Текст книги "Вторжение в Ойкумену (СИ)"

Автор книги: Виктор Козырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Есть такое, – не стала скрывать Оля. – А как делить будем?

– Договоримся. Свои же люди.

– Погоди. А с чего ты взял, что он бросит Леру? – всё-таки поинтересовалась Ольга. – Ты видишь их судьбу? Это же невозможно.

– Почему? Определение любовных связей к предсказанию никакого отношения не имеет. Это наш раздел, а также чародеев с целителями. Но они уступают чернокнижникам. И я прекрасно вижу, что мальчик по своей сути – однолюб. Но его избранница… В общем, она ещё не готова. Так что сойдутся они не раньше чем через десяток-другой лет. А пока он гуляет. Крутит романы, развлекается как может. Но не любит никого из своих партнёрш. И нас с тобой любить не будет. Но это же нам не помешает, так?

– А что с его заклинанием на крови Алурии? – нахмурилась Ольга. – Оно…

– Да нет. К великой, будущей любви всей его жизни никакого отношения не имеет, и иметь не будет. Хотя подгадит себе чуток, что есть то есть.

– А ты разобралась? – жадно спросила девушка.

– Естественно. Но тебе не скажу. Можешь проболтаться и тогда наживёшь себе врага в его лице.

Ольга лишь фыркнула, и снова с интересом посмотрела на клевавшего носом Владислава.

– Пожалуй, оставим его на несколько часов у костра, – с сомнением решил Канайя.

– Не больше чем на час. Иначе выхватит избыток, – возразила Нахрин. – А потом отнесём его в собственную постель. Надеюсь, не разбудим при этом Леру…

– Я подожду, – решила девушка. – Вон с Элей и Олей поговорю.

Поговорить с адептами тайного ордена вызвались ещё Тоня, Света и Роберт. Было очевидно, что беседа грозит затянуться до утра. Поэтому Александр, которого не интересовало ни чернокнижие, ни прочие тайные дела, пошёл на стрельбище, оборудованное в прошлом месяце, чтобы проверять, как работают образцы оружия. В руках он тащил магическую винтовку собственного изготовления, которая хоть и спасла девушкам жизнь, но теперь пришла в полную негодность. Ему хотелось понять, что было сделано им не так, и как можно будет избежать этой ошибки в будущем.

По пути его нагнал Тахана и молча пошёл рядом.

– Послушай, – наконец не выдержал бывший военный. – А насколько реально изобрести магическое огнестрельное оружие? Ты сам видел, какая ерунда получается, если только не воздействовать на него магией извне.

– Видел. И пистолет Влада тоже видел. Он работает, – короткими фразами заговорил Тахана. – Да он небольшой. Поэтому у него и получилось. А тебе надо изменить подход.

– Но это возможно? – уточнил Саня.

– Мы видели такое оружие в будущем, – коротко отозвался Тахана. – Просто тебе не хватает знаний. Причём не тайных. А тех, которые витают рядом с твоим ухом. И на которые ты не обращаешь никакого внимания.

– Да ладно, – отмахнулся Александр. – Когда я уходил, девчонки болтали о какой-то ерунде. Про украшения, какой-то аметистовый перстень Альвина.

– Ага, – чернокожий здоровяк причмокнул от удовольствия. – Видел я этот артефакт очень давно. Уникальная вещь. Магический орихалковый перстень.

Саня, который уже почти дошёл до стрельбища, резко остановился, как будто наткнулся на невидимую стену.

– Что? Магический и орихалковый одновременно?

Тахана ухмыльнулся и подмигнул. Александр же решительно прислонив ружьё к ограде стрельбища зашагал обратно.

Глава 34. Падение Риволланда

Эжен Тома после покушения на своего друга не собирался терять время, держать оборону прежних рубежах, сдерживая объединённую склавино-алеманскую армию. Наоборот, он готовился к наступлению, и в этом он получил полную поддержку со стороны Алурии. Императрица была впечатлена победой генерала, и приказала усилить его армию, направив туда кавалерию, артиллерию и магов, которых раньше у него очень мало. Эрцгерцог Иоганн, тоже понял, что замыслы нейстрийцев качественно изменились, поэтому отказался от планов наступления и перешёл к обороне.

