Текст книги "Тайна замка Морунген (СИ)"

Автор книги: Варвара Корсарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Лестница закончилась невысокой дверцей; снаружи доносился крик ворон, позвякивание и шелест. Август вставил ключ в скважину и со скрипом повернул несколько раз. Дверь распахнулась, в лицо повеяло прохладой. Мы вышли на крышу.

От непривычного вида кружилась голова и подрагивали колени. Я сделала несколько неуверенных шагов к парапету; впереди и внизу открывался удивительный мир. От ощущения высоты и бесконечной дали моя душа наполнилась восторгом вперемешку с испугом.

Здесь было очень много неба. На востоке оно было густо-синим, пугающим. Там уже подступала ночь. На западе горела оранжевая полоса, раскаленный диск солнца почти касался горизонта.

Поместье лежало внизу, как настольная игра – подобные недавно вошли в моду в столичных салонах. Лабиринт напоминал коробку для рукоделия со множеством отделений, выложенных темно-зеленым бархатом. Осторожно перегнувшись через парапет и вглядевшись, я нашла знакомые скульптуры, фонтаны, гигантское механическое сердце в центре. Его бронза, тронутая последними лучами, ярко блестела.

В чаще за поместьем я даже различила остроконечную крышу «Логова кобольдов» – лесной беседки, подле которой нам с полковником довелось попасть под обстрел.

Когда я устремляла взгляд вниз, у меня холодели и потели ладони, а внутри словно натянутая струна звенела. Хотелось лечь и накрыть голову руками. Я отпрянула от парапета и зажмурилась. Август понял мое состояние и успокаивающе положил ладонь мне на плечо. Ладонь была тяжелой, жесткой, и давала чувство устойчивости. Он сам весь был как глыба, как якорь.

– Смотрите вперед, Майя, не смотрите вниз, – посоветовал Август.

Я кивнула и последовала его совету. От панорамы захватило дух; я всматривалась в нее с жадным любопытством.

На востоке до самого горизонта – леса, а там, где темное небо соединяется с землей, проступают очертания гор. На западе среди деревьев пламенеют красные крыши фермерских домиков, тянутся лоскутки полей и огородов, и горят в закатных лучах шпили ратушной башни Ольденбурга.

Подул ветер. Я запрокинула голову под его напором. Прохладный, пахнущий вечерним сосновым лесом, он срывал с плеч шаль, трепал пряди и остужал щеки.

Какой огромный и прекрасный мир! Я хорошо знала лишь небольшую его часть, и как же мне захотелось побывать там, дальше, за линией горизонта, за горами! Подобное чувство приходило ко мне, когда я стояла на пирсе причала в столице…

«Ничего! – сказала я себе, как говорила всегда. – Жизнь моя только началась. Все будет, все впереди!»

Я оглянулась на Августа, чтобы поделиться с ним своими мыслями, но передумала. Он тоже смотрел за горизонт, но лицо его было вовсе не радостное, и взгляд у него был странный. Не мечтательный, напротив: оценивающий, сосредоточенный. Он смотрел на свои владения и что-то решал в уме. И решения эти не доставляли ему радости.

И неожиданно подумалось: случись такое, что придется выбрать – объездить мир, или провести всю жизнь рядом с наместником, здесь, в этом замке – как я поступлю? И не буду ли я в любом случае жалеть о принятом решении?

Странные мысли лезли в голову на этой головокружительной высоте.

– Что это за шум? – спросила я, осознав, что постукивание и хлопанье стали громче.

– Флюгера и небесные чудовища Жакемара, – ответил Август. – То, ради чего я привел вас сюда. Смотрите, – он сделал шаг в сторону, и я повернулась. Дальняя панорама так поразила меня, что я даже не обратила внимание на чудеса, которые прятались на крыше замка Морунген. Теперь я увидела их и онемела от изумления.

Как и все прочее в этом замке, крыша оказалась странным местом. Изломанная, со множеством коньков, надстроек, закутков, переходов, лесенок и дымоходов. Они образовывали лабиринт не менее сложный чем тот, что раскинулся внизу.

