Текст книги "Полукровка (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Результат виден невооруженным глазом! – решив прервать славословия, пошутил я. – Щечки с пузиком канули в Лету, в спальне появилась макивара, а Слово обрело вес даже для старших родичей.

– Так и есть! – на полном серьезе подтвердил он. – И все это – благодаря тебе. Вопросы?

В любой другой день я бы обязательно попытался выяснить, как он жил все эти годы, но боевой режим и боль, в которой корчилась часть души, помнившая о смерти мамы и дяди Калле, напрочь убивали любопытство. И Матвей это почувствовал. Поэтому попытался отвлечь от горьких мыслей описанием своего прошлого:

– Кстати, первые полгода после нашей судьбоносной встречи я каждый божий день ждал твоего звонка или визита. Покидая комнату, обязательно открывал окно настежь и клал на кровать записку, в которой указывал примерное время возвращения; чуть ли не каждые десять минут проверял, не было ли звонка или сообщения; напрочь отказывался куда-то ехать в праздники или выходные. Уперся и в конце декабря, узнав, что дед планирует вывезти всю семью на горнолыжный курорт. И настолько достал его своим упрямством, что вынудил психануть. А когда узнал, что он взял с тебя слово не объявляться без особо важных причин, впал в депрессию…

Да уж, общение с его дедом тет-а-тет напрочь отбило всякое желание когда-либо пересекаться с аристократами – выпытав из меня более-менее подробное описание драки, он захотел узнать, как я собираюсь использовать знакомство с его внуком. При этом верить в то, что таких планов не было, нет и не будет, не получалось от слова «совсем». Поэтому добивался правды то мытьем, то катаньем. Не гнушаясь завуалированных угроз, крайне грязных намеков и попыток подкупить.

Описывать ту беседу у меня не было никакого желания, так что я вежливо выслушал описание «депрессии», отрешенно отметил, что она нисколько не мешала Матвею регулярно ходить на тренировки сотрудников СБ рода, и даже улыбнулся, узнав, что после тех зимних каникул он несколько раз в год заставлял родичей возить его по «местам боевой славы», но так ни разу меня и не нашел. Само собой, не забывал отслеживать и положение флаера. Поэтому, увидев, что кортеж пересек границу Радонежа, прервал ностальгический рассказ и сообщил, что мне надо в центр. А минуты через три озвучил и точный адрес.

В этот момент до Власьева-младшего внезапно дошло, что мы вот-вот расстанемся, и он снова посерьезнел:

– Чтобы не дергать тебя перед высадкой, скажу все, что считаю должным, прямо сейчас. Итак, если что-то пойдет не по плану, добираешься до «Северного Сияния» своим ходом или набираешь меня. Не получится связаться со мной – списываешься или созваниваешься с Мишей Базаниным и подробно описываешь возникшую проблему. При необходимости пользуешься моим счетом. А еще при любой возможности сообщаешь мне о текущем состоянии дел и, конечно же, не теряешься. Договорились?

– Как минимум, напишу. После того, как все закончится. А с остальным как получится… – честно сказал я, выдержал крайне недовольный взгляд Матвея и чуточку смягчил жесткость предыдущих заявлений коротеньким обещанием: – Совсем не пропаду – мне еще воздавать тебе за добро. А о таких долгах я не забываю…

[1]ТК – тактический комплекс. Как правило, имплантируется совершеннолетним гражданам Империи Росс. В частности, сотрудникам спецподразделений, силовых структур и не самым бедным представителям дворянства. Все остальные обходятся наручными коммами.

[2]Бурелом – название самой криминальной части Девятки.

[3] ЧВК – частная военная компания.

[4]СОУФ – Система оперативного управления флотом.

[5]СУВД – Система управления воздушным движением.

[6]Трекер – жаргонное название системы, позволяющей «привязывать» траекторию воздушного судна к объектам городской инфраструктуры.

[7]КДП – контрольно-диспетчерский пункт.

Глава 4

6 июня 2469 по ЕГК.

