Текст книги "Беспощадный дикарь (СИ)"

Автор книги: Вероника Идэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Как только слышу, как она уезжает на своей машине, я опускаюсь на пол, прислоняюсь к спинке дивана и смотрю в пустоту. Энергия вытекает из моего тела, словно медленно истекаю кровью, ожидаю, что посмотрю вниз на пыльный бетон и найду лужу крови, но там ничего нет.

Просто боль, как чувство пустоты, вырезанное в моей груди.

32
МЭЙЗИ

Странно вести матово-черный Charger Фокса. Окна починили, но я все еще слышу звук разбившихся заднего и стекла со стороны водителя, который раздался в выходные.

Мышцы в животе напряглось, и я сосредоточилась на размеренном дыхании, потирая большим пальцем кварцевую вставку в моем медном браслете. Как только сердцебиение успокаивается, выхожу из машины и поднимаюсь по ступенькам в квартиру Теи и Коннора, не взяв с собой ничего, кроме телефона, потому что я оставила все у него, как будто собиралась вернуться.

Вот только его переоборудованный склад – последнее место, где я хочу быть сейчас.

Мне нужно привести в равновесие свою голову и сердце, пока не попала под чей-то контроль, не могу перепрыгнуть из правил моих родителей в его правила.

Сначала я несколько часов ездила по окрестностям, остановилась на тихом травянистом поле, чтобы посмотреть, как закат скрывается за скалистыми горами, пока медитировала. Природа обладает магической силой, и сидение здесь меня успокаивало. Как только тепло летнего дня улетучилось, я написала лучшей подруге, и она приняла меня с распростертыми объятиями, потому что мы всегда прикрываем друг друга.

Тея и Коннор живут в шикарной, новой части города в многоквартирном доме, построенном рядом с торговым районом в центре Риджвью. Черные металлические перила, ведущие к их дому, имеют современную натянутую проволоку.

Впустив себя с помощью ключа, который дала мне Тея, я кричу: – Не раздевайся!

Смех Теи раздается из кухни, ее любимого места в дома, она высовывает голову из дверного проема и приветливо смотрит. Мое сердце замирает при виде ее рыжих кудрей, собранных на голове, с развевающимися локонами, обрамляющими лицо.

– Думала, у тебя нет проблем с наготой, – говорит она, когда я снимаю туфли в прихожей, наслаждаясь ощущением прохладного кафельного пола на босых ногах.

Я не могу позволить ей и Коннору наслаждаться их личным временем как молодоженов, по крайней мере, они приняли меня на каучсерфинге с распростертыми объятиями. Я определенно не могу вернуться домой.

Не только потому, что не знаю, как буду смотреть в глаза брату, зная, что я частично виновата в том, что у него украли футбольный проект колледжа. Мне все еще противно от того, что мы с Фоксом узнали о родителях, и я не хочу видеть ни одного из них. Ни за что не отдам себя обратно в их лапы, чтобы они снова пытались меня контролировать. Никогда.

Мысли о них только напоминают мне то, что я обнаружила ранее днём и что вывело Фокса из себя. Как бы ни злилась, что он скрывал от меня то, что сделал с Холденом, мое сердце тяжело для него. Это был дерьмовый способ узнать, что его родители были такими же порочными, как и мои.

– Не знаю, тела – это совершенно естественно. – Мы идем на кухню, и я смотрю на свое любимое тесто в миске, провожу по нему пальцем и засовываю в рот, пока Тея смотрит. – Но я не хочу входить в твой дом и смотреть, как Коннор трахает тебя, детка. Я бы предпочла быть главной в этом шоу, а не смотреть на него.

Ее щеки приобретают красивый розовый оттенок, и она деловито раскладывает ингредиенты. Я притворно вздыхаю, и мое настроение поднимается, когда она издает крошечный писк.

– Ты ведь так и сделала, когда я написала сообщение, что приеду сюда, не так ли? – Когда она открывает и закрывает рот, бросая взгляд своих голубых глаз на дверной проем, я киваю. – Так и знала. Извини, что прервала.

– Все в порядке. Ты знаешь, что наша дверь всегда открыта для тебя. Хочешь, я приглашу всех остальных? Мы можем устроить вечер.

