Текст книги "Беспощадный дикарь (СИ)"
Автор книги: Вероника Идэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Теперь ты можешь стереть этот самодовольный вид, – говорю я ему. – Здесь никого нет, чтобы посмотреть шоу.
Он поджимает губы, словно раздумывая над этим. – Я так не думаю и получаю то, что хотел. – Он сокращает расстояние между нами, обхватывает меня за талию, прежде чем я успеваю отстраниться. Сэм прижимает меня к своему телу и шепчет на ухо низким соблазнительным тоном, от которого у меня мурашки по коже. – И если ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе то, что ты хочешь, маленькая шлюшка. Я получил разрешение твоего папочки трахать тебя, так что на этот раз тебе не отвертеться. Никаких друзей, чтобы вступиться за тебя, так что просто нагнись и возьми это, да?
– Отвали от меня, – огрызнулась я, сильно наступив на палец, чтобы он отпустил меня.
– Ах ты, сука!
Ярость пылает во мне, горячая и ослепляющая. Он явно не усвоил урок, который преподали ему Девлин и Коннор. К черту мир и любовь в его случае. Он ничуть не изменился.
Тычу пальцем в его грудь. – Сегодняшний вечер ничего не значит, ясно? Я здесь только для того, чтобы отправиться в путешествие, пока родители не загнали меня в ловушку жизненного плана, который для меня составили. – Я с отвращением смотрю на него сверху вниз. – И если ты когда-нибудь думал, что я позволю прикоснуться ко мне после того, как ты назвал меня членосоской и пристыдил, ты чертовски ошибаешься. Никогда не позволю тебе прикасаться ко мне.
– Это ты ошибаешься. Они сказали, что ты легкая и любишь грубость. – Он поднимает руку, чтобы ударить меня, изрыгая мерзкую чушь, пока он замахивается. – Я сделаю тебя своей, и ты будешь кричать мое имя так громко…
Удара не последовало. Я не поняла, что закрыла глаза, когда готовилась к удару, потому что не могла увернуться, но когда открыла их, Фокс встал между мной и Сэмом, впиваясь пальцами в руку так сильно, что кажется, что он в нескольких секундах от того, чтобы сломать запястье, если сожмет сильнее. Рот Сэма открыт в шоке, потому что Фокс, казалось, материализовался из тени без единого звука.
Облегчение и досада накатывают на меня. С одной стороны, это мой бой, и я сама с ним разберусь. Нехорошо было, когда Девлин и Коннор вступились за мою честь в кино, и то же самое касается Фокса. С другой стороны, более низменная часть пляшет вокруг его спасения.
– Если ты еще хоть раз поднимешь на нее руку, я убью тебя на хрен, – рычит Фокс смертельным тоном. Все его тело напряжено для борьбы, как у хищного животного, готового вырваться из клетки. – От тебя не останется ни кусочка. – Его хватка крепнет, и Сэм издает болезненный стон, когда Фокс наклоняется и говорит сквозь стиснутые зубы. – Я заставлю тебя исчезнуть.
Боже, почему, когда он так угрожает Сэму, мое сердце учащенно бьется, а между ног пульсирует жар?
17
ФОКС
Мне пришлось вмешаться. Повезло, что припарковался в неприметном месте на своем Harley, ожидая, пока в задней части ресторана официант, которого я подкупил, чтобы украл для меня жетон сотрудника лаборатории Нексус, заберет его. Мэйзи меня совсем не заметила. Как только я увидел, что она выходит, а за ней следует парень, который, как она клялась, не был, пока я зарывался пальцами глубоко в нее, во мне вспыхнули собственничество и защита. Именно поэтому я избегал ее, как только Колтон подтвердил, что она вернулась в Риджвью.
Видя, как этот придурок накинулся на Мэйзи, огонь разгорелся в моей крови, но как только он поднял руку, я слетел с мотоцикла и поймал, прежде чем он успел дать ей пощечину, быстрее, чем я когда-либо двигался в своей жизни.