…Прощание не затягивали – как только лимузин завис над посадочным квадратом торгово-развлекательного центра «Люмен», Матвей ободряюще сжал мое предплечье, ткнул в сенсор открывания двери и пожелал удачи, а я коротко кивнул, выбрался на крышу и спокойно пошел к зеркальной «башенке» лифта. В среду, в четверть первого ночи народу в ней не обнаружилось, а одна из кабинок «ждала именно меня». Костян счел бы это хорошим предзнаменованием, а я имел довольно неплохое представление об алгоритмах работы сервисных служб таких ТРЦ и… за два последних года научился пользоваться незадокументированными возможностями, прописанными в некоторых из них программистами ССО. Так что, ввалившись внутрь, «не удержал равновесие», впоролся лбом в дальнюю стену, левой рукой уперся в ту самую часть зеркальной поверхности, под которой должен был прятаться сканер СКД, а правой – в никелированный поручень и вполголоса протараторил дурацкую скороговорку из девяти ничем не связанных слов.

К сенсорной панели повернулся не через правое, а через левое плечо, за миг до касания нужной пластины щелкнул пальцами другой руки, а после того, как дотронулся до прохладной поверхности, выждал ровно две секунды и надавил сразу на четыре смежных прямоугольника. Само собой, не забыл и о требовании затаить дыхание на все тридцать шесть секунд поездки до служебного этажа. Так что не отъехал от спецсостава, бесшумно распыленного через микро-форсунки, и смог попасть в сервисный коридор «не для всех» не в режиме эмуляции вирт-полигона, а во плоти. Не тупил и дальше – прошел мимо трех первых пар дверей, в точности повторил алгоритм телодвижений, отпиравших четвертую справа, сдвинул на удивление легкую створку в нужную сторону и оказался в одном из столичных КГТ[1] службы специальных операций.

Ломиться к шкафчикам с оружием, боеприпасами, взрывчаткой и другими спецсредствами, естественно, не стал – появление в зоне действия их сканеров автоматически переводило визит «оперативника» в категорию, которую я бы не смог подтвердить при всем желании. Поэтому открыл левый ближний и занялся делом. То есть, изобразил стандартную последовательность телодвижений для снятия динамических мерок, дождался зеленой вспышки в «зеркале» армейского аналога самого обычного «Стилиста», набрал в появившемся окошке буквенно-цифровой код нужного типа деловой одежды, подтвердил сделанный выбор, смел в нужную сторону картинку, показанную ИИ, оглядел свое лицо, возникшее на «зеркале» терминала, и, не мудрствуя лукаво, выбрал первый же предложенный тип изменений внешности.

Не успел подтвердить и этот выбор, как из противоположной стены плавно выехало кресло аналога косметического комплекса «Облик», и я, рухнув в него, позволил себе расслабиться. На семь с четвертью минут. Увы, возвращение из невеселых размышлений получилось жестковатым: манипуляторы комплекса на редкость бесцеремонно вынудили открыть глаза, вставили высокотехнологичные линзы с модулем дополненной реальности, по-хамски влезли в ухо и заменили гарнитуру скрытого ношения, а затем «воткнули» в ноздри проставки из биогеля со встроенными универсальными фильтрами.

Следующие четверть часа я убил на переодевание. Первым делом натянул морф-комбез, перепробовал семь вариантов навязываемой им осанки и пластики движений, выбрал ту, которая вызывала наименьший дискомфорт, и сохранил сделанный выбор. Затем облачился в идеально сидящий костюм, обулся, нацепил аксессуары, превращавшие меня в классического «белого воротничка» далеко не самого дешевого пошиба. А на последнем этапе распаковал и открыл стильный портфель из довольно дорогого подобия натуральной кожи, сложил в него все, что могло пригодиться в ближайшие сутки-двое, и, поддавшись требованиям паранойи, распихал кое-какую мелочевку по внутренним карманам.

