Текст книги "Эта покорная тварь – женщина"

Автор книги: Валерий Гитин

В такие вечера крестьяне из ближних сел и рыбаки могли слышать вместо песнопений звуки вполне светской музыки и пьяные крики, доносившиеся из-за монастырских стен. А в весеннее и летнее время в роще за монастырским холмом можно было и увидеть пирующих рыцарей в обществе полубнаженных красавиц.

Дурная слава монастыря, разумеется, не была секретом для церковных и светских властей, но никакой заметной реакции она у них не вызывала.

Но вот, вскоре после назначения нового епископа, происходит событие, буквально всколыхнувшее весь край...

Один крестьянин, бродя в окрестностях монастыря, случайно

обнаружил подземный ход. То ли из любопытства, то ли надеясь найти там какие-либо сокровища, он берет лопату, фонарь и входит в заброшенный подземный коридор. Вскоре он попадает в квадратный зал с низким сводчатым потолком и замирает в ужасе, увидев груду полуразложившихся младенческих трупиков.

Выронив лопату, крестьянин бросился наутек.

Как явствует из протокола допроса, он, выбравшись на поверхность, долго раздумывал о том, что предпринять дальше. Перед ним открывалось два пути. Первый, греховный, состоял в том, чтобы пойти к настоятельнице монастыря, рассказать ей о своем открытии и получить от нее за дальнейшее молчание немало звонкого золота. Второй путь более приличествовал честному христианину, и крестьянин выбрал его, как он утверждает, без колебаний...

Он возвращается в страшное подземелье, кладет в мешок три детских трупика и затем спешит в Кельн, прямо во дворец епископа. Епископ принимает его, выслушивает, разглядывает ужасные вещественные доказательства, затем приказывает подать карету...

Посетив подземелье, епископ возвращается в Кельн, после чего устанавливает секретный надзор за монастырем бенедиктинок.

Через несколько дней отряд епископской гвардии буквально штурмом берет монастырь, и его преосвященство, войдя в трапезную, видит перед собой около полусотни мечущихся в панике обнаженных тел – мужских и женских. Кое-кто из рыцарей схватился за оружие, и тут же, в трапезной, происходит кровавая бойня, окончившаяся, разумеется, полным поражением голых и пьяных рыцарей.

А затем началось судебное разбирательство, в ходе которого стало ясно, что монастырь уже долгие годы был фактически борделем, услугами которого пользовались рыцари всех окрестных земель.

Часть монахинь, отказавшихся участвовать в диких оргиях, была – по приказу настоятельницы – живьем замурована в стены.

Рождавшиеся у монахинь младенцы также живьем сбрасывались в подземелье через специальный люк – как мусор.

По решению епископского суда, монахини были подвергнуты публичному бичеванию и сосланы в дальние монастыри, а их настоятельница – зашита в мешок и утоплена в Рейне.

Монастырь был сожжен, а обгорелые камни его были сброшены в реку.

Но сколько монастырей с такими же нравами продолжали благоденствовать!

Известно, что в Харьковской области, неподалеку от города Змиева, находился так называемый козацкий монастырь, где запорожцы часто снимали напряжение после длительною воздержания на Сечи, куда, как известно, под страхом смертной казни запрещено было приводить женщин.

И этот монастырь далеко не единственный на территории Украины, как и в разных концах Европы существовали монастыри, негласно предназначенные для сексуального обслуживания того или иного рыцарского ордена.

Религиозная экзальтация придавала разврату, царившему в монастырях, особую эмоциональную окраску и извращенность.

–

ИЛЛЮСТРАЦИЯ:

«Аббатиса приняла меня очень радушно. Узнав о несчастьях, выпавших на мою долю, она прослезилась и сказала, что отныне я нахожусь под надежной защитой Бога в стенах этой святой обители, и могу забыть обо всех мирских треволнениях и обрести душевный покой, который я заслужила своими безвинными страданиями.

В подтверждение своего искреннего расположения ко мне, аббатиса предложила расположиться в ее покоях.

