Текст книги "Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики (СИ)"

Автор книги: Вайолет Девлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– А ты сомневался, мальчишка? – криво улыбаясь, сказал Элфи.

Глаза Авалоны округлились. Всадница удивляется его маленькому прозвищу? Зря, ведь оно полностью оправдано. Элфи прожил несколько сотен гердрад на этой земле, в то время, как этот так называемый король не разменял даже шесть десятилетий. Для альва Артур и был мальчишкой. Зарвавшимся мальчишкой.

“И ублюдком, отобравшим у меня все”, – зло подумал Элфи.

– Ты не обведешь меня вокруг пальца, – вдруг сказал Артур. Уголок его губ опасно дернулся, человеческие эмоции пробивались наружу. – Наша сделка недействительна. Ты нарушил условие.

Элфи словно ударили чем-то тупым и тяжелым по голове.

– Что? – тихо переспросил альв.

– Ты должен был вернуть Лилит, только ее, – с удовольствием, которое чувствовал только Элфи, произнес король. – Но вернулся ты не только с ней.

В груди Элфи взорвалось пламя. Оно кипело, бурлило и просило выпустить его наружу. Руки сами собой сжались в кулаки. Только что Артур сделал то, чем Элфи владел куда более искусно. Обманул его без лжи. Обставил, заставил почувствовать себя дураком! Тонкая улыбка на губах короля Примории стала последней каплей. Элфи был готов бросится на него, сжать горло и закричать:“Где мои крылья?! Верни их! Верни!”.

Но он этого сделал. Не сделал даже когда Артур сорвал с его шеи апельсиновый вереск.

Земля ушла из под ног. Альв устоял с трудом. Слабость, которую он привык игнорировать, накатила новой удушающей волной. Он снова ощутил на коже мерзкий холод, единственный источник тепла, Артур сжимал в руке.

Сколько сделок он совершил за всю свою жизнь? Сколько наивных людишек обвел вокруг пальца? Кто бы мог подумать, что кто-то сможет воспользоваться его же оружием.

Мальчишка… Нет, Артур Пендрагон смог. Когда-то ему удалось разрушить жизнь Элфи. Подарить надежду, чтобы снова растоптать ее.

Все кончено. Король победил.

Да здравствует король…

Хагалаз

Подняв вверх ладонь, хьенд остановил бездарную игру музыкантов. Они мучили музыкальные инструменты и действовали Хагалазу на нервы похлеще притихшей Аврелии. Мужчина сидел на диване, откинувшись на мягкие подушки. В полутемном помещении освещалась лишь неброская сцена, с которой удалялся расстроенный бард. Вскоре дверь захлопнулась, и они с Аврелией остались в комнате одни. Изредка из тени бесшумно и незаметно выскальзывали подавальщики, они забирали грязную посуду, меняли пустые бутыли на полные и подливали Аврелии красное сухое вино.

Тишина успокаивала и приводила в порядок мысли хьенда. В Лании, как и в любом другом большом городе империи, было несколько узконаправленных заведений. Росс Гвилд, хозяин ресторации с очень жизнеутверждающим названием “Погребенные кости”, как раз владел одним из таких. Сюда пускали только всадников культа Пресвятой Морриган. На первом этаже располагались полупрозрачный столики из горного хрусталя, а вдоль стен тянулась сеть зажженных бумажных фонарей.

Второй этаж предназначался для высокопоставленных особ и был оборудован в виде отдельных комнат, где можно было расслабиться и отвлечься. Хагалаз снял самую большую комнату, но вовсе не для того, чтобы отдыхать. Не так давно он получил сообщение от дэ Хэльда, в котором чужеземец с гордостью сообщал, что Ульберг пал. Рыцари Артура не смогли выстоять против жестокости людей с запада.

Что немало удивило Хагалаза: в городе не обнаружили ни единого волшебного существа.

Все это не к добру.

Хагалаз плеснул в бокал немного бренди и выпил залпом. Тревога начала отступать.

– Откуда в тебе появилась нездоровая тяга к алкоголю?

Хэлл поморщился, когда Аврелия молчала, то казалась не такой мерзкой, какой была. Женщина полировала свое копье и медленными глотками, словно смакуя вкус, пила вино.