Не хамил и дальше: заказал и «привязал» к «левому» комму банковский счет на смешные девять тысяч шестьсот пятьдесят два рубля – ибо для получения сумм выше десяти требовалось засветить служебный идентификатор, которого у меня не было – выбрал один из самых дешевых флаеров, имевшихся в отдельном боксе гаража, и, оглядев себя в зеркальной двери, протараторил еще одну нужную скороговорку. Благодаря чему смог выйти из КГТ, вернуться в лифт и подняться в гараж. Там забрался в «Мелодию» позапрошлого модельного года, опустился на потертое сидение, дотронулся до сенсора в подлокотнике и озвучил нужный адрес…

…На крышу офиса частного охранного предприятия «Легионер» сел в два тридцать ночи, выбрался из салона, вальяжно прогулялся до башенки лифтового холла, вошел внутрь, поймал взгляд дежурного и попробовал в реальности еще один виртуальный алгоритм. То есть, представился «левым» именем и отчеством, обретенными в комплекте с коммом и банковским счетом, заявил, что хотел бы заключить разовый «белый» контракт на доставку в пределах Радонежа, но пятой категории сложности, «честно» ответил на все четыре «обязательных» вопроса и был препровожден в уютную переговорную. Да, там пришлось поскучать чуть менее пятнадцати минут, но принимать или не принимать заказы этой категории сложности имели право только командир смены и руководство ЧВК – то есть, представители рода Кононовых, владевшего этой компанией – а первый, вроде как, находился на обходе. Но это было более чем нормально, поэтому я не роптал – сделал комплимент чуть заспанной, но все равно чертовски симпатичной девушке в строгом костюме,

выпил чашечку великолепного чая и умял одно-единственное миндальное печенье. Хотя проснувшийся голод и требовал закинуть в топку все, что было на столе. А потом на пороге помещения нарисовался мужичок лет, эдак, сорока с выправкой отставного вояки, представился, пожал мне руку, прошел к креслу в торце стола для переговоров, сел, врубил «глушилку» и повел рукой, предлагая начинать.

Я понимал, что вступаю на очень тонкий лед, но сходу взял быка за рога. Ибо абсолютно все альтернативы этому варианту развития событий не радовали от слова «вообще»:

– Мне нужна доставка. С площади Академика Искрицкого до перекрестка улиц Сергия Радонежского и Тимирязева. Подбор – сегодня в первой половине дня по моему запросу, высадка – по возможности. Вероятность противодействия стремится к ста процентам. Вероятность конфликта с сотрудниками полиции, работающими на криминал – порядка восьмидесяти пяти. Оплата – семь тысяч рублей.

Как и следовало ожидать, делать скоропалительный вывод и посылать меня лесом Кононов не стал – вбил в рабочий терминал оба адреса, оценил расстояние между ними, соотнес с озвученной суммой, еще раз оглядел меня с головы до середины груди, задержал взгляд на коммуникаторе и едва заметно выгнул левую бровь:

– Доставка на двадцать четыре с половиной километра в условиях плотной городской застройки и с гарантированными боестолкновениями стоит как бы не на два порядка больше. И вы не могли этого не знать. Тем не менее, предложили эту сумму и, судя по всему, уверены в том, что ваш контракт нас заинтересует. Что осталось за кадром?

– Самое интересное… – бесстрастно сообщил я и добавил: – Открою карты после подписания акта о неразглашении полученной информации… в течение одних-единственных суток.

С нюхом у моего собеседника оказалось все в порядке, поэтому уже секунд через пятьдесят он протянул мне мобильный терминал с текстом соглашения, дал время внести правки, прогнал итоговый файл через какую-то аналитическую программу, счел более чем нормальным и подписал.