В первую же ночь она, жалуясь на холод, попросила меня перебраться к ней в постель. Когда я легла под ее одеяло, то обнаружила, что мать– настоятельница совершенно обнажена.

«В сорочке я никогда не высыпаюсь,– сказала она,– Советую и тебе, дитя мое,– последовать моему примеру».

Я послушно сняла сорочку.

Она нежно погладила меня и заметила, что моя кожа необычайно нежна и горяча. Затем аббатиса попросила меня повторить рассказ о моих злоключениях, который вызвал трепетную дрожь во всем ее теле.

«Бедное дитя, бедное дитя»,– повторяла она, все теснее прижимаясь ко мне...

Незаметно для себя, я оказалась лежащей на ней. Ее ноги скрестились у меня на пояснице, а губы осыпали мое лицо и шею нежными поцелуями. Я ощутила неведомое ранее сладкое томление и начала отвечать на ее ласки, отчего настоятельница пришла в неописуемый восторг.

Она перевернула меня на спину и начала покрывать все мое тело прикосновениями жадных раскаленных, как мне казалось, губ. Вот она раздвинула мне ноги и коснулась языком промежности...

Этот проворный язык вонзался в меня, как стилет, он доводил меня до неистовства... Я стонала, пыталась уклониться от этого извивающегося жала, но оно неумолимо настигало меня, вытягивая душу и лишая рассудка...

Так прошла наша первая ночь. Приобретя со временем некоторый опыт, я научилась сторицей возвращать ласки своей покровительнице, а еще через некоторое время состоялось мое посвящение в тайные обряды этой обители...

Совершенно обнаженная, я вошла в большой зал, стены которого были задрапированы лиловым бархатом, обрамленным деревянными рамами с тонкой резьбой. Повсюду были развешаны большие зеркала... Фреска на потолке имела своим содержанием самый безумный разврат, который только может представить себе пылкое воображение. Этой же теме был посвящен замысловатый рисунок толстого ковра, покрывавшего весь пол этого вертепа наслаждений..

По случаю посвящения, в центре зала был установлен алтарь с огромным фаллосом, искусно выточенным из слоновой кости.

Я произнесла слова клятвы и после этого была торжественно посвящена фаллосу. Едва закончился этот обряд, как толпа сестер с дикими криками набросилась на меня, и я должна была удовлетворить самые фантастические их желания...

Отныне я стала постоянной участницей оргий в этом зале, в равной степени воплощавшем в себе гений искусства и дух разврата.

Туда с наступлением ночи сходились монахини, одетые в простые черные туники, с распушенными волосами и босоногие. Они чинно усаживались на подушки, заменяющие стулья, и начиналось священное слушание...

На низких столах были в изобилии изысканные яства и вина. Вскоре бледные щеки разрумянивались, речи становились все более развязными, и вот – одна из самых нетерпеливых монахинь дарит своей соседке пламенный поцелуй, который, как искра порох, зажигает всю толпу, которая мгновенно рассыпается на пары, предающиеся самой безудержной похоти. Когда первая волна спадает, пары смешиваются одна с другой; обнаженные женские тела переплетаются в прихотливых композициях, издающих яростное рычание, стоны и вопли страсти...

К утру все погружались в сон, упав там, где он заставал их.

И так – почти каждую ночь...

А однажды мы решили, ради разнообразия, превратиться в мужчин. Воткнув одна другой в зад искусственные фаллосы, мы бегали вереницей по залу, громко хохоча и вскрикивая... О как мы были молоды и озорны... Я замыкала эту цепь, и поэтому мой зад оставался незаполненным. И вдруг, к своему изумлению, я ощутила сзади голого мужчину, неизвестно каким образом очутившегося в этом святилище. Когда он проник в меня, я громко закричала. Цепь распалась, и монахини с воем окружили пришельца. Каждой не терпелось испытать его на себе, вследствие чего он быстро выдохся и лежал на полу подобно трупу. Раздосадованная тем, что мне ничего не досталось от щедрот мужской природы, я села на него сверху так, что его голова оказалась между моими бедрами, а мой рот – возле его поникшего фаллоса. Я так усердно сосала его, что он все-таки пробудился, и я гордо села на возвращенный к жизни скипетр и с ожесточением вынудила его отдать мне последние резервы своих возможностей.

