Текст книги "Вот придет кот"

Автор книги: Валерий Заворотный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

СТАБИЛИЗАТОР

Итак, стало быть, – о новом гаранте.

Разговоров на тему: почему возник Путин, велось, как уже сказано, много. Одна из теорий – «хрущевский вариант». Выбирали по принципу: незаметен, следовательно, безопасен.

На Хрущеве ведь тоже во многом по этой причине сошлись: колхозник, при Сталине гопака перед вождем отплясывал. Пускай до поры посидит – там разберемся.

Столько лет просидели в ЦК, а тут лопухнулись, не учли темперамент. Двадцатый съезд не насторожил. Да и устали соратнички трястись при Вожде. Лишь потом начал «колхозник» их своей энергией доставать.

Вспомни юные годы: «За три-четыре года догоним США по производству мяса, молока и масла на душу населения…» Кузькина мама со скалкой в руке.

Такая прыть насторожила. И, как помнишь, тов. Маленков вкупе с Кагановичем и Молотовым (большие умницы) потребовали отставки.

Просто зарвались малость ребята. Еще недавно решали вместе с Хрущевым: кто из них сменит Великого Вождя. А потом утеряли нюх, «не вписались», решили хвост поднять на Никиту Сергеевича.

Стратеги! Он им поднял хвост!..

Ты вот всё ухмылялся, когда я начал газетный архив копить. А вот – как раз из того архивчика:

«Пленум Центрального Комитета КПСС на заседаниях 22–29 июня 1957 года рассмотрел вопрос об антипартийной группе Маленкова, Кагановича, Молотова.

Они вели ничем не оправданную борьбу против призыва партии – догнать в ближайшие годы США по производству молока, масла и мяса.

В то время как рабочие, колхозники, наша славная молодежь, инженерно-технические и научные работники, писатели, вся интеллигенция единодушно поддержали мероприятия партии, участники антипартийной группы остались глухими к этому творческому движению масс.

Исходя из всего изложенного выше, Пленум ЦК КПСС постановляет:

1. Осудить, как несовместимую с ленинскими принципами нашей партии, фракционную деятельность антипартийной группы Маленкова, Кагановича, Молотова.

2. Вывести из состава членов Президиума ЦК и из состава ЦК тт. Маленкова, Кагановича и Молотова».

И этим еще повезло. Берию, вспомни, в английские шпионы записали, а заодно вроде бы – в японские…

Так что выбирать «безобидных» надо с оглядкой. И те, кто Ельцину присоветовал, думаю, плохо зубрили историю КПСС. А ведь могли бы – из нашего ведь с тобой поколения.

Но поначалу, кажется, ничего «семье» (в широком смысле) не грозило.

Можно долго ерничать по этому поводу, однако свои обещания никого не трогать преемник выполнял. А такие обещания, говорят, были.

Наследство ему досталось – не позавидуешь. И тут снова проявилось отличие стиля. Я не хочу опять лезть в психологию, замечу только, что кроме трудолюбия (помнишь, как папа Ельцин неделями выпадал в осадок – «работал с документами»?) было, мне кажется, еще одно отличие. Во всяком случае – отличие в риторике. Никаких тебе «загогулин», никаких «тут, понимаешь, так вот, понимаешь» и прочих штуковин. Что, надо признать, привлекало многих из числа вечно мятущихся интеллектуалов.

Не Вацлав Гавел, конечно, чего говорить. КГБ – тоже плоть от плоти. Но где ж ты Гавела там, наверху, отыщешь? А «снизу» вырастить не удосужились. Слезли с баррикад, выстроились за спиной царя-батюшки узким клином и десять лет выясняли – кто из них больший демократ и кто к кому должен присоединиться.

В результате – кого батюшка выбрал, того и выбрал…

Портрет нового Генсека (тьфу ты – Президента) я тебе в общих чертах, как мог, обрисовал. А что там за душой было, судить не берусь. Душой там у вас занимаются. Душа – это по вашей части.