Я тоже поставил автограф под документом, скачал, отправил в «облако» и загрузил отставного вояку по полной программе:

– Как я уже сказал дежурному по вашей ЧВК, этот контракт – «белый», то есть, абсолютно законный. А теперь обещанное «самое интересное»: я – Тор Ульфович Йенсен, выпускник девятой общеобразовательной школы Елового Бора и сын Натальи Алексеевны Балакиревой, несколько часов тому назад убитой в собственной квартире представителями группировки «Анархия». Той самой, к которой у вашего рода давние счеты. Фрагмент видеофайла, который я сейчас пришлю, не корректировался, соответственно, может стать неопровержимым доказательством правомочности вашей помощи мне и… развяжет руки. Во всех смыслах этого выражения…

Кононов подобрался еще на слове «Анархия». Предпоследнее утверждение явно легло ему на душу, как родное. А последнее заставило хищно прищуриться. Но верить мне на слово он, естественно, не стал, поэтому, поймав обещанный фрагмент, просмотрел аж три раза подряд и проверил по полной программе. Не унялся и после этого – вышел в Сеть в защищенном режиме, как-то уж очень быстро нашел и скачал на рабочий терминал всю информацию о нашей семье, имевшуюся в открытом доступе, пропустил через ассоциативно-логический блок и уставился мне в глаза:

– Вы – племянник майора Калле Нильсовича Йенсена?

– Да.

– Знаете, что он погиб?

– Да.

– Этот «образ» создан его коллегами?

– Нет, самостоятельно.

– Он… идеален. Ибо выдержал проверку нашей системой распознавания лиц. А вам – всего семнадцать. И это… удивляет.

– Учился. С детства. И, как видите, смог преодолеть первичные фильтры вашей ЧВК за минимально возможное время.

– Как я понимаю, информация о конфликте между нами и «Анархией» тоже получена… хм… из того же источника?

– Нет. Добыта на практических занятиях по системному анализу… всякого-разного. Кстати, это – не единственное, чему меня добросовестно учили. Так что при необходимости я смогу поддержать личный состав группы сопровождения в требуемом ключе… но в рамках возможностей, даруемых Законом обычному мещанину.

– Почему вы не обратились за помощью к коллегам вашего дяди?

Этот вопрос заставил меня насмешливо фыркнуть:

– Вы серьезно? ССО – это не та структура, к которой можно обращаться с частными просьбами; мой дядя чтил правила ведомства, в котором служил, так что ни за что на свете не слил бы прямые выходы на действующих сотрудников Службы кому бы то ни было, включая меня, и… я не вижу смысла забивать гвозди термоядерной боеголовкой.

– А по какой причине вы не попросили помощи у Арбеневых, в поместье которых, вроде бы, наведывались каждый будний день? – поинтересовался он, подавшись вперед.

– Я – не Аллигатор… – холодно усмехнулся я. – Соответственно, его смерть автоматически обнулила абсолютно все имевшиеся договоренности между ним и главой этого рода. Дальше объяснять?

Кононов отрицательно помотал головой:

– Нет: вас передали бы «Анархии» на блюдечке с голубой каемочкой. Ибо сотрудничают с ней не первое десятилетие и не упустили бы возможности еще немного упрочить имеющиеся связи…

…Автопилот «Мелодии» притер тяжелую машину к посадочной площадке планетарного представительства Императорского банка в восемь пятьдесят семь. Неспешная выгрузка и прогулка по крыше заняли еще три минуты. Так что ровно в девять ноль-ноль я переступил через порог фойе для особо важных персон, подошел к ближайшему сотруднику СБ, упакованному в броню «Ратоборец» с зеркальной линзой, уставился в свое отражение и свел служаку с ума убийственной фразой:

– Требую немедленной встречи с главой юридического департамента по протоколу А-двенадцать-прим!

– Попрание основ государственности, совершенное группой должностных лиц по предварительному сговору⁈ – ошалело переспросил он через внешние динамики после того, как прочитал текст, выведенный на тактический экран расчетно-аналитическим блоком, и понял, что я не шучу. Впрочем, дурел не так уж и долго – стоило мне кивнуть и дать односложный утвердительный ответ, как бронированный шкаф отлепился от стены, вежливо попросил следовать за ним и быстрым шагом двинулся к двери с надписью «Только для персонала». Само собой, зашевелился и его напарник – встроился в наш ордер сразу за моей спиной и, судя по характерным изменениям в посвисте сервоприводов, переключился в боевой режим.

