Текст книги "Полукровка (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Если «потрясающе вкусной», то, так и быть, пойду… – после недолгих раздумий «капитулировал» я и поинтересовался, в котором часу его подбирать.

Он сказал, что готов ко всему на свете еще с обеда и потребовал лететь к их поместью самым коротким маршрутом. Я послушался. Поэтому чуть менее, чем через двадцать минут впустил страдальца в салон и дал ограниченный доступ к бортовому искину, а уже в четверть девятого с интересом уставился на здание, стилизованное под гору с заснеженной вершиной.

– Выглядит действительно так себе… – сообразив, о чем я думаю, сообщил Базанин. – Но готовят в «Эльбрусе» просто божественно, поэтому даже сегодня, в понедельник, народу тут будет предостаточно…

Народу в ресторане на самом деле хватало. Причем отнюдь не мещан. И я убедился в этом еще в ангаре, забитом флаерами высшей ценовой категории. Но Ценные Указания генерала Орлова, регламентирующие поведение в подобных ситуациях, еще не забылись, так что я спокойно выгрузился из «Авантюриста», встал на «курс», предложенный Мишей, добрался до лифтов и спустился на этаж ниже. Да, лезть вперед и не подумал. Но только потому, что мой провожатый поздоровался с девушкой-администратором по имени, спросил, свободен ли «его любимый» кабинет, расстроено выслушал отрицательный ответ и согласился поужинать в общем зале.

Дизайн этого самого общего зала тоже показался… скажем так, спорным. Но ароматы блюд, которые уминали другие гости заведения, заставили забить на изыски оформления и начать торопить время. В общем, за столик на четырех человек, стоявший в одном из дальних углов помещения, я опустился достаточно энергично, сходу развернул меню и… прислушался к совету Базанина:

– Тор, заказывай две порции каре ягненка с картофельным пюре или рисом, ткемали, лаваш и что-нибудь попить. А потом – если, конечно, хватит емкости желудка – пробуй все остальное.

Заказал, позалипал на таймер, появившийся в уголке меню одновременно с подтверждением заказа, поймал смеющийся взгляд Миши и вслушался в его следующий монолог:

– Кстати, пока ждем, расскажу-ка я, какую войну вчера вечером выиграл наш общий друг. Твой подарок каким-то образом попался на глаза главе главной ветви рода Власьевых, в принципе не понимающему, как уважающий себя аристо может передвигаться на чем-нибудь, кроме лимузина. Вот Матвея на правеж и вызвали. А он заявил, что подарки настоящих друзей, заслуживших уважение, граничащее с почтением, не подпадают под общепринятые правила. Константин Борисович, естественно, вспылил и язвительно поинтересовался, чем этот самый «настоящий друг» заслужил уважение, граничащее с почтением. Вот Матюха и развернулся: заявил, что ты, полукровка-мещанин из тех самых Йенсенов, да еще и живший на рабочей окраине заштатного Елового Бора, будучи подростком, не испугался атаковать трех парней намного старше себя и по велению души отбил у них незнакомого мальчишку-дворянина, а в этом году получил Императорский Грант и был зачислен на первый факультет ИАССН даже без собеседования. На этом, как водится, не остановился – доконал деда требованием назвать хотя бы одного Власьева, когда-либо получавшего Императорский Грант. Впрочем, самым последним камнем на крышке гроба самомнения Константина Борисовича стали результаты проверки айдишки твоего флаера – оказалось, что он приписан к космодрому Вороново, но выдается исключительно сотрудникам ССО СВР!

«Ну вот, меня уже начали пробивать…» – мрачно подумал я, заметил, что Базанин подобрался, но оборачиваться и не подумал, чтобы не показаться кому-то, приближавшемуся к нам с половины седьмого, излишне суетливым. Поэтому следующие секунд двадцать пребывал в непонятках. А потом вслушался в голос, раздавшийся справа-сзади, неспешно повернул голову и равнодушно оглядел парня лет двадцати двух с очень уж высокомерным выражением лица:

– О, Мишаня! Здоровый. В смысле, без следов побоев на лице и других видимых частях тела. А кто это с тобой, немощь?