Его положение осложнялось тем, что не было никакого Риволланда как административной единицы. Там находилось пять герцогств, три графства, церковные владения, некоторые из них подчинялись Святой Империи Запада лишь формально, поэтому возникало немало сложностей. Однако ситуация изменилась, после того как Эжен Тома взял город Агрипинус, столицу одноимённого курфюршества. Генерал Тома, не стал миндальничать с руководством сопротивлявшегося города, а приказал казнить тех, из его правителей, что не успели сбежать. На самом деле, и курфюрст, и епископ, члены их семьи успели смыться, с помощью колдунов, которые их эвакуировали в безопасное место, но кто-то из мелких чиновников был повешен на площади. После этого испуганные правители, по старой феодальной привычке единовластные в своих землях, бледные и перепуганные рванули к эрцгерцогу, требуя охранить их земли и защитить их от вторжения нейстрийских варваров.

Иоганну фон Фальксбургу все эти просьбы были до известного места. Он не собирался носиться по всему Риволланду, распыляя свои силы на защиту того или иного владения. Вместо этого он готовил оборону в Цвайбурге.

– Каким бы умелым ни был генерал Тома, – говорил он фон Шиффу, своему верному помощнику. – Но наши укрепления его задержат.

– Однако не остановят, – заметил Герхард фон Шифф, дымя трубкой.

– И не должны, – хмыкнул Иоганн. – Эжен Тома должен быть уверен, что нашей армии не существует, когда он войдёт в город. А мы, тем временем, навяжем ему городской бой, нанесём значительный ущерб и только после этого отступим на север, где нас будут ждать свежие силы склавинов, под командованием всё того же Осташкова.

Да, к большому сожалению Эжена Тома, так впечатлившего его Богдана Колкхауна, хоть и повысили, но перевели в Агис-Петросполь. Склавинская империя, ведя войну с Алурией, не забывала о других своих интересах, собираясь решить один спорный вопрос с Нордлигеландом. Позже, когда война закончится, но готовиться к этому следовало начинать уже сейчас. А у Осташкова были хорошие покровители в столице, поэтому его было решено оставить, до конца военной кампании. Правда, этого не понял никто, даже сам император удивился, но возражать не стал. Чтобы не обижать некоторых влиятельных людей империи.

Подобные связи бывают разными и приводят к самых различным результатам. Например, Луи де Кавелье, возглавив оборону Гевершахта от альбийских и нордлигеландских десантов, стал думать, чем бы помочь своему старому другу Эжену Тома. Выходило одно – ему следует освободить какое-то количество сил, которые выделили для обороны, а поэтому надо что-то делать с противостоящими войсками.

С проблемами он решил разбираться по очереди. Не в силах противостоять на море, он сосредоточился на суше. Дождавшись, когда нордлигеландцы, сражающиеся в составе альбийской армии, оккупируют Кнехт, Кавелье незамедлительно выдвинулся к городу и вышиб вражескую армию из города. Для Нордлигеланда это был самый страшный разгром со времён не то что Полувековой войны, когда их громила, армия Миллерштайна, а Первой Северной, которая раз и навсегда покончила с притязаниями островных жителей на континент. Часть войск погибла при обороне, но большая часть попала в плен. Таким образом, армия Нордлигеланда на континенте перестала существовать.