– Ах, точно, – на ее губах заиграла змеиная улыбка, – ты покончил с малышкой Авалоной. Не думала, что у тебя хватит духа.

– Я дал клятву.

– Слова людей ничего не стоят.

– Значит,этотурок ты вынесла после близкого знакомства с Королем Падших? – Хагалаз вернул ей улыбку, с удовольствием наблюдая, как она бледнеет от злости.

Ему надоело бесцеремонное поведение Аврелии. Хагалаз не требовал сострадания, более того, ненавидел это чувство больше всего на свете, но хэлла перешла все границы. Пусть ей тоже будет больно. Если он живет с раной на сердце, то почему она должна жить припеваючи?

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – она стукнула кулаком по низкому столику. Тот пошел трещинами, и Аврелия грязно выругалась, словно была не женщиной, а старым матросом.

– Ты тоже, – спокойно заметил мужчина, делая глоток. Крепкий алкоголь приятно обжег горло. – Но это не мешает тебе говорить.

Аврелия замолкла и отвернулась, продолжая усиленно тереть копье лоскутом ткани, от которого разило спиртом.

Минут через пять, не поворачиваясь и уже гораздо тише, она спросила:

– За что ты так ею дорожил?

Хагалаз внимательно посмотрел на хэллу. Бренди одурманил голову, и только поэтому он ответил честно, наплевав на то, что Аврелия снова может съязвить:

– Искренность. Ее искренность делала меня живым.

Он подумал и добавил:

– Иногда мне кажется, что в тот день я умер вместе с ней.

С громким стуком он поставил бокал на столик. Его лицо застыло, и мужчина снова стал грозным предводителем первой армии императора.

В дверь постучали. Хагалаз метнул разъяренный взгляд в ее сторону. Кого там еще принесло? В помещении появился низенький щуплый мужчина с бегающим взглядом.

– Господа, – он сглотнул, будто пересиливая страх.

“Хотя почему будто?”– подумал хьенд. Их боялись и сторонились.

Кастелян ресторации мял в руках маленький платочек.

– К вам посетитель и это, – он сделал паузу, словно не верил в то, что произносит, – птица?

В комнате повисла угрожающая тишина. Мужчина занервничал еще больше.

– Йера? – удивленно вскинул брови Хагалаз. – Белый ворон Филберта?

– Да-да, – активно закивал головой тот, – белый. Он ворвался в ресторацию и чуть не выклевал нашему подавальщику глаза. Благо один из посетителей знал птичий. Оказывается, это ваш гость.

Хагалаз не смог сдержать улыбку, а Аврелия расхохоталась в голос.

– Впустите его.

Стоило хьенду это произнести, как в помещение стремительно влетел Йера, задевая острыми когтями плечо кастеляна и целенаправленно ударяя по щеке крылом.

– Здравствуй, друг, – улыбнулся Хагалаз, когда Йера приземлился на стол.

Кастелян в ужасе удалился.

Ворон держал в клюве небольшой сверток размером с половину ладони Хагалаза. Хэлл протянул руку, забирая сверток, обмотанный алой лентой.

Йера громко каркнул, вновь взмывая вверх и кружа вокруг Аврелии.

– Ты тоже мне не нравишься, – любезно отозвалась она. – Когда-нибудь я приготовлю из твоего мясо рагу, а из косточек сварю суп.

Ворон огрызнулся и недовольно отлетел подальше.

Развязав ленту, Хагалаз развернул бумагу. Ему на ладонь выпал круглый медный медальон с выгравированной буквой “Ф”. Хьенд бесчисленное множество раз видел его на шее Филберта. Медальон открывался специальным механизмом и внутри был полый.

Мужчина поджал губы. Он догадывался, что внутри.

А вот на сухом пергаменте легкой рукой часового Хуго было выведено всего два слова:

“Котел у них”.

Лист полетел на застеленный ковром пол. Кажется, Хагалаз знает, кто виновен в злостном похищении. На миг его пробрала дрожь. А что, если альв и Чужестранка заставили Авалону освободить их и написать письмо?

Нет. Он быстро отбросил эту мысль. Он читал ее письмо, там не было подтекста или страха, только болезненная решительность.