– Все никак не самоутвердишься? – холодно поинтересовался Михаил, перевел взгляд на спутника этого клоуна и недобро ощерился: – Валер, тебе не надоело прислуживать этому трусливому брехлу?

«Валера» – здоровяк моего роста, но килограммов на десять потяжелее, сделал вид, что не услышал эту фразу, и подыграл «Клоуну»:

– Тебе, кажется, задали вопрос…

Все бы ничего, но этот дурень «подыгрышем» не ограничился – накрыл ладонью мою голову и попробовал повернуть меня лицом к своему благодетелю. Вот в угол стола и впоролся. Левой щекой. Благодаря чему лишился нескольких зубов и качественно отъехал. А я, выпрямившись во весь рост, развернулся к «Клоуну» и холодно оскалился:

– Я – курсант ИАССН Йенсен Тор Ульфович. И был в своем праве. Но если это быдло – ваш подпевала, значит, в его хамстве косвенно виноваты вы. И каким будет ваше решение?

Глава 26

2-23 июля 2469 по ЕГК.

…Столь стремительного отключения своего цепного пса Клоун не ожидал. Поэтому начал блеять:

– Йенсен? Из тех самых Йенсенов, которые в две тысячи триста семьдесят восьмом сочли короля Клауса Шестого клятвопреступником, наотрез отказались ему служить, всем родом перебрались к нам, убедили Императора Константина Алексеевича разрешить им обосноваться на какой-нибудь окраинной планете и пообещали подтвердить благородство крови беспорочной службой новому сюзерену?

– Именно… – подтвердил я, надеясь, что на этом лирическое отступление закончится, но Клоун продолжил бредить… и, тем самым, оттягивать момент принятия решения:

– А я – Пенкин, Лев Антонович. Студент пятого курса Новомосковского Института Истории. В прошлом году писал доклад по вашему роду и до сих пор помню, как был шокирован несправедливостью решения Константина Третьего отложить принятие вассальных клятв на целый век!

– У него, вне всякого сомнения, имелись веские причины поставить моим предкам такое условие, а у них, в свою очередь, наверняка имелись достаточно веские причины согласиться. В общем, обсуждать этот вопрос я не намерен. В отличие от привычного хамства вашего спутника…

К сожалению, додавить этого слизняка мне не хватило времени – к нам подошли представители службы безопасности «Эльбруса», представились и чуть было не обломали мне всю игру, заявив, что я был в своем праве, соответственно, они приносят глубочайшие извинения от имени руководства ресторана, берут на себя решение всех спорных вопросов с родом виновника и просят не обострять конфликт до звонка их юриста.

– Я готов не обострять конфликт с виновником ЧП… – начал я, шустренько определившись с линией поведения, вписывавшейся в коридор возможностей, описанный генералом Орловым, и выгодной лично мне. – … но есть небольшая проблема: я, Йенсен Тор Ульфович, являюсь курсантом ИАССН и нахожусь на Белогорье в увольнении, которое закончится в ноль часов двадцать пятого июля.

Безопасники сказали, что их юристы работают очень быстро. Особенно в ситуациях, не допускающих двойного толкования, поэтому я не стал им мешать забирать бессознательное тело и снова уставился в глаза господину Пенкину:

– Что ж, Лев Антонович, раз вопрос с вашим спутником фактически решен, значит, я со спокойным сердцем могу повторить вопрос, адресованный вам: каким будет ваше решение?

