Текст книги "Полукровка (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Annotation

Мир будущего. Самый обычный подросток-полукровка из мещан, закончивший школу и планирующий будущее. Увы, планы разбиваются о реальность и вынуждают придумывать новые. Увы, в режиме жесточайшего цейтнота. А ошибки... Ошибки гарантированно выйдут боком, ибо эта самая реальность – игры Сильных Мира Сего, в которых пешки, как правило, не выживают...

Полукровка

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Полукровка

Глава 1

Глава 1. Тор Йенсен.

5 июня 2469 по ЕГК [1].

…Последняя ниточка паутины, которую я расчетливо плел с самого начала воистину бесконечного боя, заняла нужное место на сорок седьмой минуте и не встревожила ни одну из будущих жертв. Правда, для этого пришлось здорово постараться. Сначала страшно измотать очередную пару противников, правильно ошибиться в атаке и позволить Селиверстову вцепиться в рукав промокшего кейко-ги[2]. Затем «не заметить» одну из неровностей пола, прячущихся под пятисантиметровым слоем мутной воды, убедительно поскользнуться и лишь в самый последний момент уйти с коронного броска чертовски быстрого, жесткого и техничного парня. Ну, а в качестве вишенки на торте на мгновение «потерять концентрацию на бое» из-за треска отрывающейся завязки уваги и «зевнуть» самое начало прямого удара ногой в живот. В результате скручивание корпуса, позволившее пропустить мае-гери[3] впритирку к хорошенечко отбитой тушке, получилось на тысячу баллов из тысячи возможных. Равно, как и последующая комбинация: «топ-два» из списка моих самых упоротых врагов этого года засмотрелся на торс, покрытый камуфляжем из иссиня-черных пятен и кровящих ссадин, радостно оскалился и… пропустил начало контратаки, в которую я вложил чуть ли не две трети оставшихся сил. В общем, вбивая предплечье в защиту на затылке, я чувствовал себя победителем. Почему? Да потому, что к этому времени все шесть лучших учеников сенсея Датэ Такуми чувствовали себя, мягко выражаясь, неважно и не могли составить очередную боеспособную пару, а остающегося на ногах Витьку Шепелева я мог порвать, как фантик от конфеты, даже пребывая в состоянии грогги! Значит, оставшееся время этой схватки и бой со следующей сменой противников должны были превратиться в три минуты «отдыха». Если, конечно, можно считать отдыхом бой против постоянно меняющихся пар очень серьезных бойцов при полутора G, во время проливного дождя и на намеренно искривленной поверхности.

Увы, радовался я недолго: не успело бессознательное тело Версты рухнуть на пол, как в косые струи непрекращающегося «ливня» скользнули два слишком уж хорошо знакомых силуэта. И одним своим появлением перевели ежевечернее истязание на другой уровень. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: в точном соответствии со словом, когда-то данным дяде Калле, сенсей учил меня не за страх, а за совесть и практически на каждой тренировке заставлял хоть немного, да перешагивать за предел возможностей. Когда сам, когда на пару со старшим сыном, когда при помощи остальных учеников.

«Срисовав» приближение таких «помощников» и сообразив, что спарринг против бойцов девятого, шестого и второго данов гарантированно закончится моим поражением, Витька расплылся в довольной улыбке и, заранее празднуя победу, изобразил «удар по пролетающему флаеру». Зря: вскинутая вверх правая рука и голова, повернутая в сторону менее везучих товарищей, подарили мне великолепнейшую возможность обломать сразу всех «шакалят». И я ею, конечно же, воспользовался, от всей души засадив ногой в открывшуюся печень, рванул пошатнувшееся тело на себя и после короткого смещения в сторону приласкал его коронным ударом предплечья по затылку.

К сожалению, насладиться недовольным ропотом «зрителей», большая часть которых вышла из боя от столь же «нежных» прикосновений, мне не дали – буквально через секунду после отключения Шепелева сыгранная пара лучших рукопашников рода Арбеневых рванула в атаку впритирку к верхней границе моих возможностей и вынудила нырнуть в самые глубины боевого транса. А потом неторопливо, но очень последовательно и вязко начала показывать небо в алмазах.

