Текст книги "Полукровка (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– До ЗП-девятнадцать дойдем в ленивом режиме. И там решим, как уходить из этой системы.

– Принято… – кивнул он и загрузил: – По-хорошему, нам не мешало бы поторопиться: по имеющимся разведданным, евры планируют «додавить» либо Тверь, либо Ржев. Государь уже выделил для Твери единственную почти готовую орбитальную крепость, но она дойдет до нее только в первых числах сентября, а снести одну оставшуюся и два потрепанных Пограничных флота – не такая уж и сложная задача. Но есть неприятный нюанс: в системе уже резвятся амеровские МДРК «Призрак» и небольшие рейдовые группы на кораблях, оборудованных генераторами маскировочных полей – зависают возле «единичек», дожидаются схода со струны одиночных бортов

и небольших конвоев, выносят их ракетными залпами или взрывами минных кластеров, а потом улетают в пояс астероидов к пока не найденному транспортнику, пополняют боекомплект и снова выходят на охоту. В общем, заходить в Тверь желательно через «двоечку» даже в том случае, если мы успеем долететь до очередного вторжения.

– Зайдем через «двоечку». Без вариантов… – кивнул я и сменил тему беседы – дал Багру необходимый минимум информации о Синицыных, показал заранее подготовленное видео, демонстрирующее Костика и Петра Игоревича «вживую», развернул трехмерную карту столицы Твери, на пару с Юрченко подобрал место встречи и так далее.

Закончили уже после выхода из внутрисистемного прыжка, и я отправил порученца Переверзева облачаться в скаф. Само собой, предупредил и флотских. О том, что засек сигнатуры небольшой группы амеровских кораблей, прячущихся под «шапками» возле ЗП-девятнадцать, что собираюсь атаковать пару бортов, и что им, «пассажирам» необходимо занять предписанные положения.

Адмирал и капитан первого ранга, разместившиеся в третьей каюте, сочли мое решение более чем нормальным, деловито натянули скафы, принайтовались к точкам крепления на переборке и доложили Фениксу, что готовы. А каплей имел глупость заявить, что я не имею права рисковать жизнями особо важных лиц, перевозку которых мне доверило командование ВКС, потребовал отказаться от своих планов и даже немного поугрожал трибуналом.

Тут до меня дошло, по какой причине Переверзев попросил не забывать о том, что на своей «Химере» я – царь и бог, подключился к системе оповещения и рыкнул на весь корабль:

– Господин капитан-лейтенант, перестаньте истерить, наденьте скафандр и зафиксируйтесь на переборке, иначе вам помогут мои «Голиафы». Далее, ваше мнение меня в принципе не интересует: я делаю то, что должно. То есть, жгу врага так, как считаю нужным. И последнее: для боевого офицера вы слишком трусливы…

Реакция старших офицеров на это обращение по-настоящему обрадовала – они пошли красными пятнами, уставились в объектив потолочной камеры и дали слово после боя объяснить трусу, опозорившему ВКС, его неправоту. А боя, как такового, не случилось: эта группа кораблей, оставленная амерами в системе, не располагала сколь-либо серьезными запасами масс-детекторов, соответственно, вывесила перед собой вертикальную «стенку», а я подошел к ордеру с другой стороны, «уронил» четыре «Гиацинта» возле крейсера и по два рядом с кораблем-маткой, эскадренным миноносцем и постановщиком помех, потом спокойно отлетел подальше, приказал Фениксу отправить на взрыватели инициирующий импульс и запечатлел для истории картинку уничтожения четырех из пяти бортов горе-охотничков. А вот искать «Призрак» и не подумал, прекрасно понимая, что засечь его сигнатуру не смогу. Поэтому ушел на точку разгона, набрал скорость, требующуюся для ухода на струну, не «раздувая» свою сигнатуру, и… получил море удовольствия от легкости, с которой в этот раз компенсировались наводки от флуктуаций Ершова. В общем, включая Феникса, пребывал в прекраснейшем настроении, поэтому «вернул» в отсеки воздух, снова подключился к системе оповещения и порадовал «пассажиров» последними новостями:

– Господа, бой прошел по моему сценарию: четыре вражеских борта из пяти превратились в пыль, пятый, наверное, расстроился, а мы ушли на струну. На тридцать четыре часа и девять минут. В общем, наш корабль – в зеленом режиме, так что можете расслабляться.