«Историк», успевший вспотеть, нервно облизал губы, кинул затравленный взгляд на ближайшую компанию возрастных аристократов, с большим интересом наблюдавших за происходящим,

и рассыпался в извинениях. Но принимать их было нельзя, поэтому я хищно оскалился и воспользовался предоставившейся возможностью вывернуть ситуацию в нашу пользу:

– Лев Антонович, вы только что прилюдно признали косвенную вину в хамском поведении подпевалы, а значит, и мы вправе вызвать вас на дуэль. Мне, курсанту военной Академии, невместно драться со студентом гражданского вуза. Так что я умываю руки…

– … а я не умываю! – подхватил Базанин и озвучил формальный вызов. А для того, чтобы Пенкин не соскочил, загнал его в угол чертовски неприятным утверждением: – Кстати, считаю необходимым напомнить, что вызываю вас аж девятый раз, что все восемь предыдущих дрался с вашей заменой и по правилам, озвученным вами, хотя знал, что Валерий Тарасович – двукратный чемпион Новомосковска по унибосу, и что сохранил записи ваших монологов, в которых вы утверждали, что примете мой вызов сразу после того, как ваш защитник будет повержен. В общем, выбор у вас невелик – выйти со мной на дуэльную арену или прослыть лжецом.

Ответ «историка» убил не только нас, но и всех невольных зрителей этого ЧП:

– Я готов заплатить виры!

Миша презрительно поморщился, затем вопросительно посмотрел на меня, правильно интерпретировал жест «Решай сам», и коротко кивнул:

– Что ж, мы их примем. Но уже перестали считать вас мужчиной…

…Каре ягненка оказалось действительно божественным – умяв обе порции, я размечтался о третьей. Хотя понимал, что осилю в лучшем случае еще четверть. Рисковать здоровьем, естественно, не стал – отвалился на спинку дивана, от всей души поблагодарил Базанина за подаренное гастрономическое удовольствие и признался, что хотел бы наведаться в этот ресторан и завтра.

– Завтра утром меня припашут к делу… – вздохнул Михаил. – Отправят выгуливать по детским развлекательным центрам двух троюродных сестричек, прилетевших в гости до конца недели. Хотя нет, не так: это я себя припахал. Ибо девчушки – что надо. И любят меня как бы не больше, чем родителей. Так что я могу организовать отдельный кабинет или помочь советом в удаленном режиме.

– Любимые сестрички – это святое… – улыбнулся я, заявил, что справлюсь с заказом кабинета сам, и допил остатки вишневого сока.

Рыжий последовал моему примеру, потом поставил опустевший бокал на стол, посерьезнел и счел необходимым посвятить меня в предысторию своего конфликта с Пенкиным и Смирновым. Я догадывался, что Смирновы как-то зависят от Пенкиных, что Лев Антонович использовал Валерия Тарасовича для самоутверждения, что Мише регулярно прилетало, и что мое вмешательство, по сути, выбило его из «дня сурка». Тем не менее, выслушал монолог внимательнее некуда, отмахнулся от слов благодарности и свел этот разговор к немудреной шутке:

– Драться я люблю ничуть не меньше, чем вкусную и здоровую пищу. А тут получилось и помахать кулаками, и заработать на оплату сразу нескольких таких ужинов. В общем, благодари этих дурней. За доставленное удовольствие и заботу о нашем благосостоянии…

Он мрачно усмехнулся, заявил, что с него причитается, и сменил тему. А где-то через четверть часа дал понять, что пора закругляться, дождался моего согласия, оплатил счет и поднялся из-за стола.

Пока шли к выходу из общего зала, я краем уха зацепил чей-то монолог, в котором как-то уж очень радостно прозвучала фраза «разгром в Ростове», так что весь перелет до поместья Базаниных мы висели в Сети и смотрели видеозаписи операции трех Ударных и двух Пограничных флотов ИР, заманивших в минные кластеры и перемоловших аж восемь рейдовых флотов Объединенной Европы.

