Текст книги "Пора Познакомиться. Книга 2. Молодость (СИ)"

Автор книги: Вера Гончарук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Гулять иной раз некогда, я заворачиваю дочку в одеялко, укутываю и выставляю на террасу при открытом окне, для свежего воздуха. Она там и спит.

Однажды не доглядела, как она крутила головкой и шапочка приоткрыла ей ушко.

Его надуло и у ребёнка случился отит. Пришлось лечить, но он время от времени давал о себе знать, даже у взрослой. Так что не уследила и наказала себя и дочку.

Может от этой усталости и психовала, когда приходилось не спать с ней ночами. Дом у нас был легко выдуваемый и простудные заболевания не замедляли нагрянуть.

Отныне мы спали в большой комнате, где в изголовье дивана пристроили дочкину кроватку, рядом спали сестра и братишка, а мама перебралась на кухонку, на наше бывшее место. Там просто негде было поставить кроватку для ребёнка, ну и темновато было. Окно одно и то выходит на террасу.

Незаметно подошёл ноябрь, и мой девятнадцатый день рождения. Отмечали его скромно и то только потому, что Витальке понадобилось пригласить своего наставника по отряду, милиционера, Юрия. Их помимо отрядных дел, теперь правда Виталий в отряд не ходил, но отношения поддерживал, связывала страсть к охоте и они в сентябре и октябре успели несколько раз съездить на охоту на уток, ружьё испробовать.

Один раз и меня взяли, дали стрельнуть.

Рано мы поехали, с дочкой мама осталась и я быстро вернулась ,а они ещё оставались. Меня милицейский газик домой отвёз. Юрий замначальника отделения милиции был, так что мог машиной пользоваться.

А я со страху и сдуру, утку сбила, при этом совсем не смотрела, глаза зажмурила и ружьё, оно жутко тяжёлое, в руках плясало как ненормальное. Но курок как учили нажала. Отдача была, громадным синяком на плече долго светила. Так они со смеху покатились, что я в утку попала, а пёс её принёс.

Собственно из-за этого пса они и встретились на моём дне рождения. Юрий последний год на охоту ездил, на сердце жаловался, что мол щемит, не до охоты уже. А пёс у него, чёрно-пегий пойнтер, ещё молодой двухлетка, но отлично обученный без охоты захирел бы.

Вот они и должны были меня уговорить купить пса. Деньги-то у меня оставались , а остальное Виталий сам доплатит. В общем они меня уломали 65 рублей ещё на пса пошли. Так в нашу жизнь вошёл Чек. А Юрий не зря на сердце жаловался, в апреле он умер, от инфаркта.

Чек сначала жил в доме, но абсолютно не давал мне проходу, а потом начал на Витальку рычать, когда он спать в кровать ложился. Витальке это надоело и он построил ему загон возле сарая , куда его и поселили. Теперь хоть Пушиха свободно вздохнула, а то он её преследовал, проходу не давал.

А Витальку Пушиха не любила и всё норовила, как всех мужиков за брюки ухватить, приходилось и её на цепочку сажать. Такая кроха и на цепочке.

В доме ещё кот был, так что площади мало, народу много и живность, вообще не повернуться бы.

На Новый год Виталька позвал меня в деревню, нужно же было родителям внучку показать, сами они больше не приезжали. Мы и поехали. Добирались очень плохо. Иринка в электричке , не успели зайти, зашлась страшным криком и до Москвы рта не закрывала. Я её и так и сяк, никак не могла успокоить , да ещё и советчиков море.

А она и потом плохо дорогу переносила. Причём , как только вышли из поезда, она успокоилась и уснула, а на Казанском, только в электричку вошли, снова здорово. Может запах специфический вагонный беспокоил.Четыре часа под неумолчный крик, это я вам скажу, то ещё испытание.

На автобусах ехали спокойно, ребёнок спал.

Встретили нас хорошо. Дочку тут же мать подхватила и унесла в комнату. Там для неё зыбку поставили, ту в которой ещё Виталий рос, дед её самолично делал, материн отец. Она у них в целости и сохранности была, как и Виталино одеялко.