А с попавшими в его руки офицерами и солдатами нордлигеландской армии он неожиданно обошёлся очень хорошо. В плену они были условно, находясь на постое в городских квартирах, а сам Кавелье вёл с ними долгие беседы, прежде всего о политике, уверяя, что у Нейстрии и императрицы Алурии нет планов вторгаться на острова Нордлигеланда и конкретно им ничего не угрожает. И дело не в том, что флот Нейстрии считался ещё до революции одним из слабых на континенте…

– Войны, которые мы ведём – оборонительные, – вещал свежеиспечённый маршал. – Не мы первые напали. Ещё будучи республикой, сразу после революции нас атаковали альбийцы и Святая империя Запада, со своими союзниками. Естественно, мы вынуждены были обороняться, причём активно. Иначе бы нас смяли, усилиями нескольких государств. Поэтому мы атаковали Латинию, откуда к нам приходили войска завоевателей, и организовали подконтрольное нам королевство. Западный Гевершахт так вообще был неиссякаемым источником проблем, постоянные вторжения альбийцев. Только захват городов Аквилонского моря, помог нам решить эту проблему. Если Нордлигеланд прекратит постоянные атаки, то у Нейстрии не будет никаких причин воевать с вами.

Офицеры слушали его, кто-то соглашался, а кто-то спорил. Возражения Кавелье всегда выслушивал благожелательно, но аргументировано возражал. Не сказать, что ему удалось убедить всех, но в большинстве своём нордлигеландские офицеры решили: Луи де Кавелье, вполне себе приличный человек, а воевать с Нейстрией у них и правда нет никаких причин.

Финальной точкой стало возвращение офицеров и солдат старому королю Нордлигеланда Оскару IV и торжественный бал данный Кавелье в Кнехте, по этому поводу. Король был, конечно, стар, но зато не выжил из ума, и всё прекрасно понял. Поэтому на дальнейшие предложения правительства Магнаальбии, помочь им военной силой, всячески юлил, ссылаясь на то, что у него есть проблемы со склавинами, и армия нужна для войны с ними, и вообще сейчас нет никакой возможности и так далее и тому подобное, по тексту.

Альбийцы были в ярости, но ничего поделать не могли. В конце концов, решили мелко напакостить напоследок. Альбийский посол в Агис-Петросполе сообщил министру иностранных дел графу Вениамину Бонифатьевичу Плещееву, что Кабинет его королевского величества отнесётся к войне с Нордлигеландом за южный остров без всякого интереса и не будет помогать своим былым северным союзникам. Склавины только хмыкнули себе в усы, на такие заходы, но министр передал сердечную благодарность главе Кабинета Уильяму Дарреллу-младшему.

Алурия со своими сторонниками была в полном недоумении. Но только первое время. А когда Нордлигеланд благодаря такому жесту Кавелье вышел из войны, то отправила Луи де Кавелье благодарность, к которой приложила недавно учреждённый ей орден Верного Легионера. И хотя у Луи были некоторые разногласия с Алурией по поводу государственного устройства, он был польщён подобной наградой.

– А не сделать ли его военным министром, Альстаф? – спросила она своего друга и советника. – Очень он деятельный человек и воюет, получше многих наших. Нет, если ты хотел…

– Вы же поручили мне стать Портинопским королём? – удивился Альстаф. – Как только мы вернём его обратно.

– Да, разумеется, – кивнула императрица. – Этого дурака, который бегает от одного сюзерена к другому, давно пора заменить на своего человека.

– Вот именно, – склонился перед ней Альстаф. – Но в любом случае я останусь вашим подданным.

С выходом из войны нордлигеландцев давление альбийцев на Гевершахт ослабло и начало потихоньку сходить на нет. Поэтому Луи де Кавелье смог позволить себе собрать пятидесятитысячную армию и повести её на Риволланд. Мелкие города сдавались без боя не в силах организовать оборону. Единственный крупным препятствием стал Тосондорф, жители которого попытались организовать самооборону, но после часа боя, сдались на милость победителя. Впрочем, Кавелье не стал свирепствовать. Он даже не стал казнить зачинщиков и приказал вылечить раненых тосондорфцев.

Горожане это оценили, и город даже с небольшим гарнизоном стал надёжным тылом нейстрийской армии. Перед маршалом Кавелье и генералом Тома оставался только Цвайбург, где находилась армия эрцгерцога Иоганна. Взять его и военную кампанию в Риволланде можно было считать завершённой.

Впрочем, сам эрцгерцог и его помощник фон Шифф уже понимали, что кампания проиграна и встали перед выбором – дать бой нейстрийцам, или отступить, бросив город. Они склонялись к отступлению, понимая, что против объединённой армии Кавелье и Тома шанс у них очень малы.