Я, естественно, был двумя руками «за». Но вида не показал. Вернее, не показывал. То есть, держал лицо всю дорогу до переговорной, располагавшейся на минус восьмом этаже. А там опустился в роскошное кожаное кресло, поставил портфель возле левой ноги и вопросительно уставился в линзу «поводыря».

– Федор Ильич спустится к вам в течение четырех с половиной минут… – сообщил служака, сместился влево от входной двери и изобразил статую.

Второй «шкаф» сделал то же самое. Но это было более чем нормально, так что я ушел в дополненную реальность и еще раз проглядел материалы, которые готовил все время «бесцельных» полетов над городом на автопилоте. Услышав тихий шелест открывающейся двери, повернул голову вправо, наткнулся взглядом на крайне серьезного аристократа лет пятидесяти с гаком, встал, вежливо поздоровался, как-то почувствовал, что протягивать мне руку никто не собирается, и снова сел.

Глава юридического департамента опустился напротив, возложил руки на подлокотники, как-то уж очень сухо представился и предложил начинать.

Я недоуменно выгнул бровь и задал сразу два вопроса на засыпку:

– Федор Ильич, у вас сбоит прошивка «Суфлера»? Или вы сознательно игнорируете три первых пункта положения о рассмотрении дел по протоколам категорий «А» и «Б»?

Зрачки дворянина сузились и снова вернулись в норму:

– Видеозапись происходящего в конфиденциальном режиме уже ведется. А второй и третий пункты начнут исполняться только после того, как вы еще раз повторите номер протокола, озвученный сотрудникам службы безопасности.

– А-двенадцать-прим… – холодно сообщил я и так же холодно добавил: – Или попрание основ государственности, совершенное группой должностных лиц по предварительному сговору.

Мой собеседник удовлетворенно склонил голову, проводил взглядом обоих служак, получивших приказ через тактический блок, дистанционно заблокировал дверной замок, врубил «глушилку» и снова повернулся ко мне.

Я деловито стянул с правой ладони практически невесомую «варежку», скатал в крошечный рулончик и засунул во внутренний карман пиджака. Затем извлек на свет божий полупрозрачный контейнер, достал из правого глаза линзу МДР, аккуратно вернул на штатное место и потребовал себя идентифицировать.

Расторгуев, наблюдавший за моими действиями со все усиливавшимся интересом, встрепенулся, быстренько достал из стола оба сканера, контактную пластину пододвинул ко мне, а «сферу» поднял на уровень моего лица.

Я прижал руку к первой, уставился на вторую, дождался укола в средний палец, мысленно досчитал до десяти и представился:

– Йенсен. Тор Ульфович. Голосовые модуляции тоже подтверждены?

– Да.

– Отлично. Тогда войдите, пожалуйста, на сетевую страничку министерства образования в режиме от И-один до И-четыре и вбейте в окошко идентификатора личный буквенно-цифровой код выпускника, который я сейчас продиктую.

Вошел. Вбил. Промотал появившуюся на экране «простыню» в самый низ и подобрался.

– Все верно… – усмехнулся я. – Я сдал выпускные экзамены на девятьсот девяносто один балл из тысячи возможных, соответственно, вправе претендовать на Императорский Грант и подать документы в любое высшее учебное заведение государства. Кстати, сдавал в экзаменационном режиме вирткапсулы. Причем не в родной школе, а в учебной части Радонежского государственного университета. Что, как вы понимаете, обнуляло шансы как-либо скорректировать результаты.

Аристократ посмотрел на меня совсем другими глазами, на миг ушел в себя и задал более чем логичный вопрос. Само собой, предварительно похвалив:

– Результат, безусловно, фантастический. И после обнародования переведет вас в категорию «Молодое Дарование Империи». Но какое отношение он имеет к протоколу А-двенадцать-прим?