А мне было предложено еду готовить, как всегда. Я и приготовила, как отец попросил пельмени. Бабушка Катя, тоже вышла, на правнучку полюбовалась, а потом возле меня села и ни на шаг, то по руке погладит, то в щёку поцелует.Любила она меня, это чувствовалось. И стряпню мою ела с удовольствием.

Покормить Иринку, я ещё в дороге покормила, так что сейчас время до следующего кормления у меня было. Потом мы сидели ужинали, отец естественно с бутылочкой и Витальку угостил. Но Виталька не пьянел никогда. Он обычно выпьет сколько-то слегка побледнеет и говорит, что ему хватит. И даже не видно, что человек выпил, но он больше не притронется, говорит, если ещё хоть чуточку, упаду. Норму свою знал, а отец нет.

На Новый год в клуб ненадолго сходили, с друзьями повстречались и домой. Причём мать всё Витальку уговаривала, ты пойди ещё с друзьями погуляй, Верке кормить, а тебе то что. Но он отказался.

Потом немного посидели за столом. Стол накрыли неплохой, у них и мяса и сала и солений вдоволь было, так что с голоду не умрёшь. Я и холодец сделать успела и салат соорудить. Но спать легла рано, устала, а они ещё сидели разговаривали.

Мы в горнице, бабушка за стенкой, я на кровати, Иринка рядом в зыбке, а они под утро улеглись.

Первого числа после обеда домой тронулись. Нагруженные по уши, сумка с соленьями и ведро с мясом.

Тогда таких долгих выходных не было, второго на работу. И так Виталька отпросился и мы 29 декабря уехали., а первого возвращались.

Опять Иринка плакала, но уже не так долго, мать какой-то водички намешала успокоительной, так что терпимо обратно ехали.

И снова будни потекли, только теперь Виталий всё чаще на выходные стал в деревню уезжать. И каждый раз оттуда везти и тушёнку и мясо вяленое и соленья. Мать грузила.

А потом по весне, в марте он и Чека с ружьём в деревню отвёз,мол здесь некогда и не с кем на охоту ездить, а там с друзьями похожу. К тому времени как раз ввели уже пятидневную рабочую неделю с двумя выходными. Он в пятницу после работы уезжал, а в воскресенье возвращался.

В один из выходных дедушка меня в Москву свозил, пальто купить. Недолго ездили, опять в «Людмилу»на Курском, но мне хватило,чуть не лишиться молока. Так распёрло, а сцедиться негде, даже покраснела вся.

Потом в туалет забежала, лифчик сорвала и молоко на стены брызнуло с напором, а мне легче стало. Только я оказывается заболевала уже, но ни деду ни мне невдомек.

В феврале это было и я чуть не убила своего ребёнка. Заболела, температура под 40 и Иринка от меня тоже. Я кормила её лёжа в кровати. Молоко от температуры начинало перегорать и приходилось сначала отцеживать а потом кормить, и ещё носик ей заложило, так что я сначала носик ей молочком своим промывала, чтобы она хотя бы сосать могла.

И вот во время кормления я уснула и она рядом со мной сопит, а я во сне руку откинула и перекрыла ей ротик и носик. И видимо она начала уже задыхаться.

Разбудила меня пощёчина.

Мать стояла надо мной с Иришкой на руках и кричала, а я таращила глаза ничего не понимая. Потом до неё видимо дошло, что вид у меня невменяемый и я вся красная. Она тронула мой лоб и заплакала, прижав Иринку к себе. Ребёнок уже спокойно спал. Она забрала Иришку к себе в кровать.

На следующий день вызвали неотложку. У меня был грипп, а у ребёнка просто ОРЗ, как тогда писали. В общем матери дали больничный по уходу за обеими. Молоко у меня перегорело почти полностью, на кормление не хватало, хотя раньше я сцеживала по поллитровой банке за раз и мама относила его на молочную кухню.

А теперь пришлось бежать к ним за помощью. Ей выписали кефирчик и каждый день с утра приходилось бегать на молочную кухню. Бегал туда на неделе Виталька перед работой.

Теперь я кормила грудью через кормление, чтобы молоко успевало набираться.

После болезни я довольно быстро пришла в себя, организм-то молодой и снова взвалила всё на свои плечи.