Авалоны больше нет, и ему не стоит вспоминать о ней. Лучше подумать, зачем Артуру нужен котел? Показать свое превосходство? Вряд ли. Остановить войну? Этот вариант устроил бы Хагалаза, вот только Котел Возрождения не более чем бесполезный кусок металла. Артур об этом не знает, зато Хагалаз и Филберт да, и сейчас, когда они почти уравняли шансы… Победа близка.

Йера взмахнул крыльями, облюбовав плечо Хагалаза. Ворон прокричал что-то ему в самое ухо. Хэлл поморщился от внезапного крика.

– Тише, – мягко произнес он, поглаживая ворона по мягким перышкам. – Нам нет необходимости возвращать котел.

Йера был с ним несогласен и принялся спорить с новой силой.

– Приказ Филберта? – еще больше удивился мужчина. – Он что, идиот?

Ворон согласился, что иногда Фил ведет себя как дурак.

– Зачем нам его возвращать?

– Котел Возрождения похитили? – встрепенулась Аврелия, расслышав их разговор. – Это очень плохо.

Аврелия не знала, что великая реликвия уже давно ни на что не годна, и ее незнание впервые поставило Хагалаза в затруднительное положение.

– Ладно, – скрипя зубами, сказал он, – Лети в Приморию. Доложи чужеземцам, чтобы собрали поисковый отряд. Нужно найти Короля Падших и девчонку.

“Только время потеряем”, – подумал Хагалаз.

– С ума сошел? – закричала Аврелия, вскакивая на ноги. – Доверить отбросам с запада реликвию империи? Ни за что!

– И что ты предлагаешь?

Аврелия мягко улыбнулась. Ее жесты, движения и даже взгляд неуловимо изменились. От нее веяло добротой. Если бы Хагалаз не знал ее столько лет, то сам бы повелся на умелую игру хэллы.

Причину изменений хьенд выяснил через минуту, когда в помещение, (которое, к слову, охранялось) ввалились Фонзи, Фейт и Кевин. Не хватало только его непослушного сына. Где этот мальчишка пропадал, Хагалаз не знал и не особо интересовался. Гораздо интереснее ему было узнать, как всадникам удалось просочится через пост охраны.

– Господа! – раздался позади крик кастеляна. – Вам туда нельзя, господа!

– А я сказал, можно! – рявкнул Фонзи, захлопывая дверь прямо у него перед носом.

Хагалаз отставил подальше бокал, поднимаясь вслед за Аврелией.

– Пошли вон, – устало сказал он. Ему нужно уладить вопрос с Йерой, а разбираться с выходками юнцов он не желал.

– Вам нужен был отряд из своих? Мы готовы отправиться за котлом! – решительно произнес Баррад.

Кевин, стоящий рядом с ним, грустно покачал головой, но ничего не сказал.

– Любопытно. И как же вы узнали о котле?

– Случайно, – соврал Фонзи.

– Подслушали ваш разговор, – одновременно с ним выдала правду Фейт. Парень зашипел, но девчонка отвернулась, игнорируя его. Надо же, она не дрожит в страхе… И голос у нее стал ровным, даже немного властным.

– А вы вкурсе, детки, что бывает с солдатами, знающих то, что им знать не положено? – с угрозой в голосе спросил хьенд.

– Да, – поспешно заявил Кевин, – поэтому уже уходим.

Он попытался развернуть Фонзи и Фейт, но те упирались, словно два барана.

Аврелия мелодично рассмеялась.

– Хагалаз, не пугай ты так их! – укоризненно погрозила ему хэлла. Хагалаз фыркнул. Йера на его плече тоже. – Значит, готовы отправится на поиски котла?

– Готовы! – в один голос выкрикнули Фейт и Фонзи.

– Дураки, – тихо добавил Кевин.

Хагалаз не мог перестать удивляться. Что с ними произошло? Почему они так хотят погибнуть? Ведь ничего большего им в королевстве не светит. У Фейт горели глаза, а руки сжимались в маленькие кулачки. Фонзи не отличался от нее. На его лице застыло точно такое же идиотское выражение. Всадники решительно поддались вперед, и тут хэлл начал догадываться.

– Она мертва, – сказал он.

Аврелия посмотрела на него с яростью, а взгляды всадников обратились к хьенду. Взгляды, в которых он явственно видел удивление, смешанное с шоком.

