Текст книги "Беспощадный дикарь (СИ)"

Автор книги: Вероника Идэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Хорошо, что я не планировала этого.

Слова, которые подвели меня раньше, вырвались из меня на одном дыхании. – Я люблю тебя.

– Правда?

У Мэйзи перехватывает горло, и я удерживаю ее взгляд.

Кивнув, повторяю. – Я любил тебя тогда и люблю сейчас. Это никогда не проходило, даже когда я верил, что ты лжешь, даже когда думал, что ненавижу тебя, все это время я был влюблен в тебя.

Сделав еще один шаг, я сокращаю расстояние между нами, наклоняясь достаточно близко, чтобы прикоснуться губами к ее виску. Прикасаюсь к камням, которые подарил ей на браслете, частичке меня, которую она носит с собой повсюду. Она наклоняет лицо вверх, и все, что я хочу сделать, это заключить ее в свои объятия и никогда не отпускать. Я держу в руках охапку полевых цветов между ними и предлагаю ей свое сердце.

– Ты моя ромашка, – говорю я. – Это всегда была ты.

34
МЭЙЗИ

Когда он произносит эти слова, внутри начинается бунт. Мое сердце пропускает удар, спотыкаясь о себя, словно хочет вырваться из груди в его объятия, где ему самое место. Где мое место.

Я вдыхаю дрожащий воздух.

Как только Фокс вошел сюда, я захотела пойти, но мне пришлось переждать это желание, чтобы посмотреть, что он будет делать. С тех пор как я ушла и все обсудила с Теей, я знала, что он для меня значит.

Сдерживать себя от прикосновений к нему, объятий, поцелуев было сладкой формой пытки, когда предвкушение нарастало до тех пор, пока не могла больше терпеть. Теперь я могу сдаться.

Под глазами у него синяки, а на челюсти – щетина, он не спал.

О, Фокс. Надеюсь, его кошмары не вернулись.

Ромашки задыхаются в его отчаянной хватке, некоторые из них вянут и немного грустят. Но они того же цвета, что и та, которую он подарил мне все эти годы назад, когда обещал, что я его ромашка и что когда-нибудь и мы поженимся.

Я все еще его ромашка.

Тепло расцветает, как цветы, которые он принес, разворачиваясь в моей груди, принося чувство, очень похожее, на счастье.

– Уйду от всего, если это означает, что ты простишь меня. Я выбираю тебя, Мэйзи. Я знаю, как сильно ты хочешь увидеть океан, знаю, потому что океан есть и в моей душе. Мы поедем вместе, я отвезу тебя в Калифорнию. – Он кладет руку на сердце, где океан впечатан в его кожу. – Мне просто нужно, чтобы ты все это знала. Я буду ждать столько, сколько тебе нужно, вечно, если понадобится. Ты и я, помнишь?

Мое сердце переворачивается, и прежде чем он успевает сказать что-то еще, я поднимаюсь на ноги, сжимая в кулак его рубашку, прежде чем поцеловать. Люди вокруг нас ликуют, но все, на чем я сосредоточена, это скольжение его губ по моим, царапина его щетины на моей челюсти и тихий облегченный стон, который он издает в рот, когда обхватывает меня руками.

В этот момент колеблющаяся ось моего мира выравнивается.

Фокс никогда не удержит меня от того, чего хочу, в глубине души я знала это. Мне было страшно любить его так сильно, как я люблю, потому что боялась, что это означает, что потеряюсь в его черной дыре.

Собиралась вернуться к Фоксу после открытия, чтобы все с ним обсудить, теперь, когда моя голова прояснилась, но он опередил меня на шаг. Я не просила его отменить испорченный Холденом проект колледжа, но он все равно сделал его лучше, принял меры за свои ошибки, и это заставляет влюбиться в него еще больше, чем я уже влюбилась.

Фокс заставляет меня чувствовать себя живой. Он всегда знал, кто я, и поощрял дикие порывы, которые не могу усмирить. Он тот, с кем мне суждено быть, о ком поет мое сердце.

Оторвавшись от поцелуя, я прижимаюсь лбом к его челюсти, кипя от бурлящей во мне радости. – Я не собиралась уезжать без тебя. Ты – тот, с кем хотела уехать, как мы и говорили. Твоя мастерская и моя студия. Наше собственное маленькое приключение.