Глава 14. Не без мистики и ударов судьбы.

С марта у нас начались странности. Мы стали находить во дворе яйца. Начали копать огород, лежит куриное яйцо, это при том, что кур ни у кого в округе нет. Первый раз мать его отбросила на дорожку, оно не только не разбилось, даже скорлупа не треснула.

А крутится, если повертеть, как варёное. Сестра попробовала разрубить его лопатой, не рубится. Странность какая-то. Мама просто взяла и бросила его в бочку, для сжигания мусора. Это было в среду.

В четверг не помню по какой причине мы крепко разругались с Виталькой, в пятницу вечером он уехал в деревню. В понедельник вернулся, не разговаривает, к вечеру вторника заговорил, помирились.

В среду иду в туалет на дорожке снова яйцо, в четверг снова ссора и так по накатанной. Длилась эта свистопляска до середины апреля, пока мать с кем -то не поделилась и ей подсказали, что делать.

Они с Надеждой, не подпуская меня, найденное яйцо с какими -то там наговорами подкинули трижды на лопате и перекинули через забор к Веркиной соседке,бабе Кате.

А тётя Нюра, Веркина мать не один раз жаловалась на неё соседям, что она чёрный человек и колдунья. Вот матери и посоветовали перебросить туда, на кого она думает. Мать Нюрины рассказы и вспомнила.

Нужно было видеть, что творилось с этой бабкой. Яйцо упало в траву, недалеко от их туалета, его не было видно абсолютно. Бабка несколько раз порывалась пойти в туалет и каждый раз, доходя до этого места, вдруг начинала крутиться на месте и бежала назад.

Словно утыкалась в невидимую стену, а остальные ходили спокойно. В конце концов она вынуждена была справить нужду прямо на дорожке. Потом маме стало жаль её, та три дня не могла пройти в туалет и пользовалась видимо дома ведром.

Тогда мама рассказала, о том что сделала тёте Нюре, та отыскала яйцо в траве и бросила его в ведро с мусором, после чего сожгла. И путь для бабки освободился. Если бы я своими глазами этого не видела, сказала бы бабкины сказки. С таким я столкнулась впервые в жизни.

А наши ссоры тут же прекратились и яйца больше не появлялись. Даже словно наоборот, он ещё ласковей со мной стал, чем был прежде. И я снова забеременела. У меня ни разу не приходили месячные со дня родов, считать было не от чего, да ещё и мама сказала, пока их нет и кормишь грудью ничего не будет.

Оказалось что это не так. А в мае у меня окончательно пропало молоко, я ещё не подозревала о своей беременности, так как в этот раз всего однажды, наутро после бурной ночи вырвало, а токсикоза не было. Рвота иногда и из-за некачественной пищи бывает, на это и списали.

И тут случилось самое страшное испытание в моей жизни, не знала писать о нём или нет, потом решила, что как из песни слова не выкинешь, так из жизни событий не вычеркнешь.

Оно многим покажется запредельным, так что можете просто пропустить.

Ко мне пришла Нинка, она сказала, что её мучает совесть и она не может больше молчать. Почему ей приспичило прийти именно тогда, я не знаю. Я ответила, что слушаю её внимательно. И тут она меня огорошила, что в то время, когда я легла на сохранение, моя мать спала с моим мужем,а её свекровь, и сама Нинка, вернее в другой последовательности, сначала Нинка, а потом свекровь, их застали.

Как я уже говорила дверь мы запирали редко, бояться было некого, поэтому войти в дом можно было свободно. Я ей не поверила, я сказала, это ты в отместку за то, что он тебя отверг мне сейчас выдала? И тут же пересказала ей тот случай, когда вернулась из больницы, а она приставала к нему.

А она мне ответила, что нет не в отместку, что мол именно в этот второй раз моего пребывания в больнице всё и случилось, вы же уже не жили, было нельзя, вот они мол и воспользовались. А она сама да, подлость совершила, решив что уж ей молодой он не откажет.

Что я могла думать, чему верить, как поступить?

А так как сама научилась у бабушки прямоте то и решила спросить обоих напрямик правда это или нет. Но нужно было выбрать время, чтобы дома не было Нади и Сашки. Заводить такой разговор в присутствии детей мне не хотелось. И носить в себе неопределённость было невмоготу.

