Текст книги "Пора Познакомиться. Книга 2. Молодость (СИ)"
Автор книги: Вера Гончарук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Была там и ещё фотография дочки, но присланная ему матерью, где она сидит с ней рядом в деревне. Я протянула руку, как во сне сняла со стены свою и дочкину фотографии. Ту что с бабушкой трогать не стала, это было не моё. Огляделась в поисках других своих фото, что присылала ему, но их не было.
Больше мне здесь делать было нечего и я пошла прочь, погасив свет. Фото Иришки взяла не из вредности, а потому, что оно было в одном экземпляре и теперь я решила его забрать, у него есть другие фото, а это будет моим. Обыскивать стол и тумбочку не считала для себя возможным.
Придя в комнату к ребятам, я схватила свой чемодан.
–Ты куда-бросилась ко мне Люба. – Обратно, домой.
Все стали меня дружно отговаривать, что я могу пока побыть у них, а впереди Новый год и всё утрясётся.
Витя, узнав, что Виталий убежал, тут же собрался и ушёл, сказав, что знает где он и сейчас вправит ему мозги.
Но я была непреклонна на сей раз, сказав что далее испытывать судьбу не хочу. Достаточно одного раза. Я только попросила указать, где у них туалет, чтобы сходить перед дорогой. Сама я во время нашего разговора, открыла чемодан, убрала в него фотографии, выложила на стол свитер, который связала ему в подарок, попросив потом отдать ему.
Кошелёчек с деньгами я наоборот вынула из чемодана и сунула в карман, чтобы не искать, когда придётся расплачиваться. Я же ещё не знала, что приключения мои не кончились.
Потом пошла в туалет. Несмотря на зимнее время, туалет у них был, как и у нас, на улице. Нужно было свернуть по тропинке направо между двумя бараками и там стоял туалет.
Идти было метров 30.
На полпути я вдруг почувствовала, что куда -то проваливаюсь и вскрикнув взмахнула руками. Падение прекратилось, я висела провалившись по пояс в какую-то узкую щель. Её, когда я шла совсем не было заметно.
У щели были ровные деревянные края. Размером она была примерно сантиметров 60 длиной и сорок шириной, поэтому я повисла до пояса. Я разревелась от злости и обиды и стала, опираясь на руки выдираться из плена. Не сразу, но мне это удалось.
Оказалось, что погружённая в горькие мысли я слегка отклонилась от тропинки, оттого и попала в беду. Сходив в туалет я возвращалась уже внимательно глядя под ноги, без происшествий.
Зашла, взяла свои вещи и отправилась вдоль дороги, по которой мы приехали до трассы. Дальше за военным поселением находился сам посёлок Северный,отсюда правда не видный, с вольнонаёмными. Так что оттуда можно было ,если повезёт поймать попутное такси. В общем то я шла на авось.
Всего у них я пробыла минут 20, так что время не позднее, думала я и какое -никакое, а такси будет. Дойдя до трассы перешла на другую сторону и остановилась ждать.
Через некоторое время я почувствовала, что начинаю подмерзать и решила пойти вперёд, мол при ходьбе не замёрзну, а согреюсь, а там и машина догонит. Вернуться обратно мне не позволяла гордость. И я пошла. Но не учла, что может подняться ветер и пойти снег.
А они, когда я прошла по моим прикидкам уже больше километра, по крайней мере забор давно кончился и я шла по продуваемой со всех сторон тундре, не замедлили явиться. Снег лепил сильный, сухой, колючий, ветер резкий.
Очень быстро на дороге стали появляться заносы и я испугалась, что потеряю дорогу. Люба говорила мне что по тундре по насту можно идти далеко не проваливаясь. Я вдруг я уйду не замечая, что это уже не дорога. И я остановилась. Шло время, я стояла вцепившись обеими руками в чемодан, развернувшись спиной к ветру, чтобы не бил в лицо и тихо коченела.
Я не услышала и не увидела подъехавшей машины, наверное стоя спала. Почувствовала только, что меня кто-то трясёт, как грушу и что-то кричит. Очнувшись, увидела наконец перед собой мужчину, лет за сорок, который спрашивал меня, как я здесь оказалась и что вообще делаю.
