Текст книги "Лидия (СИ)"

Автор книги: Василий Воронков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

76

– Назовите ваше имя!

Дребезжащий металлический голос взорвался у меня в ушах, и я обхватил голову руками. Перед глазами всё поплыло. Мне даже показалось, что завибрировали стены.

Я слез с кровати и, покачиваясь, встал босыми ногами на промёрзлый пол. Красный глазок камеры над дверью пристально следил за моими движениями.

– Назовите ваше имя!

– Имя? – спросил я.

Безжизненный свет слепил глаза.

– Вы что… смеётесь надо мной? Да кто вы вообще такие?

– Назовите ваше имя! – проскрежетал голос.

Сощурившись, я посмотрел в потолок, с которого доносился командный голос.

– Я на Венере? – спросил я.

– Пожалуйста, назовите ваше имя, – повторил голос.

– Я уже сто раз говорил, – сказал я. – Меня зовут Алексей Тихонов. Я техник-навигатор второго разряда корабля Ахилл. Вы довольны?

Голос на несколько секунд замолк.

– Назовите ваш возраст, – раздался, наконец, ответ.

Я вздохнул и осмотрелся по сторонам, хотя знал, что нахожусь всё в той пустой светящейся комнате, где нет ничего, кроме металлического унитаза и приваренной к полу кровати.

– Назовите ваш возраст, – настаивал голос.

Я подошёл к двери и уставился в красный глазок камеры.

– Почему вы каждый день задаёте одни и те же вопросы? – спросил я. – Проверяете, не забыл ли я, кто я такой? Это какой-то тест или просто…

– Назовите ваш возраст, – повторил голос.

– Хватит! – неожиданно для самого себя я закричал в полный голос. – Я больше не произнесу ни единого слова! Можете уморить меня голодом! Делайте, что угодно, я…

Внезапно я почувствовал резкий укол в плече – как удар током, – и вся правая рука загорелась от боли. Под кожей разливалась едкая кислота. Я покачнулся.

– Опять… – пробормотал я, хватаясь за плечо. – Что это? Чего вы…

– Отвечайте на вопрос! – зазвенел в ушах металлический голос. – Отвечайте на вопрос!

– Мне…

В глазах у меня потемнело, я едва мог стоять на ногах. Я сделал несколько шагов к кровати, с трудом удерживая равновесие, по-прежнему сжимая рукой горящее плечо.

– Мне двадцать…

Я был почти уже у кровати, даже мог дотянуться до неё рукой. Ещё один маленький шаг. Голова раскалывалась от боли.

– Мне…

Я упал на кровать.

75

Не знаю, сколько прошло времени – несколько секунд, минуты, час? Мне казалось, что я подключён к неисправному нейроинтерфейсу, и сознание моё медленно умирает, распадаясь на бессвязные электрические сигналы, последние судорожные мысли, которые гаснут в оглушающей пустоте.

Когда я очнулся, меня встретила тишина. Я лежал на полиэтиленовой плёнке – как мертвец, которого забыли упаковать в чёрный мешок.

– Прекратите это! – крикнул я. – Просто прекратите… Я знаю, кто вы! Я… Просто сделайте свою последнюю инъекцию! Я больше не могу так. Я так не могу!

Нервные окончания в правом плече вновь рассекло шоковым разрядом.

Они, наконец, услышали меня. Больше не будет бессмысленных допросов, тестов и всех этих пыток светом и темнотой. Мой кошмар закончится навсегда.

Я закрыл глаза, приготовившись, не чувствуя страха – лишь холодное отрешённое спокойствие.

Но ничего не происходило.

Боль в плече затихла, свет по-прежнему горел.

Внезапно раздался тяжёлый металлический лязг. Я открыл глаза. Бронированная дверь камеры распахнулась, и в комнату зашла девушка в сером приталенном комбинезоне. Девушка, похожая на Лиду.

Я продолжал лежать на затянутой в плёнку кровати, не двигаясь.

Девушка (я вспомнил, что она представилась как Таис) встала посреди комнаты и взглянула на меня – нерешительно и взволнованно, как если бы собиралась сказать о чём-то, но никак не могла подобрать слова.