– Обидно, – вздохнул эрцгерцог. – Мы приготовили хорошую ловушку, но придётся уходить в королевство Вальдланд. Риволланд мы проиграли.

Но в этот момент пришло известие из Гельвеции. Генералиссимус Ингваров с тридцатитысячным войском занял примерно полстраны, выбив нейстрийцев из трёх ключевых городов. С основными силами, которым командовал Максимилиан д’Арно он, правда, в бой не вступал. Всякий раз при появлении Ингварова тот предпочитал отходить, оставляя города, хотя имел численное преимущество. Арно делал это не по своей воле, а по приказу Алурии, которая была занята войной на Латинском полуострове и приказала не устраивать генеральное сражение, потому что подмога может и не успеть или просто не прийти в случае больших потерь. Арно, скрипя зубами, подчинялся – ему не терпелось померяться силами с прославленным полководцем, но он всегда прислушивался к своей повелительнице.

Однако, это давало свой эффект. Склавинская армия таяла на глазах, не получая подкрепления, теряя людей в небольших стычках, от болезни, обморожений и всего остального, что сопутствует военной кампании. Однако ни в Виндбоне, ни в Агис-Петросполе этого всего не знали, наоборот, они были воодушевлены победами Ингварова, и эрцгерцогу Иоганну поступил приказ удерживать Цвайбург до подхода основных сил.

Герхард фон Шифф и Иоганн фон Фальксбург сказали по этому поводу немало алеманнских слов, не принятых в приличном обществе. Потом с помощью колдунов отправились в Виндбону, чтобы объяснить императору Оттону в чём он не прав. Вернулись они взбешённые и недовольные. Его императорское величество хоть и принял их, но весьма холодно и посоветовал выполнять приказ, как могут. Потому что алеманнская армия под руководством эрцгерцога Пауля и так не блистала, сражаясь непосредственно с Алурией, и империи были нужны победы.

– Чтобы побеждать, нам нужны полководцы, как у Алурии и сотни тысяч алеманов воодушевлённых, как нейстрийцы, – в сердцах сказал он фон Шиффу, когда они выходили из телепорта.

Генерал и колдун присутствующие при этом сделали вид, что эрцгерцог ничего не говорил. Они ценили своего командира, одного из немногих Фальксбургов хорошо знающих военное дело, и не надо было его подводить под пристальное внимание Тайной имперской канцелярии. Впрочем, Август фон Фалькштейн, и сам думал точно так же и наоборот был бы рад узнать, что кто-то в военном командовании разделяет его точку зрения.

Но делать нечего – пришлось готовиться к обороне. Впрочем, хорошенько всё взвесив, эрцгерцог и генерал решили обороняться без фанатизма, сделав, прежде всего упор на сбережении армии.

Впрочем, каковы бы не были их военные планы, всё полетело прахом, когда под Цвайбург подошли войска Эжена Тома. Луи де Кавелье, придя на помощь другу, не стал лишать его триумфа. Расставив по городам Риволланда гарнизоны, он вернулся в Гевершахт. Возникла у него одна идея, как насолить альбийцам.

Идею пришлось ненадолго отложить, так как из Плантинии к маршалу, наконец, приехала его давняя возлюбленная Софи Нуаре. Девушка из обычной семьи, но у её сестры Патрисии оказались сильные магические способности провидицы. Поэтому после революции им пришлось бежать обоим, и как-то всё равно, что они были из семьи мелкого торговца.

Вернуться девушкам удалось только после падения Мармонтеля, когда магам была дана амнистия. Тогда же они стали появляться при дворе. Среди алурийцев не было провидцев и им пришлось обращаться к нейстрийцам, а способности Патрисии позволили подняться высоко. Да, действия алурийцев, как пришельцев из иного мира, она предсказать не могла, однако Патрисия могла играть либо на косвенных, либо вообще предугадывать действия противника. Она же первой сообщила, что в видениях касающихся склавинов и альбийцев появились серьёзные помехи. Это подсказало Алурии – шелта сделали свой ход и теперь готовят избранных из иного мира, чтобы нанести ответный удар.

