Текст книги "Английский для миллионеров (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)
Марианне стало ужасно стыдно от того, что она свалилась мешком Аракчееву в объятья. И стало еще стыднее, когда она вспомнила, что говорила Аракчееву в его кабинете, и как себя вела. Это было совсем на нее не похоже! Что на нее такое нашло?
В первые мгновения в его присутствии ее охватили оторопь, испуг, неловкость… Потом Аракчеев вызвал у нее сильное раздражение. А дальше в разговоре появился задор. Разгорелся азарт. Такой, наверное, чувствует дерзкий дрессировщик, когда устанавливает контакт со зверем.
Ей понравилось быть дерзкой.
Но как работать дальше? Укрощать таких… личностей она не умеет и не возьмется. Она вообще не знает, как с ним общаться. Это она сегодня была дерзкой, а завтра опять может поджать хвост.
Может, Виоле позвонить? Та в два счета расставит все по полочкам. Посочувствует Марианне, наклеит на миллионера ярлык, припечатает его крепким словцом. И Марианне станет легче. Она будет мило улыбаться в ответ на его придирки и мысленно слать его в баню.
Определенно нужно позвонить Виоле! И денег у нее занять… или придется закрывать неприкосновенный счет-копилку. Марианна вздохнула. Оба варианта ей не нравились, однако деваться некуда. Без чая, сахара и баранок она долго не протянет.
Надо думать, приходящей гувернантке полагаются обеды за счет работодателя. Не будет же она приносить с собой пюре и котлетку в баночке, и потом разогревать в микроволновке на его роскошной кухне!
Марианна завела будильник на семь. Утром ей предстояло закончить множество дел.
Петр Аркадьевич поставил перед ней сложную задачу. Удручало, что на первое занятие с девочкой она явится плохо подготовленной, потому что не успела толком проверить знания будущей ученицы и смутно представляла, как лучше организовать обучение погружением. Единственное, что вспомнилось – старая поговорка: «Учить язык лучше не в классе, а на кухне».
Ну, это понятно. Когда вращаешься среди носителей языка, ешь-пьешь с ними, гуляешь, развлекаешься, работаешь – язык сам учится.
Выходит, ей, Марианне, предстоит заменить собой целую страну. Представлять в своем лице Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Придется побыть и учителем, и британским продавцом, и врачом в британской больнице, и кондуктором в британском автобусе… Создать все условия для полного погружения в языковую среду, и держать там Дашу, пока девочка не начнет чувствовать себя среди англоговорящих, как рыба в воде. И при этом не допустить, чтобы она начала захлебываться от переизбытка учебного материала.
Ах да, еще нужно стать для нее ролевой моделью, заставлять ее пить кефир, и не давать играть в куклы.
И как только эти дореволюционные гувернантки справлялись?
Марианна тоже умела быть дотошной, не хуже Петра Аркадьевича, поэтому полночи провела за изучением методичек. На первое время подобрала обычные упражнения, какие давала пятиклассникам. Пока сойдет, а там разберемся, решила она.
Погружение-погружением, но стратегию все же нужно иметь. Просто говорить на иностранном языке без передыха недостаточно. Организовать все следует по уму, а для этого изучить свою ученицу получше. Что ей нравится, что не нравится, чем она живет, чем дышит…
За приготовлениями и размышлениями Марианна так утомилась, что уснула прямо за рабочим столом, опустив лоб на скрещенные руки. Через час проснулась и на ощупь перебралась на диван.
Утром услышала будильник, когда в дверь начала колотить хозяйка квартиры, разъяренная электронным пиликаньем в комнате жилицы.
Марианна собиралась в бешеном темпе, только и успела, что умыться и переодеться. Вызвала такси. Запихала в гобеленовый саквояж папку с распечатками и пару учебников. Увидела грязные сапоги, вспомнила, что забыла вымыть их с вечера и расстроилась.
Конечно, можно надеть зимние кроссовки, но они не подошли бы под пальто. Можно надеть пуховик, но… это будет неизящно. Гувернантки в приличных домах такое не носят.