Атаки в противофазе в разные уровни, финты, использование особенностей рельефа и погодных условий? Ха!!! Уже через шесть секунд после вступления в бой мастер Такуми метнул в меня первые три сэнбан-сюррикена[4], еще через пару мгновений его сын чуть было не достал яварой, внезапно возникшей в правом кулаке, а с двадцатой пятой секунды поединка в руках этой парочки появились тренировочные тонфы!

Само собой, меня били не только оружием, но и всеми поверхностями, которыми в принципе можно было атаковать. Кроме того, вынуждали смещаться или отступать на участки пола, на которых «вырастили» самые… хм… неровные неровности, «помогали» поскальзываться или терять равновесие, брызгали в лицо водой и так далее. Причем на скоростях, до которых мне было еще расти и расти. Поэтому большую часть спарринга я не думал вообще, работая на одних рефлексах – метался по залу, стараясь не упасть, защищал летальные точки предплечьями и голенями, изредка огрызался коротенькими, но злыми контратаками, и малой частью сознания ждал, когда же, наконец, закончатся эти бесконечные две минуты. А потом вдруг открыл глаза, увидел светло-серую муть с темными пятнами, расположенными в шахматном порядке, не сразу, но сообразил, что это потолок с форсунками системы имитации осадков, и сел. На автопилоте, ибо дичайшее головокружение и боль в истерзанном теле мешали связно мыслить.

Насквозь мокрое уваги запахнул так же бездумно. А через миг услышал откуда-то справа разочарованный шепот и мысленно поморщился – стайка будущих защитников рода Арбеневых, которых я когда-то прозвал шакалятами, и в этот раз осталась в имитаторе, чтобы дождаться ухода старших, записать очередной похабный видеоролик с моим бессознательным телом и слить в Сеть:

– Черт, очнулся! Как-то быстро…

– Угу. И спрятал синяки со ссадинами…

Ответ Кириллу Парамонову, их бессменному предводителю и идейному вдохновителю, сорвался с уст сам собой:

– Так пригласи друзей в гости. Полюбоваться твоим батюшкой – синяки он, по слухам, зарабатывает знатные…

Как обычно, напоминание о зуботычинах, регулярно получаемых отцом-слизняком от личного повара наследника главы рода Арбеневых за недобросовестность, заставило парня пойти красными пятнами, с хрустом сжать кулаки и закусить губу.

– Гляди-ка, умнеешь на глазах! – восхитился я эдак через полминуты, так и не дождавшись ни одного, даже самого завуалированного, оскорбления. Потом подключился к СКН[5] зала, влез в архивы, убедился в том, что дотронуться до меня во время забытья так никто и не успел, и, не без труда поднявшись на ноги, поплелся к выходу.

Самые первые признаки того, что мальчишки увидели во мне соперника, я заметил в день своего девятилетия. В тот вечер меня привезли в додзе прямо из детского развлекательного центра одетым в костюмчик Маленького Принца, и будущие защитники рода Арбеневых, оклемавшись от зависти, отправили в отдельную раздевалку дрон АВФ [6]. К их глубочайшему сожалению, я не изменил привычкам, наработанным под руководством дяди Калле, и в этот раз. То есть, перешагнув порог небольшого, но достаточно уютного помещения, бездумно ткнул в сенсор с пиктограммой в виде перечеркнутого глазика и активировал режим приватности. Да, смысла этого действия я тогда еще не понимал. Но вбил его в подсознание, так как до безумия любил брата покойного отца и принимал в качестве руководства к действию абсолютно все получаемые советы.

Как и следовало ожидать, крошечное, но очень недешевое устройство, влетевшее в помещение через решетку системы вентиляции, превратилось в комок оплавленного пластика, непутевого владельца взгрели родители, а я был назначен личным врагом всей детской группы учеников мастера Датэ Такуми.

Следующие пару-тройку лет война шла ни шатко, ни валко. В смысле, меня пытались дразнить, высмеивать, унижать и побеждать на татами. Однако без особого толку: гнуться, ломаться и сдаваться я не умел в принципе, а во время ежевечерних «развивающих игр» с сотрудником ССО ГРУ ИР [7], как потом выяснилось, вдумчиво прорабатывал чуть ли не все теоретически возможные подростковые проблемы и учился их решать с максимально возможным КПД. А потом мои враги откуда-то узнали, что я не Арбенев, не имею абсолютно никакого отношения к этому роду и вообще полукровка, обрадовались, решили поставить «безродного пса» на место и перевели войну на новый уровень. Но без толку. Ведь с ровесниками я справлялся сам. Причем юридически безупречно: атаковал обидчиков только тогда, когда был уверен в том, что гарантированно буду признан пострадавшей стороной, и избивал до полусмерти. А с парнями значительно старше как-то помог дядя – зашел в зал перед началом очередной тренировки и настоятельно посоветовал лоботрясам, вконец потерявшим берега, поинтересоваться у родителей, стоит ли портить отношения с любимым племянником Аллигатора. Во время бесед этих дурней с их родственниками я, естественно, не присутствовал, но первые результаты заметил уже на следующий день. И еще раз убедился в том, что этого мужчину можно только боготворить.

К сожалению, его внушения хватило ненадолго. Где-то через год одна из программ, появившаяся в моем комме стараниями все того же Калле Йенсена, обнаружила и пресекла попытку стороннего подключения к камере СКН , расположенной в моей личной душевой. Файл с логами взлома в автоматическом режиме улетел сразу на несколько адресов, и тем же вечером доморощенные хакеры в компании с несостоявшимися зрителями были вызваны к начальнику СБ их рода. Естественно, вместе с родителями. И после серьезнейшего разноса получили по двадцать полновесных ударов розгами.

Позорнейшее наказание и строжайший запрет на лечение в медкапсулах «пострадавшие» восприняли по-разному. Одни нашли в себе силы подойти и извиниться, вторые предпочли «забыть» о проблеме, третьи затаили зло. А Кирилл Парамонов, оскорбившись до глубины души, решил отомстить. Причем не когда-нибудь потом, а сразу. И не начальнику СБ, придумавшему такое наказание, а мне. Поэтому на следующий день после порки упился анальгетиков, тяпнул для храбрости чего-то очень крепкого, нарезал десяток ивовых прутьев и отправился вершить справедливость: доковылял до здания додзе, пробрался в мою раздевалку и влез в один из свободных шкафчиков. Чтобы дождаться моего появления, вылететь наружу в самый неподходящий момент и унизить позорной отметиной во всю спину. Так же, как унизили его.

Увы, тщательно лелеемые планы не выдержали столкновения с моими привычками: ввалившись в раздевалку, я привычно ткнул в сенсор включения режима приватности и буквально через секунду получил уведомление о незваном госте с указанием идентификатора наручного комма. Раздеваться, конечно же, не стал – подошел к шкафчику с моргающим терминалом, дернул на себя дверцу и вежливо попросил предводителя шакалят покинуть помещение, выделенное мне Арбеневыми.

Оглядев меня с ног до головы и обнаружив, что я почему-то все еще одет, Парамонов сначала удивился, а потом разозлился. И… попытался меня раздеть! Четко сформулированное предупреждение, как водится, пропустил мимо ушей. А когда выдернул ремень из моих штанов, отбросил его в сторону и потянулся к пуговицам рубашки, нарвался на серию из нескольких ударов в полную силу и потерял сознание.

Очнулся там же. Правда, нескоро. Обнаружил, что вокруг стало заметно многолюднее, наткнулся взглядом на побагровевшего от бешенства начальника СБ и похолодел. Как раз вовремя: не прошло и пары секунд, как Игорь Евгеньевич расплылся в ледяном оскале и заявил, что я был в своем праве, поэтому ко мне Арбеневы претензий не имеют. А потом сделал небольшую паузу и озвучил еще три коротеньких предложения, в которых сообщил, что на мой счет уже перечислено двадцать пять тысяч рублей в качестве моральной компенсации за недостойное поведение сына Слуги рода, что семья Парамоновых должна роду аж полмиллиона и что лечение тяжелейшего сотрясения мозга, раздробленной челюсти и отбитых гениталий род оплачивать не будет, ибо считает эти травмы заслуженными…

– А ведь мы тебе когда-нибудь отомстим! – бросил в спину Темка Черезов, ненавидящий меня за честно заработанную кличку Прыщ.

– Я могу считать это утверждение обещанием? – мгновенно остановившись, вкрадчиво поинтересовался я. И даже повернулся на четверть оборота вправо, чтобы продемонстрировать личико ближайшей камере СКН и получить еще одно доказательство правомерности применения насилия в адрес вконец охамевших сверстников. Увы, положительного ответа на вопрос так и не дождался – старшие заметно спали с лица, прищемили Прыщу слишком длинный язык сразу двумя зуботычинами и быстренько задвинули за спину Фильки Степаненко.

Я презрительно фыркнул, поправил узел оби, съехавший влево, зачем-то разгладил мокрое кейко-ги и вышел в коридор…

…Выбравшись из спортзала, я посмотрел на темнеющее небо и угрюмо вздохнул: травмы, полученные во время спаррингов, вынудили завалиться в медкапсулу, так что процесс сборов сильно затянулся. Соответственно, мчаться к Костяну Синицыну, чтобы на пару с ним влезть в «Эпоху Войн», выйти в ПВП-зону и часик порубиться с другими любителями ММОРПГ, было поздновато. Да, иконка с цифрой пятьдесят восемь, появившаяся перед лицом сразу после того, как я включил комм и выпустил Нетопыря[9],

наглядно продемонстрировала, как мой напарник отнесся к краху общих планов на вечер, и вернула надежду на небольшой праздник души. Но совсем ненадолго: стоило прослушать первое же видеосообщение, как настроение ухнуло в пропасть – Синичка, сияющий, как Смоленск[10] в середине летнего дня, сообщил, что его отец наконец-то получил отпуск, прилетел за ним, Костяном, и вот-вот заберет «на какой-то совершенно фантастический курорт» Твери. Причем ближайшим межсистемником!

Да, он пригласил и меня. То ли в четвертом, то ли в пятом сообщении. А Петр Игоревич даже пообещал, что лично убедит маму отпустить меня с ними. Но настраиваться на путешествие я и не подумал. Ведь этот мужчина, бросивший тетю Марину лет пять тому назад, жил на другом конце Империи и из-за очень загруженного рабочего графика добирался до нашей системы от силы раз в полгода. И хотя ко мне, единственному другу горячо любимого сына, относился более чем хорошо, все равно прилетал к своему ребенку. А значит, я действовал бы на нервы даже во время сборов.

В общем, прослушав все сообщения, я наговорил ответ, в котором «от всей души» поблагодарил за роскошнейшее предложение, «признался», что не смогу его принять по целому ряду уважительнейших причин, пожелал хорошего отдыха и потребовал уделять как можно больше внимания подготовке видеоотчетов. После чего отправил файл по назначению, изменил статус в программе дозвона на «Очень занят. Не беспокоить», вернул Нетопыря на место, отключил комм и раздраженно кинул под ноги гравик[11].

Две с половиной секунды, требующиеся на штатную активацию любимого транспортного средства и тестирование сенсоров системы стабилизации, в кои-то веки не вызвали и тени раздражения. Более того, на слабо засветившуюся доску я забрался чинно, а не прыжком. А потом полетел по Кленовой Аллее в крайне ленивом режиме, скучающе поглядывая на мощные стволы высоченных деревьев, на «крышу тоннеля» из крон, смыкающихся где-то высоко-высоко, и на листву, еще не успевшую запылиться после вчерашнего дождя.

Забавно, но уже через считанные мгновения взгляд начал выхватывать фрагменты привычного окружения, которые я до этого не замечал. Скажем, у первой же пары резных лавок, стоявших по обе стороны от аккуратной дорожки, обнаружились кованные ножки в виде львиных лап с идеально очерченными когтями и отдельными шерстинками. На пьедестале статуи нимфы нашлась табличка с фамилией мецената, благодаря которому она была изваяна, а также с именем и отчеством Арбенева, которому ее подарили. А в кроне одного из самых кряжистых зеленых великанов было замечено самое настоящее птичье гнездо!

Последняя находка напомнила рассказ Генки Ковалева о дрессированных волках, появившихся в Дубовой Роще. И чуть было не сподобила туда рвануть. Но неотвратимо удлиняющиеся тени и стремительно темнеющее небо заставили вспомнить о скором наступлении ночи, и я, вздохнув, чуть-чуть ускорил полет. А уже через пару минут, привычно кивнув камере над широченными воротами, украшенными гербом с серебряным полумесяцем и двумя восьмиконечными звездами, покинул поместье Арбеневых.

Боярская улица встретила меня привычной тишиной и покоем, однако я дисциплинированно вписался в виртуальные границы дорожки для гравиков, роликов и тому подобной наземной мелочи, плавно набрал «крейсерскую» скорость и полетел на северо-восток с рекомендованной скоростью в тридцать километров в час. Тем не менее, в среднем раз в минуту уступал дорогу злостным нарушителям правил воздушного движения, как правило, года на три-четыре младше. Но передвижение в столь непривычном режиме очень быстро утомило, поэтому, услышав от кого-то язвительное «тормозишь, как флаер перед десятым капремонтом», я выбросил из головы все мысли о предстоящем июне, который стараниями отца Синички предстояло провести в гордом одиночестве, и рванул домой в привычном стиле. То есть, впритирку к верхней границе допустимого скоростного режима. А на перекрестке проспекта Осенних Бурь с улицей Яна Котова, перепрыгнув через стильный спортивный «Олимп» очередного охотника за молодой девичьей плотью, внезапно обозвал себя законопослушным дурнем и решил наступить на горло собственным привычкам. Вернее, своей бережливости. Правда, платить штрафы за превышение скорости счел редким идиотизмом, так что выбрал меньшее (и приятнейшее) из всех зол – покупку индивидуального дыхательного аппарата «Посейдон». Того самого, на который мы с Синичкой облизывались с последних чисел марта. А для того, чтобы не передумать в самый последний момент, продолжил придумывать веские аргументы в пользу такого безумного расточительства:

«Школу я закончил, к поступлению готов, значит, имею полное право хоть иногда, да отдыхать. Лучший отдых в начале июня – это плавание и дайвинг в естественных водоемах. Ближайший водоем – Лебяжье озеро. До него всего сорок семь километров, и летать к нему можно хоть два раза в день. Моя старая ИДА-шка уже дышит на ладан, так что ее все равно придется менять, а из „честно заработанных“ двадцати пяти тысяч до сих пор не потрачено ни рубля…»

Каждый из аргументов звучал достаточно убедительно. Но перспектива выбросить безумные пятьсот шестьдесят рублей на какую-то игрушку вызывала оторопь. Поэтому по Девятке я мчался, вкладывая душу в каждый маневр и не позволяя себе размышлять. То есть, вписывался во все повороты на предельно разрешенной скорости, изредка вскидывал правую руку, чтобы поздороваться со знакомыми, чуть притормаживал на тех перекрестках, на которых можно было убиться об «форсированные» рыдваны самых продвинутых «гонщиков» района, и так далее. Во двор нашего жилого комплекса влетел тоже «как обычно», то есть, не через арку, а перепрыгнув забор между корпусами. И спланировал к двери нужного подъезда.

Гравик, с шиком вырубленный на последнем метре «падения», сложился в «пенал» и был отправлен в петлю на поясе, а я, скинув на сервер дома код доступа, помог сдвинуться в сторону тяжеленной створке с антивандальным покрытием. По холлу, как водится, пробежался, сходу ткнул в сенсор вызова лифтов, ворвался в кабинку, как ни странно, обнаружившуюся на первом этаже, и сформулировал еще один аргумент. Само собой, все так же мысленно:

«Я и так экономлю на всем, на чем можно и нельзя! Значит, имею полное право порадовать себя хоть раз в жизни…»

Мелодичный сигнал, сообщивший о прибытии на четвертый этаж, на миг отвлек от судьбоносных раздумий, и я, вылетев в коридор, в три прыжка доскакал до двери в нашу квартиру. Там засветил личико терминалу СКД[12], протараторил необходимый объем связного текста и перешел в «домашний режим». В смысле, посмотрев на часы, пришел к выводу, что мама, вероятнее всего, уже вернулась из клиники и, вымотанная очередным операционным днем, спокойно дремлет перед голоэкраном, выбрал во всплывшем меню дверного замка нужную строчку и бесшумно скользнул в прихожую. А там потянулся к лямкам рюкзачка с кейко-ги и… застыл: из гостиной тянуло тошнотворной смесью запахов синявки[13], крови, паленого мяса и нечистот! Причем настолько сильно, что меня начало подташнивать. Впрочем, менее чем через секунду сознание привычно перешло в транс и заставило в темпе заблокировать дверной замок в открытом состоянии, осторожно прикрыть створку и скользнуть в голограмму, прикрывающую щель между шкафом и стеной. Ту самую, которую я нашел лет в пять, играя в прятки с человеком, заменившим мне отца.

К домашнему искину подключился за считанные мгновения, убедился, что взломана только внешняя «оболочка», влез во внутреннюю, развернул над коммом крошечную трехмерную картинку с камеры в гостиной, вгляделся в нее и умер. Той частью сознания, которую не «перепрошил» боевой транс: рядом с матовым «зеркалом» ДАС-а[14], подаренного мне дядей на окончание школы, в огромной луже крови сломанной куклой ЛЕЖАЛА МАМА!!! А еще через миг взгляд начал подкидывать информацию для анализа…

[1] ЕГК – Единый Галактический календарь.

[2] Кейко-ги или ги – одежда для занятий карате, ошибочно называемая кимоно. Состоит из куртки (уваги), штанов (дзюбон) и пояса (оби).

[3] Мае-гери– прямой удар ногой.

[4] Сэнбан-сюррикен – вид метательного оружия, квадраты с вогнутыми к центру сторонами. Явара – японский кастет для нанесения тычковых ударов. Тонфа – вид традиционного холодного оружия Японии.

[5] СКН – система контроля и наблюдения.

[6] Минидрон АВФ – аудио– и видеофиксации.

[7] ССО ГРУ – служба специальных операций главного разведывательного управления Империи Росс.

[8] СКН – система контроля и наблюдения.

[9] Нетопырь – разновидность минидрона АВФ, использующего в качестве базы наручные коммы.

[10] Имеется в виду светило одноименной планетной системы.

[11] Гравик – что-то вроде скейтборда, но со встроенным антигравом.

[12] СКД – система контроля доступа. В данном случае – элемент дверного замка.

[13] Синявка – уличное название сигарет с синтетической дурью.

[14] ДАС – демонстрационно-акустическая система.

Глава 2

5 июня 2469 по ЕГК.

…Мама лежала на спине, бесстыдно раскинув бедра и вытянув правую руку в сторону так, словно пыталась дотянуться до стены. При этом ухоженная, чертовски красивая и восхитительно мягкая ладонь, к которой я в не таком уж и далеком детстве обожал прижиматься щекой, превратилась в культю, лишенную всех пальцев, кроме большого, а остальные были разбросаны вокруг обеденного стола. Отдельными фалангами. Вместе с левой грудью, обрубками ушей, частью носа и «хвостиком», оторванным от головы вместе с кожей. Чуть поодаль обнаружились и орудия пыток – три столовых ножа и металлический прут, один конец которого был изогнут в виде заглавной буквы «А». Последний привлек взгляд аляповатой рукоятью из разноцветного пластика, цветами побежалости, появившимися от нагрева, и угольками из плоти на клейме.

Душа, изорванная в клочья, болела так, что темнело в глазах. Но где-то далеко-далеко. А разум, стараниями дяди Калле превратившийся в аналог искина, продолжал впечатывать в память все, что показывала камера – символ одной из самых отмороженных бандитских группировок, выжженный на левой щеке женщины, посвятившей свою жизнь спасению чужих жизней; сизые изгибы кишечника, вывалившегося из вспоротого живота; кошмарную рану на месте лона; розовые острия берцовых костей, проткнувших кожу на левой голени; раздробленную плюсну правой; выбитые зубы, валяющиеся в окровавленных отпечатках чьей-то обуви, и… особенности внешности убийц. Благо, все трое ублюдков, изнасиловавших и убивших маму, все еще обретались в гостиной!

Само собой, меня тянуло к ним со страшной силой. Но лишь вторым слоем сознания. А первый занимался делом согласно алгоритмам, прописанным в мое подсознание вторым отцом. Поэтому, закончив сбор первичной информации, я изменил режим отображения картинки и посмотрел в ее левый верхний угол.

Как и следовало ожидать, пиктограммы наличия Сети там не оказалось, и я, отрешенно отметив, что «перебить» траффик нашей квартиры могла только армейская «глушилка», подключился к архивам искина. Адресом перекачки данных задал свой комм и на всякий случай заглянул в программу дозвона. Увы, уведомления о возвращении в систему человека, способного решить любую проблему, там не оказалось, и я занялся планированием дальнейших действий. Но уже минуты через полторы-две вернулся в реальность, услышав голос бородатого урода, развалившегося на диване, закинувшего ногу в грязном ботинке на журнальный столик и смолившего сигарету с синявкой:

– Да где же этот мелкий сучонок⁈

– Ты же сам слышал: он в гостях у другана. Этого, как его… а, Синички! – флегматично ответил коротко стриженый здоровяк с неоднократно ломанным носом и шрамом на небритом подбородке. Потом покачался в моем любимом кресле и пожал широченными плечами: – Пацану – семнадцать. Самое время для гулянок…

«Все эти легенды про героев, мужественно хранящих чьи-то там тайны даже под самыми жуткими пытками – гнусная ложь. Сломать можно любого. Причем без химии, программ замещения воспоминаний, гипномодуляторов и прочей дребедени…» — услужливо напомнила память. И на несколько мгновений вернула в далекое прошлое, в котором я, десятилетний пацан, вслушивался в анализ действий главного героя сериала «Агент Зеро» и старательно вдумывался в каждое слово любимого дяди. Ведь незадолго до этого он очень доходчиво объяснил разницу между слепой верой и знанием, тем самым, инициировав очередное радикальное изменение в моем мировоззрении.

Говоря иными словами, в тот день я горел желанием понять все то, что рассказывал действующий офицер службы со страшным названием «ОСО СВР ИР[1]». Ибо одной моей веры ему было недостаточно, а новый Путь, который он описал, манил новыми чарующими открытиями и воистину сумасшедшими перспективами. Да, едкие комментарии, сопровождавшие практически каждый сюжетный ход сериала, постепенно превращали детское восхищение главным героем во взрослое презрение, но я изо всех сил вжимался плечом в бок мужчины, которого панически боялся даже глава рода Арбеневых, млел от прикосновений пальцев к волосам и улыбался. Несмотря на то, что большая часть объяснений описывала далеко не самые приятные аспекты взаимодействия отдельных представителей человечества:

