Текст книги "Осторожный подход к любви (СИ)"
Автор книги: Veronika Verona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
Не говоря больше ни слова, он поднялся с дивана и стремительно вышел из комнаты. Затем вернулся, но уже с каким-то непонятным белым конвертом в руках.
Как только мужчина передал конверт Зое, она тут же начала смотреть на адресаты, но там было пусто...
Тогда она догадалась заглянуть в конверт и то, что она там увидела немало её удивило.
Там лежало то ли пять, то ли шесть фотографий. На них – лишь двое: Олеся и какой-то мужчина, уж слишком напоминающий того самого толстячка, которого когда-то видели Зоя и Влад. В памяти девушки сразу всплыл тот момент, когда этот мужичок целовал Олесе руку.
На этих фотографиях всё было не столь целомудренно. Фото были сделаны всё в той же машине, к тому же фотографии были явно не самого лучшего качества, да ещё и тёмное время суток сделало своё дело.
На первой фотографии мужчина, наклонившись к Олесе, что-то шептал ей на ухо, при этом его рука недвусмысленно касалась её груди. Следующий снимок: его губы прижаты к её шее. Далее: их губы соприкоснулись. Зоя подсознательно отметила, что с каждым последующим снимком рука мужчины стремительно опускалась...
– Ничего не понимаю, – пробормотала девушка, смотря на фотографии как на новое чудо света.
Ей отчаянно хотелось сжечь эти фотографии или порвать на меленькие кусочки. Хотелось сделать хоть что-нибудь, лишь бы больше никто и никогда их не увидел.
– Сейчас поймёшь, – тихо и устало потерев ладонями лицо, ответил Влад. – Вот это, – он потянулся и указал на изображённого на фотографии мужчину, – нынешний муж Ирмы.
– Стоп, – замотала головой Зоя, попутно откидывая небольшую стопку фотографий на стоящий рядом журнальный столик. – Она ведь вдова, – озадаченно напомнила она Владу, а затем, прищурившись, недоверчиво добавила: – Или я чего-то не знаю?
Мужчина, сидящий бок о бок с девушкой, немного помолчал, прежде чем ответить:
– Я сам недавно узнал. У них фиктивный брак. Используют друг друга как могут.
– Значит... – начала догадываться она.
– Верно, всё это, – он взглядом указал на фотографии, – их рук дело.
Это было просто невероятно. Может верно говорят, что муж и жена – одна сатана? Уж теперь-то эта фраза как никогда оправдывала свой смысл.
– Но зачем им это?
– Ты знаешь, зачем ей это, – ответил, сделав характерное ударение на слове 'ей'.
Потихоньку всё становилось на свои места, и этот поистине хитроумный план раскрывался перед Зоей во всей красе, на блюдечке с голубой каёмочкой.
– И? Она всё-таки достигла своей цели?
– Нет. Она больше никогда здесь не появиться, – ответил он, а затем улыбнулся: – Но я убедился в другом...
Перед самым Новым годом случилось то самое великое событие, о котором так долго тайно мечтала Зоя. Она уже и всякую надежд потеряла, но как говориться – всё приходит к нам именно тогда, когда этого совсем не ждёшь.
Стремительно ворвавшаяся, словно вихрь, в их квартиру гостья – Олеся, немало удивила Жанну Егоровну, да и дочь её тоже. Мама Зои так и застыла у двери как в копанная, в то время как Зоя просто вовремя выглянула из своей комнаты, чтобы посмотреть на прибывшего.
Олеся сразу же прислонилась к стене в прихожей и начала медленно сползать по ней вниз, оседая прямо на хлипкий старый табурет у входа и при этом улыбаясь какой-то дурной не поддающейся никакому описанию улыбкой. Такой до одури счастливой им ещё не доводилось её видеть. По крайней мере Зое на своём коротком веку уж точно не довелось.
– Что случилось? – не зная то ли радоваться, то ли переживать спросила взволнованная таким эффектным появлением подруги Жанна Егоровна. Голос её был какой-то тихий, а если по точнее то приглушенный, что демонстрировало первую степень волнения мамы Зои. Только бы не перейти ко второй степени, когда у неё начинается паника.
В ответ Олеся лишь лениво махнула рукой, продолжая так же непривычно для всех улыбаться. А затем не говоря ни слова вытянула правую руку вперёд, при этом подрыгав пальцами и из-под полуприкрытых век следила за реакцией всех здесь ныне присутствующих.
Медленные секунды превращались в долгие минуты, а они всё никак не могли понять, что этот немногословный изящный жест мог бы означать.
А потом Зоя неожиданно для себя самой заметила золотое кольцо на безымянном пальце женщины, как раз таки правой ладони, и, как оказалось, заметили его они с матерью практически одновременно.
– Кольцо? Откуда? – Жанна Егоровна тут же ухватила ладонь подруги и потянулась поближе к ней, словно кольцо было секундным видением и вот-вот должно было испариться.
Как только послышались эти вопросы, Олеся уже начинала счастливо заливисто смеяться. Растрёпанная, со смазанным макияжем, с наполовину расстёгнутой шубой, она продолжала излучать веселье, счастье и оптимизм.
На какое-то время Зоя даже невольно залюбовалась этой женщиной. Когда-то эта счастливица праздновала свой день рождения, но глаза её были полны какой-то чёрной тоски и страшного унынья, а сейчас совсем иные, какие-то... живые. Олеся, словно светилась от всего этого огромного счастья, так внезапно свалившегося на неё как снег на голову.
– Я замуж выхожу.
После этих слов она вдруг вскочила, с неким бешеным зарядом энергии, и начала, пританцовывая и кружась, обнимать оцепеневших от такой новости Зою и Жанну Егоровну. Последняя же и вовсе теперь утомлённо села на место новоиспечённой невесты, хлопая глазами и решительно не разделяя радости своей подруги.
– За кого?
Вопрос был задан с некоторой осторожностью. Мама Зои боялась услышать лишь одно имя, но названное повергло её в неописуемый всеми красноречивыми словами шок.
– За Влада.
Танцевавшая всё это время Олеся, плавно остановилась и, вытянув ладонь перед собой, явно наслаждалась созерцанием этого золотого ободка. Олеся подняла глаза и встретилась взглядом с Зоей, задорно подмигнула ей и тут же на лице женщины вновь воцарилась улыбка, а ноги сами пустились в пляс.
– За того Влада? – выпучив глаза и с особой интонацией, спросила Жанна Егоровна почему-то прикладывая ладонь к сердцу. А как только получила положительный ответ на свой вопрос, то и вовсе хлопнула в ладоши и теперь уже сама потянулась к Олесе со своими объятьями.
– Подожди. Но как же... Столько лет и тут он вдруг объявляется, и ты его принимаешь?
Мама Зои неожиданно вырвалась из цепких объятий Олеси и очень заинтересованно на неё посмотрела. Зоя словно ментально прочитала мысли Жанны Егоровны в этот момент, мол 'ты что окончательно рехнулась? А как же женская гордость? И часто ты планируешь его вот так вот принимать?'
Олеся лишь продолжала счастливо улыбаться, но глаза её тут же приобрели свою привычную серьёзность.
– Мне кроме него никто не нужен.
Некоторое время две подруги смотрели друг другу в глаза, а затем Жанна Егоровна сначала несмело, но всё же улыбнулась, показывая всем своим видом, что неимоверно рада видеть Олесю такой до одури счастливой. Они тут же обнялись.
Зоя, изображающая из себя часть интерьера прихожей, лишь теперь подала голос:
– Выходит, ты теперь невеста? – с неким детским восхищением, смотрела она на Олесю. Та, услышав этот вопрос вновь рассмеялась.
– Выходит, что так. А с вами девушка, у нас состоится отдельный разговор, – деланно серьёзно сказала женщина, и в этот момент Зоя поняла, что кое-кому стало известно о её довольно-таки продолжительном знакомстве с Владимиром, а затем смягчилась и с улыбкой добавила: – Иди к нам, амурных дел мастер.
Этой зимой сбылась и другая мечта Зои – ей прокололи уши.
Девушке захотелось чего-то нового и она, решительно настроившись, попросила помощи у Наташи. Та, в свою очередь, была немало удивлена просьбе подобного рода и то ли от неожиданности, то ли просто исходя из других чувств, согласилась посодействовать. Правда, изначально она настаивала на том, чтобы Зоя делала сею процедуру в салоне, но после долгих-долгих уговоров всё же бастион пал и она согласилась, понимая, что такое упрямое существо как Леонова переубедить (а уж тем более переспорить!) невозможно.
Задуманное решили проделать у Наташи дома. Как она сказала 'дома мне стены помогут'. Леонова особо и не возражала, а всё потому, что ей в принципе было абсолютно всё равно где что и как делать, главное чтобы результат не подвёл и оправдал все возложенные на него надежды и желания.
Зоя сидела и нервно теребила совсем недавно купленные ею же самые простые серебристые серёжки-гвоздики, которые в скором времени уже должны были бы быть на своём положенном месте.
В ногах у неё лежал Хулиган и повизгивал, исходя из своего опыта 'общения' с этим псом, Зоя прекрасно понимала, чего от неё хотят, а именно, чтобы она почесала или хотя бы просто погладила его по розовому пузу. Кстати, Хулио здорово вымахал с той самой первой их встречи. Если тогда это был практически малыш-щенок, то теперь он доходил Зое чуть ли не до колена.
В комнату вошла Анисимова. В руках у неё была какая-то непрозрачная матовая пластмассовая коробка, как потом выяснилось – аптечка.
На какое-то время Зоя почувствовала себя маленькой напуганной девочкой на приёме у страшного врача-стоматолога, которого боится до чёртиков и надо бы уже не просто закричать от страха, а заголосить на всю округу. Но девочке не хочется этого делать, потому что уж больно интересно и завораживающе эти ладони в светлых медицинских перчатках всё делают.
Добросовестно проделав всё необходимое по приготовлению к предстоящей кровавой процедуре, Наташа повернулась к Зое и лишь теперь вся серьёзность сошла с её лица, возвращая девушке её подругу, а не того стоматолога из далёкого и тёмного прошлого.
– Готова? – улыбнулась она, держа между пальцев иглу. Глаза Леоновой ни на долю секунды не сходили с сего 'холодного оружия'.
Зоя-демон в это время счастливо вздохнула и, запечатлев этот момент на долгую память в виде красочного фото, подписала 'Инквизитор. ХХI век' и скрылась так же неожиданно, как и появилась.
– Всегда готова, – без особого энтузиазма, отсалютовала ей Леонова...
А оказалось всё не так уж и больно как казалось в самом начале. Именно такие мысли посетили Зою, когда она любовалась на свой новоприобретённый пирсинг в зеркало. Наташа поначалу просто присматривала место прокола, по крайней мере, она так сама говорила, но как оказалось, все эти разговоры велись лишь с одной целью – усыпления бдительности Зои. И как раз в один из таких разговоров Леоновой и прокололи одно, а потом, воспользовавшись принципом 'на одни и те же грабли наступим дважды' было проколото и второе.
– Красота-а-а, – не могла оторваться от зеркала Зоя, под тихий смех Наташи, стягивающей перчатки...
Спустя некоторое время и Настя заметила изменения произошедшие с Зоей. Случилось это, конечно же, не сразу, но чему быть того не миновать.
Всё произошло в обычный школьный день. Настроение было на нуле, отчасти из-за погоды за окном – метель, темнота с самого утра, холод собачий; а отчасти и из-за предстоящей самостоятельной по химии, к которой, к слову ни Леонова, ни Малышева не были готовы должным образом. И, конечно же, причина у этого была – они устроили совместную ночёвку и вместо подготовки к самостоятельной просто-напросто всю ночь напролёт смотрели фильмы ужасов.
И как на зло Анисимова умудрилась заболеть и вот уже неделю как слегла с гриппом, а светлая голова одиннадцатого класса – Полежаев сегодня отсутствовал. Он вообще согласно классному журналу ходит на уроки когда ему заблагорассудиться, а ещё и отличником считается! Вот другое дело Зоя, ни одного дня ещё не пропустила, а всё равно в хорошистах сидит...дискриминация...
Кстати, химия Зое нравилась, даже очень. Рокотов умел вызывать интерес у учеников к своему предмету. Ходили слухи, что директор собирается открывать какой-то факультатив для подготовки к экзамену, но слухи так и остались слухами.
Открыли факультатив по математике.
Но, всё это к слову...
В то утро Настя как-то по-особому посмотрела на Зою, даже немного прищурилась.
– Что-то изменилось, – задумчиво проговорила она, а затем вновь повторила: – Что-то изменилось.
Зоя лишь счастливо рассмеялась.
– Уши. Посмотри на мои уши, – улыбалась она.
Настины глаза тут же распахнулись ещё больше от удивления, а руки потянулись к серьгам.
– Вот это да, – прошептала она разглядывая место прокола...
В этот же день после всех уроков стали известны и результаты самостоятельной работы по химии. Это было самое ожидаемое событие того непростого для всех дня и оттого все ждали своих оценок с неслабым волнением.
В класс забежала староста и, тряся какими-то листиками, заголосила:
– Оценки по самостойке! – всего лишь три слова, а какой фурор им удалось произвести на выпускников! Все тут же побежали к Демидовой, чуть не сбив бедняжку с ног.
У большинства оценки были очень даже и неплохие. Всего лишь два человека получили высший балл, и не могли не ходить после этого с гордым видом, словно им саму Нобелевскую премию в области химии присудили. И, да, одной из этих двух отличившихся оказалась... Настасья.
– Прикинь, Зой, – до конца не веря во всё происходящее, улыбалась она, исследуя собственный размашистый почерк с химическими определениями и реакциями вдоль и попрёк. – Совсем не готовилась и на те! Вот это подфортило... – справившись с эмоциями, она обернулась к Зое. – А что ты получила?
Та в ответ лишь пожала плечами, кивком головы указав в сторону стола где все столпились каждый ища свою работу.
– Ой, – махнула рукой Настя, закатывая глаза, – тебе будет то же самое, что и мне. Мы же писали всё точь-в-точь.
И это было кристальной правдой. Да и вообще если быть до конца честной, то Зоя практически сама и написала эти две самостоятельные – за себя и за Настю.
Когда большая часть одноклассников разошлась, Зоя подошла к столу и отыскала свою работу среди немногочисленных оставшихся работ.
Лист в её руках дрогнул, как только она увидела собственную оценку. Ей было трудно поверить и казалось, что её зрение окончательно село и теперь нагло искажает факты, но реальность оказалась сурова.
Весь лист Зои, исписанный с двух сторон так, что там лишнего места не оставалось, был уверенно недрогнувшей рукой, перечёркнут чернилами красного цвета. Не было никаких исправлений, ни каких подчёркиваний, как это обычно бывает. Лишь перечёркнутый лист и оценка.
В самом уголке листа, практически рядом с фамилией и именем Зои, стояла оценка, которую она никак не желала и уж тем более не ожидала получить. Там стояла двойка. Обведённая ручкой несколько раз.
Этого не могло быть, потому что работы у них с Настей практически идентичны были. Но... как же это тогда понимать?
– Что получила? – позади раздался заинтересованный голос старосты, и та так и не дождавшись ответа, перегнулась через плечо Зои и увидела позорную оценку.
Зоя тут же сложила лист пополам, затем ещё раз и ещё, пока в её руке не образовался маленький бумажный квадратик.
– Ничего страшного, – в интонации Демидовой зазвучали сочувствующие и немного жалеющие нотки. – Ты ведь можешь переписать.
А вот эти слова надоедливой старосты для Зоиных ушей стали как соломинка для утопающего в самый важный и ответственный момент. Если можно переписать – значит не всё ещё потеряно.
– Переписать? – удивилась Зоя, оборачиваясь к Ксюше.
В этот же момент Леонова встретилась взглядом с Настей. Та кивнула, как бы спрашивая оценку, на что Зоя вытянула перед собой руку с двумя оттопыренными пальцами. По лицу Малышевой можно было смело сказать, что та удивлена и потрясена до самых глубин души.
– Разве я не говорила? – хлопнула себя по лбу староста класса. – Чёрт. Совсем вылетело из головы. Станислав Евгеньевич сказал, когда отдавал мне наши работы. Сказал, – она немного призадумалась, стараясь вспомнить всё точно до самой последней детали, которая могла бы оказаться очень важна, – сказал, что если кто-нибудь возжелает переписать, то можно сегодня на седьмом уроке.
Механически Зоя тут же посмотрела на свои наручные часы и обнаружила, что до назначенного учителем времени остаётся каких-то жалких десять минут.
– Кто-нибудь ещё переписывать будет кроме меня? – неожиданно спросила Зоя старосту, которая, кстати, уже шла по направлению к выходу из класса. Всё правильно у всего одиннадцатого класса уроки закончились, а для Леоновой начинался маленький ад.
– Кажется, нет.
Зоя, робко постучавшись, а вернее почти поскребшись в дверь, вошла в светлую лаборантскую. Именно здесь практически всегда и в любое время можно было застать Рокотова. Первым же делом, она увидела учителя, ходящего из одного помещения в другое, при этом в руках он держал какие-то пузатые колбы с прозрачной жидкостью. Всё это химическое добро он ставил на свой рабочий стол, стоящий в центре небольшого помещения.
– А, Леонова, это ты. Проходи, присаживайся, – пробормотал он как бы между прочим, продолжая то скрываться у Зои из виду, то вновь появляться.
Медленно она прошла к стулу, при этом на некоторое время замерла стоя у стола, рассматривая колбы, которые как оказалось не все были просто бесцветными. Девушка даже руку протянула, чтобы взять колбу и рассмотреть всё в деталях вот только не на расстоянии вытянутой руки, а гораздо ближе, но послышались торопливые шаги, и она отдернула руку от греха подальше. А ещё её посетило чувство дежавю, ведь ситуация вновь повторялась, но только теперь её не застукали с протянутой рукой.
Рокотов, плавно обойдя стул, с сидящей на нём Зоей по кругу, присел за свой стол, всё ещё уставленный колбами и пробирками в потрёпанных временем зелёных пластмассовых подставках.
Зоя молча протянула ему свою работу. Листок был ужасно измят и даже кое-где немножко порван. Всё это проделала сама Зоя, вот только не намеренно, а как раз таки наоборот. Просто она уж слишком нервничала из-за этой не оправдавшей её ожиданий оценки.
– Что тут у нас? – надевая очки, весьма участливо спросил он так, словно и не этот мужчина ей двойку нарисовал. Пробежавшись глазами по этой писанине, он немного улыбнулся и посмотрел на Зою. – Будем переписывать? – как Зое показалось, его голос звучал теперь несколько ехидно.
До этого смотрящая исключительно в пол или же на собственные переплетённые в замок пальцы Леонова, тоже взглянула на своего учителя-мучителя и осмелилась задать ему в лицо столь интересующий её вопрос:
– Да, я перепишу, но... Почему у меня два? Ведь моя работа и работа Малышевой практически одинаковы.
В ответ на это Станислав Евгеньевич лишь нетерпеливо щелкнул пальцами, словно всё это время ждал и надеялся – когда же Зоя наконец-таки задаст этот вопрос.
– В том то и дело, что они практически одинаковы, – пожал плечами. – А вот варианты и задания были разными.
В голове девушки будто прогремел взрыв просто колоссальный по своим масштабам. Значит, выходит, что заметив всю несложность заданий и помогая Насте, она абсолютно забыла о себе любимой, да ещё и задания подруги написала в свою же тетрадь вместо своего варианта...А ведь точно! Она тогда спешила, ужасно боясь, что ей не хватит времени решить всё за двоих. Как оказалось, хватило. Наверное, всё из-за этих чёртовых нервов в её голове перемешалось... Н-да, ситуация.
И именно в этот момент весь позитивный настрой Рокотова сошел на нет.
– Я похож на дурака? – спросил он, нахмурив брови, и, подперев подбородок кулаком правой руки, выжидающе и словом как-то не хорошо смотрел на Зою.
– Нет. Нисколько, – поспешила заверить его девушка, окончательно стушёвываясь под столь проницательным взглядом учителя.
– А мне всё кажется немного иначе, – многозначительно произнёс он, округляя глаза, а затем замолчал на некоторое время. – Как можно было написать один и тот же вариант? – спросил он и, представьте себе, взял и рассмеялся, глядя на полное безысходности лицо Зои. – Вот уж точно светя другим, сгораю сам, – задумчиво произнёс учитель ироничным тоном.
Надувшись, Зоя сидела некоторое время, выказывая лишь подобным образом всю свою обиду на этого человека. Подумать только! Рассмеяться над ней. Это вообще педагогично? Смеяться при ученице, да ещё и над ней же самой...
Волна негодования окатила девушку с головы до ног. Она, порядком подзабыв, где и с кем находиться в одном помещении, совершенно неожиданно резко подалась вперёд, ближе к столу. А всё это было проделано лишь для того, чтобы вытянуть руку и выхватить у мерзкого Стасика свою и так уже пострадавшую ото всех людских напастей работу, которую он, кстати, до сих пор держал в руках (и даже во время своих приступов смеха поглядывал туда).
Но... Одно большущее 'но'. Под воздействием всех эмоций она напрочь забыла обо всех колбах с неизвестными ей жидкостями и... надо же такому случиться!... как только она вскинула руку, которая готова была вот-вот совершить во истину змеиный выпад и словно клещами вцепиться в листок, как вдруг... рука наткнулась на некую преграду, как оказалось стеклянную и... содержимое практически всей колбы вылилось Зое на руку, а остальное на стол учителя.
Рокотов, обладающий потрясающей реакцией, вскочил из-за стола, и даже, кажется, опрокинул собственный стул.
Первой мыслью Зои стало то, что её сейчас будут медленно и мучительно убивать, когда мужчина быстро подошел к ней и протянул руки. Ведь на столе лежали какие-то бумаги, наверное, какие-нибудь важные документы, представляющие собой огромную ценность, и, которые сейчас представляли собой всего лишь промокшую насквозь бумагу с расплывчатыми буквами.
Как оказалось, Станислав Евгеньевич тянул руки не к шее Леоновой, а к стекляшке, сиротливо лежащей среди стола и продолжающей немного покачиваться из стороны в сторону. Учитель аккуратно перевернул колбу, читая, что же за вещество находилось там. Зоя тоже заметила, что там было написано и, если доверять её познаниям в таком предмете как химия, то пролила она на себя и стол щелочь. Мысленно девушка благодарила богов, что в этой колбе не оказалось какой-нибудь кислоты.
Мужчина осторожно взял её за плечи, и уже совершенно другим голосом, без всего ехидства, столь присущего ему, то ли просто сказал, то ли попросил:
– Пойдём. Нужно промыть, – перечить Зоя не стала и потому пошла в задаваемом им направлении. Когда они оказались возле умывальника, он всё так же, придерживая её за плечи, настраивал воду, а затем сам (!) начал осторожно промывать Зоину ладонь.
Она такого не ожидала. Более того, ей и в голову не приходило, что следует заняться оказанием первой помощи и потому сидела бы так и дальше, в ожидании разноса. А тут, такая забота...
А ещё её больше всего потрясло, что всё это делал он сам. Ей даже удалось почувствовать себя каким-то маленьким несуразным и немножечко, самую малость, беспомощным ребёнком.
В этот момент она взглянула на Рокотова не как на своего учителя и не как на того кретина с парковки, а как-то по-другому, по-новому что ли. И почему-то Зоя испугалась этого и поспешила перевести свой взгляд на окно. Конечно же, сам учитель ничего подобного не заметил, да и не смог бы, потому что был занят куда более важными насущными делами.
– Не то чтобы я такой уж и приверженец справедливости, – неожиданно заговорил он, принимаясь аккуратно вытирать темно-синим махровым полотенцем ладонь девушки, – но никогда ничего не делай в ущерб себе, – учитель заглянул ей в глаза, делая особый акцент на словах 'никогда' и 'ничего'. – Просто не позволяй кому-то пользоваться тобой и твоей добротой, – и, наверное, для лучшего запоминания или же усиления важности своих слов, Рокотов легонечко щелкнул её по носу.
Затем усадив Зою уже в своё собственное учительское кресло, он отошел к огромному шкафу со стеклянными дверцами. К слову, Леонова никогда не обращала внимания на эту внушительную часть лаборантского интерьера.
Он смешивал какие-то жидкости, которые достал из всё того же шкафа, и за всеми его действиями Зоя следила едва ли не с открытым ртом. Затем, когда Рокотов оказался рядом, она заметила, что он держит в руке небольшой ватный шарик, который мужчина уже промокнул какой-то жидкостью, ту самую, что сам же и нахимичил. От ваты не пахло спиртом, но всё же от неё исходил не самый приятный аромат, и как ей показалось, пахло уксусом или чем-то подобным.
Опустившись рядом с Зоей на корточки, он вновь взял её ладонь в свою, при этом придерживая почему-то за запястье и, начал аккуратно протирать место предполагаемого ожога этой пахучей ватой.
Пока он проделывал всё это, Зоя вновь позволила себе исподтишка взглянуть на него повнимательней. Если бы кто-нибудь сказал ей летом, что тот тип с парковки окажется её учителем она бы долго смеялась взахлёб. А сейчас девушке почему-то показалось, что если отбросить эти воспоминания, то не так уж он и плох. И, если бы они и увиделись первый раз в школе, то возможно этот мужчина сумел бы с помощью своей харизмы стать одним из её любимых учителей. Вот только как говориться, если бы, да кабы...
– Извините, – наконец-то заговорила девушка, – я не специально. Это вышло абсолютно случайно, честное слово. Я не хотела портить документы.
Учитель лишь медленно кивнул в ответ.
– Извинения приняты. А на счет документов... Как думаешь, стал бы я держать на столе с кучей всяких реактивов важные бумаги?
Она так не считала. И потому с души и сердца девушки скатился огромный валун. Всё-таки ничего страшного и смертельного она не натворила благодаря своей подаренной матушкой-природой 'ловкости'.
Когда со всеми процедурами было, наконец, покончено, Леоновой удалось кое-как отбиться от того, чтобы ей не заматывали бинтом руку. Подумаешь, глупость какая. Всего лишь рохля криворукая пролила на себя щёлочь, а сколько хлопот Стасику доставила.
Взглянув на настенные часы, Зоя с сожалением заметила, что седьмой урок, специально отданный на перепись самостоятельной работы, уже, к несчастью, подходит к концу. А на восьмой урок Рокотов вряд ли соблаговолит остаться. Да и сама она уже порядком подустала и связно мыслить в тени последних событий у неё вряд ли получиться.
– Можно я завтра всё перепишу? – искренне надеясь на положительный ответ, она посмотрела на мужчину чуть ли не умоляющим взглядом.
Тот лишь вздохнул и, перестав расставлять колбы согласно их порядковым номерам, подошёл к девушке, и, раскрыв журнал их одиннадцатого класса, указал на оценки за самостоятельную работу выставленные в ровный столбик.
Глаза Зои, должно быть, расширились от удивления, потому что напротив её фамилии стоял высший бал. Теперь не двое написали лучше всех из всего одиннадцатого класса, а как раз-таки трое, и она оказалась в их числе.
Она не смогла сдержать радостную улыбку, и, повернувшись к учителю, который уже успел вернуться к своему на непродолжительное время оставленному занятию, поблагодарила, прекрасно понимая, что тот мог бы с чистой совестью влепить ей двойку, но, видимо пожалев бедолагу, поставил совсем другую оценку:
– Спасибо.
В один из вечеров Зоя, гуляя по городу в гордом одиночестве, слушала музыку в наушниках. Она в последнее время часто так делала, чтобы отвлечься от каких-нибудь мыслей роем летающих в её очаровательной головке. Этот зимний вечер исключением не стал.
Шла вторая неделя зимних каникул, и Зоя не зная, куда себя деть в это время просто проводила больше времени на свежем воздухе. В самом начале каникул она узнала, что Наташу отправляют в какой-то загородный санаторий на все каникулы, чтобы 'нервы подлечить' как процитировала она своих родителей, которые и упекли её туда. Настя же вся словно светилась от счастья, и, когда Зоя спрашивала у неё, что же такого успело случиться, раз уж сама Леонова этого не смогла заметить, то в ответ Настя всегда улыбалась, практически как Олеся тогда, когда ей Влад предложение сделал. Она улыбалась, растерянно пожимала плечами и говорила, что, кажется, начинает в него влюбляться. Кто этот загадочный 'он' Малышева говорить наотрез отказывалась, аргументируя это так 'чтоб не сглазить счастье моё'.
И как-то неожиданно для себя самой именно сегодня она выбрала новый маршрут – просто шла, куда глаза глядят. Она уже прослушала шестнадцать песен, но никакого расслабления как это обычно случалось, сегодня, к примеру, не было.
Обычно в такие моменты она звонила Гоше. Уж кто-кто, а он умел её развеселить до колик в животе. Он тут же вызывался в роли 'скорой помощи' и присоединялся к ней и они долго гуляли, болтая ни о чём и обо всём одновременно. Почему-то особенно в такие вот моменты как этот, она на все сто процентов убеждалась в том, что потеряла важного для себя человека. Порой даже закрадывалась пугающая мысль для такой гордой девочки как Зоя – а не пойти ли ей к нему мириться?
От подобных мыслей медленно идущая Зоя, пнула ногой ни в чём не повинную шишку. Та отлетела, и, кажется, попала в переднюю дверцу какого-то автомобиля явно советской сборки.
И только теперь Леонова огляделась и увидела, куда её собственные ноги привели. Она стояла практически у входа, через дорогу, у кинотеатра. Ярко-синяя неоновая вывеска показывала городу название сего заведения – 'Мечта'.
Честно признаться, Зое ещё никогда не доводилось тут бывать. Вот это хохма! Казалось бы, живёт в городе в котором есть кинотеатр даже не один, а ни разу не была ни в одном из них.
Ещё раз, глянув на название, девушка поспешила к пешеходному переходу, уж наконец-таки решившаяся исполнить своё старое желание.
Но... как это часто случается, наши желания далеко не всегда могут стать реальностью.
Когда Зоя оказалась у кассы, то выяснилось, что билетов ни на какой фильм уже ровно как час нет. Огорчённая девушка не спешила уходить, она так и продолжала стоять на ступеньках и смотреть на светящиеся буквы составляющие название кинотеатра. В этом присутствовало какое-то волшебство момента...
– Зоя? – уж очень знакомый голос раздался рядом с нею, в метрах этак пяти. – Привет. Не ожидал тебя здесь увидеть.
Она, всё-таки оторвав свой взгляд от вывески, переключила внимание на парня стоящего рядом с ней, который уже успел преодолеть расстояние разделявшее их. Зоя улыбнулась, смотря в глаза, которые по её мнению были единственные в своём роде и вторых таких она больше никогда и ни у кого не увидит.
– Привет, Илья.
Он тоже улыбнулся ей в ответ. На его лицо каким-то образом падал свет от неоновых синих ламп и Зоя, даже на некоторое время залюбовалась им.