Я уселся на кровати и подобрал под себя холодные, как у трупа, ноги. Девушка молчала. Я не замечал у неё в руках привычного уже устройства, похожего на пульт управления светом.

– Вы пришли… – пробормотал я.

Красный глазок камеры бесстрастно смотрел поверх наших голов.

– Да, – ответила девушка. – Мне кажется, вы заслуживаете… Мне кажется, я должна…

– Кто вы? – спросил я. – Почему вы выглядите точно так же, как она?

– Успокойтесь… – сказала девушка. – Я…

– Кто вы!

Я вскочил с кровати. Девушка вздрогнула и тут же вытащила из кармана пульт. Она выставила его перед собой, защищаясь, и попятилась к двери.

Камера безразлично таращилась в стену за мной.

– Я вообще не должна быть здесь! – крикнула Таис.

Я медленно шёл на неё, мне было уже всё равно, что она в любую секунду может активировать свой прибор, и я снова потеряю сознание.

– Не делайте себе хуже, – сказала девушка. – Я… я хотела вам помочь.

Она подошла уже вплотную к двери и замерла прямо под светящейся полусферой камеры. Я остановился.

– Помочь? – спросил я. – Да кто вы? Что это вообще за место?

– Успокойтесь, – сказала девушка и после секундного колебания убрала пульт обратно в карман. – Просто… отойдите назад, сядьте на постель. Я попробую вам всё объяснить.

Я послушно вернулся на кровать. Таис молча стояла передо мной, не решаясь начать разговор.

– И что вы хотели объяснить? – спросил я.

– Я… – начала девушка. – Я не уверена, что могу рассказать вам всё… Это для вашего же блага, но…

– Лида! – перебил я её. – Зачем ты мучаешь меня?

– Я не Лида, – сказала девушка. – Почему вы называете меня так?

Мне даже показалось, что её немного задело это имя.

– Но ты так похожа на неё! – сказал я. – Как это может быть? Такого просто не бывает!

– Лида… – медленно произнесла девушка. – Я не понимаю, откуда вы…

Я вздохнул и закрыл глаза.

– Что с Лидой? – спросил я. – Она здесь? Вы тоже держите её в плену?

– Вы не в плену, – сказала Таис. – И я понятия не имею, кто такая Лида.

– Не имеете… – повторил я. – Ну, конечно.

– Послушайте! – Таис молитвенно сцепила руки. – Я просто не знаю. Я вообще знаю не так много, но… Я, правда, не понимаю, почему кажусь вам похожей на кого-то. Возможно, это последствия шока. Возможно… – Таис качнула головой. – Вы не в плену. Здесь нет пленных. Это не Венера. Вы на медицинской станции. На Земле.

– Это? – Я обвёл взглядом комнату. – Медицинская станция? Больше похоже на…

– Это не совсем обычное учреждение, – поспешила добавить Таис. – Но и случай у вас тоже… не совсем обычный. Поверьте, я понимаю, как всё это выглядит, но мы не желаем вам зла. Мы только хотим вам помочь и…

– Вы? Кто вы?

– Я и другие врачи, – сказала Таис.

– Так вы врач? – спросил я.

Таис не ответила.

– Отчего вы меня лечите? – спросил я. – Почему я нахожусь в этой одиночной камере? Что случилось с остальным экипажем Ахилла? С самим Ахиллом? Почему, чёрт подери, здесь такой яркий свет?

– Свет? – Таис была удивлена. – Здесь мягкое дневное освещение, мы специально подбирали температуру света… Нет, погодите, – она нахмурилась, – наверное, это один из побочных эффектов… Ну, конечно же! Мне говорили.

– Побочных эффектов чего?! – закричал я и вскочил с кровати.

Таис испуганно дёрнула головой.

– Сядьте, пожалуйста, – сказала она. – Успокойтесь. Я постараюсь ответить на все ваши вопросы. Но если вы будете повышать голос и… Если вы будете так себя вести, то я уйду.

Я сел.

– Сейчас вы, наверное, скажете, что никогда не слышали ни про какой Ахилл, – усмехнулся я. – Или что вообще никаких космических кораблей не существует, а Венера до сих пор не колонизирована.

