Текст книги "Вот придет кот"

Автор книги: Валерий Заворотный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Чем, например, этих людишек не устраивает «назначение следующего президента по приказу президента пока еще действующего»?

А по чьему тогда, скажите, приказу назначать Президента? И каким образом тогда можно построить вертикаль?

Ну, а рассуждения о «циничной и наглой передаче самодержавной власти от одного лица к другому» – это, извини, просто ни в какие ворота. Это вопиющее непонимание самих основ суверенной демократии.

Я уже не говорю о бредовом требовании дать гражданам «возможность свободно выбирать власть и заставить власть служить гражданам».

Снова эта гнилая, пришедшая к нам с Запада идея о том, что власть (власть!) обязана кому-то служить. Если власть будет служить, то кто же тогда, спрашиваю, будет властвовать? И если власть периодически менять, то где же взять стабильность?

Не резолюция, а безграмотная чушь.

Но сей печальный инцидент никак не повлиял на общее чувство искреннего, глубокого удовлетворения, почти забытое мной – да разве мной одним! – со времен Леонида Ильича Брежнева.

Картина мира стала ясней и понятней.

Главное, мой дорогой, что сохранился у нас лидер нации. Правда, он теперь был не президентом, а как бы всего лишь премьером. Президент же был как бы президентом, но не лидером. А лидер (тот, который премьер) хоть и не был главным, зато был главой правящей партии. Но членом этой партии он не являлся. Потому, что так надо. А президент (тот, который не лидер) в партии тоже не состоял, хотя она его выдвигала. И если бы он не оправдал доверие партии, а главное, доверие лидера, то мог бы нажить себе неприятности. Таким образом у них двоих – и того, что как бы главный, но не лидер, и того, что лидер, но как бы не главный, имелось полное взаимопонимание.

И чудесная эта конструкция получила название «тандем».

В мае 2008 года Дмитрий Анатольевич Медведев, которого теперь надлежало именовать «Президент», занял переднее сиденье двухместного велосипеда-тандема. На заднем сиденье разместился Владимир Владимирович Путин, которого теперь надлежало именовать «Премьер».

Занимая свое место на переднем сиденье, Дмитрий Анатольевич громко сказал:

«Только что мной принесена президентская присяга… И в ее самых первых строках обязательство уважать и охранять права и свободы человека. Именно они признаны высшей ценностью в нашем обществе. И именно они определяют смысл и содержание всей государственной деятельности. В этой связи считаю своей важнейшей задачей дальнейшее развитие гражданских и экономических свобод».

Слова его были встречены аплодисментами, хотя некоторых аплодирующих, как говорили, немного смутило, что среди высших ценностей отсутствовала стабильность, а важнейшей задачей не была объявлена стабилизация. Однако многие сочли это результатом волнения.

Больше смущало другое. Еще за два месяца до того, как сесть на велосипед, Дмитрий Анатольевич слетал по поручению Владимира Владимировича в Красноярск на Экономический форум и там произнес буквально вот что:

«В основе нашей политики должен лежать принцип, который считаю (несмотря на всю его очевидность) важнейшим в деятельности любого современного государства, стремящегося к достижению высоких стандартов жизни. Это принцип “свобода лучше, чем несвобода”. Эти слова – квинтэссенция человеческого опыта. Речь идет о свободе во всех ее проявлениях: о личной свободе, об экономической свободе, наконец, о свободе самовыражения».

Согласись, это звучало довольно странно. Во всяком случае, мне казалось, что правильнее было бы заменить такой сомнительный принцип, как « свобода лучше, чем несвобода», принципом « вертикаль лучше, чем невертикаль».

Прочитав эти слова о «свободе», я подумал было, что Дмитрий Анатольевич опять оговорился из-за волнения и неопытности. Но читая дальше, я недоумевал всё больше.

Как тебе нравятся, к примеру, такие фразы:

«На ближайшие четыре года ключевым приоритетом нашей работы будет обеспечение подлинной независимости судебной системы от исполнительной и законодательной власти… Мы должны искоренить практику неправосудных решений по звонку или за деньги».

Весьма двусмысленное заявление, не находишь? Кто-то в силу недостаточной идейной стойкости мог решить, что у нас до сих пор не было подлинно независимой судебной системыили что у нас кое-где кое-кем принимались неправосудные решения по звонку или за деньги. Но такого просто не могло быть после восьми лет стабильного развития под руководством лидера нации! Такое просто невозможно, ты же понимаешь.

Я уже не буду комментировать фразу: « Чиновники должны в полной мере осознать, что именно общество является их работодателем и ответственность они несут перед всем российским обществом, перед российскими гражданами». Здесь же явный повтор той жалкой «резолюции» того несуразного «Марша несогласных». Как он мог выговорить такое, зная, что ему скоро предстоит сесть на велосипед в паре с Владимиром Владимировичем?

И вообще, братец, вся эта речь Дмитрия Анатольевича была для меня не до конца понятной. А еще непонятнее было его «Обращение к Федеральному собранию», с которым он выступил через пять месяцев после того, как Владимир Владимирович посадил его на свой велосипед. Тут прозвучали какие-то уже совсем подозрительные слова. Например, о бюрократии. Выяснилось, что наша бюрократия: « Берет под контроль средства массовой информации – чтобы не сказали чего-то не так. Вмешивается в избирательный процесс – чтобы не избрали кого-нибудь не того. Давит на суды – чтобы не приговорили к чему-нибудь не тому… В результате государственный аппарат у нас… сам себе суд, сам себе партия и сам себе в конечном счете народ. Такая система абсолютно неэффективна и создает только одно – коррупцию».

Ты извини, но это же просто какой-то подрыв устоев!..

В общем, некоторым показалось (или могло показаться), что начинаются (или могут начаться) иные времена. Первые заявления нового Президента – пусть и не лидера нации – пробудили смутную надежду в тонкой прослойке либеральной интеллигенции. Вся она обратилась в слух, улавливая «сигналы», посылаемые из Кремля. Она ловила их, глубоко вникая в тонкости языка, препарируя каждую фразу, прозвучавшую там, наверху, вычисляя расстановку сил, отмечая, кого сегодня усадили по правую руку Большого Начальника, а кого – по левую и какие изменения в сфере высокой политики это за собой повлечет.

Интеллигенция всегда особенно чутко ждет таких сигналов. Ждала их во время хрущевской «оттепели», ждала от доброго Леонида Ильича, свергнувшего волюнтариста Хрущева, ждала от сурового (но доброго в душе, говорят, доброго!) тов. Андропова, сменившего Леонида Ильича. Ждет и поныне. Даже понимая, что никаких изменений не будет.

Особых изменений пока и не было. Но сигналы, пусть не слишком отчетливые, продолжали доноситься с кремлевских высот. И огонек надежды не угасал.

Любое высказывание Дмитрия Анатольевича тут же становилось темой для бурных споров и радостных возгласов:

– А вы слышали, Христофор Арсеньевич, насчет «четырех И»?

– Простите, насчет чего?

– Как же так? Неужели не слышали? Ну, это же просто эпохальное заявление!

– Что вы говорите, Арсений Христофорович? И о чем же, о чем же он сказал?

– Нет, я просто изумлен, что вы не слышали!

– Да, да, видимо, пропустил, так получилось. Но не томите же, не томите! Я просто сгораю от нетерпения. Что за таинственные «четыре И»?

– Потерпите, потерпите, голубчик, сейчас всё изложу. Гарантирую – будете ошарашены!

– Ну же, ну же!

– Итак… Включаю я, извиняюсь, телевизор и вижу на экране этого молодого человека…

– Хм-м… Как-то фривольно вы позволяете себе выражаться, Арсентий Христофорович… Я бы поостерегся…

– О чем вы, голубчик? «Свобода лучше, чем несвобода»! Liberte, Egalite, Fraternite, как говорится.

– М-м-да… И все-таки…

– Да будет вам! Послушайте лучше, что сказал этот юноша. У меня, признаюсь, будто выросли крылья! Послушайте…

– Я весь внимание.

– Он сказал, что необходимо (да, да, так и сказал: «необходимо») сконцентрироваться (да, да, именно «сконцентрироваться») на четырех своеобразных «И» – институтах, инфраструктуре, инновациях, инвестициях. Вы понимаете, что это означает?

– Что, прямо так и сказал?

– Прямо так, Христофор Арсеньевич!

– Это невероятно. Вы точно всё расслышали? Институты, инновации?..

– Они, они… Представляете? Значит, никакой «вертикали»! Значит, главное – общественные институты, правовое, так сказать, государство! И даже позволю себе сказать, гражданское общество!

– Но это же…

– Да, голубчик мой, да!.. Новое мышление, извиняюсь… Никакого застоя, инновации. Понимаете – инновации!

– Фантастика, Арсений Христофорович, просто фантастика!..

Пахнуло весной.

Вновь пригрезилась мягкая поступь кошачьих лапок. А вдруг и впрямь придет?

Кис-кис-кисссс…

Смущало только, что при новом гаранте оставили многовато людей из команды его бывшего начальника. Возможно, для страховки, чтобы не оступился по молодости. Среди таких был и главный идеолог, служивший в прежней администрации. Говорят, автор затеи с «нашими» ребятами. Вот этот уж точно походил на кота – вежлив, умен, воспитан, но свое дело знал, оранжевую чуму за версту чуял.

Как бы там ни было, но двухместный тандем в сопровождении многочисленной свиты двинулся в путь. Свита бежала рядом и поначалу немного путалась, выкрикивая здравицы в честь Их Величеств. То есть сами здравицы были выучены хорошо, но в чей адрес их выкрикивать – сначала тому, что сзади, а потом тому, что спереди, или наоборот – с этим иногда возникала путаница.

Между тем придворный люд, поставленный регулировать «ящик», сориентировался быстрее. Здесь ежедневно следили, чтобы время, отведенное показу кипучей деятельности Дмитрия Анатольевича, было в точности равно времени, отведенному для показа еще более кипучей деятельности Владимира Владимировича. И если раньше в репортажах из Кремля говорилось: «Сегодня Президент принялу себя в кабинете премьер-министра», то теперь диктор обязан был говорить: «Сегодня Президент встретилсяс премьером». То есть встреча равных партнеров на высшем уровне. Иногда, скажу тебе, было не очень понятно, кто из них кого вызвал.

Но ты не подумай, что Дмитрий Анатольевич выполнял исключительно декоративную роль. Конечно же, нет! В том же году, едва заняв свой пост, он выступил с дерзкой инициативой. Правда, касалась она не инноваций, не инвестиций или чего-либо подобного. Касалась она сроков полномочий будущих президентов.

И хотя, как уже говорилось, речь не шла об инновациях, но предложение было поистине дерзким, я бы сказал инновационным. Предлагалось увеличить срок, в течение которого Президент мог бы сидеть в Кремле, с четырех до шести лет.

Разумеется, тут не имелся в виду какой-то конкретный будущий президент (скажем, Владимир Владимирович). Так мыслить было бы слишком примитивно. Речь шла о том, что если уж лидер нации (нет, не обязательно Владимир Владимирович) сел в свое кресло, то за четыре года или даже за восемь лет этот лидер (нет, не обязательно Владимир Владимирович) просто не сможет в полной мере осчастливить народ. Другое дело – шесть или двенадцать лет. А если между этими двумя периодами – каждый по двенадцать лет – такой лидер (нет, не обязательно Владимир Владимирович) сможет немного передохнуть, уступив свое место близкому человеку, то стабильность державы и счастье народа будут гарантированы.

Невиданная смелость мысли, дерзкий, новаторский подход к решению сложных задач.

Стоит ли удивляться, что главная, единая и неделимая партия горячо поддержала такой закон, а Дума приняла его в кратчайший срок.

Большая, важная инновационная задача была выполнена.

Вообще стоит отметить, что в своей работе Дмитрий Анатольевич часто использовал разные инновации. Такие, как всевозможные компьютерные новинки под названием iPhone, iPad или iPod. Ты их, к сожалению, не застал. Чудные эти устройства, сменившие нынче простые мобильники, ноутбуки и прочие гаджеты (не помню, при тебе это словцо появилось или позднее), очень полюбились новому гаранту Конституции. Он даже завел свои странички в интернете, чем вызвал ажиотаж среди молодых людей обоего пола. В том числе и тех, кто не носил маечек с изображением Владимира Владимировича, не махал флажками на площадях.

Лидер нации смотрел на это увлечение своего преемника с доброй улыбкой. Хотя сам он, как признался, любви к интернету не испытывал и время на это занятие не тратил. Мало ли чего там о себе прочитаешь – зачем расстраиваться?

Так и двигался наш тандем – Дмитрий Анатольевич с милыми сердцу гаджетами на переднем сиденье, Владимир Владимирович с веслом от галеры – на заднем.

Да, про галеру я же тебе не сказал, а это выражение самого Владимира Владимировича. Он в одном из интервью как-то заявил, что все восемь лет « пахал, как раб на галерах, с утра до ночи». Тут ничего возразить не могу, поскольку сам рядом не присутствовал. Готов согласиться, но с одним уточнением – раба на галеру всё же силком волокут, а он вроде как сам взялся.

Однако не будем занудничать – с веслом или без весла, на галере или на тандеме, а лидер нации оставался по-прежнему силен и мудр, подправляя юного коллегу, если было необходимо. И такая помощь время от времени требовалась.

Я уже рассказывал о том, что произошло в 2004-м на Украине. А незадолго до этого в Грузии тоже случилась «оранжевая революция» (прости, «оранжевая чума»). И там тоже всё началось с подтасовок на выборах. Только закончилось не третьим туром, а изрядной бучей, в результате которой знакомого тебе Шеварднадзе сменил новый президент Саакашвили. О нем я тоже вскользь упомянул, рассказывая про Майдан.

Грузия, как ты знаешь, в девяностых испытала передряги почище наших. Были свои «лихие», была и своя Чечня, точнее, две – Абхазия и Южная Осетия. С той лишь разницей, что у нас Чечня всё же не отделилась (какой ценой, отдельный вопрос), а эти две после короткой войны объявили о своей «независимости». Мы тогда, по соглашению с Шеварднадзе, ввели миротворцев, война затихла, но тлеть продолжала.

В августе 2008-го Саакашвили решил гордиев узел разрубить. Что из этого получилось, рассказывать долго, но рассказать хотелось бы – история важная.

Мне через год после тех событий довелось побывать в Тбилиси. Я же, помнишь, в молодости там часто гостил, всё хотел тебя затащить, с друзьями познакомить, да так и не уговорил. А теперь решил вновь слетать, посмотреть. Слетал, посмотрел, а потом написал что-то вроде «путевых заметок» для одного сборника – вышел тут маленьким тиражом, странно, как вообще издать удалось.

Так вот, чтобы долго не описывать сейчас, что именно произошло в августе 2008-го и какой мне видится эта история, я чуть дальше прицеплю несколько фрагментов из того текста. Глянешь, если захочешь, ладно?

А теперь – обратно к Дмитрию Анатольевичу.

Сдается мне, что наш новый гарант действительно был не прочь заняться инновациями, а также другими нужными вещами. Более того, думаю, он вполне отдавал себе отчет, что из всех его четырех «И» самыми важными были не инновации с инвестициями, а те самые «институты», поставленные им на первое место.

Но тут имелись некие тонкости. Дмитрий Анатольевич, в отличие от своего бывшего начальника, сидящего теперь на заднем сиденье велосипеда, никогда не имел ни щита, ни меча, ни погон, а был штатским юристом (и, говорят, неплохим). А потому не мог не понимать, что главным институтом, от которого зависит всё остальное – в том числе все инновации с инвестициями – был независимый суд. Понимал, что никакая вертикаль, даже с подпирающим ее лидером нации, не может заменить этот институт. И в том была вся загвоздка. Посягать на вертикаль, на которой всё держалось, было невозможно, да он и в мыслях такого не имел – порядочный же человек, слово же давал блюсти вертикальность, стабильность и прочее. Но как тогда быть с «институтами»? Как, скажи на милость, совместить этот независимый суд с этой вертикальной стабильностью, которую с таким трудом обеспечил его старший товарищ с веслом на заднем сиденье? Что прикажешь делать, если вдруг какой-нибудь шибко независимый судья примет какое-нибудь шибко независимое решение, затронув кого-то из тех, на ком вертикаль держится? Что ж, молча взирать на подобный абсурд и не вмешиваться? Ерунда какая-то…

Дмитрий Анатольевич время от времени пытался решить эту головоломку. Полностью разделяя мнение сидящего сзади, но глядящего далеко вперед лидера нации, он в то же время старался хоть как-то свести, подружить такую прекрасную вертикаль с такой желанной модернизацией. Вертикаль кричала: «Видеть не хочу эту модерновую стерву, на кой она мне сдалась?» Модернизация фыркала: «Не желаю иметь дело с это набитой дурой, выбирай – я или она?»

Дмитрию Анатольевичу приходилось нелегко. В трудные минуты он садился в мягкое кресло, доставал любимый iPad и, глядя куда-то ввысь, делился с молодым поколением своими планами. Искренне осознав, что его идея независимости суда была в корне порочной, он все же добился, что за экономические преступления теперь не обязательно было сажать в тюрьму, а можно было наказать принудительными работами или большим штрафом. Он задумал вообще смягчить некоторые законы, позволявшие в некоторых случаях некоторым судьям (по звонку или без) отправлять за решетку некоторых граждан, если можно было наказать их другим способом. Ибо вернувшись из тюрьмы, эти граждане уж точно не становились лучше.

Принялся он и за борьбу с коррупцией. Борьба эта успешно велась и до него, хотя коррупция развивалась еще более успешно. Чтобы как-то выровнять эти два процесса, Дмитрий Анатольевич провел совещание и подписал еще один план по борьбе с коррупцией. В нем говорилось, что теперь «все высшие чиновники и сотрудники правоохранительных органов должны отчитываться не только о своих доходах, но и о доходах своих ближайших родственников».

Чиновники и сотрудники, у которых, как известно, отродясь не было ни гроша в кармане, тут же стали обзванивать ближайших родственников, выясняя, нет ли какой заначки у них. Но те были тоже бедны, как церковные крысы. Эксперимент особых результатов не дал.

Тогда Дмитрий Анатольевич подписал суровый указ «по совершенствованию деятельности» некоторых совершенно бездеятельных сотрудников органов внутренних дел. В указе было прямо заявлено, что « участились случаи нарушения сотрудниками милиции законности и служебной дисциплины». Этот шаг стал более удачным. Работники внутренних дел прониклись чувством вины и, оставив другие дела, взялись за борьбу с нарушением законности самими собой.

Так что, в рамках отпущенной ему свободы поворачивать руль велосипеда, Дмитрий Анатольевич старался, как мог. И если модернизировать всех чиновников и сотрудников не всегда удавалось, то в деле технической модернизации страны он задумал кое-что поистине грандиозное.

Для развития инноваций, привлечения инвестиций, усиления позиций, а также для прочих великих свершений придумал он создать под Москвой, в местечке Сколково, что-то вроде американской Силиконовой долины. Такой очень-очень большой центр, где работали бы очень-очень умные люди, рождая очень-очень интересные идеи, привлекая очень-очень большие средства для развития очень-очень современных производств.

Критиканы стали, естественно, поговаривать, что из всего этого выйдет лишь очередная «потемкинская деревня», что «никакая техническая модернизация невозможна без модернизации политической» и нести всякую другую околесицу. Но это злобное тявканье, наверняка проплаченное из-за бугра, не могло помешать Дмитрию Анатольевичу с надеждой смотреть в светлое инновационное будущее, а Владимиру Владимировичу крепко сжимать руль велосипеда, чтобы тандем двигался прежним курсом в нужную сторону – плавно, ровно и, главное, стабильно…

Прошел две тысячи восьмой год, прошел и две тысячи девятый. «Нулевые» заканчивались. Народ слушал об успехах стабилизации, гарант Конституции мечтал о модернизации, а лидер нации давал рекомендации. Он мягко и вежливо рекомендовал неопытному пока гаранту, как тому следует нажимать на педали, чтобы случайно не зарулить куда не надо.

И всё же Дмитрия Анатольевича иногда заносило. Он даже рискнул как-то заявить, что « политическая система будет обновляться и совершенствоваться в ходе свободного соревнования открытых политических объединений». Но это было сказано, конечно, под влиянием эмоций, поскольку суверенная демократия такого просто не допускала. Он, правда, заикнулся однажды и о самой суверенной демократии, сказав, что нам якобы нужна « демократия без прилагательных». Я думаю, что такое неосторожное высказывание объяснялось, скорее всего, большим увлечением интернетом и погружением в компьютерный мир.

Владимир Владимирович, напротив, всегда ощущал твердую почву под ногами, трезво смотрел на жизнь и время от времени делился с гражданами страны своими мыслями о том, как правильно жить. Он делал это и раньше, будучи президентом, при встречах с народом или общаясь с ним по «ящику». Не изменил он этой привычке и пересев на заднее сиденье тандема.

Еще в 2002 году, при одной такой виртуальной встрече, узнав от девочки Наташи из города Биробиджана, что у них в городе ставят искусственную елку, он явно расстроился. « Наташа, – произнес он, услышав о таком безобразии, – я, честно говоря, не знаю, почему так произошло». И тут же связался с нерадивым губернатором, обидевшим девочку. Вскоре на главной площади города Биробиджана стояли уже две елки – искусственная и живая, срочно доставленная на вертолете из тайги.

В 2008 году он снова провел такую встречу, которая теперь называлась «Прямая линия с Владимиром Путиным». На сей раз ему пожаловалась девочка Даша из села Тугнуй в Бурятии. « Здравствуйте, дядя Володя, – сказала она. – Скоро Новый год. Мы живем на бабушкину пенсию, работы в деревне нет. Мы с сестрой мечтаем иметь новые платья. Я хочу у вас попросить платье, как у Золушки». Премьер тут же пригласил девочку вместе с сестрой и бабушкой в Москву, лично встретил их в своей резиденции, подарив Даше чудесное кремовое платье, а ее сестре – голубое. Что подарил бабушке, я не знаю.

В 2009-м он позаботился еще об одной бабушке, которая никак не могла получить жилье из-за нерадивости плохих чиновников компании «Российские железные дороги». Владимир Владимирович повелел Главному начальнику железных дорог немедля исправиться. Бабушку тут же переселили в хороший дом, удвоив к тому же пенсию.

А спустя два года он услышал от доктора Хренова из Иванова, где премьер был недавно с визитом, ужасную новость. « Многое оборудование в нашу больницу, – поведал ему доктор, – было привезено временно, а по вашему отъезду демонтировано. Большинство больных разогнали, а в некоторые палаты переодетых сотрудников учреждения положили». Владимир Владимирович сильно разгневался и отправил в город Иваново комиссию Минздрава.

Словом, наш лидер даже с заднего сиденья велосипеда продолжал, не щадя себя, бороться с разгильдяйством чиновников, позоривших его стройную вертикаль.

Но должен отметить, что и у чиновников при тандеме забот хватало, жизнь не баловала. Вот, представь себе – ежедневно садишься ты за свой канцелярский стол, а на столе том лежат две бумажки, и в обоих – срочное поручение. «Давай, Тяпкин-Ляпкин, чтоб к вечеру всё было готово!» А Тяпкин-Ляпкин и одно-то задание с трудом осилит. Но бумажки две, и обе – от главных начальников, главнее не бывает. И с утра начинает он ломать голову над такой дилеммой: кому угодить, а кого послать? Ведь кто у них там, в ихнем тандеме, сегодня главный, фиг разберешь. А еще хуже, что не разберешь, кто завтра может стать главным. Пошлешь сегодня не того – завтра прощайся с креслом.

Крутятся, бедолаги, потеют. А еще ж не понять, чего от тебя хотят. Установочки вроде как одинаковые, но надо ж тонкости уловить. Значит, сиди, ломай башку. Ну хорошо, допустим, разобрался. Что нынче у нас там «на повестке дня» – стабилизация или эта чертова модернизация? Ага, снова модернизация? Прекрасно, мы вам покажем модернизацию. Мы вообще много чего можем вам показать. Мы вам много чего нарисовать и написать можем. Желаете про достижения? Вот они – извольте полюбоваться: три целых шесть десятых процента супротив двух целых двух десятых в прошлом году – явный прогресс. Желаете еще цифирьки – нарисуем любые, только скажите же, бога ради, кому из вас двоих чего надо?

Собачья жизнь, братец…

А пока чиновнички потели в своих креслах, на тандеме крутили педали. Дмитрий Анатольевич продолжал глядеть в светлую даль и завоевывать симпатии молодого поколения, славшего ему записочки в интернете. Но и Владимиру Владимировичу надо было не растерять поклонников, оставаясь в центре событий.

В июне 2009 года премьер-министр решил уделить внимание культурной жизни страны. Отложив на время срочные дела, он приехал в мастерскую большого художника Ильи Глазунова. (Помнишь альбом, что тебе подарили?)

Мастер встретил премьера и ознакомил его со своими работами – как новыми, так и созданными в прежние годы. Поглядев на одну из таких, с названием «Князь Олег и Игорь», премьер обнаружил изъян. « Меч коротковат, – указал он перстом на оружие князя, – словно ножик перочинный в руках смотрится… Им как будто колбасу режут». Большой художник отреагировал мгновенно. Тут же обещал исправить и восхитился «хорошим глазомером» лидера нации. «Я детали подмечаю», – ответил гость и перешел к следующей картине. Здесь в аллегорической форме была изображена история Руси. Премьер хмыкнул и поинтересовался: « А зачем Иосифа Виссарионовича в тройку посадили с Троцким?» Мастер кисти пролепетал что-то насчет «исторической точки зрения», но в целом признал ошибку.

Мне все это сильно напомнило встречу Никиты Сергеевича Хрущева с художниками в 1962 году, если ты не забыл о том прекрасном событии.

Никита в тот год приехал на выставку, куда впервые были допущены авангардисты. Говорят, им разрешили выставить работы специально, чтобы привезти туда Первого секретаря и показать ему идеологически невыдержанную «пачкотню». Операция удалась – Главный Начальник партии, узрев этот кошмар, вышел из себя. И понеслось!.. « Что за безобразие, что за уроды? Где автор?.. Мой внук и то лучше рисует… Вы что – мужики или пидорасы проклятые?.. Запретить! Все запретить! Я приказываю!..»

Из всех художников ему осмелился возразить только Эрнст Неизвестный, которого не так-то легко было взять нахрапом. Но с этого момента «оттепель» быстро пошла на убыль.

Однако теперь, во времена суверенной демократии, можно было не опасаться, что тебя запишут в пидорасы, разве что укажут на отдельные недостатки. Свобода лучше, чем несвобода, брат. Не зря боролись…

В остальном же – если говорить об отношении придворной черни к большому начальству – аналогия с нашими временами ощущалась всё сильнее. Примерно в то же время Дмитрий Анатольевич совершил поездку в некий городок. Улицы, по которым он должен был следовать, закатали, естественно, новым асфальтом, но, проявив безмерную прыть, закатали и рельсы на переезде. И очень интересно мне – он что, тот асфальт на рельсах не разглядел? Впрочем, они же на своих «членовозах» с такой скоростью несутся, что мог и не заметить.

Может, помнишь, как в армии, на полигоне, встречали господ генералов? Я-то хорошо помню ту работенку – с покраской травы и втыканием елочек, срубленных в ближайшем лесу, вдоль дороги к позициям, где мы готовились палить из пушечек, ублажая очередную инспекцию. А еще помню, как таскали в старые танки-мишени канистры с зажигательной смесью, дабы в случае, если мы вдруг промажем, они всё равно бы загорелись, поскольку начальство не любит промахов.

Вот и здесь интересно – ведь те наши генералы-инспектора сами, небось, будучи солдатиками, траву красили, елки-палки для начальства втыкали. Им что, непонятно было, как эти елки растут, как эти танки горят?

Занятно всё же, насколько можно потерять чувство реальности, чтобы с умным видом созерцать подобную туфту?

Впрочем, деревни князя Потемкина – традиция давняя, и я это видел все годы, что себя помню, и ты видел. Теперь, очевидно, пойдут «инновационные» деревни или какие-нибудь «кибердеревни». Словом, из века в век – одна и та же крашеная трава…

Но в целом все шло хорошо, если бы Дмитрию Анатольевичу с Владимиром Владимировичем не приходилось иногда наблюдать отдельные проявления недовольства со стороны отдельных незрелых граждан. В том же 2009 году часть таких, не до конца осознавших всю прелесть вертикали, надумали устроить в столице, на Манежной площади, сборище под названием «Стратегия 31». Им, видишь ли, вспомнилась тридцать первая статья Конституции: « Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». Потому решили каждое тридцать первое число каждого месяца, если такое число в месяце имелось, выходить на площадь.

Они бы еще третью статью вспомнили – насчет того, что «единственным источником власти является народ». А небось в школе учились, могли бы понимать, что такое гипербола, фигура речи, если б не спали на уроках.

Вот что происходит, когда лозунг о свободе и несвободе, в силу гражданской незрелости, воспринимают буквально.

Акцию, разумеется, пресекли на корню с помощью милиции. Но дебоширы не успокоились, начали мутить воду не только в столице, но и в других городах. Так до сих пор и мутят. Желающих выходить, правда, немного, но неприятный осадок каждый раз остается.

Владимир Владимирович, надо сказать, отреагировал достойно. Во время очередной встречи с народом по «ящику» он напомнил, что для митингов надо получать разрешение местных властей. И хотя в Конституции о том не говорилось, но кому же, как не лидеру нации решать, что эта Конституция гарантирует? Потому было четко сказано: « Вышли, не имея права, – получите по башке дубиной». Ну, а если в каком-то там законе «О милиции» говорится, что стражи порядка ни при каких обстоятельствах не имеют права «наносить человеку удары палкой резиновой по голове», то в законе речь идет не о всякой голове, а лишь о голове с правильными мыслями, не подрывающими стабильность. Других голов это не касается.

Однако бывали неприятности посерьезнее митингов. Даже природа иногда мешала стабильности.

В 2010 году случились у нас большие пожары. Небывало жаркое лето свалилось, как снег на голову. Только к снегу как-то уже привыкли – снег каждый год заносит дороги, которые, ясное дело, просто невозможно убрать. А тут запылало всё кругом, дымом заволокло аж Москву, не говоря о других местах. Поскольку же лесную инспекцию отменили ввиду нерентабельности, то пришлось населению бороться с огнем, в основном, подручными средствами.