Текст книги "Замужем за Буддой"

Автор книги: Вэй Хой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Я вылезла из ванны, закуталась в банное полотенце и, спотыкаясь от изнеможения, побрела в спальню.

Зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышала приятный голос; он произнес по-английски:

– Мы, случайно, раньше не встречались?

Застигнутая врасплох, я растерялась. И голос, и тон были до боли знакомыми…

– Прекрасно. Значит, ты в Шанхае… – Он рассмеялся. – Я же обещал, что мы скоро увидимся!

Голова у меня пошла кругом. Каждый раз при его появлении я цепенела. Его тело испускало особое электромагнитное излучение, и волны этого разрушительного поля пагубно воздействовали на меня, вводя в искушение. Он всегда появлялся неожиданно, как НЛО.

– Ник! – не удержалась я от восклицания. – Ты в Шанхае!

30

Рождественская елка «Феррагамо»

Эти несколько дней показали, что завоевать сердце мужчины нельзя ни красотой, ни умением готовить, ни искушенностью в любви, ни необыкновенными личными качествами, а можно покорить, лишь умело притворяясь в меру безразличной, не отдаляясь, но и не подпуская ближе.

«Дневник Бриджит Джонс»

Как всегда, во всем черном от «Армани» он стоял в роскошном холле отеля «Ритц-Карлтон» и наблюдал, как я прохожу через вращающиеся стеклянные двери и пересекаю искусственный водоем по небольшому горбатому каменному мостику.

Ник улыбался, приглаживая свою густую шевелюру. Он подошел, обнял меня за талию и легко поцеловал в губы. Окружающие оглядывались на нас – безупречную и элегантную пару.

– Мы просто идеальная пара, – прошептал он мне на ухо, с улыбкой окинув одобрительным взглядом мое лицо и платье – черное, шелковое, обтянувшее фигуру.

– В шелке ты просто сногсшибательна!

– Спасибо.

– Страшно рад снова тебя видеть! Это как сон! – Он взял меня за руку и повел в банкетный зал на втором этаже, где с благотворительной целью был устроен званый прием. Собственно, на него-то Ник меня и пригласил.

– Я тоже рада, – призналась я. – Но все выглядит как-то нереально. У тебя удивительная способность превращать жизнь в голливудскую комедию.

– С самого детства мне нравилось чем-то отличаться от окружающих. Повседневность не по мне, – ответил он.

Мы подошли к дверям банкетного зала. Официанты приветственно кивнули и поклонились, обращаясь к Нику по имени и фамилии. Они явно хорошо его знали.

– Сегодня у нас будет время, чтобы получше познакомиться. Главное, чтобы ты узнала обо мне побольше. Жаль, что я не писатель, и ты не сможешь понять мой характер, прочитав мою книгу.

Ник, очевидно, имел в виду, что он-то уже прочел книгу, написанную мной.

– А тебе кажется, что ты меня понимаешь? – спросила я тихо.

В это время мы с ним как раз шли к своему столику около трибуны в сопровождении какой-то молодой женщины. По пути Ник приветственно махал рукой и улыбался знакомым. Мы сели.

– Шанхай развивается умопомрачительно быстро. Мои родители даже представления не имели, где находится этот город, пока я не послал им экземпляр твоей книги. Я предупредил, что, возможно, женюсь на тебе, – он закончил фразу и с любопытством ждал, как я отреагирую на эту провокацию.

Я хладнокровно взглянула на него и сказала:

– Я недавно смотрела японский мультик на какой-то итальянский сюжет. Так вот, там тоже был один американец, который любил приговаривать: «Я на тебе женюсь».

– Значит, ты мне отказываешь? – спросил он.

– А это что, было предложение? – наивно удивилась я.

Он рассмеялся:

– Бойкий язычок и неподражаемое чувство юмора!

В этот момент мимо нашего столика прошел мужчина. Я вгляделась повнимательнее. Полной уверенности не было, но он показался мне знакомым. О, господи! Этот человек с гладкой от лака прической и в элегантном костюме, был не кто иной, как мой бывший жених Ци Фэйхун. Мы не виделись пять лет.

Похоже, он узнал меня:

– Ай-ай-ай! Вы только посмотрите! Кто бы мог подумать!

