможет взять в свои руки.

– Достойный… – пробормотал Замойский.

– Уверенный в себе, и правоте своего дела воин, лидер сам по себе, – наставительно сообщил ему спутник графа. – В этом-то и была ошибка создателя кинжала. Он не понимал, что его враги уверены в своей правоте.

– Понятно, – кивнул Влад.

– Можно посмотреть? – взволнованно попросил Фалькштейн.

Владислав пристально взглянул ему в глаза, а потом кивнул и открыл крышку. Леопольд фон Фалькштейн глядел на кинжал императора Оттона благоговейно, как на святыню, потом махнул рукой и Замойский закрыл ларец и передал его своей спутнице.

Светлана взяла ларец, а потом, достав бумажку, прочитала какое-то заклинание, и он исчез. Маркус или Михель восхищённо присвистнул.

– Впервые вижу магию шелта, – завистливо сказал он.

Слуги. А впрочем, какие они слуги – очевидно же, что маги Тайной Имперской Канцелярии почтительно склонились.

– Ну всё, – развёл руками Влад. – Наша миссия выполнена, а у нас ведь осталась ещё две недели.

– Тогда в чём дело друзья? Я ведь могу вас так называть? Так вот, друзья. Погостите у меня в поместье. Обещаю, ничего выспрашивать не буду, секреты искать или что-то подобное.

Он внимательно посмотрел на сомневающихся Владислава и Светлану.

– Ну а чтобы причинить вред ученикам шелта, надо быть полным идиотом. Меня же дядюшка прикажет втихую удавить, случись чего с вами по моей вине. Публично казнить нельзя, положение как-никак, а народ, как я уже сказал, не в курсе про пришельцев, а вот по-тихому очень даже.

Поскольку Владислав в момент его пламенной речи сканировал его мысли, и там не было никаких коварных замыслов или чего-то подобного, то они со Светланой, с удовольствием приняли приглашение.

Глава 13. Западная Склавиния

В то время, пока Влад со Светой пересекали границу двух империй Роберт Замойский и Антонина Акустьева въезжали в лехийский город Вексельмюнде на берегу Янтарного моря. Впрочем, не настолько лехийский, как хотелось бы самим склавинам. Дело в том, что незадолго до того, как Константин Суровый присоединил к своей империи Лехию, они этот город потеряли в войне с Грёнценом. И лишь пятьдесят лет назад во время пятилетней войны, его смогли отбить у Грёнцена. Кстати, та война стала первой для Василия Александровича Ингварова, который тогда и прославился, будучи молодым лейтенантом.

В общем, город-то вернули, но население за три с половиной столетия было практически замещено алеманами, или ассимилировано. И хотя многие алеманы поспешили убраться в Грёнцен или вспомнить Склавинских предков, городу оставили название, под которым он неоднократно входил в историю. Как славную, так и не очень.

Одна из этих историй и была связана с поручением, которое шелта дали Роберту и Тоне. В некие времена обитал в Вексельмюнде некий лехийский дворянин – пан Чешковский, известный под псевдонимом доктор Фортунус. Разумеется, маг со специализацией – чернокнижник. Как объясняли Тоне шелта, чем вызвали у неё очередной приступ истерики, чернокнижников церковь не очень-то одобряла и в нынешние времена, что говорить про события двухсотлетней давности. Тем более, и сами чернокнижники не раз давали повод к своему преследованию. Яды, проклятия – любимое оружие чернокнижников. Запросто могли, повздорив с деревенскими потравить все колодцы в округе. Навести порчу, извести плод, опять же к ним. За это люди охотно платили им той же монетой. Наводили церковь, отцов-инквизиторов, и добро пожаловать на костёр. Впрочем, нечасто им удавалось прихватить чернокнижника. Если только какого начинающего, да и то, для осуждения требовался суд, где в жюри вперемешку сидели маги с инквизиторами, а там поди докажи, он навёл чуму на город, или она сама пришла из земель, далёких с купцами и моряками.

Но своё дело эта вражда сделала. В настоящий момент в Моэнии жило очень мало чернокнижников, и те, больше занимались теорией. Практикующие предпочитали более безопасную империю турсманов, где к ним относились так же, как и к остальным магам или Терранову, а там любые маги были нарасхват.