Девушка устало поморщила лоб.

– Ну, что за чушь! – сказала она. – Конечно, же я знаю про Ахилл. Кстати, с самим кораблём всё хорошо, он уже давно на другой миссии.

– Но как? – спросил я. – У нас накрылся маршевый двигатель, а потом сенсоры зафиксировали корабль с кодом красно-чёрный, был сигнал о возможном нападении и…

– Я лишь читала отчёты, – сказала Таис. – Насколько я поняла, действительно была угроза нападения – это зарегистрировал бортовой самописец. Однако всё обошлось. Корабль сепаратистов не стал нападать, ему сообщили об аварии на Ахилле. Я не в курсе деталей, но… конфликта удалось избежать.

– Они нас пожалели? Как мило с их стороны! – сказал я. – Ну, тогда всё? Счастливый конец? Почему же я здесь? В этом, как вы говорите, медицинском центре?

Таис отвернулась.

– Мне запретили говорить вам об этом. Они считают, что если вы узнаете… Это может быть слишком большим шоком. К тому же все разговоры здесь…

– Шоком? Что произошло с Лидой? Она же была на Ахилле и…

– Да не знаю я ни про какую Лиду! – крикнула Таис, обернувшись. – Но я знаю, что на Ахилле произошла ещё одна авария, – добавила она тише. – В нейросети.

– Авария в нейросети? – повторил я.

– Да. – Таис кивнула головой. – Пострадало всего несколько человек, включая главного и второго пилота. То есть, вас.

– Меня? Но… – Я уставился на Таис непонимающим взглядом. – Вы что-то путаете. Я пока ещё не второй пилот. Я просто техник-навигатор, хотя в мои обязанности и входит…

– Не было такой должности на Ахилле как техник-навигатор, – сказала Таис. – И вообще нет.

Я невольно рассмеялся.

– В смысле? Как нет? У меня с памятью всё в порядке. Я точно знаю свою должность.

– Вы уверены, что у вас с памятью всё в порядке? – спросила Таис.

Я почувствовал неприятный холодок на коже. Девушка неожиданно осмелела и подошла совсем близко ко мне. Я посмотрел в её глаза – в зелёные глаза Лиды.

– Я уверен, – сказал я. – Точно так же, как я уверен, что ты… вы…

– Не надо!

Девушка вздрогнула и отвернулась – отвела от меня глаза так же, как Лида на той неудачной фотографии из соцветия.

– Не надо что? – спросил я. – Вы обещали мне всё объяснить, но ничего не объяснили. Я вообще не понимаю…

Я поднялся на ноги, Таис испуганно вздрогнула, но продолжала стоять на месте и даже не полезла в карман за своим уродливым пультом. Я заметил, как влажно заблестели её глаза.

– Я не понимаю, – повторил я, – зачем вы говорите мне всё это? Они вас послали специально? – Я ткнул пальцем в светящийся глаз камеры наблюдения. – Это какой-то очередной эксперимент?

– Я просто хотела вам помочь, – сказала девушка. – У меня просто уже нет сил… – Она вдруг часто задышала, как от волнения. – Наверное, я просто попрошу, чтобы меня перевели. Я не могу уже безучастно смотреть, как всё это происходит с вами… всё это время.

– Всё это время? Какое время? Сколько уже я здесь?

Девушка качнула головой, показывая, что не собирается отвечать.

– Зачем? – Я схватил её за плечи. – Зачем ты делаешь это, Лида? Я же вижу, что это ты! Неужели ты и правда не узнаешь меня?

– Не надо, – сказала девушка.

– Ведь ты на самом деле всё помнишь! – выкрикнул я и тряхнул её за плечи. Она не сопротивлялась; казалось, она готова была в любую секунду упасть в мои руки. – Но тогда зачем? Они заставляют тебя?

Таис подняла голову. На глазах у неё были слёзы.

– Это так жестоко, – дрожащим голосом сказала она. – Почему именно сейчас? Это как… жестокая издёвка…

– Что жестоко? – не понял я. – О чём ты говоришь?

– Я не Лида! – крикнула Таис и грубо оттолкнула меня на кровать. – Прекратите повторять это! Или я больше никогда…

Она вытащила из кармана пульт и угрожающе взмахнула им перед собой. Я посмотрел на непонятный прибор в её руке, а потом коснулся пальцами воспалённой кожи на своём правом плече.

– Что это? – спросил я. – Вы делаете какие-то инъекции? Это вы меня так лечите?

– Это… – оторопело пробормотала девушка, – это для вашей же…

– Для моей пользы? – усмехнулся я. – Как заботливо с вашей стороны! Ну что ж, давай. Жми на свою кнопку ради моей пользы и закончим этот бессмысленный разговор. Я не буду на тебя смотреть, если тебе так проще.

Я прикрыл лицо рукой.

Ничего не происходило.

– Извини, – послышался голос Таис. – Мне не стоило приходить. Я ошибалась.

Раздался тяжёлый металлический лязг, и огромная металлическая дверь отворилась. Таис взглянула на меня в последний раз, покачивая в руке цилиндрическим пультом, желая удостовериться, что я не последую за ней.

– Погоди! – крикнул я.

Девушка остановилась.

– Положим, что всё, что ты… что вы говорите – это правда. Каким-то… невероятным образом. Но я действительно был на Ахилле, и вы говорили, что были и другие пострадавшие тоже… Первый пилот. Я его помню.

– Да, – сказала Таис.

– Они здесь?

Таис замялась на секунду.

– Да, – нехотя сказала она. – Здесь есть и другие, с Ахилла.

– Я могу их увидеть? – спросил я. – Кого-нибудь. Первого пилота. Это помогло бы мне. Быть может, если бы мы могли поговорить…

– Нет, – Таис покачала головой. – Мы думали об этом. Вы просто не совсем понимаете… Скорее всего, стало бы ещё хуже.

– Хуже? – Я беспомощно рассмеялся. – Хуже, чем это?

Я показал рукой на пустые белые стены.

– Извините, – повторила девушка и вышла из камеры.

Дверь почти моментально закрылась за ней – приводные механизмы взвыли, и тяжёлая бронированная створка с размаху ударила по косяку. Гулкое металлическое эхо прокатилось по сверкающим стенам. Но уже через секунду меня снова окружала невыносимая тишина.

Я вышел в центр комнаты. По моему лицу стекали капельки пота; воздух в камере вдруг показался мне плотным и тёплым, как будто он нагрелся от слепящего света из стен.

– А теперь… – сказал я, – а теперь просто отключите меня. Ну же! Нажмите на свою кнопку! Вы ведь так часто это делаете!

Тишина.

– Я устал, – сказал я. – Я не могу так больше. У меня больше нет сил.

Мои босые ноги окоченели и почти ничего не чувствовали. Дышать стало тяжело, с каждым вздохом лёгкие мои наливались болезненной тяжестью.

– Лида… – пробормотал я. – Нет…

Я поднял голову.

– Таис! Таис, пожалуйста! Я схожу здесь с ума! Если ты правда… если это не то, чего ты хочешь… Если ты…

Над головой моей раздалось пронзительное дребезжание – можно было подумать, что кто-то пытается включить неисправный микрофон.

– Таис… – повторил я. – Я не могу больше терпеть ни этот жуткий свет, ни темноту… ни этот холод.

Звон прекратился.

– Таис! – крикнул я.

– Достаточно! – раздался искажённый неисправным модулятором голос.

– Что достаточно? – спросил я.

– Сядьте на кровать, – приказал голос. – Я сейчас выключу свет. Попытайтесь уснуть.

– Таис… – начал я.

– Сядьте на кровать! – Голос снова сорвался на звон, от которого закололо в ушах.

– Таис, – повторил я, – у меня остался последний вопрос. После этого я замолчу и… постараюсь уснуть.

Разрывающий барабанные перепонки шум прервался – кто-то перевёл дыхание, обдумывая мои слова.

– Я слушаю, – донеслось с потолка.

– Таис, – сказал я, – я тебе верю, я верю, что ты хочешь помочь. Я понимаю, что ты не можешь мне всё говорить, что ты, возможно, и не знаешь всего, но постарайся ответить на этот самый последний вопрос.

– Я слушаю, – повторила через модулятор невидимая Таис.

Я вздохнул.

– Скажи, среди пострадавших, тех, кто с Ахилла, есть девушка твоих лет?

Голос молчал.

– Да, – послышалось, наконец, с потолка, и этот единственный слог, произнесённый механическим басом, превратился в протяжный электрический гул, который ещё долго стоял у меня в ушах.

74

Прошёл уже почти месяц после нашего последнего свидания с Лидой в театре, но она по-прежнему избегала меня, придумывая всевозможные причины, чтобы отказаться от встречи. Сначала у неё неожиданно появились неотложные семейные дела, а к ближе к сессии она решили круглые сутки готовиться к несложным промежуточным зачётам.

Я смог поговорить с ней всего несколько раз, когда мы случайно встречались в коридоре у поточных или в институтской столовой. Она была приветлива, позволяла поцеловать себя в щёку и всё время куда-то спешила – на лекцию, непонятную встречу, домой. Прощаясь, Лида иногда долго смотрела на меня своими зелёными грустными глазами, чуть нахмурив брови и незаметно улыбаясь, как она умела, только уголками рта – как будто извинялась за что-то, о чём не могла или никак не решалась сказать.

– В планетарии пустили новую программу, – сказал я однажды, когда мы расходились по разным сторонам аллеи после совместного обеда. Она была вместе с Анной, которая уже нетерпеливо тянула её за рукав.

– Ты же знаешь, это не планетарий, – сказала Лида.

– В космическом театре, – поправился я.

– Нам вообще-то пора, – сказала Анна.

– Давай потом, – сказала Лида. – Я сейчас тороплюсь.

Узкая аллея, которую обступали развесистые зелёные ели, чёрные облетевшие деревья и серебристые столбы выключенных фонарей вела в одну сторону к электричкам, а в другую – к главному зданию, на последний семинар, куда как раз направлялся я.

– Звёзды и любовь! – крикнул я удаляющимся девушкам.

Лида остановилась.

– Что?

– Звёзды и любовь, – повторил я. – Так называется новая программа. Мне показалось, будет интересно.

Анна некрасиво скривилась, словно я сказал что-то пошлое. В действительности в фальшивом планетарии пустили голографический фильм о чёрных дырах и столкновении галактик. Я и сам не понимал, зачем решил соврать про звёзды и любовь – ведь требовалось лишь несколько секунд, чтобы улучить меня во лжи, просто открыв расписание сеансов театра в суазоре.

– Интересно, – сказала Лида. – Но как-нибудь потом, ладно?

– Ладно, – согласился я.

Девушки медленно пошли по аллее – слишком медленно для тех, кто совсем ещё недавно так торопился, что отказался от моего робкого предложения их проводить. Я вдруг почувствовал себя так, словно в тот самый момент, когда Лида отвернулась, я перестал существовать. Я помню, что тогда на аллее не было никого, кроме нас троих, хотя память наверняка обманывает меня – вечером, перед последними занятиями, в институтском городке всегда много студентов. Но я видел только Лиду и её невысокую некрасивую подругу, видел, как они неторопливо отдалялись, позабыв про мне.

Спустя пару дней я встретил Лиду снова – на сей раз у большой поточной, где Соколовский обычно читал свои снотворные лекции по истории колоний.

– Звёзды и любовь? – сказала вместо приветствия она.

Я даже вздрогнул от неожиданности.

– Да, – сказал я. – Если я ничего не перепутал.

Лида была одна, и я невольно осмотрелся по сторонам, ожидая увидеть её надоедливую подругу, которая вечно мешала нам нормально поговорить.

– Я пока не уверена, – сказала Лида, – но, может, на этих выходных у меня получится вырваться.

На ней было то самое светло-коричневое платье с кружевной юбкой, которое она надела на наше первое свидание в звёздном кафе, и короткое бордовое пальто, слишком лёгкое для почти уже зимней погоды. Впрочем, снега всё ещё не было, и широкие окна пустого гулкого коридора заливало слепящее вечернее солнце.

– Я был бы очень рад, – сказал я. – Мы так давно уже никуда не выходили.

Лида улыбнулась – её губы едва заметно вздрогнули, – и тут же принялась взволнованно приглаживать волосы, смутившись собственной улыбки.

– Слушай, – начал я, – если… если я…

Прозвучал раздражённый звонок – громкий и надрывный, – и Лида, деланно вздохнув, взглянула на маленькие ювелирные часики на своей руке.

– Пора, – сказала она. – Извини. Лучше не опаздывать. Потом поговорим, – и убрала чёлку со лба.

Истошный дребезг извещавшего о начале лекции звонка ещё долго стоял у меня в ушах.

Однако она согласилась! Я был счастлив целых два дня, пока она сама не позвонила мне вечером. Очередные неотложные дела. Я промычал в трубку что-то нечленораздельное и с силой надавил на горящую красную кнопку "Отбой", едва не порвав экран.

Потом, уже незадолго до начала сессии, я встретился с Лидой после лекции, специально подождав её в коридоре рядом с аудиторией. Она снова была одна, без подруги, и это добавило мне решительности. Увидев меня, Лида совсем не удивилась, как если бы знала, что я её жду.

– Привет, – только и смог выдавить я из себя, тут же растеряв всю свою смелость.

Лида улыбнулась в ответ, и я вдруг понял, что нам совершенно не о чем говорить – заводить разговор о фальшивом планетарии уже не имело смысла, а обсуждать приближающуюся сессию так, словно мы едва знакомы, мне не хотелось.

– Ждёшь кого-то? – спросила Лида.

На ней был тёплый свитер с высоким воротником, а на плече висела привычная уже сумочка, похожая на небольшой портфель, и Лида как-то нетерпеливо дёргала её за тонкую кожаную лямку.

– Виктора, – зачем-то сказал я, хотя знал, что его не было на лекции.

– А, ну ладно, – Лида нахмурилась. – Я пойду.

Она прижала к себе болтавшуюся на плече сумку и прошла мимо меня, опустив голову и стараясь не смотреть в мою сторону.

– Погоди! – Я схватил её за руку и тут же отпустил, испугавшись.

Лида остановилась.

– Я не жду Виктора, – сказал я. – Я ждал тебя. Нам надо поговорить.

– О чём? – спросила она.

Я и сам не понимал. Я мог предложить ей сходить куда-нибудь, но был уверен, что уже заранее знаю ответ. Мог извиниться за тот поцелуй, так неожиданно изменивший всё между нами. Но я не хотел извиняться за поцелуй. Я хотел снова её поцеловать.

– Так о чём же ты хотел поговорить?

Лида, наконец, оставила в покое свою сумочку.

– О нас, – сказал я так тихо, как если бы в действительности не хотел, чтобы она меня услышала.

– Что? – спросила Лида и тут же качнула головой. – Здесь шумно. Может… Знаешь, вообще сейчас перемена небольшая, а я…

– Ты торопишься, – подсказал я.

– Да, но… – Лида вновь схватилась за лямку сумочки. – Мне кажется, я где-то оставила свой проектор голограмм. Ну, знаешь, куб такой. Может, в столовой или предыдущей поточной.

Я оживился.

– Сходить с тобой? – предложил я.

– Да, – ответила Лида. – То есть нет, – она рассмеялась. – И туда, и туда мы сходить не успеем. В столовую я сама схожу, а ты посмотри в поточке, где была предыдущая лекция, хорошо? Если найдешь, позвони мне. Перед следующей лекцией или после пересечёмся.

– Проектор голограмм, – повторил я.

– Да, – сказала Лида. – Ты его помнишь.

Мы вместе спустились на лифте, и Лида, взмахнув на прощание рукой – так, словно мы расставались на несколько дней – вышла в промёрзлый осенний сквер.

В поточной никого не было.

Поднимающиеся друг на другом, как в амфитеатре, ряды уныло-серых пластиковых парт выглядели так, как будто всех студентов срочно эвакуировали посреди лекции, выгнали из здания из-за сработавшей пожарной тревоги, и только теперь истерическая сирена замолкла, обнажив давящую тишину вокруг. На партах стояли банки из-под газировки, валялись смятые целлофановые пакеты, кто-то даже забыл на втором ряду свою сумку. Я прошёлся мимо учительского стола, окружённого четырьмя колоннами проекторов, и суазор в моём кармане встревоженно завибрировал, предупреждая о чём-то.

"Третий или четвёртый ряд сверху", – написала Лида. – "Ближе к окну".

Я улыбнулся. Четвёртый ряд, второе место от окна. Лида тогда сидела одна, в окружении пустых стульев. Я смотрел на неё всю лекцию и хотел подождать в перерыве, но она вышла раньше меня и тут же исчезла, сгинула в нетерпеливой толпе студентов, которая так упорно ломилась к выходу из здания, как если бы от этого зависела их жизнь.

Я поднялся на четвёртый ряд. До начала следующей лекции оставалось ещё минут пятнадцать, обычно в это время в аудиториях уже собирались студенты, раскладывали вещи, читали сообщения в сети, но тогда я был совершенно один – не слышалось даже голосов из коридора. Я вдруг почувствовал, что лежащий в кармане суазор – единственное, что ещё как-то связывает меня с окружающим миром.

Я развернул суазор и быстро набрал сообщение:

"Хорошо. Уже смотрю".

Четвёртый ряд, второе место от окна. На столе Лиды не было ни пустых банок, ни обвёрток от низкокалорийных батончиков из буфета. Я сел на её место и осмотрелся. Электронные жалюзи на окнах не работали, и на шероховатой, как застывшая пена, поверхности стола вытягивались ровные и угловатые солнечные тени. На той лекции я сидел на самом последнем ряду, у противоположной стены аудитории, и Лида, наверное, могла меня видеть, хотя мы ни разу не встретились глазами. Она всё время смотрела в окно или вниз, на профессора, который деловито расхаживал вокруг проекторов, разминая затёкшие ноги.

Где же он может быть?

Я осмотрел соседние места, но не нашёл ничего, кроме смятой коробки из-под бисквитов. Мусор в аудитории не убирали, а значит куб не должны были забрать.

Я заглянул под парту.

Там тоже ничего не оказалось – даже привычного уже мусора, оставленного студентами. Но я не собирался так быстро сдаваться. Я залез под парту и принялся осматривать соседние места. Руки мои быстро покрылись колкой, похожей на стеклянную крошку пылью, я ударился обо что-то правым плечом – наверное, о выставленную ножку стула, – но всё равно продолжал искать.

Наконец, я догадался заглянуть вниз и заметил, что за спинкой расшатанного стула, которая сорвалась с болтов и устало завалилась к полу, что-то застряло. Это был куб! Наверное, он упал с парты и закатился под спинку кресла – быть может, во время пятиминутного фильма, который показывали на лекции, когда Лида вполне могла этого не заметить.

Но у меня никак не получалось дотянуться до куба рукой; он прочно застрял, провалившись за сломанное сидение. Я даже попробовал расшатать вывернутую спинку, но та, как ни странно, намертво сидела на ослабленных болтах.

До начала лекции оставалось ещё минут пять, и, хотя аудитория по-прежнему пустовала, мне нужно было что-то решать. И тогда я вспомнил про свой суазор.

Я вытащил его из кармана и попытался свернуть в трубу. Суазор явно не был рассчитан на такие трансформации и поддавался с трудом, я даже думал, что могу сломать экран, однако меня это не волновало. Наконец, суазор, издав тонкое электрическое потрескивание, принял требуемую форму, по экрану поплыли странные радужные круги, и у меня получился длинный и тонкий рулон, который я засунул под спинку кресла.

В ту же секунду суазор раздражённо завибрировал, я вздрогнул и ударился головой о столешницу. Я сидел на грязном полу, потирая рукой затылок, а по свёрнутому в трубку суазора проходила частая истеричная дрожь.

Я развернул экран.

Тут же открылась страница соцветия, по которой медленно плыли красные и жёлтые пятна. С мелодичным звоном всплыло облачко мгновенного сообщения, и я прочитал:

"Всё. Нашла".