Так или иначе, но Патрисию Нуаре заметил один из алурийских магов – Релад, родной брат Гастона д’Арелато, который носил имя Ренарда д’Арелато. Девушка охотно ответила на его ухаживания, хотя он и был слабым магом, к тому же бардом, но как он ухаживал за немного одичавшей на Терранове Патрисией.

Софи же, наоборот, не стала ждать у моря погоды. Сестра её предупредила, что алурийцы очень редко видят в не-магах партнёров, к тому же большинство магов опять-таки предпочитают промискуитет, редко сходясь с кем-то надолго. Вот ей повезло, а повезёт ли Софи? Поэтому девушка намётанным взглядом выцепила Луи де Кавелье. Одного из немногих нейстрийцев, действительно приближенных к Алурии за свои заслуги, а не из политических расчётов, как тот же де Монфор. К тому же Кавелье был красив, умён, и его заслуги на поле боя были действительно выдающимися. Хорошая пара для красавицы из провинции, проведшей несколько лет в изгнании.

Заполучить Луи оказалось делом на редкость простым. Генерал – тогда ещё генерал, хоть и был не обделён женским вниманием, но редко кто из девушек задерживался в его жизни надолго, не соглашаясь делить мужа с военной службой. Софи была согласна, кто же с большим интересом слушала, когда Луи рассказывал о своих военных делах, и хотя задавала, порой наивные вопросы, всё равно ему было с ней интересно.

С браком, правда, вышла небольшая заминка. Патрисия уже успела выйти замуж за Релада, а значит, после свадьбы с Софи, Кавелье становился членом семьи Алурии. Так-то и ей и её последователям было наплевать на подобные тонкости, но де Монфор, быстро растолковал императрице в чём проблема. Алурия решила немного подождать, но после побед в Гевершахте и Риволланде, всё-таки дела своё согласие. Поэтому после возвращения из Риволланда Луи ненадолго выпал из жизни, чтобы жениться и уделить супруге немного внимания, пока его снова не закрутят дела.

Впрочем, это всё равно не помогло эрцгерцогу Иоганну и его верному помощнику фон Шиффу. Эжен Тома не стал заморачиваться, долго готовиться, а двумя быстрыми переходами достиг Цвайбурга и с ходу атаковал позиции. Тома понимал, что понесёт серьёзные потери, но прикинув, понял, что потеряет больше, если будет готовиться к штурму.

Но чего он не ожидал, что после первого удара, алеманнские войска не просто начнут отступать, а побегут. Поэтому в Цвайбург Эжен Тома ворвался на плечах бегущего противника, ранним утром, к немалому удивлению горожан и некоторых гостей города.

Грабёж был им строго запрещён, но солдаты распылись по улицам, готовые открыть огонь при малейшем сопротивлении, а бургомистра вытащили буквального из постели в нелепой ночной рубашке и ночном же колпаке. Испуганный толстяк поначалу что-то лепетал, но Тома одним движением руки прекратил его невнятное бормотание, и объяснил городскому начальнику, что требуется и от него и городских жителей, если они желают обойтись без репрессалий.

Бургомистр нервно икнул и забормотал, что никогда и ни в жизнь… а потом переменился в лице и испуганно посмотрел на генерала.

– Что такое? – сурово спросил Эжен.

Один его вид – чернокожего, почти двухметрового здоровяка, широкого в плечах, со сверкающими белыми зубами на чёрном лице, пугал мелкого, суетливого, толстого бургомистра до ужаса. До того чернокожих людей он видел только на гравюрах в книгах, где было написано, что все они людоеды, которые не прочь закусить праведными литротианином.

– Чернокнижница, – икая вымолвил бургомистр. – Пришла вчера, получила разрешение у эрцгерцога на какую-то волшбу в подвале ратуши.

– Привести немедленно! – гаркнул Тома так громко, что толстяк бегом побежал солдатам показывать, где ратуша, и как войти в подвал.