– Что? – одними губами переспросил Фонзи. – Кто мертв?

– Авалона Кэррол мертва! – сказал Хагалаз жестко, не жалея их чувств.

Фейт пошатнулась и чуть не свалилась на пол, но Кевин придержал ее за локоть. А Фонзи замер, не шевелясь. Он побледнел, напомнив Хагалазу домашний набор форфора, подареный Сольви.

Хэлл прекрасно понимал мальчишку, но ничем не мог помочь. Баррад тоже умирал, только неизвестно, умерла лишь одна часть или мертв он сам. Мир Хагалаза тоже был разрушен одной фразой. Его собственной.

И до сих он не мог оправится от горя и несвойственной ему эмоции, сожалеть о чем-то. Понимать, что этот мир стал только хуже, и он сам его таким сделал. Собственными руками, запятнанными ее кровью.

– Этого не может быть, – Фонзи смог моргнуть и даже сделать шаг. Он рассмеялся, и смех этот был полон безумия. – Шутка, да?

– Не шутка. – Продолжал топтать его сердце Хагалаз. – Кэрролл умерла, так и не покинув границы империи.

Фейт уткнулась в плечо Кевина, беззвучно рыдая. Тот гладил ее по волосам, нашептывал что-то успокаивающее, хотя у самого в глазах стояли слезы. Фонзи схватился за голову.

“Они все любили ее. Ты поступил как чудовище. Отнял жизнь, хотя сам дорожил девочкой не меньше”,– шептал внутренний голос мужчины. Да, все было именно так. Вина и горе теперь с ним на всю жизнь. Он будет нести этот крест и каждый день просыпаться в ужасе от звона разбитого хрусталя.

– Что скажете теперь? – выдавил он. – Хотите оказаться в королевстве?

Фонзи медленно поднял голову. В его покрасневших глазах полыхнула злость. Не меньшая злоба и ненависть, которую он испытывал к маленькому народцу. Хагалаз надеялся, что всадники оставят эту идею, когда их цель падет, но он не подумал, что у них появится новая.

– Хочу, – хриплым голосом ответил Баррад.

Аврелия улыбнулась ему. В ее глазах отражалась жалость. Хагалаз же разглядел там только холодный расчет. Она воспользуется ими и выбросит, когда сочтет нужным. Он пытался их спасти.

Но в итоге не спас никого.

– Отлично, – с улыбкой пропела Аврелия, не замечая громкие всхлипы Фейт. – Выдвигаемся завтра на рассвете. Я пойду с вами.

Йера каркнул и взмахнул крыльями, задев щеку Хагалаза.

“Она убьет его”, – говорил Йера.

“Или он убьет ее”, – подумал хьенд.

Он знал, почему Аврелия рвется в империю. Дело вовсе не в котле. Теперь у них с Фонзи одна цель, а если змея нашла себе союзника, то уже не отпустит его. Вонзится ядовитыми клыками в плоть, пока не отравит изнутри.

Громко хлопнув в ладоши, Аврелия увела Кевина и Фейт из помещения обратно на первый этаж. Когда Фонзи собирался уходить, Хагалаз окликнул его:

– Баррад, – он взглянул на медальон, – для тебя у меня особое поручение.

Этери

Как только Авалона и Элфи исчезли за дверью, Тавин схватил Иэна, скручивая ему руки. Мужчина ударил альва в челюсть и попробовал выбраться из хватки, но Тавин достал из нагрудного кармана причудливой формы флакон. Он напоминал вытянутую зигзагообразную колбу. Сдерживая напор всадника, страж распылил черный порошок, вдохнув который, Иэн погрузился в сон.

– Зачем? – сдавленно проговорила Этери.

Она впервые могла повлиять на игру, которую затеял альв. Мастерски орудуя словами, Элфи перевернул всю их историю. Теперь Этери не просто вздрагивала, услышав голос всадника, но и чувствовала его холодные руки на своей талии. Нужно отдать Иэну должное, играл он так, что Этери сама почти поверила, что они много лет женаты. Даже его взгляд, обычно такой холодный, без искры и огня, внезапно потеплел. Она могла украдкой наслаждаться его едва заметной улыбкой. Этери не знала, откуда у нее появилось это неведомое влечение к тому, кто заковал ее в оковы, но не хотела, чтобы оно проходило.