Как он относился к девяностым годам – к тем, что позже назовет «лихими»? Думаю, без особого восторга. А ведь сам-то вышел из этих «лихих». И в те же годы карьеру сделал. Так что мог бы и поделикатнее выразиться.

Но про «лихие» – это уже потом. Пока же заедала рутина.

Всё, как при тебе: федерация трещит, бюджет фиговый, социалка разваливается, пенсии – сам помнишь, ты раньше меня вышел, по болезни.

И тут, надо сказать, ему повезло. Цена нефти поперла вверх. А нефть для нас, дорогой – что в твои времена, что нынче – как была манной небесной, так и осталась. Однако, справедливости ради, стоит отметить, что распорядиться этой халявой можно было по-разному. На сей раз распорядились вроде бы грамотно. Соблазну элементарно прожрать, как при Леониде Ильиче, не поддались. Образовали «резервный фонд» – подобно норвегам. До сих пор спасает. Как до сих пор ведутся споры – надо ли было копить или в инфраструктуру вкладывать?

«Подушку безопасности» на случай очередного дефолта создали, а вот инфраструктурка до сих пор мало чем отличается. Всё та же проблема: «дураки и дороги». Теперь еще говорят: «Одна проблема ремонтирует другую».

Но бардак, тем не менее, понемногу начал рассасываться.

Именно в эту пору главной целью объявили «стабильность». Благая цель и легко объяснимая. Почему была провозглашена главной и принята на ура, тоже объяснить легко – натерпелись за предыдущие годы. Словом, благая цель. Если только не единственная.

А стабильность, как учит нас партия, требует управляемости. Посему начинаем строить «вертикаль власти». Термин возник не сразу, но быстро вошел в моду. Появились «федеральные округа» (семь штук нарезали по стране), в каждом – представитель Президента, государево око. Чуть позже занялись партстроительством. Святое дело: партия – оплот вертикали. Название подыскали соответствующее: «Единая Россия». Во главе большие начальники, вплоть да министров и губернаторов. Те, что помельче, дружно ринулись вслед. Прав был Виктор Степанович Черномырдин, еще при тебе сказавши: «Как ни строй, выходит КПСС…»

Что вообще он – Путин – решил построить?

Ну да – «великая держава», «поднимание с колен» и так далее. Это конечно же, это понятно. Столыпинское: «Им нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия», цитировалось не единожды, особенно в «патриотических кругах». Правда, расшифровать, в чем заключается величие, кроме нефти, газа и ракет, не удосуживались.

Какая именно держава – тоже формулировалось нашим гарантом расплывчато. Новый СССР? Это вряд ли, хотя тоска явно прослеживалась. Спустя пять лет он назовет распад Союза «величайшей катастрофой двадцатого века». Мне-то по простоте душевной казалось, что величайшей катастрофой была мировая война. Ошибался, видать.

Слава богу, ошибался не один. Возникший еще при тебе президент незалежной нынче Украины, помню, изрек: «Тот, кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца». Помолчал и добавил: «Но кто желает его восстановить, у того нет головы».

С головой у Путина, без сомнения, всё в порядке. Значит, не СССР, даже если бы и хотелось. Что тогда? Нормальную страну европейского типа? Скучновато – величия не хватает… Третий Рим? Так вроде бы уже строили.

Однако и без стройки как-то несподручно. Соскучился народ без стройки. Уж коли не коммунизм, так хоть что-нибудь.

Я вообще не уверен, что в то время у него существовала какая-то внятная модель и какая-то глобальная цель, кроме «стабилизации», учитывая наследство, которое ему оставили.

Но если модель была пока неясной, то инструментарий определился быстро. В Москву призвали людей из Питера. Наконец-то наша взяла!

Выяснилось, однако, что среди призванных многовато бывших сослуживцев из конторы имени тов. Дзержинского. (Памятник в 91-м снесли, а контора-то никуда не делась.) Московские завистники – ну, ты их знаешь! – сразу заговорили о «питерских чекистах». Передергивали. Он, полагаю, формировал две команды. За «вертикаль» отвечали товарищи из «органов», а экономикой занялись вполне штатские либералы. Игра в «чекистов» и «либералов» с энтузиазмом обсуждается по сей день. Я тебя грузить этой темой не буду. Скажу только, что если он рассчитывал на лояльность бывших сослуживцев, то выбор понятен. Если хотел эффективности, то здесь, боюсь, много вопросов.

Искренне ли он полагал, что ГБ – лучшая школа управленцев, или «Щит и меч» влияние оказал – сие опять из области психологии. Не мне туда нырять.

Реакция на его назначения у «демократов» (и в кавычках, и без) была довольно кислой. Что же касается остальных, то «патриоты», естественно, возликовали, а те, кого принято именовать «простым народом», взирали, мне кажется, без восторгов, но и без паники. Страх перед «органами» чудным образом сочетается с их романтизацией. Тридцать седьмой далеко. Почему бы и не эти? Глядишь, меньше воровать будут.

Есть теория, что ГБ, при всех ее прелестях, была в СССР наименее коррумпированной структурой. Отчасти, может, и верно, поскольку ловить шпионов и диссидентов – дело, на котором шибко не наваришь. Милиция в этом смысле подвержена большим соблазнам. Но когда вместо прослушки крамолы и ловли шпионов тебя сажают «рулить финансовые потоки», тут ситуация меняется. Так что расчет на «чистые руки» (коли таковой имелся) выглядит несколько иллюзорным. Рыцари плаща и кинжала тоже кушать хотят. А стол большой, и аппетит, как известно, приходит во время еды…

Однако, так или иначе, с «кадрами» разобрались, и «стабилизация» началась. Что же касается «равноудаленности» господ олигархов, то здесь всё оказалось труднее.

Удалять (точнее, отдалять в пределах видимости) начали не сразу. То ли обязательства мешали, то ли решили повременить, приглядеться. Сам процесс этот мне, как ты понимаешь, не ведом, могу лишь гадать, наблюдая со своей кочки.

Думаю, общая картинка выглядела примерно так.

Для начала разъяснили, что теперь открывать дверь в кремлевский кабинет ногой не принято. Кто-то понял, кто-то – нет. В числе последних, надо полагать, были наиболее крутые ребята из той самой «семибоярщины». Впрочем, кто там у них числился самым крутым и кто начал артачиться, точно сказать не могу. Но, судя по всему, такие нашлись.

«А как же договоренности, Вася? Забыл? Не по понятиям это!..»

Тогда объяснили еще раз. А для наиболее тупых замаячили уголовные дела. Не то чтобы всех повязали, но грешки напомнили. Просьба одна: верни кой-какие заначки (а сколько, это уж мы определим) и больше не озорничай. Вернули.

Подробностей опять же не знаю. Кто сколько вернул и насколько кого «равноудалили», тут мнения разнятся. Однако всем стало понятно, что теперь правила игры будут определять не семеро ребят на посиделках, а один человек в конкретном кабинете. Он же – щит, он же – меч.

Нашелся, правда, среди олигархов такой, что заявил: «Не шейте мне дело. Если виноват, докажите в непредвзятом суде». Словом, принялся качать права. Наивняк – ему, что ли, решать, какой суд непредвзятый? У него, что ли, щит и меч в руках? Кто с мечом, тот и решает. И, кроме того, ты же понимаешь, что суд просто не может не получать указаний, иначе какой-нибудь ушлый судья докопается до прекрасных людей, которых трогать нельзя. Так ведь и вертикаль порушить недолго. А что может быть святее вертикали? Ничего!

Упрямца посадили, отправили в барак, на зону – авось поумнеет. Только, представь себе, до сих пор не поумнел. Крепкий орешек оказался, прямо Брюс Уиллис.

Остальных – тех, кто быстро врубился и усвоил новые правила, особо не трогали. Но нервишки у многих пошаливали, а времени для размышлений было немного. Одним из первых просек ситуацию Березовский. Его, кстати, почитали чуть ли не главным в операции «Преемник». (Так или не так, понятия не имею, но мужчина активный.) Приподнялся, огляделся и сиганул в Лондон – фиг достанешь. Еще раньше взялись за Гусинского – который «НТВ», если помнишь. Телевизор у него забрали, а самого, беднягу, для острастки упекли ненадолго в Бутырку. Потом выпустили под подписку о невыезде. Дожидаться отсидки он, конечно, не стал и предпочел нарам Испанию. Нарушил обещание, стервец. А ведь честное слово давал, небось.

В Испании его снова арестовали, но через месяц отпустили с богом. После чего, дабы не испытывать судьбу, он перебрался к Богу поближе – на Землю Обетованную.

Такова, вкратце, история первого этапа «равноудаления». За ним последовало еще немало событий, но, боюсь, я тебя и без того утомил.

Одним словом, «рынок оздоровился».

Либералы тут же стали поговаривать, что всё это лишь «перенаправление финансовых потоков в новые руки». Смахивает на то. Но, полагаю, будет достаточно трудно объяснить «простому народу» – от которого сии потоки перенаправляются – чем такая политика хуже ельциновского «семейного круга».

И еще необходимо будет объяснить – каким образом «реформы», которые обещали благоденствие, породили то, что они породили. Каким образом «заря демократии» сменилась «сумерками» и стало возможным то, что стало возможным.

А объяснять придется не на уровне либеральной тусовки. «Простой человек», он в тусовочках не участвует, с ним надо говорить на его языке. И желательно говорить правду. В том числе и правду о самих себе: где и как напортачили. И почему. Только кто ж этим займется – на очередную тусовку поспеть бы…

Но это я опять в дебри полез. Мы же с тобой начали о «преемнике» говорить. Так вот, в это же время произошел один занятный эпизод – очень показательный, на мой взгляд.

Когда Гусинский бегал от Бутырки, наш гарант прибыл с визитом в Испанию. Там на одной из пресс-конференций братья-журналюги начали его пытать: как, мол, обстоят дела с господином Гусинским, что, мол, за уголовное преследование?.. Он слегка улыбнулся и ответствовал в таком духе: «Извиняюсь, но, я, видите ли, сам не в курсе дела». Те, конечно, ушами захлопали. «Как же так, господин Президент? Вы, и не в курсе?» А он им: «Да вот так… Не могу который день дозвониться до Генерального прокурора. Шибко занят, видать, прокурор. Трубочку не берет…» Цитирую не дословно, но близко к тексту.

Эта манера общаться с пишущей братией проявлялась часто. Думаю, подобные опусы его даже забавляли. Правда, есть некоторые злопыхатели, склонные называть это цинизмом. Я, как ты понимаешь, к их числу не отношусь. Ну, развлекается дяденька, характер такой. Весельчак, ничего не поделать.

Через несколько лет – в Брюсселе вроде бы – отвечая на какой-то вопрос, связанный с радикальным исламом, ответил так:

«Если вы готовы стать радикальным исламистом и готовы сделать себе обрезание, приглашаю вас в Москву. Порекомендую сделать операцию таким образом, чтобы у вас уже ничего не выросло».

В общем, как выяснилось, с большим юмором человек.

Ельцин, если помнишь, аналогичных «шуточек» себе не позволял. А уж того щипали по-крупному. Но сдерживался.

Наш же гарант чем дальше, тем раскованнее себя чувствовал. Еще в 99-м – ты этого уже не застал – прозвучало знаменитое «мочить в сортире». Была такая фразочка – в отношении чеченских боевиков. Очень быстро разошлась в народе. И очень, надо отметить, понравилась. Свой в доску!

Со временем стали появляться новые перлы, все менее изящные. Например: «сопли жевать». (Тоже на одной из пресс-конференций.) Крутизна возрастала. При общем, кстати говоря, одобрении. За исключением опять же либеральных злопыхателей. Но кто ж их в расчет берет?

Все эти мелочи привожу тебе лишь для полноты картины. «Штрихи к портрету», так сказать…

Как он воспринимал свою прежнюю службу в «органах», понять трудно. Но уж голову пеплом точно не посыпал. Скорее гордился. В конце концов, именно там его сделали «специалистом по общению». И очень успешным, должен заметить.

После вступления в должность премьера, еще при Ельцине, он посетил коллегию бывших соратников и выдал такую фразу:

«Ваше задание по проникновению в правительство успешно реализовано».

Шутник – я же говорил.

Либеральная общественность шутку не оценила. Всё им не так, либералам. Но бывшие сослуживцы, полагаю, остались довольны. Что подумал тогда дедушка Ельцин, вспоминая, быть может, как сносили памятник «железному Феликсу» на Лубянке, остается догадываться.

«Питерские (и не только питерские) чекисты», осваиваясь в новых должностях, тоже особых комплексов не испытывали. Один из них – ставший главным начальником по борьбе с наркотиками, опубликовал статью, где был, в частности, такой фрагмент:

«Падая в бездну, постсоветское общество уцепилось за „чекистский“ крюк. И повисло на нем. А кому-то хотелось, чтобы оно ударилось о дно и разбилось вдребезги. И те, кто этого ждал, страшно обиделись».

«Крюк» – это сильно. Недаром сказано: «Метафоры – цветы красноречия». Просто воочию представляешь, как повис на этом крюке.

И всё же мне лично кажется, что рассуждать о политических взглядах нашего героя – мартышкин труд. Судили-рядили на сей счет без конца. Помню, кто-то из «демократов первой волны» выдал как-то витиеватую фразу: «Он одинаково любит и Сахарова, и Дзержинского». Насчет Сахарова не уверен, а к Феликсу наверняка относится с пиететом – «Щит и меч», телевизор, юность, романтика.

Но, я думаю, все эти изыски – гадания на кофейной гуще. Занятие не слишком осмысленное, хотя многие увлекаются до сих пор.

Вопрос «Who is Mr. Putin?» все еще будоражит пытливые умы…

Так прошел двухтысячный год. Наступил очередной – две тысячи первый.

Отсчет, впрочем, велся уже не по годам. В «ближнем кругу» упоенно считали «рейтинг». И данный рейтинг возрос. Специальный народец при дворе, измерявший рост популярности, докладывал об успехах. Веселое, доложу тебе, занятие – наблюдать, как трепетно считают они эти баллы (и при необходимости, надо полагать, набрасывают).

«Опять возрос, Ваше Величество!.. Снова возрос!.. Держится! Прет, как на дрожжах!!» Хором поют, надрываются.

Но, если быть объективным, популярность действительно росла. И, в общем-то, не без оснований. Стиль работы, я уже говорил, разительно отличался от ельциновского. Да и весь образ лепился – сознательно или нет – на явном контрасте, что, без сомнения, нравилось. «Тот, прежний, конечно, мужик попроще, но всё ж староват. А этот молод, силен, весь из себя такой спортивный – глаз радует. Тот выпить любил (от народа не скроешь), а этот, говорят, ни капли спиртного, разве что по праздникам. Тот гадов-олигархов пригрел, а этот потихонечку давит. И вообще тот хрен знает чего наворотил, а этот с плеча не рубит, действует аккуратненько. Глядишь, и впрямь жизнь помаленьку наладится».

Пора всенародной любви еще не настала, однако любовь «отдельных товарищей на местах» уже вырисовывалась. В магазинах обнаружились первые, скромные еще, портреты нового главы государства. Вроде бы ничего особенного – надо же начальству портретик над креслом повесить. Но вскоре портреты и портретики стали появляться на маечках, футболочках, часах и открытках. Появились бронзовые скульптурки и даже, как говорят, сорт помидоров, названный в честь президента.

Не могу сказать, что мода насаждалась сверху. В Кремле заявили даже, что

«Владимир Путин не одобряет попытки популяризации его личности, в частности, с помощью массового изготовления портретов и скульптурных бюстов. Президенту это не нравится».

Но любовь – штука такая. Сердцу не прикажешь. Еще в начале 2000-го в одной из наших питерских газет ректор университета и группа профессоров, воспылав любовью к будущему гаранту, дали гневную отповедь его хулителям. (Нашлись такие – стали посмеиваться над святым в злобной телепрограммке «Куклы», что при тебе еще выходила.)

Болью наполнились души профессоров:

«Чувство глубокого возмущения и негодования могут служить красноречивым примером злоупотребления свободой слова, с чем в преддверии президентских выборов граждане РФ, как это ни прискорбно, все чаще сталкиваются».

Некоторые личности, как сказано было в отповеди, посягают на честь и достоинство Его Величества. И «поскольку это происходит при исполнении им [Величеством, то есть] своих служебных обязанностей, действия создателей „Кукол“ подлежат квалификации по ст. 319 Уголовного Кодекса РФ». Ни больше, ни меньше.

Чем-то знакомым пахнуло, не правда ли?

Сам гарант, впрочем, поблагодарив за сочувствие, заметил, что он лично защиты у профессоров не просил. Однако преданность надо ценить, и чуть позже кое-кто из авторов был включен в число доверенных лиц на выборах.

Уже после выборов здесь же, в Питере, вышла книжечка для учеников младших классов, посвященная, как говорилось, конвенции ООН о правах ребенка. Конвенция излагалась неплохо, но сопровождалась вставочкой о детстве Володи Путина – в пример малышам:

«…Все мальчишки и девчонки знали, что Володя Путин настоящий друг и на него можно положиться. А тренер по самбо и дзюдо знал, что Володя настоящий боец с сильным характером, что он будет бороться до конца и никогда не предаст… А потом друзей стало так много – целая-целая страна Россия, и они выбрали его президентом».

Всё это было бы смешно, коли б не развивалось так быстро.

Вскоре любовь охватила и подростков более старшего возраста. Родилась некая организация под названием «Идущие вместе». С кем вместе – не разъяснялось, но участники носили маечки с известным портретом. Годовщину инаугурации тысячи юных поклонников отметили митингом на Красной площади. Злые языки утверждали, что многих доставили в Москву из провинции за государственный счет. Врали, понятное дело.

На пригласительных билетиках к митингу красовался текст:

«7 мая 2001 года молодежь страны, олимпийские чемпионы, ученые, артисты, все лучшие люди России, идущие вместе с президентом, встречаются на Васильевском спуске. Приходи и ты поздравить своего президента. Вступай в молодежную сборную России!»

Сборная команда отработала на совесть и разъехалась нести любовь в массы…

Потуги эти отчасти напоминали восхождение «дорогого Никиты Сергеевича». Того тоже принялись накачивать рьяно. И качали до выхода на пенсию (не по своей, правда, воле).

Я тут отыскал пару речей, с которыми его соратнички выступали на 70-летии – за полгода до того, как турнули с поста.

Леонид Ильич тогда едва сдерживал слезы:

«Мы считаем, наш дорогой друг, что Вами прожита только половина жизни. Желаем Вам жить еще по меньшей мере столько же и столь же блистательно и плодотворно». Затем вручил Никите четвертую Звезду Героя и расцеловал взасос.

Другой соратник – Анастас Микоян, как истинно восточный человек, выдал более цветистую речь:

«Дорогие друзья! Мы сегодня собрались здесь, в стенах древнего Кремля, чтобы воздать должное Никите Сергеевичу Хрущеву в связи с его семидесятилетием. Мы сегодня отмечаем юбилей человека среднего возраста, находящегося в расцвете своих сил и способностей. Мы счастливы работать рука об руку с Вами и брать с Вас пример ленинского подхода к решению вопросов. От всей души желаем Вам доброго здоровья, много лет жизни и новых успехов в Вашей огромной и чудесной деятельности».

Какая любовь была! А хватило всего на полгода…

Видишь, опять пригодились газетки. Порылся, нашел цитатки аж из 1964-го. Мы с тобой в тот славный год вышагивали по плацу. Не забыл? Мне до сих пор иногда снится. Помнишь старшину Халяву? Я такого старшину в своем «Кухтике» вывел – под той же фамилией.

Был, кстати, тогда один эпизод, касающийся Никиты Сергеевича. Ты мог бы принять в нем участие, но твой взвод тогда на стрельбы угнали.

А дело было так.

В тот день, когда взводик твой отправился на полигон, Халява вызывал к себе в кабинет троих сержантов – Макарова, Краснова, меня – и сообщил печальную новость. «Тут, стало быть, такое дело, – говорит. – Тут в клубе помощница библиотекарши руку сломала. Упала, стало быть, с лестницы…»

Мы выслушали эту скорбную весть, но как реагировать, было не совсем понятно. На всякий случай все слегка пригорюнились.

«Упала она, значит, – повторил Халява. – Теперь дома сидит. А работать, получается, некому. – Потом откашлялся и перешел к главному. – И вот, стало быть, велено кого-то из вас туда послать, чтобы заменить, пока не поправится… Вы тут как насчет книжек?..» И с большим недоверием, помню, глянул на этих библиотекарей.

Мы же, поначалу смешавшись, быстро просекли выгоды. Большого ума тут не требовалось. Расклад простой: вот – осточертевшие пушки, танки, грохот, мазут, а вот – чистенькая библиотечка. Храм, извиняюсь, культуры – ни стрельб, ни ветоши, ни грязи.

Все трое сержантиков вытянулись и постарались сделать умные лица. Я впервые тогда пожалел, что у меня нет очков.

Халява снова тоскливо оглядел троих молодцев. Было заметно, что у него есть определенные сомнения по части наших умственных способностей. Но кого-то выбирать было надо, и он, вздохнув, ткнул пальцем в грудь ближайшего к нему сержанта.

Ближайшим оказался тот, кто пишет сейчас тебе это письмо…

Всё! Быстро меняем гимнастерочку на мундир, надраиваем сапожки, шагаем в клуб.

А было это как раз четырнадцатого октября – когда в Кремле спихнули Никиту. Но никто из нас об этом еще не знал.

И вот представь: шагает наш сержантик по дорожке в сторону клуба, открывает дверь и видит такую сцену. Прямо напротив входа стоит шаткая стремянка. На той стремянке балансирует человек в кителе без погон. Его ты наверняка помнишь – тот самый завклубом, что служил когда-то не то полковником, не то подполковником-особистом. Мутный был человечек, мы стороной обходили.

Стоит, значит, этот бывший полковник, весь красный от натуги, держится одной рукой за стену, а другой пытается снять со стены портрет Главного Начальника партии Н.С. Хрущева. Пыхтит, старается, но без успеха. Крепко, видать, приделали.

Я гляжу, силюсь понять, что происходит. А он, завидев подмогу, радостно крякает, быстро спускается с лесенки, подскакивает и орет:

– Давай, полезай, снимай козла!

Кого он именует козлом, сомнения не было. Но приказ звучал, согласись, всё же довольно странно. С одной стороны, раз велит, стало быть, знает, что делает. С другой стороны, насчет «козла» не очень понятно.

– Снимай, – рявкает. – Чего стоишь? Оглох, что ли?

– Никак нет.

– Ну так снимай, если не оглох… Снимай, тебе говорят!

Бедный наш сержантик вздыхает, карабкается на лестницу и, натужась, снимает портрет. Но подозрения всё же терзают.

– Дальше что? – спрашиваю.

– Ставь здесь! – И тычет пальцем в угол.

Держу портрет (тяжелый, собака!), начинаю спускаться, но удержать не могу и грохаю на пол. Ну всё, думаю, – кранты!

Однако полковник, вижу, не слишком расстроен. Подходит к Первому секретарю любимой КПСС, пару секунд взирает на того, сплевывает и повторяет:

– Козел…

Так я узнал о снятии Хрущева и даже сам поучаствовал в этом мероприятии.

То был тысяча девятьсот шестьдесят четвертый. Вчера, казалось бы. А вот уже и двухтысячные наступили, братец. И новые портреты по стенкам висят. И скоро, быть может, где-нибудь какому-нибудь сержантику очередной портретик снимать прикажут. Надеюсь, не надорвется. Правда, теперь в золоченых рамах не вешают, всё больше фотографии в пластике. Новый век, новые технологии.