Глава 35. Тяжёлая поступь императрицы

Элигия почти успела. Впрочем, почти не считается, хотя она успела и вскрыть подвал, и забрать перстень Альвина, которым так заинтересовался боевой маг Александр, и даже переправить его в безопасное место. После чего провела требуемый обряд, оставив бинты с кровью Алурии в подвале, где они должны были сохраниться до следующего открытия, запрела подвал, замаскировала дверь и уже с чистой совестью собиралась покинуть ратушу, как увидела с пяток нейстрийских солдат, целящихся в неё из ружей.

– Курррва! – с чувством выдохнула Целеская.

– Ты это, – сказал один из нейстрийских солдат, крепко сжимая ружьё, и всем своим видом давая понять, что выстрелит при любом неправильном движении чернокнижницы. – Давай не магичь, а руки под орихалковые кандалы протягивай.

Щитов от свинца у Элигии Целеской не стояло. Ну да, она же не собиралась воевать, а просто сделать своё дело и смыться подальше от наступающих нейстрийцев. Проклятые алеманы! Тянули три месяца, прикрываясь разными отговорками, и только когда нейстрийцы вплотную подошли к городу, дали разрешение поработать в подвале.

Закованную Элигию вывели на площадь, тыча прикладами в спину и отпуская скабрёзные шутки в её адрес. И, оказавшись на месте, поставили женщину перед тёмными глазами генерала Тома, и испуганной мордой бургомистра.

– Чернокнижница, – услышала Целеская нейстрийскую речь и перевела глаза влево от генерала.

Там стояла какая-то блёклая алурийка. Глаза её смотрели с ненавистью на Элигию, которая сменялась нежностью едва она переводила взгляд на Эжена. Как же раздражают эти алурийцы, вымещающие обиды, которые им нанесли чернокнижники родного мира, на местных. Лучше бы вы там сдохли и не мешали жить нам.

– Ага, – почесал щёку Тома. – Ну тогда всё просто. Или говоришь, чего делала в подвале, или на виселицу. Если не соврёшь – отпустим.

Асторга за его плечом что-то гневно заговорила, но он не стал её слушать. Отпустить с миром тоже дело такое. Необязательно же предупреждать все войска, что вот эту девушку убивать не надо.

– Искала по поручению эрцгерцога Иоганна алеманнскую смелость, – кисло отозвалась Целеская.

Эжен Тома захохотал, запрокинув голову. Потом замолчал и с интересом посмотрел на чернокнижницу.

– Значит, не скажешь, – сделал вывод он и повернулся к бургомистру и адъютанту. – Повесить до обеда.

Эжен Тома тронул белого коня, чтобы уехать с площади. Надо было ещё принимать дела. Следом за ним устремилась Асторга, на своей каурой лошадке.

– Эй! – крикнула ей вслед Элигия Целеская. – Не подскажешь заклинание, которым ты такого видного мужика захомутала? Мы чернокнижники живучие, вдруг пригодиться.

Эжен Тома ухмыльнулся, а потом приказал бургомистру.

– Вешать медленно, чтобы помучалась.

Тот испуганно кивнул, всем своим видом давая понять, что готов служить завоевателям верно и честно.

Эрцгерцог Иоганн, который сберёг армию, но потерял лицо, вот уже час не показывался от императора. Порой из-за дверей доносилась громкая ругань: это отец переругивался со своим средним сыном. Генерал Герхард фон Шифф, лишь пожимал плечами. У старшего – Пауля, дела обстояли не лучше, а что поделать? Имперская армия вступила в войну в плохом состоянии, по сути дела, ничего не изменилось со времён Пятилетней войны, а она когда была? Тогда склавины прикрыли спину, по сути дела, спасли от унизительного поражения северным алеманнским королевствам, которых науськивало Соединённое Королевство Альбийских островов. А теперь что? Да тех же склавинов и альбийцев бьют эти фанатики из Нейстрии.

Наконец, дверь раскрылась и оттуда выскочил, красный как рак эрцгерцог Иоанн. Он как будто хотел что-то сказать в адрес отца, но сдержался и только кивнул фон Шиффу.