Но вернёмся к доктору Фортунусу, который на фоне остальных чернокнижников отличился особой паскудностью как по своему характеру, так и по тем заклинаниям, что он изобретал. Причём церковь его не трогала, потому как Чешковский умудрился вылечить несколько крупных деятелей Лацийского патриархата от весьма неприятных болезней, за которые в то время не брались даже выдающиеся целители. Да и чего скрывать, магическую науку он продвинул очень сильно, что сквозь зубы признавали многие маги, не терпевшие Фортунуса. Однако, как говорили в Великой империи Севера, сколько верёвочке не виться, всё равно конец будет. Вот и Чешковский умудрился сделать открытие, которое стало для него роковым.

Взяв за основу заклинание призыва, которым обычно пользовались ведьмаки и ведьмы в мирных целях: призвать пчёл на луг, изгнать комаров и так далее, а чародеи в военных – напустить насекомых или пакостливых животных на врагов, он расширил его. Причём до пределов, ранее считавшихся вообще невозможным, кстати, в том числе и шелта. Доктор Фортунус научился призывать тварей из иных измерений. Которых, местные жители недолго думая окрестили чертями и бесами, так был чужд их внешний вид. Вот тут-то и встала на дыбы церковь. Сначала возмутился Плёсский патриархат, потом к нему присоединился Лацийский, следом, немного поразмыслив, Корнелиопольский тоже высказался, подталкиваемый султаном турсманов, которые, несмотря на всю свою лояльность к чернокнижникам, таких заходов от магов позволить не могли.

На таком фоне, что скажут остальные патриархи, уже не имело значения – это были главные лидеры церкви. Но они присоединились, так для справки, и на Фортунуса была открыта самая настоящая охота, которую возглавили сильнейшие маги Ойкумены.

После недолгого выслеживания пана Чешковского обнаружили в Вексельмюнде, где окружив, всё-таки убили. Хотя при этом разнесли две улице, вырвавшиеся на свободу твари иных измерений успели убить или покалечить некоторое количество горожан, прежде чем их сумели отловить опытные церковные демонологи.

Пан Чешковский, известный как доктор Фортунус погиб, а вот легенда о нём, наоборот, родилась. Рассказывали о ловком и хитром маге, который обманом сумел поставить себе на службу самого дьявола и сотворил немало дел как добрых, так и злых, но раскаялся и, отрёкшись от Сатаны, смог вознестись. Впрочем, как и все изустные предания, разнились. Была версия, где его подчинение дьявола было всего лишь уловкой со стороны нечистого. В Грёнцене рассказывали, что дьявол смог взять реванш и перехитрить Фортунуса, а романтики из Виндбоны пели про деву, которая своей чистотой и непорочностью смогла спасти его от адского пламени.

Но вот о чём не пели барды, не писали поэты, да и вообще никто лишний раз не упоминал, так это про медальон пана Чешковского, он же медальон Фортунуса. Про него было известно лишь магам, и некоторым обычным людям, но тем лишь по долгу службы.

Вызывая демонов, Фортунус использовал некий амулет, который так и не смогли найти, ни светлые маги, ни отцы-инквизиторы. Он считался то потерянным, то вообще не существовавшим. Но шелта точно знали – амулет находился сейчас в Вексельмюнде.

– Обидно, Влада со Светкой послали в Империю Запада, а ехать им меньше, чем нам, – вздыхал Роберт по дороге, и раздумывал, как с помощью телепортации сократить расстояние.

И действительно, от рощи шелта до Вексельмюнде, хоть они оба, и находились в Западной Склавинии, ехать было восемьсот километров, или семьсот пятьдесят вёрст, как говорили здесь. До метрической системы уже додумались, но, как со вздохом сказали шелта, когда её внедрят теперь вообще неясно. Если бы нейстрийская революция пошла так, как было задумано изначально, то уже спустя сто лет, на неё перешли бы все страны Моэнии, кроме Склавинской Империи и Магнаальбии.

Посовещавшись, ученики решили, что им и этим вопросом надо будет заняться обязательно. Но потом. Пока были более насущные дела.

– Постыдился бы, – проворчала Тоня. – Сашке с Лерой вообще в Одисстайские горы пришлось отправиться.