Я хотела ответить, но не смогла и он кажется это понял. Разжав мои задубевшие пальцы, он взял у меня чемодан, швырнул его на заднее сиденье, а следом, как куль с мукой впихнул туда и меня. По одежде и чемодану он понял, что я приезжая.
Он завёл машину и мы уже ехали в сторону Воркуты. Я сидела, как кукла моргальная и потихоньку скулила, у меня начали отходить пальцы на руках и ногах. Дело в том, что из-за особенностей моего организма у меня руки и ноги потеют не как у нормальных людей от жары, а наоборот от холода и естественно замерзают ещё больше.
Мой водитель по-прежнему молчал, не донимая меня вопросами, я постепенно отогревалась. Не доезжая до вокзала, точнее не пересекая площадь, он остановился у здания ресторана и повернулся ко мне.
-Ну, красавица, вижу отогрелась, а теперь давай, рассказывай, как на духу, что с тобой произошло и как ты оказалась в тундре.
Не знаю почему, но меня вдруг словно прорвало и сбиваясь с пятого на десятое я ему рассказала всё про мужа, про нашу короткую жизнь, про то, как он позвал меня сюда и что из этого вышло.
Тут я вспомнила, что ведь мне нужно заплатить за проезд и полезла в карман за кошельком.
В кармане было пусто. Вот тут я и разревелась, как последняя дура. Это было последней каплей. Он всё понял и сказал: " Так, во-первых ты успокойся, мы сейчас с тобой пойдём в ресторан, я тебя накормлю.
Я возразила, что в ресторан не пойду, на что он объяснил, что мы не в сам ресторан , а в служебный зал, где кормят водителей такси, это как наша столовая, сказал он. Потом вышел из машины, обошёл её, открыл дверцу и взяв меня за руку повёл за собой.
– Кошелёк выпал у тебя в яме,– объяснил он мне-, без денег тебе ни до Москвы ни до, тем более, Серпухова не доехать, поэтому мы сейчас едим, потом покупаем билет до Москвы и я даю тебе ещё пятнадцать рублей на питание в дороге и на дорогу до Серпухова, поняла, и не возражать ,– добавил он.– Ты потом мне всё вышлешь, когда сможешь, ведь небось всю зарплату махнула месячную?
-Да и даже больше,– ответила я, мамину зарплату, она сто рублей зарабатывает, их и дала.
–Да дела, непутёвый парень тебе попался, такой же бездумный ребёнок, как ты сама.
Мы пообедали, потом сходили в вокзал, он купил мне билет и остановился задумавшись. Поезд-то мой шёл только в 2130, а сейчас было шесть вечера.
–Вот что красавица, мне работать нужно, деньги зарабатывать, но и тебя одну я оставлять не могу, опять в историю влипнешь, вижу авантюристка ты по натуре, бросаешься во всё сломя голову. Так что сделаем так.
Не зря же ты почти две тысячи километров проехала и уедешь ничего не повидав. Сядешь на заднее сденье, я буду брать пассажиров и возить их, а ты посмотришь, куда попала. Договорились?И я согласилась.
Он возил пассажиров по посёлкам и говорил мне, куда мы приехали. Более всех мне понравился Комсомольский. Он весь сиял огнями и был красиво украшен к празднику. Это вообще невероятное зрелище, когда ты едешь по гладкому, далеко открытому пространству сплошной белизны, а потом, словно ниоткуда возникает, то ли мираж, то ли сказка дивного моря огней.
В те моменты когда мы ездили без пассажиров он рассказывал о себе. Сам он был из Кургана, по молодости лет натворил дел и сел в тюрьму. Попал сюда в Воркуту, отсидел, вернее отпахал в шахте восемь лет. За это время жена с ним развелась и вышла замуж, а он выйдя из тюрьмы решил остаться здесь.
Возвращаться в Курган, чтобы встретиться с женой не хотел, боялся сорваться и снова сесть, вот и осел здесь. Потом встретил хорошую женщину, женился и теперь у них здесь в Воркуте квартира и двое детей школьников. В общем жизнью он доволен, а на память о шахте ему осталась раздробленная левая нога. Теперь я поняла почему он хромал.