Как генерал выяснил чуть позже, когда принц успокоился, орал не император на Иоганна, а сын на отца. Припомнив ему всё, в том числе конфликт с Ингваровым и прочее. Оттон лишь огрызался в ответ, указывая, что и сам принц не очень удачно выступил. Закончилось всё хорошо. Император приказал сыну готовить армию к отражению вторжения уже на близкие к столице земли, чем они, собственно говоря, и так собирались заняться.

А в это время в Северной Латинии дела у алеманов обстояли не самым лучшим образом. Укрепившая свою власть в Нейстрии Алурия, взялась последовательно возвращать земли вассального уже лично ей Латинского королевства. Начала с княжества Граппали, взяв Тауринорум. Эрцгерцог Пауль просто бежал в панике, бросив свои войска. Этим Иоганн выгодно и отличался от своего брата. Хотя они оба отступили, но один делал это организованно, отходя на заранее подготовленные позиции – и, видит Бог, не его вина, что армия испугалась внезапной атаки генерала Тома. Он сделал всё что мог и даже больше, сохранив для империи большую часть своей армии.

Пауль же покрыл себя позором, сбежав прямиком, бросая армию, которая попыталась оказать сопротивление, но или погибла и попала в плен.

К счастью, в войсках оказался племянник императора Ульрих фон Фальксбург, тоже эрцгерцог. Именно он смог собрать жалкие остатки разбитой армии, и организованно отвёл их в Инсубр, где держался, пока не подошла подмога.

Оттон Десятый всё-таки пошёл на конфликт с сыном, забрав у него часть войск, и перспективного командира Фридриха фон Штольберга, которого и послал помочь Ульриху.

Фридрих был достаточно молод, для генерала, но уже отличился в нескольких сражениях, а ещё он был наравне с фон Шиффом ближайшим советником Иоганна.

Прибыв на место, генерал заметил, что молодой принц ничуть не хуже, а то и лучше Иоганна, который был больше администратором, нежели полководцем. Вдвоём они пытались противостоять наступающей армии Алурии, в которой, помимо неё самой были такие покрывшие себя славой в этом мире: барон Шарль д’Альстаф, граф Гай де Клермон, Мишель д’Остраг, Луи де Борага. Считалось, что против них успешно может воевать только Ингваров, который, по общему мнению успешно морочил голову д’Арно в Гельвеции, но Ульрих фон Фальксбург и Фридрих фон Штольберг попытались. Хотя и не очень успешно.

– Придётся оставить Медиоланское герцогство, – мрачно сказал фон Штольберг Ульриху, когда они склонились над картой.

– Но тогда мы фактически пустим Алурию к Лацию и Портинопскому королевству, – возразил Ульрих. – К тому же генералиссимус Ингваров окажется запертым в горах Гельвеции.

– Да, – хрустнул костяшками пальцев фон Штольберг. – Проблема. Но боюсь, дорогой мой Ульрих, пытаясь удержать Медиоланское герцогство, мы просто потеряем и свою армию и идущих на помощь склавинов.

Ульрих прикусил губу.

– Но должен же быть хоть какой-то выход.

– Если он и есть, – пожал плечами фон Штольберг. – То я его не знаю. Но на карте стоит многое – не пустить Алурию в Прасинию, и далее, в имперские земли.

– Война проиграна? – печально уточнил Ульрих.

– Не извольте сомневаться Ваше Высочество, – хмыкнул фон Штольберг. – Она была проиграна едва мы начали боевые действия.

– Но Ингваров… – как-то печально сказал эрцгерцог.

– Ему семьдесят лет, – пожал плечами Фридрих. – И да, как полководец он хорош, но ему никогда не приходилось воевать в таких условиях. Он всегда наступал, отталкиваясь от родных земель, с хорошо отлаженной логистикой. Регулярное пополнение как солдат, так артиллерии и всего остального. То, что он держится, в какой-то мере чудо… ну и попустительство врагов, которые играют и с ним, и с нами в какую-то игру.

– Какую? – вздохнул Ульрих.

