Текст книги "Тайна замка Морунген (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Корсарова Варвара.Железное сердце 2.Тайна замка Морунген
Майя продолжает исследовать опасные тайны замка Морунген и железного сердца его хозяина. Принимать правильные решения все сложнее, потому что ее собственное сердце ей больше не принадлежит…
Глава 1 Придворный механик
«В этом доме живет волшебник», – подумала я, когда поднялась на высокое крыльцо и замерла перед массивной дубовой дверью.
Впрочем, надпись на отполированной табличке гласила иное:
«Ульрих Кланц, доктор естественных наук, почетный член Королевской Академии Инженерного искусства, придворный механик, практикующий анатом».
Изукрашенные завитушками буквы намекали, что хозяин дома не лишен тщеславия.
Ниже, где обычно располагается дверной молоток, висела медная маска. Я узнала горбуна Панчинелло, персонажа уличных комедий, хитреца и плута. У маски имелся мясистый, похожий на орлиный клюв нос, острый подбородок и сросшиеся брови под надвинутой на лоб треуголкой.
Глаза пустые: две черные дыры. Рот растянут в ехидной ухмылке, за тонкими губами торчат острые зубы. Медный язык, словно дразнясь, свисает почти до подбородка.
Я озадаченно огляделась в поисках молотка или звонка. Не нашла, но потом догадалась и осторожно, брезгливо поморщившись, потянула за язык.
За дверями стукнуло, и одновременно с этим челюсть дрогнула, зубы лязгнули. Спасла хорошая реакция: удалось вовремя отдернуть руку и не лишиться пальцев.
Маска отлично охраняла дом от непрошеных гостей. Будь я настроена менее решительно, сбежала бы не оглядываясь.
На этом сюрпризы не закончились. Маска моргнула: в дырах, которые оказались смотровыми отверстиями, появились глаза – живые, человеческие. Старческие. С желтоватым белком и красными ниточками кровеносных сосудов.
Глаза целеустремленно посмотрели налево, потом направо, и лишь потом уставились в упор, изучая гостью.
– Что нужно? – прогудел из-за двери надтреснутый голос, странно искаженный рупором, который, видимо, был встроен в маску: так произносила бы слова полковая труба, умей она говорить.
– Посетительница к мэтру Ульриху Кланцу, – я старалась говорить с уверенностью, которой не чувствовала. – Майя Вайс из Ольденбурга.
– Хозяин не принимает.
– Передайте ему, что я пришла поговорить о полковнике Августе фон Морунгене.
За дверью настороженно молчали.
– Об Августе Шварце, которому семнадцать лет назад мэтр дал железное сердце, – добавила я, подумав.
– Ждите, – велели из-за двери. Потянулись минуты. Я переминалась с ноги на ногу и изнемогала от жары.
Лязгнули замки, потом еще раз, и еще. Дверь бесшумно отворилась.
– Входите, – пригласили из темноты.
Я собрала смелость в кулак и вошла.
В холле было прохладно, что должно было обрадовать после уличного зноя, но вместо этого беспокойство мое усилилось. Быть может потому, что холодок в доме мэтра Кланца, анатома и механика, был стылый, словно в склепе. В лицо пахнуло сложным букетом ароматов: истлевшими книжными корешками, старой мебелью, формалином и рисовой пудрой.
В холле было темновато из-за узких окон с витражными стеклами. В полумраке, расцвеченным изумрудными и красными пятнами, я разглядела узкий коридор, заканчивающийся витой лестницей. На изящном столике стояла ваза с привядшими цветами. Подул сквозняк, лепестки посыпались на пол.
Лестницу устилал пышный ковер, на стенах – роскошные обои с позолотой. Мэтр Кланц не бедствовал.
– Сударыня? – вопросил все тот же надтреснутый голос из теней. Я повернулась, увидела впустившего меня камердинера и с трудом подавила желание стремглав выскочить на улицу.
Камердинер походил на мумию, вместо бинтов затянутую в лазурную ливрею. Он был стар, кожа на его лице высохла и собиралась коричневыми складками, на лысине кривовато держался парик с косицей. Глаза у слуги были без ресниц, провалившиеся, но смотрели они остро и с насмешкой.
– Не желаете оставить тут свой саквояж, прежде чем подняться к мэтру?
Странный камердинер стоял далеко, на расстоянии нескольких шагов, и не подумал подойти ближе, чтобы принять у меня сумку, как сделал бы слуга с хорошей выучкой.
Старик, что с него возьмешь. Я приготовилась шагнуть вперед, но камердинер ехидно улыбнулся и протянул руку. Раздалось жужжание, я невольно охнула.
У камердинера были механические руки. Железная кисть неторопливо выдвигалась из кружевного обшлага ливреи, раскладываясь, подобно телескопу. Два медных прута неправильной, слегка изогнутой формы (лучевая и локтевая кости?) заканчивались механическим суставом; пальцы длинные, с заостренными концами и изящными завитушками на сочленениях, поверхности шарниров и болтов украшены цветочной гравировкой. Произведение искусства, а не протезы!
Механическая рука приблизилась к моей груди и требовательно пошевелила пальцами, показывая, что нужно передать саквояж.
– Это сделал мэтр Кланц? – поинтересовалась я, отойдя от первого изумления. Теперь меня сжигало любопытство. Я не удержалась и коснулась пальцем металлического запястья.
– Да, – обиженно отозвался камердинер. Думал меня напугать, догадалась я, и теперь разочарован.
– Я потерял руки в юности, будучи бомбардиром в полку его Королевского Величества. Однако о потере не сожалею. Конечности, что дал мне мэтр Кланц, намного превосходят мои родные. Ваш саквояж, сударыня.
Я вложила ручку сумки в отполированные пальцы – металлическая конечность даже не дрогнула, хотя ноша была нелегкой – и с интересом понаблюдала как эта живая полумеханическая мумия, слегка красуясь, ловко манипулирует своим агрегатом, чтобы поместить сумку на стойку под вешалкой.
Зажужжали шестеренки, сустав втянулся в рукав, камердинер кивнул, приглашая идти следом.
Похоже, я и вправду попала в дом волшебника. Доброго или злого, вот в чем вопрос.
Мы степенно зашагали по коридору вглубь дома. Я вертела головой, стараясь не упускать ни детали. Дом мэтра Кланца оказался битком набит разнообразными удивительными предметами.
У стены стоял высокий барометр, рядом висел старинный мушкет, чуть дальше – веер из разноцветных перьев, гравюры, с изображениями, какие можно найти в анатомических атласах. Или инженерных, потому что контуры человеческих органов органично включали в себя очертания шестеренок.
И повсюду чучела! Мертвые птицы, звери, рептилии, насекомые. У головы лисы глаза – окуляры в медных оправах. У сокола стальные когти и клюв, а вместо костей в расправленных крыльях – прутья на шарнирах, как в зонтах.
Наконец, коридор кончился, камердинер повел вверх по лестнице. Хотелось ступать на цыпочках, чтобы не нарушать торжественную тишину. Впрочем, она не была полной. Со всех сторон доносилось едва уловимое жужжание, тиканье, легкий музыкальный перезвон… Вероятно, от масляных светильников с часовым подзаводом, которые подавали масло на горелку – такие же использовали и в замке Морунген. Но можно предположить, что в доме придворного механика имелись и другие приспособления.
В чем я убедилась через секунду. Когда я ступила на площадку второго этажа, с потолка упала марионетка и закачалась перед моим лицом на металлических струнах – как паук на паутине. Я отскочила и чуть не сверзилась с лестницы. А марионетка – деревянное тулово с круглой головой, без ног – деловито принялась махать ручками-метелками, смахивая пыль с фарфоровых фигурок на полке.
Хитро придумано, восхитилась я, глядя, как крохотный механический слуга бесшумно скользит взад и вперед – проволока каталась на колесике по рельсе под потолком.
Мой сопровождающий проворчал что-то неразборчивое, коснулся металлическими пальцами рычажка на стене и марионетку утянуло наверх.
Двинулись дальше, я продолжала дивиться обстановке. В зальчике, который мы миновали, на подставке лежала на боку бутыль величиной с бочку, внутри заточена каравелла. На ее палубе застыли миниатюрные матросы с шарнирными ручками и ножками. А рядом в нише в стене рокочет вал незнакомого агрегата и выбрасывает блестящие шатуны – как коленца, выплясывающие залихватский танец.
Скелет в углу (каждая косточка подписана красной краской) подрагивает в такт, словно готовясь тоже пуститься в пляс.
Дом мэтра Кланца был святилищем механики, где поклонялись и второму богу – анатомии.
По этому дому можно бродить часами. Чудес здесь столько, что за раз и не осмотришь. Внутри жилище мэтра Кланца не похоже на замок Морунген, но кое-что их роднит – торжественная мрачность и изобилие диковин.
А еще тайна, которая витала в его полутемных комнатах, как пылинки в лучах. Я чувствовала ее аромат – немного затхлый и пряный, напоминающий старое дерево и пергамент. Тайна пробегала по коже случайным сквозняком и холодила позвоночник.
Неудивительно, что, когда мы подошли к двери кабинета, меня потряхивало от волнения. Вот-вот я увижу хозяина этого чудного дома.
Прежде чем постучать, камердинер замешкался и придирчиво осмотрел меня, словно решая – достойна ли я предстать перед очами его господина. Уверенности мне этот осмотр не придал. По спине пробежала струйка ледяного пота.
Камердинер уцепился за ручку – металл пальцев лязгнул о медь, – толкнул дверь и замер.
– Входите же, – раздался изнутри нетерпеливый голос.
Я нервным движением вытерла вспотевшие ладони о юбку – камердинер глянул неодобрительно. Несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить сердце, и вошла.
Сначала я словно ослепла – в кабинете мэтра Кланца было темно, плотные бархатные шторы закрывали окна.
Комната была освещена тревожным красноватым светом, который исходил из щелей топки алхимической печи в углу. В утробе печи побулькивало.
Отблески огня освещали массивный стол и кресло за ним. На столе – множество пробирок и реторт, которые ярко сверкали и отбрасывали танцующие тени. Между ними – книги, мелкие кости, человеческая челюсть, медицинские скальпели, щипцы, отвертки и прочие инструменты.
За столом стоял другой стол, поменьше, накрытый кожаным чехлом. Чехол время от времени подрагивал и шевелился, как будто под ним пряталось что-то живое.
Стены комнаты уставлены узкими шкафами, на полках банки, наполненные мутной жидкостью, в которых колыхались бесформенные сгустки, похожие на человеческие органы.
Меня пробрала дрожь при мысли, что в одной из банок вполне может быть заточено сердце, которое семнадцать лет назад мэтр Кланц вырезал из груди дворового мальчишки Августа…
Я поспешно отвела взгляд и продолжила осмотр. Над креслом висел портрет красивой дамы в пышном платье. Она изучала меня строгими и печальными глазами.
Человек, стоявший в дальнем углу, подошел к столу. Свеча в единственном канделябре у потолка бросала впереди его огромную тень.
Он был высок, строен и одет, как одевались вельможи много лет назад – в парике с косицей, алом камзоле, белоснежной рубашке с кружевным платком на шее, на ногах – узкие штаны до колен, белоснежные чулки и лаковые ботинки с массивными золотыми пряжками.
Он шагнул ближе. Я ожидала увидеть перед собой дряхлого старика, однако мэтр Кланц оказался величав, статен и моложав. У него было худое, породистое лицо с тонким носом и острым подбородком. Черные глаза светились любопытством – но в то же время я угадала в них что-то похожее на испуг, и это меня отчасти приободрило.
– Познакомимся, – предложил мэтр Кланц, и от его звучного голоса затрепетало пламя свечи. – Полагаю, мое имя вам известно, коли вы пришли ко мне; вы же – Майя Вайс, дочь часовщика Готлиба Вайса, племянница Альбертины Холлер, жены коммерции советника.
– Откуда вам это известно?
– У меня хорошая память, госпожа Вайс. Я помню всех людей, каких когда-либо встречал в жизни. Ваш отец посещал собрание столичной гильдии двадцать лет назад. Но садитесь же. Бартолемос доложил, что вы прибыли от Августа Шварца. Простите, барона фон Морунгена. Мне не терпится услышать, что он велел вам передать.
Голос мэтра едва заметно дрогнул, когда он произнес имя Августа.
Я опустилась на предложенный стул; мэтр Кланц сел в кресло и зажег светильник на столе.
И тут я поняла, как стар был придворный механик. Он походил на восковую куклу. Его лицо, угловатое, точно вырезанное из бумаги несколькими резкими взмахами ножниц, выступило из мрака. Тени вырисовывали каждую морщинку на припудренной коже, подкрашенные губы казались окровавленными. Но больше всего возраст выдавали глаза. Теперь их взгляд казался бесконечно усталым от долгих лет, в течение которых они взирали на мир и видели всякое.
Я прокашлялась, не зная, с чего начать.
– Где мои манеры! – мэтр Кланц хлопнул изящной рукой по лбу. – Я должен предложить вам освежиться. Бартолемос, – обратился он к лакею. – Принеси госпоже Вайс… что-нибудь. У нас есть вино? Или вы предпочитаете чай?
– Достаточно воды. Спасибо, – пробормотала я, рассматривая предмет на краю стола. Это был скорпион, похожий на игрушку, которая украшала кабинет в замке Морунген. Только этот выглядел почти настоящим: панцирь у него был хитиновым, лишь хвост и ножки сделаны из меди.
Я протянула руку, чтобы коснуться странной игрушки, но спохватилась и спросила:
– Вы позволите?
Мэтр кивнул, я дотронулась иглы на хвосте членистоного, но тут же отдернула руку и ойкнула, потому что скорпион дернул хвостом и, стуча металлическими ножками, быстро убрался за реторту в середине стола.
– Беспозвоночные недалеко ушли от растений, – сказал Кланц. – У них примитивные эфирные тела. На них легко надстроить механизмы. Этот славный многоногий зверек – один из моих первых успешных опытов по сращению живого и неживого.
Скорпион выглянул из реторты, несколько раз разогнул и согнул хвост, а потом решил атаковать соседнюю банку, наполненную темной массой. От удара его тела банка опрокинулась, содержимое рассыпалось по столу сотней черных шариков, которые вдруг зашевелились, застрекотали, выбросили тонкие ножки – по четыре на шарик, пятая приподнята крючком – и превратились в крошечных серебряных паучков.
Они принялись суетливо бегать между книгами, склянками и инструментами, пища и цепляясь друг за друга. Через минуту паучки замерли, втянули ножки и опять превратились в безжизненные шарики.
– А это просто механическая поделка, чтобы занять голову на досуге. Забавные, верно? Светские кавалеры покупают их, чтобы пугать дам на приемах.
Я нервно сглотнула. Лакей, лязгнув шарнирами, поставил на стол бокал с водой; я поскорей схватилась за него, чтобы унять дрожь в пальцах.
– А вот посмотрите, госпожа Вайс – еще один мой ранний эксперимент.
Мэтр Кланц дотянулся до небольшого стола слева от кресла и жестом фокусника сдернул кожаную накидку, которой тот был покрыт.
И тут меня ждал сюрприз пострашнее ожившего скорпиона и механических паучков.
На столе стоял сосуд, в котором я узнала электрическую банку. От банки тянулись провода, а присоединены они были к человеческой руке. Конечность была отделена от тела давно, поэтому высохла и потемнела от времени, но в остальном она оставалось вполне живой. Темные пальцы подрагивали, шевелились, время от времени барабанили по столу или принимались слепо хватать воздух.
От увиденного передернуло и затошнило. Хотелось вскочить с кресла и покинуть это страшное место, но ноги не слушались. Я хватала воздух открытым ртом и хлопала глазами.
Уж не рука ли это камердинера Бартолемоса, бывшего бомбардира? Лучше не уточнять.
Мэтр Кланц глянул на меня, смутился, и быстро вернул чехол на место.
– Простите, простите, госпожа Вайс, – сказал он торопливо. – Иногда я увлекаюсь и забываю, что мои эксперименты могут шокировать неподготовленную публику.
Он потер лоб и прикрыл глаза, затем кашлянул и положил руки на стол, нервно сцепив длинные пальцы.
Я уже оправилась от потрясения и поняла, что мэтр Кланц был смущен не меньше моего.
– Ничего, – сказала я. – Я могу это понять. Я и сама… увлекающийся ученый в своем роде.
– Я это увидел сразу, – кивнул мэтр Кланц. – По блеску в ваших глазах. Такой же появлялся у моей жены, когда она мне помогала.
Он повернулся и глянул на портрет дамы.
– Маргарет покинула меня много лет назад. Она была моей музой, моим гением. С тех пор я не смог сделать ничего выдающегося. Сердце Августа было последним опытом, который я провел с ее помощью. Но перейдем к делу, – голос мэтра опять дрогнул. – Что вам велел передать Август? Скажите… – мэтр замолчал на миг, его губы тронула жалкая улыбка. – Как он… живет? Он женат? Есть ли у него дети? Последний раз мы виделись четыре года назад. Я слышал, он получил титул и вышел в отставку из-за здоровья. Причина… в его механическом сердце, верно?
Я молчала, подбирая слова. И только открыла рот, как мэтр Кланц поднял руку повелительным жестом и произнес:
– Постойте! Молчите. Вы ведь приехали тайком от Августа? Он ни за что бы не послал вас сюда. Мы плохо расстались. Если он запретил вам встречаться со мной, лучше уходите. Не нужно нарушать его запрет. Он мальчик с характером и ни за что не простит предательства. Нет! Стойте. Лишь скажите: он в беде? Мне… важно это знать.
Мэтр встал и, пытаясь справиться с волнением, упругой походкой прошелся до окна и обратно, сложив руки за спиной.
– Полковник был против нашей встречи, – призналась я. – Но все же я хочу поговорить с вами, господин Кланц. Да, Август в беде. Был. А может, беда не ушла, а лишь затаилась. И да, причина – тот механизм, который вы ему дали.
Мэтр упал в кресло, как будто ноги его не держали. Он достал шелковый носовой платок, высморкался и приказал:
– Говорите, госпожа Вайс. И потом мы вместе подумаем, как ему помочь. Я вижу, что Август небезразличен вам, как и мне. Детей у нас с женой не было, и Август… он стал мне куда ближе, чем обычный пациент. Я наблюдал за тем, как он становится мужчиной. Сильным, властным, упорным. Вы его невеста?
Я отчаянно замотала головой.
Он убрал платок и понимающе усмехнулся.
– Ну-ну. Я старик, но неплохо разбираюсь в девичьих повадках. И в сердечных тайнах разбираюсь – не зря же я создал самое совершенное из сердец… простите старику эту шутку, госпожа Вайс. Итак, что случилось?
Слова Кланца меня обескуражили, и я опять задумалась, стоит ли рассказывать о том, что произошло в замке Морунген. Мэтр понял мое беспокойство. Он грустно улыбнулся и молвил:
– Обо мне часто отзываются как о дьяволе, но поверьте, Майя, я не дьявол. Я старый человек, у которого мало осталось радостей в жизни. Но много причин для беспокойства. И Август – главная из них.
И я рассказала. Все, не утаивая ни детали. Рассказала о своем даре видеть незримое и управлять им, о договоре с бароном фон Морунгеном. О своем приезде в замок, и том, что я обнаружила в его стенах и в лабиринте Жакемара. Мэтр Кланц кивал, давая понять, что хорошо знал, о чем я говорю – он провел в замке несколько месяцев и составил много заметок и описаний этого странного места.
Когда я поведала о неполадках механического сердца и разоблачении злодея, Кланц так разволновался, что схватил мой бокал с водой, осушил его до дна, а потом долго сморкался в платок.