Эта любовная пытка совсем доконала мужчину, и он замер, не подавая признаков жизни.

Убедившись в том, что от него больше ничего не добьешься, монахини решили прикончить его и закопать в погребе, дабы наши таинства не подверглись нежелательной огласке.

С одного из потолочных крюков была снята лампа, вместо нее переброшена веревка с петлей на конце, и наша жертва взмывает вверх... Но в самый последний момент наша настоятельница прыгает со скамьи на повешенного и уже в воздухе совокупляется со смертью под громкие рукоплескания сестер-монахинь!

Веревка, не выдержав двойной тяжести, рвется и оба тела падают на пол, причем, аббатиса ломает себе обе ноги, а повешенный, в котором пробудилась последняя искорка жизни, начинает яростно душить свою партнершу...

Мы в ужасе разбежались, сочтя случившееся шуткой самого дьявола».

                                                                             АЛЬФРЕД ДЕ МЮССЕ. Галиани

–

Эзоп говорил, что «огонь, женщина и море – три бедствия».

Вероятно, ему не доводилось посещать места массовой концентрации женщин, иначе он галантно уступил даме первенство в своем небольшом списке бедствий.

III
СТРАСТНАЯ ПОКОРНОСТЬ ИЛИ ПОКОРНАЯ СТРАСТЬ

 
«Вот дама. Взглянешь – добродетель, лед,
Сказать двусмысленности не позволит,
А в чувственных страстях своих буйна.
Как самка соболя или кобыла.
И так все женщины наперечет:
Наполовину – как бы божьи твари,
Наполовину же – потемки, ад».
 

                                            УИЛЬЯМ ШЕКСПИР. Король Лир

В начале нашего века увидела свет потрясшая добродетельные слои общества книга австрийского философа и психиатра Отто Вейнингера (1880—1903) «Пол и характер». В день ее выхода в свет автор покончил с собой.

В своей книге Отто Вейнингер достаточно убедительно аргументирует разделение женщин на две основные категории: мать и проститутка.

Можно по-разному относиться к резкости подобного определения основных функций прекрасной половины человечества, но если отбросить в сторону штампы, эмоции и личный опыт, который у каждого свой и поэтому не может быть надежным эталоном, то придется – пусть и не без скрипа сердечного – признать неумолимую логику классификации Вейнингера.

Человеческое бытие позволительно сравнить с картиной, состоящей из живописного холста и обрамляющей его рамы.

Холстом картины жизни мужчины являются его бесконечные Дела, его Войны, его Охота – этюд в багровых тонах жестокости, пронизанной неуемным сексуальным влечением, которое, однако, зачастую сублимируется, отклоняется, растворяется в основных тонах колорита картины, а сам но себе секс мужчины воплощен в раме – красивой или уродливой, богатой или примитивно-бедной, в зависимости от свойств личности.

У женщин же наоборот – секс и материнство воплощены в холсте, а все остальные сферы бытия – в раме.

Эта мысль может найти свое наглядное подтверждение в характере женских образов как соответствующих основным эпохам истории человечества, так и отраженных выразительными средствами литературы и искусства.

Итак, бросим беглый взгляд на полотно...

Принято считать, что понятие «настоящая женщина» имеет три составляющих: она должна быть на кухне – хозяйкой, в гостиной – королевой, а в постели – проституткой.

Если женщины более поздних эпох имели хотя бы гипотетическую возможность добиться гармонии этих трех составляющих, то женщины древнего мира были полностью лишены такой возможности.

Замужним в те времена предназначалось быть только хозяйками и производительницами потомства, гетерам – королевами и проститутками в постели, а собственно проституткам – заниматься своим делом в чисто техническом понимании этого слова.

Не беря в расчет третью категорию, выполнявшую сугубо утилитарные функции, первая и вторая представляли собой две разъединенные ипостаси женщины: одна была женщиной-матерью, другая – женщиной-блудницей.