– Если бы я это понял, у нас бы появился шанс, – немного чопорно ответил фон Штольберг.

Однако на всякого мудреца довольно простоты. Алурия просто упёрлась в оборону Медиоланской области, или просто Медиолана – так нейстрийцы назвали расформированное герцогство. В дальнейшем Гастон д’Арелато планировал небольшую административную реформу, но всё это должно начаться после войны.

– Нам нужна Церералия! – доказывал Альстаф, на очередном совещании в штабе. – Мы можем обойти Медиолану, как это сделал генералиссимус Ингваров, когда наступал, послав против них лишь часть войск. Сейчас же и этого не потребуется. Эрцгерцог Ульрих не посмеет атаковать, так как в обороне у него больше шансов и он это понимает.

– Не забывайте про склавинов, – заметил Жаккар.

Генерал Шарль Жаккар подобно Луи Кавелье и Эжену Тома был из нейстрийских военных-республиканцев, и приближен Алурией за военные заслуги. Впрочем, он выделялся даже на их фоне. Осторожный, он избегал крайностей. Поддерживая революцию, выступил против казни короля, за что был брошен в тюрьму и провёл там два месяца. Однако своим убеждениям, а также привычке их публично высказывать не изменил ни на йоту. Следующие, кто взялся за него, были андижонисты, когда Жаккар стал выступать против преследования магов. Однако у них получилось куда хуже, чем у предшественников – Шарля не смогли даже арестовать, посланные по его душу комиссары просто сбежали от солдат, которые отказались выдавать им своего командира.

Во время войны первого альянса Шарль Жаккар умело воевал и даже несколько спас нейстрийскую армию от полного разгрома. Когда на горизонте появилась Алурия, то Шарль отнёсся к ней индифферентно. Но вскоре, увидев, как она воюет, стал большим поклонником её полководческого искусства, и даже записался в армию Алурии, которая отправилась в Тамерию.

Несмотря на неудачи тамерийской кампании, Жаккар смог там отличиться и привлёк внимание Алурии, которая, отбывая в Нейстрию, поручила ему заключить мир с альбийцами и турсманами, что тот и выполнил. Однако, когда Шарль Жаккар попытался вернуться в Нейстрию то был задержан альбийцами и объявлен военнопленным. Вырваться ему удалось только через месяц, и он сразу поспешил к своей императрице, и та дала ему две дивизии. К тому, что Алурия из генерального консула стала императрицей, он отнёсся равнодушно, видя в этом следование традициям древнего Лация.

– Которые сначала разбил этот генерал Тома на Риволе, а потом они героически отступали из Риволланда, даже не пытаясь прорваться на помощь Ингварову? – отбивался Альстаф.

– И правильно сделали, – заметил Гвидо. – Они бы все там легли. Тома прекрасный командир.

– Эрцгерцог Ульрих не высовывается только потому, что против него сосредоточены наши основные силы, – опять же вмешался де Борага.

Он уже несколько раз пытался добиться у Алурии, позволения вернуться в Кантабрию – там затевались какие-то дела, которые ему не нравились. Но императрица выслушав его и согласившись с доводами Борагоса, всё-таки просила его подождать.

– Бесполезно, – Альстаф уже с силой тыкал карандашом в карту. – Мы не можем себе медленную кампанию по выкуриванию Ульриха из Инсубра и его окрестностей.

– Вы все правы, – вдруг вмешалась Алурия, и дождавшись, когда они поймут, что императрица не приняла точку зрения никого из них, продолжила. – Ждать глупо. Иначе и правда подоспеют склавины, ну или подойдут полки из Грёнцена.

Шарль д’Альстаф приосанился, но императрица обломала и его.

– И ты Альстаф тоже не прав. Мы действительно получим удар в спину, если уйдём на юг.

– Но что тогда делать? – растерялся Гвидо.

– Атакуем Инсубр, – Алурия скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на своих полководцев, которые были ошарашены предложением. – Считайте, что меня вдохновили генералиссимус Ингваров и генерал Тома. В конце концов, такая тактика не раз приносила им успех.