Он прижимает меня ближе, вероятно, еще больше раздавливая собранный вручную букет полевых цветов. Из меня вырывается смех, и я обнимаю его в ответ.

– Я хочу тебя, если это означает все хорошее и плохое. Я готов пережить годы, когда я скучал по тебе, боль, когда ты вернулась, все это потому, что это означает, что в конце концов мое сердце снова станет целым. – Его губы касаются моей макушки, и еще больше погружаюсь в его крепкие объятия. – Мы нашли путь друг к другу.

– Мы сделали это, – пробормотал он.

Фокс отпускает меня и смыкает губы с моими в обжигающем поцелуе, который я чувствую до самых пальцев ног и улыбаюсь ему. Он так сильно прижимается, что я слегка покачиваюсь, и он ловит меня. Вокруг нас снова звучат аплодисменты, и узнаю среди них голоса моих друзей.

Кто-то прочищает горло, и я откидываюсь назад, чтобы увидеть Холдена, нависшего над девушкой, с которой он познакомился в школе, и которая его обволокла. Я вопросительно поднимаю брови.

– У тебя все хорошо? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Фокса.

– Было, пока ты не прервал.

Девушка с ним фыркает и вцепляется в его руку. – Я же говорила тебе оставить их в покое, здоровяк.

Щеки Холдена наливаются краской, и он потирает затылок, бормоча извинения под нос. Эта девушка ему подходит, и часть меня рада, что он оказался в муниципальном колледже, иначе они бы никогда не встретились.

– Пойдем. – Беру букет цветов, который Фокс выбрал для меня, и просовываю свою руку в его. – Я все еще не успела представить тебя всем.

Я веду его к столу, за которым сидят Девлин и Блэр, Джемма и Лукас присоединились к ним, пока мы с Фоксом разбирались с делами. Когда Коннор видит нас за столом, отводит Тею от клиентов, и они тоже подходят.

– У тебя выросла тень, – говорит Девлин, заставляя Коннора фыркнуть.

– Чувак, – мягко говорю я. – Ребята, это Фокс.

Они представляются, а он держит руку, засунутую в мой задний карман.

– Это твой мотоцикл у входа? – спрашивает Лукас.

– Да, он принадлежал моему отцу, – говорит Фокс. – Мне пришлось восстановить большую часть, пока не получил его обратно.

Лукас присвистывает в знак понимания. – У меня есть джип 1990 года, который я восстановил. Это труд любви. – Он бросает сардонический взгляд на Джемму и играет с ее волосами. – Некоторые люди этого не ценят.

Низкий смех прокатывается по ней. – Это было один раз, детка. Один раз. Кроме того, тогда ты был козлом, и знаешь, что заслужил это. Забудь уже.

– Никогда, – бормочет он, наклоняясь, чтобы поцеловать

в щеку, заставляя ее ласково улыбнуться.

Блэр ухмыляется. – Нет ничего плохого в том, чтобы украсть гордость и радость мужчины.

– Не могу не согласиться, – говорит Девлин, но в его тоне чувствуется нежность.

Тея обходит стол, чтобы оценить Фокса, руки на бедрах. Она вдвое ниже ростом, если не больше, но свирепый взгляд на ее лице заставляет его напрячься.

– Мне обязательно рассказывать тебе про лопату?

– Что? – озадаченно спросил Фокс.

– Предупреждение о лучшем друге, о том, что ты причиняешь боль, – говорит Блэр с блеском в карих глазах.

– О. – Он коротко смеется, и рука сгибается на моей заднице в заднем кармане. – Я уверен, что она похоронила бы меня раньше, чем у тебя появился бы шанс.

Выражение лица Теи тает в улыбке от гордости в его тоне, и Фокс расслабляется. – Хороший ответ. Сейчас вернусь.

Она исчезает в подсобке и вскоре возвращается со свежей тарелкой печенья в форме солнца и луны, испеченного в честь открытия пекарни. Я так горжусь ею, и пока все мои друзья болтают, я прислоняюсь к Фоксу и испытываю настоящее чувство счастья. Он не совсем легко вписывается в их компанию, когда остальные ребята знакомы друг с другом с детства, но он тоже не на своем месте. Он молчит, слушая, как мы дразним друг друга.

Холден ненадолго присоединяется к нам, они с Фоксом разговаривают тихим шепотом, пока Джемма показывает мне фотографии похода, в который они с Лукасом ездили весной на север от их колледжа. Я поднимаю взгляд и вижу, что они смеются вместе. Это хорошо, как будто то, что сломалось между нами троими, не подлежит восстановлению.

Наши родители могли совершить непоправимые поступки, но мы не они и не повторим их.

Через несколько минут Фокс проводит губами по моему уху. – Готова выбраться отсюда?

– Да.

Я прощаюсь с друзьями и в миллионный раз поздравляю Тею с тем, что она сделала то, чего всегда хотела. Она крепко обнимает меня в одном из своих волшебных объятий и пытается подмигнуть – пытается и не получается, потому что она ни черта не умеет подмигивать, – обещаю проверить ее позже и Фокс берет меня за руку.

Снаружи летнее солнце светит на нас, отражаясь от мотоцикла.

Он отдает шлем и смыкает пальцы на моих запястьях, прежде чем надеваю его. – Чья это рубашка?

– Это? – Я смотрю вниз. – Моя. Ну, сначала Холдена, но я украла у него три лета назад. Вчера он принес мне одежду в квартиру Теи и Коннора, так как у меня ничего не было.

Он заметно расслабляется, хватает горсть материала и притягивает меня к себе для быстрого поцелуя. – Хорошо, – говорит он в губы. – Сегодня мне не придется никого убивать.

Фыркнув, я отталкиваю его с игривой ухмылкой. – А ты собирался побить Коннора, если я одолжу у него это?

Он обдумывает это, челюсть двигается из стороны в сторону. – Может быть. Он бы ударил в ответ, но оно того стоило.

– Не бей моих друзей, даже если они умеют драться.

– Хорошо. – Он ухмыляется, буравя меня взглядом. – Не носи чужую одежду, только мою.

Когда он так заявляет, у меня приятно сводит живот, всегда нравилось, когда он хотел обладать мной, даже когда мы были детьми.

– Хорошо, – легко соглашаюсь я. – Ве равно мне больше всего нравятся твои рубашки. Просто рубашка и больше ничего под ней, лучшее ощущение в мире.

Фокс издает звук, похожий частично на стон, частично на рычание, и хватает меня за бедра. – Осторожнее с этим ртом, Мэйзи Дейзи, или я трахну тебя прямо здесь, в центре города.

Мой рот кривится, и удовлетворение скатывается вниз по позвоночнику. – Обещания, обещания, – бормочу я с соблазнительным придыханием, от которого в его темном взгляде вспыхивает тепло. – Отвезешь меня домой?

– Да, садись.

Когда я обнимаю его, а между нашими ногами раздается гул мотоцикла, это похоже на дом и свободу одновременно.

– Держись крепче, – говорит он через плечо.

Ухмыляясь в спину, я прижимаюсь. – Никогда не отпускай.

***

Мы едва успели припарковаться в гараже, как я спрыгнула с мотоцикла, нуждаясь в его губах после двух дней разлуки. Фокс подхватывает меня на руки, все еще сидя на мотоцикле, когда я беру его лицо в свои руки и захватываю губы. От его ладоней по моему телу пробегает жар. Когда я издаю звук потребности, он расстегивает пуговицы на моих обрезанных шортах и тем же движением встает с мотоцикла.

Притянув меня к себе, он набрасывается ртом на шею, нащупывая то чувствительное место, которое заставляет мои бедра тереться друг о друга от пульсации тепла в сердцевине. Его член упирается в мой живот, но внимание полностью сосредоточено на мне, когда он зарывается своими большими ладонями в заднюю часть моих шорт и стаскивает их, одобрительно урча на моей шее, когда обнаруживает, что под ними на мне ничего нет.

– Моя дикая девочка, – хрипит Фокс.

Ухмылка перекашивает губы от его благоговейного тона, и мое сердце замирает в груди. Его дикая девочка. Вот кто я такая. Необузданная, свободная и я.

Шорты спадают до щиколоток, и я снимаю их, не прекращая собственных поисков, а руки блуждают под его рубашкой и задирают ее вверх. Он тянется одной рукой за голову и стягивает футболку. Подняв за бедра, он обхватывает меня ногами за бедра и несет вверх по ступенькам и мои ладони блуждают по его бицепсам, прослеживая татуировку в виде половины рукава на левом.

Мы едва успеваем войти в дверь, как его рот снова захватывает мой, хватка сжимает мою задницу, и кажется, что он не хочет меня отпускать.

– Я сделаю тебя своей, – говорит он.

Легкий смех сотрясает плечи и кажется, что я парю на облаке. – Я никогда не переставала быть твоей.

– Это не имеет значения. Ты заслуживаешь знать, что я люблю тебя каждую секунду дня.

Он опускает меня на журнальный столик и кладет свою ладонь на центр груди, толкая меня вниз, пока я не оказываюсь распластанной перед ним на деревянном полу, и опускается на колени между моих бедер, осыпая их жаркими поцелуями в произвольном порядке.

Разговорный прибор, который я принесла наверх из мастерской, стоит рядом с моей головой, я рада, что его гипнотические изгибы не пострадали от того, что он швырнул его через всю комнату, когда был расстроен.

Протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, и Фокс издает грубый звук.

– Это ты.

Я приподнимаюсь на локтях. – Что?

– Я… делала тебя. Не понимал этого, пока тебя не стало. – Его большие пальцы прочерчивают крошечные круги на моих бедрах. – Это ты, Мэйзи, как я вижу тебя, как люблю тебя.

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю на смешанные материалы, на металл, который не должен гнуться таким образом, но он гнется – одновременно прочный и текучий. Укорененный в дереве, но тянущийся к небу. Никто, кроме него, никогда не находил времени, чтобы увидеть меня так ясно, взять это и создать что-то прекрасное. Я облизываю губы и перевожу взгляд на него, стоящего на коленях между моими бедрами, словно я что-то, чем он дорожит. Почитает.

– Люблю его, – шепчу я, откладывая его в сторону и расчесывая пальцами его темную бахрому. – Я люблю тебя.

Уголок его рта приподнимается в кривой улыбке, от которой мое сердце замирает и ласковость в взгляде перерастает в нечто более чувственное.

– Когда закончу, ты больше никогда не будешь сомневаться в том, что ты моя, потому что я всегда был только твоим, Мэйзи Дейзи, с тех пор как тебе было шесть лет, когда ты бегала за братом и завидовала, что он пошел в школу раньше тебя. Позволь мне показать тебе.

Удерживая взгляд, он опускает рот к моему центру и уносит в небытие с откинутой назад головой.

Сексуальная ухмылка, с которой он пробегает по всему моему телу после того, как я кончаю, должна быть вне закона. Он проводит рукой по губам и слизывает мой вкус со своих губ. Подхватив меня на руки, мы перемещаемся на кровать.

– Я еще не закончил с тобой, – говорит он дымным шепотом. – Сядь мне на лицо.

Мой живот опускается, он не ждет, тянет туда, куда ему нужно, и мои кулаки впиваются в простыни, когда он проводит языком по киске, мои складочки все еще чувствительны после первого оргазма, который он из меня вытянул.

– Покатайся на моем языке.

Приказ приглушен, глубокий голос вибрирует на моем клиторе и вырывает вздох, но я качаю бедрами и откидываю голову назад, вскрикивая. Он точно знает, как довести меня до грани.

Не только потому, что он трахал меня по всему этому складу, но и потому, что знает меня. Мое сердце знает его, а его – мое. Истина этого окутывает меня.

– О Боже, – вздыхаю я, проводя ногтями по его татуированной груди и складываясь пополам, когда мои бедра начинают дрожать. – Боже, я собираюсь кончить снова.

Он хихикает, касаясь набухших складок киски, и я опрокидываюсь на край, волны удовольствия отражаются от моей сердцевины. Он не кончил. На самом деле, он двигается, как будто устраивается поудобнее надолго, ладони гладят мои бедра и сжимают их, пока он лижет и сосет мой клитор с обманчиво спокойной сосредоточенностью.

Как бы я ни наслаждалась его ласками, мой рот наполняется водой при виде его эрекции, напрягающейся в джинсах. Я хочу, чтобы ему тоже было хорошо. Я наклоняюсь и провожу дорожку поцелуев по его прессу, облизывая место, которое, как я знаю, боится щекотки. Он хмыкает, и я улыбаюсь ему, поглаживая переднюю часть его джинсов, замедляет свой язык и проводит пальцами по моему боку.

– Позволь мне тоже сделать тебе приятно. – Я глажу его по джинсам. – Если ты думаешь, что только ты можешь претендовать на это, то ошибаешься, детка.

Фокс прижимается, я расстегиваю молнию на его джинсах и он приподнимается, чтобы помочь сдвинуть их вниз достаточно далеко, чтобы освободить его член. Он толстый и твердый, уже готов к работе. Не теряя времени провожу языком по головке, и он стонет в знак благодарности, когда я обхватываю его губами. Он возвращается к поеданию моей киски, пока я сосу его член, и наши стоны превращаются в симфонию удовольствия, наполняющую переоборудованный склад.

Он медленно целует мои складочки, затем давит на клитор, заставляя меня резко вдохнуть, пока я сдерживаю мурашки, пробегающие по коже. Вибрация звуков, которые издаю, заставляет его вводить член в рот, и я расслабляюсь, позволяя ему трахать мое лицо.

– Черт, твой рот – это рай, – задыхается он, когда его бедра напрягаются. – Блядь. Блядь!

Сперма заливает мой рот, и я глотаю, пока его руки обхватывают меня. Фокс теряет сознание после оргазма, и в груди разгорается первобытная гордость за то, что я заставила его сильно кончить. Через минуту он гладит мою спину и направляет меня на бок, приподнимается на локте, чтобы стянуть с себя джинсы, и помогает снять майку и спортивный лифчик, так что мы оба остаемся голыми.

Я опускаюсь на простыни и потягиваюсь, лениво потирая бедра, чтобы насладиться затянувшейся чувствительностью.

– Думаешь, все закончилось?

Приоткрываю глаза и вздергиваю брови и Фокс бросает на меня такой греховный взгляд, что у меня по позвоночнику пробегает дрожь, когда он проводит рукой по моему боку.

– То, что я кончил, не значит, что закончил доставлять тебе оргазмы, детка. Я буду продолжать трахать твою киску языком, пока буду ласкать твою попку, пока мой член не будет готов снова. Хочу, чтобы ты была для меня грязным месивом, маленькая ромашка. – Он наклоняется, чтобы поцеловать мои бедра, подкрепляя свои следующие слова зубами и языком. – Каждый. Дюйм.

Воздух покидает меня в спешке, и не успеваю ответить, как он делает то, что обещал. И после, когда Фокс входит одним плавным толчком, он прижимает меня к себе, пока наши тела не становятся единым целым.

***

Позже, сидя в постели, я посасываю свою опухшую нижнюю губу. Она нежная от тех часов, которые Фокс провел, целуя меня долго, медленно и неустанно, пока я содрогалась в его объятиях бесчисленное количество раз и пока не осталось ни одного оргазма. Фокс раскинулся на спине рядом, одна его рука по-хозяйски перекинута через мои колени. Мы не переставали прикасаться друг к другу с тех пор, как вернулись на склад. Он изнемогает от того, сколько раундов мы только что прошли.

– Мы должны хотя бы вытащить отца из офиса, – говорю я.

Он издает едва слышный звук, приоткрывая глаз, чтобы изучить меня. – Уверена? – Он потирает мое бедро. – Мы могли бы просто оставить все как есть. У меня есть ответы, хочу я этого или нет. Эти люди, дергающие за ниточки, опасны. Пошли они на хуй.

– Да, пошли они, это моя точка.

Должно быть, видит решимость в моем выражении лица, потому что он приподнимается и обхватывает меня так, что я упираюсь ему в грудь и я держусь за предплечье, лежащее поперек груди, и поворачиваюсь, чтобы видеть его.

– Я не хочу, чтобы в этом городе царила коррупция. Мои друзья все еще будут жить здесь, когда мы уедем. Мой брат все еще живет здесь. – Его грудь вздыхает. – Не могу смириться с тем, что человек, который должен защищать всех и поддерживать закон, такой же грязный, как и преступники, которых он арестовывает. Мне все равно, что он мой отец. Мы все еще можем кое-что исправить.

– Значит, ты все еще хочешь связываться с преступной организацией и корпоративной наркооперацией?

Мои губы сжались. Это то, что мы должны сделать. Возможно, это началось как крестовый поход Фокса, но теперь его война – моя и я доведу ее до конца.

– Разве нет? Мы не можем пока убежать.

Его пальцы пробираются сквозь мои волосы. – Это не побег, если это то, чего мы хотим.

– Я этого хочу, но мы не можем ехать в Калифорнию, ничего не сделав сначала. Не тогда, когда мы знаем, что они делают.

Его выражение лица темнеет, но он кивает. – Ты права. Значит, мы сделаем это, а потом поедем?

– Да. Больше никто их не остановит.

Может, мы и молоды, но мы единственные, кто готов что-то сделать, чтобы искоренить коррупцию в Риджвью.

35
ФОКС

На складе больше народу, чем ожидал: друзья Мэйзи пришли помочь. Я опасался впускать в свой круг больше людей, но она доверяет им, а я доверяю ей. Они появилисьсегодня утром и заняли пространство, которое не было похоже на дом, пока Мэйзи не приехала ко мне.

– Слушай, ты, вороний ублюдок, – фыркает Коннор Бишоп, тыча пальцем в свой ноутбук, где он работает с Колтоном по FaceTime с отключенной видеосвязью. – Ты не можешь сказать мне, что предпочитаешь атаки типа – кликджекинг, а не трояны. Просто не можешь. Не после того, как ты был засранцем и проник в мое дерьмо.

Они договорились объединить свои технические навыки, чтобы раз и навсегда установить денежный след, по которому мы должны пройти, чтобы связать Stalenko Corp с продвижением Ричарда. Оказалось, что Колтон знал Коннора и его жену лучше, чем мы думали. Они запутались в том же деле, которое привело Рэна и Воронов сюда в прошлом году, когда он выслеживал ублюдка, отнявшего у него сестру.

– Просто признай, что так лучше! – смеется Колтон по телефону. – В твоем брандмауэре была дырка приличного размера, и я вставил туда свой член. Это было больше года назад, смирись с этим. – Коннор брызжет слюной, но Тея приносит ему кусок торта, который привезла с собой, и он забывает о злости, потому что смотрит только на нее. Она целует его в макушку. – А теперь перестань отвлекать меня своими мнениями, крестьянин, и позволь мастеру работать.

– Мастер? – Коннор игриво насмехается, обхватив Тею одной рукой. – Брат, ты даже не смог взломать эту вращающуюся последовательность криптографического шифрования, пока тебе не помог я.

– Играй хорошо, – говорит Тея.

– Послушай свою маленькую милашку, Бишоп.

Тея останавливает его рык поцелуем.

– Было ли разумной идеей позволить этим двоим стать друзьями? – говорит мне Мэйзи, беря маркер, которым я писал на белой доске. – Они кажутся…

– Знаю. – Качая головой, я даю ей кривую ухмылку. – Я не знал, что их двое.

Она хмыкает, и мы снова обращаемся к доске, на которой изложили нашу стратегию. Коннор и Кольт крадут нужные нам секреты изнутри и как только они у нас появятся, мы привлечем большие пушки. Итан дал нам свои контакты, включая федеральных следователей с линией наводки. У нас есть уличающая электронная переписка десятилетней давности между моими родителями, Жаклин Лэндри и Stalenko Corp с подробным описанием их грязного плана. Плюс улики, которые я записал во время нашей слежки: Ричард получил взятку.

Кроме того, Коннор передал все свое досье на Ричарда Лэндри, за которое заставил меня заплатить, маленький ублюдок. Когда я рассказал об этом Кольту, он раскололся и назвал это хорошей деловой практикой.

Важно то, что Ричард не может выпутаться из этого. Они были идиотами, когда вели учет своих встреч и подкупов на протяжении многих лет, и теперь используем это против него. Мы с Мэйзи прижмем его задницу к стене и заставим уйти в отставку, иначе каждый выпуск новостей в Риджвью получит новый сочный скандал, который потрясет идиллическое основание города на склоне горы.

После того как я узнал, что мои родители не те, за кого их принимал, я был готов умыть руки и уйти, но Мэйзи была права. Если мы ничего с этим не сделаем, им сойдет с рук убийство, и они продолжат делать деньги на наркотиках, которые они поставляют в мир.

– Дело сделано. – Девлин Мерфи движется как тень, подкрадываясь к нам сзади.

Меня пугает, что он может подкрасться ко мне. Блэр провернула со мной тот же трюк час назад, когда появилась под локтем и чуть не довела меня до сердечного приступа. Думаю, она тоже это знала: одарила меня самодовольной ухмылкой, и я услышал ее хриплый смех, когда она отвернулась.

Он проводит пальцами по своим черным волосам и протягивает Мэйзи блокнот с записями из телефонного разговора, который вел почти все утро. – Контакты DEA и FDA, которые дал тебе твой друг – журналист, поверили, что по телефону я – это мой отец, и были весьма обеспокоены, услышав о синтетических опиатах, которые готовятся для продажи на черном рынке. Они намекнули, что на улицы хлынул поток тяжелой наркоты, и их офисы на западном побережье не смогли отследить источник, записали мой номер и сказали, что свяжутся с нами, если им понадобится прояснить дополнительные вопросы.

– Спасибо, Дев, – говорит Мэйзи. – Это придает этому больше достоверности, если это исходит от кого-то столь известного в области медицины, как твой отец.

Девлин гримасничает, как будто слышать это ему больно и пожимает плечами. – Мы с Лукасом тоже пишем показания. – Он кивком головы указывает на диван, где сидит парень, который рассказал мне о своем джипе в пекарне, со своей девушкой и Блэр. – Я заплатил твоему отцу, чтобы арест Блэр не был зарегистрирован, когда внес за нее залог, а Лукас рассказывает о покерных вечерах в его доме, где твой отец брал взятки.

– Хорошо, – говорю я.

– Люблю хорошие посиделки перед обедом, – говорит Девлин с блеском во взгляде, который говорит все, что мне нужно знать. – Жаль, что в этот раз не было необходимости в случайных – Б и Е. – Его взгляд переходит на Блэр и наполняется нежностью. – Я скучал по хитрости одной маленькой воровки, – пробормотал он скорее себе, чем нам.

– Да! – Коннор ликует, подняв кулаки вверх, пока Кольт устраивает шум. Он тянет Тею к себе на колени, чтобы отпраздновать. – Бу, блядь, детка!

Я надеюсь, что их праздник означает хорошие новости. Если они нашли выплату, которая ускользнула от наших с Мэйзи поисков за последние несколько недель, мы наконец-то будем готовы.

Странно впускать столько людей, иметь столько помощи, когда раньше было достаточно трудно позволить Колтону вынюхивать мои секреты, позволить Мэйзи видеть всю степень боли, заражающей мою жизнь. И все же, почему-то это кажется правильным. Я не очень хорошо знаю ее друзей, но они бросили все, чтобы помочь нам.

– Думаешь, этого будет достаточно? – спрашивает Мэйзи, когда Девлин возвращается к группе на моем диване.

– Должно хватить.

У нас более чем достаточно уличающих доказательств, чтобы убрать Ричарда. Остается только узнать, как это повлияет на работу лаборатория Нексус без одной из их послушных фигур на доске, пока мы ждем, когда федеральные следователи сделают свой ход.

***

В тот день, когда Ричард Лэндри столкнулся с крахом своей карьеры, светит яркое солнце и в полицейском управлении Риджвью тихо, когда я паркую мотоцикл у входа. Старая архитектура эпохи Золотой лихорадки делает его похожим на здание из фильма, как и многие другие исторические здания в городе.

Мэйзи слезает с мотоцикла и протягивает мне руку, и я ухмыляюсь, переплетая наши пальцы. Она и я, мы против этого проклятого мира. Она как-то пошутила, что мой склад похож на Бэткейв, но я впервые почувствовал себя немного героем.

Представьте себе – я, кошмарная черная тень в этом городе, герой истории.

Одно могу сказать точно: девушка у меня в руках, и я ее не отпущу.

– Давай сделаем это, – говорит она, выпрямив позвоночник и высоко подняв голову. Мэйзи похожа на фейерверк, яростная и решительная, готовая к войне, не могу удержаться и притягиваю ее к себе для поцелуя, проникая языком в ее рот. Изгиб ее улыбки на моих губах отвечает каждому удару моего сердца. – Готова поразвлечься?

Нам потребовалось несколько дней, чтобы согласовать доказательства, которые мы собрали, между тем, что уже было, и тем, что ее друзья помогли нам раскопать, но теперь мы готовы.

– Да, пойдем замахнемся на уродливую империю.

Мэйзи делает вид, что стреляет из пистолетов, и подмигивает, вызывая трепет в моей груди. Рука об руку мы заходим на станцию. Это так очевидно для меня сейчас, когда я наблюдаю, как она погружается в маску хорошей девочки, которую все вокруг видели, никогда не была настоящей, только такой, какой все ожидали ее видеть. Она подводит нас прямо к стойке регистрации и наклоняет голову с этой жеманной улыбкой на лице.

– Привет, офицер Дин. Как поживает ваш кот? Надеюсь, он приспособился к диете.

– Мэйзи, – приветствует офицер, ничего не подозревая. Его взгляд бросается на меня с оттенком настороженности, но возвращается. – У Вафли все хорошо, спасибо, что не забыла.

– Так рада это слышать. – Она складывает руки на высокой столешнице. – Мы должны встретиться с моим отцом за обедом. Он в своем кабинете?

– О, я не думаю, что он помнит. – Офицер Дин нахмурился. – Он вышел в спешке на встречу.

– Мы можем подождать его в его кабинете?

Она практически хлопает ресницами, а этот парень ест прямо у нее из рук и мне приходится сдерживать улыбку.

– Ну, ты не должны, но…

– О, вы правы. – Мэйзи вздохнула. – Я просто хотела удивить его.

Офицер смягчается. Подталкивает. – Знаешь, что? Давай. У него в последнее время стресс, и думаю, это его развеселит.

Мэйзи загорается. – Вы – самоцвет, офицер Дин. Спасибо.

Мы выходим из приемной, и я наклоняюсь поближе, чтобы прошептать на ухо. – Ты как опасная маленькая медовая ловушка.

– Я приберегу мед для тебя, – говорит она с лукавой ухмылкой.

Офис Ричарда находится в углу здания с большими окнами, выходящими на центр Риджвью. Он более мягкий, чем можно было бы ожидать, даже для шефа и я осматриваюсь, пока Мэйзи следит за отцом.

В центре стоит большой полированный стол из красного дерева с дорогим кожаным креслом, на столе лежит семейная фотография. Я беру ее в руки, и уголки рта сжимаются. Она сделана во время поездки обеих наших семей в Калифорнию. Я на ней, прямо между Мэйзи и Холденом, с нашими руками, обхватившими друг друга, мы улыбаемся с загорелыми лицами, а Ричард и Жаклин стоят в стороне. Моя мама стоит по другую сторону от нас, но папы там нет. Вместо того чтобы смотреть в камеру или на жену, Ричард украдкой бросает взгляд на маму. Она тоже смотрит в его сторону, выглядывая из уголка глаза, пока заправляет волосы за ухо.

Мое сердце колотится, когда я смотрю на старую фотографию. Этого не может быть, я отказываюсь верить намекам на то, что вижу, заставляя свой разум уклоняться от шепота воспоминаний, царапающих край сознания, которые подтверждают то, что говорит мне моя интуиция. Времена, когда они вдвоем брали нас на прогулки. Нет. Не может быть, чтобы у Ричарда и моей мамы были какие-то отношения.

Тяжело сглотнув, я положил фотографию. Она единственная на столе. Для человека, который хочет казаться семьянином, у него нет ничего другого, что напоминало бы о них здесь. Остальные – это фотографии с мэром и с другими видными членами общества Риджвью. Легко догадаться, что каждого из этих людей связывают деньги, благосклонность, взятки.

Вот за что Ричард продал свою душу.

Приглушенные шаги приближаются через закрытую дверь. Ричард входит, и его щеки краснеют, когда он понимает, что не один и бросается к Мэйзи.