– Нет, пожалуйста. – Часть непринужденной бравады исчезает, и я провожу руками по лицу. – Может быть, мы с тобой останемся ненадолго вдвоем?

– Конечно, Мэйзи. – Тея обходит гладкий белый остров и обнимает меня. – Коннор в душе, но он может пойти к Девлину, если тебе это нужно.

– Спасибо.

Волна благодарности накатывает, я так рада, что у меня такие замечательные друзья, и даже немного жаль, что я так долго держала их в неведении. Прошло всего чуть меньше двух недель с тех пор, как я переехала жить к Фоксу, но то, как много пропустила после того, как меня затянуло в его темный мир, ударяет как удар.

– Как дела в пекарне? – Открытие на этой неделе. Боже, я была такой дерьмовой лучшей подругой. – Все готово?

Тея загорается. – Да. Я чертовски нервничаю, но Коннор отвлекает меня всякий раз, когда сбиваюсь с мысли.

Я ухмыляюсь, глядя на влюбленный изгиб ее рта и отрешенный взгляд, который на мгновение наполняет ее глаза. – Могу поспорить, что так и есть.

После того, как выливает тесто на противень и ставит его в духовку, она моет руки и я наблюдаю, прислонившись к стойке. Она вытирается, затем кивает в сторону гостиной.

– Что насчет того пляжного дня, который вы, ребята, провели? – Мы разваливаемся на ее диване, моя голова лежит у нее на коленях. – Расскажи мне все, что я пропустила, пока скрывалась от родителей.

– Об этом, – говорит она. – В чем дело? Обычно ты остаешься со мной, когда им хреново.

Прикусив губу, я пристально смотрю на нее. – Я поехала погостить у Фокса.

Ее брови вскидываются, но она не высказывает никаких суждений. – Блэр и Девлин позвонили.

У меня вырывается смешок. – Конечно, они позвонили. Ничто не проходит мимо этих двоих.

– Значит, ты разобралась в ситуации после его задумчивого взгляда, я так понимаю? – Она наклоняется ко мне, и в голосе слышится волнение. – Ты каталась на его мотоцикле?

Настала моя очередь покраснеть, и я почти фыркаю от жара, заливающего щеки. Я не смущаюсь, но при мысли о том, как мы прошли путь от того, что были друг другу в глотку, до того, как он впустил меня, мне становится жарко.

– Очень даже. И да, это… Даже не могу описать, насколько это потрясающая езда. – Делаю паузу, взмахнув бровями. – Это не единственное, на чем я каталась.

Тея издает скандальный звук, от которого мы обе смеемся и игриво пихаем друг друга.

Я вздыхаю, прикасаясь к своему кожаному браслету, когда веселье утихает. – До сегодняшнего дня.

– Что случилось? – Ее голос мягкий и успокаивающий. Она всегда была заботливой, и я закрываю глаза, позволяя ей утешать, проводя пальцами по моим волосам. – Расскажи мне все, чем тебе удобно поделиться.

Я начинаю с самого начала, объясняя свою детскую дружбу с ним более подробно, чем в прошлом году, когда он вернулся. Затем я рассказываю ей о его холодном отношении к ней, о том, как все изменилось после той роковой встречи на вечеринке Дженны Тейлор, как он мучил меня, но я все равно искала его. Я не смогла бы держаться от него подальше, даже если бы попыталась. Когда я дошла до истории о том, как пробралась в его машину и перешла от подкупа к погоне, она вскрикнула.

– Ни хрена себе, Мэйзи, – говорит она с расширенными глазами.

– Знаю. Все было безумно, и мне жаль, что я не рассказала тебе. Это еще не все.

Теперь, когда начала рассказывать все это, я чувствую себя хорошо. Я не осознаю, что Коннор слушает мои объяснения обо всей коррупции, которую мы с Фоксом раскопали, пока он не вклинивается из дверного проема, где стоит, прислонившись к раме и засунув пальцы в пояс своих баскетбольных шорт.

– Ты делала все это у нас под носом? Черт, я мог бы помочь, я знаю некоторых парней.