Он протянул мне руку, и на меня нахлынули воспоминания. Он произнес это «ай-ай-ай» так же саркастично и томно, как раньше, когда я, бывало, ласково ущипну его за нос, а он в ответ: «ай-ай-ай, ты что это вытворяешь!»

Я глубоко вздохнула, приняла безразличный вид и спросила:

– Как поживаешь? – и пожала протянутую руку.

После сумбурного обмена приветствиями Ци Фэйхун заметил Ника. Его безукоризненная внешность, несомненно, произвела на моего бывшего жениха сильное впечатление.

– Это твой муж? – спросил он по-английски.

Я поспешно отрицательно покачала головой. Ник расхохотался и одобрительно похлопал Ци по плечу:

– Очень удачная мысль!

Ци Фэйхун подозвал женщину в наряде, отделанном дорогим мехом (на мой вкус, такая одежда более уместна в зимние холода). Это была его жена. Красивая, но бесцветная. Тут же пришел на память «отчет» Сиэр об их свадьбе: «Невеста – бесхарактерная задавака, хорошенькая, но начисто лишенная сексуальной привлекательности».

Снова обмен приветствиями. Затем они сели за соседний столик.

– Да, мир тесен! – вымученно улыбнулась я.

– Похоже, я ему не понравился, – заметил Ник, – как думаешь?

– Вряд ли найдется много мужчин, которым ты нравишься, – ответила я.

Красотой и обходительностью Ник, бесспорно, превосходил всех мужчин, присутствовавших на банкете. Иногда Бог страшно несправедлив.

Банкет начался. Хозяин произнес речь. Официанты разносили угощение, но гостям было не до еды.

Один за другим с трибуны выступали приглашенные знаменитости: жена мэра, председатель благотворительного общества, иностранные дипломаты, жившие с семьями в Шанхае, другие почетные гости. Под одобрительные аплодисменты дети из приютов исполнили какой-то номер. Затем начался аукцион. Судя по программке, на торги были выставлены шарф с автографом Пласидо Доминго^{101}; несколько бутылок коллекционного французского красного вина; плакат с автографами участников состоявшегося в 2002 году в Шанхае теннисного турнира из серии «Мастерс»; рождественская елка от «Феррагамо»; обед на десять персон, приготовленный шеф-поваром ресторана отеля «Ритц-Карлтон»; урок музыки со всемирно известным пианистом и многое, многое другое.

Аукционист зычно выкрикивал названия лотов. Когда объявили рождественскую елку от «Феррагамо», Ник присоединился к торгам.

– Хочу подарить ее тебе, – сказал он. – Если будем встречать Рождество порознь, она напомнит обо мне.

Начали со стартовой цены в 800 юаней. Ставки медленно поднимались, пока, наконец, из всех участников не осталось всего двое – Ник и Ци Фэйхун.

– Слушай, брось! – прошептала я Нику.

– Тут уже дело не в елке, – сжав кулаки, ответил он. – Тут затронуто мужское самолюбие. Это просто смешно!

После очередного выкрика аукциониста Ник снова поднял руку, повышая цену.

– Ты ненормальный! – сказала я тихо. – На эти деньги можно купить семь пар обуви от «Маноло Бланика».

– Мне не нравится, как твой бывший жених пялится на твои ноги, – ответил он.

Я поспешно переменила позу.

– Слушай, ведь мы пришли сюда, чтобы облагодетельствовать этих прелестных малюток, так ведь? – Он подмигнул мне и ослепительно улыбнулся.

Я взглянула на стайку приютских ребятишек, которые с довольным видом сидели у стены банкетного зала, и замолчала.

После банкета официанты почтительно спросили, куда отнести сверхдорогую рождественскую елку. Ник ответил:

– Давай пойдем к тебе. Я помогу найти место, куда ее поставить.

Я торопливо возразила:

– Лучше пусть пока постоит у тебя в номере. А когда будешь уезжать, пришлешь ее мне.

Ник пристально посмотрел на меня, словно видел насквозь, и криво улыбнулся:

– Не волнуйся детка, все будет, как ты хочешь.

Повернулся и велел официанту:

– Пожалуйста, отнесите ко мне в номер.

Вот удобный случай улизнуть.