Расслабился только Павел Анатольевич: посмотрел в камеру, поздравил меня с очередной победой, сообщил, что собирается как следует выспаться, снял скаф и вломился в душевую кабинку. А адмирал с каперангом как-то странно переглянулись, быстренько отцепились от переборки и направились в смежную каюту. «Воспитывать» каплея…

…Тридцать четыре часа полета в гипере пролетели как-то уж очень быстро. Даже с учетом того, что я не только тренировался, грыз гранит наук и спал, как убитый, но и общался с майором Юрченко. Кстати, личностью он оказался очень и очень достойной, поэтому перед сходом со струны я пригласил его в рубку и не разочаровался – за время набора исходной информации для расчетов, анализа распределения масс, перемещения к подходящей ЗП и определения областей интерференции полей Канта-Андерсона рядом с ней Багор не сказал ни слова. Не слился и после того, как услышал мое решение заходить в Тверь через «двоечку» с коэффициентом сопряжения два девяносто семь – да, зябко поежился, но взял себя в руки и пожал плечами:

– Два девяносто семь так два девяносто семь…

Это, конечно же, обрадовало, поэтому я не стал отправлять его в каюту – направил «Химеру» к расчетной точке начала разгона, сменил режим на красный, предупредил флотских о скором уходе в гипер, дал им время натянуть скафы, откачал воздух из отсеков, встал на нужный курс и вырубил искин. На последних мгновениях пребывания в «обычном» пространстве заметил, что Багор нервно сжал пальцами подлокотники кресла, но счел это нормальным и сосредоточился на коррекциях наводок. Вернее, поймал нужные ощущения на третьей коррекции и дал волю интуиции. А она начала жечь по полной – за первые четыре минуты «допустила» появление всего одного резонанса, который, впрочем, погасила уже на втором «пике», затем загнала процесс в чрезвычайно комфортную колею, а последние секунд восемьдесят обходилась настолько легкими микросмещениями рабочего тела, что не передать словами.

В общем, после выхода на струну я погордился собой-любимым секунд, эдак, пять, затем убрал с лица улыбку, повернулся к Багру и сообщил, что мы уже в гипере, заметил, как из взгляда майора ушло напряжение, «вернул к жизни» ИИ, поручил ему вернуть в отсеки воздух и обратился к флотским:

– Господа офицеры, мы – в гипере. Пробудем в нем семь часов тридцать две минуты и выйдем в Тверь по-боевому. Корабль в зеленом режиме, так что можете расслабиться.

Не успел закончить этот монолог, как адмирал отцепился от переборки, снял шлем, уставился в объектив потолочной камеры

и задал вопрос на засыпку:

– Судя по тому, что мы заходили на струну тридцать одну минуту шесть секунд, вы воспользовались зоной перехода с коэффициентом сопряжения под три и ноль. Однако я насчитал всего девять пиков резонанса, самый сильный из которых тянул в худшем случае на два пятнадцать-два-двадцать. Это опыт или привод рабочего тела гиперпривода новой модификации?

Я невольно усмехнулся:

– Будь это приводом новой модификации, ССО проводила бы испытания в режиме строжайшей секретности и не в зонах перехода системы, которую могут захватить в любой момент.

– Об этом я, честно говоря, не подумал… – признался он и склонил голову в знак уважения: – Ваши навыки исключительны. Даже для пилота диверсионно-разведывательного корабля. Мое почтение.

Я поблагодарил его за столь высокую оценку моих навыков, отключился от системы оповещения, сообщил Павлу Анатольевичу, что собираюсь порубиться с «Рукопашниками», на пару с ним вышел из рубки, вломился в лифт и спустил нас в трюм. А после того, как вышел из кабинки, отправил Юрченко на первую палубу, заблокировал доступ в этот отсек, снял скафандр, хорошенечко размялся и повернулся к дроидам.

Потренировался, как обычно, на износ, потом заблокировал двери кают, поднялся на первую палубу и завалился в медкапсулу. Благодаря чему поднялся в рубку полностью восстановившимся, рухнул в кресло, наговорил и отправил Переверзеву сообщение, в котором уведомил о скором сходе со струны в Твери и спросил, не в курсе ли он, что творится в этой системе, потом связался с Багром, пригласил разделить со мной трапезу и влез в терминал ВСД. Изучать «меню».

Не успел определиться с блюдами, которые захотелось умять, как приехал лифт и выпустил наружу майора Юрченко. А еще минут через десять Феникс переслал мне в ТК послание куратора, и я, включив воспроизведение, прикипел взглядом к хмурому лицу Владимира Михайловича:

– Тор Ульфович, в Твери все плохо: командование ВКС заблаговременно передислоцировало туда два Ударных флота, но разведка Объединенной Европы не лаптем щи хлебает, поэтому соединение ОЕ, заявившееся в систему чуть более четырех с половиной часов тому назад, оказалось значительно сильнее. Да, наши корабли и единственная орбитальная крепость все еще сражаются, но защищают только столицу. А евры демонстративно наносят мощнейшие орбитальные удары по другим крупным городам и промышленным предприятиям, последовательно уничтожая все, что мы строили больше двух веков!

Помощь уже отправлена – два Пограничных флота завершили разгон и вышли на струны – но сойдут с них через шесть часов пятьдесят восемь минут и могут опоздать. В общем, ситуация аховая. Поэтому я связался с местным отделением нашего ведомства и приказал создать вам режим наибольшего благоприятствования. Говоря иными словами, вы вправе делать все, что сочтете нужным. А майор Юрченко вас поддержит…

Глава 34

28 августа 2469 по ЕГК.

…Защитники Твери стояли насмерть. Что самое печальное – в буквальном смысле этого выражения: весь космос вокруг истерзанной орбитальной крепости и защитного ордера остатков флота был «усыпан» обломками кораблей, ракет и мин, а отдельные куски, в момент взрыва получившие импульс, направленный под острым углом к атмосфере, изредка вспыхивали в плотных слоях.

Да, досталось и еврам. В смысле, обломков хватало и в «окрестностях» их атакующего ордера. Но, по моим ощущениям, потери сражавшихся сторон были несопоставимы. Впрочем, больше всего напрягло другое: наши каким-то образом умудрились потерять почти все средние и легкие корабли. Из-за чего четыре сражающихся линкора и восемнадцать крейсеров «поддерживали» один корабль-матка, два постановщика помех и всего пять звеньев истребителей. А «Мороков» и «Химер», судя по наглости противника, не осталось вообще: тяжелые корабли ВКС ОЕ пополняли боекомплект, оттягиваясь от линии боевого соприкосновения от силы километров на семьдесят-восемьдесят!

К сожалению, наказать их за это хамство было проблематично: и атакующий ордер, и область, используемая для перегрузки боеприпасов с транспортников, и место дрейфа кораблей сопровождения, и коридор, соединявший две последние зоны, были надежно прикрыты все теми же масс-детекторами.

В общем, оглядев поле боя, я и расстроился, и загрузился. Впрочем, только самым краешком сознания. Ибо основная часть ресурсов мозга была занята – я вел МДРК по весьма замороченной траектории, вдумывался в доклады Феникса и, в то же самое время, наводил мосты с оперативным дежурным орбитальной крепости, служил передаточным звеном между ним и адмиралом Талызиным, изредка прислушивался к своевременным советам майора Юрченко и, конечно же, искал возможности «укусить» ублюдочных евров. В общем, последний час «доставки» выкладывался до предела. Благодаря чему добрался до створа летной палубы страшно истерзанного «Сварога» незамеченным, влетел внутрь, оглядел отсек, в котором не было даже «Крабов», усилием воли задвинул куда подальше резко усилившуюся ярость, завис возле ближайшего шлюза, «притянулся» к полу и… поймал за хвост чертовски перспективную мысль. Поэтому еще раз оглядел картинку со сканеров, пришел к выводу, что моя идея реализуема, подключился к системе оповещения и послал флотских лесом. В смысле, сообщил, что вот-вот открою аппарель и выпущу их на оперативный простор, а потом отправил в ТК нового командующего обороной Твери файл с предельно понятным описанием своих потребностей.

Вопреки моим опасениям, Талызин не стал разводить антимонии, а прислал в ответ один-единственный плюсик и рванул на выход как бы не раньше, чем появилась соответствующая возможность. Каперанг Марлагин

последовал его примеру ничуть не менее энергично. А каплея, судя по поведению, плющило от страха перед перспективой покинуть «безопасный» МДРК и оказаться на борту воюющего корабля. Нет, наружу этот клоун все-таки выбрался. И даже понесся за адмиралом. Но наверняка не из-за пробуждения отваги.

Кстати, свалил и Багор. Сразу после того, как Феникс выгнал наружу двух «Техников» и натравил на элеватор артсклада. Оказавшись на летной палубе, проверил, как работает связь, еще раз пообещал взять на себя снабжение моей «Химеры» всем необходимым и спокойно пошел к шлюзу. В общем, в открытый космос мы с ИИ вернулись налегке – то есть, без «пассажиров» – снова ушли к планете, описали очень приличную дугу, чтобы зависнуть «над» сражающимися флотами, и еще порядка двенадцати-пятнадцати минут зверели от ненависти к еврам. Почему? Да потому, что за это время они сожгли еще один «Пересвет»!

Слава богу, Талызин оказался человеком слова – приняв командование, выдвинул часть боевых кораблей в сторону «Сен-Дени» с одним поврежденным маршевым движком и, тем самым, обозначил намерение его добить, а после того, как противник отреагировал и начал перестроение, ударил полным залпом «Смерчей» по линкору «Assaut», болтавшемуся на противоположном фланге.

Да, корабль не пострадал – пока тяжелые противокорабельные ракеты выходили на дистанцию разделения боеголовок, евры выпустили неимоверное количество противоракет плюс «передвинули» к этому месту истребители, так что процентов девяносто БЧ были сожжены на первой трети траектории, а все остальные попали под огонь скорострелок ближнего радиуса действия и тоже взорвались без какого-либо толка. Но следующий перенос вектора нашей атаки вынудил «гостей системы» сместить фокус внимания еще раз. Благодаря чему область, в которой выгорела большая часть масс-детекторов, на какое-то время осталась без присмотра. Вот мы в нее тихой сапой и просочились. Не хамили и там – на малой тяге прошли мимо бортов первой линии, миновали вторую, чуть-чуть помучились с обходом здоровенного «пятна» из все тех же масс-детекторов, вероятнее всего, вывешенного в самом начале боя, и, наконец, добрались до двух «Сен-Дени», одного «Сен-Жермена», одного «Assaut» и четырех присосавшихся к ним транспортников.

Начали, естественно, с линкора – в уже апробированном ключе пролетели над телескопическим элеватором и «потеряли» подарок. Только не «Одуванчик» – как в Белогорье – а связку из четырех «Гиацинтов», перемотанных грузовыми антигравами. Потом «зарядили» оба тяжелых ударных крейсера и… не успели к среднему. Но гоняться за ним не рискнули – отошли ко второй линии ордера евров и активировали взрыватели мин, уже притянувшихся к самым уязвимым местам вражеских кораблей.