– Сейчас поймете… – пообещал я и «слил» на сервер переговорной свое творение.

Расторгуев посмотрел его в трехмерном режиме один-единственный раз, прогнал через три или четыре программы, убедился, что фрагменты «склейки» не сгенерированы чем-нибудь типа «Режиссера», а сняты реальным устройством, оставляющим в записи специальные метки, что ни один из этих фрагментов не редактировался и что каждый отдельно взятый «фон» соответствует реальным местам Елового Бора. Затем идентифицировал всех лиц, засветившихся в записи, поиграл желваками и снова уставился на меня:

– Для начала примите мои соболезнования в связи с гибелью вашей матери.

Я поблагодарил и снова превратился в слух.

– А теперь объясните, пожалуйста, с чего вы взяли, что эта запись хоть как-то подпадает под преступление, описываемое протоколом А-двенадцать-прим…

Тут я недобро оскалился, слил ему еще несколько файлов, дал время их просмотреть и выдал заранее написанную речь:

– Вчера днем государственная юридическая компания, работавшая с нашей семьей, слила руководству криминальной группировки «Анархия» информацию о гибели сотрудника службы специальных операций главного разведывательного управления Империи. Убийцы, прибывшие в наш жилой комплекс, задавили всю связь с помощью армейской аппаратуры. После того, как я вырвался из ловушки, перекрыли Еловый Бор вместе с городской полицией и с ее же помощью начали спецоперацию по захвату серийного убийцы, использующего морф-маску и образ юноши семнадцати лет, во время которой тормозили весь транспорт, врывались в дома сотен, если не тысяч законопослушных граждан и проводили обыски без санкций прокурора. А теперь вопрос вам: как этот правовой беспредел скажется на репутации Его Императорского Величества после того, как соответствующие материалы попадут из планетарной Сети в Имперскую?

[1] КГТ – крупногабаритный тайник. Они создаются на территории предполагаемого противника (а на случай войны – и на своей), и содержат все необходимое для обеспечения деятельности диверсионно-разведывательных групп и сотрудников разведслужб.

Глава 5

6 июня 2469 по ЕГК.

…Да, я мог выразиться и пожестче. К примеру, предложить представить реакцию государя на преступное бездействие его официальных представителей на этот плевок в лицо. Но был уверен, что Расторгуев не только додумается до нужного вывода сам, но и оценит продемонстрированный такт. И не ошибся – юрист на миг поплыл взглядом, а затем сменил стиль общения – обратился ко мне по имени-отчеству, заявил, что об этом преступлении услышал от меня, но обязательно примет все необходимые меры для возвращения Закона в Еловый Бор, и предложил помощь. От имени государства. Достаточно многоплановую, чтобы впечатлить рядового обывателя, но порадовавшую меня куда меньше, чем хотелось бы. Поэтому я выбрал только те пункты его предложения, на которые изначально рассчитывал, и добавил один свой:

– Федор Ильич, я буду премного благодарен за снятие всех «сторожков», публикацию в планетарной Сети материалов, дезавуирующих вчерашний ролик со мной в роли серийного убийцы, открытие уголовного дела по факту убийства моей матушки, вступление в оба наследства, открытие нового счета по категории М-четыре и выше – перечисление на него всех накоплений моих родственников плюс… пересылку содержимого их банковских ячеек в любой из столичных филиалов Новомосковска. По протоколу ПКП-один. Само собой, в том случае, если банковские ячейки имеются.

– Интересные у вас знания, однако… – пробормотал он, глядя на меня, как энтомолог на доселе невиданное насекомое, задумчиво потер идеально выбритый подбородок и попробовал ткнуть носом в Главный Недочет моих планов: – Впрочем, учитывая личность вашего покойного дядюшки, это не удивляет. Зато удивляет ваше нежелание воспользоваться программой защиты свидетелей: да, Государство может все. Но оно инертно. А вас ищут. Причем активнее некуда. И отнюдь не для того, чтобы вручить букет цветов или честно выигранный приз.