Случай подвернулся через день. Надя ушла гулять с Иринкой, Сашка убежал играть с ребятами на болото, Виталька только пришёл с работы и ужинал, а мать сидела тут же. Было тепло и мы ели уже в террасе.

Я сказала, что мне нужно серьёзно с ними поговорить и спросила прямо в лоб, правду мне сказали или нет. Виталька побледнел и уткнулся в тарелку. А мать взвилась сразу на крик:-Да как ты смеешь, дрянь, поносить мать, да кто ты после этого есть, да как тебя земля носит и прочее и прочее.

По реакции обоих я поняла, что это правда. Уж слишком хорошо знала свою мать и знала, что на крик она переходит тогда, когда виновата.– Не кричи, испугаешь ребёнка-оборвала я её и повернулась к нему-Как ты мог?

Он посмотрел на меня и сначала тихо, но постепенно повышая голос, правда не до крика, ответил:

–Это было один раз, я был пьян и не понял сразу. И потом я же просил тебя давай уйдём жить на квартиру, я же тебя просил не просто так.

В ответ на эти его слова, мать начала безобразно обзывать уже нас обоих. Вопли разносились на половину посёлка. Я же хотела всё выяснить тихо, а тут опять меня поносили на всю округу. Не помня себя, вся зарёванная я выскочила из дому, побежала по улице ,нашла Надю, она гуляла с коляской за углом, возле болота, подхватила коляску и выдавив, «я к дедушке», пошла по направлению к дедушкиному дому..

А Виталька собрался и ушёл из дому тоже. Он ушёл на свою старую квартиру. Двоюродного брата там давно не было, но хозяйка пустила его переночевать, по старой памяти. Она в общем-то была добрая старуха.

Я пришла к дедушке и увидела раздевающуюся, пришедшую буквально передо мной бабушку.

А это ты-сказала она-, я знала, что ты придёшь к нам.

–Знала? Откуда?-удивилась я.

–Я сама только что от вас, просто услышала крики, когда вошла в калитку и не стала заходить, решила, что ты обязательно придёшь.

Бабушка сунула деду Иринку-Петя посиди с Ирочкой, нам с Верой нужно поговорить. Иру пора было кормить, я достала из коляски бутылочку, бабушка её подогрела на водяной бане и сунув деду, выпроводила их в комнату, плотно прикрыв дверь.

-Во-первых садись, во-вторых то, что ты хочешь мне сказать, правда.

Я уставилась на неё:– Правда ? И ты молчала, знала и молчала?

Я чуть ли не кричала.

–Так, если ты хочешь поговорить, условие первое, никто кричать не будет, мы не на базаре. Условие второе, ты спокойно выслушаешь, то что я тебе скажу и только потом будешь задавать вопросы, если что-то неясно.

Я хорошо знала бабушку и знала, если она сказала, то как отрезала. И я согласилась выслушать её, хотя внутри всё жгло от боли и горечи ситуации, она всё знала и молчала.

– Подумай сама-начала бабушка-что я должна была кричать об этом на всю Ивановскую, славить вас, устраивать в семье скандал? Недобрый человек принёс тебе эту весть и с недобрыми намерениями. Да это случилось один раз, да Виталий вправду был пьян, да бабка Лиза застала их в одной постели, когда они оба спали, понимаешь уже просто спали.

Но бабка всё поняла , она разбудила мать и всё ей высказала, что о ней думает, но в тоже время она ей сказала, чтобы та не портила жизнь дочери. Потом она пришла к нам и всё рассказала и я поговорила с ней. Она обещала молчать. Кто тебе рассказал, она?

-Нет, моя подружка Нинка, она оказалась там раньше но видимо не стала их будить, а потихоньку ушла.

–Ну и никакая она тебе не подружка, раз сделала такую подлость, столько времени молчала, а тут её распёрло. Гнать нужно таких подруг в шею. Хорошая подруга ситуацию исправить попробует или вообще промолчит, а не пожар раздует. Но раз уж пожар разгорелся, слушай, что тебе старый человек скажет.