Коннор не уточняет, но догадываюсь по озорству в его серых глазах, что парни, которых он знает, вероятно, такие же, как Колтон и друзья, которых описал Фокс. Тип людей, которые катаются вне закона.

– Фокс тоже. Мы не были совершенно одни, но я не хотела прерывать вашу жизнь этим беспорядком. Вы только что поженились, и после всего того дерьма, с которым вам обоим пришлось столкнуться в прошлом году, я не хотела усугублять стресс еще и открытием пекарни.

Тея сжимает меня. – Ты всегда можешь опереться на своих друзей, несмотря ни на что, хорошо?

– Спасибо, детка, – пробормотала я, впитывая восстанавливающую энергию ее волшебных объятий.

– Просто дай нам знать, если мы сможем что-нибудь сделать, – говорит она. – Мы всегда здесь для тебя.

– Ты знаешь, что мы прикроем, ты – семья, а мы защищаем своих.

Я фыркнула. – Кто-нибудь говорил вам с Дэвом, что вы похожи на боссов мафии, когда так говорите?

Его широкая улыбка полна злобы. – Нужно, чтобы наши выступления вселяли страх в сердца врагов.

На этот раз меня пробирает смех, но он проходит, и я остаюсь со смешанными чувствами, которые не покидают с тех пор, как Фокс признался о Холдене.

Как он может владеть моим сердцем, но при этом заставлять желать расправиться за то, что причинил боль моему брату? Если бы я это сделала, я бы дралась с ним или целовала его?

– Ты все еще выглядишь напряженной. Хочешь, я сверну косячок? – предлагает Коннор.

– Нет, спасибо. – Я качаю головой, желая сейчас быть ясной головой больше, чем расслабленной. – Можем ли мы с Теей немного расслабиться в одиночестве?

Коннор одаривает нас очаровательной кривой ухмылкой и кивает. – Будет сделано. – Он подходит к дивану, прислоняется к его спинке, чтобы поцеловать Тею надо мной. – Я пойду посмотрю, все ли ребята готовы к открытию, солнышко.

– Спасибо, – пробормотала Тея, наклонив лицо для еще одного поцелуя.

Грудь сжимается, когда я наблюдаю и это заставляет меня скучать по богатому запаху кожи и землистого леса, смешанного с моторным маслом. Я скучаю по нему. Как может кто-то стать необходимым для дыхания за такое короткое время?

Он дал мне свободу, разрешив взять его машину. Могу вернуться туда… а могу выехать на шоссе и ехать, пока не кончится дорога. Моя мечта всегда была связана с путешествиями, но я все время откладывала ее в сторону.

Но именно здесь я должна быть сейчас и не могу ни от чего убегать. Моя лучшая подруга открывает свою пекарню через два дня, и мы планировали день открытия несколько месяцев.

– Спокойно, – зовет Коннор, выходя из квартиры.

– Я влюблена в него. – Не жду, а просто выталкиваю признание и смотрю на свою лучшую подругу. Фокс – единственный человек, который заставляет меня чувствовать себя такой живой. – Но он сделал что-то плохое. Ну, много чего плохого.

Тея кладет руку на мое плечо и помогает мне сесть. – Мы не можем выбирать, в кого влюбляться. Он сделал тебе больно? Потому что если сделал больно, тогда…

– Да, но не так, как ты думаешь. – Я свернулась калачиком рядом с ней и позволила положить руку мне на плечи. Играя с подолом моей свободной рубашки – боже, еще одна рубашка, которую я украла у Фокса, даже не осознавая этого – я выдыхаю и рассказываю ей остальную часть того, что произошло сегодня. – Когда мы, наконец, справились с его обидой на меня, он держал в секрете эту часть о Холдене. Я простила его, и мы вернули друг друга. Хочу верить, что в нем есть хорошее, но когда все становится плохо, он всегда будет заходить так далеко?

– Возможно, но таким он был до того, как с ним появилась ты. – Она наклоняет голову. – Это партнерство. Коннор заходит слишком далеко, но вместе мы находим баланс.

Баланс. Это то, чего я хочу. Если бы Фокс не оттолкнул, я могла бы вернуть его с края, могла бы спасти брата от душевной боли, когда его мечта распадается прямо на глазах.

– Что могло бы сделать это лучше?