Парапет украшали химеры, горгульи, и разные невиданные животные. Изваяния были заляпаны птичьим пометом, потрепаны дождем и непогодой. Они сидели, сгорбившись, раззявив пасти водостоков. Каменные скелеты возвышались между ними, как стражи.

Но тут среди безжизненных статуй шевельнулось и захлопало что-то крупное; перепуганные вороны снялись с конька и закружились с карканьем, от неожиданности я вцепилась в руку полковника, однако в следующий миг любопытство победило. Я робко двинулась вперед, держась рукой за парапет.

– Что это такое? – я округлившимися глазами смотрела на удивительных механических существ, заселивших крышу замка Морунген.

Существа были изготовлены из стальных реек. Одни походили на скелеты рыб или птиц, покрытых перьями или чешуей; другие напоминали изуродованных насекомых. К рейкам крепились сотни металлических пластин. Ветер приводил их в движение. Пластины крутились, двигались рейки, существа меняли позы, становились то объемными, то плоскими. Раскрывали крылья, поднимали и опускали конечности… натягивались прикрепленные к рейкам стальные струны и цепи, начинали жужжать шестерни. Я словно наблюдала представление в театре марионеток, где кукловодом и главным артистом был ветер.

– Удивительно! Поразительно! – мой голос, наконец, нашелся.

Нет, Кланц ошибался, когда говорил, что Жакемара интересовало только таинство смерти! Таинство жизни интересовало его не меньше. Более того: он мечтал стать жизнетворцем. Он искусно создавал имитацию жизни из металлов и стихий. Использовал механические силы пружин, ветер, воду, огонь, магнитные силы земли. Как и автоматоны, ветряные механические пугала – его дети. Одновременно уродливые и прекрасные, они выглядят … почти живыми.

Полковник тем временем объяснял:

– Флюгера Жакемара как-то связаны с различными механизмами в стенах замка. Цель этого устройства установить не удалось. Оно выглядит бессмысленной забавой.

– Оно может быть частью его опытов по аэромансии, – предположила я. – Кланц рассказал, что Жакемар увлекался…

Я прикусила язык, но было поздно. Сильные пальцы сжали мое плечо, полковник развернул меня к себе и впился в лицо глазами. Я сжалась под волной его гнева, отступила и толкнулась спиной о каменный парапет.

Август лишь крепче сжал мое плечо.

– Ну же, договаривайте, – предложил он ледяным тоном. – И что же рассказал вам мастер Кланц?

– Жакемар увлекался аэромансией и пиромансией, – пробормотала я убитым голосом. – Отпустите, ваша милость, вы делаете мне больно.

Я сказала неправду; боли он не причинил, но было ужасно обидно. Август несколькими словами убил мой восторг.

Он с некоторым недоумением глянул на свою руку у меня на плече и разжал пальцы. Затем оперся о парапет и наклонился, не давая отойти; пришлось смотреть в его сердитое лицо.

– Я так и знал, что решите навестить Кланца, невзирая на мой запрет, – сказал он с досадой. – И вы не собирались рассказать мне о своем визите, так?

– Хотите верьте, хотите нет, но собиралась, – возразила я немного дрожащим голосом. – Просто ждала удобного момента.

– О чем вы говорили с Кланцем?

– О вас, разумеется. Август, вы знаете, что вам грозит…

– Опасность, да. Мое сердце может остановиться в любой миг, и для этого я должен немедленно прибежать к Кланцу. Старая песня.

– Вы ему не верите?

– Когда мы заключали договор, он обещал иное. Лишь когда я решил отказаться от его услуг, Кланц заявил, что у моего сердца истекает срок работы. Но толком объяснить причину не смог, да и уверенности у него в таком исходе нет. Кланц плохо понимает работу созданного им устройства. Точнее, слепо скопированного замысла Жакемара.

– Когда у вас начались проблемы с механизмом, вам не приходило в голову, что Кланц мог быть прав?

– Отчего же, приходило. А также в мою голову пришла догадка, что другие мастера сумеют исправить то, что может или не может исправить Кланц. И в результате мы прекрасно обошлись без его помощи. Обойдемся и впредь.

– Отчего вы настроены против Кланца, Август?

– Я уже говорил вам. – Полковник спрятал свой гнев под холодной маской, но на милость его не сменил. Он продолжил размеренно и терпеливо:

– Кланца не зря прозвали дьяволом. Он начисто лишен совести, хитер и умеет получать от людей то, что ему нужно. О чем он просил вас, Майя? Он всегда либо просит, либо требует, либо предлагает заключить договор. Надеюсь, вы не заключали с ним договор? Даже если вы сделали такую глупость, не вздумайте выполнять его условия.

Я покачала головой.

– Кланц всего лишь просил убедить вас встретиться с ним. Поручил поискать в замке чертежи Жакемара. Чтобы найти средство помочь вам. Август, вы несправедливы к нему. Вы не любите менять точку зрения и людей видите однобоко. Пусть Кланц был… непростым человеком семнадцать лет назад, но время перековало его. Так он утверждает. И я верю в это. Я видела его, я беседовала с ним.

– Он из тех людей, которых не перекует даже время. Такие люди становятся с годами лишь жестче, хитрее и упрямее.

– То же самое он говорил о вас. Вы очень похожи друг на друга.

– И это мне вовсе не нравится.

Август убрал руку с парапета, отвернулся и пошел к двери на лестницу. На ходу он приказал:

– Майя, я запрещаю вам встречаться с Кланцем и обмениваться с ним письмами.

Хоть и не хотелось мне дальше сердить полковника, я сказала упрямо:

– Вы не имеете права запрещать мне что-либо. Вы можете попросить, а я могу согласиться или не согласиться выполнить просьбу. Зависит от того, насколько убедительны будут ваши объяснения.

Он открыл дверь и посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Вы правы. Вы не мой солдат и приказывать вам, я, конечно, не могу. Могу лишь надеяться на ваше благоразумие. Все, что необходимо, я вам уже объяснил.

Мой поступок и мои слова разочаровали его, я это видела. Наверное, он считает меня предательницей, и это несказанно расстроило – у меня даже в носу засвербело, и глаза зачесались от подступающих слез

В молчании мы вошли в лестничный колодец и пошли вниз. Лучи почти погасли, теперь здесь было очень темно. Август снял с гвоздя на стене шахтерский фонарь и запалил фитиль.

– Идемте, – приказал он. – Осторожнее, Майя! Не отступитесь.

Он сжал мое запястье и повел за собой, но его прикосновение было неласковым. До самого выхода мы больше не обменялись ни словом. Но молчание Августа громче всяких слов говорило о его недовольстве.

И по своим покоям мы разошлись, обменявшись лишь сухим прощанием.

Глава 7 Хозяйка замка

День закончился плохо, и ночь выдалась скверной. Явились дурные сны. В них я вернулась в мастерскую Кланца. Хозяин мастерской стоял передо мной недвижно и сжимал мертвой рукой механическое сердце. Сердце сокращалось и пульсировало, как живое, из шестеренок сочилась кровь.

Я проснулась с тягостным чувством и не могла уже уснуть до утра.

По привычке поднялась рано: серый свет только-только пробрался в комнату. Раньше в это время требовалось явиться в покои фон Морунгена, чтобы проверить работу его механизма. Когда миновала опасность, отпала и необходимость в утренних визитах.

Однако устного приказа об отмене старых обязанностей от командования не поступало. Поэтому через пять минут я стояла, нахмурившись, возле баронской спальни.

Стоило коснуться дерева костяшками, как дверь распахнулась. Барон без лишних слов кивнул, приглашая войти.

– Доброе утро, ваша милость, – поздоровалась я со сладкой почтительностью, чтобы показать, как сильно я обижена его вчерашней суровостью. – Вот, прибыла для исполнения. Давайте осмотрим и настроим ваше сердце.

Он покачал головой, а я испытала легкое удовлетворение. Моя холодность не прошла незамеченной. Вид у его милости стал как будто смущенный, но сложно сказать наверняка.

– Не нужно. Теперь у вас другие задачи, лучше обсудим их, – напомнил он миролюбиво. – Если вы не передумали стать комендантом моего замка.