Победные реляции корреспондентов и невольных зрителей этого триумфа подействовали на нас по-разному: Михаил заметно приободрился и предсказал, что эта победа существенно приблизит окончательную, а я, оценивший потери наших ВКС, жутко расстроился из-за количества погибших людей и, в то же самое время, пришел к выводу, что корабли, оставшиеся на ходу, эту систему уже не удержат. Портить Базанину настроение, описывая негативные последствия таких сражений, конечно же, не стал. Поэтому держал лицо до последней минуты его пребывания в «Авантюристе». А после того, как высадил парня в ангаре их особняка и задал бортовому искину новый маршрут, придумал, как отвлечь себя от безрадостных мыслей – скомпоновал видеоотчет по конфликту в «Эльбрусе» и наговорил сопроводительный текст:

– Добрый вечер, Владимир Михайлович. Отправляю вам записи первого конфликта, проведенного в рекомендованном ключе. У него есть история и, вне всякого сомнения, появится продолжение, так как Лев Антонович опозорил род Пенкиных, а Валерий Тарасович оказался не таким уж и непобедимым. Далее, предъявить мне претензии практически нереально; название учебного заведения, курсантом которого я являюсь, прозвучало и было услышано; дата завершения моего увольнения тоже принята во внимание, а пробить «Авантюрист» не такая уж и большая проблема. В общем, наживку для Колесниковых и Скобелевых я, вроде как, создал. Поэтому лечу в гостиницу «Домашний очаг»

и ориентировочно через полчаса лягу спать. На этом пока все. Доброй ночи…

…Планы лечь спать так планами и остались. Из-за сообщения куратора, прилетевшего в тот момент, когда я парковал «Авантюрист» – прочитав новые ценные указания, я спустился в номер, зашел в гостиную, достал из мини-бара бутылку минералки, врубил головизор, сдвинул кресло поближе к голограмме, сел и потерялся в последних новостях. Кстати, анализировал их без дураков, то есть, так, как учил дядя Калле – развернул рядом с собой трехмерную модель территории Империи, последовательно прошелся по всем системам боевого соприкосновения, перенес в заготовку даже непроверенные слухи и пришел к выводу, что пропаганда, как обычно, хм… привирает. А на самом деле ВКС ССНА, ОЕ, АХ и АС захватили девять наших систем, наши флоты ведут тяжелые бои еще в четырнадцати, два самых крупных наших успеха были не такими уж и крупными, а причин для оптимизма в разы меньше, чем хотелось бы.

Как и следовало ожидать, настроение основательно испортилось. И, в то же самое время, окрепло желание вернуться в Смоленск, согласовать задачи с Зеро и его командой, отправиться к «шоколадкам» и заставить выйти из войны еще какой-нибудь племенной союз.

В общем, сигнал десятисекундной готовности прилетел в мой ТК на пике раздражения. Поэтому на треск проламывающейся входной двери и «внезапное» появление из прихожей двух вояк в легкой штурмовой броне без знаков различия и со штурмовыми комплексами наперевес я среагировал несколько неадекватно – изобразил испуг, подпустил первого дуролома, ощущавшего себя всесильным, практически вплотную, привычно убрал голову из-под удара стволом «Вепря», левой рукой зафиксировал ладонь, сжимавшую цевье, вцепился правой в верх нагрудника, уперся левой ногой в пол, а правой – в низ живота атакующего и, упав назад вместе с креслом, отправил тело в окно. Ну, или если не кривить душой – то через него в свободный полет с шестого этажа.

Второй дуролом, явно не ожидавший столь эффектного продолжения моего захвата, потерял дар речи и завис, глядя на улетающего напарника. Поэтому зевнул и мой перекат в сторону, и бросок пледа, лежавшего в сложенном виде на диванных подушках. Так что пришел в себя уже после того, как понял, что ничего не видит, лег от обычной подсечки, вынужденно расстался с огнестрелом и попал по полной программе. В смысле, обнаружил, что трехточечный ремень от ШК уже накинут на его шею и правильно закручен, дышать нечем, а дотянуться до меня мешает… хм… неправильная поза.

Но самое интересное началось потом, после того как в гостиную вальяжно вплыло какое-то набриолиненное тело в дорогущем костюме-тройке, по инерции сообщило, что я арестован по подозрению в совершении целой серии убийств в Радонеже, Смоленск, наткнулось взглядом на ствол «Урагана», который я изъял из набедренной кобуры «пленника», спало с лица и… решило ретироваться. Ага, так его и отпустили – стоило этому кренделю качнуться назад, как за его спиной возникла одна пара вояк группы моей подстраховки, а еще через миг из спальни вышла вторая.