Рвануло знатно – все шесть бортов разнесло вдребезги и пополам, что, само собой, доставило море удовольствия. Увы, эта акция не осталась незамеченной, поэтому уже через мгновение после взрыва в эту область пространства рванула целая стая тральщиков, эсминцев, истребителей и постановщиков помех.

Если первые две категории кораблей шли с периферии ордера евров и в принципе не могли пройти мимо нас и зацепить тралами, а третьи мчались по кратчайшим траекториям, и мне пришлось быстренько «прижать» МДРК к корме «Антверпена», то ПП начали движение из центра построения, пилили о-о-очень медленно и явно опасались неприятных сюрпризов. К слову, не зря: как только мимо нас пролетело два особо тормозных истребителя,

я тронул «Химеру» «с места» и благодаря подсказкам Феникса умудрился вывесить «Гиацинты» на четырех векторах подхода постановщиков помех. Причем так удачно, что три штуки подорвались, можно сказать, одновременно, а четвертый – чуть позже, во время экстренного торможения.

Их гибель вернула возможность использовать системы целеуказания как бы не большей части нашего флота, и адмирал Талызин сделал свой ход: еще раз сбросил тяжелые ПКР и сосредоточил огонь главных калибров на том самом линкоре, который «выжил» при создании «окна» для меня-любимого. Результат не заставил себя ждать – корабль просто испарило! А наши комендоры на кураже развалили еще два крейсера, болтавшиеся рядом с «Assaut»-ом. Благодаря тому, что перенос… хм… точки приложения главных калибров не потребовал много времени.

Мы тоже не бездельничали – воспользовались самой обычной инерцией и затолкали «Тайфун» в створ летной палубы корабля-матки. Тем самым, создав иллюзию своего движения к оставшимся линкорам евров. А сами сменили курс, подкрались ко все еще не «заделанной» дыре в облаке масс-детекторов, в момент запуска очередной волны наших ПКР выскользнули наружу и шустренько ушли к планете по большой и извилистой дуге…

Пока возвращались на линкор для пополнения боекомплекта, наши сожгли еще четыре тяжелых корабля евров и… оттянулись на прежние позиции. Так как вовремя засекли приближение рейдовой эскадры, уничтожавшей промышленные предприятия на обратной стороне планеты, но вызванной на помощь основному флоту. Да, при этом потеряли «Ослябю», но этот крейсер, как потом выяснилось, и так дышал на ладан, так что с точки зрения тактики размен получился более чем выгодным. Ну, а о погибших людях – как ни цинично это прозвучит – в тот момент не думалось вообще. По крайней мере, мне: я страдал из-за того, что у меня почти не осталось «Гиацинтов», а значит, встретить приближающиеся борта противника фактически нечем.

Страдал до возвращения на летную палубу флагмана, а после того, как сел, скинул «шапку» и выпустил наружу «Техников», набрал майора Юрченко.

Он ответил практически сразу, сообщил, что уже принял «заказ» моего ИИ и вот-вот организует загрузку минных кластеров, а потом поинтересовался, не намерен ли я, часом, возвращаться во вражеский ордер.

Я отрицательно помотал головой:

– Нет: евры уже начали засеивать масс-детекторами весь свободный объем, так что это будет форменным самоубийством.

Багор облегченно перевел дух и криво усмехнулся:

– Согласно расчетам тактического искина линкора, вероятность вашего успешного возвращения из второго подобного рейда не превышает одной целой и девятнадцати сотых процента. Поэтому адмирал Талызин уже отправил полковнику Переверзеву сообщение с требованием категорически запретить вам туда соваться.