Когда я закончила, он откинулся на спинку кресла, сцепил руки на животе и принялся крутить большими пальцами. Мы некоторое время молчали. Мэтр прикрыл глаза – думал. Я с волнением ждала, что он скажет.
– Бургомистр и камердинер, – вымолвил он, наконец.
– Что? – удивилась я.
– На вашем месте я бы присмотрелся к ним. Курта я видел лишь раз и не успел составить о нем четкого представления, однако понял, что человек это хитрый и готовый на многое. Ваш бургомистр мне хорошо знаком. Взяточник и пройдоха, который любит прикидываться святошей.
– Мы нашли отравителя. Камердинер и бургомистр ни причем.
– Вы нашли мелкую сошку. Ему заплатили и передали яд. И, вероятно, наплели разной ерунды, судя по тому, что эта сошка вам наговорила. Он еще и пытался найти сокровища Жакемара. Аппарат, который вы описали… известная вещь. Он преобразует эфирные волны в знакомые людям сигналы. Одно время им часто пользовались кладоискатели. Сам я такие не изготавливал – бесполезная трата времени, мои интересы лежат в другой области, – но исследования эфирного поля всегда привлекали авантюристов. Увы, достижения науки в первую очередь используют нечистоплотные люди.
Он виновато развел руками, а потом нахмурился.
– Какой смысл камердинеру убивать полковника? – скептически спросила я.
– Кто унаследует состояние Августа, если он умрет? – озадачил меня Кланц. И сам ответил:
– Титул и поместье в отсутствие наследников опять отойдут короне. Состояние – нет. Те драгоценности восточного князька, Ашрафа, сами по себе целое состояние. Деньги Августа получит его мать. И я уверен, что он отписал внушительную сумму и Курту, если составил завещание. А Август составил, будьте уверены. Он любит порядок во всем. Как вы говорите, мать и камердинер – единственные его близкие люди. Мать по крови, Курт – по старой дружбе.
– Не могу считать их злодеями. Нет, мэтр Кланц.
– Дело ваше. Однако все же нужно найти того, кто стоит за всем этим. Если не деньги на кону, то личные счеты. Не удивительно, что ваши местные хотят избавиться от Августа. Мальчик имеет тяжелый характер, он упорен и не терпит нарушений закона. Врагов у него всегда было много. Старым врагам вряд ли сейчас до него, да и месть – удел слабых и неуверенных в себе, а Август выбирал себе сильных врагов. Нет, это новые враги. Но они ужасно глупы. Или наоборот – слишком умны?
Кланц призадумался, щелкнул языком и сообщил:
– Я понял, о каком яде шла речь. Пожалуй, он и впрямь не причинил бы Августу серьезного вреда. Верно, он нарушает естественные электрические токи организма, но мое механическое сердце сильнее этой мелочи.
– Барону было очень плохо. Я была уверена, что Август погибнет.
– Не погиб бы. Полежал бы без чувств пару часов, потом пришел в себя. Но жизнь ему недомогание испортило, это безусловно. Разрушило его карьеру, превратило его почти в калеку. А он всегда был так силен и полон энергии! Немудрено, что он затосковал.
– Значит, он был в безопасности? Верится с трудом. Хотя отравитель толковал о том же. Говорил, что желал лишь припугнуть его. Сдается, он все же был не так глуп. Или просто успокаивал свою совесть?
– Возможно. Да, яд не убил бы его, но мог ускорить неизбежный и печальный исход. Августу действительно грозит беда и – мне горько это говорить – дни его сочтены. Близок тот день, когда его механическое сердце остановится навсегда. Год, два, пять… не больше. Даже вы с вашей любовью и вашим даром не сможете ему помочь.
У меня похолодело в груди. Кланц тяжело вздохнул, сдернул свой дорогой парик – под ним я увидела густой ежик седых волос – и крепко потер затылок.
– Пожалуйста, говорите без утайки, – попросила я. – Почему вы уговорили Августа на операцию тогда, семнадцать лет назад? Что произошло потом? Почему вас прозвали дьяволом? Почему Август не хочет искать помощи у вас? И почему вы так уверены, что…механическое сердце отбивает свои последние дни?
