Текст книги "Беспощадный дикарь (СИ)"

Автор книги: Вероника Идэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Еще один смех вырывается из меня, пока борюсь с поднимающейся волной собственничества. Она подавляет стон, пока я дразню скользкие складочки, и наклоняюсь, облизывая полоску вверх по ее горлу.

– Как скажешь. – Это не имеет значения, мне все равно, она больше не моя – возможно, она никогда и не была. Когда я впиваюсь зубами в ее кожу, мой тон становится более злым. – Я все равно не поцелую тебя, как бы ты меня ни умоляла. Я разорву тебя на части, а потом оставлю здесь.

– Хорошо. Если ты думаешь, что именно это причинит мне боль, то ты ошибаешься. – Огонь горит в ее взгляде, и она поднимает подбородок. – Гни меня сколько хочешь, я гибкая, но не сломаюсь ради тебя.

Ее ногти снова впиваются в мое тело, прямо в океан и коронованного ворона, начертанного на сердце. Она не собирается меня запугивать. Мне это нравится, ее борьба напоминает о том, что я вижу за ее маской. Пока она понимает, что это ничего не значит, она может дать мне столько огня, сколько захочет.

Я снова перекладываю ее на руки, ставя задницу на перекладину на стене для дополнительной поддержки. Моя рука ложится на ее горло, удерживая, пока я скольжу пальцами по влажным складочкам и она испускает дрожащий вздох, шире раздвигая ноги.

Решительный, безрассудный взгляд на ее лице возвращает меня на десять лет назад. Передо мной сидит моя Мэйзи. Та, которая не подчиняется ничьим правилам, кроме своих собственных.

Эта девушка…

Провожу зубами по нижней губе и без предупреждения погружаю палец и она задыхается, когда я сжимаю горло, чтобы остановить ее крик.

– Посмотри на себя. Чувствуешь это? Ты мочишь мою руку. Ощущаю опасность.

Я ввожу палец глубже, добавляю второй. Каждое ощущение кажется новым и пьянящим, и мне хочется загнать ее в эту кроличью нору до самого конца.

Мэйзи обхватывает одной рукой руку у горла, а другой – мою кожаную куртку, выгибаясь, оседлав пальцы. Черт, как хорошо она выглядит – щеки раскраснелись, веки тяжелые, выглядит гедонисткой. Свободной. То, чего у меня больше нет, девушка, которую я поклялся никогда не хотеть. Она нарушила свое обещание, а я нарушаю свое.

Ухмылка, которую я ей дарю, острая и безжалостная. – Что это говорит о тебе, что позволишь кому-то, кто презирает тебя настолько, что я едва могу дышать рядом с тобой, сделать это? – Я скручиваю пальцы, зацепляя их в таком месте, что ее губы раздвигаются в беззвучном стоне, а ресницы трепещут и ее киска сжимается на моих пальцах, когда я ввожу их глубже. – Как далеко на самом деле позволишь мне зайти? Ты надеешься, что я сорву эту юбку и трахну тебя своим членом?

– Боже, просто заткнись и заставь меня кончить, Фокс, – вырывается у нее. – Блядь! Не останавливайся, я очень близка.

Неистовый гул вибрирует в груди, когда я прижимаю свою эрекцию к ее бедру, чтобы она могла ее почувствовать. Мэйзи впивается мен когтями, зарываясь лицом в шею и резкая боль заставляет вздрогнуть, посылая искру удовольствия вниз по позвоночнику. Она укусила меня в ответ. Когда она напрягается и кончает с приглушенным звуком экстаза, я смотрю на нее, пораженный не меньше, чем в ту ночь несколько недель назад.

Удовлетворение от того, что я сломал ее по-новому, оттеняется горечью, потому что так больше не может продолжаться – я слишком сильно хочу того, чем я ее дразнил. Один раз ошибка, два раза – плохая привычка. Трахать ее – единственное, что отказываюсь ей дать, даже если в моей голове проносятся тысячи фантазий о том, как я заставлю ее кричать, вгоняя свой член в тугое тепло.

Звонок звенит, когда я отступаю назад, видя, как она разбита. Ее красивые черты искажены в оргазмическом блаженстве от моих рук. Это пронзает мое сердце ледяным осколком. Я слишком сильно скатился вниз по склону, упустив преимущество, слишком увлекшись этой игрой.

Тяжело дыша и не обращая внимания на пульсацию в моем твердом члене, я делаю еще один шаг назад. Ее глаза наконец открываются, и она смотрит на меня сквозь ресницы. Очередная вспышка собственничества поднимает свою уродливую голову, и я стискиваю зубы, запихивая ее обратно, чтобы задушить, прежде чем она успеет полностью сформироваться.

Я провожу тыльной стороной ладони по своему рту. Мой голос звучит пусто, когда я нахожу слова. – Все здесь называют меня черной тенью. Они не ошибаются, Мэйзи. Когда ты называешь мальчика чудовищем достаточно много раз, это начинает прилипать. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в пепел. Теперь это касается и тебя.

Задерживаю взгляд, а затем выхожу из кабинки, оставляя ее в точности так, как я предупреждал.

10
МЭЙЗИ

Последние несколько часов мои мысли были в хаотическом беспорядке, а на сердце было тяжело.

После того, как за Фокс захлопнулась дверь туалета, произошедшее сильно, задело. Я сказала, что мне все равно, но моя бравада улетучилась, как только он ушел. Я была разочарована в себе, что могла опуститься так низко сразу после того, как он надо мной издевался. Стоило ли оно того? Стыд пробежал по мне, когда я выскочила из кабинки и плеснула холодной водой на щеки. Это было бесполезно, то, что мы сделали, было написано на моем открытом лице и я не могла скрыть ни этого, ни того, как сильно наслаждалась этим.

Все было точно так же, как в ту ночь на вечеринке, вплоть до того, как он ушел. По крайней мере, в этот раз не пришлось выходить на улицу перед толпой людей, которые знали обо всем, просто взглянув на меня.

Я никогда не была человеком, который уклоняется от своих желаний, но то, что я продолжаю трахаться с ним, когда он мучает, гложет меня.

Сегодня было такое дерьмовое шоу.

От жгучего унижения из-за того, что я не была готова к уроку и не объяснила, как мои готовые задания пропали из сумки, до шепотков и взглядов в сторону, которые впивались мне в спину, когда проходила мимо. Обнаружение беспорядка в машине, а затем жестокие насмешки в обеденном зале. В довершение всего в туалете я попыталась встретиться с Фоксом лицом к лицу, потому что не собиралась просто так спускать это с рук. Мне надоело терпеть его дерьмо. Его вмешательство в школьные задания раздражает меня гораздо больше, чем то, что произошло после, но все это – одна большая куча дерьма на моих плечах.

Это было чудо, что я продержалась до последнего урока на автопилоте, не поднимая головы, пока не смогла сбежать. Я продолжала заниматься йогой, которую вела в студии в оздоровительном центре, радуясь, что в этот день мне разрешили воспользоваться машиной Холдена, а не рассчитывать на то, что кто-то подвезет. Хотя, если бы я не села за руль сегодня, его машина не стала бы местом одной из отвратительных выходок Фокса, и я остановилась, чтобы почистить ее перед первым занятием. Он никогда не узнает.

Остаюсь на уроке как можно дольше, чтобы выместить свое дневное разочарование, избегая идти домой, где, я уверена, мои родители уже узнали о задержании. Если они узнают, чем я еще занималась на территории школы, они просто лопнут от злости.

Последний из семи-восьми опоздавших учеников покидает класс, оставляя меня наедине с зеркальной стеной и пустотой, разъедающей внутренности. Я чувствую себя такой дрейфующей, и хотя обычно это не беспокоит, потому что я лучше переношу неизвестность, здесь все по-другому, словно тяжелый груз тянет меня вниз, удерживая в темной мгле, откуда, кажется, никогда не выберусь.

И чем ближе к окончанию школы, тем хуже. Между Фоксом и родителями проблемы грозят затянуть меня так далеко вниз, что я утону.

Мы с Фоксом никак не можем быть вместе. Может быть, я затаила дыхание в надежде, что сможем остаться друзьями – или даже больше. Его старое обещание – когда-нибудь – это то, о чем все еще думаю. Я никогда не забывала об этом, даже если он и забыл. Зная его прикосновения, еще больше надеялась на то, что это обещание сбудется.

– Нет. – Я протираю лицо руками. – Не в картах.

Мои старые чувства к нему и тот факт, что нахожу его сексуальным, не могут затмить суждение о том, как он со мной обращался. Это нехорошо.

Это не должно повториться.

После сегодняшнего дня в школе и прошлой недели у елки это стало еще яснее.

То, как грубо Фокс назвал меня отчаявшейся, эхом отдается в моей голове. Вот почему я позволила этому случиться? Почему не сказала ему остановиться и позволила дойти до того, чтобы тыкать в меня пальцем там, где нас мог найти любой?

Но знаете, что? Нет. Это был мой выбор, и мне придется жить с его последствиями. В тот момент я хотела этого, и отказываюсь позволять вине за все это гноиться. Я не собираюсь корить себя за то, что мне плохо. Это не мой стиль.

Раздраженная тем, что это занимает мои мысли уже несколько часов, я перехожу в поток, который продолжается даже тогда, когда плэйлист выключается. Мне не нужна музыка, чтобы потерять себя в поворотах своего тела. Я продолжаю двигаться, пока мое дыхание синхронизируется с сердцебиением, отгоняя от себя мысли о том, что Фокс каким-то образом так тщательно уничтожил мою классную работу, затем нарушил ею машину Холдена, после чего греховно приятное возбуждение от его прикосновений в сочетании с жестокими словами заставило меня кончить так сильно, что я не могла двигаться.

Приятно продолжать толкать свои конечности, растягиваться и выгибаться в потоке.

Мой разум не опустел. Хотела ли быть пойманной или просто остаться в его сильных объятиях и позволить ему мучить меня своим приторным удовольствием?

Жар, заливающий мои щеки, обжигает, и я закрываю их ладонями и закрываю глаза, концентрируясь на дыхании. Когда я открываю их, ярость, которую я хранила в своем сердце, отражается в отражении.

Мне нужен способ дать ему отпор, чтобы он увидел, что я не лгунья, в чем он меня обвиняет, больше не буду его бояться, потому что это ни к чему меня не приведет. Я думала, что он способен причинить мне боль, но у него была такая возможность, и он ею не воспользовался. Это должно дать мне единственную надежду, за которую могу держаться. Я должна найти способ достучаться до него, чтобы он перестал меня ненавидеть, и поворачиваю кожаный браслет так, чтобы видеть камни.

Если я смогу подобраться достаточно близко, чтобы понять, остался ли там хоть клочок от того мальчика, которого знала, я смогу пробиться сквозь его стену и все исправить. Исправить нас.

Сконцентрировавшись, перехожу в стойку на руках напротив зеркала, используя его для равновесия, пока тренирую свои перевороты. Мои плечи горят, когда я выгибаю позвоночник и развожу ноги.

Свет выключается.

Мое сердце пропускает удар, когда я вдыхаю воздух, пытаясь привыкнуть к темноте и продолжаю работать. Это уже не первый раз, когда работники службы охраны выключают мне свет, кроме того, у меня есть ключ. Йога в темноте – это здорово.

Я работаю над синхронизацией дыхания, чувствуя, как напрягаются плечи от нагрузки. После того как сосредоточилась на минуту, я заметила, что что-то не так. Волосы на затылке встают дыбом, и дрожь пробегает по моему животу, не прикрытому облегающим топом.

Воздух сгущается, и пульс учащается вместе с дыханием.

Из темноты до меня доносится прикосновение, от которого я едва не вздрагиваю. Это едва заметное, знакомое прикосновение пальцев прямо к моему центру, напоминающее о прежних воспоминаниях. Мое сердце замирает в груди. Я вздрагиваю, но застываю на месте. Неужели мое воображение разыгралось? Не может быть, чтобы он действительно был сейчас здесь, не может быть, чтобы он прикасался ко мне.

Клянусь, слышу глубокий смех в кромешной тьме. Затем свет снова мерцает. Тяжело дыша, я осторожно заставляю свои конечности выйти из стойки на руках. Дрожащие колени заставляют рухнуть на пол, и я прислоняюсь лбом к зеркалу, мое дыхание затуманивает стекло, а сердце бешено колотится, когда я кладу на него руку.

Показалось мне это или нет? Это не имеет значения.

Послание громкое и ясное — я могу добраться до тебя в любое время, когда захочу.

Это должно меня пугать. Так почему же у меня скапливается желание между ног?

***

Приготовившись к аду, когда возвращаюсь домой через некоторое время, я встречаюсь со странным явлением. Мама и папа не злятся, они разочарованы.

– Значит, я не наказана? – Стою на ступеньках с ковриком для йоги под мышкой и спортивной сумкой, готовая бежать в свою комнату. Когда они встретили меня у двери, папа сказал мне: – Не делай это привычкой после того, как ты много работала, – и оставил меня наедине с мамой. – В последний раз, когда я получила задержку, ты наказал меня на месяц.

В последний и единственный раз я получила наказание. Это было на первом курсе и заработали его за то, что хотела вздремнуть на улице под солнцем во время обеденного перерыва, из-за чего опоздала на урок. Когда мама узнала об этом это был ужас, так что в этот раз я ожидала гораздо худшего.

Она все еще не накричала и не сделала страшное спокойное раздевание, что еще более ужасно, просто хмурится на меня.

– Я не в восторге, не пойми неправильно, – объясняет она. – Ты устроила сцену, и это глубоко разочаровывает.

Крошечные невидимые ножи колют мою кожу. – Извини, пойду наверх и сделаю домашнее задание заново. Этого больше не повторится.

– Я не закончила, Мэйзи Грейс. – Она кладет руку на перила и вокруг ее рта образуются морщины. – Не могу допустить, чтобы ты связалась с этим мальчиком, знаю, что он виноват в этом, как и его гнилой пьяница отец.

Горло сжимается, и меня пронзает жаркий гнев. Как она может так говорить о человеке, с которым дружила? Мама и папа верят каждому слуху о нем.

– Фокс? Так вот из-за чего ты злишься? Не то, что я дралась или что мой средний балл упадет из-за пропущенных заданий и позволит кому-то другому занять то место, которое тебе нужно, чтобы это была я?

Ее рот сжался. – Эти вещи важны, но нет ничего более серьезного, чем мое предупреждение держаться от него подальше. Я думала, что ясно дала это понять. Все, над чем мы работали, чтобы обеспечить пути к успеху для тебя и твоего брата, пропадет зря, если ты позволишь этому мальчику заразить твою жизнь.

– Этот мальчик, мама? Ты вообще себя слышишь? Он был моим лучшим другом, и Холдена тоже. Сын твоих друзей. – Я сжимаю ремень своей сумки. – Холдену разрешалось общаться с ним без вашего с папой вмешательства, так почему я должна избегать его? Это невозможно, когда у нас совместные занятия, и он…

Я прервалась, не могу рассказать ей, что происходило, потому что не хочу от нее новых правил.

Мои родители не любят Фокса. Если они узнают, что происходит нечто большее, чем просто прогуливание домашнего задания, они сделают что-нибудь, чтобы школа исключила его. Хочу быть в состоянии справиться с этим на своих условиях.

– Да, и посмотри, к чему это привело твоего брата, – проницательно говорит она. – Его выбрали в одну из лучших школ страны, но он спустил ее в унитаз, связавшись с отбросами.

Из моего горла вырывается недоверчивый смешок. – Господи, мама, скажи мне, что на самом деле чувствуешь. Ты же не можешь всерьез поверить, что такой колледж, как Ohio State, действительно так глубоко изучает своих поступающих студентов, особенно спортсменов, которых они принимают.

Одна наманикюренная бровь скептически приподнимается. – Ты наивна, если думаетшь иначе. Это то, чему я пыталась тебя научить. Мир всегда наблюдает. То, что ты делаешь, имеет значение – каждый твой шаг. Не повторяй ошибку своего брата.

Боже, мы с Холденом действительно стали пешками, если это все, о чем она заботится. Я открываю рот, чтобы возразить, но она еще не закончила.

– Тебе нужно исправить ситуацию, чтобы вернуть свою жизнь в нормальное русло. Ты так близка к окончанию школы, Мэйзи, и я не позволю все бросить из-за твоих импульсивных наклонностей. – Ее ногти постукивают по перилам, пока шестеренки в голове вращаются. – Что мы должны сделать, так это позвонить этому милому мальчику, Сэмюэлю Блейку и пригласить его на ужин. Почему он в последнее время не ходит с тобой на свидания? Он нравится твоему отцу и мне.

– Ты, должно быть, шутишь, – бормочу я достаточно тихо, чтобы она не услышала. – Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему нет? Он идеально тебе подходит. Он красивый и умный молодой человек из замечательной и уважаемой семьи.

– Мама, я порвала с ним. У нас ничего не вышло, и он не тот, с кем я вижу себя.

Я бы сказала ей, что он не заставляет мое сердце трепетать, но не думаю, что ей есть дело до таких вещей, как чувства.

– Что ты сделала? Когда это было?

– На прошлой неделе.

Она бросает взгляд, полный недовольства, который вызывает у меня желание уйти. Не просто убежать наверх, а уехать из города.

– Мэйзи.

Как ей удается заставить мое имя звучать так колюче, никогда не узнаю. Я подавляю желание огрызнуться в ответ и сказать маме.

– Ты такое разочарование. Иди в свою комнату.

Заставив себя вздохнуть, я поворачиваюсь к ней лицом. – Так что же, мама? Я наказана или нет?

– Иди, – огрызнулась она. – Мы закончим обсуждать это позже.

Мои ноги шлепают по ступенькам, эхом отдаваясь в фойе, а тяжесть в моей груди становится все тяжелее и тяжелее.

– Мэйз, – зовет Холден из открытой двери.

Я останавливаюсь. Он сидит на полу, прислонившись к кровати. Пятичасовая тень покрывает челюсть, его каштановые волосы в беспорядке, но он не выглядит таким подавленным, каким был с тех пор, как начался мой выпускной год и его будущее остановилось в своем развитии. Должно быть, это один из его редких хороших дней.

Он машет головой, чтобы вошла, и я вхожу, плечи обвисают, когда выгружаю свои вещи из студии йоги за дверью. Я опускаюсь на пол рядом с ним, подтягивая колени.

– Ты слышал? – Не хочу знать.

– Немного. Не все. – Он показывает на свои наушники, лежащие на полу. – Только последнюю часть.

Надеюсь, это значит, что не слышал, что мама говорила о нем. Кислота бурлит в моем желудке. Холден успокаивающе обнимает за плечи, и я откидываю голову назад на его кровать.

– Ты хотел бы, чтобы все было по-другому? – спрашиваю я. – Чтобы ты поехал в штат Огайо, как ты планировал?

Он ворчит. – И да, и нет. Общественный колледж Риджвью не так уж плох.

– Даже несмотря на то, что ты дулся из-за этого двух семестров подряд?

Он хихикает, щипает за плечо, я бью его по ноге в ответ, и он ухмыляется.

– Я начал разговаривать с некоторыми людьми из моего класса вместо того, чтобы избегать их, и на днях понял, что это довольно свободно. Не нужно иметь дело с давлением, которое они на нас оказывают.

Боже, я хочу этого. Как будто в этом году мама взяла то, что разделила между нами, и возложила на меня в два раза больше, чем на последнюю лошадь в забеге.

– Не думаю, что у меня так получится. Они даже не разрешили мне поехать в путешествие.

– Так сделай это позже. Кто сказал, что ты должна гнаться за всем в своей жизни сейчас? У тебя есть время.

Я смотрю на спортивную атрибутику по всей комнате, гадая, верит ли он в то же самое. – Дело даже не в поездке, просто ненавижу, когда меня душат и не могу делать то, что хочу. Почему моя жизнь должна быть так распланирована?

Холден взъерошил мои волосы. – Просто расслабься.

– Тебе легко говорить. – Я потираю губы. – Могу я тебя кое о чем спросить?

Приятно, что брат вернулся после того, как отгораживался от меня почти весь год, но я не хочу его злить.

– Валяй.

– Не злись.

Он закатывает глаза. – Выкладывай.

– Когда Фокс вернулся в прошлом году, почему ты тусовался с ним?

– Эээ… – Холден выдохнул. – Не знаю. Мы не стали друзьями, он просто стал моей тенью. Парень вырос и стал настоящим козлом.

Я сжимаю зубы. – И что, он заставил тебя хорошо выглядеть перед детьми, которых ты поколачивал за деньги, делая ставки в карьере? – Брови Холдена взлетают вверх. – О, не смотри на меня так. Я прекрасно знала, что там происходит. Это не такой уж большой секрет, когда он попадает на мельницу слухов школы Сильвер-Лейк.

Он потирает затылок. – Наверное. Это не больно, и он помогал следить за соблюдением правил. – Его рот переходит в однобокую ухмылку. – Особенно когда появился парень твоей подруги Теи. Чувак действительно мог их уложить.

Меня не волновали боевые навыки Коннора, я жаждала узнать больше о Фоксе. Это первый раз, когда заставила Холдена рассказать о нем после его возвращения. – Каким он был?

Он пожимает плечами. – Как я уже сказал, он был придурком. Не говорил о многом, его волновали только драки, его Charger и его мотоцикл.

Я замолчал на мгновение. – Такой же был у его отца. Помнишь?

– Да, – мрачно говорит он, на мгновение погружаясь в воспоминания о нашем детстве. – Слушай, знаю, что тебе это не понравится, но он другой. Мы тогда были детьми. Он совсем не тот ребенок, которого мы знали. Поняла? Ты должна избегать его, не хочу, чтобы он с тобой возился.

Я чуть не фыркнула, но сдержалась. Холден так много упустил, пока размышлял над своими проблемами. Я поднимаюсь на ноги и беру свои вещи, останавливаясь у двери.

– Спасибо, что помог мне почувствовать себя лучше.

Холден бросает мне подбородок, когда я выхожу.

Иду в свою комнату, плюхнувшись на кровать, я уставилась на дорожную карту, которую прикрепила к потолку, обдумывая стратегии, как мне подобраться к Фоксу так, чтобы он не понял, что я делаю.

Сначала мне нужно выяснить, почему он приходит в школу только в половине случаев, или куда идет, когда рано уходит. Насколько я знаю, это случайность. Решимость поселилась в моих костях. Не успеет он оглянуться, как я окажусь в его стенах, и мы разберемся с негативом между нами.