Этери жаждала еще раз, всего один, услышать, как его бескровные губы произносят“любимая”. Нет, Иэн вовсе не был ее идеальной мечтой. Он пугал ее до дьяволят в глазах, напоминая ожившие образы злодеев из сказок.

Но когда он крепко сжимал ее ладонь, сердце Этери подскакивало к горлу, отказываясь возвращаться на место.

Рядом с всадником девушка чувствовала себя защищенной. И только что Тавин отобрал у нее это чувство.

Страж не ответил. Немым кивком он попросил ее пройти с ним, а Иэна перехватил через пояс, словно тот ничего не весил. Этери пришлось тенью двинуться следом. Когда они поднимались по лестнице, она не выдержала гнетущего молчания и сказала:

– Отпусти его, пожалуйста.

– Не могу, – тихо отвечал Тавин. Его манящий, как и у всех альвов, голос разносился эхом по замку, – Приказ.

– Ты не понимаешь. Он дорог мне, – почти взмолилась Этери. Она помнила о маленькой лжи, к которой пришлось прибегнуть. Слова Этери были продиктованы не только страхом за собственную жизнь, но и опасением за жизнь всадника. Элфи предупреждал ее. Все в этих стенах, начиная от зеленых потолков и заканчивая мраморными скульптурами, было пропитано ядом обмана, коварства, порока. Ей не протянуть здесь более трех дней.

Тавин даже не подумал замедлить шаг.

Поднявшись на последний этаж, он повел ее через темные коридоры. Этери пыталась запомнить, куда они идут, чтобы потом попытаться сбежать, но из-за потемок она могла сосредоточиться только на том, чтобы не врезаться в спину Тавина.

“Все альвы такие…?”, – подумала Этери, вспоминая свое знакомство с Элфи. Чем ближе он был к смерти, тем более человечным становился. В конце концов, если дух природы не вернет свои крылья, то станет смертным, а это нанесет последний, решающий удар по его самолюбию.

Страж остановился около пустой стены. Ничего, кроме побегов плюща и диких роз, к которым так хотелось прикоснуться, на ней не было. Альв провел рукой гибким растениям, едва касаясь пальцами, и Этери увидела, как из-под его ладони вылетают тонкие светло-зеленые нити. Они впитывались в побеги, и холодный серебристый свет разрывал плющ изнутри. Нехотя, он начал шевелиться, расступаясь и пропуская их к маленькой дверце, которую Этери поначалу не заметила. Красное дерево исцарапано когтями, а золотая ручка почернела.

Тавин распахнул дверь, приглашая Этери внутрь. У нее создавалось четкое ощущение, что ее заманивают в ловушку, словно маленькую наивную мышь. С другой стороны, она же Лилит Пендрагон, дочь самого короля, что ей могут сделать?

Как выясниться позже, много чего, о чем Этери даже не подозревала. Но тогда она еще не знала об этом, а потому неспешно вошла внутрь.

Дверь захлопнулась. Стены содрогнулись. Послышался противный звук ползающих растений, от которого Этери поморщилась.

Ее заперли.

Руки покрылись неприятными мурашками. Этери начала усиленно их растирать, чтобы избавиться от остатков страха. Дверь заперта. Это не повод для паники. Подумаешь… Она найдет, как отсюда выбраться.

Собрав последние остатки сил, на которые была способна, она огляделась. В огромном помещении витал горьковатый аромат трав и цветов. Это одна из самых больших странностей этого места, ведь в отличии от полностью захваченного растениями замка, в комнате не было ни единого побега. Даже фарфоровая ваза, стоящая на прикроватной тумбочке около широкой кровати с небесно-голубым балдахином, пустовала. На полу был раскинут пушистый белый ковер, а чуть дальше кровати высились стрельчатые окна.

К ним Этери направилась в первую очередь. Постучав пальцем по стеклу, она с неудовольствием отметила, что разбить не получится. Не в одиночку точно. Да и высота оказалась приличная. Девушка взирала на Карлеон и не могла поверить, что стоит на том самом месте, где ее мама провела часть своей жизни. Этери стянула обувь, желая почувствовать то, что ощущала Лилит, ступая по ковру. Нога утонула в мягком ворсе по щиколотку.