– Никаких приказов я пока не получал, но соваться туда действительно не планирую… – успокоил его я, мысленно отметил, что новый командующий однозначно не дуролом с одной извилиной, и… поделился с майором своими размышлениями: – Но евров подергаю еще раз. Чтобы выиграть еще часа полтора: если у них есть агент в штабе ВКС, то они знают, в котором часу два наших флота, отправленные на помощь этому, сойдут со струны, и постараются уйти заранее. Чтобы не сточиться во время перелета к зоне перехода. В общем, продержаться осталось не так уж и много времени… а вам придется туго. Ибо в следующей атаке эти твари выложатся до предела. Кстати, мне нужна кое-какая информация из категории «Для служебного пользования». Причем чем быстрее – тем лучше…

…Мои опасения подтвердились: евры знали, когда и как наши флота зайдут в Тверь. Поэтому, почувствовав, что ситуация усложнилась, приняли решение выиграть время и отправили к ЗП-десять дюжину минных заградителей, четыре транспорта с минными кластерами, два легких крейсера, два фрегата и легкий корабль-матку. Честно говоря, я не понял, почему они скомпоновали эту группу именно так, но обрадовался. Поэтому мысленно попросил себя не забывать о том, что рядом с этими кораблями должны ошиваться МРК или МДРК, зашел на транспорты по вектору, который еще не успели прикрыть масс-детекторами, и отправил к каждому борту по одному-единственному «Гиацинту» на «правильно запрограммированном» грузовом антиграве.

Программировал, конечно же, мой искин. И он же рассчитал идеальную траекторию для боевого захода, так что мины «подтягивались» к своим целям разное время, зато рванули практически одновременно. Мгновенная потеря всех грузовиков настолько шокировала того, кто командовал этой группой, что он начал чудить – «перекрыл» подступы к МЗ-шкам крейсерами и фрегатами, дал команду выпустить с летной палубы все истребители и… приказал двум малым разведчикам начать сканирование в форсированном режиме, забыв о том, что он «раздувает» сигнатуры!

До одного МРК было рукой подать. И шел он неудачно – почти на меня. Вот я и воспользовался ситуацией – «уронил» четыре «Гиацинта» прямо по курсу и почти не ошибся – пролетавший мимо кораблик попал в зону поражения двух штук и превратился в дуршлаг. А потом мы вывесили целый кластер на курсе легкого крейсера, и его гибель напрочь подорвала боевой дух евров – все корабли, остававшиеся на ходу, включая малый разведчик, врубили маршевые движки и порскнули в разные стороны! Да, я бы мог догнать и второй крейсер, и минные заградители. Но только за счет «раздутия» сигнатуры. А это меня не устраивало от слова «совсем», поэтому пришлось помедитировать на удаляющиеся метки и отправить Переверзеву доклад о ситуации в зоне перехода.

Ответ не заставил себя ждать и откровенно обрадовал – оказывается, наши рассчитывали на «теплую встречу» в области схода со струны, поэтому «первым темпом» отправили в гипер дюжину тральщиков, три корабля-матки с опытными истребителями, способными защитить неуклюжие кораблики, три постановщика помех и что-то там еще. Вот я в зоне перехода задерживаться и не стал – навелся на Тверь, неспешно разогнался и прыгнул. А после того, как вернулся в обычное пространство и активировал сканеры, скрипнул зубами: да, флот ОЕ уходил. Но уходил спокойно и без суеты. Ибо преследовать его было фактически некому – возле условно боеспособной орбитальной крепости висели два условно целых линкора, семь крейсеров, один ПП и одно звено истребителей!

– Зато удержали планету… – заявил Феникс, догадавшись, что меня гнетет.

– Не планету, а только ее столицу… – угрюмо уточнил я, вспомнив, как выглядели «пятна» от орбитальных ударов на дневной стороне и сумасшедшие пожары на ночной.

– Ладно, сформулирую свою мысль по-другому: не вмешайся мы в ход боя, евры могли уничтожить еще и все население столичной агломерации. А так оно вы-жи-ло! Вопросы?

Я невольно вздохнул:

– Есть. Один: надолго?

Искин не стал кривить отсутствующей душой:

– Не знаю. Но у них появился шанс. Так что перестань рефлексировать и свяжись с Юрченко: вам пора забирать Синицыных…

Связался. Убедился в том, что он выжил. Сообщил ориентировочное время подбора. И был вынужден пообщаться с адмиралом Талызиным. Само собой, не «вживую», а пряча реальное лицо за аватаркой. Хотя вру: никакое это было не общение – командующий флотом попытался меня захвалить и переманить к себе на должность командира рейдовой группы особого назначения, а я поблагодарил за предложение, честно сказал, что служу в ведомстве, в которое мечтал попасть с самого детства, и попросил в очередной раз пополнить мне боекомплект. Причем как можно оперативнее, ибо тут, на Твери, меня больше ничего не держит, а основная боевая задача, поставленная руководством, еще не выполнена.

– Вы сожгли что-то еще? – удивился адмирал, выслушал односложный утвердительный ответ, как-то понял, что подробностей не будет, уважительно хмыкнул и пообещал, что МОЙ запрос будет удовлетворен вне очереди. И не обманул – мы провели на летной палубе флагмана всего несколько минут. А потом снова спрятались под «шапкой», вылетели на оперативный простор, вошли в атмосферу и набрали Синицыных. Вернее, набрал. Павел Анатольевич, снова оккупировавший кресло оператора систем КТК. Ну, а я подключился к каналу «вторым темпом», так что увидел, как в окне «Контакта» возникает хмурое лицо Костяна и конечно же, вдумался в монолог порученца Переверзева:

– Добрый вечер, Константин Петрович. Я – майор Юрченко, сотрудник службы специальных операций СВР. Неплохо знаком с вашим одноклассником, поступившим в Академию ССО. В данный момент нахожусь на Твери по делам ведомства, однако уже через час-полтора вылечу на Смоленск. У меня появилась возможность выполнить просьбу Тора Ульфовича и доставить вас на вашу родную планету. К слову, намного более защищенную, чем эта. И если вы не возражаете, то вам надо добраться до пересечения улиц Ковалевской и Алабина, подняться на крышу жилого комплекса «Тополь», выйти из лифтового холла, повернуть направо и добраться до ограждения посадочной площадки для грузовых флаеров. Проблем с системами контроля доступа не будет: вам надо будет засветить лицо перед сканером на любом входе на территорию ЖК – и все двери начнут открываться автоматически.

Синица поздоровался, поиграл желваками и задал Багру встречный вопрос:

– Тор не мог предложить эвакуацию одному мне. Значит, у вас есть места для меня и моего отца, верно?

– Да: он попросил забрать вас и Петра Игоревича.

Тут мой друг немного поколебался и отжег по полной программе:

– Господин майор, эвакуируйте, пожалуйста, вместо нас трех осиротевших сестер: старшей – семнадцать, средней – двенадцать, а младшей – семь, и они весят меньше нас! Мы, мужчины, как-нибудь выживем даже в том случае, если следующая атака Коалиции увенчается успехом. А девочки – как вы наверняка понимаете – нет. И… Тор поймет и поддержит. Без вариантов…

Глава 35

28 августа – 2сентября 2469 по ЕГК.

…Искин системы безопасности жилого комплекса «Тополь» продержался против Феникса порядка тридцати секунд, а потом капитулировал. Перетягивать на себя все функции побежденного мой ИИ, естественно, не стал – взял под контроль только один «пучок» лифтов, камеры СКН и несколько дверей. А потом озадачил. Меня:

– Тор, наши данные о том, что в этом ЖК сохранилась нормальная жизнь, не соответствует действительности: в холле и большей части помещений двух первых этажей обосновалась шайка каких-то проходимцев, наслаждающихся временным беззаконием!

– Дай картинки! – потребовал я, покосился на майора Юрченко, дремавшего в кресле оператора систем КТК, но среагировавшего на злость в моем голосе, и уточнил: – Нам обоим.

Феникс развернул голограмму у дальней стены и показал, как проводят время очередные твари в человеческом обличье: пьянку во взломанном магазине спиртных напитков, «веселье» обдолбанных торчков в разграбленном салоне женского белья, бессмысленную и беспощадную драку в фойе и многое другое.

– Боюсь, что с преодолением такого «кордона» у Синицыных и их протеже возникнут серьезные проблемы… – мрачно пробормотал Павел Анатольевич. И не угадал – я распорядился отправить вниз «Голиафов» и где-нибудь заныкать.

В общем, к моменту появления в холле жилого комплекса наших новых пассажиров дроиды успели «окопаться» в квартирах третьего этажа и на обеих лестничных клетках первого. Поэтому на хамское требование предводителя этой шайки-лейки оставить им девочек и валить куда подальше разозлило не только Петра Игоревича и Костяна. Но если они успели только поудобнее перехватить невесть где раздобытые куски арматуры и сделать по шагу-другому вперед, то одна пара умных «железяк» вынесла двери и вломилась в помещение с флангов, а вторая разнесла окна, спрыгнула во двор, ворвалась через центральный вход, выпустила по коротенькой очереди из скорострелок над головами обнаглевшего быдла и рявкнула через динамики синтезированным голосом:

– Они идут дальше. А вы сваливаете. Или остываете. У вас пять секунд на принятия решения…

Решение озвучили из положения «лежа». И, получив боевой приказ искина, бодренько поползли к выходу. Само собой, не по прямой, а по не в пример более сложным траекториям. Чтобы, ненароком, не расстроить «Голиафов».

Синицыны сочли это нормальным. А после того, как Феникс открыл дверцу центрального лифта, подхватили под локотки одну недобро прищурившуюся и двух бледных девиц, довели до кабинки, запустили внутрь и вошли следом. Не тупили и на крыше – как только Павел Анатольевич выглянул из-под «шапки» и призывно махнул рукой, сорвались на бег и через считанные секунды взбежали по аппарели. Пока по той же аппарели поднимались дроиды, приехавшие на крышу на другом лифте, Багор обменялся рукопожатиями с Петром Игоревичем и Костей, поздоровался с девицами и перешел на командно-штабной – коротко, но предельно доходчиво описал правила поведения на военном корабле, поднял на первую палубу, заселил в третью и четвертую каюты, а затем вывесил над своим коммом текст подписки о неразглашении, дал прочитать, объяснил все «тонкие» места и собрал автографы. На электронный планшет, прихваченный с собой как раз на этот случай. Потом потерроризировал терминал ВСД, организовал народу ужин и составил компанию.

Я в это время управлял «Химерой» – поднимал в космос на антигравах, искал ближайшую лакуну в наших масс-детекторах, обходил гигантское облако вражеских и разгонял корабль на внутрисистемный прыжок. Поэтому разговоры во время трапезы прошли мимо меня. Равно, как и момент «расставания». А вот к беседе между майором Юрченко и Синицыным-старшим я стараниями искина «подключился» в тот момент, когда первый спустил второго в трюм и спросил, что с родителями девочек.

– Погибли на месте у нас на глазах… – мрачно вздохнул Петр Игоревич, понял, что этот ответ вояку не удовлетворил, и вздохнул снова: – Их зарезали. Во время грабежа. Двое мародеров. Потом попытались изнасиловать Ульяну и Нину, но забыли об осторожности. Вот мы с сыном их и покалечили. И последние двое суток помогали девочкам не сломаться.

– Старшая, как я понимаю, еще более-менее держит себя в руках, среднюю кидает из крайности в крайность, а младшая замкнулась в себе и целыми днями молчит? – на всякий случай поинтересовался Багор.

Синицын отрицательно помотал головой:

– Старшая делает вид, что в порядке, средняя держится только на людях, а младшая убита горем. И прикипела сердцем к моему сыну. Поэтому не отпустит его от себя до тех пор, пока не отключится от усталости. Впрочем, даже так будет просыпаться каждый час и оглядываться в его поисках. Увидит – успокоится. Нет – бесшумно забьется в ближайший угол, сожмется в комочек и будет трястись нервной дрожью.

Вот Костя с ними и остался.

– В общем, девочкам нужна помощь психолога… – заключил майор.