Текст книги "Аллоды (СИ)"

Автор книги: Ваня Рисовалкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

      Когда женщина отклеилась от стекла и взмыла куда-то под потолок, я подошел ближе и снова заглянул внутрь. Баньши медленно двигались во всех направлениях из-за чего казалось, что я смотрю в огромный аквариум.

      – Хорошо, что хотя бы здесь ничего не слышно. Раньше от их воя даже Восставшие Зэм падали в обморок, совершенно невозможно было работать!

      Я подумал, что работать невозможно даже находясь по соседству с такими существами, но вслух говорить этого не стал.

      – Насколько я знаю, вы находились в составе штурмовой группы, освобождавшей ХАЭС, – сказал Кхалдун-Кнеф, когда мы проследовали дальше. – Мы изучили найденные под электростанцией скрижали Тэпа...

      – Так вот откуда я о вас знаю, – вспомнил я. – Я привез вам пакет из Незебграда, когда прибыл в ИВО.

      – Именно. Отпечатки скрижалей. Среди прочего в них была интересная инструкция по созданию животного-зомби и мы решили испытать описанную технологию в действии.

      – И весь этот шум – результат ваших опытов? – спросил я, чувствуя, как меня передернуло.

      – Что вы, все эти животные пока живы.

      Мне резануло слух слово «пока», но я промолчал.

      – Вы только вдумайтесь – впервые за несколько тысяч лет заклинания Тэпа вновь прозвучали в этом мире! Воистину, это был самый великий некромант Сарнаута! Впрочем, почему «был»? Вполне может быть, что «есть» до сих пор!

      – Вы так говорите, как будто вас это радует, – на этот раз я не удержался от комментария.

      – Нет, конечно, – ничуть не смутился Кхалдун-Кнеф. – Деяния его ужасны, но вместе с тем нельзя не признать его гений.

      – Так что же с вашим экспериментом? Удался?

      – О, да! Мы первый раз выполняли этот ритуал и ожидали осложнений, но все получилось! Мы создали некроносорога!

      В этот момент он драматично распахнул передо мной двери и взору предстало отвратительное чудовище, напоминающее носорога очень отдаленно: наполовину робот, наполовину живое существо, с криво сшитыми частями тела, из которых в неожиданных местах торчали трубки и металлические штифты.

      – Он прекрасен! – со всей теплотой, на какую только способен Восставший, сказал Кхалдун-Кнеф. – Смерть – это интереснейший процесс, изучение которого открывает поистине безграничные возможности.

      – А что это за ведро у него вместо головы?

      – Это не ведро! – оскорбился Зэм. – Это шлем! У нас не было достаточно хорошего черепа, чтобы воспроизвести голову носорога, поэтому наши инженеры сконструировали вот такой прототип.

      – По-моему, он ничего не видит.

      Некроносорог, вонзаясь своими лапами-штырями в песок вольера, в котором он находился, слепо тыкался в металлическое ограждение.

      – Это опытный образец, так сказать, альфа-версия! Возможности этого существа еще не изучены до конца, но он грозен и малоуязвим, и убить его будет непросто! Эксперимент не окончен, мы все еще пытаемся определить степень его живучести. Если тесты пройдут успешно, мы поставим это существо на конвейер для нужд фронта, – с гордостью произнес Кхалдун-Кнеф. – Надеюсь, все получится.

      – Определяете степень живучести... – эхом повторил я, глядя как прутья клетки заискрили и носорога отбросило назад. – А он... оно... испытывает боль?

      – Боль? В том понимании, которое вы подразумеваете – нет. Это всего лишь зомби. У него нет сознания.

      – Но если на него напасть, оно ведь будет защищаться?

      – Конечно. Но это не доказательство наличия разума. Это просто рефлексы. Вам никогда не доводилось сталкиваться с зомби?

      Я помотал головой.

      – Понимаю. Парадоксально то, что чем примитивней существо, тем сложнее вернуть его к жизни.

      – То есть превращать людей в зомби проще?

      – Разумеется. Пойдемте.

      Я догадался, что Кхалдун-Кнеф собирается мне показать, но не был уверен, что готов это увидеть. Однако, ноги сами понесли меня вслед за ним.

      – В каком-то смысле некромагия теперь даже на шаг впереди Триединой Церкви, – продолжил Зэм, – ведь жрецы не могут воскрешать животных!

      – Я бы не стал сравнивать некромагию с тем, что делает Триединая Церковь. Жрецы не просто воскрешают, они по настоящему оживляют, возвращают в тело разум, чувства, память!

      – Конечно, жизнь, которую даруют некроманты, нельзя назвать полноценной, но... Вот мы и пришли. Здесь у нас опытный полигон, но есть проблема, на которую я хочу обратить ваше внимание. Далеко не все опыты заканчиваются удачно и постоянно появляются отходы производства. Собственно – это официальная причина, по которой вас вызвали сюда. Бракованные мертвецы бродят по нашему опытному полигону и мешают работе. Но вы не волнуйтесь, у нас вообще-то есть своя охрана, так что вам делать ничего не придется, нам просто нужен был формальный повод пригласить вас сюда. Бракованные зомби медлительные и конечно безоружные, так что обычно хватает одного-двух солдат с КПП, чтобы навести порядок.

      – Зачем же вы вызвали меня?

      Если Кхалдун-Кнеф и испытывал какие-то эмоции – маска надежно скрывала их от посторонних глаз, и я не мог и предположить, о чем он думает.

      – Подавляющее большинство Имперцев никогда в жизни не смогут попасть даже в Око Мира, – осторожно сказал Зэм после паузы. – А уж в кабинет нашего многоуважаемого Главы и вовсе вхожи единицы. Не поймите неправильно, я вовсе не критикую управленческий госаппарат, но он состоит из такого количества инстанций, что часть... м-м-м... важной информации искажается или теряется по пути до нужных лиц.

      – Вы ошибаетесь, я не вхож в кабинет Яскера. Я был там один раз и может быть больше никогда туда не попаду.

      – Возможно. Но в тот момент, когда вы переступили его порог, вы перестали быть обычным гражданином Империи. Не отрицайте. Вы амбициозны, и думаю, что очень скоро станете офицером. И если вы попадете в зону боевых действий, то сразу поймете, насколько важно то, чем мы занимаемся здесь. Тогда, я уверен, вы постараетесь сделать так, чтобы нас услышали.

      Я обдумывал сказанное некоторое время, а потом произнес:

      – Мне все еще не совсем понятно, о чем именно идет речь.

      – Речь идет о запрете опытов над военнопленными, – без обиняков заявил Кхалдун-Кнеф. – Здесь неподалеку располагается тюрьма. С ее начальником меня связывают давние дружеские отношения. Еще с тех древних времен, когда мы жили в первый раз. Немногим Зэм повезло воскреснуть и отыскать своих друзей и близких, да-а...

      – И ваш друг поставляет вам пленников для опытов?

      – Поставлял. Как я уже сказал, дальнейшую поставку заключенных сочли нецелесообразной.

      – А там что? – я кивком головы указал на двери полигона.

      – Нежить. С тюремного кладбища. Но нам для работы нужны живые образцы!

      – Живые образцы... – протянул я, поражаясь кощунственности формулировки, которую Кхалдун-Кнеф употребил на полном серьезе.

      – Боюсь, Комитет не до конца понимает, какими катастрофическими последствиями может обернуться для нашей Армии такое решение! – продолжил он.

      – Но ведь у вас уже есть некроносороги! Вы собирались организовать их серийное производство.

      – Да, но это произойдет еще нескоро. И потом, животные малоуправляемы, вряд ли они станут полноценной заменой разумным существам.

      – А вас не смущает этическая сторона вопроса? – наконец поинтересовался я.

      Кхалдун-Кнеф какое-то время молчал, словно пытался подобрать нужные слова, а потом произнес:

      – Идет война. А войны аморальны сами по себе. Вы не задумывались о том, почему Лига, имеющая значительное численное преимущество, до сих пор не может победить Империю? У нас есть три главных столпа – мудрое хадаганское правление, сила орков и наука Зэм. Поймите, войну выигрывает не тот, кто слишком любит морализировать, а тот, кто сильнее, умнее и организованней! Научный прогресс – это одна из основ нашего государства.

      – Именно наука вас и интересует больше всего, – покачал головой я. – Война для вас лишь убедительный повод, на самом деле вам важны только опыты.

      – Какими бы не были наши мотивы, работа ученых идет на пользу Империи. Вы не согласны?

      Я не моргая смотрел на Кхалдун-Кнефа. По металлической маске скакали зеленые блики от его мерцающих искусственных глаз. Много ли в этом теле осталось от живого человека? Возможно, это и не важно. Гораздо важнее, сколько человеческого осталось в его голове. Когда-то Зэм тоже были простыми людьми, но теперь даже орки казались мне ближе и роднее, потому что они были живы – в их груди стучало настоящее сердце, по их венам текла горячая кровь, они рождались, взрослели и умирали от старости. Зэм, воскреснув после многовекового забвения, просто существовали. Их дети и старики не выдержали испытание временем, поэтому все Восставшие были примерно одного возраста. И их больше не интересовали проблемы простых смертных, они нашли себя в изучении мира, открытии его тайн. Теперь они только ставили свои бесконечные опыты... иногда даже на живых, ведь тем, кто уже давно мертв, чужда наша мораль. Я не любил Зэм. Но в войне, которую живые вели друг с другом, они были на моей стороне.

      – Да. Пожалуй, вы правы, – медленно сказал я после раздумья.

      – Я знал, что вы все поймете, – Кхалдун-Кнеф одобрительно хлопнул меня по плечу своей металлической рукой. – Рад, что не ошибся в вас. Подождите здесь, я позову солдат, чтобы они разобрались с бракованной нежитью.

      – Не стоит. Вы ведь сказали, что они не опасны. Я сам с ними разберусь, раз уж меня для этого позвали.

      – Ну что вы, это совсем не обязательно... Но если вы настаиваете... Бракованные – это те, которые не подчиняются приказам, они агрессивны и нападают сами. Не перепутайте с удачными экземплярами! А то последнее время у нас наблюдаются перебои с поставками, и каждый хороший экземпляр на счету.

      – Я понял.

      – Да, и еще. Венцом эксперимента по созданию боевых зомби должен был стать зомби-губитель – научный труд нашего сотрудника Леопольда Свечина. И почти все у нас получилось! Опасная, лютая тварь, способная расправиться с множеством врагов. Его вольер находится в дальнем углу. Так вот – ни в коем случае не подходите! Этот мертвяк не различает своих и чужих. Убивает всех подряд! Вот такая проблема. Конечно же, ее надо устранить, но для этого нужна группа солдат, мы займемся им позже. А какие надежды мы возлагали на зомби-губителя! Но похоже, слишком увлеклись его боевыми способностями, забыв о безопасности...

      – Да, обидно, – согласился я.

      – Ну ничего. Мы уже приступили к созданию нового экземпляра боевой нежити. Зомби-разрушитель! Это будет нечто... Главное, не забыть объяснить ему, кто его хозяева.

      Как только я вошел внутрь, ко мне сразу повернулось множество лиц. По счастью у этих зомби не было металлических частей тела, но выглядели они все равно очень удручающе. Под клочьями одежды, свисающей грязными тряпками, были видны разлагающиеся тела. Меня начало подташнивать.

      – Я закрою дверь, чтобы нежить не разбежалась. Постучите, как только закончите. Вы уверены, что не хотите взять помощников? Нет, я не сомневаюсь в ваших боевых способностях, но...

      – Я уверен.

      Достав из ножен свой меч, я провел рукой по его лезвию, блестевшему в свете тусклых ламп полигона.

      – Ты еще не заржавел без дела?

      Несколько зомби кособоко заковыляли в мою сторону – должно быть, те самые бракованные образцы. Остальные безвольно стояли на месте и просто смотрели на меня пустыми глазами. Кхалдун-Кнеф говорил, что у зомби нет сознания и все их действия лишь рефлексы, оставшиеся от прежней личности. Но в том, как они отшатывались от моего меча, как инстинктивно поднимали руки, пытаясь закрыться от его острого, как бритва, лезвия – было что-то невыносимо настоящее, что-то очень живое. Убивать такого слабого противника – как-будто убивать беспомощных детей. Но я упрямо, не чувствуя боли в мышцах, задавив все эмоции, без устали махал мечом, стараясь не просто убить, а искрошить, чуть ли не стереть в порошок то, что Зэм называл «образцами». Я хотел, чтобы эти измученные тела больше никогда не познали на себе магию некромантов. Пусть при жизни эти люди или эльфы были моими врагами, смерть никогда не выбирает себе сторону – у тех, кого она забрала, уже нет ни врагов, ни союзников. Мертвые должны быть упокоены. Никто, даже лигийцы не заслуживают такого чудовищного конца.

      Я не помнил, сколько прошло времени, не помнил, как приблизился к вольеру с зомби-губителем. Даже то, как он выглядел, плохо сохранилось в моей памяти. Кхалдун-Кнеф уверял, что понадобится целая группа, чтобы его убить. Наверное, перед этим ученые тоже будут «определять степень его живучести»... Как я в одиночку убил зомби-губителя я тоже плохо запомнил.

      Дверь полигона распахнулась сразу, как только я в нее постучал.

      – Я уже начал было волноваться. Возникли какие-то пробле... – начал Кхалдун-Кнеф, но увидев меня, отшатнулся, оборвав себя на полуслове.

      – Боюсь, что там не оказалось удачных образцов, – хрипло сказал я.

      – Как? Вы что... Вы... Вы убили всех?! – Зэм забежал внутрь, в ужасе схватившись за голову.

      Я не стал ждать, когда он осмотрит весь полигон и удостоверится, что ни одного ожившего зомби там не осталось. По пути на улицу мне попадались другие сотрудники «НекроИнкубатора», но наверное на моем лице было что-то такое, что заставляло их пятиться от меня назад. А может их пугало то, что я забыл вложить почерневший от грязи меч в ножны, и его кончик с жутким лязгом волочился по полу, оставляя на нем длинную царапину. Меня даже никто не остановил на КПП. Так я и шел – грязный, с безумным взглядом, темным лицом и оружием наголо. Лишь только мой дрейк ничуть не испугался. Завидев меня, он расправил широкие крылья, потянулся и мягко пошел навстречу. Я уткнулся горячим лбом в его костлявую шею и прошептал:

      – Пошли отсюда, Старик.

Глава 17. Термитка

      Возле памятника защитникам Хадагана было все также тихо и безмятежно. Территорию вокруг явно кто-то прибирал – она была очень ухоженной, но никаких смотрителей рядом я так и не увидел. Старик не без азарта охотился на каких-то мелких степных грызунов, старательно разгребая когтями земляные норки, и периодически подходил ко мне, чтобы ткнуться носом в мое плечо и напомнить о себе. Где-то на задворках сознания копошились мысли о том, что мое выступление в «НекроИнкубаторе» еще больно мне аукнется, и что уже начало смеркаться и надо бы поскорее возвращаться в казармы, чтобы меня вдобавок ко всему не обвинили в дезертирстве. Но здесь, у подножия гигантского мемориала, все это казалось неважным, и я, не вполне отдавая отчет своим действиям, продолжал старательно полировать меч до зеркального блеска, как будто от этого зависела моя жизнь.

      Шаги за спиной я услышал, но не потрудился обернуться и посмотреть, кто явился по мою душу.

      – Покурить хочешь? – раздалось над моим ухом.

      – Нет.

      – Зря.

      Орел достал свою трубку и уселся рядом. Не спеша закурил. Я продолжал молча полировать меч. Мы сидели так несколько минут, прежде чем он произнес:

      – Ну, рассказывай.

      – Что?

      – Что считаешь нужным.

      – Значит, ничего.

      – Брось, Ник. На твое лицо будто орк наступил. А Лиза говорит, что от тебя по всей округе негатив, от которого у нее кожа стареет и цвет лица портится.

      Я обернулся, ожидая увидеть остальных, но Кузьма был один.

      – Они вернулись в казармы, темнеет уже, – ответил он на незаданный вопрос. – Нам и так будет трудно объяснить, где мы шатались целый день.

      – Значит, вы еще не в курсе...

      – А должны? Мы были в «НекроИнкубаторе», но там ребята, похоже, не особо разговорчивые. Только сказали, что ты выполнил поручение и давно уехал, но в казармы ты так и не вернулся и мы пошли тебя искать.

      – Как нашли?

      – Так говорю же, Лиза нашла. Понятия не имею, как она это делает.

      – Наверное, я тоже громко думаю.

      Мы снова замолчали. Я продолжал полировать клинок, а Орел все также курил, думая о чем-то своем.

      – Значит не расскажешь, – в конце концов сказал он и, выпустив последнее облачко дыма, вытряхнул из трубки пепел. – Тогда давай возвращаться. Ты, может, и избранный, но от взыскания тебя это не спасет. А меня тем более.

      Я убрал меч и поднялся на ноги. Сразу среагировавший Старик с готовностью подошел ко мне, подставляя спину, но мне не хотелось ехать верхом, я взял его за поводья и неспешно побрел к дороге.

      – Мы были на окраине Игша, – сказал Кузьма, просто чтобы нарушить молчание. – Там растут кораллы, представляешь?! Прямо на краю пустыни... Причуда природы.

      – Здесь рядом Мертвое море.

      – Угу. Надо как-нибудь совершить экскурсию по его дну. Если верить легендам, там всегда много сокровищ.

      – Вряд ли они валяются прямо под ногами. А до пещеры Одиона вы добрались?

      – Да, – кивнул Орел, обрадованный, что я отвлекся от своих мыслей и проявил интерес. – Мы нашли там саркофаг Зэм.

      – Хм... странно. Пустой?

      – Нет, там мумия внутри! И крышка приоткрыта.

      Я остановился. Старик покорно встал рядом, зато лютоволк Кузьмы, недовольный тем, что вместо быстрого бега его заставили медленно тащиться рядом с хозяином, громко зафыркал и заскреб когтями землю. Орел отстегнул поводья и постучал его по загривку, разрешая размять лапы. Обрадованный свободой зверь стартанул с места со скоростью быстролета и умчался в степь.

      – Что ты намерен делать?

      – Стоит поговорить с Иавер Одионом и выяснить, что все это значит, – решил я и, круто развернувшись, зашагал в обратном направлении.

      – Прямо сейчас?!

      – Да.

      Не то, чтобы мне не терпелось разузнать про таинственный саркофаг... Я просто не хотел возвращаться в казармы. Кузьма оставил это без комментариев.

      – Проклятье! Я надеялся, что никто не узнает! – оружейник бессильно сжал свои металлические пальцы в кулаки.

      Мы стояли недалеко от КПП «ИгшПромСтали», точнее – стоял я, Орел уселся на камни, а Одион нервно вышагивал взад-вперед.

      – Придется во всем сознаться... в этой пещере в саркофаге хранится тело моей возлюбленной Тахиры. Искра не вернулась к ней, и она не восстала из мертвых. Но я храню надежду, что однажды это случится. Я знаю, что нарушил закон – все тела не вернувшихся должны быть переданы под контроль НИИ МАНАНАЗЭМ. Но я не могу доверить свою возлюбленную никому!

      Почему-то я сразу подумал, что оружейник говорит правду. Возможно, мне, порядком уставшему от бесконечных заговоров и поисков предполагаемых врагов, просто хотелось в это верить.

      – Это может остаться между нами? – с надеждой спросил Одион, переводя взгляд с меня на Кузьму и обратно.

      – Не думаю, – покачал головой я. – За вами следит Комитет.

      – Ник! – воскликнул Кузьма.

      Хотя Орел прохладно относился к делам тайной канцелярии, даже он понял, что я перегнул палку, раскрыв факт слежки. Но мне было все равно. Стадия апатии сменилась жаждой действий и я поймал себя на мысли, что насолить хотелось именно Комитету. Вряд ли мой маленький бунт, созревший внутри меня и требующий выхода, принял бы глобальные масштабы. Однако я испытал моральное удовлетворение от своего мелкого вредительства, которое, впрочем, может иметь серьезные последствия. Но я был слишком зол, чтобы подумать об этом.

      – Как? – растерялся Одион. – Из-за Тахиры?! Это, конечно, преступление, но ведь...

      – Комитет следит за вами совсем по другому поводу, – перебил я и, не обращая внимания на выражение лица Кузьмы, рассказал про Посох Незеба.

      – Так... Лучше я все расскажу по порядку – с этим шутить опасно. Посох Незеба, который нам передали для экспертизы, был куском дерева, лишенным магической силы. Это могут подтвердить и другие эксперты...

      – Они мертвы, – отрезал я и оружейник от удивления встал как вкопанный.

      – Мертвы?! – повторил он глухо и уставился на меня, будто ждал, что я закричу «Шутка!».

      Но я молчал. Кузьма тоже не проронил и слова, и оружейник снова начал мерить шагами небольшой участок земли передо мной.

      – Послушайте, этому может быть только одно объяснение: переданный нам Посох был дубликатом – бесполезной копией, с помощью которой нас ввели в заблуждение. А настоящий Посох оказался в руках предателей, которые и заметают следы своего преступления!

      – Кто мог его подменить?

      – Не знаю. Делом занимались Хранители... ну и Церковь.

      – Церковь? – заинтересовался я, потому что верить в предательство Хранителей мне очень не хотелось и я цеплялся за любой другой вариант.

      – Посох был передан экспертам с благословения Игнатия Печалина. Но вы же не думаете, что жрец Триединой Церкви мог...

      – Нет. Конечно, нет. А кто такой, этот Печалин?

      – Я слышал, что сейчас он находится в нашем округе – инспектирует «Термитку»... тюрьму с военнопленными, – пояснил оружейник в ответ на наши вопросительные взгляды.

      – А у меня как раз туда абонемент от Шипа Змеелова, – пробормотал я.

      В моей голове начал выстраиваться план действий, но не успел я додумать детали, как вдруг оглушительно завыла сирена. Кузьма подскочил на ноги, как ошпаренный, инстинктивно хватаясь за лук. Я завертел головой, пытаясь определить опасность – мне сразу вспомнился «Непобедимый» и первое мое столкновение с Лигой. Одион рванул назад к КПП и мы последовали его примеру. Дежурный, выслушав кого-то по рации, коротко проинформировал:

      – Из тюрьмы совершен массовый побег.

      Оружейник обернулся и посмотрел на нас с Орлом.

      – Вам лучше вернуться к командиру своего батальона.

      Мы не успели отойти от проходной, когда услышавший сирену лютоволк уже примчался назад к хозяину.

      – В казармы? – с сомнением в голосе спросил Орел, усевшись верхом на своего умного питомца.

      – Тюрьма ближе.

      – Нагло.

      – Нас все равно отправят туда наводить порядок среди заключенных... Догадываешься, кто мог организовать побег? – спросил я, запрыгнув на спину Старика.

      – Конечно, – кивнул Кузьма. – Печалин освящал Посох – и тот оказался фальшивкой, приехал инспектировать тюрьму – и вдруг побег. Таких совпадений не бывает.

      – Давай так, ты возвращайся в казармы, а я прямиком до этой... «Термитки». Надо рассказать все, что мы знаем.

      Когда я добрался до военной тюрьмы, сирена уже прекратила выть, но мощные фонари сторожевых вышек заливали окрестности светом не смотря на то, что на улице еще не было темно. Я ожидал увидеть вокруг «Термитки» суматоху, но было так спокойно, что в голову стали закрадываться мысли о ложной тревоге. Однако охранники тюрьмы быстро развеяли эту догадку, хотя в подробности вдаваться не стали.

      – У меня есть важная информация. Доложите начальству, – сказал я дежурным, осматривая высокий забор с кольцами колючей проволоки поверху – перебраться через такой без посторонней помощи вряд ли удастся.

      – Начальник тюрьмы на каменоломне. Они там допрашивают других заключенных, – доложил орк меньше чем через минуту. – Пойдемте.

      Я двинулся следом за ним на территорию тюрьмы, мимо большого и мрачного каменного строения с почерневшими решетками на маленьких окнах. Вряд ли в такие окна можно хоть что-нибудь разглядеть даже при ясной погоде – стекла были мутными и, казалось, совсем не пропускали свет. Внутрь мы заходить не стали, но даже снаружи я чувствовал давящее на нервы ощущение неволи.

      Каменоломня находилась совсем рядом, но атмосфера здесь царила совсем другая – было шумно и суетно. Я не знал, сколько здесь охранников в обычные дни, но сейчас их было едва ли не больше, чем самих заключенных. Не смотря на ЧП, работа кипела. Разозленные, взвинченные до предела надзиратели подгоняли пленников, и те, чувствуя, как накалился воздух, старались работать быстрее. Проходя мимо, я невольно задерживал на них взгляд – было странно находиться так близко от своего врага и не пытаться выхватить меч и начать обороняться. До этого мне приходилось сталкивался с лигийцами лишь в бою, где не было времени на раздумья: я калечил или убивал их без всякого сожаления, нисколько не заботясь о том, смогут ли они потом воскреснуть. Но сейчас, глядя на эти затравленные лица и измученные тела, мне было не по себе. Я не мог отделаться от мысли, что предпочел бы встречаться с лигийцами, когда они во всеоружии и способны дать сдачи. Возможность господствовать над поверженным, раздавленным противником вызывала у меня внутренний конфликт. И в этом, наверное, и есть моя главная слабость.

      Начальника тюрьмы Саранга Обаоджи я застал в окружении большого количества охраны, нескольких служащих, а также донельзя суровой дамы, в которой безошибочно узнал агента Комитета.

      – Почему вы здесь? – строго спросила она, не успел я открыть рот. – Батальоны сейчас прочесывают территорию ИВО.

      – Я находился... на задании, когда была объявлена тревога, – сказал я и бросил взгляд на начальника тюрьмы. Интересно, его друг уже сообщил ему о моих подвигах в «НекроИнкубаторе»? Но внимание Обаоджи было целиком сосредоточено на нескольких заключенных у его ног. Даже если он и знал о моей выходке, сейчас ему точно было не до нее.

      – В таком случае вам следовало вернуться в казармы.

      – Я разыскиваю Игнатия Печалина. Насколько я знаю, он находится здесь.

      Как только я это произнес, меня сразу посетила неприятная мысль – а что если это совпадение и я просто наговариваю на невиновного человека? Ведь никаких доказательств у меня нет. Но женщина из Комитета, услышав имя, сразу подалась вперед и быстро спросила:

      – Что вы знаете о Печалине?

      Я с сомнением посмотрел на окружавшую нас толпу и комитетчица, правильно расценив мой жест, отвела меня чуть в сторону.

      – Я агент Комитета Лариса Неволина. Можете доложить своему связному, что передали мне всю информацию. Я слушаю.

      – Речь идет о Посохе Незеба. Как вы знаете, считалось, что он давно потерял всю свою силу.

      – И вы были у Одиона, – кивнула Неволина.

      – Верно.

      И я пересказал ей наш диалог с оружейником, умолчав о саркофаге в пещере.

      – Значит, Печалин и к Посоху руку прикладывал, – задумчиво протянула она.

      – Да. Я могу ошибаться, но этот побег во время его пребывания здесь...

      – Вы не ошибаетесь. Жаль, что ваша информация запоздала. Он предатель, и нам это уже известно. И это не единственное его преступление. Именно Печалин организовал подмену оружия из мастерской «ИгшПромСтали» и во время инспекции тюрьмы передал его заключенным. Хвала Незебу, уйти далеко они не сумели...

      – Их поймали?

      – Не совсем, – это был начальник тюрьмы, который подошел к нам и с недовольным видом уставился на комитетчицу. – У нас очень мало времени, товарищ Неволина.

      Она глянула на меня, кивком головы приказав следовать за ней.

      – Так что там с заключенными? – спросил я, когда мы вернулись к остальным.

      – Жрец Триединой Церкви Игнатий Печалин оказался предателем, вот что! – ответил рассерженный Обаоджи. – Он организовал побег, снабдил заключенных армейским оружием, лично перебил охрану тюрьмы. Мерзавец! Беглецы засели в пустом термитнике рядом с тюрьмой, один из конвоиров у них сейчас в заложниках.

      – Кто?

      Внутренний голос уже подсказывал мне, какое имя я сейчас услышу. По спине прошел холодок.

      – Вихрь Степных.

      – Вам известно это имя? – тут же спросила Неволина.

      – Нет, – соврал я, твердо уверенный, что дела орков-шаманов Комитета не касаются.

      – Мы уже сообщили о ЧП в Око, скоро сюда прибудут штурмовые отряды и начнется операция по захвату. А пока нужно допросить заключенных, которых удалось схватить, и выяснить, что им известно о побеге. Эликсир готов?

      – Да, – сразу откликнулся один из Зэм. – Но учтите, Эликсир ударяет в голову не хуже спиртного, так что придется выслушать немало чепухи.

      – Постараемся уловить то, что имеет для нас смысл.

      – Давайте начнем с этого, мелкого, – предложил один из сотрудников тюрьмы и, поскольку возражений не последовало, охранники подтащили к Неволиной троих гибберлингов, трогательно держащихся за руки.

      – А-а-а-а! Нас опять будут бить ногами и кричать «Гол!»", «Гол!». Не на-а-адо!..

      Немного поразмыслив, Неволина влила эликсир в рот самому активному, вероятно решив, что он в этом семействе лидер.

      – Не надо нас пытать – мы скажем все, что знаем! И чего не знаем, тоже скажем... Нам обещали, что нас отсюда вытащат... Но мы в это не верим!.. Ты не наш дедушка, что тебе нужно?.. Ик!.. Хэй!.. Хоп-хэй, лала-лэй! – первоначальный испуг на лице гибберлинга постепенно сходил на нет и под конец тирады пушистый недоросль уже довольно улыбался. Он под удивленными взглядами двух своих собратьев уселся на землю, схватившись за голову. – Ох, чем вы меня напоили? Забористая штука! Ик... Ох! Ик...

      Больше ничего от него добиться не удалось и охранники подвели испуганную эльфику, очень похожую на Зизи.

      – Вы меня бить не будете?

      – Пей сама, или я помогу, – строго сказала Неволина. – Это не отрава, не бойся.

      Девушка, покорно выпив эликсир, пошатнулась, так что ее пришлось придерживать. Охрана, впрочем, не возражала.

      – Расскажи нам о побеге, – потребовала комитетчица.

      – Это унизительно! Я, аристократка в руках этой наглой имперской черни! Помню, как раньше в фантазиях я представляла, как меня берут в плен, связывают, раздевают... Это казалось так возбуждающе! – на этих словах смутились все, даже восставшие Зэм. Эльфйика продолжила: – А в жизни все совсем не так – здесь холодно ночью и кормят плохо. Но я знаю, что Лига не бросит меня. Моя семья не допустит этого!

      – Как они могут тебе помочь?

      – ...А священник был очень мил, я должна буду отблагодарить его. Он так одинок, этот милый Игнатий!

      Она блаженно улыбалась, окончательно потеряв способность стоять на ногах самостоятельно, так что задавать вопросы дальше не имело смысла. Последним неудавшимся беглецом был каниец, он же казался самым крепким орешком. На его шее, как и у остальных заключенных, был ошейник с шипами, который он, судя по истерзанной коже вокруг, отчаянно пытался снять. Окинув всех ненавистным взглядом, каниец сквозь зубы процедил:

      – Что, тоже хотите поизмываться над пленным?

      – Хотим, чтобы ты выпил это.

      – Еще чего!