Этери прошлась по комнате, разглядывая высокие выбеленные потолки, подобие люстры с отверстиями для свечей и высокий книжный стеллаж. Как же давно ей не доводилось брать в руки книгу… Она взяла первую же, в кожанной обложке и золотистой гравировкой.

Аромат книжной пыли внезапно навеял смутные и размытые воспоминания. Этери вернула книгу на место.

Комната, в которую ее провели, в корне отличалась от всего, что девушка уже видела в замке. Даже темные каменные стены здесь почему-то стали белоснежными. Здесь Лилит Пендрагон прожила семнадцать лет, купаясь в роскоши и почтении. Так по какой причине ей пришлось бежать, жертвуя всем?

Глядя на столицу Приморского Королевства с высоты птичьего полета, Этери решила, что обязательно все узнает.

Шорох в дальнем углу комнаты заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Она резко развернулась, прищурилась, пытаясь рассмотреть человека, чье лицо было сокрыто маской тьмы. Как ему удалось войти? Дверь заперта, и побеги больше не сдвигались с места. Может, он стоял здесь с самого начала?

Появление незнакомца в замкнутом пространстве заставило Этери занервничать.

Человек сделал шаг. Тьма спала, и теперь она хорошо могла разглядеть того, кто стоял лицом к ней.

– Лилит.

Голова закружилась, ее будто бы сдавили с двух сторон. Этери неосознанно сделала шаг назад. Она видела его раньше, этого мужчину, чьи холодные глаза прожигали насквозь, пылая черной страстью. Те же золотые волосы, только чуть длиннее, тот же лед, сковавший его лицо. Он почти не изменился. Года отразились на его внешности едва заметными морщинами, а в остальном…

Он был копией мужчины из ее сна. Страх добрался до кончиков волос. Этери не могла пошевелиться, руки похолодели. Как такое возможно? Почему образ, подкинутый ее подсознанием, и этот человек, которого она видит впервые в жизни, так похожи? Этери читала, что в сновидениях нам являются люди, которых мы хотя бы раз, пускай и мимолетом, видели в своей жизни.

Она его не знает, но каждая черточка лица, каждое едва заметное выражение настолько знакомо, будто бы Этери провела рядом с ним всю жизнь.

– Неожиданно, да? – не отрывая от нее глаза, уронил он.

Во имя всех святых…

Его голос слишком часто звучал у нее в голове. Каждый раз, когда смыкались веки, каждый раз, когда она находилась в том проклятом лесу и чувствовала угрозу. Точно такая же сейчас повисла в помещении. С его появлением температура воздуха понизилась, и теперь мурашки пробегали по спине не только из-за страха. Этот человек, кем бы он ни был, обладал ощутимой властью.

Страх сменился дикой смесью из шока и ужаса, когда Этери поняла, кого он ей напоминает. Он был не просто мужчиной из сновидения и не просто прохожим, которого она однажды запомнила, чтобы он вечно мучил ее во снах. Его небесно-голубые глаза, злато волос, острый волевой подбородок…

Он был дьявольски похож на Лилит, а сейчас и на саму Этери.

Не оставалось сомнений.

Перед ней король Артур Пендрагон.

– Ты слишком похожа на мать, Лилит, – угадав ее мысли, сделал король сомнительный комплимент. – Она тоже доставляла мне одни хлопоты, – он зажмурился, устало потерев глаза двумя пальцами. – И стоило ли сбегать, если ты знала, что все равно вернешься?

В тот же момент голос благополучно вернулся к Этери.

– Не по своей воле, – хрипло произнесла она с теми же интонациями, с которыми ее отчитывала мать.

Артур одарил ее не самым любящим взглядом. Авалона пыталась убедить ее, что король больше всего на свете любит свою дочь. И пускай Этери было далеко до Лилит Пендрагон, девушка выглядела точь в точь как мать. К сожалению, это не помешало Артуру преодолеть несколько шагов, чтобы встать напротив дочери.

– Дизаровы, – с неприязнью произнес он. – Все одинаковые. Выберете побег или смерть, но не подчинение чужой воле.

Дизаровы…Этери определенно слышала эту фамилию, но никак не могла вспомнить, где…

Еще шаг, и Этери пришлось молить себя не шевелиться. А что, если он решит отомстить Лилит за весь их род и сейчас убьет?

Но Артур всего лишь заключил ее в объятия. Холодные и пустые. Этери не почувствовала ничего, абсолютно, даже мига единения и того не было. Король обнимал крепко, будто бы хотел ее задушить, а тело сбросить с вершины башни. Джон обнимал Этери иначе. Его теплые руки грели не только тело, но и сердце. Рядом с ним она могла позволить себе расслабиться, быть собой. Обычной слабой девочкой, которую обязательно защитят от всех невзгод.

От Артура Этери ждала нож в спину или хотя бы хлесткую пощечину. Ему не привыкать поднимать руку на женщину. Кажется, Этери начинала понимать истинные причины побега матери. Они заключались даже не в том, что Ареморика хранила в себе столько опасности. Просто жить, зная, что каждый день может стать последним, чудовищная жизнь.

Король отпустил ее. Этери не смогла сдержать облегченного вздоха. Он взял ее за подбородок, запрокинув голову наверх так, чтобы она смотрела ему в глаза, и медленно проговорил:

– Ты больше никогда не сбежишь, Лилит. Я тебе не позволю.

Его слова прозвучали хуже смертного приговора.

– Ты поняла?

Он ждал ответа, насквозь прожигая ее голубизной своих глаз.

– Да, отец.

– Умница.

Он развернулся, направляясь к выходу. Этери следовало молчать и радоваться, что еще один день прожит. Но она не смогла сдержать рвущегося с языка вопроса:

– А где мама?

Артур застыл. Его плечи напряглись.

– Ты прошла завесу, – констатировал он, – и ничего не помнишь.

Король повернул голову, уголок его губ был приподнят. В глазах отражалось торжество.

– Элена мертва, Лилит. Род Дизаровых мертв.

От плавных движений альвочки сложно было оторвать взгляд. Каждое ее касание к волосам ощущалось как мягкое поглаживание. Альва, как позже выяснилось, служанка, приводила Этери в относительный порядок. Она помогла ей избавиться от раны на спине, убрала небольшие шрамы на руках, оставшиеся после разрыва лент, и сейчас мастерски собирала волосы беспамятной принцессы (так она назвала Этери) в высокую прическу.

Альва строго оглядела плоды своей работы, одобрительно кивнув. Этери встала с жесткого стула и всмотрелась в зеркало, приставленное к книжному стеллажу. Но вместо того, чтобы любоваться собой, девушка смотрела на альву. Особенно ее вниманием завладели острые рожки на голове фейри. Они были длинными, светло-коричневыми и по структуре напоминали кору дерева. Глаза альвы, внимательно следившей за ней, опасно сузились.

– Ваше высочество, – недовольно сказала она, – вы впервые видите альву?

– Нет, – растерянно пробормотала Этери.

– Тогда прекратите меня с таким интересом разглядывать. Я не товар.

Этери густо покраснела и отвернулась.

– А вы изменились, – вдруг сказала служанка. – Надеюсь, память вернется к вам, ваше высочество, иначе вы не будете стоить даже медяка.

Этери нахмурилась, но возразить не успела. Альва вытащила из массивного дубового шкафа одно из платьев Лилит и заставила ее примерить. Кроваво-красное, с золотой вышивкой вдоль подола платье ей не понравилось. Оно было большое в груди и слишком узкое в талии. Альве пришлось подгонять его по фигуре.

Пройдясь по комнате, девушка сделала неутешительный вывод: из-за пышности наряда она вечно наступала на воздушную ткань и едва могла удержать равновесие. Но альву это не смутило. Напротив, она даже отвесила ей комплимент, прежде чем с помощью волшебства отворить дверь и повести Этери вниз.

– Королевский ужин всегда проходит в окружении короля и его подданных, – кратко вводила в курс дела альва, – Ваше место рядом с королем. Правда, сегодня его не будет, государственные дела часов не наблюдают.

Показалось или ее голос сочился сарказмом? Этери запнулась о ветку, чертыхнулась и поспешила дальше. Альва не собиралась ее ждать.