К слову, эта четверка была в тяжелой штурмовой броне с логотипами ССО на нагрудных, наспинных и наплечных бронепластинах, в тактических шлемах с зеркальными линзами и с чрезвычайно серьезными штурмовыми комплексами в правильном положении, поэтому Хлыщ резко спал с лица и изобразил памятник самому себе. Вот и стоял. Все время, пока вторая пара упаковывала пленника и выглядывала в разбитое окно. А потом в номер вошел Переверзев, поймал мой взгляд и добродушно пожурил:

– Тор Ульфович, я понимаю, что эти ряженые недоумки нарушили Закон, соответственно, вы были в своем праве, но в следующий раз в аналогичной ситуации реагируйте чуть-чуть помягче, ладно? А то мне только что доложили, что допросить полицейского на подработке, выпавшего из окна, удастся не раньше, чем через неделю – он, как выяснилось, не умел летать и слишком сильно поломался.

Я пообещал «как минимум постараться», и удовлетворенный полковник перестал строить из себя душку. В смысле, развернулся к Хлыщу, уставился ему в глаза и добавил в голос закаленной стали:

– Господин Антонов, а расскажите-ка мне, пожалуйста, на каком основании вы и ваши люди вломились в номер курсанта ИАССН, нарушив четыре закона и аж восемнадцать подзаконных актов? Кстати, считаю должным предупредить, что ваш монолог будет анализироваться кластером искинов службы специальных операций СВР, а я, начальник шестого отдела Белогорского управления ССО полковник Переверзев, очень не люблю, когда продажные паскуды вроде вас пытаются облыжно обвинить в чужих преступлениях как действующих, так и будущих сотрудников нашего ведомства.

Хлыщ сломался. Что интересно, при упоминании фамилии моего куратора – смертельно побледнел, отстучал зубами барабанную дробь и признался, что выполнял «настоятельную просьбу» Виталия Васильевича Скобелева.

– Неплохое начало… – хищно оскалился полковник и окончательно добил Антонова своей «настоятельной просьбой»: – Но я хочу услышать полноценное признание. И получить видеозаписи абсолютно всех ваших разговоров с главой рода Скобелевых. Дабы выяснить, чем он вас шантажировал, и докопаться до всех случаев превышения служебных полномочий. Кстати, не советую вносить хоть какие-нибудь коррективы в архив записей вашего служебного имплантата: я уже получил санкцию главного военного прокурора на его удаление и анализ информации по протоколу А-один, а он, как вы наверняка знаете, автоматически восстанавливает абсолютно все «утраченные» данные…

Последнее утверждение сыграло роль средневекового ослопа. В смысле, так сильно испугало Хлыща, что он упал в обморок, как какая-то институтка.

– Мде… – озадаченно буркнул Владимир Михайлович и ввел в действие «план Б». То есть, приказал ближайшему бойцу группы подстраховки отправить Антонова в медикаментозный сон, поднять в ангар и загрузить в штурмовой бот, отправил по тому же маршруту второго вояку, караулившего «штурмовика», собственноручно закрыл дверь, сообщил, что «глушилки», задавившие всю связь, кроме нашей, все еще пашут, и начал грузить неожиданными откровениями: – Тор Ульфович, Скобелевы и Колесниковы – политические тяжеловесы, играющие исключительно за себя. В мирное время подобное еще терпимо, а в военное – нет. Поэтому эти рода было необходимо «уронить». Но в стандартных ситуациях их главы прикрываются очень и очень хорошо, зато в нестандартных вроде этой, бывает, допускают незначительные ошибки. К примеру, недооценивают «пешек» и, в конечном итоге, сливаются. Фактически слились и Скобелевы. Хотя об этом еще не знают. А с Колесниковыми, к сожалению, не сложилось: они «вели» вас параллельно с «конкурентами», чуть-чуть не успели подтянуть к гостинице свою «заряженную» ГБР полиции, увидели приземление наших штурмовых ботов и, вне всякого сомнения, сделали выводы. Нет, отказываться от планов подмять вас, конечно же, не станут. Просто поручат решение этой проблемы специалистам другого уровня. И включат режим многократной перестраховки. Что, откровенно говоря, расстраивает: единственный настоящий патриот этого рода – Ярослав Ильич, увы, погиб, а все остальные только мешают…

Я немного поколебался и решительно тряхнул головой:

– Владимир Михайлович, а вы бы не могли проверить, как ныне поживает княжич Алексей Андреевич Меншиков?