-Ты сейчас такой же обиженный цыплёнок, которым я был, когда сел,– объяснил он,– поэтому я тебя и пожалел.
Звали его Андрей Николаевич, а вот фамилию теперь вспомнить не могу. Он сказал мне, что деньги я могу прислать ему на главпочтамт Воркуты до востребования, что я потом и сделала, послав ещё и благодарственное письмо, но ответа не получила.
Ко времени отправления поезда он привёз меня на вокзал, взял мой чемодан из камеры хранения и проводил меня до вагона. По непонятному стечению обстоятельств это оказался тот же самый вагон, в каком я ехала сюда и те же самые проводницы.
Он не просто проводил меня, до вагона, а даже до места и наказал ехавшим там в этом отсеке попутчикам глаз с меня не спускать и всячески опекать, мол с девочкой беда случилась и они ответственны , чтобы я благополучно добралась до Москвы. Потом он поцеловал меня в щёку, поздравил с наступающим Новым годом и ушёл, а мне предстоял долгий путь домой.
Глава 29. Обратный путь.
Катится поезд,стучит по рельсам, и стучат мысли у меня в голове, тяжёлые, неповоротливые, навязчивые. Что будет, что делать, как жить?
Они колотятся в такт колёсам и нет на них ответа.
Но не дремлют мои попутчики, им ведь поручили надзирать за мной и они видят, что я всё глубже погружаюсь в себя и становлюсь всё отрешённее.
Попутчики, это два молодых мужчины лет 27-29 и женщина около 25 лет. У нас с ней нижние места, у мужчин верхние. Она села в поезд позже и не знает о том поручении, которое дано мужчинам, поэтому очень видимо удивляется, когда они оба берут меня за руки и увлекают за собой, со словами « мы идём в ресторан».
Мне абсолютно безразлично и я , как робот, на автомате следую с ними. Наш вагон второй от конца, вагон-ресторан посредине поезда, поэтому нам нужно пройти, через три вагона. И мы идём гуськом, я в середине через купейные вагоны.
В вагоне -ресторане уже довольно много публики, некоторые видимо пришли чуть не сразу после посадки. Здесь шумно, весело, многие уже основательно подогреты.
Мужчины находят свободные места, усаживают меня к окну и делают заказ. Я тупо смотрю в тёмное окно,мне всё безразлично. Приносят заказ, передо мной ставят тарелку, я даже не смотрю, что в ней. Потом мне в руку вкладывают налитый бокал, пей.
Я послушно и безразлично пью, даже не ощущая вкуса питья. Сразу после этого мне наливают второй, снова велят выпить и потом есть. И опять я как маленький ребёнок, выполняю всё на автомате. Через некоторое время мне становится тепло и несколько легче, я начинаю слышать голоса и реагировать на окружающее.
-Ну всё, отошла-констатирует один из мужчин.
–Да, Лёха, кажется её отпускает-подтверждает второй.
–Что я пила?-спрашиваю я.
–Коньяк-дружно отвечают оба-Но больше вам нельзя.
–Да я и не собираюсь-отвечаю я
–Ну вот и ладушки-отвечает тот, которого назвали Лёхой-может поделитесь, от чего вас так скрутило? Может легче станет?
–Ни к чему-отвечаю я.
Потом они начинают говорить между собой, более не докучая мне вопросами, а я прислушиваюсь к общему гулу ресторана, замечаю обстановку и прочее, то есть начинаю интересоваться окружающим и людьми. Они заказали ещё пирожное на десерт и тут до меня доходит, что мне может не хватить денег, ведь на ресторан я не рассчитывала, а они сразу, будто услышав мои мысли, заявляют
–Не волнуйтесь девушка, мы вас угощаем.
–А плата за угощение-подозрительно спрашиваю я.
–Ни-че-го– с расстановкой отвечает второй мужчина, мы при деньгах и имеем право угостить хорошенькую девушку, когда ей плохо.
В это время из-за столика рядом оборачивается мужчина, явно грузин и говорит-А я тоже хотел бы угостить девушку и поухаживать за ней, не возражаете?