Я на мгновение забеспокоилась, Холден все еще не знает. За последние несколько недель, когда он поселился в колледже Риджвью, ему стало лучше. Не просто лучше, он был счастлив впервые за долгое время, и я не хочу разрушать это, рассказывая правду. Может быть, я слишком остро реагирую на все это. Хотелось бы мне хоть раз не быть такой импульсивной, чтобы встретиться с Фоксом, а не уходить.

– Поговорить об этом, я думаю. Но я не знаю, Холден был довольно спокоен. Я бы не хотела повторять это, если это оставит его без возможности изменить ситуацию. Фокс сказал, что он отправил уличающее видео.

Тея хмурится. – Он все еще жалеет, что не может пойти туда играть? Потому что если нет, то это может подсказать тебе ответ.

Пожимаю плечами. – Я не знаю. Он сказал, что рад, что все получилось, но у него это отняли. Дали шанс? Возможно, но думаю, что он встретил кого-то на одном из своих занятий в этом семестре.

– Думаю, тебе стоит начать с того, чтобы спросить своего брата, поскольку это больше связано с ним.

Кивнув, я еще больше ссутулилась на диване, напишу ему позже, чтобы затронуть эту тему.

Тея всегда была логичной между нами двумя. Теперь, когда у меня есть возможность отвлечься от нахлынувших эмоций, когда Фокс со злостью выплеснул то, что он сделал, мне не так больно вспоминать об этом. Предательство все еще пылает, но оно такое же, как и тогда, когда Фокс объяснил причину своей ненависти ко мне. Боль возмущения, но не настолько глубокая, чтобы я никогда не смогла ее преодолеть.

Пытаюсь представить, если бы у меня были родители, которых боготворила, стала бы я такой же, как он? Все отношения, отравленные разрушением моего сердца? Боже, как бы я ни была зла на него, мое сердце шатается от сочувствия.

Мне интересно, что он сейчас делает, и я надеюсь, что ему удалось успокоиться или найти лучший выход своему гневу, чем разбрасывание дерьма. Для него сегодняшний день тоже был шоком, и я оставила его одного, чтобы он справился с этим.

– Если я люблю его, почему мне так больно?

Как я могу любить человека, который способен отвернуться от моего брата? Как я могу быть готова простить его?

Тея снова обнимает меня. – Это просто любовь, беспорядочная и сильная. Любовь – это хорошо и плохо одновременно.

Она права. Более того, я пришла сюда, потому что хочу разобраться в своих приоритетах. Я перепрыгнула от противостояния своим контролирующим, сомнительным родителям к крестовому походу Фокса за правдой. Теперь, когда она у него есть, будем ли мы продолжать или на этом все закончится?

Неужели позволяю себе перескакивать с одного на другое, потому что боюсь взять то, чего хочу сама? Я откладывала свою поездку на неопределенный срок по многим причинам. Страшно подумать, что я едва знаю себя под всеми этими слоями, которые накладывала годами по приказу родителей.

Когда прокручиваю это в голове, это звучит правдиво. Это была моя проблема, наконец-то вынырнувшая из мрачных теней.

Я боюсь. Слишком волнуюсь, что случится, если совершу ошибку, потому что не привыкла делать свой собственный выбор, и я использовала свой шок от Холдена, чтобы дать страху еще больше крыльев.

Мое горло сжимается, и требуется несколько попыток, чтобы проглотить образовавшийся комок. Я впиваюсь пальцами в украденную у Фокса рубашку, подношу большой вырез к носу, чтобы утешиться слабым запахом, остающимся позади, как будто принесла частичку его с собой.

Это все еще неправильно, то, что он сделал. Но Холден счастлив, и, как и я, он не пострадал физически от манипуляций Фокса.

– Что тебе нужно? – спрашивает Тея, врываясь в мои внутренние размышления. – Ты хочешь уехать из города в путешествие? Знаю, что это было трудно, но ты можешь взять мою машину. Мы вместе поедем к твоему дому и упакуем все вещи в багажник.

Меня сильно колотит, и первая мысль – Фокс. Он мне нужен. Я чувствую себя самой собой, своей истинной сущностью он рядом. Но я не хочу быть девушкой, которая может быть такой только с ним, вот почему я попросила об отсрочке, потому что все стало слишком сумасшедшим.