Ты не должна строго судить свою мать, тем более ругаться с ней и считать её гулящей женщиной. Ты отлично знаешь она не такая.

Я была потрясена, это говорила о матери женщина, которую та костерила в хвост и в гриву, при любом удобном случае.

-Вера, -продолжала бабушка– в жизни одинокой женщины бывают тяжёлые моменты, когда выть хочется, так нужен мужчина, а его нет. Вот и у мамы случился так называемый бабий час, ты не знаешь, что это такое, и не приведи Господи, узнать. А тут беспомощный молодой и сильный мужик подвернулся под руку. Ну и случился срыв. Не судить нужно, не звонить об этом на всю округу, а понять.

-Но это же моя мать, а он ей как сын-беспомощно прошептала я.

–Да, в такие моменты ровесников не ищут, по себе знаю.

–Ты что, ты хочешь сказать?....

–Глупая, не выдумывай себе, того чего не было, но просто мужчины, притом и молодые у меня были, когда я осталась одна с сыновьями на руках. Не монахиней же я жила, да и замуж выйти хотелось. Не все мужчины спешат жениться, некоторые способны только поиграться, но заранее не знаешь. И вообще никогда не суди одиноких женщин, они счастья ищут, а не гульбищ.

-Ты хочешь сказать, что гулящих женщин не бывает?

–Бывают, но это другая категория, ничего общего не имеющая с одинокими, обременёнными детьми.

Долго ещё говорили мы с бабушкой, уже после того, как я уложила Иришку спать. Бабушка взяла с меня слово, что я всё хорошенько, спокойно обдумаю и только тогда приму решение.

Вот так, наутро я пришла домой. Мать испереживалась, это было видно по зарёванному обвисшему и сразу постаревшему, осунувшемуся лицу. Я не стала ничего говорить, отвечала односложно на её вопросы по хозяйству и всё.

У меня ещё не было сил отринуть всё и забыть, но уже не было задора теребить рану и ковыряться в ней, доискиваясь истины.

В общем нам обеим было тяжело одинаково.

Вечером пришёл Виталька, я молча налила ему еду, взяла коляску с Иришкой и ушла прогуляться по улице, чтобы не видеть их обоих. На улице ко мне подскочила Нинка, она словно подкарауливала меня.

–Ну что, выяснила?-спросила она.

–Знаешь что, подруга, сказала я ей устало-шла бы ты мимо и забыла о моём существовании на всю оставшуюся жизнь.

–Что? Это я которая открыла тебе глаза?

–Лучше было бы, если бы ты выстрелила мне в спину, себе бы место освободила и я бы не мучилась. А теперь гуляй и не по нашей улице. Спасибо тебе за всё.

Я отвернулась и пошла прочь

–Что и нашей дружбе конец, из-за мужика подругу теряешь?

–Дура ты несусветная, была бы правда подругой, молчала бы в тряпочку, изыди.

Всё на этом мы и расстались, на всю жизнь. Нет мы виделись, ведь жили рядом, но старательно друг от дружки отворачивались.

Глава 15. Нарыв созрел.

Ещё в детских воспоминаниях я упоминала о младшем мамином брате-клептомане, редко появлявшемся на моих страницах, а теперь он снова появится ненадолго, так как его уже не кладут в больницу на лечение, а отправляют на зону, на поселение.

После похорон тёти Ирочки,он в очередной раз побывал на зоне, так как за то, что ему не сказали о похоронах и не взяли его, украл у бабушки шубу и бусы, за что и отправился вновь на полтора года.

Отбыв очередной срок он возвращается, устраивается работать, а после снова-здорово, он на зоне. В нашей семье будут два таких Саши, как образно выразится моя дочь « дедушки Ленины», то по тюрьмам, то по ссылкам. Это мой дядя и мой младший брат. Видимо имя Александр нашим семьям противопоказано. Плохо кончают наши «победители».

В этот раз упоминаю его по той причине, что работал он на том КСК, что и мой муж и именно он станет « радостным» вестником перемен в моей жизни.

Но это предисловие, а пока пойдём по сути.

Итак после всего случившегося, я несколько отгородилась ото всех. Внешне я была всё той же хлопотливой, заботливой, беспокоящейся обо всех, но внутренне это был ад, в котором бушевали страсти.

И с матерью и с Виталькой я общалась через силу, до такой степени, что Виталька стал приходить домой всё позже и позже, оправдывая это авралом, спецзаказом на работе. То им нужно выполнять новый заказ на железобетонные блоки для стройки, то ещё что-то срочное.

А я не интересовалась так это или нет. Ещё, когда я была беременна Иришкой, на исходе лета, во-время декрета, я была однажды на его работе, точнее возле его работы. Он зачем-то приезжал, а я ждала его возле проходной.

Тогда у меня были волосы, крашеные в рыжий цвет, любила экспериментировать, но красила в основном нестойкими, природными красителями, путём полоскания, так что мои светло-русые волосы принимали не цвет, а скорее оттенок.

Теперь я красила их в белый цвет и уже не естественными, а искуственными красителями, супрой или гидроперитом, до соломенного, а не белого пергидрольного оттенка, поэтому волосы выглядели естественно. Почему я об этом упомянула?

Потому, что брал он меня с собой не просто так, а с целью показать девчонкам, с которыми работал на производстве. Но я об этом не знала, как не знала и того, что он вовсе не перерабатывает, а находит утешение с одной из этих девчонок.

Я -то отказывалась от близости под любым предлогом, не понимая, что этим усугубляю положение.

Иришка начала ходить и это доставляло и радость и новые хлопоты, за ней нужно было наблюдать усиленно. А вскоре и первое слово мама слетело с её уст, а далее больше и больше с каждым днём. Не помню, кажется я пошла на плановый осмотр к гинекологу в начале июня, тогда я и узнала о том, что беременна.

Я шла домой и размышляла, как я скажу мужу об этом. Срок был шесть недель, ещё маленький, но уже срок.

Придя домой решила перебраться на летнее пребывание в сарай, как мы уже делали в прошлом году летом. Там был оклеен обоями один угол,настелен пол досками, огорожен от остального пространства.

В нём поставили кровать, соседи отдали. Потом мы стелили матрасы и бельё и спали на свежем воздухе. На зиму кровать оставалась стоять голой. Я застелила её, приготовила всё необходимое рядом в тумбочке и вернулась в дом.

Иришка играла с Надей, мама готовила обед, а я села что-то шить, когда пришёл Сашка, мамин брат. Дядей я его не звала, у нас была разница в 16 лет, но он для меня был, как старший брат.

Мама усадила его обедать, а он спросил меня, «вы что в деревню уезжать собрались?» -"С чего ты взял?-"удивилась я.

–"Ну, Виталька же на расчёт подал, вот через две недели получит деньги. Сказал в деревню едет жить".

Это было, как обухом по голове, не только мне, но и матери.

Я не помню, как и чем отшутилась от Сашкиных слов, он ушёл, а я сидела в каком -то ступоре и размышляла, как мне быть. Речи о том, чтобы сказать ему теперь о ребёнке, быть не могло.

Он мог решить, что я таким образом решила его удержать, но и разговора о том, чтобы оставить ребёнка теперь тоже быть не могло.

Ещё когда мы начинали жить, он мне как-то сказал, «ты такая которую нужно держать обеими руками, как хрусталь, или бежать от тебя сломя голову, чтобы не остановиться и не вернуться.»

Теперь я поняла, что он решил бежать сломя голову.

Удерживать было бесполезно, видимо вина и дальнейшая жизнь не совмещались друг с другом.

Мать что-то пыталась говорить мне, я её не слышала, точнее голос слышала, а смысл не доходил. Она сама покормила Иринку ужином и уложила спать, а я всё сидела. Уже стемнело, но я не зажигала свет.

Потом пришла мать и я сказала ей, «мне нужно завтра снова сходить к гинекологу.»-" зачем?"– удивилась мать. «За направлением на аборт.»-отрезала я. «Ты беременна?»

–А то нет, зачем бы мне нужно было направление в противном случае"

Мать протянула, «да понимаю.,но может?»-" Ничего не может, ничего. Мне нужно будет идти устраиваться на работу, чтобы кормить себя и дочь, какое может быть? Как ты себе его представляешь"

–" Нет, я имела ввиду, что может быть он хочет ехать с тобой и дочкой вместе-" Я только повертела пальцем у виска-: " Ага и поэтому скрывает, что рассчитывается".

Приказав ей ничего не говорить Виталию, я ушла спать в сарай, но сама лежала и не спала.

Я привыкла ложиться с краю, так чтобы легко вскочить к ребёнку, по первому зову,а он всегда спал у стены. Пришёл он после двух часов ночи, я слышала стук калитки, потом немного погодя он вошёл, разделся, не зажигая света и лёг рядом.

Я чувствовала, что он тоже не спит, а вскоре он протянул руку и обнял меня. Не пошевельнувшись , я спросила:

–" Зачем?"-"Что зачем?-"Зачем обнимать человека, которого ты предал? Зачем тебе это посмеяться надо мной? Покуражиться?-" "Ты о чём?"– " О том, что ты собрался уезжать совсем, а мне это сорока приносит на хвосте, что мужества не хватило сказать в глаза, а не бить в спину ножом?"

Он убрал руку и молчал, молчала и я. Через некоторое время я услышала рыдания, но даже не пошевелилась, делая вид, что не слышу, не чувствую ничего и вообще сплю. Мне это давалось очень тяжело, но я уже не могла поступать иначе, если бы он сказал, если бы попытался объяснить, если бы.

Но нет никаких если бы не было. Всё уже ясно.

На следующее утро он ушёл на работу, а я в поликлинику. Вернулась оттуда, разбитая, с направлением в руках. Нужно было сдать анализы, получить ответ и идти.

В эти дни я кажется окаменела, никаких чувств, никаких эмоций, всё на автомате, всё как во сне.

Прошли эти две недели. У меня всё на руках мне сегодня идти в больницу, а он получил расчёт. Это понедельник, в воскресенье весь день, я собирала его вещи и увязывала тюк с одеялом, подушкой, его приданым. Сама я приготовилась, собрала вещи и присела на кровать в кухонке, когда вошёл он.

-Вот-говорит он протягивая мне деньги-я получил 107 рублей под расчёт, шестьдесят пять отдаю тебе, на жизнь, остальное возьму себе на дорогу и тоже на жизнь, на первое время.

–Хорошо-отвечаю я механическим тоном.

–Ну, я пошёл?-тон его какой-то неуверенный, робкий.

–Да, конечно-отзываюсь я-вон твой чемодан и тюк, готовы.

– Я возьму только чемодан, одеяло и подушка пусть остаются Иринке.

–Как скажешь-отвечаю я безучастно.

Он берётся за свой чемодан и мнётся в дверях. «Да, иди уже»-машу я рукой,– мне делами заниматься нужно. И он уходит, а я сижу по-прежнему каменная, тихо, как помешанная рассуждая сама с собой.

Никого нет дома, мать с Иринкой с утра ушла на рынок, Надя с Сашей в лагере с бабушкой Лизой, так что я совсем щодна. Я раскладываю деньги в две кучки, вот эти тридцать рублей на дрова, зима не за горами, нужно закупать и дрова и уголь, вот эти 35 нам на жизнь.

Так я просидела примерно час в полном ступоре, обсуждая что и как буду делать дальше. Потом встала, нужно идти в больницу, время не ждёт и, взяв сумку, пошла на выход.

Захлопнув входную дверь, ключ подпихнула под крыльцо, как обычно, и направилась к калитке. Я настолько погружена в себя, смотрю в землю, калитку открываю автоматом и шаг на мостик делаю автоматом, что не сразу понимаю во что утыкаюсь.

Это чемодан, а рядом с чемоданом его владелец. Честное слово, если бы в тот момент я взяла этот чемодан и сказала, хватит валять дурака, пойдём домой, он бы так и поступил. Но я делаю и говорю совсем иное.

Подняв чемодан я произношу:-" Ну, и что ты здесь стоишь столбом, всем на посмешище? Пошли уж, болезный, провожу"

Да, язвительная скорпионья натура берёт верх.

И он покорно идёт за мной, не сразу сообразив, отобрать чемодан, но после опомнившись выхватывает его.

Мы идём с ним в сторону вокзала не по своей улице, а задами, так короче и быстрее выйдешь к вокзалу.

Идём и мирно обсуждаем повседневные дела, Иришкины новые словечки, её ужимки, смешные поступки, так словно не расстаёмся навсегда, а просто гуляем.

Навстречу попадается знакомая женщина. Однажды у нас с ней вышел смешной случай. Она живёт немного дальше нас , за болотом и встретив нас с мужем, она тоже шла со своим мужем, подлетела и хлобыстнула меня по щеке, со словами," ах,ты Светка, негодница, муж дома, а ты с чужим мужиком гуляешь"

. И в ту же секунду ахнула и начала извиняться, ой, простите, я обозналась. Оказалось, что я как две капли воды похожа на её племянницу, та старше меня на три года и вся разница между нами в том, что у Светки карие глаза, а не голубые. Потом мы с этой Светой познакомимся, а с женщиной даже подружимся.

Сейчас она поздоровалась с нами, спросила, как дочка, как жизнь. Я делая радостный вид, ответила, что всё прекрасно, но мы очень спешим, хотя по темпу, с которым мы двигались не было видно, что мы куда-то торопимся. Она кажется что-то поняла и быстро ретировалась, а мы двинулись дальше.

Мы дошли до вокзала, купили в кассе билет, спустились по мосту на платформу. Подошла электричка, но он всё стоял как столб. Я занесла поставленный им чемодан в вагон, он шёл за мной, как на привязи, устроила его у окна и пошла на выход.

Он выскочил за мной, сгрёб в охапку и хотел поцеловать, но я резко отстранила его, высвободилась из его рук и сказала, «всё, прощай, обратной дороги не будет».

Потом резко развернулась и, взбежав на мост, свернула на Ногинку. Путь мой лежал в ту самую больницу, где я лежала на сохранении и даже в то же самое отделение, только в другой отсек, где лежали аборталки.

Глава 16. Вынужденное убийство. Жизнь без радости.

Ему я так и не сказала, ни куда иду, ни зачем. К чему, если известное или неизвестное привели бы к одному результату.

В больнице меня принимал заведующий отделением. Он был знаком мне не только с лагерной поры, но много раньше, ведь он с дедушкой соприкасался огородными участками, то есть мы жили на 1ом, а он на 2ом Луначарском переулке. Так что знакомые давние.

Он спросил меня, почему я решилась на аборт и не могу ли передумать. Я честно рассказала ему все обстоятельства и он стал оформлять меня. В каком я нахожусь состоянии он тоже понял.

Не успела я определиться в палате, как меня позвали в операционную. То есть получилось вне очереди и за спиной тут же зашептались, что блатную привели, дальнейшее только утвердило их мнение, после чего в палате все от меня отстранились и вели себя настороженно.

Делала аборты в этот день доктор Ким. Надо сказать, что это была очень опытный врач, с большим стажем работы, но незадолго до этого у неё случилось большое несчастье, о чём знал весь город.

Её муж и сын одновременно погибли ,разбившись на мотоцикле. Не из-за лихачества, а из-за пьяного водителя Маза, который раскатал их по дороге в лепешку, что называется.

На этой почве у неё начали случаться браки в работе, рука стала нетвёрдой, она уже допустила два прокола матки у женщин и несколько случаев повторных чисток.

Нужно было бы отстранить её от работы, но её пожалели и оставили.

Когда я вошла в операционную, а она была громадной, метров 40 квадратных на три рабочих места, так что могли трём женщинам одновременно делать операцию, я окаменела прямо у входа. Вся операционная, как театр была заполнена зрителями.

Там сидела группа студентов медучилища. Они наблюдали за проводимыми абортами. Я стояла в дверях ни вперёд , ни назад, вся побелевшая от стыда и страха. Ребята и девчонки мои ровесники сидели вокруг.

–Ну, проходи, не задерживай,– властно окликнула меня доктор. Но я не могла сделать ни шагу.

В это время, по своим делам шёл мимо заведующий, Владимир Николаевич. Он посмотрел ,услышав окрик врача в нашу сторону и разом оценив обстановку и всё поняв, зашёл в операционную, подталкивая меня в спину.