Не знаю, что полковник услышал в моем голосе, но молча кивнул, «ушел» в ТК, отправил запрос искину управления и буквально через минуту поделился полученным ответом:

– Получил звание лейтенанта, был распределен в Первый Ударный флот и служит в должности заместителя начальника особого отдела крейсера «Ярослав Мудрый». А что?

– О-о-о, как интересно! – недобро ухмыльнулся я, отправил куратору те самые видеозаписи, которые когда-то переслал Ростиславу Ильичу, дал время их посмотреть, а потом присовокупил третью. В которой запечатлел для истории свой разговор с Колесниковым-старшим. И, дождавшись появления в его глазах злой радости, подтверждающе кивнул: – Ага, раз это назначение состоялось, значит, свидетели, скажем так, грехопадения Алексея Андреевича гарантированно не заговорят. А это – та самая ошибка, за которую и можно, и нужно требовать ответа…

Глава 27

25–29 июля 2469 по ЕГК.

…Постановка боевой задачи не затянулась: Владимир Михайлович вручил мне защищенный информационный носитель со всеми необходимыми данными по столичной системе Союза Племен Заира и алгоритмам доступа к схрону ССО в поясе астероидов, предупредил, что Зеро и его команда теоретически могут обратиться ко мне за помощью, и, что называется, спустил с поводка. В смысле, подтвердил мой статус свободного оперативника и разрешил проводить любые акции без согласования с ним.

Продемонстрированное доверие слегка шокировало, но я задвинул все свои рефлексии куда подальше и вслушался в следующий монолог полковника. Как оказалось, не зря:

– Кстати, о статусе свободного оперативника. С этого момента вы будете получать ежедневные реальные фронтовые сводки, дабы иметь возможность хоть как-то влиять на происходящее в приграничных системах Империи. Эти сводки проходят под грифом «Для служебного пользования», соответственно, делиться ими с кем бы то ни было строжайше запрещено…

После этих слов он сделал небольшую паузу и усмехнулся:

– Я знаю, что вы понимаете это ничуть не хуже меня, однако предупредить обязан. Далее, я переслал вашему искину учебные материалы по дисциплинам, изучаемым на первых четырех курсах ИАССН, чтобы повысить коэффициент полезного действия вашей самоподготовки. Да, длительных прыжков через гипер в этот раз будет не так уж и много, зато вы сможете распоряжаться свободным временем более рационально. Теперь скажу пару слов о маршруте: вылететь с Белогорья вам желательно до пятнадцати ноль-ноль – в этом случае вы сможете сесть на хвост Одиннадцатому Ударному флоту, уходящему из системы через ЗП-восемнадцать, сэкономите как минимум двое суток, заглянете на Смоленск и отгоните свой «Морок» в схрон. А то этот МРК стоит в ангаре ВКС, а я их охране по ряду причин не доверяю. И последнее: контр-адмирал Колесников загремел под трибунал; лейтенант Меншиков не сегодня завтра с позором вылетит из ВКС; против следователя Антонова и членов его карманной полицейской ГБР заведены уголовные дела, а глава рода Скобелевых еще трепыхается, но мы его дожмем. На этом у меня все. Можете быть свободны…

Новости из категории «И последнее» здорово подняли настроение, поэтому всю дорогу до «Авантюриста» я корректировал планы, а после того, как забрался в салон и вывел флаер из ангара, изменил статус комма на «Свободен».