Мэйзи стоит позади меня, испуская напряженный вздох и я скрежещу зубами. Меня не беспокоит, что она видит настоящего монстра, которым я способен быть, но слабая часть внутри, которая отказывается быть уничтоженной, вспыхивает от беспокойства, что она, наконец, убежит.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Нет, черт возьми, ты сейчас сломаешь мне руку, психопат, – кричит Блейк, извиваясь всем телом, чтобы вырваться.
С ворчанием я усиливаю давление на сухожилие под большим пальцем. Уголок моего рта приподнимается при звуке боли, который он издает, извиваясь в поисках облегчения, которое не наступает. Леви научил меня всем известным ему приемам, чтобы сделать кому-то чертовски больно.
– Я не с тобой разговаривал, придурок. – Мой взгляд возвращается к Мэйзи, ожидая ее ответа.
– В порядке. – Она делает шаг вперед. – Но у меня было это, тебе не нужно было…
– Я сделал.
В моем откушенном ответе нет места для спора. Дни, проведенные в избегании ее, ничего не изменили, потребность, заполняющая мою грудь, все еще очень жива. Когда дело дойдет до этого, я не позволю ей пострадать. Я буду защищать ее. Это инстинктивно, глубоко в душе и неоспоримо.
Ворота, которые сдерживали эти чувства в течение тех лет, когда я ненавидел ее за каждый вздох, треснули и разрушились. Они открыты, и пути назад нет.
Мэйзи – моя, даже когда я не могу ее иметь. Она всегда была моей.
И будь я проклят, если когда-нибудь буду стоять в стороне и позволю другому мужчине наложить на нее руку, как пытался этот ублюдок. Я не шутил, когда угрожал ему смертью за прикосновение к ней, вот как далеко зайду ради тех, кого хочу уберечь.
В моей голове снова проносятся моменты, когда Блейк поднимает руку, чтобы ударить ее, и со зверским рыком я поворачиваю его запястье под болезненным углом.
– Чувак! – кричит он, бесполезно хватаясь свободной рукой за мою кожаную куртку.
– Ладно, страшный крутой парень, хватит, – ворчит Мэйзи. – Я ценю твою помощь, но могу позаботиться о своих собственных проблемах.
– Нет, ромашка, – бормочу, оттаскивая Блейка за запястье, чтобы подойти к ней ближе. Цветы и кокосы касаются моего обоняния, и мой рот причудливо растягивается в стороны. Я наклоняю голову вниз, чтобы она могла услышать мое низкое обещание. – Он хотел прикоснуться к тебе. Значит, это и моя проблема тоже. Ты – моя проблема.
У Мэйзи перехватило дыхание, когда глаза встретились с моими. Серьезность, прослеживающаяся в моем взгляде, заставляет ее губы разомкнуться. Мое внимание падает на ее рот, и меня охватывает сильное желание поцеловать прямо сейчас.
Боже, я хочу украсть ее, посадить на мотоцикл позади себя, отвезти обратно к нашему дереву, прижать к нему, как раньше, пока я снимаю это платье, и…
– Как трогательно, – рычит Блейк, прерывая момент. Он пытается вырваться, но я крепко держу его. – Это кожа делает это для тебя? Его мотоцикл? Ты хорошо это скрываешь, притворяясь таким идеальна. Что скажет твой папа, когда я ему расскажу?
– Что скажет? – Мэйзи прерывает его взглядом. Она протягивает руки. – Это настоящая. Ты понятия не имеешь, какая я на самом деле, потому что не захотел узнать меня поближе, и мне все равно, что ты или кто-то другой думает. Думала, ты хочешь быть моим другом, но ты такой засранец, Сэм.
Он отпускает едкий смешок. – Другом? Чушь собачья, я просто хотел трахнуть тебя после всех этих слухов, что ты наконец-то перестала быть такой заносчивой хорошей девочкой. Это единственная причина, по которой был с тобой мил, я, блядь, заслужил право…
Прежде чем он успевает выплеснуть еще больше дерьма, она отводит руку назад и бьет его. Блейк не может далеко отодвинуться благодаря моей железной хватке, поэтому он со стоном принимает всю силу ее кулака на свою щеку и смех вырывается из меня при виде свирепого выражения ее лица.
– Черта с два ты что-то заслужил со мной, ты, титулованный придурок, – яростно говорит Мэйзи. – То, что я делаю со своим телом и с кем – это мне решать. Так что прекрати пытаться комментировать, как будто у тебя есть какое-то право на из-за какого-то хренового представления, которое ты вбил себе в голову, что если будешь добр, то я вознагражу тебя.
– Ты должна использовать все свое тело. Поворачивай бедра и торс вместе с движением, – предлагаю я, буравя ее взглядом.
– Что?
Она поворачивается, все еще брызгая слюной от бешенства. Это чертовски хороший взгляд на нее, посылающий еще один болт тепла в мой пах.
– У тебя хорошая форма, но ты меньше, чем он, и у тебя меньше мышц для силы ударов. – Ее глаза опасно сужаются, и меня покидает еще одна усмешка. – Сказал меньше тонуса, а не то, что ты не сильна. – Проходит такт, пока я рассматриваю ее, каждый потрясающий дюйм и не могу скрыть благоговение в своем голосе. – Я знаю, что ты сильная, и если сделаешь это таким образом, то получишь более сильный удар, не жертвуя скоростью.
Ее глаза смягчаются, а щеки окрашиваются в красивый розовый цвет от комплимента. Я сглатываю радостное урчание, которое начинает подбираться к моему горлу, и пресекаю его прежде, чем оно успевает вырваться наружу. Мэйзи продолжает заставлять забывать, притягивая магнитом к тому, чего у меня нет.
– Не могу поверить, что ты предпочитаешь раздвигать ноги ради этого плохого парня, шлюх…
Мы оба издаем раздраженные звуки. Блейк не успевает закончить, срываясь на крик, когда я выкручиваю его руку в карающем захвате и дергаю сильно, чтобы растянуть ее, а затем поворачиваю под углом вверх до болезненного хлопка. Злобная ухмылка пересекает мое лицо, когда он, спотыкаясь, отходит от нас в агонии.
– Вот дерьмо, – шепчет Мэйзи, широко раскрыв глаза при виде вывихнутой руки Сэма Блейка.
На этот раз она не выглядит готовой бежать. В ее лесных глазах нет страха, только яркая интенсивность, которая повторяет насилие, кипящее во мне.
– Какого черта?! – кричит Блейк, пытаясь прижать к себе поврежденную конечность. – Ты… твой отец внутри. Когда поймаю его и заявлю на за нападение, для тебя все будет кончено, Уайлдер.
Я смотрю на него с непоколебимой угрозой, которая заставляет его замереть. – Отвали, Блейк, пока я не сделал с твоей машиной что-нибудь посерьезнее, чем убедиться, что она не заведется, когда сядешь в нее в следующий раз. – Когда я делаю еще один шаг, он отшатывается назад, как трус, которым он и является. – Вывих руки будет наименьшим из твоих беспокойств. Радуйся, что я ее не сломал.
– Убирайся отсюда, – говорит Мэйзи. – И никогда больше не приближайся ко мне, или я подам запретительный судебный приказ за домогательство.
Блейк смотрит между нами обоими, стоящими бок о бок, и бормочет: – К черту все это.
Затем он оставляет нас одних перед рестораном в угасающих сумерках и я оборачиваюсь к ней, не зная, что мне делать или говорить. Это на меня не похоже. Я сглатываю, когда моя голова полностью опустошается впервые за долгое время. Сегодня она выглядит прекрасно, ее мягкие светло-каштановые волосы обрамляют лицо и небрежно касаются обнаженной кожи плеч. Мои пальцы подрагивают от желания протянуть руку и провести по ее волосам.
– В следующий раз ты должен оставить это мне.
Я моргаю, выходя из ступора. – Нет.
Губы Мэйзи поджались, и она скрестила руки. – Да, это так. Не хочу, чтобы ты вел мои битвы за меня. Я ценю помощь, и… – Она прерывается, когда на ее щеках появляется румянец. Кашлянув, она отвела взгляд в сторону и провела пальцами по кожаному браслету. – То, что ты сделал, но не считаю, что насилие – это выход, хотя я и ударила его. Я имею в виду, он заслужил это к тому моменту, – поспешно добавляет она, горло работает, а ресницы опускаются. – Мне не нужен мужчина, чтобы спасти меня, чувствуешь? Я могу постоять за себя.
Трахни меня. Прилив тепла пробегает по моему телу. Мэйзи возбудилась от того, что я сделал с ним. Провожу зубами по нижней губе и откладываю это на потом, чтобы пофантазировать – только так позволю себе иметь ее. В своих фантазиях я не рискую, что она предаст мое доверие.
– Давай проясним одну вещь. – Я подхожу достаточно близко, чтобы мягкий материал платья касался моей груди и зажав подбородок между пальцами, я наклоняю ее лицо вверх. – Я не против того, чтобы женщина сама боролась со своими проблемами, но не жди, что буду стоять в стороне, если я рядом. Либо покажу тебе, как защитить себя, либо сделаю это сам, как уже сказал, ты – моя проблема. Так что если кто-то будет угрожать, я вмешаюсь и позабочусь об этом.
Ее лесные глаза светятся, почти золотые в янтарном свете, который отбрасывает ресторан, дыхание становится поверхностным, а зрачки расширяются от моего доминирующего тона. На мгновение она смотрит на мой рот с такой тоской, что мне хочется лишь прижаться губами к ее губам.
– Даже если угроза это ты? – Ее голос мягкий и манящий, но глаза застывают, когда я начинаю сокращать небольшое расстояние между нами, чтобы завладеть ее ртом. – Или ты не считаешь нужным брать на себя ответственность за свои действия из-за двойных стандартов? Это подорвет каждое сексуальное слово, которое прозвучало из твоих уст.
Ну, черт. Она меня раскусила.
– Ты права, – хриплю я, поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу.
Теперь, когда она в безопасности, я могу уйти. Мне нужно это сделать, пока я не скатился дальше по коварному склону и снова не наделал глупостей, например, не поцеловал ее на расстоянии дюйма от ее жизни.
– Мэйзи.
Мы оба поворачиваемся на звук стервозного тона Жаклин Лэндри, где ее родители стоят у дверей ресторана. Это первый раз, когда я встречаюсь с ними лицом к лицу с тех пор, как переехал обратно в Риджвью.
Я не сразу отпускаю Мэйзи, борясь с очередной волной собственничества. На этот раз она сильнее, она цепляется за меня и заставляет хотеть никогда не отпускать ее. Ричард Лэндри выглядит готовым разорвать кровеносный сосуд при виде своей драгоценной дочери, стоящей так близко ко мне, а его жена выглядит раздосадованной тем, что не позаботилась, чтобы я был в машине с моими родителями в тот вечер, чтобы избежать этого момента. Мэйзи напрягается, сжимает в кулаке мою рубашку, и по ее позвоночнику пробегает дрожь. То, что когда-то было простым планом мести, усложнилось из-за того, что чувствую к ней.
Она нежно прижимается к моей груди и отходит. Моя рука падает на бок, грудь обжигает острая боль.
– Где Сэм? – ледяным голосом требует Жакелин, потому что спрашивать о чем-либо ниже ее достоинства.
– Ему пришлось уехать, – говорит Мэйзи. Понизив голос, чтобы слышал только я, она добавляет: – Плакал от стыда.
Я фыркнул.
– Ты пробыла здесь слишком долго и ушла до того, как подали блюда, – говорит Жаклин. – Люди внутри начали обращать внимание.
Мэйзи пожимает плечами. – Извини, не голодна сейчас.
Отстраненный взгляд Жаклин на мгновение переходит на меня. Трудно поверить, что эти глаза того же цвета, что и глаза Мэйзи, полные жизни. – Тогда, наверное, тебе не хочется отправляться в путешествие.
Мэйзи вздрагивает рядом и я делаю шаг, но она вскидывает руку, чтобы остановить.
– Не надо, – бормочет она. – Я должна принять этот бой и за себя тоже.
Я оглядываюсь на Жаклин и Ричарда. Холод в ее глазах ужасен. Помню, как она покупала нам мороженое, как возила нас в аквариум на экскурсию, когда моих родителей не было в городе. Она смотрела на меня с такой же нежностью, как на своих собственных детей, как будто я был для нее еще одним сыном. Теперь в ее злобном взгляде нет ни капли тепла, словно если я скажу что-то, что ей не понравится, она без колебаний покончит со мной, если это будет угрожать ее жадности.
Встретившись с ней взглядом, я без тени сомнения понимаю, что именно она отняла у меня семью.
18
МЭЙЗИ
– Фокс, подожди!
Посмотрев на маму несколько напряженных ударов сердца, он повернулся и пошел прочь в сторону теней, мимо лужи света у ресторана. Я еще не закончила с ним, отнюдь нет, и мне нужно поговорить, пока он снова не отгородился. Хочу знать, что он имел в виду, говоря, что я – его проблема, и почему он встал между мной и Сэмом, когда не так давно он активно мучил меня.
– Мэйзи, вернись! – зовет папа, когда бегу за Фоксом. Я двигаюсь быстрее, чтобы обогнать, ожидая, что он будет сдерживать меня, если понадобится, но этого не происходит. – Пожалуйста! Джеки…
– Мы не будем устраивать здесь сцену, Ричард, – загадочно говорит мама.
Не обернусь, даже ради отчаяния в голосе отца, они не могут отгородить меня от Фокса. Я борюсь за него, и они меня не остановят. В кои-то веки безумная мамина потребность контролировать каждый аспект ее образа работает на то, чтобы я могла сбежать и преследовать Фокса.
Я разберусь с последствиями, когда вернусь домой позже. Уверена, что меня ждет ад от нее за то, что испортила тщательно спланированную ночь, сбежав. Пусть люди распускают очередные слухи, а мне все равно. Сейчас есть более важные вещи, чем поддержание образа, которым она одержима.
Когда я дохожу до тени, я не вижу его. Черт. Неужели я его пропустила? Как ему удается двигаться так быстро и бесшумно, что трудно уследить?
Пара сильных рук обхватывает меня сзади, и я кружусь на месте. Я успеваю сделать крошечный вдох, прежде чем моя спина ударяется о кирпичную стену ресторана.
– Что ты делаешь, Мэйзи Дейзи? – Фокс говорит дымным тоном, касаясь губами моего виска, а его рука смыкается на шее.
В отличие от прошлых лет, в этот раз он держит меня почти… нежно. Его большой палец проводит по нижней части моей челюсти, направляя лицо вверх.
На мгновение я не могу говорить, мое горло закрывается от эмоций, душащих меня. Он несколько раз называл меня Дейзи и по имени, но никогда – полным прозвищем из нашего детства. Мои руки автоматически ложатся на его грудь, цепляясь за материал фирменной черной рубашки под кожаной курткой, чтобы закрепиться и не уплыть в море нахлынувших воспоминаний. Не ожидала, что это заставит меня чувствовать себя так, как раньше, когда я так ненавидела его, но слыша это сейчас, пронизанное столькими вещами – веселым весельем, знойным поддразниванием, привязанностью – мне приходится несколько раз сглотнуть и выдохнуть с трудом.
– С тобой интереснее, чем с моими родителями. – Хочу притянуть его ближе. Фырканье сотрясает его плечи, и горячий воздух проносится над шеей. – Мне нужно с тобой поговорить.
– Нет.
То, как высокомерно он это решил, заставляет меня вздрогнуть.
– Да, – настаиваю я, скручивая пальцы и натягивая его рубашку.
– Не планировал тебя.
Я не знаю, что он имеет в виду, но это звучит так, будто признание дорого ему обошлось.
Он вздыхает, проводя носом по моему лицу, как будто не может держаться дальше, чем я могу держаться от него. Это невозможно. Мир знает, что нам суждено быть такими, поэтому он дал нам невидимую пуповину, которая связывает наши сердца.
Все мое тело протестует, когда он отстраняется, позволяя прохладному ночному воздуху проникнуть между нами. Такое ощущение, что он возвращает на место пещерную перегородку. Его глаза трудно прочитать в темноте, но они все равно пронзают меня насквозь.
– Мне нужно идти. – Его рот искривляется. – Есть кое-что, куда я опаздываю.
– Так возьми меня с собой, нам действительно нужно поговорить. Ты сказал, что я – твоя проблема, и я хочу знать, что ты имел в виду.
Он выдыхает, отводя взгляд в сторону и проводя длинными мозолистыми пальцами по своим спутанным темным волосам. Его челюсть работает, пока он качает головой.
– Нет.
Опять этот чертов отказ. Я крепче сжимаю его рубашку, готовая перепрыгнуть через глубокую невидимую щель, разделяющую нас.
– Не надо.
– Что изменилось? – Слова звучат быстрее, а голос трещит. – Почему ты так ненавидел и делал все возможное, чтобы превратить мою жизнь в ад, а теперь решил, что будешь защищать?
Чем больше я давлю, тем больше чувствую, как он закрывается. Мой единственный шанс пробиться сквозь его стены ускользает. Он отступает назад, отрывая мои руки от своей рубашки. Он даже не смотрит на меня.
– Почему? – кричу я. – Просто скажи мне!
Фокс агрессивно двигается, прижав меня к стене. – Почему?
Резкий звук вырывается из его губ, когда он хватает меня за верхние руки и прижимает к кирпичам каждым дюймом своих твердых мышц. Его контролируемое самообладание ломается, и все, что он держал под замком, выливается.
– Почему? Потому что ты нарушила свое чертово обещание, Мэйзи!
В нем столько гнева, что ожидаю красное пятно будет на моем платье и туфлях, когда вернусь на свет.
Его голос становится хриплым и хрипловатым. – Ты знаешь это! Перестань вести себя так, будто не знаешь!
– Что? – прошипела я, застигнутая врасплох, когда меня охватило смятение. – О чем ты говоришь?
– Ты обещала мне. Ты поклялся не говорить Холдену или твоим родителям, когда я показал тебе, что было в гараже.
Фокс тяжело дышит, впиваясь пальцами в мои плечи. Кирпич впивается мне в спину через тонкое дизайнерское платье. Я игнорирую все это, потому что его слова вызвали воспоминания. Все это возвращается в висцеральном порыве, который грозит поглотить меня целиком.
– В тот день, когда ты подарил мне ромашку, – шепчу я, мои глаза расширяются.
Есть еще кое-что, что я хочу тебе показать. Это в гараже моего отца. Образ Фокса в девять лет всплывает в памяти, когда мы стояли в поле у нашего дерева. Я не должен был его найти. Ты должна пообещать никому не рассказывать.
Вспоминаю тот день сейчас, я так долго не думала об этом, потому что это было слишком близко к тому моменту, когда потеряла Фокса.
Он привел меня в гараж, и я думала, что он собирается показать мне что-то, связанное с механикой, которой учился у своего отца. Но я ошибался.
Его азарт был заразителен, и мне нравилось следовать за ним, попадая в неприятности. Это приводило меня в восторг, как ничто другое. Он никогда не говорил, что я не могу что-то сделать, потому что я маленькая или девочка. Ему нравилось, когда я присоединялась к нашим приключениям.
Сначала все выглядело нормально. Фокс трусцой подбежал к мотоциклу отца и провел по нему гордой рукой. – Собираюсь прокатить тебя на нем, когда мне разрешат его водить.
Я с нетерпением кивнула. Мне хотелось почувствовать ветер в волосах и крепко обнять его.
Затем он взял меня за руку и повел в другой конец гаража, где его отец обычно хранил в мини-холодильнике запасы его любимого пива. Мы открыли дверцу, и вместо бутылок пива там оказались поддоны с маленькими трубочками с этикетками. Насколько я знала, нашим родителям не разрешалось приносить домой свои работы из лаборатории.
– Научный эксперимент? – спросила я.
Он покачал головой и осторожно пощупал одну из пробирок. – Думаю, вот это. Он закрыл дверцу холодильника и отодвинул ящик с инструментами на верстаке, доставая спрятанную там папку. – Здесь написано, что это патент.
– Испытание формулы синтетического опиоида, – прочитала вслух один из заголовков раздела. На странице была научная диаграмма. Я не могла выговорить некоторые длинные технические слова, хотя для своего возраста читал много. – Как получилось, что он здесь? Почему она спрятана?
– Не знаю. Круто, да? Мы никогда не видим их работы. Они всегда говорят, что меня не пускают, когда я умоляю их привести меня в их лабораторию на день.
Мы потратили всего несколько минут, удивляясь тому, что Фокс обнаружил контрабандный тайник своих родителей для испытаний наркотиков. Помню, что на одной из страниц пакета был длинный список цифр, который тогда списала, но теперь, когда я думаю об этом, я вспоминаю знаки доллара и много запятых. Что бы они ни прятали в гараже, это стоило огромных денег для компании.
– Я обещал. И я его нарушила. – Мне так жаль.
Эхо вины вспыхивает так же свежо, как и тогда, когда эти слова выскользнули изо рта, когда я в волнении рассказывала родителям о своем новом любимом дне перед сном. Как только они вырвались наружу, я уже не могла украсть их обратно.
При воспоминании о странном, напряженном взгляде, которым они обменялись, у меня перехватывает дыхание. Они сказали, чтобы я никому не рассказывала о том, что видела. Забыть, что это вообще произошло. Это был первый раз, когда мама стала контролировать меня, но мы уже так далеко зашли, что я задвинула это воспоминание далеко позади всех других плохих отношений между нами. Выражение ее лица напугало меня той ночью.
Ухватившись за его бицепс, я попросила его выслушать объяснение. – Подожди, я сказала родителям, что не буду, но они уже знали. Мне было очень стыдно за это, но наши родители были близкими друзьями, и было логично, что они знали, потому что мама работала с ними. – Они не выглядели удивленными тем, что мы увидели в гараже.
Фокс снова злится и почти душит. Я чувствую, что он готов снова вытолкнуть меня за железные стены, которые построил вокруг своего сердца. Как я могла забыть о том дне?
– Ты предпочла их обещанию, которое дала мне.
– Я была слишком взволнована, чтобы рассказать им о своем дне. Это было не специально, просто вырвалось.
– Из-за тайны, которую они скрывали, их убили, – процедил Фокс сквозь стиснутые зубы. Я чувствую вибрацию его глубокого голоса через его грудь напротив моей. – Их автокатастрофа не была несчастным случаем. Они были убиты вместе с моей младшей сестрой.
Еще одна волна шока обрушивается на меня. Я нахожусь на грани разрыва, застряв между старыми воспоминаниями и правдой, которая выходит наружу.
– Сестра? – Это прозвучало придушенно.
– Мама пока не хотела никому говорить, но они только что узнали, что у нее будет девочка. Его голос дрожит. – У меня должна была быть младшая сестра.
Неужели я неосознанно способствовала смерти его семьи? Даже если мои родители знали, неужели я привела все в движение, чтобы доставить им неприятности, раскрыв секрет, который изначально не был моим?
Лед застывает в моих венах, и закрываю глаза, чтобы не видеть его выражения. Это ранит мое сердце слишком сильно. Вот почему он ненавидел меня. Вот как была разрушена наша дружба.
Фокс все эти годы жил не только с горем от потери родителей из-за трагедии. Все гораздо хуже, чем я когда-либо могла себе представить.
– Убиты. Это слово на вкус как пепел на языке, но я заставляю себя произнести его.
Мои глаза медленно открываются, и я смотрю на его непреклонную линию челюсти, пока мои мысли переключаются. Полицейский отчет. Расследование было признано несчастным случаем, отчет коронера отсутствует. Знала, что это подозрительно, что в нем не хватает информации и что на нем стоит подпись отца. Странное поведение Фокса и то, как он таскался по городу, подкупая людей, теперь имеет смысл. Я наконец-то поняла, что он задумал.
– Ты пытаешься доказать это.
Ему требуется много времени, чтобы ответить. Он изучает меня, не ослабляя своей карающей хватки.
– Да.
– Как? Тебе девятнадцать.
– Это тебя не касается. Я должен это и не позволю людям, которые сделали это с моей семьей, остаться безнаказанными. Они не смогут наслаждаться властью, которую получили, убив мою семью. – Его противоречивый тон разбивает мне сердце, когда он прерывается, тяжело сглатывая. Горе грозит утянуть меня под воду. – Ты помогла им, нарушив обещание. Никто бы не узнал, что они скрывали.
– Это неправда. Я сказал тебе, что мои родители уже знали! – Мне приходится поверить, что это неправда, отвергая мысль о том, что я ненароком помогла причинить им боль.
Фокс ворчит, наваливаясь на меня, наконец, освобождая руки, чтобы сомкнуть пальцы на моем горле, когда он впивается в лицо.
– Как ты думаешь, почему твою маму ни с того ни с сего повысили до генерального директора? Проверь чертовы даты. Это уровень, на котором работают люди, стоящие за этим. – Его рука сжимается, и я с трудом делаю следующий вдох. – Вот к чему привело твое нарушенное обещание.
Мое сердце сжимается под тяжестью вины. – Мне было восемь! Мы были просто детьми!
– Скажи это моим мертвым родителям!
Фокс ударяет ладонью по кирпичу над моей головой и отступает назад с разочарованным звуком и поднимаю руку, чтобы потереть шею. Горло жжет, как будто я проглотила тысячи ножей, но не от его грубого обращения.
– Так ты ненавидишь меня, потому что думаешь, что я помогла людям, которые это сделали?
Вопрос причиняет боль, потому что часть меня действительно задается вопросом, не вспоминаю ли я события того дня неправильно, и не приложила ли случайно руку ко всему этому, но я выдавливаю его из себя. В ответ Фокс издает низкий гул.
– Ты серьезно считаешь, что я могу причинить тебе такую глубокую боль, когда всегда лю… – Зажимаю рот, когда он снова прижимает меня к стене своим телом. Мы оба тяжело дышим. Я облизываю губы и наклоняю подбородок вверх. Его ищущий взгляд отслеживает это движение. – Я бы никогда не причинила тебе такой боли.
– Тогда почему ты нарушила свое обещание?
В голосе Фокса звучит страдание, и это вонзает нож в мой живот, и я содрогаюсь от того, что все в нем кажется разорванным в клочья. Он нес груз этой боли на своих плечах в течение десяти лет, и это убивает его.
Мне хочется взять на себя весь его гнев, горе и боль. Я вынесу всю тяжесть этого за него. Просто хочу забрать все это, чтобы он не казался таким ужасно испорченным миром.
Я протягиваю руку вверх и касаюсь лица. Его щека становится твердой, мускулы подрагивают под моей ладонью, но он не отстраняется и я ухватываюсь за вспышку надежды, которую он мне дает.
– Мне так жаль, я не хотела. Решимость наполняет меня, придавая сил и жду, пока он не встретит мой взгляд в тусклых тенях. – Мое сердце знает твое, Фокс Майкл Уайлдер. И всегда знало. Я никогда не забывала. – Понижаю голос. – А твое забыло меня?
– Нет. Никогда. – Это вырывается с прерывистым рычанием.
– Тогда ты должен знать, что я не предам твое доверие, чтобы причинить боль специально. Я не твой враг. Прости меня, Фокс.
Как только слова покидают меня, я обвиваю руками его шею и обнимаю. Он остается неподвижным в течение долгих секунд, и я крепко закрываю глаза, обнимая его еще крепче.
Медленно, его мускулистые руки обхватывают, пока он не сжимает меня в своих объятиях. Он зарывается руками в мое платье и обнимает.
Как будто он больше не привык к прикосновениям, как будто он не обнимался по-настоящему десять лет, когда я в последний раз обнимала его за то, что он прикрывал мне спину или смешил. Мое сердце сжимается, когда едва заметная дрожь сотрясает его широкую фигуру.
Из него вырывается тихий грубый звук, а затем он отстраняется, оставляя между нами расстояние. Он потирает рукой челюсть, а я прислоняюсь спиной к кирпичной стене, чтобы колени не подкосились. Я чувствую сдвиг, энергия очищается от того, что раньше висело в воздухе между нами, как яд.
Но когда он заговорил, низко и хрипло, мое сердце окончательно раскололось.
– Я больше не буду с тобой возиться. Теперь с этим покончено, и ты можешь жить своей жизнью. – Он делает паузу, резко дергая себя за грязные темные волосы. – Но мы не можем вернуть то, что у нас было раньше.