– Мне пора, – сказала я. – Спасибо за приглашение. Было очень весело.

Но Ник схватил меня за руку.

– Дай мне десять минут, – пристально глядя мне прямо в глаза, произнес он. – Давай поднимемся ко мне. Я привез тебе подарок и забыл отдать. Заберешь его – и сразу же уйдешь, обещаю!

Отказаться не было сил.

Следуя за огромной, экстравагантно украшенной рождественской елкой, мы сели в лифт; все весело приветствовали нас. Войдя в четырехкомнатный номер Ника, официанты, пыхтя и отдуваясь, положили нарядную елку в гостиной около дивана.

– Отлично! – Ник дал им на чай и выпроводил за дверь. А потом уставился на меня влюбленным взглядом.

Онемев от страха и крепко сцепив руки, я беспомощно стояла рядом с огромным деревом. И что прикажете теперь делать? Даже полной дуре было бы понятно, что последует дальше.

«Только не сегодня ночью! – в панике повторяла я про себя. – Хотя бы сегодня я должна устоять!»

– Выпить не хочешь? – спросил Ник. Судя по голосу, он с трудом сдерживался, страсть постепенно овладевала им.

– Нет, спасибо, – ответила я, беззащитно съежившись и оглядываясь на настенные часы.

Он заметил мое движение и быстро произнес:

– Ах, да, я просил десять минут! Осталось около четырех.

Он бросился в одну из комнат, где стояли чемоданы, порылся там и вынул сверток в алой бумажной обертке.

– Не уверен, понравится ли тебе. Это книга, которую я не раз перечитывал.

Я открыла и посмотрела – «Степной волк» Германа Гессе… Ник пристально следил за выражением моего лица.

– Не нравится? – спросил он с тревогой.

Я не знала, что ответить. Еще один его трюк! Никогда не играет по правилам и всегда застает меня врасплох! Серьезность подарка придавала значимость нашим отношениям. Подарить женщине книгу – поступок, никак не вязавшийся с образом Казановы. Почему-то мне не хотелось, чтобы Ник ассоциировался с обыденным, легко достижимым счастьем.

Он всегда останется непредсказуемым, как НЛО в обличье Казановы, неожиданно появляясь из ниоткуда и исчезая снова.

– Почему же, очень нравится, – ответила я сдержанно. – Спасибо.

В мои планы не входило сообщать ему, что с недавних пор Гессе стал одним из моих любимых писателей.

– У меня еще есть минута, – тихо произнес Ник. – Давай я провожу тебя до лифта.

Мы вышли из номера.

– Тебя действительно не нужно проводить до дома? – снова спросил он.

Я улыбнулась:

– В Шанхае гораздо безопаснее, чем в Нью-Йорке.

Он удрученно вздохнул:

– Жаль, – но быстро приободрился и снова улыбнулся: – Слушай, ты не покажешь мне Шанхай? Завтра или еще как-нибудь на днях.

Под глазами у него были темные круги: наверное, устал после долгого перелета.

Когда я вернулась домой и легла в постель, бессонница снова повисла над моей подушкой, как облачко волшебного дыма из лампы Алладина.

Внезапно мне пришла мысль позвонить Мудзу в Нью-Йорк. Набрала номер, но услышала лишь его голос на автоответчике. Ничего не сказав, повесила трубку, а потом еще раз набрала номер. И снова никого. Опять прослушала приветствие на автоответчике. От звука его голоса мне немного полегчало. Хрипловатый голос Мудзу был единственным связующим звеном между мной и Нью-Йорком.

Решила позвонить Сиэр в ресторан и сообщить ей, что я случайно столкнулась с бывшим женихом на банкете в отеле «Ритц-Карлтон».

– Ты виделась с Ци Фэйхуном? А с его женой? Ну и как она тебе? – засыпала меня вопросами Сиэр.

– Ничего особенного, – безразличным тоном заметила я.

– Вот именно, – согласно хмыкнула Сиэр. – Но мужчины почему-то предпочитают жениться именно на таких. – Через секунду она спохватилась: – Послушай-ка, а каким это ветром тебя занесло в «Ритц-Карлтон»?

– Ну… – я замялась, не зная, как рассказать ей о Нике. История нашего знакомства слишком походила на «мыльную оперу». Я боялась, что любопытная Сиэр начнет донимать меня расспросами. – Да ничего интересного, – с деланным безразличием проговорила я, – просто меня пригласил один знакомый.

– Так-так, вот погоди, я освобожусь, и тебе придется все мне рассказать об этом загадочном знакомом! – громко рассмеялась она.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я повесила трубку.

Я взяла книгу «Заклинания великого милосердия», подаренную Созерцателем первозданной природы перед отъездом с острова Путо, начала читать ее и постепенно успокоилась, а потом безмятежно уснула.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Всем существом я сразу почувствовала, кто это.

– У меня сегодня весь день деловые встречи, но вечером я все отменил и совершенно свободен. Может, подскажешь, куда пойти поужинать? – спросил Ник.

– В «Шанхай 1933», не задумываясь, ответила я.

Сиэр разоделась в пух и прах, переливалась и сверкала наряднее рождественской елки от «Феррагамо». Так случилось, что в тот день в ресторане устраивали вечеринку под названием «Ночь соблазнительниц». Как объяснила Сиэр, суть игры заключалась в том, что каждая из присутствующих дам могла купить себе мужчину. Так вот почему вокруг столько женщин в сногсшибательных туалетах! Услышав это, Ник пришел в неописуемый восторг.

С нами за столом сидел новый дружок Сиэр Адам. У этого зеленоглазого австралийца была обветренная кожа и нос внушительных размеров, при взгляде на который невольно вспоминалось о другой выдающейся части его тела. Одет он был со вкусом, а вот речь и манеры оставляли желать лучшего. Своеобразное чувство юмора порой граничило с бестактностью. Последний раз, когда я позвонила Сиэр, трубку взял он и на мой вопрос, где она, ответил:

– Сиэр в данный момент по горло занята тем, что у меня болтается между ног, – и после небольшой неловкой паузы добавил: – Ха-ха, шучу. Она сейчас подойдет.

Сиэр обхаживала гостей. Через полчаса она подошла к нам, одарила Ника кокетливым взглядом, а Адама – сочным поцелуем.

– Скоро начнется, – сообщила она.

Мы едва успели выпить и закусить, как музыка смолкла. Какой-то человек в гриме отпустил несколько двусмысленных шуточек, а затем в свете прожекторов перед собравшимися выстроилась шеренга молодых людей всех цветов и оттенков; правда, большинство были белокожие. Все красавцы, а один – ну просто вылитый Том Круз.

– Господи, где ты их раздобыла? – ахнула я в изумлении.

– Половина работают официантами у меня в ресторане; а половина – иностранные студенты. Я поместила объявление о том, что ищу учителя английского языка, и сразу получила пятьдесят ответов: сейчас в Шанхае множество бедных иностранцев, – объяснила Сиэр, затягиваясь сигаретой.

Ник укоризненно покачал головой и сказал мне:

– Слушай, не глазей на них так неприкрыто!

Посетительницы словно с цепи сорвались. Они выбирали приглянувшихся им молодых парней, и те подходили к их столикам, обслуживали их вместо официантов, наливали вино, давали прикурить, развлекали их. Разумеется, за все это полагалось платить, и немало. «Тома Круза» одновременно приметили несколько клиенток, сидящие за несколькими столиками, и за него стали торговаться. Конечно, победила та, чей кошелек был толще.

– Кошмар! – воскликнула Сиэр и в сердцах залпом осушила большой бокал вина.

– Но ты же сама это придумала! – заметила я.

– Клиенткам нравится, – сокрушенно оправдывалась Сиэр.

– Масса нереализованной энергии. Типично для нашего века. Стремление женщин к независимости просто неудержимо и когда-нибудь разрушит мир, – изрек Адам.

Мы с Сиэр вместе отправились в туалет. Как только вошли, Сиэр завопила:

– Слушай, где ты оторвала такого потрясающего мужика? – При этих словах она томно прижала руки к груди, закрыла глаза и застонала: – О, мать твою, он просто обаяшка! – она очень редко ругалась, но на этот раз не сдержалась: – Я его обожаю!

Она чуть не задушила меня в объятиях.

– Тогда бери его себе! – предложила я, приподняв брови и сосредоточенно поправляя прическу перед зеркалом.