Я знал о плюсах и минусах программы защиты свидетелей намного больше, чем он. Но делиться информацией, полученной от дяди Калле, был не готов. И не хотел признаваться в том, что жажду мести. Вот и выдал ответ, наталкивавший на один-единственный «правильный» вывод:

– Федор Ильич, у меня есть все основания считать, что мой вариант защиты себя-любимого в разы безопаснее. Им, с вашего позволения, и воспользуюсь.

Он ушел в себя еще на пару мгновений и сделал предложение, которое не могло не прозвучать:

– Тор Ульфович, а как вы смотрите на уход под защиту рода Расторгуевых и перспективы получения статуса Слуги рода уже в этом месяце?

Отказываться от этого куска бесплатного сыра было нельзя. Обнадеживать личность, насторожившую мышеловку – тоже. Поэтому я выбрал нейтральный вариант:

– В данный момент никак: я сфокусирован на выживании. Тем не менее, даю слово, что добросовестно обдумаю ваше предложение сразу после того, как перестану опасаться за свою жизнь. И… да: я понимаю, что уход в ваш род прямо сейчас автоматически защитит меня от притязаний «Анархии». Но в таком случае я приду к вам должником. А это для меня неприемлемо. По целому ряду причин.

– Разумный подход… – признал он. – Хотя и рискованный. Впрочем, учили вас, судя по всему, на славу, поэтому давайте сделаем так: я пришлю вам прямой контакт начальника СБ нашего рода и дам команду держать одну из ГБР в полной готовности к боевому вылету. А вы привяжете этот номер к «горячему» сенсору комма и, в случае чего, вызовете помощь.

Это предложение ни к чему не обязывало, так что я вежливо поблагодарил юриста за великодушие, принял файл, «привязал» айдишку к правому верхнему сенсору, вернул на место рукав рубашки, снова превратился в слух и… мысленно перевел дух, услышав долгожданное утверждение:

– Все, я начинаю работать. А вам придется поскучать. Ориентировочно часа полтора-два. Вы завтракали?

– Нет.

– Тогда в течение десяти минут сюда подойдет наша сотрудница и решит эту мелкую проблему…

…Завтрак, можно сказать, удался: на редкость… хм… фигуристая дамочка лет, эдак, двадцати-восьми-тридцати

не только отвела меня в столовую не для простых смертных, помогла сделать «нереально сложный» выбор и сообщила, что моя трапеза уже оплачена, но и составила компанию. То есть, забалтывала меня почти час и не позволяла теряться в прошлом. Да, пыталась разговорить и меня, моментами демонстрируя чрезвычайно серьезный уровень профильных навыков, но я бы очень удивился, пришли ко мне Расторгуев секретаршу, а не психолога. Вот и работал. Как на тренировках у дяди Калле. То есть, изображал зацикленность на горе и проблеме выживания, изредка «радовал» собеседницу крохами личной информации и краешком сознания обдумывал свои дальнейшие телодвижения.

Приблизительно в том же стиле проводил время и после возвращения в переговорную – вслушивался в «щебет» Марины Владиславовны, отвечал на ее вопросы в единожды выбранном ключе, думал, поглядывал на часы и изнывал от нетерпения. Поэтому, услышав шелест открывающейся двери, кинул взгляд на экран комма, запомнил, который час, и вопросительно уставился на Расторгуева.

Он взглядом отправил помощницу погулять, сел в свое кресло, активировал «глушилку» и начал радовать с первой же фразы:

– Для начала о том, что уже сделано: мы связались с профильным отделом ИСБ, передали им все материалы, полученные от вас, инициировали открытие уголовного дела и снятие «сторожков», состыковали следователей с начальником смоленского отделения ССО ГРУ и договорились о межведомственной операции по уничтожению криминальных структур Елового Бора. Кроме того, выяснили, что ваша матушка банковские ячейки не арендовала, зато у вашего дядюшки их было аж четыре только в смоленских филиалах нашего банка, заблокировали возможность доступа ко всем четырем ячейкам даже для руководства этих филиалов и подготовили пять комплектов документов – на ваше вступление в оба наследства, на транспортировку содержимого ячеек в Никопольский филиал Императорского Банка Новомосковска по протоколу ПКП-один, на открытие вам нового счета по категории М-один и на перевод на него всех средств, которые вы получите после завершения формальностей. Само собой, озадачили и нашу пресс-службу. Тем не менее, сочли необходимым перенести начало ротации видеофильма, восстанавливающего ваше доброе имя, на начало следующей недели. Чтобы он не помешал оперативным мероприятиям.

«Государство может все. Главное его правильно замотивировать…» – промелькнуло на краю сознания, и я, мысленно поблагодарив дядюшку за все, что он вбил в мою бестолковку, вернулся из прошлого в настоящее, поблагодарил Федора Ильича за шаг навстречу – открытие счета по самой высшей категории, доступной мещанину – заявил, что перенос начала ротации как-нибудь переживу, и дал понять, что готов ознакомиться с документами.

«Знакомился», как обычно, в двух измерениях. То есть, внимательнейшим образом вчитывался в каждую формулировку и сравнивал свои выводы с теми, которые выкладывал в соответствующее окошко МДР расчетно-аналитический блок не самого стандартного варианта программной оболочки «Стряпчий». Да, убил на это дело тридцать две минуты, зато самостоятельно нашел шесть из семи обнаруженных «недочетов» и придумал очень достойные альтернативы. Потом продавил свои корректировки, прогнал измененные документы все через тот же «Стряпчий», получил санкцию и поставил электронные подписи, подождал, пока Расторгуев разошлет все документы по соответствующим реестрам, выслушал поздравления и уставился на новую картинку, возникшую на экране мобильного терминала.

– В первой вкладке программы – ваш старый счет… – деловито сообщил юрист. – Алгоритм доступа остался прежним. Во второй – счет, принадлежавший вашей матушке. В третьей, четвертой и пятой – счета дяди. А в последней – ваш новый. В данный момент доступ к этим пяти счетам возможен только по вашей радужке. В дальнейшем – как решите. Помощь с переводом средств и созданием алгоритма доступа нужна?

Я отрицательно помотал головой, синхронизировал терминал с коммом, активировал защищенный режим, отсканировал сетчатку правого глаза, залил во все «плашки» СКД, открыл разблокировавшуюся вкладку со счетом матушки и невольно скрипнул зубами: там красовался гордый ноль, а значит, ее не только изнасиловали и убили, но еще и ограбили!

С желанием вцепиться этим тварям в глотки, вернувшимся из «небытия», воевал секунд двенадцать-пятнадцать. А после того, как заставил себя остыть, заглянул во вкладки со счетами дяди Калле и мысленно схватился за голову: если на двух первых хранились суммы, ради которых руководство «Анархии» точно не стало бы напрягаться – то есть, миллион двести тысяч и два – то на третьем обнаружился «кусок пирога», способный пробудить алчность практически в ком угодно, то есть, двести двадцать миллионов!!!

Загрузился по полной программе. Ибо понимал, что превратился в мишень. Потом оценил поведение Расторгуева, пришел к выводу, что он, вероятнее всего, не в курсе, какую безумную сумму я вот-вот переведу на новый счет, отрешенно порадовался алгоритмам работы Императорского банка, благодаря которым даже столь высокопоставленные сотрудники, как глава юридического департамента планетарного представительства, не в состоянии получать информацию о вкладах законопослушных граждан, сообразил, что трачу время нерационально, и в темпе перекинул все денежки в последнюю вкладку. Потом выбрал самый параноидальный режим доступа из всех возможных, проверил, как он работает, отправил в тактический канал группы сопровождения самый обычный плюсик, закрыл все окна, вышел из МДР и поймал взгляд Федора Ильича: