Текст книги "Осторожный подход к любви (СИ)"
Автор книги: Veronika Verona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
До наших с Настасьей ушей долетела часть разговора сомнительного содержания:
– Ты террорист? – задала вопрос староста – Ксения, обращаясь к Матееву. Они оба сидели за новенькими, очевидно купленными летом компьютерами, при этом монитор каждого был отвернут в противоположную сторону и таким образом Матеев не видел, что делает Ксюша, а она соответственно не видела его монитор.
– Да, – важно кивнул парень, при этом параллельно что-то щелкая мышкой на своем экране. Раздался звук, похожий на выстрел. Матеев громко засмеялся. – Вот и пришла смерть за тобой.
Ксения, вдруг дернулась, словно её саму только что подстрелили, и шокировано хлопая ресницами, посмотрела на Артура.
– Что? – взвизгнула девушка. – Да ты даже не предупредил, что начал, – тыкая в монитор пальцев, она уже гневно смотрела на Матеева, а тот начинал пуще прежнего гоготать.
Матеев никак не мог унять приступ смеха, даже замечания нашего 'Лучшего учителя года' на него не подействовало.
– Я, что, ещё и предупреждать должен? – на его глазах даже выступили слёзы от смеха. – Ну ты, мать, даёшь!
Обернувшись, я посмотрела на Настю, которая к слову, тоже наблюдала за этой парочкой. Мне казалось, что она как обычно отпустит шуточку на их счёт и сядет рядом со мной за парту. Вопреки всем моим ожиданиям, она пойдя ближе к Ксюше и Артуру, уперла руки в боки:
– Что делаете? – обманчиво незаинтересованным тоном, задала вопрос сразу двоим она.
Матеев смерил её взглядом из ряда 'иди-ка ты отсюда, девочка', зато Ксения начала охотно делиться информацией:
– Мы играем в одну игру, – на этих словах, её брови поползли к переносице, – правда я уже забыла её название, – теперь она вопросительно смотрела на Артура, а тот в свою очередь лишь фыркнул, очевидно, дивясь её забывчивости.
– Это не просто игра, – авторитетно заявил он. – Это Контра-Страйк. Запомни, склерозник, – не лестное слово полетело в Ксюшу, но на неё это не подействовало. – А ты с чего это интересуешься? – прищурился на Настю парень. – Составишь компанию?
Честно говоря, я была уверена, что она откажет. Но и в этот раз Настасья пошла против всех устоявшихся норм своего поведения.
– Отчего бы и нет, – пожала плечами и прошествовала за соседний компьютер.
Весь дальнейший урок сопровождался тихой руганью Матеева, которого не раз уже девчонки, объединившись, умудрились застрелить. Мне в спину постоянно долетали радостные возгласы Насти на подобии 'да, партнер, мы это сделали' или 'вот так тебе и надо Матеев' или 'ах, ты ж козья рожа!' и многие другие.
Между прочим, я тоже весьма весело проводила время, слушая музыку через наушники. И ни чуть не скучала.
Вернёмся в реальное время. Я неслась на небольшой, можно даже сказать незначительной скорости по улицам города, пока одно место не привлекло моего внимания. Этим загадочным местом оказался цветочный магазин. Я бы без всяких зазрений совести проехала мимо, но цветы, стоящие на витрине не могли не привлечь моё внимание.
Тогда я как раз пристроилась за несколькими машинами, остановившимися на красный свет светофора. Вертя головой из стороны в сторону, я заметила маленький невзрачный мазагинчик 'Уют'.
Сквозь стекло-витрину взору прохожих были представлены различные цветы, как в горшках, так и срезанные. И вот именно в этот момент, смотря на эту чёртову витрину, я поняла, как смогу помириться с одним человеком.
Примирение состоялось лишь на следующий день. К великому моему сожалению. А может я и сама оттягивала этот момент примирения? Постоянно находила какие-то поводы, чтобы задержаться дома.
Вот только сердце не обманешь, тем более, когда оно так рьяно обвиняет меня в случившемся. Не то, чтобы я не хотела просить прошения, просто мне было немного боязно, что он меня оттолкнёт, на порог не пустит, прогонит.
Какие только мысли не крутились в моей головушке. Но час икс настал и хотела я того или нет, но делая великие усилия над собой я пошагала к нему.
При входе в подъезд меня чуть не сбила с ног какая-то женщина. Я только-только потянула дверь за ручку на себя, как вдруг она словно ошпаренная кипятком вылетает из тёмного помещения, при этом, не слабо толкнув меня, но на ногах я устояла.
Она лишь перекривив своё красивое смуглое лицо с длинным по-армянски носом, прошипела, как самая настоящая гадюка:
– Крутятся тут под ногами всякие... – вдобавок на меня ещё и презрительно зыркнули своими тёмными глазами.
Верхом наглости было то, что она так и не попросила прощения, а быстро прошла мимо, громко цокая своими каблуками.
Всё что мне оставалось так это просто-напросто гневно посмотреть в удаляющуюся спину, а затем женщина в жёлтом костюме села в близ припаркованную машину и с противным визгом шин об асфальт уехала, скрывшись за поворотом.
Бывает же такое! Человека уже за человека не считают! Покачав головой, я осознала, что уже некоторое время стою, придерживая дверь, аки самый настоящий швейцар в третьем поколении, поэтому быстро юркнула в подъезд.
Мысленно придав себе храбрости, я легонько нажала на кнопку звонка. Ждать долго не пришлось. Признаться, я даже не успела убрать палец со звонка, как мне тут же открыли дверь.
– Мы ведь уже всё обсудили! – повышенным тоном, бросил Влад, только что открывший дверь. Можно даже сказать, что голос его отдавал некой злобой. Признаться, я не слабо струсила, когда он резко открыл дверь, а что уж говорить, когда эти слова сказал. Видеть его таким мне ещё не доводилось, к счастью. Наверное, на меня страшно было взглянуть, потому как страх я испытала неподдельный.
Чего уж таить, эти слова я сразу же приняла на свой счёт. Мол, в прошлый раз мы всё обсудили, чего же ты сюда пришла, девочка? – вот примерно так, я перефразировала его реплику. Да и взгляд у него был такой, что хочешь не хочешь, а уверуешь в то, что лучше бежать без оглядки, пока ноги держат.
Влад замер, некоторое время, продолжая изображать из себя статую самому себе. Глубоко вздохнул. Раза два, а может и все три. А потом он как-то устало прикрыл свои голубые глазищи, провел рукой по щеке и чуть улыбнулся.
– Здравствуй и прости меня, – подобревшим и потеплевшим голосом, сказал он. – Эти слова предозначались для другого человека, – было очевидно, что ему ужасно неловко передо мной. Не сказав больше не слова, он сделал приглашающий жест рукой, а как только я вошла, сам закрыл за мной дверь.
Переминаясь с ноги на ногу и порядком, подрастеряв всю свою былую решительность, теперь я не знала, как начать свою речь с извинениями. Меня немало заинтересовало – кто должен был услышать эти слова? Почему? Что этот человек сделал, раз уж сумел так разозлить Владимира? Или может наоборот – не сделал... А может это была та женщина толкнувшая меня?
Слишком много вопрос и так мало ответов.
– Знаешь, – подал голос Влад за моей спиной. Я обернулась и увидела как он, привалившись спиной к закрытой входной двери, озадаченно потер переносицу. – Как-то нехорошо выходит, – он вновь немного смущенно глянул в мои глаза. – Ты знаешь моё имя, а я твоего – нет...
Та-да-да-дам...
Что же это выходит, мы с ним знакомы столько дней, а я как самый настоящий шпион, выяснила всю нужную мне информацию, при этом, не выдав своего имени.
'Молодец', – ехидно протянула Зоя-демон, удобно пристроившись на плече у Владимира.
'И что тут такого? – встала на мою защиту светлая, появившись на правом плече Влада. – Ей было не до этого тогда!'
'Как? – насмешливо спросила демон, держась за живот. – Как можно было не представиться?' – видимо кое-кто будет ещё долго надрывно хохотать.
– Простите, – смутилась теперь я. – Меня зовут Зоя, – представилась, при этом как и полагается протянула ладонь.
Мы, как истинные дипломаты, пожали друг другу руки.
– Владимир, – представился и он, а затем добавил, сверкая смешинками в глазах: – Приятно познакомиться.
По негласной команде мы рассмеялись над всей этой сложившейся ситуацией. Если ещё пару минут назад Влад казался мрачным и угрюмым, в общем не в самом своём лучшем настроении находился, то теперь улыбчивый мужчина был в прекрасном расположении духа и вся моя смелость как-то по капелькам вернулась ко мне.
– Вы простите меня, – начала я, как только наше рукопожатие разжалось. Было уже не так страшно и стыдно. Теперь всё воспринималось мной так, словно это должно было произойти. А как говорится – лучше раньше, чем позже. – Я, правда, не хотела ... чтобы всё так... вышло, – отчего-то я начала запинаться.
Казалось, что в моём горле образовался пульсирующий комок, который ни выше ни ниже гортани никак не хотел продвигаться. Как говориться в простонародье – ни туда, ни сюда. Говорить было тяжело, но я понимала, что это сейчас происходит лишь из-за нервного напряжения. Подобные 'комки' обычно появляются, когда человек плачет, надрывно так воет – воздуха не хватает, речь невнятная, заикаешься и есть ещё множество других симптомов, несомненно, знакомых каждому из нас.
– Я знала, что она собиралась куда-то пойти, – продолжала свою исповедь, никуда не смотря, кроме одной точки на паркете. – Но не думала, что с мужчиной, – теперь в плюс ко всему и в носу как-то странно непривычно засаднило. – Просто хотела, чтобы вы увидели её... такой красивой, – сконцентрировавшись на своих словах, я не заметила, что дышу через раз, да и дыхательный движения были странными, словно я уже на грани истерики, а всё держусь. Да и голос начал плавно переходить на совсем другие децибелы – шепот.
Сколько бы ещё я ему сказала, стоя посреди коридора и смотря, как нашкодивший котёнок лишь себе под ноги, наверное, и сама не возьмусь предположить.
Пространство просторного коридора нарушали лишь тиканье часов с кукушкой и мой дрожащий голос.
Я всё говорила и говорила, пока Влад не подошел ко мне ближе и не обнял. Меня редко кто обнимал кроме мамы, Олеси и Насти.
Это были странные ощущения, когда тебя вот так вот аккуратно обнимают, словно хрупкую фарфоровую куклу.
Да, поначалу всё именно так и было. Он осторожно обнял меня, расположив одну свою горячую ладонь, чуть выше моей лопатки, а второй легонько прижав мою голову к своей груди.
Стояла как парализованная, боясь пошевелиться и спугнуть это бесценное тепло, окружившее меня невидимой пеленой.
Влад даже начал чуть раскачиваться из стороны в сторону, вправо – влево. И только тогда я додумалась обнять его в ответ. Весьма неуклюжими движениями, мои руки обвили его за пояс. Сначала легонько, а затем сомкнулись покрепче.
Мы были так плотно прижаты друг к другу, что я слышала, как размеренно бьется его сердце. Моё правое ухо, как раз было прижато к его груди именно в том месте, где и расположен этот жизненно важный орган – в левой стороне грудины. А Влад начал поглаживать мои волосы своей ладонью, и делал это так естественно и ненавязчиво, что моё ощущение тепла утроилось.
– Спасибо тебе, – тихо сказал он, и совсем чуточку отстранившись, прижался своими тёплыми губами к моему лбу. – Сам бы я ни за что в жизни не решился на этот шаг, – сейчас он прижался своей щекой к моему лбу, как будто пытаясь сохранить тепло его же губ на моей коже подольше. – А он, как оказалось, был необходим, – всё это он говорил, не переставая гладить мою макушку. – Тебе не за что просить прошения, – с этими словами он окончательно отстранился, напоследок указательным пальцем нажав на кончик моего носа.
Пригретая его ладонями, в его объятьях, я несколько неохотно расцепила свои руки. И затем неловко улыбнулась лишь уголками губ, таким образом, выказывая всю свою радость от нашего примирения, столь необходимого мне.
– Давай я повешу твой рюкзак, – Влад протянул ладонь и даже несколько раз её сжал, а затем разжал, очевидно подгоняя меня.
И только теперь я вспомнила о своём примирительном подарке, увиденном мною вчера в цветочном магазине... Мой подарок стоил очень даже не дешево, поэтому мне пришлось делать вторую ходку, а именно возвращаться домой за деньгами, а затем обратно в магазинчик.
Вот уж точно мал, да удал. Цены там были самые, что ни на есть кусающиеся.
Кстати, деньги я взяла из своего тайника. Это были те самые деньги, что дала мне бабушка. Надеюсь, она бы меня поняла и не посчитала, что я потратила деньги в 'пустую'.
– Секундочку, – выставив один палец вперёд, произнесла я и принялась стаскивать рюкзак с плеч. Влад заинтересованно следил за моими действиями и даже не поторапливал.
Мне никак не удавалось найти этот самый подарок, который находился в многослойной картонной красной коробке с небольшими круглыми дырочками. Когда я уж была готова как в фильмах усесться на холодный пол и начать трясти сумочкой (в нашем случае – рюкзаком), то коробка внезапно нашлась.
Чрезвычайно довольная собой, я выпрямилась, презентовав Владимиру в одну руку свой рюкзак, а во вторую непосредственно сам подарок. Он стоял немало удивлённый с приподнятыми тёмными бровями.
– Это вам, – жутко довольная его реакцией, важно заявила я. – Пополнение в честь примирения.
Повесив мой рюкзак на крючок, он принялся пристально осматривать коробку. Затем осторожно начал её открывать. И появившаяся на его лице широкая улыбка была лучше любых похвал. Это значило, что подарок понравился. Это значило, что я в кои-то веки хоть кому-то угодила.
– Осторожнее он ужасно колючий, – предупредила его, как только заметила, что мужчина собирается извлечь подарок из коробки. Процесс этот занял время, за которое были слышно тихое шипение лада, кропотливо достававшего растение.
В результате в своих ладонях он держал мой подарок. Да и держал так, как великую ценность, которую ему доверили. Бочонок цветного кактуса был размером с его кулак, а если быть точнее, то чуть больше того кактуса, что стоит у него на подоконнике в зале. Вот только тот кактус с жёлтыми иголками, а только что подаренный мною с оранжевыми.
Удерживая сиреневый горшок, даже цвет горшка я специально выбирала, он вновь одной рукой притянул мня к себе и задержал свои губы у моего виска:
– Спасибо, – шептал он, – спасибо. Ты просто чудо, – взяв меня за руку, пошёл в зал, где поставил оранжевоигольный кактус рядом со своим новым соседом – желтоигольным.
Влад выглядел таким счастливым, что у меня как-то непроизвольно сложилось такое впечатление, что подарки ему дарили не часто. Возможно, даже редко.
Его реакция была такой непосредственной, что хотелось верить в то, что он не разыгрывал спектакль.
Школьные будни пока были в радость, а не в тягость. Но, как всемирно известно – это только пока. На начальном этапе так сказать.
Первая неделя была уже практически позади, что не могло не радовать.
Зоя могла где-то очень глубоко в душе признаться, что всё же скучала по этим балбесам-одноклассникам и некоторым своим знакомым из девочек, тех единиц, которые не вызывали у неё раздражения.
Дорогого её сердцу соседа по парте – Полежаева, не было четыре дня. Она искренне беспокоилась на счет его здоровья, правда это беспокойство внешне никоим образом не проявлялось, чтобы не вызвать лишних подозрений.
Вот, например, вчера она очень даже справилась со своей ролью 'льдинки', во время телефонного разговора с Настасьей:
– Интересно, где же это Илья пропадает? – вдруг переключилась с обсуждения завтрашней (уже можно считать сегодняшней) контрольной работы по математике на тему отсутствия этого парня. Услышав это простое имя, Зоино сердечко резко замерло, а затем сделало такой кульбит, что все ваши американские горки не идут с этим, ни в какое сравнение. Ужасно не хватало воздуха. Было страшно, что её чувства были замечены. Хотя... какие там чувства? Так, симпатия. Ни больше, ни меньше...
А ещё она в очередной раз подметила, что фамилия их одноклассника не прозвучала. Настя сто процентов не оговорилась в тот раз, а это значит, что он теперь для неё просто Илья, а не противный Полежаев. И именно это ужасно не понравилось Зое... Радовало лишь то, что Малышева как кошка влюблена в Родиона...
– Какое нам до него дело? – её наигранному легкомысленному тону позавидовал бы любой актёр. Голос, конечно, подделать можно, вот бы так и с внутренними чувствами совладать. – М?
Из трубки послышались фырканья, исходящие от Насти:
– А как мы математику напишем по-твоему?
– Своим умом и напишем, – уверенно заявила Зоя, ставя на полку уже не нужные на завтра учебники. – Не такие уж мы и ограниченные, – на том конце у Насти что-то упало.
– Серьёзно? Из-за этой математики нас будут считать двоишницами! А аттестат?! – с непередаваемым ужасом, воскликнула девушка. – Нельзя вот так сидеть сложа руки!
Закончив с книгами, Зоя оставило в покое и портфель и книжную полку. Упав на кровать, упёрла взгляд в потолок:
– И что ты мне предлагаешь? – спросила она несколько раздражённо. – Пойти к нему домой и притащить в школу, чтобы задачи нам решал? – представив эту воистину живописную картину, Зоя улыбнулась, пытаясь сдержать смех.
Её собеседница подобной шутки не оценила, да и радости тоже. Настя продолжала оставаться чересчур серьёзной по отношению к учёбе, в отличие от Зои.
– Я ничего тебе не предлагаю, – устало вздохнула Настя, как обычно не понимая, почему, когда они в очередной раз обсуждают очень серьёзные и действительно важные вещи Зое всё нужно свести к не по ситуации глупым шуткам-прибауткам. – Ладно, забудь, – не прощаясь, она положила трубку, а Зоя потом ещё долго думала о том, что же такого было сказано, что Настя так отреагировала на её слова.
По какому-то зловещему року завуч составляла расписание на пятницу, поставив первым уроком математику, столь не любимую многими учениками нашей школ. Да и не только нашей, а, наверное, и всех школ в округе. Лично я всегда считала, что только истинный мазохист наслаждается уроками алгебры на первом уроке, ещё и спросонья.
Я никак не могла сосредоточиться и вникнуть в суть заданий, потому что у меня никак не получалось сосредоточиться и я уж всерьёз подумывала над тем, чтобы изобразить умирающего лебедя и пойти к медсестре. А медсестра меня бы отпустила домой, она добрая.
Вообще нужно было с утра не идти в школу! Или просто прийти на второй урок и сказать, что проспала. Правда, проблем бы тогда не обобралась бы. Потому как учительница математики – Нонна Михайловна, женщина не в меру справедливая, и раз уж все писали контрольную, то и я написала бы, вот только позже и вероятнее всего после уроков.
Что же из этого следует? А из этого следует то, что участи двоишника мне не избежать. Увы. А ведь четверть так замечательно начиналась!
Постоянно находя взглядом настенные часы, я не могла поверить, что время способно так быстро идти. На некоторых уроках оно тянется как резина, а тут как вода сквозь пальцы. С самого начала урока, а по совместительству контрольной работы, прошло шестнадцать минут. Это значит осталось каких-то жалких двадцать восемь минут, которые я просижу, как истукан не понимая как решать пример, даже в первом задании.
Моё месторасположение позволяло видеть, что Настя из всех пяти заданий уже написала три и в данный момент работает над четвёртым. Ей помогала Ксюша, мне – никто. У неё было три задания, у меня – ни одного.
У нас с ней был один и тот же вариант. Я могла бы попросить у неё списать, но не пойми откуда взявшаяся гордость никак не позволяла мне это сделать. К слову, появившаяся ещё со вчерашнего дня Анисимова сидела на том же варианте, что и я, вот только я скорее язык себе откушу, чем о чём-то её попрошу.
В этот момент среди тишины, царившей в классе, раздался стук в дверь. Из-за его неожиданности многие дёрнулись, я в том числе.
– Да-да, – призывно подала голос Нонна Михайловна, очевидно решив, что почтить нас своим присутствием решил сам директор или, по крайней мере, завуч. – Входите.
Дверь открылась. Оттуда показался не директор, и уж тем более не завуч. Вошедшим был Илья Полежаев. Он неловко улыбаясь, держал в левой ладони лямку от рюкзака. Вид у него был ещё тот! На голове какой-то беспорядок и дышал он уж больно часто, судя по всему, кто-то очень спешил на этот урок.
– Здравствуйте, – он мило улыбнулся, смотря на матматичку. – Извините, пожалуйста, за опоздание. Так уж вышло, – развёл руками. – Можно я займу своё место в классе? – надо же! Он ещё умеет премило бровки приподнимать, что даже мне захотелось простить все его опоздания и неявки. Посмотрев на Нонну Михайловну, мне стало понятно, что и она поддалась чарам этого блондинчика.
Всё-таки он очень изменился за это лето! Только сейчас мне удалось заметить, что его волосы как минимум на один тон посветлели, а кожа стала более смуглой.
Учительница выглядела прямо-таки не на шутку выбитой из своей привычной колеи. Только и могла, что хлопать глазами, да разводить руками:
– Но как же... – вконец растерялась она. – Контрольная ведь уже полным ходом идёт...Звонок скоро.
– Не переживайте, – обнадёжил её Илья, – я успею.
Поколебавшись с минуту, учительница махнула рукой мол 'будь что будет' и сказала:
– Садись на своё место, всё равно я тебе ещё н-ку не поставила, – услышав это разрешения, я, как и все остальные заинтересованные одноклассники, вновь сконцентрировалась на своей работе, потеряв всякий интерес к происходящему.
На радостях Полежаев в два шага, дошел-добежал до нашей с ним общей парты и начал доставать нужные принадлежности, при этом успев шепнуть мне 'привет', а я ответила тем же.
Как же трудно мне было удержать счастливую улыбку, которая вот-вот должна была расползтись на моём лице аж до самых ушей. О таком даже мечтать не могла! Он пришел. Сел рядом. Улыбнулся и поздоровался. Какая глупость... но как же это простое слово подействовало на меня!
До звонка оставалось десять минут. Я нервно грызла карандаш, сдерживаясь оттого, чтобы не начать выстукивать дробь пальцами по столешнице. Тетрадь оставалась чистой и это означало конец всему. Чистую тетрадь сдавать нельзя, поэтому нужно напрячь мозг и хорошенько подумать, раз уж гордость не позволяет просить помощи.
А просить уже было практически не у кого. Нонна Михайловна разрешала тем, кто уже закончил свою работу, выходить из класса, предварительно сдав тетрадь. Многие именно так и делали: сдавали тетрадь и шли кто куда, кто-то на улицу, а кто-то просто бродил по школьным коридорам. Настя и Ксюша уже сдали свои работы и вышли. А вариант того, чтобы попросить помощи у Наташи Анисимовой, без всякого рассмотрения, сразу же убирался.
Вот и приходилось надеяться на собственные силы, которых, к слову, уже не было и в помине.
– До звонка пять минут, – нагнетала обстановку учительница, сидя за своим столом и бдительно следя за учениками, всячески пресекая возможности списывания.
Вдруг с боку завозился Полежаев, очевидно уже закончив свою работу. Вот вам и ещё один повод для самокопания – он пришел позже всех, но и Илья успел написать эту чёртову контрольную, оказавшуюся мне не по силам. Что поделать, если у меня больше склонности к языкам, нежели к точным наукам?
Илья, закрыв тетрадь, встал со своего места, при этом незаметно придвинув ко мне поближе какой-то исписанный листок. По началу я подумала, что он в конец обнаглев, сунул мне свой черновик, а в подай-прислужи я тут не нанималась, но возмущение и негодование быстро стихли, как только я заметила знакомые примеры... Он решил все пять заданий моего варианта... При этом успел написать и свой вариант... Феноменально! Он же чертов гений!
Не зная, как на всё происходящее реагировать я немало удивлённая посмотрела на Илью, который, сдав тетрадь, направлялся к двери. Наши взгляды встретились, он немного улыбнулся и, проходя мимо меня, по-дружески подмигнул, можно даже сказать заговорчески подмигнул...
В этот же день по не до конца понятным причинам последний урок в нашем расписании отменили. Что ж, немного лукавлю, когда отменяют последний урок, то в причинах никто разбираться не считает уж больно нужным, потому как попросту все летят домой на всех порах.
По пятницам последним уроком у нас должна была быть химия. Интересно, что же такое случилось у Стасика? Может, заболел? Дай-то Боже! Буду надеяться на это всем сердцем...
Впрочем, не так уж это мне и интересно. Признаться, я даже рада, что урок отменили, потому что бессовестно и эгоистично ничего не выучила.
Эгоистично потому, что не хотела тратить своё бесценное время на всю эту белиберду с трудными для запоминания формулами. Формулы, конечно, я бы и выучила, если бы было желание. А так сложив два плюс два, решила не напрягаться раньше времени, потому что я нахожусь по списку довольно-таки далеко от первых строк, в этакой середине. Именно поэтому быть отвечающей мне никак не грозило... По крайней мере, так проходило со всеми учителями, кто ж знает – как он людей вызывать к доске будет.
Ну не хотелось мне убивать весь вечер на эти грёбанные формулы. Куда плодотворнее я провела это время, общаясь с Гошей сначала по мобильному, а потом и вовсе по скайпу.
Весь день Настя меня избегала. Во всяком случае, мне так казалось. Конечно, она не смиряла меня презрительным взглядом, даже с обидой не смотрела. Она просто за весь день перебросилась со мной парочкой словечек и предпочитала большую часть своего времени проводить в компании старосты Демидовой.
По стечению обстоятельств они даже ушли вместе, пока я собирала учебники в портфель. Увидев в окно, что они уже направляются к школьным воротам, я уж было собралась побежать за ними, но...
'Зачем тебе бежать за ней? – но, на моём плече материлизовалась демон-Зоя. – Посмотри как им весело вдвоём, – шептала она, подобравшись к моему уху. – Ты – третий лишний'.
Неожиданно, я почувствовала, как тоненькая иголочка проникла мне в сердце. Не в прямом смысле этого слова, конечно же. Наверное, именно такая она, эта легендарная дружеская ревность. Та самая, когда у твоего лучшего друга появляется другой лучший друг. Остаётся третий лишний... Почему? Да потому что двух лучших друзей не бывает. Вернее бывает, вот только один из них явно выигрывает на фоне второго.
Никогда не ревновала Настю к другим её подружкам, коих было очень мало, да и лучшей всегда была я. А тут эта Ксюша! Чёрт дёрнул классуху нас пересаживать!
'Они ведь медленно идут, – возразила светлая. – Они тебя ждут', – доверительно кивая головой говорила она.
Через оконное стекло было отчётливо видно, как Ксюша что-то оживлённо жестикулируя рассказывала, а Настя смеялась как над самым лучшим анекдотом в мире.
'Нет, не ждут', – пакостливо улыбнулась тёмная, плавно изгибаясь на месте, как кошка. Она будто бы пританцовывала под только ей одной известный мелодичный мотив.
'Иди же и проверь! Не теряй время', – прикрикнула светлая, исчезая из поля моего зрения.
'Псс! – демон поманила меня пальцем. – По секрету, я бы на твоём месте её не слушала. У нашей светлой крыша того – набекрень', – сделав характеризующий 'всех умных' жест, а именно покрутив пальцем у виска, и она скрылась.
Когда я вышла из здания школы, уже полным ходом шёл шестой урок. А мне 'посчастливилось' в одиночестве шагать домой. Вся моя радость по поводу отменённого урока как-то сама собой улетучилась, оставив после себя непонятный осадок. Вот вроде бы всё хорошо, а всё равно какой-то червь продолжает усердно так точить свои дыры у меня в душе.
Зайдя за угол школы, я чуть не споткнулась о чьи-то ноги. Хорошо, что я шла, смотря себе под ноги и вовремя затормозила.
К слову, все школьники и персонал школы выходят через главные ворота, а мы с Настей нашли этот закоулок со старыми полуразрушенными ступеньками и дырой в заборе совершенно случайно. Когда-то там был чёрный выход, но дверь убрали, зацементировав. Посадили довольно-таки высокие кустики, да и деревья сделали своё дело. Вот и создавалось впечатление, что там тупик. Об этом месте уже и думать-то забыли, естественно все, кроме нас.
Здесь никто никогда не бывал, поэтому мы и облюбовали это место ещё прошлой весной. Да и если пролезть через эту дыру в заборе, то и путь домой оказывался гораздо ближе.
Хорошее место это было, как раз для тех, кто устал за весь день и решил здесь уединиться и отдохнуть, понежившись в лучах солнца, которое кое-как пробиралось сквозь зелёную листву близ растущих трёх раскидистых клёнов. Наверное, именно поэтому здесь никто и не бывает, считая, что одни деревья с кустами занимают всё возможное пространство.
Ноги, как ни странно, принадлежали не Насте, к моему великому удивлению. И даже не местному дворнику. Было бы странно, если бы наш шестидесятилетний дворник носил чёрные лакированные туфли на примерно десятисантиметровой шпильке.
Эти длинные ноги принадлежали Наташе Анисимовой, которая в данный момент немного озадаченно смотрела на меня, словом, точно так же как и я на неё. Да и на ступеньках этих она не просто сидела, а сидела полулёжа, вытянув ноги и облокотившись на ступеньки расположенные повыше.
Каждая из нас замерла, ожидая чего-то. Но я продолжала молчать, да и она тоже.
Чего уж я в двойне не ожидала, так это того, что наша 'прилежная ученица' ещё и курит. Да-да, курит! Меж её губ была зажата сигарета, очевидно, только что закуренная.
– Ты куришь? – вопрос вырвался прежде, чем я успела подумать. Господи, ну, конечно же, она курит! Не галлюцинация же это.
Наташа развела руками в стороны и по-актёрски немножко виновато пожала плечами. Сигарета, теперь уже зажатая меж её двух пальцев, чуть было не прожгла ей дыру на пиджаке, но всё обошлось лишь испугом – серый пепел опал на бежевую ткань, который она тут же отряхнула.
– Как видишь, – она сделала затяжку, не отрывая от меня взгляда. – Что, – слегка прищурилась, – пойдёшь и наябиднячаешь классухе или ещё кому?
Вдруг мне захотелось расхохотаться от всей души. Честное слово, как будто мы в шестом классе, где все и всё про всех доносят учителям. Вот уж, какая незадача, но я первоклассно умею хранить чужие секреты за зубами.
– Нет, – заправив прядь, постоянно падающую от малейшего ветерка мне на глаза, за ухо, ответила я, а её губы немножечко приподняли свои уголки в намеке на насмешливую ухмылку. – Твоё здоровье и тебе решать – губить его или сохранять, – на этих словах Наташа медленно выпустила дым. И к очередному огромному моему удивлению дым вылетал не только изо рта тонкой струйкой, но и из двух ноздрей девушки. Стало до рези в глазах очевидным, что курит Анисимова далеко не первый день.