Не прошло и двух минут, как ко мне постучалась Инна, поздоровалась, спросила, могу ли я уделить ей несколько минут, выслушала утвердительный ответ и доложила, что все поставленные задачи выполнены:

– Тор Ульфович, ваша квартира в Еловом Бору, Смоленск, избавлена от «сюрпризов» и продана за двести двадцать восемь тысяч рублей; услуги саперов обошлись в сорок две; сбор, упаковка и доставка личных вещей на Индигирку в связи с военным временем встали в девяносто одну; трехкомнатная квартира в Купеческой Слободе Усть-Неры – в триста шестьдесят; наша помощь – в двадцать четыре тысячи шестьсот пятьдесят. Итого вы нам должны двести восемьдесят девять тысяч шестьсот пятьдесят рублей.

Я попросил прислать мне счет, получил, оплатил, поблагодарил девушку за помощь, предупредил, что покидаю Белогорье, попрощался и отключился. Волю чувствам дал уже потом – потерялся в воспоминаниях и какое-то время страдал из-за того, что квартира, в которой я прожил семнадцать счастливых лет, продана, а значит, оборвана еще одна нить, связывавшая меня с прошлым. Слава богу, где-то на середине перелета до Вороново Инна прислала интерактивный видеоролик, позволяющий познакомиться с Купеческой Слободой Усть-Неры, жилым комплексом «Яр», парковочным местом в летном ангаре и новой квартирой, так что я активировал МДР и отправился на виртуальную прогулку.

В процессе более-менее успокоился. И даже решил, что на парковочном месте катастрофически не хватает чего-нибудь вроде «Иволги» – небольшого, но чрезвычайно мощного двухместного спортивного флаера, который я, кстати, как-то выиграл в виртуальной гонке со ставкой в виде своей машины.

Желание набрать Инну и заказать себе такую игрушку нещадно задавил, решив подождать с такими покупками до конца войны, влетел в ангар, выбрался из «Авантюриста», подождал, пока Феникс опустит аппарель МДРК, вломился в трюм, прикипел взглядом к четырем дорогущим дроидам «Рукопашник-СМ», принайтованным к дальней переборке, и расплылся в счастливой улыбке.

– Ага! – хохотнул искин через динамики системы оповещения. – Я залил в них записи твоих тренировок с сенсеем Такуми и его сыновьями, откалибровал пластику, «срубил» ограничители режимов и превратил эти игрушки в монстров похлеще твоего бывшего наставника. Кроме того, в одну из кают установил медкапсулу, так что к отработке базовой техники ты вернешься нескоро…

…На струну я ушел через ЗП-восемнадцать и добрых две трети времени пребывания в гипере издевался над собой по полной программе. То есть, рубился с «Рукопашниками», великолепно копировавшими технику ведения поединков потомков знатного самурайского рода даймё, в эпоху Эдо правившего регионом Тохоку на севере Японии. Да, в пределах, ограниченных материалами из моих личных архивов – из-за чего дроиды, по определению, не могли придумать что-либо новое или удивить «хорошо забытым старым», но использовали все, что когда-либо демонстрировали Такуми и его отпрыски, так что мне приходилось выживать. В прямом смысле этого слова: практически каждый спарринг – причем что против одного противника, что против группы – заканчивался «отдыхом» в медкапсуле. Ну, а там я усиленно грузил мозги – изучал материалы по системе Киншаса, ее столице Лодже, пристрастиям «вождя вождей» Джозефа Макело и местным ВКС, разглядывал интересные орбитальные и наземные объекты, штудировал доклады агентуры и, конечно же, искал слабые места.

К слову, в этой системе с разгильдяйством боролись не в пример серьезнее, чем в Кгалагади, поэтому за первый корабельный «день» я не нашел ни одной сколь-либо серьезной уязвимости. Из-за чего весь второй менял «углы зрения» на проблему и ее «масштаб», принимал во внимание самые безумные допущения и, в конечном итоге, придумал аж девять способов усложнить жизнь господину Макело и его присным. Да, все эти способы требовали проверки «на местности», но свет в тоннеле, наконец, появился, так что, сворачивая рабочий интерфейс по «требованию» обнулившегося таймера, я пребывал в прекраснейшем настроении. Вот и ускорился – выбрался из «Авиценны», быстренько ополоснулся, натянул скаф, поднялся в рубку, зафиксировал себя в кресле и подключился к пилотскому интерфейсу.