Это разделение касалось и рабынь, одна часть которых предназначалась сугубо для проституции, а другая – для деторождения, в котором были чрезвычайно заинтересованы их хозяева. Именно в целях повышения рождаемости среди рабов им категорически воспрещались гомосексуальные отношения (кроме тех, кому специально эта роль отводилась).

Статус женщины Древнего мира достаточно выразительно освещен в мифологии.

Богиня Гера, жена верховного бога Зевса...

«Могущественна Гера, нет богини, равной ей по власти,– повествует миф,– Величественная, в длинной роскошной одежде, сотканной самой Афиной, в колеснице, запряженной двумя бессмертными конями... Благоухание разливается по земле там, где проезжает Гера...»

И там же: «Прекрасна Гера, волоокая, лилейнорукая, из-под венца ее ниспадают дивные кудри, властью и спокойным величием горят ее очи. Боги чтят Геру, чтит ее и муж, тучегонитель Зевс, и советуется с ней. Часто возражает Гера Зевсу и спорит с ним на советах богов. Тогда гневается громовержец и грозит жене наказаниями. Умолкает Гера и сдерживает гнев. Она помнит, как сковал ее Зевс золотыми цепями, повесил между землей и небом, привязав к ее ногам две тяжелые наковальни, и подверг бичеванию».

И это – Первую Леди божественного Олимпа.

Далее:

«Часто терпит обиды Гера от мужа своего Зевса. Так было, когда Зевс полюбил прекрасную Ио и, чтобы скрыть ее от глаз Геры, превратил Ио в корову...»

И это была далеко не единственная, подобного рода шалость громовержца, на которую Гера вынуждена была закрывать глаза, довольствуясь лишь положением чтимой супруги.

Следующий из наиболее популярных образов – Прекрасная Елена, жена Менелая, царя Спарты. С первого взгляда влюбляется она в заезжего красавца Париса и становится покорной рабыней своей страсти...

И мифология, и история описывает жен первых лиц древних государств либо как блудниц, либо как покорных домашних животных.

ФАКТЫ:

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ – «После Корнелии он взял в жены Помпею, дочь Квинта Помпея и внучку Луция Суллы. Впоследствии он дал ей развод по подозрению в измене с Публием Клодием. О том, что Клодий проник к ней в женском платье во время священного праздника говорили с такой уверенностью, что сенат назначил следствие по деду об оскорблении святынь».

АВГУСТ – «Вскоре он женился на Скрибонии, которая уже была замужем за двумя консулярами и от одного имела детей; но развелся, «устав от ее дурного нрава», как он сам пишет. После этого он тотчас вступил в брак с Ливией Друзиллой, которую беременной отнял у ее мужа Тиберия Нерона...»

ТИБЕРИЙ – во время правления императора Августа он женился на Агриппине, дочери Марка Агрнппы... Но хотя они жили в согласии, хотя она уже родила ему сына Друза и была беременна во второй раз, ему было велено дать ей развод и немедленно вступить в брак с Юлией, дочерью Августа... Юлия своим нравом была ему противна – он помнил, что еще при первом муже она искала близости с ним, и об этом даже говорили повсюду... С Юлией он поначалу жил в ладу и отвечал ей любовью, но потом стал все больше от нее отстраняться, а после того, как не стало сына, который был залогом их союза, он даже спал отдельно...

Немного спустя он узнал, что Юлия, жена его, осуждена за разврат и прелюбодеяния и что Август от его имени дал ей развод».

ГАЙ КАЛИГУЛА – «Лоллию Павлину, жену Гая Меммия. консуляра и военачальника, он вызвал из провинции, прослышав, что ее бабушка была когда-то красавицей, тотчас развел с мужем и взял в жены, а спустя немного времени отпустил, запретив ей впредь сближаться с кем бы то ни было...

Цезонию, не отличавшуюся ни красотой, ни молодостью, и родившую от другого мужа трех дочерей, он любил жарче всего и дольше всего за ее сладострастие и расточительность: зачастую он выводил ее к войскам рядом с собою, верхом, с легким щитом, в плаще и шлеме, а друзьям даже показывал ее голой».