Роберту на это ничего не смог возразить. Тогда они ещё не знали, что в Семигорскую крепость их доставила Лавита, а то и правда, они бы могли путешествовать до конца отведённого времени по пустынным степям, которые достались склавинам, по итогу долгих войн с турсманами.

Но потихоньку, верста за верстой и они упёрлись в ворота Вексельмюнде. Правда, от этих ворот в скором времени должно было остаться, одно лишь название, так как торговля склавинов с Альбийскими островами только набирали обороты, и прежние имперские порты с трудом справлялись с наплывом кораблей, а значит, старый средневековый город будет расти и выйдет далеко за пределы своих стен.

Но пока и стена, и ворота были на месте, и сонный стражник, торчавший там ради проформы, лишь сунул нос в документы и махнул рукой, мол проезжайте.

– Враг не пройдёт, – фыркнула Тоня, когда они удалились от стража на достаточное расстояние. – Так, Роб, у тебя память получше, скажи мне, какую гостиницу нам рекомендовал тот хомяк из столичной книжной лавки?

– «Щчастливы лекарц», – подумав, ответил Роберт. – «Удачливый доктор» по-нашему.

– Дай угадаю, а на вывеске профиль доктора Фортунуса? – проворчала Тоня. – А ещё там любят останавливаться юные маги, ищущие потерянные тайны пана Чешковского?

– Угу. Не без этого. Но хотя бы сам амулет не разыскивают, уже хорошо, – буркнул Роберт. – Так. Нам нужно на Ульменштрассе, она же Вязовая улица.

Он осмотрелся по сторонам, а потом уверенно тронул поводья лошади, направляя её в небольшой переулок, проехав который они и выехали на искомую улицу, а гостиницу им и не пришлось искать, потому что практически сразу заметили трёхэтажное здание с большими конюшнями. Огромная вывеска, с профилем доктора и название на трёх языках, недвусмысленно указывали, что гостиница действительно неплоха, но…

– А у нас-то денег хватит? – обеспокоилась Тоня, которая прослушала рассказы шелта о денежно-финансовой системе этого мира.

– Должно, – пожал плечами Роберт.

На миссию им выделили пять флоринов, золотых монет, и десять больших серебряных монет, которые здесь почему-то называли гривенниками. Были ещё и малые серебряные – сабляницы. Правда, самыми ходовыми были медные, которые назвали медяками или грошами, в зависимости от размера. За один флорин давали руку, или пять гривенников. За гривенник, пять сабляниц, а вот одна сабляница, в просторечии сабелька стоила дороже. Четыре руки, то есть двадцать медяков, а медяк две руки грошей. Вот как раз на этом моменте, Антонина застонала и попросила вернуть её в дурдом. Хотя всем остальным было понятно, и они даже порадовались, что здесь нет заморочек с валютными курсами, потому как золотой, он и есть золотой: у склавинов, алеманов, нейстрийцев и всех остальных. Медные деньги, правда, за границей никто не принимал, но оно и понятно. Золото и серебро металлы редкие и благородные, а медяшек можно наштамповать сколько угодно.

– Да, не развернулись ещё буржуи со своими спекуляциями, – фыркнул Влад, в очередной раз вызвал у Роберта и Тони начистить ему физиономию.

Хотя стоимость они осваивали на книжной лавке и прочих торговых рядах, но всё-таки духи стихий прочли им небольшую лекцию, о том, что сколько стоит, вызвал серьёзное недоумение прежде всего у Роберта. Ну какая, простите ему радость от знания, что в Склавинской деревне корову можно купить за пять грошей? Он коров покупать не собирается, вопрос в другом, сколько на эти гроши можно купить в городе – торговом порте? Может, с грошами тебя только на прилавок пустят посмотреть, и то издалека? Вон, в книжной лавке Агис-Петросполя, гроши и медяки вообще не принимают. Только сабляницы, гривенники, а некоторые, особо ценные вообще, только за флорины купить можно.

Но в гостинице цены оказались вполне демократическими. За сдвоенную комнату запросили четыре медяка в сутки, а там были удобства, хотя столоваться предложили отдельно, в ресторане на первом этаже. Роберт недолго думая достал гривенник, получил сдачу сабляницами и медяками. С ними они спустились, разложив вещи, в здешний ресторан.

Ну если его можно было так назвать. Как, по мнению самого Роберта, ставшего Замойским, от придорожного трактира он отличался лишь чистотой, впрочем, а почему бы и нет? Чистота – это хорошо, так сказать, залог здоровья. А то еда, которой они харчевались прошлую неделю, натуральные продукты, но вызывали сильное подозрение, не придётся ли обращаться к лекарской магии, с которой у обоих дела обстояли так себе, а Светлана сейчас путешествует по соседней стране.

С другой стороны, размышлял Роберт. После окончания обучения, можно подумать, о том, чтобы познакомить этот мир с настоящим ресторанным бизнесом. Плохо, что ли? Экзотические блюда империи турсманов, в Агис-Петросполе. Или местной Индии и Китая, что там на их месте в этом мире? Да местная знать будет просто ломиться к ним, оставляя за обед полновесные флорины. Ведь даже им сейчас только и доступно, что выписать нейстрийского повара, который будет готовить им лично, да ещё и, пожалуй, гостям, блюда подороже. Хотя да, знать не пойдёт, а вот купцы, желающие гульнуть с размахом, и рассказать, потом в своей глухомани, каких они гадов ели в столице, будет основной клиентурой…

– Мне скучно, – прервала его размышления Тоня.

Ужин ещё не подали, поэтому девушка действительно скучала, поглядывая в окно.

– Что делать, Фауст? Таков вам положен предел, его ж никто не преступает. Вся тварь разумная скучает: иной от лени, тот от дел; кто верит, кто утратил веру; тот насладиться не успел, тот насладился через меру, и всяк зевает да живёт – и всех вас гроб, зевая, ждёт. Зевай и ты, – моментально отреагировал Роберт.

Что его заставило вспомнить знаменитую «Сцену из Фауста», Замойский не знал. Возможно, музыкой, то бишь обстановкой навеяло.

– Ха. Ха, – таким же скучным голосом, произнесла Тоня. – Пушкин. Ты бы ещё прочёл: зима, крестьянин, торжествуя и так далее. Даже Влад оригинальнее. Он девушек охмуряет, читая им, Есенина. Причём, паскудник, выдаёт за свои. И ладно бы, только местные в это верили. А то ведь и Светка с Леркой уши развешивают.

– А мне стихи понравились, – внезапно раздался над их ушами чей-то женский голос, говоривший с явным западносклавинским шипящим акцентом.

На один из свободных стульев, стоявших за их столом, приземлилась обладательница этого голоса – такая же рыжая, как и Тоня, зеленоглазая, с острым носиком и бледным, веснушчатым лицом. Что же до фигуры, то тут Антонине оставалось только позеленеть от злости, ибо на фоне статной красавицы с высокой грудью, и гибким станом она просто потерялась.

– Вы не против? – также пришёптывая, спросила девушка.

Тоня только и хотела сказать, что сначала надо спрашивать, а лишь потом задницу пристраивать. Но было поздно. Роберт уже рассыпался в комплиментах, говоря, что она ничуть их не потеснит, и даже дёрнулся заказать и ей ужин, но девушка остановила порыв, сообщив, что тоже ждёт, когда подадут её блюдо, и скучает.

– Элигия Целеская, можно просто Эля, – представилась она. – Странствующий маг.

Странствующие маги, они же барды, были достаточно редкой специализацией в магической науке. Основные их навыки соответствовали магам-теоретикам, кроме телекинетики, чем они и пользовались, не сидя на одном месте, в отличие от коллег. Скитались по миру, собирали крупицы знания, то здесь, то там. Говорят, что они изобретали новые заклинания, но редко. Странная это была специализация, и как уже было сказано, очень редкой. К примеру, из Киммерийского университета, за все годы его существования, вышло всего четыре мага такой профессии. По одному в столетие.

Но ещё более удивительным было встретить барда вот так запросто, в ресторане гостиницы приморского города. Пусть и древнего, с насыщенной магической историей, да и доктор Фортунус, опять же… Но барды предпочитали пирамиды Тамерии, или аналогичные строения в Терранове. Опять же Лебанонская пустыня таила в своих песках немало загадок.

– Отцам-инквизиторам будешь рассказывать, что ты бард, – лениво ей сообщила Тоня, которой девушка не понравилась сразу, а ещё выбесило то, как Роберт перед ней стелиться. – А я вижу, что ты чернокнижница, как и я.