Мне нужно жить для себя и делать свой собственный выбор. Но делаю ли я это, если остаюсь ради него, или мне стоит перестать позволять оправданиям удерживать меня от того, чтобы отправиться в путешествие и переехать в Калифорнию?

Как только думаю об этом, я понимаю, что это не то, что мне нужно. Мысль о том, чтобы оставить Фокса позади, причиняет такую же боль, как и тогда, когда он ушел из моей жизни. Когда я думаю о поездке в Калифорнию сейчас, я представляю себе то, о чем мы оба говорили – мы вместе едем по дороге, он открывает мастерскую, а я прокладываю свой собственный путь, открывая студию йоги. Никогда не хотела делать это в одиночку, но я не понимала, что ждала правильного человека, с которым могла бы это сделать. Того, кто с самого начала знал, как сильно я мечтала об этом.

Я чищу старые камни своего браслета. Когда он подарил их мне, он сказал, что они напоминают ему обо мне, я всегда думала, что голубой камень похож на его глаза.

Фокс вплетен в мое сердце и душу, связанный нашей многолетней связью и укрепленный всем тем, что мы пережили вместе за последние пару недель.

Вот что мне нужно было понять, и я не могла этого увидеть, пока не отступила назад. Я боялась, что не готова открыть себя, слишком напугана, чтобы сделать что-то самостоятельно.

Пока ищу в голове и сердце то, что мне нужно, Тея терпеливо ждет.

– Думаю, что жить для себя не означает, что если я с Фоксом, то забываю о себе, – наконец говорю.

Глаза Теи морщатся от улыбки. – Никто не может затмить твой свет, только усилить.

– Да, ты права. Мне нужно сделать свой собственный выбор.

У меня никогда не было такой роскоши, когда родители дышали в затылок. Теперь, когда знаю, почему они были так дотошны, мой живот сводит от разочарования.

Но к черту их. Они больше не могут меня контролировать. Никто не может, только я.

Это мой выбор – быть с Фоксом, и я от него не откажусь.

– Спасибо, что дала мне выговориться, подруга. Ты крутая, всегда и во всем.

Тея забавно хмыкает и гладит меня по щекам. – Я просто задавала вопросы, а ты делала всю тяжелую работу.

Я поднимаю обе руки и напрягаю бицепсы, наслаждаясь ее смехом. Она поднимается с дивана и исчезает на несколько минут, пока я дышу, чувствуя, как с груди сваливается тяжесть, теперь, когда обрела некоторую ясность.

Когда Тея возвращается, у нее в руках свежеиспеченные кексы и пакет чипсов. – Хочешь наесться до отвала и смотреть «Выпечку» до потери сознания? Обещаю, на этот раз ты сможешь съесть все кексы, потому что я люблю тебя и тебе это нужно.

– Да, – говорю я, растягивая слова в ленивой тягучести. – Ты лучшая.

– И не забывай об этом.

– Никогда, – клянусь я.

33
ФОКС

Темнота опустилась на склад, прежде чем я двинулся с места, где потерял сознание.

Я могу потерять все снова и снова. Месть поставила меня на этот путь, и если бы я не пошел по нему, то никогда бы не узнал правду о своих родителях и о том, что с ними случилось. Это привело обратно к девушке, которая всегда заставляла мое сердце чувствовать себя цельным. Но… это может быть тем, что отравляет наши отношения еще до их начала.

Она никогда не говорила, что мы расстались, даже оставила почти все вещи, но тупая боль в груди постоянно напоминала о ее отсутствии, как только я предложил ей ключи от Changer.

На подоконнике возле кровати стоит ряд кристаллов, которые она выстроила в ряд. Я поднимаю розовый, который выглядит так же, как и другой браслет, который она носит, затем кладу его на место. Проводя пальцами по волосам, пока они не стали торчать во все стороны, и вздыхаю.

Следовало рассказать ей все с самого начала, как только снова доверился ей и впустил в дом. Я идиот, раз скрываю то, что сделал. Последний секрет, который я скрывал от нее, не должен был выйти наружу, потому что мне было больно, и я терял контроль.

Прошло два дня с тех пор, как Мэйзи ушла, и каждая минута была мучительным пятном ненависти к себе, я доводил свое тело до предела, чтобы отключиться, а потом просыпался в холодном поту посреди ночи от кошмара, кровать была чертовски пуста. Что бы ни делал, мои демоны все равно приходят за мной. Я продолжаю. Все для того, чтобы не бегать и не умолять ее посмотреть на меня, увидеть то чудовищное, что сделал.

Удержать ее было несбыточной мечтой. Знал, что я тот, от кого ей следует бежать, но все равно поглотил ее в свою тьму.

За то короткое время, что была здесь, она наполнила это пространство своим светом, но теперь оно кажется таким же пустым, как и я. Скучаю по ней, по ритму дыхания, когда она останавливается, опускается и занимается йогой в любое время суток. По ее телу рядом в постели, по забавному изгибу уголков рта, когда я краду кофе, который она никогда не может допить. Черт возьми, яркий взгляд, наполняющий ее глаза, когда говорит о том, насколько Калифорния похожа на дом, по которому она не знала, что будет скучать, хотя была там всего один раз.

Когда Мэйзи снова ворвалась в мое сердце, она собрала меня воедино. Я был сломлен годами, поврежден до невозможности, но она сделала все лучше, заставила хотеть большего от своей жизни. До тех пор, пока это означает, что она будет рядом со мной. Я хочу, чтобы она осуществила все свои мечты.

От вида однокомнатной квартиры у меня сжался живот, вокруг одна разруха. Впервые за долгое время я не хочу этого. Ничего из этого.

Подхожу к кухонному уголку в углу и беру в руки скрученный металлолом. Мои пальцы следуют за изогнутой формой, и если прищуриться, то можно увидеть форму цветка. Я не знала, что это такое, когда делал его – одна из тех работ, в которых следовала инстинкту, а не плану.

Я делал ее. Создавал то, что чувствую к ней.

Сглотнув, я положил ее и убрал разбитые кружки и миску, которая разбилась, когда бросил сделанную вещь через всю комнату. Закончив с этим, я перехожу на диван, прихватив с собой абстрактный металлический цветок, изображающий мою девушку, ставлю на журнальный столик и провожу взглядом по его форме, видя изгиб ее улыбки, изгиб спины, неописуемое и неосязаемое чувство ее возбуждения, когда она сидит на заднем сиденье моего мотоцикла.

Неудивительно, что я последовал тяге к творчеству, добровольно оставив ее в своей постели, чтобы выбросить это из головы и был одержим, пока она не спустилась по лестнице. Я наклоняюсь вперед и обхватываю ее рукой, представляя, что это она под моей ладонью.

Каждая вещь была вложена в это произведение, и чувствую себя голым, глядя на него.

Черт, я больше не могу жить без нее. Я не хочу. Учиться этому в последние десять лет было худшим видом ада.

Мэйзи вернула то, чего у меня давно не было, напомнив сердцу, что оно все еще может биться и чувствовать – и это всегда было для нее. Она – это она для меня. Я не могу отпустить ее без борьбы.

Она – то, что сейчас для меня важнее всего.

Не призраки моих родителей.

Не ее родители, которые обрекли меня на жизнь, полную ужасных кошмаров, пустоты, лишенную всего, жизнь, к которой приложили рук мои собственные родители. Но они не смогли отнять у меня все. Я боролся, выжил и нашел путь обратно к ней.

Ты и я, вот как это должно быть. Ее голос эхом звучит в моей голове как говорили это друг другу в детстве. Мы не родственные души, не судьба – ничего поэтического в этом нет. Но мы подходим друг другу.

Я выживал раньше, но не жил, пока Мэйзи Лэндри снова не стала моей.

Мои руки сгибаются по бокам. Почему я сижу здесь и притворяюсь джентльменом, хотя на самом деле это не так? Я не хороший человек. Мэйзи – моя ромашка, и я собираюсь бороться, чтобы доказать это.

Решимость поселяется в костях, и я хватаю ключи от мотоцикла, одновременно поднося телефон к уху. Как только звонок соединяется, начинаю говорить, не дожидаясь приветствия.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, – говорю я, перекидывая ногу через кожаное сиденье. – И нужно, чтобы это было сделано вчера.

Большой палец проводит по гладкому материалу, все вокруг напоминает мне о ней.

Смех Колтона проникает в телефон. – Нарушение правил уже вошло в привычку. Если Рэн узнает об этих долговых расписках, он не будет счастлив.

Этот парень не был счастлив с тех пор, как его свет покинул этот мир. В нем не осталось ничего, кроме жестокости.

– Мне все равно. – Мой голос не дрожит, когда я отдаю все, что у есть, чтобы сделать это правильным для нее. – Я заложу всю свою жизнь, если придется, в качестве платы.

Колтон ворчит, потом замолкает, когда понимает, что я абсолютно серьезен и через минуту он спрашивает: – Что тебе нужно?

Включаю зажигание мотоцикла, мысленно отмечая все известные мне поля полевых цветов. Начну с той, что у нашего дерева, где я нашел фиолетовые ромашки десять лет назад.

– Приемная комиссия Холдена Лэндри и футбольный драфт. Отмени это, сотри доказательства шантажа, которые мы послали.

– Зачем? – протянул Кольт. – Это противоположно тому, над чем ты работал.

– Это важно, – огрызаюсь я. Сделав паузу, чтобы сделать глубокий вдох, как Мэйзи показывала мне на этой неделе перед своим отъездом, я понижаю голос. – Пожалуйста, Кольт. Просто помоги мне с этим. Если не исправлю это…

Я не заканчиваю, отгоняя эту мысль. Жизнь без Мэйзи – это не то, о чем собираюсь думать, а значит, неудача неприемлема.

– Посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо. Напиши мне.

Повесив трубку, я отправляюсь на поиски цветов, которые всегда напоминают мне о Мэйзи, с огнем, горящим в крови. Я буду собирать каждую дикую ромашку, которую найду, пока не останется ни одной. Она заслуживает этого и даже больше, и я подарю ей весь гребаный мир, прежде чем докажу, насколько она важна для меня.

***

Когда добираюсь до пекарни, мне приходится протискиваться сквозь толпу, высыпавшую на тротуар в день открытия. Несколько человек бросают на меня острые взгляды и обходят стороной – фамилия Уайлдер все еще не дает покоя, но я не обращаю на это внимания, когда слышу внутри ее смех. Легкий, воздушный звук прокатывается по мне.

Мэйзи.

Невозможно остановиться, так как сердце замирает.

– Пропустите меня, – говорю я.

Люди отходят в сторону, с любопытством глядя на то, что несу, дохожу до двери и мои руки слегка дрожат, когда я переступаю порог оживленной пекарни.

Сначала до меня доносится свежий аромат печенья. Подруга Мэйзи, Тея, стоит за деревянным прилавком, заваленным угощениями, и смотрит на людей, стоящих в очереди, а рядом с ней стоит Коннор, его взгляд наполнен гордостью. Несколько разговоров замирают, и я почти смеюсь. В этом месте все яркое и веселое, а я в рваных черных джинсах и темной футболке выхожу за дверь и, наверное, выгляжу как чертов психопат.

Все это исчезает в тот момент, когда я вижу Мэйзи в другом конце комнаты, сидящую за столом с Холденом и одним из ее друзей, с широкой улыбкой и горящими жизнью ореховыми глазами. На ней обрезанные шорты с пятнами отбеливателя и белая растянутая майка поверх спортивного лифчика, который надела в день отъезда. Ее глаза встречаются с моими, и она замирает. Я хочу вскрыть грудь и отдать ей свое кровоточащее сердце прямо там и тогда.

Потому что оно ее. Оно всегда было ее. Эта чертова штука бьется только для нее.

Оно застревает у меня в горле, когда я делаю один шатающийся шаг к ней, затем другой. Через три длинных шага оказываюсь перед ней, и на секунду я ненавижу это место, потому что не могу уловить ее цветочно-кокосовый запах. Иррациональное чувство проходит через мгновение.

Так вот что такое любовь? Это безумное безумие, которое охватывает тело?

– Фокс, – говорит она.

Холден сдвигается на своем месте, отстраняясь от девушки, которая, кажется, была с ним, чтобы проскользнуть между мной и сестрой. Я подавляю желание наброситься на него, чтобы он убрался с моего пути.

– Если ты думаешь, что буду стоять рядом, пока ты причиняешь боль моей сестре…

Я прервал его. – Последнее, что я хочу сделать, это причинить ей боль.

– Парень, подвинься, – говорит Мэйзи, отталкивая брата в сторону. – Я разберусь с этим.

Брови Холдена распрямляются. – Ты в порядке?

Мэйзи закатывает глаза. – Да, кыш. Иди, наслаждайся своим свиданием там.

Он переводит взгляд обратно на меня, и понимаю, что в его выражении лица чувствуется защита. Девушка берет его за руку и тянет к прилавку булочной.

– Буду следить, – обещает Холден, прежде чем повернуться и обнять девушку сзади, подняв на ноги, чтобы она рассмеялась.

– Мы тоже, – бормочет другой друг Мэйзи с темными волосами и острым взглядом.

– О Боже, – в отчаянии говорит она, беря меня за запястье и подтаскивая ближе к фреске с изображением солнца и луны, нарисованной на стене и смотрит на меня, озабоченно прищурив брови. – Все в порядке? Ты узнал что-то еще?

Боже, эта девушка. Я сделал ей больно, а она все равно сначала спрашивает, все ли у меня в порядке.

Слова подвели, они никогда не были моей сильной стороной и тщательно продуманное извинение, которое я планировал, пока целый час собирал цветы, вылетает у из головы.

Облизывая губы, я пытаюсь. – Я принес тебе это.

Ее взгляд падает на цветы в моей руке. По крайней мере, два из них раздавлены от удушающего захвата, их стебли согнуты. В моей голове это был более романтичный жест, чем на самом деле, но ее губы расходятся.

– Фиолетовые ромашки, – шепчет она.

– Да, я… Они всегда напоминали мне о тебе, Мэйзи. – Я осторожно касаюсь лепестков одного из цветков. – Дикая, упрямая, красивая и свободная.

Ее глаза переходят на мое лицо, скачут туда-сюда, пока она жадно впивается.

– Ты такой и есть. Неважно, что тебя сдерживает, ты преодолеешь это. Ты прорастаешь там, где тебе позволяет природа, но ты также прорастаешь там, где хочешь, потому что тебя ничто не сдерживает. Ты – полевой цветок.

Мой дикий цветок.

Мэйзи издает тоненький звук, и я хочу протянуть руку, чтобы приблизить ее, но если это сделаю, то не смогу вымолвить ни слова. Я роюсь в кармане в поисках телефона и открываю скриншот, который Колтон прислал, когда я подъезжал к пекарне.

– Прости меня. Знаю, что облажался, но я сделаю все, что нужно, чтобы все исправить.

– Фокс, это…? – Она снова читает текст, пальцы сгибаются вокруг моего телефона.

– Да, я отменил его. Ну, это сделал Кольт, но если Холден все еще хочет этого, то это его. Они заберут его в следующем семестре и работаю над твоим следующим.

– Не беспокойся, – пробормотала она. – Я не собираюсь в Северо-Западный.

Кровь стучит в моих ушах, и сосредотачиваюсь на том, чтобы не раздавить ромашки в кулаке. – Ты собираешься уезжать?

– Когда-нибудь скоро, и надеюсь, уже не одна.

– Нет.

Это вырывается прежде, чем я успеваю сдержаться. Потому что не хочу, чтобы она снова увидела Тихий океан в первый раз без меня, чтобы я мог наблюдать за лицом, когда она вбирает его в себя.

– Нет? – Она наклоняет голову и сужает глаза. – Почему ты думаешь, что можешь контролировать то, что хочу?

– Знаю, что не могу, но ненавижу мысль о том, что ты можешь быть с кем-то еще.

От одной мысли об этом мне хочется обхватить пальцами шею того, кто посмел бы к ней прикоснуться, и сжать. Вспышка собственнического гнева пронзает меня, когда замечаю, что на ее теле висит майка, и мне противно, что это не одна из моих футболок. Она смеется, вырывая меня из темного, убийственного видения.