Марианна горестно покачала головой, вздохнула, и честно призналась себе, что на самом деле она просто не хочет появляться перед элегантным Аракчеевым в образе рыночной торговки.
И поэтому налила в тазик воды и взялась за сапоги. Пока споро протирала обувь влажной тряпкой, судьба нанесла еще один удар: позвонила бабушка.
– Марианна, ты в порядке? – строго поинтересовался в трубке бабушкин голос. – Я за тебя беспокоюсь. Тебя весь вечер не было дома, твой телефон не брал звонки. Пришлось звонить на домашний. Квартирная хозяйка сказала, ты на больничном. Почему тогда не сидела дома? Куда тебя понесло?
– В аптеку, – пробормотала Марианна, осторожно протирая кожу сапога насухо и думая, успеет ли отполировать его кремом.
– Так долго ходила в аптеку? – не поверила бабушка. – Марианна, скажи правду. У тебя завелся молодой человек? Кто он? Зачем он тебе?
Марианна врала редко, но за эти два дня она выполнила и перевыполнила норму за год, и потому решила уклониться от ответа.
– Ба, извини, мне пора бежать на работу. Перезвоню вечером.
– Ты приедешь домой на выходные?
– Не знаю. У меня дела…
– Ну какие у тебя могут быть дела, Марианна! – возмутилась бабушка. Она считала, что ее внучка занимается в городе ерундой. Марианна знала, что в этот момент бабушка сидит в кресле, спина прямая, губы неодобрительно поджаты, очки приспущены на кончик носа – именно такой видели перед собой ее ученики и боялись до одури. Нинель Владимировна всю жизнь преподавала в поселковой школе биологию и химию и была самым уважаемым педагогом.
Нинель Владимировна редко улыбалась и никогда не хвалила учеников – «чтобы не распустились». Самая частая оценка в ее классных журналах была тройка. «На пять знаю только я, – веско поясняла Нинель Владимировна. – Четыре нужно заслужить. Вы не заслужили». И ученики покорно соглашались – нет, конечно, не заслужили, куда им, бестолочам!
Перед ней трепетали, ее слушались с полуслова. Того же она требовала и от собственных детей и внучки. Когда они своевольничали, она их наказывала – нет, не била, и в угол не ставила, и даже голос не повышала. Отчитав нотации, Нинель Владимировна поджимала губы, замыкалась в ледяном молчании, начинала напоказ каждый час измерять себе давление, морщиться и прикладывать руку к сердцу. Марианна этих педагогических приемов насмотрелась достаточно, как до этого насмотрелись ее мать и тетя.
Обе дочери Нинели Владимировны, достигнув совершеннолетия, сбежали из дома.
Старшая, Зоя, выскочила замуж и укатила на Дальний Восток. Младшая, Алла, отправилась учиться в Москву, а через год вернулась с Марианной. Надо отдать Нинели Владимировне должное: она разгневалась, но непутевую дочь на мороз не выставила. Освободила ее от обузы, дала ей вернуться в Москву и строить там карьеру. Возможно, поняла, что одной жить скучновато, а дочь стала слишком уж строптивой. Внучка же – чистый лист…
Марианна, хоть и пыталась порой бунтовать, выросла совестливая и послушная. Далеко и навсегда сбежать не смогла, и исправно каждые выходные приезжала домой, чтобы получить от бабушки порцию наставлений и критики.
Как выяснилось, сегодня Нинель Владимировна звонила Марианне не только потому, чтобы покритиковать и понаставлять.
– В нашей школе освободилась вакансия учителя английского. Зинаида Петровна ушла на пенсию. Я попросила никого не брать. Возвращайся и устраивайся. Я смогу за тобой присматривать на работе, что-то подсказать, чем-то помочь. С моим-то опытом и стажем…
– Ба…
– И ты не будешь жить одна, с чужой квартире. Увольняйся прямо сейчас и возвращайся. Ничего страшного, у вас в городе тебе быстро найдут замену, не такой уж ты ценный кадр.
В какой-то момент Марианна даже засомневалась. Немного дрогнула. Вот как просто можно махом уладить все проблемы – вернуться домой, к бабушке! Жить в своем доме, где всегда будет ждать завтрак, обед и ужин. Где ничего не нужно решать самой – бабушка знает, как лучше.