– До схода со струны – девять минут тридцать одна секунда… – зачем-то сообщил Феникс, хотя не мог не понимать, что я вижу новый таймер обратного отсчета.

Я кивнул в знак того, что искин услышан, скосил взгляд на пиктограмму «шапки», убедился в том, что маскировочное поле «раздуто» до предела, немного поскучал и за несколько секунд до схода со струны загнал себя в боевой транс.

Кораблей в зоне перехода не оказалось. Их сигнатур – тоже. Зато хватало свежих обломков разного размера, уже отбуксированных в сторону и «медленно» улетающих вдаль.

– С вероятностью процентов за девяносто семь тут взорвали наш транспорт и фрегат сопровождения, следовательно, в системе резвится хотя бы один МДРК или его аналог… – сообщил ИИ, пока я «заводил» антигравы и уводил борт под углом к плоскости эклиптики.

– Отправь уведомление искину штаба Двадцать Первого Пограничного… – распорядился я, решив, что грузить Переверзева проблемами такого уровня нет смысла.

Пока летел к области, из которой можно было начать условно безопасный разгон для внутрисистемного прыжка, Феникс доложил о получении ответа и дал понять, что флотские уже начали охоту на охотника. Как выяснилось после внутрисистемного прыжка, флотские занимались не только этим: их стараниями сеть масс-детекторов вокруг планеты перестала напоминать лоскутное одеяло, в областях схода со струн появились «Кукушки», между тремя полуразрушенными орбитальными крепостями и поверхностью успели натянуться нити грузовых орбитальных лифтов, по броне этих дур сновали полчища ремонтных дроидов, небольшие группы военных кораблей исступленно отрабатывали перестроения в защитные ордеры, истребители-перехватчики патрулировали дальние орбиты, а оперативный дежурный по системе ответил на мой вызов практически мгновенно и выглядел непривычно собранным.

В общем, представлялся я, мысленно аплодируя командующему Двадцать Первым Пограничным. Потом отправил вояке два идентификатора – «Химеры» и свой служебный – сообщил, что вот-вот пройду масс-детекторы по «вездеходу» и зайду на белый сектор Пинского космодрома, потребовал выделить подземный ангар и превратился в слух.

Дежурный удивил снова: вместо того, чтобы начать строить из себя центр Вселенной, переслал мне рекомендованный коридор на свободный ангар белого сектора, пожелал мягкой посадки и отключился!

Примерно в том же ключе со мной пообщался и оперативный дежурный космодрома: получив мои нынешние айдишки и файл, подтверждающий право наложить лапу на «Морок», вежливо поинтересовался, к которому часу я планирую его забрать, без какого-либо выпендрежа пообещал договориться о взлетном коридоре, а после того, как я потребовал выделить мне «Авантюрист» с идентификаторами ССО, заявил, что флаер подлетит к моему ангару в течение пяти минут!

Тут мое уважение к командующему Двадцать Первым Пограничным стало граничить с почтением, и я, сбросив вызов, попросил Феникса на всякий случай выяснить хотя бы фамилию, имя, отчество и звание этой личности. Нужную информацию получил буквально через мгновение, разблокировал замки кресла, встал и отправился переодеваться в гражданку. А после того, как привел себя в божеский вид, поддался требованиям паранойи. То есть, спрятал под легким летним пиджаком оперативную кобуру со «Штормом» и… отправился к «Авантюристу» на пару с «Голиафом». И пусть последний влез в салон с очень большим трудом, зато мне полегчало. Так что адрес в Еловом Бору я озвучил со спокойной душой, сдал ангар под охрану, дождался взлета флаера и ушел в свои мысли…