–Лично я возражаю, несколько грубоватым резким тоном, отвечаю я-Мне не нужны ухаживания и опека с угощением. Вообще мне пора уходить.
Ребята рассчитываются и мы идём обратно в вагон. Как ни странно, но я не чувствую никакого опьянения,только тепло и лёгкость. В вагоне ребята говорят с нашей попутчицей:
–Если вы не против, присмотрите за девушкой, чтобы с ней ничего не случилось, нам её поручили, а мы хотели бы ещё посидеть в ресторане, но она не хочет.
Попутчица соглашается и они уходят. А мы с ней начинаем знакомство и разговор. Зовут её, как ни странно тоже Люба. Она высокая, несколько полноватая, но очень и очень красивая круглоликая, с огромными карими глазами, чувственным ртом, слегка смуглой бархатистой кожей и тёмными густыми волосами , заплетёнными в толстую косу обёрнутую вокруг головы, как корона.
Пока мы уходили, она переоделась и на ней прекрасный яркий шёлковый халат. Люба казашка, приезжала в Воркуту к сидящему здесь мужу на свидание, на три дня. Сама она из Алма-Аты, там у неё родители и сын пяти лет, она работает учительницей. Люба достаёт из сумочки фото сына и с гордостью показывает его мне.
В свою очередь я тоже рассказываю ей кратко свою историю и достаю фото Иришки и показываю его ей. Так мы едем с ней, уже практически друзьями. У нас нашлись общие темы для разговоров и мне теперь много легче, я не замыкаюсь в себе, видимо коньяк помог. А может это заслуга Любы заговорившей со мной о своём горе и отвлекшей меня от моего.
Я иду в туалет и возле купе проводниц слышу их разговор, пока ожидаю, чтобы туалет освободился. Из разговора я поняла, что одна из женщин заболела и вторая будет просить бригадира вызвать к поезду скорую. Видимо что-то серьёзное, а та первая, несмотря на плохое состояние сильно переживает, как эта одна будет справляться до Москвы со всеми делами? Вторая отвечает, что-нибудь придумаем, а у меня щёлкает в мозгу, я кажется уже придумала.
Пока я была в туалете пришла бригадир и с ней врач, видимо из числа пассажиров. Поезд скоро должен был остановиться в Ухте. Врач осмотрела больную и сказала, что придётся снимать, для госпитализации. Бригадир пошла к машинисту, вызывать по телефону скорую, а я подошла к остающейся проводнице и предложила ей помощь.
–Чем вы занимаетесь, я видела по дороге сюда и думаю, что вполне справлюсь, сказала я,возможно несколько горячо и самоуверенно. Она подумала и согласилась.
–Только учти, труд нелёгкий.– Хорошо,– ответила я,– мне сейчас такой и нужен.
И побежала переодеться, чтобы быть в одежде попроще.
Так я включилась в работу, чтобы не оставаться наедине со своими тяжёлыми мыслями. Особенно я боялась ночей. А их ведь предстояло две.
В Ухте проводницу уже ждала машина и её унесли сразу на носилках. Оказалось у неё аппендицит и срочно нужна операция. Поезд в Ухте стоит 15 минут. Проводница Рита, дала мне полушубок, чтобы мне не было холодно в тамбуре и пока она производила высадку и посадку пассажиров, я стояла рядом смотря, что нужно делать, что проверять , а заодно подсыпала в топку угля.
В это время к вагону подошёл парнишка лет 20 и стал просить проводницу взять его до Котласа. Он учился в Ухте в речном техникуме и ему нужно было добраться до Котласа на каникулы к родителям, а денег у него не было. Рита твёрдо отказывала, а он всё умолял.
Было холодно, мальчишка выглядел несчастным, в шинельке с торчащими красными ушами и носом. Мне стало жаль его и я попросила Риту, «давай возьмём»-" куда?– спросила она. «На моё место-тут же ответила я,– мне же всё-равно не спать.»
Рита в общем-то была доброй женщиной и махнула рукой, ладно залезай. Парнишка влез и тут же в тамбуре присел на чемоданчик, возле печки «я тут доеду, я не буду беспокоить»
–" Вот ещё-фыркнула я-выдумал,задубеешь тут. Пошли, я покажу тебе место.
И я повела его на своё место, на которое ещё не ложилась, так что оно было чистым. Я устроила его, велела располагаться спать, он попросил разбудить его перед Котласом, я пообещала и ушла. А он уснул, едва коснувшись головой подушки.
Мужчины вернулись из вагона-ресторана где-то часам к трём, изрядно навеселе и обнаружив перемены, сказали «ну вот, ты и при делах, это даже лучше».
Потом я всю ночь дежурила, а Рита немного вздремнула до утра. Мне пришлось подавать кипяток пассажирам с детьми, убирать за одним неумехой, и выполнять ещё несколько мелких просьб, остальное время я сидела возле окошка напротив служебного купе и смотрела в него.
В Котласе мы должны были быть в восемь вечера следующего дня, поэтому с утра снова нужно было раздавать чай, тем кто просил, следить за котлом и титаном, подметать в вагоне, короче заниматься рутиной. Вместе с Ритой у меня всё получалось нормально.
Нам принесли еду из вагона ресторана и у Риты были домашние пирожки, поэтому поели мы с ней просто великолепно. Перед Котласом я разбудила парнишку, он так и проспал остатки ночи и весь день.
Он встал и когда стал собираться, то вдруг наклонился к столу, положил на него газету Ухтинскую правду, что-ли и на полях её написал два адреса Котласский, своих родителей и свой в училище в Ухте и попросил меня обязательно написать ему, обязательно. И я пообещала, хотя и не знала что ему я буду писать и зачем. Звали его Саша.
Я предупредила, что если напишу ему, то только как братишке, что я потом и делала, когда писала ему письма, звала его братишка. Если уж давала слово, то должна была его исполнять.
Следующую ночь я снова не спала и вдруг обнаружила, что это вовсе не трудно, не спать. Дел ночью было немного, так что часть её я провела в лёгком трёпе с мужчинами из нашего отсека. Мы покурили вместе в тамбуре, пошутили, пообменивались анекдотами. В общем ни к чему не обязывающий «светский» разговор.
Потом мы с Ритой с утра снова занимались делами. Их было теперь больше, нужно было собрать, рассортировать и разложить в мешки постельное бельё для сдачи его по прибытии в прачечную.
Так что за заботами и работой я не заметила, как мы приехали в Москву. Незадолго до прибытия пришла бригадир и стала уговаривать меня переходить к ним работать, мол они ездят не только в Воркуту, но и в другие города, мол и на Юг и всюду я смогу поездить по стране.
И заработки неплохие и питание обеспечено и в некоторых городах они отдыхают сутками, можно и новое увидеть и покупки сделать. Мол я девочка хваткая, выносливая, мне самое место работать проводником, к тому же общительная и исполнительная.
Но я объяснила ей, что у меня маленький ребёнок и мне не на кого будет оставлять его при длительных поездках, да и работа у меня есть, вот если выгонят, тогда мол я подумаю.
В общем в Москве я не сразу вышла из поезда, а вместе с Ритой дождалась, когда поезд отгонят в тупик и там помогла ей сдать бельё на машину от прачечной, а заодно увидела, как загружают продукты в вагон-ресторан и как грузят почту в почтовый вагон.
Здесь уже поезд убирала другая смена поездной бригады, а Рита ехала на праздники домой, у неё трое суток были выходными. Жила она в Ногинске. Мы с ней вместе вернулись по путям почти к вокзалу и тут расстались, пожелав друг другу всего доброго и счастливой встречи Нового года. Было 31 декабря.
Я пошла не спеша к Каланчёвке, когда увидела Любу. Она задержалась, зайдя здесь же недалеко в магазин, купить продуктов домой и подарок сыну и сейчас собиралась спускаться в переход к Казанскому вокзалу, когда увидела меня и окликнула.
Мы разговорились и она посетовала, что вот поезд её отправляется в 21 час, а до этого сидеть в вокзале ей совсем не хотелось бы, она совсем не знает Москвы, а посмотреть хочется, так может я подскажу ей куда можно пока съездить, чтобы повидать хоть немного.
Я никуда не торопилась, дома меня не ждали и я вызвалась не только подсказать, но и свозить показать центр. Мы сбегали в камеру хранения, сунули в ячейки чемоданы, билеты у Любы были куплены заранее, и пошли наверх. Я решила ехать на наземном транспорте, чтобы больше показать. Люба взяла с собой фотоаппарат.
В общем мы с ней поездили и походили по центру, поели в кафе и к половине девятого были уже снова на вокзале, взяли чемоданы, обменялись фотографиями и адресами, я проводила её до вагона и пошла на свою электричку. Домой я ехала в почти свободном поезде, а к Серпухову подъезжала и вовсе в пустом вагоне. Было уже 23 часа, потом брела как сомнамбула до дому
Уже навалилась усталость, немного разморило в тишине и одиночестве вагона.
Придя домой, я своим появлением очень удивила маму, но сказав, что все разговоры завтра я разделась и улеглась спать. Просто провалилась в яму.
Это была моя встреча Нового 1970 года.
Глава 30. Снова видимость жизни.
Наутро, когда я проснулась, то первое, что почувствовала, это ручонки обнимавшей меня дочки. Она была очень рада и оживлённо щебетала, рассказывая мне стишок с утренника, хвалясь подарками и сладостями. Мать тревожно наблюдала за нами, было видно, что ей не терпится обо всём расспросить.
Я дала дочке выговориться вволю, мама её покормила и она побежала играть с игрушками, а я рассказала маме обо всём, что произошло.
Ну, и что теперь?-спросила мать.
Ничего – ответила я – буду учиться жить без него окончательно, и если выйду когда-либо замуж, то только за человека , которому буду нужна не я одна, а моя дочь. Не хочу, чтобы она повторила мою судьбу.
Значит ты уже не надеешься на то, что у вас всё наладиться?
Нет – ответила я – нет, по-моему у него кто-то есть.
Ну, это вовсе не обязательно – ответила мать.
Да нет, я почувствовала это, когда он, прикоснувшись ко мне, шарахнулся, как чёрт от ладана. – ответила я.
Время покажет – сказала мать, отлично зная, что разубеждать меня в чём-либо бесполезно.
Потом она ушла ненадолго, а после её возвращения прибежали соседские девчонки, немного моложе меня, из тех, что когда-то ходили со мной в отряд на болото. Оказывается мать уже успела всеми новостями поделится и они решили, что мне нужно развеяться и пришли звать меня к себе гулять и потом вечером идти во дворец на танцы.
Я ответила, что очень устала и никуда не пойду. Когда они ушли я выговорила матери, за то что она уже всем всё доложила. Недаром всё-таки бабушка говорила, что главный мой враг живёт со мной рядом. Сейчас, вспомнив про бабушку, я собрала Иришку и вместе с ней ушла к дедушке с бабушкой. Там мы и заночевали. С ними мне было хорошо и комфортно.
После Нового года я впрягаюсь в работу со всей силой. Что называется забиваю эфир, чтобы не оставлять себе ни одной праздной минутки. На работе , чтобы не иметь свободного времени начинаю помогать операторам в приёме бандеролей и прочих операциях. Видела постоянно, что и как они делают, а теперь учусь делать это своими руками.
Первое время вожусь подолгу, навыка в руках ещё нет, но довольно быстро осваиваюсь и вскоре уже девчонки станут отлучаться ненадолго с работы, сбегать в магазин, или по другим надобностям, зная, что я и бандероль и заказное письмо и ценное и с уведомлением приму и оформлю как надо. Короче освоила новый участок работы.
Увидев мою заинтересованность начальник отделения начинает обучать меня операциям по приёму переводов, мол в жизни всё пригодится, и посылок. Короче я незаметно для себя становлюсь почтовым работником широкого профиля, что потом очень выручит меня в жизни.
Дома я снова активно переставляю мебель – зуд к перемене обстановки не прошёл. Я удаляю большую кровать и ставлю свою односпальную. Так мне просторнее и уютнее на кухне. Я снова перебралась в свою кухонку. А Иришкину кровать убираем, мама говорит пусть спит со мной на диване – и мне спокойней и ей уютней. И я не возражаю, пусть спят.
У Иришки новый фокус, когда укладываю её спать, то обязательно рассказываю сказку или пою песенку. Брат либо слушает, либо начинает фыркать и тогда Иришка, прикладывая пальчик к губам говорит « шшш , Уська придёт!» Голос у неё при этом испуганный. Я спрашиваю Ирочка, что за Уська, кто такой Уська, но она только повторяет, что он придёт и всё.
Для меня это ново, узнаю у мамы не пугали ли её, если она не может уснуть, на что мама отвечает," Вера, но ты же знаешь, я никогда никого из вас не пугала. Этого нельзя делать. Может в деревне?" И я отвечаю, что может и так.
В большой комнате, помимо удаления Иришкиной кровати , есть и другие перемены. Зажиточная соседка из крайнего дома на посёлке, предложила мне сервант. Они купили мебельный гарнитур, а прежние предметы раздают соседям.
Я конечно не отказалась, сервант в отличном состоянии, а мне надоело держать посуду, во встроенном шкафу, тем более, что посуды в доме приросло, а из встроенного шкафа, когда соседи хлопают своей дверью, постоянно что-либо выпадает и бьётся.
Я удаляю из кухни стол, выношу его на террасу, а на его место ставлю платяной шкаф из комнаты. На место шкафа встаёт сервант. Он очень подходит по цвету и стилю к остальной мебели, занимает меньше места и комната становится просторнее. Мама привозит от Кудряковых кресло-кровать и простое кресло. Ей тоже отдали.
Теперь мы можем выбросить старую ,насквозь испорченную мочой дружка отчима, кушетку и поставить кресло кровать для Нади и кровать для Саши.
Возле углового окна, на котором у нас стоит изобилие цветов, мамина слабость, я располагаю приёмник с проигрывателем и кресло для отдыха, рядом тумбочка с моими журналами мод , выкройками и принадлежностями для шитья и вязания. Это станет моим излюбленным уголком отдыха.
Иришкин уголок игрушек возле серванта. Там большая коробка из которой она извлекает свои игрушки, а потом собирает их перед сном.
Я много занимаюсь домашними делами в это время, тоже, чтобы не сидеть ,не думать. Но ночи, мой ужас. Когда все засыпают, дом затихает, на меня наваливается чёрная тоска, хоть волком вой. Тогда летят сигарета, за сигаретой и я сижу, уставясь пустым взором в тёмный проём окна, в своей кухонке. К сожалению забить ночь, у меня не получается.
И выходные тоже почти ад для меня. Тогда я снова в выходные начинаю убегать на телеграф к своим девчонкам.
Вскоре мы с ними начинаем встречаться не на работе, а в клубах и гортеатре на танцах. Сама я танцы люблю не очень.
Но там люди, общение, толпа и разговоры, в которых я могу забыться. Вырабатывается определённое расписание.
В четверг танцы во Дворце на Ногинке, в субботу в клубе на Ногинке, в понедельник в гортеатре.
Воскресенье я сижу на телеграфе. На Ногинку я хожу с девчатами с посёлка и тремя с телеграфа. У нас весьма тесная компания. Но вскоре там знакомимся ещё с девчонками и компания растёт, в гортеатр мы ходим с девчонками с телеграфа и примкнувшими новыми знакомыми. В общем и там и тут стайка человек по пятнадцать набирается.
В каждом месте времяпрепровождения у меня появляются стойкие поклонники из парней,всюду свои. Я ни с кем не вступаю в близкое знакомство, так поверхностное развлечение, не больше, домой провожать не разрешаю.
Везде есть буфеты в которых непременно продаются спиртные напитки, правда в основном вина, торговля водкой запрещена. Мы называем эти места кабачками, так как везде они расположены в полуподвальных помещениях, практически рядом с раздевалкой. Только в гортеатре, тоже в полуподвале, но нужно пройти к нему через весь зал.
Я начинаю регулярно выпивать по стакану, два вина за вечер. Да, там принято наливать вино в гранёные стаканы,другой тары не держат. Ты берёшь бутылку или сколько-то и идёшь со стаканами к столам, или можешь взять в разлив и выпить здесь же у стойки.
Свои деньги практически не тратим, всё время находятся желающие угостить, наверное по присказке, на халяву и уксус сладкий, мы и действуем.
То что мы там пьём непередаваемая отрава, куда там портвейн три семёрки, он нектар по сравнению с появившимся в то время Солнцедаром. Изумительная гадость, тёмно-бордового цвета с осадком на полстакана и окрашенными им стенками.
Мы зовём его заборокраситель. Но пьём, несмотря ни на что. Главное кураж и дурь в башке появляются, к тому же он самый дешёвый, не считая светлого столового, которое стоит 97 копеек, но абсолютно не забирает, что компотику попить, одинаково. В жару на Оку, его брать хорошо, а зимой нет смысла, поэтому Солнцедар по 1-17, самое оно.
В те времена, как впрочем во все предыдущие , а возможно и нынешние, город делился на зоны влияния, как в Москве на районы. Все эти зоны, в основном молодёжь ,враждовали между собой, периодически устраивая нешуточные драки. Правда в то время дрались в основном парни, девчонки отстранялись в сторону. Никогда нельзя было угадать, когда где и по какой причине вспыхнет очередной бой.
Город делился на центр, Окских, Занарских,Заборских, Ногинских, Вокзальных, Слободских, Базовских, Новоткацких и более мелкие группировки. Мы например принадлежали к вокзальным. Как правило более-менее безопасным для всех являлся центр, в остальных районах ребятам из другого клана появляться было опасно. Но они всё равно появлялись, ведь молодость всегда готова к риску.
Так во дворце на Ногинке мы познакомились с ребятами из Заборья. Это были три закадычных друга Коля, Саша и Володя и их друзья. Меж собой они друг друга называли кличками Колячий, которую я переделала в Колючий, Блындя, фамилия Балалайкин и Ермак, от фамилии Ермаков. Все трое были очень симпатичные и весёлые ребята.
Сашка Ермак, белобрысый остряк, Володя Блындя балагур, темноволосый, высокий и скромный. Знаток всевозможных сатирических рассказов и большой любитель Зощенко. Колючего даже описывать не стоит. Это полный двойник Александра Збруева. И ростом и внешностью. С лукавыми зелёными глазами, которые он постоянно щурил, как после оказалось по причине близорукости.
В очках я его никогда не видела, хотя, как оказалось он в них бывал в театре на представлениях и в читальне.
Мы познакомились и явно понравились друг другу, так что в этот вечер, вопреки своим правилам я решила разрешить им проводить меня до дома.
После танцев мы, довольно большой компанией, девчонки, наши ребята с посёлка и новые знакомые пошли к железнодорожному мосту, который нужно было перейти, чтобы идти домой. Наши ребята к вновь примкнувшим не задирались, так как моих друзей, никто никогда не трогал, не знаю отчего, но это правило установилось само собой.
Не доходя до моста метров 100, мы заметили, что за нами следует плотно сбившаяся компания Ногинских ребят. Они следовали с явно агрессивными намерениями. Предстояла драка.
В один момент штакетник близстоящей спальни оказался разобранным. Следует заметить, что это происходило здесь с завидной регулярностью, поэтому, после побоища местные жители собирали уцелевшие штакетины и прикручивали их на старое место. В общем сборно-разборная конструкция.
Те ребята разобрали штакетник дома напротив с такой же скоростью. Отличались штакетины только цветом краски.
Нам девчонкам велено было бегом подниматься на мост, а сами ребята заняли позиции на первом пролёте. Вскоре с гиканьем Ногинские бросились на наших ребят и завязалась бойня до первой крови.
Наши находились в более выгодной позиции и вскоре у одного из Ногинских, тычком штакетины был выбит зуб. До первой крови было правилом обязательным и всё прекратилось, Ногинские отступили, а наши побросали штакетины вниз и обе враждующие партии разошлись, перекидывась изредка угрозами с дальним прицелом. Дальше мы шли в возбуждённом состоянии.