Она вспомнила, как все было раньше, представила, как все будет, и сказала:
– Извини, не выйдет. Я только что нашла новое место, прохожу стажировку. Потом расскажу. Все, ба, пока, бежать надо! – она нажала «Отбой», выключила звук звонка и постаралась сосредоточиться на том, как пройдет ее первый день в доме Петра Аркадьевича.
После разговоров с матерью и бабушкой у нее портилось настроение, а сегодня допустить этого было никак нельзя. К ученице нужно явиться солнечной и уверенной в себе.
12
Марианне на этот раз повезло с такси. Шофер был молчалив, нелюбопытен, самодостаточен, кокосовыми ароматизаторами для салона не злоупотреблял.
К «Лопухово-Парадиз» он подъехал по отдельной дороге, минуя другое Лопухово – серое, насквозь пролетарское.
Поднялись автоматические ворота, машина с шиком заехала на территорию усадьбы по адресу Вишневая, 17 и затормозила на пятачке подле въезда в гараж.
Марианна вышла, чувствуя себя героиней фильма. Неспешно поднялась на крыльцо и нажала кнопку звонка. И, что странно, волновалась при этом сильнее, чем вчера.
Отзвучал «Марш» из «Щелкунчика», дверь открыла экономка Валентина и приветствовала Марианну. Удовольствия от новой встречи в ее голосе не было. Возможно, она жалела, что вчера на кухне позволила себе расслабиться в присутствии репетиторши и наболтала лишнего.
Несмотря на раннее утро, она уже была причесана, накрашена, разодета и полна достоинства – теперь Валентина была на службе и в образе.
Когда Марианна вошла, экономка острым взглядом посмотрела на ее обувь, но в этот раз придраться было не к чему. Тем не менее она выдала ей тапочки – по размеру, изящные, со строгим логотипом. Видимо, купленные в каком-то фирменном магазине. Не исключено, что сам Кристиан Лабутен приложил руку к их дизайну.
– Раз вы будете проводить здесь целый день, то вам, возможно, будет удобнее в собственной домашней обуви, – очень прозрачно намекнула Валентина.
– Несомненно, – пробормотала Марианна, пристраиваясь на кушетку, чтобы стянуть сапоги. – Завтра привезу свои шлепанцы. Даша уже ждет меня? А Петр Аркадьевич?
– Петр Аркадьевич пьет кофе на кухне. Он очень торопится, но хочет переговорить с вами перед тем, как вы подниметесь к Даше, – сообщила Валентина замороженным тоном.
– Доброе утро, – заявил звучный баритон, и в коридоре появился хозяин дома собственной персоной.
– Доброе утро, – поздоровалась в ответ Марианна и быстро глянула на него.
Он прислонился плечом к косяку, отхлебнул из белоснежной кружки и стал наблюдать, как Марианна стеснительно натягивает тапочки. Как назло, тапочки никак не хотели натягиваться – что-то мешало ступне скользнуть внутрь.
Марианна вытряхнула бумажные комки, которые вставляют в обувь для поддержания формы, потом наконец-то обулась, и все это время Петр Аркадьевич пристально изучал ее тонкие щиколотки. Она держала лицо опущенным, но чувствовала его взгляд очень ясно.
Кажется, он все же разглядел в ней не только педагога. Это хорошо или плохо?
Впрочем, он возможно лишь оценивает, пригодны ли новые тапки с точки зрения техники безопасности, и не грозит ли учительнице вновь поскользнуться и сверзиться с лестницы.
– Я готова, – она поднялась, держа перед собой саквояж двумя руками, как скромные отличницы держат портфель.
Петр Аркадьевич пробежал по ее фигуре внимательным взором, оценил длинную юбку, наглухо застегнутую рубашку, стянутые в пучок волосы. Кажется, остался доволен.
Марианна тоже смотрела на него во все глаза. Она и забыла за ночь, какой он… фактурный.
Подтянутая худощавая фигура, уверенные жесты. Русая прядь небрежно, но в то же время элегантно падает на лоб. Губы, как у древнеримского полководца.
Ну как тут не восхищаться! Ей было бы проще, будь он одет по-домашнему – даже вчерашний кашемировый пуловер куда ни шло!
Но нет, Петр Аркадьевич уже был полностью готов отправляться в свой офис, или на биржу, или проводить деловые переговоры, или куда там ходят тянуть лямку миллионеры. И потому он облачился в соответствующую униформу – классический темно-серый костюм. Он сидел на Аракчееве изумительно ладно, подчеркивая и строгий разворот плеч, и узкие бедра.
И костюмчик-то явно не ширпотреб типа «Хьюго Босс», а английский индпошив. Не иначе как из рук портного со знаменитой лондонской улицы Сэвил Роу, куда ходят заказывать себе одежду политики, герцоги, лорды и шпион Джеймс Бонд. Марианна любила включать фоном каналы с трансляцией мод и нахваталась много бесполезной информации такого сорта.
– Прошу на кухню, – Аракчеев сделал приглашающий жест и посторонился. – Поговорим за чашкой кофе. Извините, спешу, поэтому пока вводный инструктаж. Вечером снабжу вас деталями.
Он говорил отрывисто, как человек, который и впрямь очень сильно торопится, и мысли его сосредоточены не на собеседнике, а на предстоящих делах.
Когда Марианна прошла мимо, на нее повеяло дорогим, свежим одеколоном и крепким кофе. Смесь ароматов была очень утренней. Она бодрила, волновала и будоражила воображение.
– Садитесь, – повелительно предложил Аракчеев, когда они очутились на кухне.
Здесь было все так же, как и вчера. Только пирогами не пахло – повариха еще не явилась и не приступила к работе. Но кругом идеальный порядок, в окно светит солнышко, деревянные поверхности, ярко-желтые от лучей, кажутся теплыми, хромированные детали слепят блеском.
– Чай, кофе?
– Кофе, – машинально повторила Марианна последнее слово и робко присела на краешек широкого табурета.
– Капучино, американо, эспрессо? Сахар, корица, шоколад? – Петр Аркадьевич добавил в голос любезности.
Марианна позавтракать не успела, поэтому ей очень хотелось капучино с двумя кубиками сахара, корицей и шоколадом, и еще бы булочку с маслом, и пару толстых ломтиков сыра сверху, но она застеснялась и сказала:
– Американо. Спасибо, ничего не нужно.
Он кивнул и принялся небрежно колдовать у кофеварки с таким количеством кнопок, что если в них хорошенько разобраться, можно наверняка запустить это хромированное чудо техники на орбиту.
Через минуту загорелая, жилистая кисть, сверкнув запонкой в белоснежной манжете, поставила перед Марианной кружку, а следом пододвинула вазу с тонюсеньким имбирным печеньем.
Марианна мельком отметила, что пальцы у Аракчеева длинные, как у пианиста, с аккуратными ногтями.
Он, наверное, ничего тяжелее кофейной кружки в руках отроду не держал, с внезапной желчностью подумала Марианна. Она уцепилась за эту сварливую мысль, чтобы не наплести себе в голове разных фантазий – ее очень смутил нежданный ритуал с приготовлением кофе, так похожий на ухаживание.
Петр Аркадьевич сел напротив, быстро глянул на часы – для этого ему пришлось сделать небрежный, типично мужской полувзмах рукой с отведенным локтем, чтобы заставить манжету скользнуть назад. На миг обнажилось запястье, заросшее золотистыми волосками, и широкий черный ремень, на котором сидели массивные часы.
Убедившись, что может не спешить, Аракчеев выудил из вазочки печенье, похрустел им, сделал глоток из кружки и пододвинул к себе лист бумаги.
Марианна осторожно взялась за ручку чашки. Чашка исходила паром, а запах кофе был такой густой, что его можно было есть ложками. Марианна попробовала непривычно горький напиток, обожглась и беззвучно вдохнула-выдохнула через вытянутые трубочкой губы. Ай, как жжет!
Петр Аркадьевич в этот момент поднял глаза и пристально глянул на ее поцелуйную гримасу.
– Я составил краткий список ваших обязанностей на сегодня, – он передал листок Марианне. – Вот, смотрите: пока ничего особенного. Полагаю, сегодня вы будете знакомиться с Дашей. Но времени терять нельзя. Вам нужно за три месяца вытянуть ее на уровень Бэ-один. То есть, средний. Интэрмедиате.
Он произнес английское слово Intermediate, ужасно его исковеркав, и Марианну пронзило подозрение, что сам Аракчеев английского не знает вовсе.
Так-так, интересно.
– Первым с утра – ваше занятие. Потом придут учителя русского языка и математики. Во время урока русского вы можете отдохнуть, а вот во время урока математики необходимо ваше присутствие. Учительница проведет его на английском, чтобы Даша привыкала. Вы должны оценить, справилась ли педагог, и насколько активно работала Даша. Затем у вас ланч. Потом отдых, чтение книг и прогулка. Потом опять ваши уроки, потом обед. Думаю, не стоит напоминать, что вы должны общаться с Дашей исключительно на иностранном языке. Но при этом нужно дополнительно выполнять какие-то упражнения, заучивать слова. Но что я вам говорю – вы лучше меня знаете, что такое метод погружения.
Последние слова он произнес снисходительно. Марианна была не лыком шита – она тоже вечером освежила память о сути этой методики, поэтому покивала с не менее снисходительным видом.
Петр Аркадьевич продолжил излагать распорядок дня, но Марианне было сложно сосредоточиться на его словах.
Она заметила, что в уголке его скульптурных губ прилипла крошка от печенья.
Такой вот весь элегантнейший, блистательный мужчина, почти что киноактер – и крошка на губах!
Крошка не давала ей покоя. Она ее гипнотизировала. У нее руки чесались коснуться его губ кончиком пальца и навести порядок.
– Вы меня хорошо поняли, Марианна Георгиевна? – настойчиво спросил Аракчеев – видимо, уже не первый раз. – Вы должны к вечеру заполнить контрольный лист – что сделано, что нет.
Она вздрогнула, подняла глаза и поняла, что он поймал ее на том, что она сидит, уставившись плотоядным взглядом на нижнюю часть его лица.
– А? Да, конечно, – отмерла Марианна.
Петр Аркадьевич с сомнением качнул головой, допил остатки кофе и деликатно коснулся рта салфеткой. Марианна воровато глянула из-под ресниц – крошка пропала, губы идеальны.
– Вы обещали мне рассказать об особенностях вашей дочери, – потребовала она излишне громким и строгим голосом, потому что сердилась на себя.
– Вечером. Сейчас нет времени. Постараюсь вернуться пораньше. Но если задержусь – дождитесь меня. Мы еще не коснулись формальной стороны наших трудовых отношений и оплаты.
Аракчеев поднялся, давая понять, что утренний брифинг окончен.
Оплата – это хорошо. Но о формальных сторонах Марианна не имела ни малейшего понятия. Ее заботило другое.
– Уверенного уровня Би-один[5] будет сложновато достичь ученику с ее уровнем подготовки. И всего за три месяца…
– Вы сомневаетесь, что справитесь?
Он посмотрел на нее очень пристально. Марианне захотелось начать оправдываться, но но она сдержанно заявила:
– Конечно, у меня есть определенные сомнения. Скажу точнее через несколько дней. Когда лучше узнаю свою ученицу и ее потребности.
И тут он улыбнулся. Улыбка вышла приятная, и даже озорная. Блеснула полоска зубов, а на его впалых, почти кащеевых щеках, появились едва заметные ямочки.
И Марианне тоже как-то сразу стало весело и хорошо.
– Это правильный ответ, Марианна Георгиевна. Если бы вы самоуверенно пообещали, что справитесь, я бы начал искать другого репетитора. Хотя мне это порядком надоело. Однако вы верно заметили. Невозможно оценить сроки проекта и шансы на его успешное завершение без досконального изучения вводных данных и оценки рисков, – сказал Аракчеев торжественно и как будто немного красуясь.
Марианна глянула на него с недоумением. К чему эта менеджерская тарабарщина? Он так шутит? Или хочет произвести впечатление?
Аракчеев ответил ей бесстрастным взглядом. Лишь глаза его прищурились самую малость, и легко дрогнули губы. Марианна не знала, что и думать.
Впрочем, следующая фраза все расставила по своим местам.
– Постарайтесь завершить этапы исследования и планирования как можно быстрее, чтобы я не терял времени в случае вашего отказа. Сразу вас предупреждаю: объявление о вакансии я еще не отозвал. На всякий случай.
Марианна погрустнела, хотя она понимала, что Петр Аркадьевич прав.
Ну какой же все-таки зануда! Неудивительно, что разведен. Жена наверняка сбежала от него.
Поди, к исполнению супружеского долга он подходит с такой же дотошностью – как над проектом работает.
Прежде чем отправиться в спальню, планирует этапы: исследование, уточнение целей, объема и состава работ.
Только затем раздевается, ложится в кровать и осуществляет последовательное выполнение намеченного. Тщательно, соблюдая нужный темп операций. Не упуская ничего, уделяя внимание деталям… и требуя неукоснительного подчинения его требованиям.
А по завершении отмечает выполненное по контрольному листу и проводит оценку удовлетворенности заинтересованных сторон.
Марианна прикрыла рот ладонью, чтобы заглушить дурашливый смешок, и сделала вид, что закашлялась.
– Удачной работы, – сказал Аракчеев и быстрым шагом вышел из кухни, бросив подозрительный взгляд на ее разгоревшиеся щеки.
13
На кухню вернулась Валентина. Подошла к окну и взялась поливать одинокую герань.
– Как допьете кофе, провожу вас к Даше, – не поворачиваясь, сообщила экономка. – Она уже позавтракала и умылась. Но вы проверьте. Она иногда хитрит: наскоро споласкивает лицо водой, а зубы не чистит, чушка такая. Потом у нее прыщики и запах изо рта.
Марианна задумчиво поболтала остатками кофе в кружке. Значит, быть ей теперь и учителем, и няней. А девочка-то, выходит, не особо самостоятельная. И, возможно, вруша и грязнуля.
Ну ничего, у одиннадцатилетних это бывает. Не такой уж смертный грех.
Марианна неодобрительно покосилась на Валентину, которая безжалостно обрывала на герани желтые листочки. По кухне разнесся свежий, слегка металлический гераниевый аромат.
– Славное утречко! – радостно провозгласила повариха Катерина. Все еще румяная от мартовского утреннего морозца, она вошла в кухню, увидела Марианну, и изумленно поздоровалась:
– Ой, здравствуйте! – а потом с преувеличенным радушием спросила: – Так вы все же теперь у нас работаете? Ну, дай-то бог, все хорошо будет, дай-то бог!
Катерина обстоятельно повязала длинный фартук с узором под гжель, спрятала волосы под поварской шапочкой, а потом долго мыла руки, как хирург перед операцией. Закончив, начала выкладывать на стол продукты, из которых должен был получиться обед. Катерина работала сосредоточенно, однако успевала перекидываться фразами с Валентиной.
В кухне появилась третья персона: молоденькая и очень скромная девушка с длиннющей русой косой. Носик у девушки был вздернут, губы сложены сердечком. Ее точеную фигурку ладно облегало платье, похожее на униформу отельных служащих – серое, с короткими рукавами и отложным белым воротничком.
Девушку представили как Олечку, младшую помощницу по хозяйству. Олечка поздоровалась, голос у нее оказался тихий как у мышки. Она повязала белый фартучек, окончательно превратившись в горничную – довольно пикантную, надо сказать.
Олечка решила побаловать себя перед работой стаканом чая, но рядом с Марианной не села, а устроилась в дальнем конце кухни, за стойкой подле Катерины, и изучающе поглядывала оттуда на новенькую репетиторшу.
Работницы Аракчеевского хозяйства принялись говорить о своем. О поселковых знакомых и их заботах, о том, что крупа в поселковом магазине подорожала, а теплотрассу вчера прорвало…
Затем обсудили внутриусадебные дела: вспомнили, что Петр Аркадьевич желает пригласить в помощники садовнику Иванычу настоящего ландшафтного дизайнера, а Иваныч обижается, запирается у себя подсобке и там в одиночестве гремит бутылками.
Ну а после переключились на некоего Артура, умницу и золотого мальчика, которого вчера опять показывали по телевизору в ток-шоу. Кем приходился Артур хозяину дома, из разговора узнать не удалось, но стало ясно, что Аракчеевские домочадцы от него без ума, однако сам с ним строг.
Марианне было неловко. Как будто она была лишняя и подслушивала не предназначенные для ее ушей разговоры.
Женщины не обращали на Марианну ни малейшего внимания. Вчера они были любезнее. Сегодня учительница уже не была им столь интересна, и они еще не были готовы пустить ее в свой узкий круг.
Вот поэтому она и не любила репетиторство с выездом к ученику. В чужих домах чувствуешь себя не в своей тарелке. Особенно в таких, похожих на музей-усадьбу, где есть экономка, повар, помощница по хозяйству и обидчивый садовник Иваныч!
В школе учитель – хозяин положения. А когда ты приходящий репетитор, то играешь на чужом поле, и за каждым твоим шагом следят. Ты стремишься всем угодить, иначе не видать уроков, не видать хороших отзывов…
Это как-то унизительно.
Надо выдавливать из себя рабские инстинкты, решила Марианна.
Наверное, ее славянские предки были крепостными у таких вот графьев Аракчеевых. Приносили оброк, кланялись батюшке-барину в пояс, целовали ему ручку. Да еще неизвестно, чем занимались ее чернокожие предки. Может, привольно охотились в саванне, а может спину гнули на хлопковом поле под кнутом надсмотрщика.
Ну уж нет! Я свободная черно-белая женщина. И не буду лебезить и угождать. Это пусть Петр Аркадьевич постарается убедить меня, что достоин быть моим работодателем! А с прислугой мы быстро подружимся.
– Я выпила свой кофе, Валентина Андреевна, – громко сказала Марианна, и присутствующие разом замолчали и посмотрели на нее удивленно, как будто забыли, что она тут сидит. – Отведите меня к Даше, пожалуйста. Пора начинать уроки.
Валентина повела Марианну сквозь гулкую тишину огромного дома, по музейным коридорам, мимо пейзажей на стенах в золоченых рамах, под нарядными люстрами, наверх по лестнице, и привела в тот же кабинет, где вчера проходило собеседование.
– Здесь вам будет удобно заниматься, – объяснила экономка. – Светло, есть доска с маркером, техника разная. И нет отвлекающих факторов. Так Петр Аркадьевич говорит, – уточнила она.
– Туалет там, – Валентина кивнула в дальний угол комнаты, где виднелась забранная матовым стеклом дверь, а сама направилась к выходу.
Было бы разумно – да и просто приятно, – если бы экономка сначала показала весь дом. Все-таки Марианна будет проводить в нем целый день, и такая экскурсия помогла бы ей освоиться. Но как только в дверях появилась девочка, Валентина тотчас испарилась.
Ну и ладно. Без нудных взрослых им вдвоем будет лучше.
Даша выглядела довольной.
– Здравствуйте, – сказала она очень вежливым тоном, и добавила, как хорошо воспитанный ребенок: – Я рада, что вы будете со мной заниматься.
Потом она понизила голос и потребовала:
– Вы мне расскажете про магию вуду?
Оу! Это провал. Марианна усердно готовилась к урокам, поэтому ничего такого не придумала и не подготовила. Придется импровизировать.
– Обязательно! – кивнула она. – Но не сегодня. Потом, когда луна пойдет на убыль.
Даша глянула разочарованно и чуточку недоверчиво. Марианна решила: сказки-сказками, но надо не переборщить с таинственностью.
Тут Марианна вспомнила свои обязанности и поинтересовалась:
– Ты уже позавтракала, умылась? Готова начать занятие?
– Ага, умылась, – слишком быстро ответила Даша и вильнула глазами, но Марианна успела уловить в них хитринку и вину.
– Хорошо! – она достала из сумки папку и нейтрально заметила: – Как говорят у нас в Африке, пока не умоешься, крокодил не ловится и не растет кокос.
Даша хихикнула и потупилась, радуясь, что все обошлось.
Начинать день с упрека за ложь Марианне вовсе не хотелось. Мордаха у Даши не замурзанная, так что как-нибудь переживем утро. Но ее волосы соскучились по расческе. Еще немного, и у девочки будут колтуны. Ох уж эти неряшливые подростки…
– Сейчас у нас урок английского. Твой папа составил распорядок дня, его и будем придерживаться.
Марианна помахала листком, который вручил ей хозяин дома.
– Да, он такой же повесил у меня над кроватью, – мрачно призналась Даша.
Она плюхнулась на стул у ближнего края стола, Марианна уселась напротив и покрутила головой. Вчера она не глазела по сторонам, все ее внимание было поглощено зеленоглазым хозяином кабинета.
Теперь же она увидела и зеленую доску с мелками, и белую доску, и коробку с маркерами, и разные другие штуки, которыми пользуются на совещаниях. Обнаружился и офисный мольберт – флипчарт, и проектор для презентаций. Для уроков все это очень даже пригодится. Не говоря уже о телевизоре.
Еще бы повесить на казенные серо-бежевые стены плакаты с британскими рок-группами, под потолком флажки Содружества наций, и картонный Биг-Бен соорудить в углу. Вот тогда шикарно будет!
Ничего, потом они с ученицей займутся обустройством.
Марианна разложила материалы и начала урок.
Как всегда, к работе она приступила с удовольствием и предвкушением радости. Ей нравилось «раскачивать» учеников, видеть, как в их глазах появляется задор и интерес. Нравилось вместе хохотать над шутками, разыгрывать сценки, читать тексты с выражением. И радоваться их успеху – пусть самому крошечному…
… однако примерно через двадцать минут ей стало ясно, что Петр Аркадьевич кое в чем был прав. Может даже и не кое в чем. Может даже и во многом.
Даша совершенно не хотела и не умела работать. Марианна впервые встретила ученицу, настолько не желающую сотрудничать.
Поначалу все шло хорошо. Девочка улыбалась, кивала. Они провели разминку с легкими вопросами – Даша отвечала односложно, с большими паузами, делала грубые ошибки. Но Марианна ее не поправляла. Пусть учится говорить свободно, пусть знает, что бояться нечего.
Но когда открыли учебник, Дашин энтузиазм иссяк. Она сползла на стуле и теперь почти полулежала на нем, вялая и ленивая. На страницу смотрела пустым взглядом, открывала рот, только если Марианна тормошила ее как следует. Постоянно отвлекалась, чиркала узоры на полях тетради. Порой делала вид, что не слышит репетитора. А потом уронила ручку, полезла доставать, притворилась, что не может найти и не вылазила из-под стола минут десять. На все увещевания и призывы отвечала вяло: «Сейчас, сейчас! Не найду никак! Да где же она, блин! Еще минуточку!»
Итальянская забастовка по всем правилам.
Марианна скрипела зубами и злилась.
Главным оружием своего педагогического успеха она считала энтузиазм и горячий интерес к ученикам. Она проводила урок, как аниматор проводит развлекательное мероприятие. Ей всегда удавалось раскачать, заставить включиться равнодушную публику!
Энергии все это забирало немало. Но когда класс начинал реагировать, заводился, то возвращал энергию сторицей.
Ух, как тогда им работалось! Искры летели! Смех, задор, игра!
… теперь же ученица у нее была всего одна, и энергию она всасывала, как губка воду. Без возврата. И желания поддерживать беседу на английском у нее не больше, чем у осклизлой морской губки, которая лежит себе тихонько на морском дне и желает только одного – чтобы ее не трогали.
Но Марианна не сдавалась. Она немного умерила свой напор, и перешла к ровной доброжелательности.
– Может, ты не выспалась? – участливо спросила она, когда закончилась мучительная борьба с текстом. Когда Даша читала последнюю строчку, на лице у нее было написано глубочайшее отвращение.