– Нет, серьезно. Он лучше, чем все твои предыдущие парни вместе взятые, – сказала Сиэр, тоже прихорашиваясь.

Я удивленно посмотрела на нее. Впервые за все время нашей дружбы она не только продемонстрировала явный сексуальный интерес к моему приятелю, но и щедро отпускала похвалы в его адрес.

– Тебе не стоит вспоминать о Мудзу и мечтать о вечной любви. Ради такого, как Ник, можно пойти на все; даже ради того, чтобы просто переспать с ним один раз, – она тщательно подкрасила губы помадой и, хихикнув, добавила: – Если не собираешься ложиться с ним в постель, одолжи его мне на одну ночь!

Не хотелось признавать, но в глубине души я была согласна с Сиэр. Вряд ли в жизни еще раз подвернется случай встретить такого мужчину, как Ник. В нем было все, о чем только можно мечтать: блеск, напор, непредсказуемость и неуловимость. А его неповторимое обаяние было сродни аромату редкого ночного цветка.

– А как тебе Адам? – спросила Сиэр.

– Лучше, чем я думала, – ответила я. – Тебе ведь нравятся ненормальные мужики.

Мы вернулись и столику.

– Пожалуй, нам пора, – сказал мне Ник и, обратившись к Сиэр, добавил: – Договоримся позже встретиться в каком-нибудь баре или попрощаемся?

– Ох, вся эта бодяга затянется надолго, – с сожалением вздохнула Сиэр и подмигнула мне, – так что веселитесь без нас, детки!

31

Разве для любви нужна причина?

Ты не пугай меня любовью, детка,

А лучше погуляем под дождем!

Билли Холидей^{102}

Мы сидели на диване и смотрели только что купленный диск – фильм «Идентификация Борна»^{103} с Мэттом Дэймоном^{104} и Франкой Потенте^{105} в главных ролях. На телевизоре громоздилась еще целая стопка таких дисков. Иностранцы, впервые приехавшие в Шанхай, были в полном восторге от того, что прямо на улице можно купить компакт-диск с записью фильма всего за доллар. Фильм был так себе, а вот исполнительница главной роли мне нравилась. Будучи в Мюнхене, я общалась с ней, а потом мы вместе поужинали. Она была начитанной девушкой, что не так часто встречается в Голливуде. А в фильме «Беги, Лола, беги» она, на мой взгляд, сыграла просто потрясающе. Ник тоже оказался ее поклонником.

В середине просмотра у меня вдруг разболелась голова.

– Мне пора, – сказала я.

Ник обхватил голову руками и застонал:

– С тех пор, как мы познакомились, эту фразу я слышу чаще всего!

Я потупилась.

– Я тебе нисколечко не нравлюсь? – спросил он, уставившись на экран с обреченным видом. – Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила, прежде чем снова скажешь, «мне пора»? – Его взгляд по-прежнему не отрывался от экрана.

Его отчаяние растрогало и взволновало меня. Правда состояла в том, что с нашей первой встречи я была одурманена и неуклонно стремилась к погибели.

– А я тебе нравлюсь? – спросила я. Дурацкий вопрос!

– Сама-то как думаешь? – Он повернул голову, улыбаясь и явно радуясь, что я сказала глупость.

– Почему я тебе нравлюсь? – задала я следующий, не менее идиотский вопрос.

– Разве для любви непременно нужна причина? – разозлился он.

– Я еще не пришла в себя после разлуки с другим, – призналась я и расплакалась.

– О! – ласково произнес Ник, обнимая меня и гладя по волосам. – Когда ты такая, я готов без памяти влюбиться в тебя. Я бы все отдал, чтобы ты сейчас оказалась со мной в постели. Но ты так расстроена, а я не хочу пользоваться твоим состоянием. Может, когда-нибудь ты сама захочешь этого.

Он взял меня за руку и прижал ее к своему паху. Под моей ладонью его член был тугим и напряженным, как мощная, сжатая до предела пружина. Я даже ощутила влагу, проступившую сквозь ткань брюк. Словно обжегшись, я отдернула руку.

– Проводить тебя домой? – спросил он тихо.

На пороге моего дома мы попрощались.