«Абсолютному большинству достаточно не такой уж и сильной боли – стоит сломать какую-нибудь кость и потереть ее обломки друг об друга, как героизм куда-то испаряется, и это самое абсолютное большинство начинает выбалтывать любые тайны. Но с учетом существования подготовленного меньшинства, способного потрепыхаться, начинать воздействие с банального членовредительства крайне непрофессионально. Так что слушай внимательно и запоминай…»

Воздать сторицей уродам, сломавшим маму, я, к сожалению, не мог. Хотя жаждал этого всем сердцем, обладал нужными навыками и располагал всеми необходимыми возможностями. Поэтому задвинул желание отомстить куда подальше, вбил в одно из «ненужных полей» интерфейса искина простенький пароль и надавил стопой в самый угол пола своего «убежища». Затем влез в одну из ни разу не гражданских программ, сгенерировал правильную картинку своего появления дома, залил ее в нужную директорию и выбрал аж четырнадцатый предустановленный режим «сбоя бытовой техники».

Каюсь, в этот момент до безумия хотелось воспользоваться последним, чтобы создать великолепнейшую возможность пообщаться с гостями по душам несколько часов. Но представив, что сказал бы по этому поводу дядя Калле, я решительно зажмурился, вжался лицом в сгиб локтя и дотронулся до нужного сенсора комма.

Безумная вспышка потолочных ламп, выдавших импульс в двенадцать миллионов кандел[2], то есть, на треть больше, чем стандартные флотские СШГ[3], пробилась даже через руку и веки. Но зрения не лишила. В смысле, меня. Зато незваных гостей порадовала от души – в тот момент, когда я поднял в воздух стайку практически прозрачных разведывательных микродронов, выскользнул из щели, сдернул с пояса гравик, активировал скорректированную запись и вошел в гостиную, все три представителя «Анархии» катались по полу, прижав к выжженным гляделкам верхние конечности, и орали так, как будто их растворяли в кислоте!

От желания вытворить что-нибудь эдакое сводило зубы, но лишь на втором слое сознания. Так что я как следует отыграл роль более-менее тренированного жителя одного из самых криминальных районов Елового Бора[4], вернувшегося с тренировки, включившего верхний свет и обнаружившего в гостиной троицу преступников. То есть, сбросил с плеч рюкзачок, молнией промчался между воющими «анархистами», поднял бездыханное тело матери на плечо, запрыгнул на подоконник и, в темпе задав гравику нужный режим работы, выскочил в окно.

Антигравы не совсем детской, но все-таки игрушки не были рассчитаны на компенсацию падения ста шестидесяти восьми килограммов с четвертого этажа, поэтому приземление получилось намного жестче, чем хотелось бы. Нет, паховой грыжей я, слава богу, не обзавелся, но был к этому очень близок. Впрочем, страдать о проблемах со здоровьем было некогда, так что, пережив несколько не самых приятных мгновений, я поудобнее перехватил тело, без которого городская полиция, сидящая на зарплате «Анархии», ни за что не возбудила бы дело против своих благодетелей, и кинул взгляд на забор, через который обычно сокращал путь к центру. Взглядом и ограничился – о том, что с дополнительным грузом через него не перепрыгнуть, подумал еще дома – поэтому рванул в арку. По прямой, ибо уличное освещение «убивало» даже самые завалящие тени. И вляпался. В смысле, не успел пролететь и половины пятидесятипятиметрового тоннеля, как вечерний полумрак за противоположным концом разорвала яркая вспышка света, и из угловатого «Зубра», перекрывавшего выезд на улицу, выметнулось два силуэта.

Ближний, на редкость широкоплечий и массивный, потребовал не дурить, остановиться и быстренько лечь на землю. Само собой, в альтернативном и эмоционально насыщенном изложении этого коротенького монолога. А дальний, оказавшийся заметно ниже, субтильнее и шустрее, без лишних слов вскинул руку со стволом, отдаленно похожим на древний игольник «Орлан», и изобразил предупредительный выстрел. Благодаря чему разворотил проезжую часть в паре метров перед моей доской.