Он едва заметно улыбнулся, переступил с ноги на ногу и потер ладонью затылок. Точно – смущен! Я немного оттаяла.

– Заходите и садитесь. Покажу вам план операции.

Я прошла в комнату, почти ожидая увидеть в углу подобострастную фигуру брадобрея с коробом ухофона за спиной.

Вспомнив предателя, я отчего-то почувствовала не гнев, а жалость. Зандер в момент нашей последней, странной и страшной встречи вел себя вовсе не как подобает закоренелому негодяю. Он выглядел растерянным, испуганным, но в то же время уверенным в своей правоте.

Что им двигало? Только ли жажда наживы?

И где сейчас Зандер, сержант, который спас своего командира, чтобы потом, спустя годы, обменять его жизнь за золото? Раскаивается ли он в том, что совершил? Что, если он где-то рядом? Но не это самое плохое: рядом может быть тот, кто управлял его рукой.

– Вы не пытались найти злоумышленника, кто стоял за Зандером? – спросила я.

– Пытался и пытаюсь, – полковник сел за рабочий стол и вынул пачку плотно исписанных листов. Потом глянул на меня исподлобья и глухо сказал: – Круг подозреваемых невелик. Лишь несколько человек могли связаться с Зандером и дать ему нужные указания. Я внимательно слежу за каждым. Не беспокойтесь, подобное… несчастье мне больше не грозит.

– Да ну?! – в моем голосе было достаточно неприкрытой иронии. – Вы не собираетесь назвать мне этих людей? Кланц считал, что это мог быть бургомистр или даже Курт. Или…

– Это мог быть сам Кланц, – прервал Август.

С моих губ сорвался возглас протеста.

– Я хорошо знаю его, Майя. Старый черт способен на многое ради своих исследований. Именно поэтому мне не понравилось, что вы встречались с ним за моей спиной.

– Но зачем ему вас убивать?

–Масса причин. Возможно, он не хотел убивать, а пытался вынудить меня вернуться к нему.

– Опасно и ненадежно. Он не безумец, чтобы подвергать вас такому риску.

– Нет, не безумец. Но расчетливый человек без принципов бывает не менее опасен.

– Август, вы не правы. Я считаю, Кланц привязан к вам, как к сыну, – я говорила горячо, пытаясь убедить его. – Он не причинил бы вам вреда. Он беспокоится о вас…

– Оставим этот разговор, – Август сделал нетерпеливый жест рукой. – Лучше изучите список.

Он пододвинул листок, исписанный крупным, угловатым почерком, который так хорошо отражал его характер.

– Вот перечень дел. Добавляйте сюда все, что сочтете нужным. Необходимо управиться за три недели. Деньги я дам.

Я пробежала глазами список.

– Займитесь жилой частью. Второй этаж, спальни для гостей, комнаты для слуг на третьем. Нежилые коридоры и восточную башню мы закроем, чтобы гости не шастали там без приглашения.

– Постараюсь выполнить. Найду помощников и мастеров в Ольденбурге и деревнях. Организую уборку, закуплю кое-какую мебель, белье, детали интерьера…

Он кивнул, потом достал из ящика и положил на стол связку ключей и толстый бумажник.

– Берите.

– Что это? – насторожилась я.

– Символы вашей власти. Ключи от всех помещений замка, от каждой двери и каждого сундука. Вот ключ от сейфа в библиотеке. Потом вернете, когда почините застежку на ожерелье. Лишь одного ключа здесь нет – того, которым я завожу сердце, – он суховато улыбнулся. – Мне он нужнее.

Я невольно посмотрела на его широкую грудь. Сквозь тонкую ткань рубашки проступали его выпуклые мускулы, но левая большая грудная мышца была изуродована очертаниями металлической дверцы.

Самый важный ключ Август носил в часовом кармане на цепи или на шнурке на шее. Обычно он предпочитал заводить свой механизм сам, но иногда поручал это мне, и такое простое действие – самое простое из всех, которые приходилось выполнять, когда я следила за работой шестеренок в его груди – заставляло меня трепетать.

Оно имело для меня особый смысл. Было страшно и волнительно вставлять ключ в узкую скважину под металлической дверцей в человеческом теле, затягивать тугую пружину, чувствовать легкую вибрацию и гудение. В этот момент Железный Полковник казался сверхъестественным существом. Совершенным, невероятным, но при этом трогательно уязвимым.

– Тут деньги на первые расходы, – мой совершенный и уязвимый мужчина постучал указательным пальцем по бумажнику. – Чеки и наличные.

– Вы настолько мне доверяете? – я не решалась взять бумажник.

– Говорил ведь уже: доверяю полностью. Хоть вы и не всегда поступаете так, как мне хочется. Берите же! На эти недели вы – полноправная хозяйка замка. Через несколько дней нас навестит князь с супругой. Клара побеседует с вами и скажет, что еще необходимо сделать до прибытия гостей. Потом она выйдет на сцену и будет дирижировать этим… приемом. Но хозяйство все равно останется в вашем распоряжении. Справитесь, Майя?

– Так точно, справлюсь! – ответила я с некоторым испугом.

Однако я засомневалась, что справлюсь, когда внимательнее изучила список. Дел предстояло невпроворот. Три недели хватило бы для приведения в порядок лишь небольшого коттеджа.

А тут – целый замок! Да еще такой большой! Да еще такой запущенный!

Но когда я прошла по коридорам, заглянула в нужные комнаты, чтобы оценить фронт работ, то ощутила прилив вдохновения и детскую радость.

Как будто мне подарили огромный кукольный дом, и я могу обустраивать его по своему вкусу! В детстве я редко играла в куклы – предпочитала отцовские инструменты и часовые детали – но теперь собиралась наверстать упущенное.

Услышав о моем назначении, госпожа Шварц помогать отказалась.

– Довольно я поработала тут горничной, – отрезала она. – Больше обихаживать господ не желаю ни в каком качестве. К тому же Август не спрашивал меня, хочу ли я вообще видеть гостей в замке. Так вот, если вам интересно – видеть я их не хочу. Думаю, и этим господам будет не очень-то приятно целовать руку, которая раньше мыла их ночные вазы, – она ядовито улыбнулась. – Но вы развлекайтесь, Майя, работайте. Угождайте моему сыну, раз вам больше нечем заняться.

Госпожа Шварц открыла молитвенник, нашла нужную закладку и приготовилась углубиться в чтение. Не открывая глаз от страницы, она неожиданно добавила:

– Послушайте моего совета: когда прибудут гости, попросите Августа представить вас как мою компаньонку и дальнюю родственницу. Потому что иначе вы окажетесь в неудобном положении. Вы не их круга. Вы не родня хозяину дома. Экономка в развлечениях участвовать не может. Компаньонке хотя бы позволено на них присутствовать. Коситься, конечно, будут, но вы это переживете.

Ее совет был разумен, однако пробудил горькие чувства.

Пришлось заручиться помощью Курта. Его смекалка и расторопность оказались кстати, когда дело дошло до найма мастеров и временных слуг. Тут я была спокойна: бывшего денщика не провести. Он и сам кого хочешь проведет, облапошит и уболтает. И все с улыбочкой, с шутками, прибаутками и подкручиванием черного уса.

Первую неделю в замке стояли суета и неразбериха.

Новые горничные путались под ногами и бродили по коридорам с потерянным видом, ойкали при виде каменных скелетов и пугались каждой тени. Потом привыкли, дело пошло на лад. Постепенно исчезла паутина из углов, отмытые перила заблестели воском, с доспехов и щитов сползла ржавчина, и даже каменные изваяния стали выглядеть не только зловеще, но и величественно.

Без шепотков и паники все же не обошлось. Особенно после того, как со стены в разгар уборки сорвался щит и отдавил новой горничной ногу. Немало крику было, и когда из глазниц черепа в коридоре второго этажа разбежался в разные стороны выводок паучков. Или когда летучая мышь влетела в окно кухни и запуталась в шевелюре новой посудомойки. Девчонка визжала так, что со стола упал и раскололся бокал.

Новые и старые слуги шептались о призраках и проклятиях и со злорадством гадали, кто из гостей первым падет жертвой Безголового Кадавра, или Духа замка Морунген, или кобольдов из рудника.

После этих событий пришлось еще раз проверить, хорошо ли заперты двери в нежилые части замка. Не хватало, чтобы кто-то из новичков забрел туда и потерялся. Я и сама-то плохо знала те части замка…

По этой же причине – не пугать обитателей замка лишний раз – я, наконец, взялась за ремонт огромных часов в холле. Нельзя допускать, чтобы они в разгар веселья ошарашили гостей похоронным боем. Впрочем, столичным аристократам такой аттракцион может понравиться, раз уж у них в моде все потустороннее. Но рисковать не следовало.

В сундуке одной из пустующих комнат отыскался старый мальчишеский костюм с короткими брюками и просторной рубахой. Сдается, его надевал лет восемьдесят назад прежний владелец замка для игр на свежем воздухе.

Я переоделась, на голову повязала косынку, нижнюю часть лица замотала мокрой тканью, чтобы не дышать пылью. На руки надела рабочие перчатки с обрезанными пальцами. Вооружилась фонариком, необходимыми инструментами. Шуганула кота, который путался под ногами, открыла потайную дверцу и собралась нырнуть в утробу часов.

Меня остановил короткий вскрик. В дверях стояла бледная госпожа Шварц и прижимала к груди руку. Хозяйка замка тяжело дышала.

– Ну?! Что случилось? – спросила я невежливо, спустив шарф с лица.

– Ад и холера, это вы! Черт бы вас подрал со всеми потрохами! – воскликнула госпожа Шварц, и я чуть не села, услышав из ее уст столь забористое ругательство.

– Простите, – она пришла в себя, беззвучно прошептала молитву и коснулась рукой амулета на груди. – Вы меня напугали. В этом наряде вы словно… привидение. Тот мальчишка… Гансель… ходил в похожем, – она коротко и нервно рассмеялась. – Коричневые штаны, зеленая рубашка, и лицо заматывал, чтобы не жалили пчелы, когда он воровал мед у пасечника. Помнится, Август однажды крепко вздул его за воровство… и пригрозил следующий раз шею свернуть. И чего я о нем вспомнила, ума не приложу!

– Кто такой Гансель?

Госпожа Шварц отвела глаза – отвечать ей не хотелось. Она нагнулась и взяла на руки Фила, который подошел потереться головой о ее юбку.

– Кто это? – настаивала я. – Имя мне знакомо.

– Гансель и Ивонна были дети, которые пропали из замка, – неприязненно напомнила она.

– Ах да, верно… – я наморщила лоб. Те далекие события нет-нет да всплывали в разговорах обитателей замка, как будто напоминая о себе с какой-то целью.

– Что вы делаете, Майя? Зачем на вас эти тряпки? – поинтересовалась госпожа Шварц.

– Собираюсь забраться внутрь часов.

Я опять распахнула дверцу и заглянула в начиненную механизмами утробу, прикидывая, не понадобится ли второй фонарь. Тиканье и постукивание стали оглушительным. Хорошо, что Августа нет дома. Он не переносит этих звуков.

Кот внезапно забеспокоился. Он вывернулся из рук госпожи Шварц, шлепнулся на пол и крадучись пошел вдоль стены.

– И что вы собираетесь найти внутри? – мрачно вопросила госпожа Шварц. – Призрак замка, что предвещает беду? Или хотите разбудить рок? Вновь услышать тот похоронный звон?

Когда она начинала говорить вот так, у меня мурашки по спине бегали.

– Я рассчитываю найти там треснувшую шестеренку или что-то подобное, – отрезала я. – А призраки пусть сами о себе позаботятся. У меня и без них хлопот полон рот.

– Вы еще очень молоды, – сказала госпожа Шварц с интонацией своего сына и почти его же словами. – Вы легкомысленно относитесь к вещам не из мира сего, которых не понимаете. Вы такая приземленная, такая практичная… – она покачала головой, и было неясно, ругает она меня, или же хвалит.

– Пожалуй, я понимаю, чем вас увлек Август. Вы видите в нем сломанный механизм, который хотите починить. Как в этих часах. Никто не любит механизмы больше вас. Только не забывайте, что механизмы не умеют любить в ответ.

Она собралась уходить, но потом повернулась и выдала на прощание:

– И не забывайте: дух замка Морунген следит за всем, что вы делаете. Я знаю точно.

Глаза у нее при этом были какие-то безумные.

Я заскрипела зубами. Мне бывало жалко госпожу Шварц, я сочувствовала ей, но давно оставила все попытки понять ее и относиться к ней доброжелательно.

– Да ну вас, – сказала я себе с досадой, когда она ушла – Тоже мне, любительница покаркать!

Я вновь натянула на лицо мокрую ткань и забралась внутрь часов, твердо решив лишить их голоса раз и навсегда. Успеха добилась спустя полчаса, сломав лишь одну отвертку.

Загадка неурочного боя оказалась до удивления нелепой, и ее решение таким простым, что я рассмеялась – и тут же закашлялась от пыли.

Не буду никому не рассказывать о своем открытии, коварно решила я. Пусть оно будет моей козырной картой. Преподнесу ее потом как-нибудь поэффектнее… А то заладили: злой рок! Мистика! Дух замка Морунген!

Чушь на постном масле. Теперь-то мне это точно известно! Замок таит немало тайн, но то, что загадал один человек, сможет разгадать другой. Пусть не сразу, но тем ценнее будет отгадка.

Удачно разделавшись с одной тайной, я взялась чистить и изучать основной механизм часов, но тут успеха добиться не удалось. Просто потому, что механизм оказался ни что не похожим! Показывать время было лишь одной его возможностью… но он создавался мастером Жакемаром и с какой-то другой, неизвестной целью. Передача подключалась к механизмам в толще стен замка. Я попробовала призвать свое второе зрение, чтобы проследить их протяженность, узнать их предназначение, но ничего не вышло.

Может, использовать тот аппарат, который бросил в замке Зандер? Ухофон? Отчего-то эта мысль не вызвала восторга. Да и разбираться с его устройством времени не было.

Я чихнула, почесала лоб и поудобнее устроилась на узкой витой лесенке. Спина затекла; последний час мне приходилось изгибаться под немыслимыми углами, чтобы дотянуться до нужных узлов. Трубочистам и то легче приходится.

Пожалуй, хватит на сегодня. Осталось последнее: остановить часы, как просил полковник. Он не выносит их размеренный, мрачный стук.

Мне удалось обнаружить простой рычаг, повернув который можно было разом остановить ход шестеренок. Я обхватила лакированную рукоятку: стоит потянуть, и гул, и тиканье, и вибрации вокруг меня прекратятся. Наступит тишина. Механический монстр заснет смертным сном. Удастся ли потом оживить его, учитывая, как сложно и непонятно его устройство?

Пожала плечами и потянула за рычаг, но тут же отдернула руку. Меня внезапно прошиб ледяной пот, а сердце заколотилось часто-часто, как у убийцы за секунду до преступления. Вновь положила дрожащую руку на рычаг и вновь отдернула.

Я не могла остановить ход часов! Шестое чувство вопило, что, сделав это, я совершу нечто непоправимое и ужасное.

Да что за глупости! Уж не россказни ли госпожи Шварц на меня так подействовали? Я помотала головой, собираясь сделать третью попытку, но снаружи глухо позвал голос полковника:

– Майя, вы там?

Радуясь отсрочке, я спустилась по лесенке и вынырнула на белый свет. Полковник стоял, сцепив за спиной руки и задрав голову, и разглядывал циферблат.

Когда я появилась, он наморщил лоб и оглядел меня с глубоким изумлением.

– Не ожидал увидеть вас в столь эксцентричном наряде, – он цокнул языком, его стальные глаза стали острыми и внимательными. – Забавный у вас вид.

Я внутренне поежилась, испытывая некоторую неловкость. Наверное, «забавный» значит «ужасный» – мой лоб блестит от пота, одежда перепачкана пылью и маслом, из-под косынки торчат пряди волос…

– Ваша матушка уверяет, что в похожей одежде ходил тот пропавший мальчишка, Гансель. Она рассказала, как вы однажды побили его в детстве за проделки.

Показалось, или полковник слегка изменился в лице?

– Вот как? Не помню. Чем вы сейчас занимались? Решали проблему с этим дьявольским боем?

– Решала и решила. Ваша милость, звонить часы больше не будут, обещаю. Но остановить их ход я не могу, – призналась я, сняла косынку и вытерла лицо.

– Значит, придется мне реже бывать в этом зале, – сказал полковник сухо.

Неприятно разочаровывать его, но иначе поступить было невозможно. С этими часами определенно связана некая тайна. Мой дар пытался дать мне подсказку, но понять я ее не могла. Может, ответ придет, если выполню поручение Кланца и разыщу те недостающие чертежи…

– Как идут ваши дела? – спросил полковник. Он продолжал рассматривать меня в упор, пристальным немигающим взглядом, но при этом как будто меня не видел.

– Хорошо идут, – ответила я скромно.

Пусть не думает, что я выпрашиваю похвалу. Хотя я ее заслужила. Две недели я хлопотала, не давая себе отдыха. Распоряжалась, вела переговоры, проглядывала счета, ругалась, проверяла выполненное и сама не боялась замарать руки… Результат был неплох. Жилая часть уже не вызывала желания бежать из баронского дома, сверкая пятками. И каждую минуту, где бы я не находилась – в холле, в коридоре, в библиотеке – я ждала, что появится хозяин замка, и скажет что-то приятное и отметит мои усилия.

Но этого не произошло ни разу. Наместник был чрезвычайно занят делами округа, вдобавок ему пришлось сесть в кресло судьи. Кого-то он судил, кого-то наказывал, выводил мошенников на чистую воду…

В Ольденбург я не наведывалась, со мной наместник дела не обсуждал, но новости доходили через слуг.

Местному зажиточному фермеру пришлось расстаться с наделом, который он втихую присвоил лет двадцать назад. Племянник бургомистра выплатил огромный штраф за уклонение от призыва на сборы запаса. Банда черных лесорубов угодила в кутузку, к ним скоро должен был присоединиться окружной писарь, который за взятку пускал в архив кого попало…

Теперь мне было сложно занять чью-то сторону в противостоянии наместника и моих земляков. Я знала, что ими двигало, и могла назвать обстоятельства, смягчающие их вину в моих глазах. Но Железный Полковник отмахнулся бы от моих доводов.

Время от времени колола неприятная мысль: помогает ли наместнику ростовщик Лео? Принял ли Август его предложение? Лео ни разу не являлся в замок, и я говорила себе, что Август, конечно же, слушать доносчика не станет. Расспрашивать его не хотелось; я опасалась новой размолвки. Да и случай поговорить не подворачивался…

Август возвращался поздно, очень усталый и сумрачный. Перемолвиться с ним удавалось редко, и все чаще мне казалось, что он избегает меня намеренно.

«Что же такое? – думала я с досадой. – Стараюсь, из кожи вон лезу, а он не встречается со мной лишний раз, уклоняется от разговоров… Всучил связку ключей – как откупился. Можно подумать, ему неприятно меня видеть!»

От этой мысли разгоралась обида. Я вела с Августом бесконечные мысленные споры, которые заканчивались ничем. Потому что было непонятно, о чем спорить, и вообще – не придумала ли я тот интерес и то влечение, которые, как казалось, испытывал ко мне наместник.

– Вам нужна помощь? – я вздрогнула, когда его голос вторгся в мои мысли.

– Нет, – ответила я гордо, хотя помощь бы тоже не помешала. – Обещаю, ваша милость, что все будет хорошо и вы останетесь довольны.

– Благодарю вас, – он кивнул, не глядя на меня, сделал шаг, встал у корпуса часов вплотную, а затем положил ладонь на лакированное дерево и прикрыл глаза, словно сосредоточенно прислушиваясь к вибрациям скрытого механизма или проверяя его ход. Я удивленно подняла брови. Что он делает?