Текст книги "Осторожный подход к любви (СИ)"
Автор книги: Veronika Verona
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
Весь класс мученически вздохнул, а кто-то на последних партах прошипел: ' Фашист, сегодня же первый день учёбы! Ну чё ты творишь?'
Было странным, что все мои одноклассники вели себя как самые настоящие пай-мальчики в его присутсвии.
– Видала какие у него часики? – не унималась подруга. – Да такие не один косарь долларов стоят, – раздались нервные постукивания ногтей о деревянную поверхность, что изрядно мешало мне писать. – А костюм-то! Костюм! Версаче. Точно Версаче.
Как-то взгляд сам по себе нашел запястье учителя и часы, обсуждаемые подругой. Часы как часы. Ремень из чёрного материала, может даже и из кожи. Циферблат тоже чёрного оттенка, римские цифры. Весьма массивные часики, наверняка тяжёлые, но как говориться на вкус и цвет... Вот только не смогла сдержать улыбки, увидев его запонки в виде серебристых черепушек, кажется, они были инкрустированы какими-то камнями, но со столь дальнего расстояния я не смогла рассмотреть.
Невольно я улыбнулась и прошептала как можно язвительнее в ответ:
– Откуда знаешь, что Версаче? Может он просто на блошином рынке закупается.
Она лишь закатила глаза на мою реплику.
– Зато ты много знаешь... – нас неожиданно перебили.
Услышав этот голос, мы синхронно выпрямили спины.
– Второй ряд, предпоследняя парта – не желаете продолжить вместо меня объяснять тему? – Стасик таки стоял у доски, ни разу не обернувшись. Он писал тему урока и ни на секунду не отвлекался и уж тем более не оборачивался. Ладно бы он сказал, что в классе шумно, поэтому будьте так добры – создайте тишину. А тут и точное расположение назвал и... невероятно просто! Он даже писать не переставал! – Нет? – осведомился он весьма и весьма иронично. – Нет, – сам ответил на свой же вопрос, продолжая что-то писать на доске мелом.
Да что он о себе там возомнил? Индюк. Набитый индюк. И самодовольный к тому же.
Время урока шло и шло, а он всё писал и писал на доске. Настя продолжала восхищаться этим кадром, но теперь уже тихим шепотком. Я же думала о том, что в классе отсутствуют двое – Полежаев и Анисимова.
Ну, каюсь, я задумалась об их отсутствии не сразу, а лишь после того как учитель начал отмечать отсутствующих в журнале.
Затем нам пришлось конспектировать параграф из учебника и только тогда, он уж и соизволил начать объяснять нам тему. По правде говоря, объяснял он хорошо, даже очень.
Пока мы усердно тратили синюю пасту в своих ручках, он заполнял журнал.
Закончив чуточку раньше всех остальных в классе, я некоторое время сидела, ничего не делая и просто наблюдая исподтишка за Стасиком. Он смотрел в журнал каким-то задумчивым взглядом, при этом параллельно начал постукивать ручкой по столешнице.
Мне вдруг стало очень интересно узнать – почему он оказался здесь. Раз уж преподавал в вузе, то почему ушёл? Или его выгнали? А может, вынудили уйти?
У меня даже сердце кольнуло, в тот момент, когда он резко поднял свой взгляд на меня, словно почувствовал, что на него так открыто пялятся. Не будь дурой, я сразу отвела глаза.
Он откинул ручку на раскрытый журнал, и встав, написал на доске домашнее задание.
Теперь же садиться он не спешил, наоборот стоял у своего стола и пытался оттереть свои пальцы, порядочно измазанные в меле.
– На следующем уроке приходите в класс химии на третий этаж, – за минуту до звонка, вдруг сказал он.
Все немного оживились, потому, как в этом классе мы бывали не часто, то можно сказать было величайшей редкостью находиться там.
– Будем проводить опыты? – тут же полюбопытствовала Ксения.
– Будем учить химические свойства углеводов. А тупо зазубривать формулы ни к чему. Куда лучше наглядно увидеть реакции и надолго запомнить, – именно тогда, когда он закончил говорить прозвенел звонок. Все присутствующие в классе немедля начали собирать свои вещи в рюкзаки, а кто и в сумки.
Следующий урок должен был проходить на другом этаже и соответственно в другом кабинете. Это будет лютый английский язык, об опоздании на который можно даже и не думать, ибо это последствиями чревато. Наша учительница просто очень любила свой предмет, вот и нас заставляла его любить. Однако как говориться насильно мил не будешь.
В это время Станислав Андреевич вновь что-то усердно заполнял в журнале и похоже в ближайшее время покидать наш класс не собирался.
Раздался звук вибрации из кармана Настиной сумки:
– Ой, – вдруг приглушённо отозвалась Настя, – Родя звонит. Это важно. Я выйду. Встретимся у англичанки, – закинув сумку на плечо, она вышла из класса.
Теперь в классе по странному стечению обстоятельств остались лишь двое – я да Стасик. А уходящая Настасья не специально умудрилась захлопнуть дверь. А может это просто сквозняк...
Собрав свои вещи в рюкзак, я уж было хотела по-быстрому исчезнуть с его глаз долой, как вдруг меня остановил учительский голос:
– Я так и знал, что мы ещё встретимся.
Обернувшись, я увидела, что журнал закрыт, все учительские вещи аккуратно собраны (прям перфекционист какой-то!), а сам он минуту назад что-то писавший, теперь стоит, привалившись бедром к столу.
– Признавайся, вспоминала козла не умеющего парковаться? – с иронично вскинутой бровью и такой же ироничной ухмылкой, спросил он. Стыдно признаться, но я до последнего надеялась, что меня не узнали. Вот так по-детски наивно, полагать, что взрослый мужчина видящий каждый день около десятка людей мог забыть о моём существовании уже через парочку часов. Как наивно! Я надеялась, что он обо всем забыл! Как наивно это было с моей стороны!
Я смело смотрела в его серые глаза, скрытые за линзами очков. Мне хотелось сказать что-нибудь этакое, можно даже грубое ему в ответ, вот как раз на подобии козла и с гордо задранным носом уйти прочь. Но... не та ситуация. От оценок за одиннадцатый класс зависит моё будущее и как бы пафосно ни звучала, от этих оценок зависит моя дальнейшая судьба. Поступление на бюджет (это ещё при наилучшем расположении дел) и в крупный город, может даже и в столицу (тьфу-тьфу-тьфу, только бы не сглазить!).
Теперь он не щурился как пару дней назад в нашу первую встречу. Исходя из наблюдений, могу уверенно сказать, что люди, которые щуряться страдают близорукостью. Очевидно и то, что он тогда был без очков, поэтому и не мог всё видеть отчётливо. И выходит, что щурился тогда не для устрашения меня, а из-за своих проблем со зрением.
– Предлагаю забыть о том инциденте, – миролюбиво предложила я, теребя замок от своего рюкзака.
Он почесал переносицу и, кажется, даже нахмурился. Что-то мне подсказывало, что все эти движения были наиграны.
– Просто так взять и забыть? – я отчетливо видела, как после этого вопроса его брови удивлённо поднимаются, а на лбу образовываются две морщинки. – Не получится, – покачал головой. – Видишь ли, девочка с тортом, именно такие случаи и запоминаются. Оставляют след в памяти. Не все девочки с тортами такое смелые.
Скрестив руки под грудью, точь-в-точь как в прошлый раз, я смотрела на него с немалой долей раздражения. Начал тут петь соловьём, видите ли! Почувствовал весь вкус своего положения, и смаковать начал. Не удивлюсь если ещё и извиняться заставит! А я эти слова не скажу ему ни за что! Это он должен извиняться, что паркуется, где ни попадя.
Моё настроение странным образом стало таким же, как и в тот день и я с ужасом осознавала, что ещё чуть-чуть, и я наговорю ему и не таких слов как просто козёл, а чего по тяжелее. И перспективное будущее как-то не остановит меня.
Встряхнув головой, он мне напомнил:
– Ты не ответила, – наконец-таки он уже немного привычно прищурился, отчего морщинки-лучики пролегли в уголках серых глаз. – Вспоминала обо мне?
– Нет, – не колебаясь ни секунды чистосердечно соврала я, смотря ему в глаза. Вот так вот! Выкуси!
– Врёшь, – неверяще протянул он. Мне до дрожи в коленках не нравилась эта его ухмылочка мол я-всё-про-всех-знаю, и будь я парнем, то не задумываясь съездила бы по его наглой физиономии.
– Не вру, – качнула головой. Теперь я была не уверена в том, что моя ложь выглядит столь правдоподобно, как казалось мне изначально. Наверняка взрослый мужчина всё сразу понял и раскрыл этот плохо разыгранный обман.
Вдруг тепло улыбнувшись, Стасик немного склонил голову к плечу и просто тепло сказал, словно мы были старыми товарищами:
– А я тебя вспоминал, – на этих словах не теряя ни секунды заветного времени перемены, подхватив свои принадлежности, он не спеша вышел из класса, сопровождаемый моим ошарашенным и немало удивлённым взглядом.
'Ну, тут прям мексиканский сериал!' – присвистнула демон, сидя на плече Зои, закинув ногу на ногу, при этом покачивая одной ногой, обутой в сапоги, подозрительно напоминавшие ковбойские по этой сверкающей на солнце, крутящейся железной звёздочке на пятке.
Подходя к родному дому, я была вынуждена немного замедлить шаг, потому как открывающая дверь Тонька не была тем человеком, которого я бы хотела сейчас видеть. А она словно специально копошилась в своих непомерно больших чёрных пакетах с какими-то банками-склянками, и не спешила заходить внутрь подъезда. Она так и продолжала стоять, шурша полиэтиленом и придерживая одной рукой железную дверь домофона.
Как бы мне не хотелось уйти куда подальше, встречи этой было не избежать. Тонька сама меня заметила, при этом, не скромно делая махающий жест рукой, мол, иди сюда скорее.
Не ускоряя шага, я таки дошла до сплетницы-старухи.
– Здрасте, – эти слова были сказаны, цедя сквозь зубы. А что она хотела? Что я вокруг неё плясать буду? Вот уж нет. Мы люди злопамятные.
– Здрасте-здрасте, – заулыбалась она, выставляя на показ свои желтоватые зубы. – Зоинька, деточка, помоги мне дотащить эти пакеты домой. А то сама уж рук не чувствую, – даже умудрилась жалостливо вздохнуть, но меня-то не проняло! Я знаю её подлую душонку!
Жила Тонька несчастливому стечению обстоятельств на пятом этаже. Кстати, по этому поводу она не редко выказывала жалобы своим подругам – соседкам по скамейке, которые очень даже ей сочувствовали. Так вот вернёмся обратно, тащила я, эти чёртовы пакеты минут тридцать, а то и больше. Не знаю, зачем ей столько всего. Может к концу света готовится, а может к войне какой-нибудь. К тому же, те два огромных чёрных пакета не раздумывая ни секунды, вручили тащить именно мне, а себе она взяла небольшую сумочку на маленьких колесиках, отдалённо напоминающую мини чемоданчик. Как понимаете, она просто без всякого зазрения совести использовала бесплатную рабочую силу в моём лице. Мне так и хотелось крикнуть: 'Дискриминация!'.
Её квартира благоухала всеми оттенками мочи её домочадцев – трёх кошек, которые тут же, стоило мне пройти внутрь, начали тереться о мои ноги. Наверняка, они сейчас линяют и оставили клочья своей шерсти на моих школьных тёмных брюках.
День не задался, и, кажется, эту нехитрую истину мне стоило усвоить ещё с самого утра.
– Ой, спасибо Зоинька, спасибо милая, – лебезила она, при этом уж слишком по-моему мнению натянуто улыбаясь. – Что бы я без тебя делала, золотце? – нашла бы какого-нибудь другого козла отпущения. Что же ещё она могла сделать? Даже смешно звучит такой вопрос из её уст. – У меня где-то были конфетки. Сейчас подожди, принесу. Нужно же тебя как-то отблагодарить, – прежде, чем я смогла что-либо возразить, она скрылась в комнате, я же начала осматриваться в коридоре, одной ногой пыталась отпихнуть от себя кошек, наворачивающих круги о мои ноги, но те не отступали, а ещё я зажала нос двумя пальцами, чтобы не слышать этого удушающего аромата царившего в квартире и н6а лестничной клетке. И стоит отметить, я весьма удивлена, что соседи ещё ей не высказывают в лицо всё об этой ароматерапии. Впрочем, кто же захочет нажить себе такого врага как Тонька? Правильно – никто. Вот поэтому и молчат в рот воды набравши.
Одна наглая кошка и вовсе став на задние лапы, передними упёрлась в мои колени и начала громко мяукать. Что она от меня хотела, я не знала. Может, думала, что я её покормлю?
Прислушавшись к происходящему в комнате, за дверью которой скрылась Тонька, я злорадно улыбнулась глядя на самую наглую кошку из всей троицы. Кошатница в той комнате находилась у самого окна, судя по всему. Потому как однажды я побывала в той комнате и, судя по звуку отодвигающихся ящиков, она что-то искала в комоде, который находился у самого окна. Поэтому, не теряя времени, я как самый настоящий ниндзя, бесшумно схватила надрывно мяукающую кошку поперек живота и, приоткрыв соседнюю дверь, швырнула (ну не прям-таки швырнула, просто запустила) её туда, успев закрыть дверь прям перед носом наглой рожи, которая сразу же рванула обратно.
Спустя пару минут, в коридор вернулась и Тонька, с маленьких прозрачным пакетиком каких-то шоколадных конфет без оберток. Мне они не понравились с первого взгляда.
– Вот держи, – она протянула этот кулёк мне. – Бери, бери, – настояла, как только увидела, что я отрицательно махаю головой; пришлось взять.
Не желая ни минуты больше здесь оставаться, я уж было собралась уйти, но меня решили не отпускать:
– Как там ваш папа? Завязывает? – и в этот момент, именно после первого вопроса, я поняла, из-за кого вчера произошел весь этот кошмар. Это она! Всё из-за неё! Наплела чего-то ему, а он пьянь взял и поверил. Вот только, что же такое она сказала-то?
Медленно обернувшись, я увидела совсем другую старушку, теперь она не выглядела столь благодарной, скорее обычной старой стервой.
– Всё хорошо. У нас, – поправилась, – всё хорошо.
– Хорошо? Я бы так не сказала. Неблагополучная семья какая-то у вас, скажу честно, – она покачала головой, стараясь выглядеть как можно более сочувствующей всем моим несчастьям. – Пьющий отец, бездельница мать, да и дочка пошла по их стопам и стала гулящей девкой.
Она всё это говорила, а меня словно молния разразила. Да как она может так говорить? Будто её семья лучше! А моя семья очень даже благополучная! И мамочка моя самая лучшая и не бездельница вовсе, просто у неё такой график работы – сутки через трое. Пусть говорит, что угодна на отца, на меня, но только не на маму.
– Не понимаю о чём вы, – спокойно отреагировала я внешне, хотя сама уже была готова вцепиться в её поседевшую поредевшую шевелюру.
– Как же, как же, – посмеивалась Тонька. – Как-то бессонница меня в последнее время мучить стала. И как вовремя. Видела недавно, как ты шла со взрослым мужиком, чуть ли не целовались у крыльца. С кем это ты по ночам шастаешь? Хахаль твой, да? Что молчишь-то? А? Нашла себе спонсора, да?
Перед глазами плясали красные круги, и весьма трудно мне было оставаться внешне хладнокровной, в то время как внутри всё кипело и бурлело, просясь выплеснуться наружу. Я уже мысленно представляла, как старуха завоет сиреной на всю округу от боли, но Зоя будет безжалостна к ней...
– Вас это совершенно не касается. Так что не суньте свой нос не в своё дело, – кое-как отпихнув кошек, я просто, как пробка от шипучего шампанского, вылетела из этой уже проклятой мной не единожды квартиры, а по щекам потели неконтролируемые слёзы. Впрочем, слёзы горькой обиды украшали мои щеки не долго, они наоборот принесли мне некоторое облегчение.
Я перепрыгивала через две ступеньки, только бы скорее оказаться на своём этаже, а спину мне долетело лишь громкое:
– Хамка!
Теперь было ясно, кто (не сомневаюсь, что целенаправленно) настроил отца на скандал, и по какой причине, мне тоже теперь стало известно. Видимо Тонька каким-то образом умудрилась увидеть меня с Владом той ночью и сделала свои, как оказалось, неправильные выводы. И не целовались мы! Пусть очки себе поменяет – у неё явно зрение ухудшилось, потому, как мы с Владом на прощание даже не обнялись и весь путь до моего подъезда прошли, прям как в давнем девятнадцатом веке – под локоть. А язык за зубами держать, она, конечно же, не обучена. Но ничего! Отольются кошке мышкины слёзки! В двойном, нет – в тройном объёме!
И как-то абсолютно случайно, вот честное пионерское, просто невероятным образом, спускаясь между лестничными пролетами, пакет с конфетами упал в урну... Но я здесь ни при чём! Нет.
Наша квартира, как оказалось, отнюдь не пустовала. Замерев на пороге я пыталась распознать присутствующих, при этом дав себе обещание, что пойду к Олесе, если мама будет отсутствовать, а отец наоборот присутствовать. К счастью, я облегчённо вздохнула, потому как слышался тихий разговор из другой комнаты. Голоса были женскими и перепутать ни с чьи другими я их не могла.
В прихожей, заметив бежевые туфли-лодочки, я сразу же убедилась на все сто процентов в своей догадке, к нам зашла на огонёк весьма знакомая нам женщина. Это была Олеся.
Мне хотелось зайти в эту комнату и поприветствовать их, хотелось рассмеяться и рассказать о своём школьном дне в качестве учащейся выпускного класса, рассказать, как на нас с Настей смотрели первоклашки и как махали своими маленькими ладошками сестры-двойняшки моей подруги, хотелось рассказать про учителя, оказавшегося не умеющим парковаться водителем, рассказать о первых оценках полученных в школе... Чего только мне не хотелось их рассказать! Но, кое-что пошло не так, как я планировала...
Я не планировала подкрадываться, и уж тем более подслушивать (боже упаси!), но всё вышло само собой.
– Зачем? Зачем ты во всё это влезла? – тихо спрашивала мама, у невидимой моему взору Олеси.
Наступила пауза. Потом раздался тяжёлый вздох. Я бы даже его назвала немного раздражённым, было ясно, что эта тема не по душе ни одной из них, но они упорно продолжали говорить. Этот разговор начался у Олеси в квартире ещё вчера, а сегодня, судя по всему, продолжался.
Я подкралась чуть ближе к двери зала, чтобы расслышать, о чём они толкуют. Дверь была закрыта не плотно, поэтому через тоненькую щель я могла видеть смутные очертания двух человеческих фигур сидящих в креслах, напротив друг друга и весьма отчетливо слышать их слова.
– Так было нужно, – уверенно и твёрдо, ответила Олеся.
– Кому? – мамин голос был повышен. Нет, она не кричала, но и не говорила спокойно, как обычно.
– Мне, – женщина резко поднялась. – Это было просто необходимо.
Вслед за ней, не медля, встала со своего места и мама:
– Хорошо, пусть так, – кажется, при этих словах она ещё и активно жестикулировала. – Но почему ты не выбрала другого? Почему именно он?
Мне было трудно судить из своего темного угла, но вроде бы Олеся попросту развела руками:
– Просто он оказался в нужном месте, в нужное время.
– Первый кто подвернулся под руку. Ясно.
Олеся вдруг рассмеялась. Странно она смеялась. Совсем невесело. Даже как-то с привкусов горечи.
– Ты меня за это не суди... я сама себя осудила, – не понятной интонацией проговорила она и начала стремительно быстро подходить к двери.
Услышав приближающиеся шаги, я быстро заскользила по паркету за угол, в свою комнату. А это было весьма трудно сделать, учитывая, что за плечами у меня был рюкзак с учебниками, который я так и не сгрузила со своих плеч в прихожей.
Мама молча провожала свою подругу. Она пристально смотрела за тем, как Олеся обувается, а затем так же опустив взгляд, открывает дверь. Олеся ушла, а мама продолжила стоять в прихожей и задумчиво смотреть в какую-то точку. Они так и не обмолвились ни словечком. Даже не попрощались.
– Мам, – тихо позвала её я, не так уж и тихо подкравшись к ней в прихожую, но мама умудрилась испугаться. Она весьма заметно вздрогнула всем телом, быстро оборачиваясь на звук моего голоса.
– Ой! – она сразу же схватилась за сердце. – Ну и напугала же ты меня. Я думала ты ещё в школе.
– Уроки закончились. Вот я и вернулась, – пожала плечами, как бы невзначай посматривая на часы.
Несколько секунд она растерянно хлопала глазами, а затем вновь спохватилась:
– Я тебе сейчас обед разогрею, – против этого я ничего не имела, даже наоборот. Поэтому проследовала следом за мамой на кухню и забралась на табурет, при этом подогнув ноги под себя.
Она сразу же начала копошиться, ставя чайник кипятиться на плиту, в микроволновке уже разогревалось что-то очень вкусно пахнущее. А я смотрела и не могла отвести взгляд. Всё таки не зря говорят, что кулинария – великая вещь, сродни магии.
Движения мамы были отточены и плавны, а я могла лишь сидеть и искренне сожалеть, что сама так не умею. Не то, чтобы я была трутнем. Нет. Просто мама порой излишне меня опекает и вот результат – в свои шестнадцать я умею заваривать чай и делать бутерброды. М-да, далеко на этом не уедешь.
– Мам, – позвала её я.
– М? – немного рассеянно отозвалась она, на секунду отвлекаясь от нарезки овощей для салата.
Мне было отчётливо ясно, что я суну нос не в своё дело, но поделать с этим ничего не могла. Мне нужно знать правду. Всю. Независимо оттого, какая она будет. Мои гуманистические порывы сильнее меня. Увы, увы, увы. Мой план по сведению двух одиноких сердец всё ещё в силе, да и я от него не отступалась.
– О чём вы говорили с Олесей? – я внимательно следила за реакцией мамы, которая совсем не заставила себя долго ожидать. Она напряглась, нож замер у неё в руке.
– О её личной жизни, – легко ответила она, продолжая своё занятие – нарезку.
Какой-то обобщённый ответ. Так не пойдёт!
– А что в её личной жизни произошли какие-то изменения?
– Совсем незначительные, – едва вразумительно буркнула мама. Мне вдруг стало не по ситуации весело, такое чувство, словно я ей вколола сыворотку правды, а она не хочет отвечать на мои провокационные вопросы, но ничего не может с собой поделать, ведь сыворотка то уж начала действовать.
– Да-а-а-а? – сладко протянула я, надеясь на продолжение и развитие этой новости. – И кто же этот счастливчик? – хотя мысленно вместо 'счастливчика' я подставила слово 'смертник', но не будем об этом...
Видимо салат был готов, поскольку мама отложив нож куда подальше, начала заправлять эту овощную смесь растительным маслом, которое, к слову, я на дух не переношу. Ладно, переживу. Эти жертвы не напрасны!
– Да так, есть тут один, – она села рядом со мной.
– И? Серьёзно у них всё? – смотря маме в глаза, спросила я. Она сначала отвела свои глаза, а потом вновь посмотрела на меня и я мысленно возликовала – намечается откровенный разговорчик!
Слегка нервным движением, она провела ладонью по волосам и лишь ,потом заговорила:
– Не знаю, как у них так всё сложилось, – её голос был сух и немного грустен. – Вот только она не с тем человеком решила поиграть.
– То есть? – высоко подняла брови я, внимательно слушая каждое слово.
– Он какой-то бандюга. Не знаю точно сферу его деятельности, но то, что связана с криминалом – это точно. Когда-то слышала о нём, говорили, что с головой совсем не дружит, псих, а от таких не знаешь чего ожидать. Да и к тому же... – на этом моменте она осеклась – так не вовремя засвистел чайник, оповещая о закипании воды. От огромного любопытства, я даже заерзала от нетерпенья на своем месте
Вот так вляпалась наша общая знакомая, по самые уши. Как же она теперь выпутается из всей этой нехорошей истории?
Как вообще адекватный человек может осознанно согласиться быть рядом с психом? Так, рассмотрим ситуации... Первая – если он, человек, этого психа самозабвенно любит. Сразу отбрасывает, это не наш случай. Вторая – из жалости. Ну... пожалуй, тоже отбросим, пусть его жена родная и любимая жалеет. Третья – выгода. Вот только какая ей от этого выгода?
Вопрос на миллион, на засыпку так сказать.
– Что к тому же? – напряжённо наблюдая, как мама снова садиться на своё место, спросила я.
Она покачала головой, при этом усмехнувшись лишь одним уголком губ:
– Он женат. А его жена – хозяйка салона, в котором работает Олеся, – она даже цокнула, чем немало удивила меня . – Так что, если жена узнает об их интрижке, – была сделана красноречивая пауза, – а она узнает рано лили поздно, то Олеся вылетит с работы и в нашем городе найти новую ей не удастся – та дамочка очень мстительна и влиятельна.
Сплели паутину два паука.
Жертва глупа – попалась сама.
– Почему тогда она решилась на эти отношения? Она ведь того мужчину из Одессы любила, – да, вроде как подходящий момент, чтобы признаться, что 'того мужчину' лично я уже знаю, даже воочию видела... но как они на это отреагируют? Да и вообще стоит ли говорить? Владимир не выказал особой радости от встречи.
Мои вчерашние муки совести, продолжались и сегодня на протяжении дня. Я знала, что и вправду если не обидела его, то задела за живое. Ведь видеть счастливой и улыбающейся женщину, которую он любил (надеюсь, что всё ещё любит) в объятьях другого – не самое приятное зрелище, в то время как у него самого осталась лишь разрушенная жизнь.
Почему-то сейчас, я поняла, насколько одинок этот мужчина. Он потерял любовь, потерял лучшего друга, потерял красоту... Что же он получил взамен? Ничего. Абсолютно.
Мне не стоило всё это так оставлять. Нужно было вчера же к нему прибежать, плакать, нет лучше, рыдать и просить прошения. Единственным оправданием мне было бы лишь то, что я и вправду не рассчитывала на такой исход.
– Любила и любит сейчас, – нехотя призналась мама. – Дура, – беззлобно выругалась. – Они ведь все такие – поиграются и бросят, а такие дурочки как Олеся их всю жизнь ждут.
– Как Ассоль, – против воли вырвалось у меня.
Мама засмеялась над моей репликой, словно над смешной шуткой.
– Да, точно, – кивнула она. – Она-то дождалась своего Грэя. А в нашем случае, этот самый Грэй сидит где-нибудь дома и нянчит внуков, являясь в глазах общественности примерным семьянином и никто, даже не догадывается о его тёмненьком прошлом.
Примерным семьянином он не являлся, я знала об этом точно, можно даже сказать не понаслышке. Скорее наоборот он являлся закоренелым холостяком, решившим лишь однажды жениться, но надолго разочаровавшийся в этом бедолага.
Мне вдруг захотелось представить Влада с каким-нибудь ребёнком, обнимающим его за шею, так непосредственно целующего его в щеки, подбородок, в общем куда только сможет дотянуться и самого Влада счастливо улыбающегося. Правда, ничего у меня не выходило, как бы я не напрягала своё богатое воображение. Угрюмый Влад не желал быть счастливым в моих фантазиях.
– А вдруг он тоже ждёт её? – решительно возразила. Где это видано? Не зная человека и так его охарактеризовать. Ай-яй-яй, мамочка, что же ты так? – Или ищет? Или забыть не может, также как и она его?
Я сидела полностью довольная собой, показывая всем своим видом, мол полюбуйся на меня, какая я молодец. Наверное, моя мама такой вариант категорически не желала рассматривать, для неё это было своего рода табу.
Усмехнувшись, она ласково посмотрела на меня. Словно знала больше и от этого вот так снисходительно смотрела, как на любимое шкодливое дитя, которое в очередной раз что-то сотворило.
– Девочка моя, – нежно погладила меня по руке, – ты перечитала своих книжек. В нашей жизни всё иначе. Нет вечной любви, верности, справедливости. Есть лишь жесткие правила, которым все подчиняются, не зависимо от того хотят они этого или нет.
Оказавшись в своей комнате, меня поджидал маленький, но от этого не менее приятный сюрприз. На мобильный телефон, столь рассеянно сегодня утром мной забытый дома, ещё днём пришло смс сообщение от Гоши: ' С первым учебным днём тебя, салага ;) ' Казалось бы, какая мелочь, зато как приятно и я готова закрыть глаза на это не литературное словцо в конце.
Мой взгляд непроизвольно скользнул по стене и соответственно по полкам. Чего только не было на тех полках и книги, и школьные учебники, и маленькие вазочки с искусственными цветами, и шлем... Наверное, именно шлемом я пользуюсь чаще других вещиц, расположенных там.
Например, вчера он справился на отлично, потому что помог мне сбросить всю злобу, накопившуюся в сердце. Под покровом вчерашнего вечера, я долго, чуть ли не до самой ночи рассекала дороги города верхом на мотоцикле, да ещё и на сверхвысокой скорости. Это было, конечно же, опасно, но оно того стоило... эти непередаваемые ощущения свободы и полёта того стоили. Однозначно.
Вчерашний день выдался трудным и до чего же сильно, мне хотелось его стереть из памяти. Страшно было вспоминать маму, лежащую на полу, как потом выяснилось с разбитым в кровь затылком. Страшно было вспоминать свои зашкаливающие эмоции. Страшно было вспоминать о том, как я поступила с хорошим человеком по имени Владимир. Но при всем при этом мне абсолютно не было стыдно за то, что я довела отца до слёз. Вот совсем. Муки совести должны были вот-вот начаться, а их всё не было и не было. Эти слёзы я приняла как должное. Ведь не всё же нам страдать и плакать, пусть и он испытает это на своей шкуре.
Сама того от себя не ожидая я снова потянулась к шлему. Ситуация сейчас вроде не критическая, но почему бы не покататься в своё удовольствие?
Мотоцикл призывно ждал меня на платной стоянке у подъезда. Не теряя столь драгоценного времени, я забралась на сидение и, как говорится, полетела душа в рай.
Ах, да! Сегодня на информатике, которая как раз у нас была последним уроком, произошел весьма забавный случай. Настя шла чуть впереди меня и не переставая щебетала о чем-то, не помню о чем, лично я тогда была поглощена чтением книги.
– Лучше было бы отпроситься домой, – возмущалась Настя. – Все равно ведь урок этот последний?, а делать мы ничего не будем.
Это было чистой правдой. Наш учитель информатики часто давал нам свободное время во время урока, чтобы позаниматься своими делами или поиграть в компьютерные игры. И лишь раз в четверти давал задание подготовить какой-то проект с использованием элементов программирования. Наверное, именно поэтому он пятый раз подряд становился учителем года за последние пять лет.
– Может и будем, – решила выказать иную точку зрения я, за что была удостоена раздраженного взгляда.
– Нет, не будем, – все же она умела быть настойчивой. – Только после вас, мадам, – Настя открыв передо мной дверь нужного кабинета и сделав приглашающий жест рукой, слегка поклонилась.
Лишь покачав головой на её выходку, я быстро прошмыгнула внутрь кабинета, пока нас никто не заметил и даже успела обронить благодарность, как в лучших традициях прошлых веков:
– Благодарю вас.
В кабинете уже присутствовала значительная часть наших одноклассников, и учитель что-то увлечённо печатающий в своём ноутбуке. Всё было как обычно: одни слушали музыку в наушниках, другие что-то рисовали, третьи играли в игры.