Этери провела в замке всего ничего, а уже ненавидела его всей душой. От всех этих растений, большинство из которых, вероятно, ядовитые, терпкого воздуха, закрытых темных коридоров, разболелась голова. Презрительное отношения альвы тоже не вызывало восторга. Этери, конечно, не была волшебным существом или чародейкой, но она была дочерью короля, по мнению многих. И все равно этого было недостаточно…

Тут же вспомнились слова Элфи, которыми он умудрился довести ее до нервного тика.

“...никогда не забывай, кто ты есть на самом деле. Во дворце не будут церемониться. Ты услышишь о себе много интересных вещей. Не всегда приятных. Но если будешь помнить о том, кто ты, то тебе не составит труда заткнуть всем рты”.

И кто же она?

Этери Фэрнсби, дочь Лилит и Джона Фэрнсби?

Нет.

Сейчас ее имя Лилит Пендрагон. Она дочь короля Артура и Елены Дизаровой. Принцесса и видящая.

Никто не заставит ее боятся.

Как же Этери хотела, чтобы это оказалось правдой. Но она боялась, и этот страх был продиктован первобытным желанием сбежать. Она сглотнула вязкий ком и постаралась сосредоточиться.

Коридор, по которому они шли, расширился, показались большие широкие двери. Альва распахнула их, пропуская Этери вперед, а затем они захлопнулись у нее за спиной. История повторяется. Почему ее так и норовят оставить в одиночестве?

Мысленный поток паники был прерван чарующими ароматами, наполнившими зал. Желудок скрутился в болезненном позыве. Этери сделала несколько несмелых шагов. Посреди зала стоял длинных прямоугольных стол, накрытый светлой скатертью, и более четырех десятков кресел. Все они оказались пусты.

Подойдя к столу, девушка едва сдержалась, чтобы не наброситься на еду. Чего здесь только не было! На самом большом подносе, украшенном золотой вязью, находилась ароматная запеченная утка с яблоками под медовым соусом. Чуть дальше – большие куски жареного мяса с черной корочкой. Всевозможные пироги с изюмом и сливами. Полупрозрачные графины были наполнены красным вином и имбирным элем, а в глубоких мисках лежали фрукты, столь аппетитные, что, казалось, их натерли воском перед ее приходом.

Этери не удержалась, взяла в руку красное яблоко. Идеально круглое, алое. Она видела в нем свое отражение.

“Не надо”,– слабо прошептал внутренний голос. Этери отмахнулась от него. Боль в желудке усилилась. Если она сейчас ничего не съест, ее дни сочтены.

Она поднесла его к губам и когда хотела прокусить кисло-сладкую кожицу, ее прервал грубый мужской голос.

– Вы правда собирались съесть его?

От неожиданности яблоко выпало из ее руки, приземляясь на траву, растущую прямо на камнях.

К ней быстрым шагом приближался незнакомый взрослый мужчина с мечом в руке. Он остановился напротив, сердито оглядев сначала стол, а потом и ее саму.

– Вы брали со стола что-нибудь еще, ваше высочество? – нарочито мягким тоном спросил он.

Этери вздохнула и ответила честно:

– Нет.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул мужчина, моментально расслабляясь. – Как вы здесь оказались?

– Меня привела альва. Служанка.

– Так альва или служанка? – заметив растерянность на ее лице, он пояснил, – Альвы не служат в этом замке. Они никому не служат. Разве что королю.

– Вот как, – поджала губы Этери, – я не знала.

– Значит, вы не помните даже элементарных вещей?

Он наклонился к ней. Седые волосы неровными прядями скрыли часть его лица. Прищурившись, он пронизывая каждую ее клеточку требовательным взглядом. А когда он выпрямился и заговорил, его тон был холоднее северных морей:

– Я не знаю, кто вы и как сюда попали, не знаю, что с вами сотворил Король Падших, но вы не Лилит Пендрагон.

От этих слов, сказанных в лоб, Этери попятилась. Мужчина не шутил, не высказывал предположения, а говорил лишь то, в чем был уверен. Он просто знал, что она самозванка. Но…откуда?

– Даже если отнять у Лилит память, она никогда бы, даже на рефлекторном уровне не стала есть еду со стола фейри, – сказал он.

– Но…

Двери в зал распахнулись в третий раз. Их прервал громкий, знакомый и даже почти родной голос Авалоны Кэрролл: