Текст книги "Герои чужой войны 2 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Часть вторая. Партизанские тропы

Глава первая

История Миляты – найденыша, оставляла не только удивление, но и недоумение. Как мальчишке удалось пройти насквозь Чернолесье, не наткнуться на многочисленные отряды орков и умудриться остаться необнаруженным зорким шаманским оком? Сам Милята пожимал плечами, словно для него эта прогулка не представляла никакой опасности. Уплетая за обе щеки сытную похлебку, он успевал рассказывать историю своего появления в Могильнике.

Три месяца назад из Кижей вниз по Тисаве отправился караван из четырех стругов, на бортах которых собралась отчаянная ватага из людей и гномов. Неизвестно, кто спонсировал эту авантюру, каких целей добивался, но он сумел собрать больше сотни смельчаков для прохождения через Синеречье и Темные Холмы, чтобы прорваться на восток. Милята уже к тому времени как год был сиротой. Отец погиб в стычке с орками, когда мальчишке исполнилось пять лет, а мать сгубила неведомая лихорадка. Вот и толкался он каждый день на причалах, где можно было заработать монетку на пропитание. К Миляте привыкли, иногда подкармливали, иногда давали мелкие поручения. В общем, прорывался в меру своих возможностей.

В опасную экспедицию он напросился сам, слезно умоляя воеводу Охрима взять его с отрядом. Разумные доводы мальчишка не слушал, твердил только одно, здесь, в Кижах, ему делать нечего. А на корабле он принесет гораздо больше пользы. Охрим посоветовался со своими помощниками, и в результате коротких, но горячих дебатов, Миляту просто-напросто взяли за шкирку и выпроводили с причалов с наказом не появляться здесь, пока ватага не скроется за горизонтом.

Милята особо не сопротивлялся. Идею тайно проникнуть на один из стругов он вынашивал давно, потому что знал, никто из взрослых в здравом уме и памяти не будет рисковать жизнью мальчишки. Предварительно выяснив день отплытия, он заранее спрятался между складскими постройками, где всегда в огромных количествах навалена куча пустых бочек и высятся штабеля бревен, дождался момента и ночью проскользнул на борт одного из стругов. Предпоследнего. Милята знал, где хорониться. Среди надежно упрятанного под непромокаемой тканью скарба ватажников он свернулся клубком и уснул, довольный своей хитростью.

Вытащили его на свет божий за ухо, сонного, ничего не соображающего, когда солнечный день заливал водную гладь Тисавы. Сообразив, что Кижи давно скрылись за холмами, Милята успокоился. В конце концов, в воду его не выбросят. Мальчишка знал, что суровые ватажники могли такое сотворить, если бы берега оказались досягаемы. Но именно здесь Тисава разливалась вольготно на пару поприщ вширь, и достичь вплавь берега с трудом мог даже опытный пловец. Успокоившись окончательно, он немного поплакал, пожаловался на судьбу и с готовностью предложил свою помощь. Ватажникам ничего не оставалось, как развести руками и принять в команду еще одного человека.

На первой же остановке перед Чернолесьем, как только струги приткнулись к берегу, Охрим отвесил Миляте полновесную плюху, и тот шмякнулся задом на землю.

– Поганец! – прошипел воевода. – Чего удумал, поросенок! Ты хоть представляешь, куда мы идем?

– Представляю, воевода! – Милята не стал пускать сопли и мужественно выдержал наказание. – Я не боюсь!

– Кто бы сомневался! – ухмыльнулся Охрим. – Я и не говорю, что ты боишься. Только дорога больно опасна. Можем не вернуться обратно.

– Я с вами, – твердо заявил пацан. – Я могу кидать ножи, от меня будет толк в бою, вот увидишь, воевода!

– Дамьян! – воевода обратился к старшему на струге, где прятался Милята. – Пристрой мальца к делу. Пусть парус чинит, одежды, оружие в порядке содержит. Неча мне нахлебников перевозить за просто так.

Вскоре по левому борту потянулась мрачная стена дремотного, непроходимого и кондового Чернолесья – обители орков. Высоченные сосны, ели и лиственницы подступали прямо к высоким песчаным обрывам, едва колыхая на ветру свои тяжелые кроны. Пустые берега никого не обольщали, и поэтому на стругах беспрерывно несли вахту. Как объяснили Миляте словоохотливые ватажники, орки умели передвигаться на выдолбленных из деревьев лодках, в которых умещалось до пятнадцати бойцов. Поэтому вахту несли во все глаза, даже те, кто был свободен. Оружие из рук не выпускали. Милята помогал лучникам, раскладывая стрелы по степени их убойности.

– А какие орки обычно плавают по рекам? – спросил он молодого лучника по имени Нешко.

– Темные орки, пожалуй, лучшие в этом деле, – подумав, ответил Нешко. – Светлые больше по лесу любят бегать, и путешествие по воде не переносят.

– У нас же с Темными договоренности, – удивился Милята.

– Не со всеми, – возразил лучник, пробуя кончиком пальца остроту жал наконечников. – Есть несколько племен, которые живут вдоль Тисавы и промышляют разбоем. И с ними никак не удается заключить перемирие. Если договоримся – плавать станет куда безопаснее. Нам бы через пороги проскочить, а дальше спокойнее будет.

– А что там, за порогами? – жадно спросил мальчишка, правя клинки своих трех ножей, которые ему выделил Дамьян в целях усиления отряда боевой единицей. Остался впечатлен, как Милята кидал смертоносные железки.

– За порогами Тисава распадается на два русла, – пояснил Нешко. – Главное, вовремя свернуть вправо. Темные Холмы – опасное место. Горы, скальные выходы, отмели. Но правое русло больше приспособлено для проводки караванов. Там все и ходят. Потом, через сорок-пятьдесят поприщ рукава сливаются и дальше идти уже безопаснее.

– Откуда тебе это известно? – допытывался Милята. – Насколько я знаю, по этим местам даже карт путных нет.

– Люди иногда возвращаются, – пожал плечами Нешко. – Я знаю одного гнома, которому посчастливилось вернуться домой через три года после ухода вниз по Тисаве. Приплыл на иноземном корабле. Так что, Милята, кому надо – тот много знает, и карт не просит.

Лучник хлопнул мальчишку по плечу и усмехнулся.

Караван тем временем шел по стремнине, и казалось, что в этот день бдительность орков даст сбой, и они пропустят свою добычу. И появление нескольких долбленок из устья небольшой лесной речушки все восприняли с некой досадой, помешавшей умиротворению, царившему на стругах.

Орки под ритмичный стук барабанов мощно выгребали на середину реки, но не остановились, а стали помогать себе, отталкиваясь от воды короткими веслами. Со стругов слышали, как орки ухали в такт своим движениям, стремительно приближаясь к каравану.

– Всего пять лодок? – недоверчиво произнес Милята, выглядывая из-за борта, и получил удар по шее.

Пожилой ватажник в кожаном доспехе, торопливо подтягивая ремешок шлема под подбородком, пригрозил:

– Брысь вниз, сосунок! И не вздумай выглядывать! Сейчас эти речные лягухи начнут кидать копья, чтобы подтянуться к бортам. Потом кинут крючья. Вот тогда и режь веревки, понял?

– Да, – сглотнул тягучую слюну мальчишка, почувствовав, как бешено застучало сердце.

– Лучники! – заревел Дамьян. – Бей навесом!

Нешко подмигнул Миляте, плавно натянул тетиву и замер в ожидании.

– Бей! – рявкнул Дамьян.

Раздались щелчки. Стрелы сорвались в свой быстрый бег, ища жертву, которую и нашли. Около четырех десятков стрел, выпущенных со стругов, обрушились на долбленки орков, чуть ли не начисто выкосив преследователей. Скорость лодок резко снизилась.

– Не зря воевода настаивал, чтобы с нами лучники пошли, – удовлетворенно заметил Дамьян, поглаживая бороду. – Вона как выкосили, чисто под корень.

Пара лодок, в которых не оказалось дееспособных орков, часть которых уже несло течением в виде трупов вниз по реке, а часть зажимали раны, вышли из гонки. Остальные уже не представляли угрозы. Ватажники зашумели со сдержанной радостью. Милята высунулся наружу и случайно бросил взгляд вправо. И сердце со страхом стукнуло в грудь. От каменистого берега наперерез каравану шла целая флотилия орочьих лодок.

– Орки! – завопил он, тыча пальцем в преследователей.

– Откуда они там взялись? – Дамьян схватился за бороду и неприлично выругался. – Всегда же с левого борта норовили напасть!

Понимая, что ничем пока помочь ватажникам не сможет, Милята начал считать скользящие по воде лодки. На пяти десятках он сбился, потому что орочьих плавсредств становилось все больше и больше. Вся правая сторона Тисавы была усеяна ими. Мальчишка сообразил, что нападение небольшой группы орков – всего лишь отвлекающий маневр. Основная часть «речных пиратов» пряталась в густых, нависших над водой ветвях ивовых кустарников.

Орки стремительно приближались к стругам. Взмывшую в воздух лавину стрел они просто отбили щитами, вздернув их над своими головами. Кому-то, конечно, досталось, но убитых без церемоний выкинули за борт, чтобы не мешали.

Милята с расширившимися от ужаса глазами увидел, как рядом с ним в борт вцепился мощный крюк, и как в тумане выхватил нож. Свитая в толстый жгут веревка резалась плохо, и мальчишка со страхом смотрел на лодку, которая рывками приближалась именно к нему. Два орка тянули канат на себя и что-то орали, а остальные потрясали копьями и мечами. Милята с дрожью в руках стал резать веревку, но жесткие волокна плохо поддавались воздействию. Рядом с ним щелкнула тетива. Это лучник Нешко, заметив угрозу, пришел на помощь. Получив стрелу прямо под срез шлема, один из орков всплеснул руками и вылетел за борт.

– Не наложил в штаны, малой? – хохотнул Нешко, выхватывая новую стрелу из колчана.

– У себя посмотри! – нагло ответил Милята, и с удвоенной энергией стал резать веревку, которая, наконец-то, стала поддаваться.

Вопли орков усилились. С противным хряском зазубренный наконечник вошел в борт струга. Черное древко копья закачалось перед глазами Миляты. Мальчишка с испугом отпрянул назад, веревка лопнула, и лодку преследователей завертело на стремнине. Ватажники зло ругались, показывали неприличные жесты, намеренно оскорбляя орков, а те ярились и кидали копья. Несколько лучников, находящихся среди преследователей, пытались достать стрелами перебегающих вдоль бортов людей, но добротные доспехи и выставленные щиты спасали от тяжелых ран.

В какой-то момент показалось, что караван благополучно прорвется через засаду. Большинство лодок орков, нарвавшись на сопротивление, не стали продолжать погоню. Головной струг, где находился воевода, пострадал больше всего, но и там удалось отбиться от лезущих наверх «пиратов». И когда по левому борту застучали абордажные крючья, было уже поздно что-то предпринимать. Пять крупных орков, совсем сощурив свои узкие глаза, с ревом запрыгнули на струг. Дамьян с несколькими ватажниками приняли гостей в мечи. Нешко откинул свой лук и тоже бросился в гущу драки, перепрыгивая через скамьи. Милята сжал в руке нож и не знал, что делать. Лезть в драку он не собирался, скудным умишком понимая, что матерые воины просто затопчут его в один миг. Кидать нож в спину врагу не имело смысла. Кожаная бронь надежно защищала орков, там только клинок меча может нанести урон.

Внезапно перед Милятой вырос низкорослый орк с топором в руке. Был он полуголым, с темного торса тягуче стекала вода. Злобно оскалившись, он замахнулся оружием, стремясь снести голову человеку, посмевшему оказаться на его пути. Струг в это время рыскнул в сторону, орка бросило к противоположному борту. Стремясь удержать равновесие, он сделал пару шагов вперед и запнулся об какой-то тюк. Мальчишка вскрикнул и метнул нож в его сторону. Он даже не целился, просто кидал наудачу. Лезвие вошло в правое предплечье орка, а тот даже не поморщился, обрел устойчивость и сделал гигантский скачок к Миляте, не пытаясь выдернуть нож.

– Прыгай в воду! – последнее, что услышал Милята, был крик Нешко.

Всех ватажников уже оттеснили к носу струга, а снизу все лезли и лезли нападавшие. И Милята решился. Он схватился за мокрые края борта и рывком перевалил себя через него, успев краем глаза заметить, что удар топора пришелся в пустоту.

Он ничего не помнил до того момента, как вылез на берег, как плыл под водой, скрываясь от вертящихся по Тисаве орочьих лодок, как, задыхаясь, выныривал на одно лишь мгновенье на поверхность, чтобы глотнуть чуток воздуха, и вообще, что его спасло в этом заплыве.

Очнулся лишь от холода, пробравшегося во все клеточки его тела. Его окружал древний лес с плотной стеной замшелых сосен и елей, звенящая тишина и далекие, непонятные звуки. То ли орки продолжали свою охоту на караван, то ли уже делили захваченное добро и веселились, стуча в барабаны. Пока абсолютная тишина не накрыла лес, Милята продирался вперед, совершенно не зная направление. Конечно, он знал, что Чернолесье, как и несущая вдоль него свои воды Тисава, простиралось огромным мрачным пятном с запада на восток, которое предстояло пересечь как можно быстрее. И если повезет – выйдет к отрогам Южного Кряжа или к Древнему Тракту. Поэтому мальчишка принял решение идти все время прямо, чтобы ни случилось, конечно, принимая во внимание отряды орков-разведчиков или простых охотников, которых тоже хватало. Милята не видел разницы между воином и охотником, и тот и другой мог спокойно выследить беглеца, поймать его и освежевать на месте, вытряхнув из собственной шкуры.

Ночью беглец заночевал на высокой сосне с раскидистыми мощными ветвями. Пачкаясь в смоле, он взобрался наверх, где ему удалось найти удачную развилку. Усевшись животом к стволу, он обхватил его руками, и обессиленный тут же уснул. Несмотря на шаткое положение, спал он крепко. Именно этот сон его взбодрил, и дальше было легче переносить ночевку на высоте. Периодически задремывая, Милята чутко ощущал, что руки начинают слабеть. И тогда он открывал глаза, шевелился, разгоняя кровь по жилам, и снова цепко вцеплялся в дерево.

К Могильнику он вышел на пятые сутки, чудом не попавшись на глаза орков. Правда, пару раз он успевал спрятаться от приближающихся охотников, зарываясь в плотный ковер залежалой листвы и хвои, словно молодой подсвинок. Но, то ли оркам дела не было до охоты, то ли действительно его не замечали – они проходили мимо, и тогда Милята, выждав некоторое время, осторожно исчезал в противоположном направлении.

Исхудавший, голодный, питаясь только ранними незрелыми ягодами и кореньями, ладно, что воды было вдоволь, он наткнулся на наш отряд, пробирающийся к Могильнику. Видно, всю свою удачу Милята не исчерпал до конца. Если бы мы пересекли ту самую поляну получасом раньше или позже – мальчишка так бы и продолжал переть на север, пока не нарвался бы на орков или на какую-нибудь магическую тварь.

Лешак так и высказался, выслушав рассказ Миляты:

– Счастливчик. Даже мне так не везло в жизни.

– Это для него счастье, что наткнулся на нас, – Меродор был очень недоволен, пожалуй, единственный, кто категорически заявил, что мальчишку нужно отправить к границе, где базируется гномий хирд. Дать ему еды, воды, и пусть дальше испытывает свою судьбу. – А вот для нас – сплошная головная боль. Мы же не в кости с тойонами или орками идем играть. Чем думаете, глупые мальчишки? Своим задом?

– В заднице кости нет – там болеть нечему, – попробовал пошутить Иллор, за что был награжден подзатыльником. Что-то эльф в последнее время часто нервничает. Близость Могильника сказывается, а может, чувствует что-то нехорошее.

– Мальчишку отпускать одного, да еще рядом с Чернолесьем – последнее дело, – высказал свое мнение Барс, с видимым усилием отбирая ложку у Миляты. Если бы не успел – пришлось спасать от заворота кишок беглеца. – Хорош брюхо набивать. Задавит.

– Дяинька! – жалобно вскинулся Милята. – Можно еще капельку!

– Уймись, обжора! – осадил его мечник, отвернувшись с улыбкой. – Точно тебе говорю, после голодухи кишки порвет. Так и умрешь возле древнего кладбища. Но это и хорошо.

– Почему? – подозрительно спросил мальчишка.

– Тащить далеко не надо! – сурово вклинился в разговор Леший. – В компании эльфов лежать будешь.

– Я лучше с вами пойду, – пацан понял, что взрослые шутят. – Честно, я много чего могу! И за конями ухаживать, и костер быстро разводить, и в разведку сходить!

– Ценные качества, не спорим, – кивнул Экор. – Только главное слово должен сказать господин Кос. Что скажете?

Телохранитель посмотрел на меня и едва заметно подмигнул. Мог, впрочем, этого не делать. Милята все равно не видел ужимки Экора, умоляюще вперив в меня свой взгляд. Выдержав небольшую паузу, чтобы придать словам большой вес, я с сомнением посмотрел на мальчишку.

– Ну, не знаю, – протянул я, подперев подбородок. – Дорога очень опасная. Да и вообще, не дело детям по лесу бродить.

– Я буду слушаться ваших приказов, господин Кос! – с готовностью проговорил Милята. – Я не подведу вас!

– Еще бы не слушался, – я хмыкнул. – Ладно, идешь с нами. Все приказы выполняешь беспрекословно. Все понял?

– Понял, дяинька, – закивал Милята с радостью в голосе. – Вот увидите, не подведу!

Глава вторая

За нашими спинами зашуршала прошлогодняя листва, так и не сгнившая за зиму, она была присыпана плотным слоем хвои, поэтому ее не тронули снег и дожди. Шаги молодого эльфа легкие, узнаваемые. Альгорн пинком убрал ноги развалившегося на земле Иллора и лег между мной и Экором. Чуть дальше примостился Милята.

– Десять орков из клана Барсуков и с ними тойоны, – вполголоса сказал эльф, аккуратно поправляя на плече ремень колчана. – Пять человек.

– А что здесь делают коротышки? – удивился Экор. – Их территория лежит гораздо севернее.

– Думаю, лесовики начали переговоры с орками, – ответил я. – Еще в начале года шли разговоры, что обе расы договариваются о союзе против Росении. Тойоны искали выходы на предводителей кланов, предприняли несколько попыток, но до сих пор неудачно. Почему они не договорились – для нас загадка.

– Откуда такая осведомленность? – Иллор приподнял голову. Бретер уже успел задремать, но бесцеремонное обращение Альгорна с его ногами разбудило наемника.

– Пришлось пообщаться с некоторыми представителями знати, – я задумался. Что тойоны и орки замышляют нехорошее дело – известно было давно. Я уже известил графа Андика о намечающемся союзе, и, надеюсь, он передал тревожащие новости куда следует. А еще я знал, что операция в Северных Отрогах начнется в ближайшее время. Воевода Онагост со своими сыновьями уже отбыл в расположение своего полка, который базировался в дельте Тисавы. Ему предстояло совершить прорыв вдоль побережья и отжимать тойонов вглубь Шелестящих Лесов. Почему не наоборот – вытеснить лесовиков на открытое место и не уничтожить их там с помощью кораблей и самолетов? Онагост объяснил, побережье нужно для переброски дополнительных частей, если что-то пойдет не так. Очищенный плацдарм также пригоден для поставки оружия и продовольствия. А как осуществить эти действия, если побережье будет забито лесовиками? Лучше уже оттеснить их в район Гиблой Топи.

Одновременно с началом боевых действий в горах росенцы ударят по Древнему Тракту, перерезая пути сообщения между орками и тойонами. И вот здесь-то таилось самое опасное для наших войск. Мы могли получить войну на два фронта, вместо хорошо разработанного плана.

Впрочем, вся намечающаяся заварушка должна была пойти мне на пользу. Вот почему я торопился. Предстояло перейти тракт до начала боев с наименьшими затратами. И вступать в стычки с врагами до того, как цель будет достигнута – неразумно.

– Кос, чего молчишь? – Экор двинул локтем мне в бок. – Уходим или выясним, что затевается?

– Я бы не отказался от пленника, – все-таки возобладало желание выяснить, для каких целей устроили сходку наши непримиримые враги. – Но тогда мы поднимем шум, а идти с вцепившимися в загривок охотниками – еще хуже.

Экор понятливо кивнул головой.

– А где Лешак с Барсом? – спросил он.

– Я их отправил посмотреть обходные тропы, – пояснил я. – На всякий поганый случай. Надеюсь, они не станут гореть желанием поубивать всех орков.

– Леший хорошо знает эти места, – сказал Иллор. – Могу поспорить, что он уже тихо лежит в двух шагах от лесовиков и слушает их разговор.

– Орки – не большие любители открывать рот, – я все еще сомневался, – а тойонов хоть на куски режь – ничего не скажут. Вот и думаю, а нахрена козе баян?

– При чем здесь коза и какой-то баян? – удивился Альгорн, незнакомый с земным фольклором.

– Это к тому, что рисковать и брать пленника – глупая затея, – проворчал я. – Нет, мы обойдем это место и тихонько удалимся подальше.

Потянулись томительные минуты ожидания. Лешак и Барс почему-то не торопились возвращаться. Солнце уже перевалило за полдень, заливая горячими лучами лесные прогалины и заглядывая в самые тенистые места. Дико захотелось спать, умиротворенно вслушиваясь в гудение шмелей, парочка этих созданий крутились над луговыми цветами неподалеку от нашей лежки. Лениво постукивал дятел, даже птахи решили переждать дневной зной. Становилось жарко.

Лешак, а за ним и Барс, появились внезапно, и не там, откуда их ожидали, а откуда-то из-под взгорка с левой стороны. Лучник, как на правах старшего группы, пристроился рядом со мной и перевел дыхание, словно бежал стометровку.

– Неудачно они здесь расположились, – наконец, сказал он. – Слева бурелом, без шума не пройти, тем более, на лошадях. Справа есть тропка, но она упирается в трясину. Если ее обходить – время потеряем.

– Остается прямой путь, прямо через стоянку лесовиков, – угадал я, хотя тут и не нужно было быть провидцем. – Нам нужна драка?

– По хорошему – нет, – честно ответил Лешак. – Орки – из клана Диких Пчел, отличные бойцы, не впадают в буйство, как многие их земляки. С такими хладнокровными ребятами очень тяжело драться. Как-то мы встречались с ними на узкой тропинке, едва одолели.

Я еще раз задумался. Нет, не улыбается мне втягивать свой отряд в бой. Если можно обойтись без стычки – надо тихо уйти, пусть даже в трясину. Болото – не самый худший вариант, из него всегда можно выбраться, если не лететь сломя голову. В бурелом соваться нельзя, нет места для маневра, лошадям трудно будет продвигаться. Еще не пришлось бы расчищать дорогу, чтобы их провести. А это лишний шум.

– Уходим в сторону трясины, – я, наконец, выбрал меньшее из двух зол, хотя подозревал, что оно нисколько не облегчит нашу жизнь.

Нам удалось тихо удалиться от опасного места на несколько поприщ, да еще Меродор успешно поставил какой-то хитрый фильтр глушения звуков. Он назвал его «куполом тишины». Все звуки глушатся в радиусе пятидесяти метров. Комфортная штука, надо признать. Идешь себе вольготно, не боишься, что хруст сухой ветки в большом лесу может привлечь чье-то внимание. Больше всего я беспокоился, чтобы не вляпаться в трясину, которой нас запугал Лешак.

Лучник вел отряд уверенно. Изредка он останавливался, осматривал деревья, тер кору, после чего неопределенно хмыкал и шел дальше. Оказалось, Лешак искал какие-то метки, оставленные то ли им, то ли знакомым ему проводником, когда проходившим по этим местам. В подробности наемник не вдавался, больше отмалчивался.

Путь к болоту занял весь световой день. Под ногами появилась сырость, а почва предательски колебалась после каждого шага. Старались ступать осторожно, чтобы не попасть в зыбуны. Кругом раскинулась буйная зелень, кустарники, яркая и сочная трава, вымахавшая чуть ли не по пояс, густой березняк, с ненормально изогнутыми стволами и наклоненными верхушками.

– Стоять! – Лешак, так и не уступивший место в авангарде, поднял правую руку вверх. Повернулся к нам. – Надо проверить тропу. Если я правильно считал метки – то мы никак не упремся в болото. Пройдем по краю, даже не замочив ноги.

– А я уже замочил, – тут же откликнулся Милята, показывая свои дырявые сапоги. Подошвы обуви и вправду растрескались, пропуская влагу вовнутрь.

– Потом возле костра высушишь, – легонько стукнул его по затылку Экор.

– За что? – возмутился мальчишка.

– За то, что не сказал сразу, что обувку порвал, – строго ответил телохранитель. – Забыл, где находишься? Дорога дальняя, мокрые сапоги натрут ноги. Начнешь хромать, задерживать отряд. И придется тебя бросить, чтобы не мешал.

Милята заморгал глазами и с какой-то младенческой доверчивостью посмотрел на Экора. Высокий и кряжистый мужчина без каких-то эмоций уставился поверх его головы на раскидистую крону старой березы.

– Шутишь, дяинька Экор? – спросил мальчишка.

– Шучу, – спокойно сказал Экор, – но в последний раз. И никакой я тебе не «дяинька». Называй по имени.

Остальные мужики тихо посмеивались, прислушиваясь к этому разговору, пока Лешак не вынес свой вердикт.

– Все нормально. Проскочили самое гиблое место. Теперь пойдем посуху.

Еще в самом начале мне казалась странной тропа, по которой нас вел Лешак. Какая-то неправильная, почти идеально правильная, словно некий гигант пустил стрелу из своего такого же чудовищного лука, срезая вековые деревья под корень. И пусть за долгие сотни лет следы от стрелы были закрыты молодой порослью, глаз, привыкший к прямым линиям городских улиц, четко уловил эту закономерность и в глухом лесу.

Мы шли или по прямой дороге, похороненной под толстым слоем земли – я мог сказать это с уверенностью. Конечно, кое-где приходилось петлять, чтобы обойти большие завалы из гниющих стволов деревьев, опутанных к тому же колючим кустарником, но Лешак неизменно выводил отряд на прямую линию.

– Куда ведет эта тропа? – улучив момент, тихо спросил я Меродора, устало передвигавшегося в середине отряда. Для этого мне пришлось немного отойти в сторону и подождать, когда маг поравняется со мной.

– Понятия не имею, – пожал плечами старик. – Спросил бы что полегче. Лешак должен знать, раз так уверенно идет вперед.

– Дело не в Лешаке, – я покачал головой. – Тропа явно древнее, чем кажется. Да и не тропа это, дорога.

Меродор запнулся, словно хотел остановиться, да сразу же передумал. Только взгляд его стал куда внимательнее, когда он посмотрел вокруг. На его лбу собрались морщины.

– Удивительно, как я сразу не сообразил, – пробормотал чародей, сжимая поводья лошади, которая потянулась к моему Мишке. – Знаешь, Кос, Атрида настолько древняя, что даже мы, эльфы, живущие дольше людей, многого не знаем, что было здесь, за Южным Кряжем.

– Даже то, что было до падения огненной звезды Ондо? – вспомнил я название метеорита, уничтожившего большой участок леса. И это место где-то здесь. Может, мы его уже обходим с другой стороны?

– Ондо? – Меродор задумался. – Мой отец рассказывал о падении Ондо, а сам он услышал ужасную историю от своего отца – моего деда. Дед был молодым, служил в восьмом харане лейтенанта Лебрима, и участвовал в спасении беженцев. Такого кошмара он никогда не встречал, ни раньше, ни позже. Люди, эльфы, гномы – все, кто попал под горящую звезду, были обожжены, с некоторых слезала кожа, многие потеряли своих родных и близких. Три седмицы горели леса, и все эти дни дед с друзьями и совершенно незнакомыми людьми плечом к плечу спасали выживших. Да, так было…

Меродор тяжело вздохнул, словно картина вселенской катастрофы встала перед его глазами.

– А что такое «харан»? – поинтересовался я, услышав незнакомое слово.

– Сто, – ответил старик, возвращаясь в мир. – Вообще-то, это число, но его применяют и для обозначения войсковых подразделений. Так что харан – это сотня с эльфийского языка. Сейчас уже нет смысла стряхивать пыль с древних слов. Это раньше каждая раса старалась выставить боевые полки, сформированные по единому образу. Теперь же эльфы служат вместе с гномами, а люди с эльфами.

– Так это же хорошо.

– Может быть, не спорю, – старик вдруг остановился. – Давай отдохнем, Кос. Все-таки в затейливую авантюру я ввязался. Если бы не мое тайное желание насыпать соли Глоррохину на его вонючий хвост, сидел бы в своей милой Галатее и собирал яблоки.

– Всю жизнь мечтал? – усмехнулся я и сделал знак встревоженным Белеку и Иллору, чтобы проезжали дальше. Парни специально отстали, чтобы отследить возможное преследование.

– Веришь, нет? Да, хотелось чего-то утонченного, чтобы холеная рожа профессора вытянулась от бешенства и удивления, – тихо хихикнул Меродор. – Какое-то время я действительно горел желанием втоптать молодого и, что уж там скрывать, талантливого эльфа, в грязь, обвинить его в желании уничтожить старую школу магии. А потом все прошло. Видимо, стал мудрее после двух сотен лет жизни.

Старый эльф снова хихикнул, удовлетворенно кивнул и без лишних слов зашагал по примятой траве.

– А мне показалось, что Глоррохин – себялюбец, – признался вдруг я. – И еще – хитрый делец.

– Так он всегда был дельцом, ничего удивительного. Только оставалось загадкой, как эльф пошел по пути личного обогащения. Из-за этого его многие прокляли, перестали общаться, – Меродор говорил охотно, словно пытался выговориться за долгие годы молчания. Со своими телохранителями ему, видимо, не хотелось делиться наблюдениями о жизни своих неприятелей.

– К какому дому принадлежит Глоррохин? – ради любопытства спросил я.

– Он из рода Нолдор, – ответил старый эльф.

Я наморщил лоб. Что-то знакомое мелькнуло, где-то слышанное, что было связано с этим именем. Мое молчание чародей расценил как окончание разговора и тоже углубился в свои мысли. А я лихорадочно вспоминал, кто мог дать информацию по этому дому. И дошло. Мавар! Именно он упоминал в своем разговоре про дом Нолдор в тот день, когда мы оба приехали в Лазурию.

– А представители рода Нолдор имели какое-нибудь отношение к «Волкам»? Я говорю про охранную артель, а не про зверей, – на всякий случай напомнил я.

– Древняя история, – махнул рукой Меродор. – И грязная. Хорошо, что старейшины поняли, на какой путь они встают, и категорически запретили кому бы то ни было договариваться с «Волками». Мориквенди это давно поняли. А вот Глоррохин ослушался, но не напрямую. Поступил хитро, и стал предлагать свои услуги в посредничестве при оформлении привилей… Что ты так смотришь, мальчик?

– Оказывается, он уже давно занимается посредничеством? – я понятливо хмыкнул. – Должен признать: хватка у него что надо.

– Что, попался на его удочку? – старый эльф улыбнулся, собрав морщины на переносице. – Он такой. Какую долю забрал?

– Я слабо разбирался в тот момент, что посулил мне профессор, – признался я. – У меня было несколько технических патентов, и он предложил оформить их как в соавторстве. В общем, за год у меня вышло двести пятьдесят златников.

– Мошенник, – хмыкнул чародей. – Как есть мошенник и прохвост. За один только патент в соавторстве, если твой партнер – известная в широких кругах личность, ты мог брать четверть доли.

– Мне об этом ничего не сказали, когда оформляли патент, – я покрутил головой в запоздалом отчаянии.

– Понятно, что тебе никто и не открыл таких тонкостей. Глоррохин знал, к кому подойти для закрепления патента, – Меродор покрепче перехватил уздечку и чуть ли не про себя пробормотал: – Все же интересно, для чего здесь проложили дорогу?