– Ты завтра свободна? Мне хотелось бы каждый день проводить с тобой, – умоляюще произнес Ник. – Подумай. Ведь нам хорошо каждое мгновение, когда мы вместе, даже если просто сидим рядом и смотрим видео. Это же не просто так. Ты мне по-настоящему нравишься, иначе я не подарил бы тебе книгу Германа Гессе. Ну, посмотри на меня, ну, послушай! Детка, ты совсем не такая, как другие, ты полна противоречий, и меня это просто покорило!

После того разговора вечерами мы повсюду ходили вместе – и в рестораны, и в бары. Иногда Ник брал с собой своего помощника – американца в очках, а я приглашала Чжушу и Сиэр.

Ник знал о предстоящем приезде в Шанхай Эрика. Однажды он сказал Чжуше:

– Я переживаю за Эрика. На вид он спокойный и разумный парень, но в глубине души – большой фантазер.

– А я беспокоюсь только о себе, – ответила Чжуша.

– Мужчины стали мне безразличны.

Тут встряла Сиэр:

– Я читала в какой-то статье, что люди с тонкими губами рассудочны и бессердечны, а с пухлыми – надежны.

После этих слов мы все, не сговариваясь, повернулись к Нику и посмотрели на его губы. Он широко улыбнулся, сверкнув безупречными белоснежными зубами.

По мнению Ника, ночная жизнь в Шанхае была типичной для любого крупного города. Это верно. За три года со времени написания «Крошки из Шанхая» светская ночная жизнь здесь стала разнообразнее и сложнее; многое изменилось: все меньше эпатажных художников, бросающих вызов условностям, все больше менеджеров высшего звена, упакованных в строгие костюмы и похожих на зачехленные, аккуратно свернутые зонты.

В какой бы ресторан я ни пришла, непременно заглядывала в туалет. Я убеждена, что как о шкуре леопарда можно судить по одному пятну, так и качество обслуживания в заведении можно определить по состоянию и внешнему виду туалетной комнаты.

Например, в туалете заведения под названием «ТМСК»^{106} рядом с зеркалом был установлен большой хрустальный лотос. Стоило к нему прикоснуться, как из каждого лепестка вытекала струя воды. Должно быть, у владельца заведения с лотосом были связаны какие-то религиозные ассоциации.

В туалете клуба «Номер 7» были развешаны фотографии; на одной из них толстяк жирными пальцами мусолил пачку банкнот. Этот клуб раньше служил притоном известному преступному авторитету 30-х и 40-х годов Ду Юэшэню. Туалет в баре «Двери» не отличался оригинальностью: все стены были в зеркалах в стиле барокко, в которых многократно отражался каждый посетитель. В «Ва-Ва» на стене туалета расположилась огромная коллекция бабочек, что поначалу казалось необычайно красивым, но затем от такого множества мертвых насекомых становилось не по себе. В «Гранд Хиатт 88» внешняя стена туалета была из толстого стекла, отчего возникало впечатление, что писаешь на виду у всего города. А в «Парке 97» туалет был оформлен в вычурном стиле – повсюду розовые светильники, обитая красной тканью софа и белые цветы. Очень смахивало на бордель в старом Шанхае. В мягком розовом свете кожа любой женщины выглядела нежной и безупречной. Даже темных кругов под глазами не было видно. У дверей туалета раньше дежурила служащая, которая за отдельную плату могла сделать массаж.

Почему-то я вспоминаю об этой массажистке с особой теплотой. Во время работы у нее на лице было безразличное выражение. А от складок просторной белой рубашки всегда пахло сухой лавандой, словно ее только что достали из старого деревянного сундука, где лежала лавандовая отдушка.

В тот день шел проливной дождь, и внезапно резко похолодало. Я сидела в кабинете и делала записи в дневнике.

В комнате благодаря включенному обогревателю было тепло. А за оконным стеклом словно раскинулся другой мир. Мне всегда нравилась дождливая погода, а холодная – нет. Мудзу как-то сказал, что это связано с избытком энергии инь в моем теле, а по-моему, все дело было просто в пониженном артериальном давлении. Еще, по словам Мудзу, ему ни разу не доводилось видеть женщину с таким мощным, но двойственным, противоположно заряженным энергетическим потенциалом, а следовательно, и противоречивым характером. С точки зрения даосизма это значило, что во мне был избыток энергии, как ян, так и инь.

Я захлопнула дневник, подошла к окну и смотрела на дождь. Сверху низвергались потоки воды. Казалось, мир на грани потопа. И подступавшая извне угроза вселенской катастрофы лишь обостряла ощущение покоя и безопасности, которое я испытывала, находясь в доме.

Последний день Ника в Шанхае. Через час он заедет за мной и отвезет на ужин в итальянский ресторан. На протяжении его пребывания здесь мы постоянно ужинали вместе, но и только…

На этот раз все будет иначе. Мы понимали друг друга без слов. Меня никогда не страшила физическая близость с мужчиной. Но, как ни странно, размышляя об отношениях с Ником, я все время видела свое предназначение в сохранении целомудрия, мне казалось, что именно оно соответствует моему нынешнему душевному состоянию.

А Ник, вызывая у меня удивление, вел себя здесь гораздо сдержаннее, чем в Нью-Йорке и в Испании, иначе мы не смогли бы провести вместе столько спокойных, беззаботных дней.

Я бродила из комнаты в комнату. Уже переодевшись, как обычно, в черное, с зеленоватым отливом, шелковое облегающее платье, я вдруг спохватилась и поняла, что моему наряду чего-то недостает. Нашла в ванной и надела рубиновые серьги, подаренные Мудзу в Аргентине; колье из белого золота осталось в коробке – оно не сочеталось с платьем. Посмотрела в зеркало и улыбнулась своему отражению. Кто-кто, а эта женщина не понаслышке знала, что такое жизненные сложности и душевный разлад.

Зазвонил телефон. Ник ждал меня внизу в машине.

Я переобулась в туфли на шпильках от «Виа Спига»^{107} и спустилась. Ник открыл дверцу машины и, держа зонт над головой, подбежал ко мне:

– Давай быстрее, детка. А не то придется добираться до ресторана вплавь!

Водитель очень осторожно вел машину, продираясь сквозь пелену дождя. Был час пик. Нику не сиделось на месте от нетерпения.

Я дотронулась до его руки и улыбнулась:

– Как ты?

Он поцеловал мою руку и ответил:

– Лучше.

Он перестал с беспокойством смотреть в окно на мокрые от дождя машины, по-черепашьи ползущие в общем потоке автомобилей. Какое-то время спустя он произнес:

– Знаешь, ты сильно изменилась с нашей первой встречи!

Я опять улыбнулась, не представляя, что он скажет дальше.

– Ты стала больше улыбаться, чаще, чем в Нью-Йорке или Испании.

В ответ я улыбнулась еще шире, так, что глаза превратились в две узкие щелочки:

– Разве? Между прочим, ты тоже изменился!

– Каким же образом? – озадаченно спросил он.

– Обращаешь внимание на то, чего раньше не замечал. Все еще по привычке твердишь «я, я, я», но потихоньку начинаешь думать не только о себе, но и об окружающих.

Он громко рассмеялся:

– Ты просто прелесть!

– Заведение, где мы ужинали, назвалось «Шанхай № 1». В этот итальянский ресторан частенько наведывались разные знаменитости, например, Паваротти.

Мы сели за столик. Подошел услужливый и улыбчивый официант.

– Не откажешься от белых трюфелей и хорошего красного вина? – спросил Ник. Попробую привить тебе вкус к другой еде, кроме китайской.

– Мне все равно, – ответила я.

Ник сделал заказ. Принесли еду. Мы молчали.

– Скажи что-нибудь, – попросила я, положив вилку и взглянув на него. В обществе молчаливого Ника мне было как-то непривычно и неуютно.

– Останься у меня сегодня, – произнес он, не сводя с моего лица пронзительного немигающего взгляда. Уголок его рта подрагивал от волнения. В голубых глазах – выражение отчаянной решимости, как у человека, готового смести любого, кто встанет у него на пути.

Ужин был съеден, счет оплачен. Ник взвалил меня себе на плечо и потащил вниз по лестнице с третьего этажа на первый. Сначала я отбивалась и пыталась вырваться. Но потом испугалась, что облегающее платье затрещит по швам, и сдалась. Смирилась с тем, что меня тащат на плече у всех на виду, как поросячью тушу, причем мои ноги не слишком элегантно торчали из боковых разрезов узкого платья. В общем, изрядно повеселила окружающих! Ник обожал быть в центре внимания!

Я сидела на софе рядом с рождественской елкой от «Феррагамо», положив ноги на кофейный столик и переключая каналы телевизора. В одном из репортажей выпуска новостей «Си-Эн-Эн» говорилось, что Белый дом не исключает возможности военного вторжения в Ирак. На «Би-Би-Си» обсуждали проблему наличия ядерного оружия у Северной Кореи. В итоге я переключилась на MTV и рассеянно наблюдала за тем, как на экране пели и танцевали какие-то разряженные девицы.

Ник ходил из комнаты в комнату, укладывая вещи.

– Терпеть не могу собираться, – сказал он. – Если мы поженимся, будешь укладывать мне чемоданы!

– А если я буду паковать чемоданы, мы поженимся? – ответила я, не отрываясь от экрана.

Он принес морковный сок и шоколадку.

– Спасибо, – сказала я.

– На сегодняшнюю ночь я твой верный раб, – заявил Ник. – Если будешь чем-то недовольна, можешь меня отшлепать.

Мы разошлись по разным ванным комнатам. Мне он уступил более уютную. Я сидела в воде, задумчиво грызла ногти, уставившись в пустоту, пока Ник не начал стучать в дверь.

– Еще пять минут! – я чувствовала, что он стоит за дверью.

Через пять минут он снова постучал:

– Коко, ты в порядке?

– Все хорошо, – ответила я, медленно вылезла из воды, вытерлась и намазалась лосьоном. Затем снова надела черное с зеленым отливом шелковое платье и рубиновые серьги.

Когда я открыла дверь, Ник удивился, увидев, что я одета:

– Что ты задумала?

Я легла на кровать. Он осторожно погладил шелковую оболочку, плотно облегавшую мое тело.

– Красота! Жаль рвать его!

Ник не сводил с меня глаз, тяжело дыша от волнения.

Я поцеловала его – долго и страстно, – а потом отодвинулась и прошептала:

– Давай, разорви его. Ничто так не возбуждает, как звук рвущегося шелка.

– А что же ты наденешь завтра? – вдруг спросил он.

– У меня в сумке есть запасное платье, – ответила я.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом рассмеялись.

– Господи, никогда не встречал женщины, похожей на тебя! – воскликнул Ник и добавил: – Сейчас вернусь.

И как был, в полуобнаженном виде, подошел к бару.

Выпив, Ник превратился в неудержимого и страстного любовника, раздирая льнущий к моему телу шелк так, будто делал это всю жизнь. Невесомые обрывки разлетались, подобно цветочным лепесткам – поистине декадентское зрелище. При разрыве шелк издавал ни с чем не сравнимый, тонкий, едва уловимый звук, пробуждающий плотское влечение.

В порыве страсти мы забыли обо всем… Подобно шелковой материи, мир вокруг нас распался, и мы парили в воздухе, как невесомые лоскутки, вне времени и пространства, летели и трепетали…

…и задыхались от упоения. Внезапно я очнулась от этого сладкого беспамятства, ощутив влагу между ног – Ник не воспользовался презервативом! Я спрыгнула с кровати и опрометью бросилась в ванную.

Ник едва поспевал за мной, подошел и обнял сзади:

– Господи, ты в порядке?

Я растерянно замотала головой:

– Не знаю.

Он открыл кран и помог мне вымыться. Был очень нежен, и мне полегчало.

– Теперь ты помоги мне, – попросил он, выключая воду.

– В чем это?

Он стоял рядом с унитазом.

Я обхватила рукой его член.

– Несносный извращенец! – воскликнула я. – Еще ни один мужчина не просил меня о таком!

– Это ты меня развратила, – ответил он и застонал, стиснув зубы: – Ничего не получается, не вытекает и все, просто снова хочу тебя.

Я глянула вниз – он говорил чистую правду. Зарычав как разъяренный тигр, Ник схватил меня, поднял, развел мне ноги в стороны. Я обхватила его ими за талию, закрыла глаза и почувствовала, как его член снова вошел внутрь.