КЛАВДИЙ – «...он был женат на Плавтии Ургуланилле, дочери триумфатора, а затем на Элии Петине, дочери консуляра. С обеими он развелся: с Петиной из-за мелких ссор, а с Ургуланиллой из-за ее наглого разврата и из-за подозрений в убийстве. После них он женился на Валерии Мессалине, дочери Мессалы Барбата, своего родственника. Но узнав, что в заключение всех своих беспутств и непристойностей она даже вступила в брак с Гаем Силием и при свидетелях подписала договор, он казнил ее смертью, а сам на сходке перед преторианцами поклялся, что так как все его супружества были несчастливы, то отныне он пребудет безбрачным».

                               ГАЙ СВЕТОНИЙ ТРАНКВИЛЛ. Жизнь двенадцати цезарей

О супругах остальных римских венценосцев Светоний упоминает лишь вскользь, в основном как о покорных жертвах своеволия и жестокости своих мужей.

Но и этих скупых замечаний историка вполне достаточно для того, чтобы составить представление о содержании основных сюжетов жизненных картин этих дам, среди которых, бесспорно, наиболее колоритной является уже не раз упоминавшаяся Мессалина.

Романтические времена рыцарских турниров, менестрелей, самоотверженного поклонения прекрасным дамам и их томительного затворничества (что, впрочем, не помешало супруге славного короля Артура вступить в скандальную связь с ближайшим соратником своего мужа – рыцарем Ланселотом).

Времена крестовых походов и набедренных оков для благородных дам – «поясов целомудрия» (которые, впрочем, исключали половое сношение только в традиционном варианте).

Времена, озаренные зловещим пламенем костров, на которых сотнями, тысячами сжигались женщины, вся вина которых зачастую заключалась лишь в том, что они имели несчастье быть сексуально привлекательными, а следовательно,– по понятиям инквизиторов,– они несли в себе дьявольское искушение...

Искушение сексом как запретным плодом терзало умы, и если мужчины (как и во все времена) освобождались от этого терзания в военных походах, в. травле зверей и борделях, то большинство женщин либо ступали на опасную тропу тайного разврата, либо начинали открыто заниматься проституцией, что святой церковью отнюдь не возбранялось.

Но официальная, парадная мораль возносила женщину на недосягаемо высокий пьедестал и окружала ее романтическим ореолом.

В связи с этим невольно вспоминается одна фраза из романа Жоржа Сименона «Тюрьма»:

«В душе он ставил женщин на пьедестал, смотрел на них снизу вверх.

И чтобы победить в себе это, он задирал им юбки и подминал их под себя. Пьедесталы летели к черту».

–

ИЛЛЮСТРАЦИИ:

 
* «Таков же был Изольдин рок,
С такой же силою увлек
Ее Любви водоворот.
Увидев, что ее несет
Он в омут, чар опасных полный,
Что уж захлестывают волны.
Что вся она погружена,
На берег выбраться она
Пытаться стала из стремнины,
Но липкие объятья тины
Изольду обхватили так,
Что не пускали ни на шаг.
Отбиться от нее руками
Она старалась и ногами.
Но тщетно: все сильней, сильней
Запутывалась в ней,
Вот-вот готовая упасть
В чарующую сласть
Мужской любви и обаянья...»
 

                                         ГОТФРИД СТРАСБУРГСКИЙ. Тристан и Изольда

 
* «И понял я, что это круг мучений
Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений.
...И я сказал: «Учитель, кто они,
Которых так терзает воздух черный?»
Он отвечал: «Вот первая, взгляни;
Ее державе многие языки
В минувшие покорствовали дни [18]18
  Семирамида – легендарная царица Вавилона; она якобы разрешила кровосмесительные браки и сама вышла замуж за своего сына, которого впоследствии убила.


[Закрыть].
Она вдалась в такой разврат великий,
Что вольность всем была разрешена.
Чтобы народ не осуждал владыки.
То Нинова венчанная жена,
Семирамида, древняя царица,
Ее земля Султану отдана.
Вот нежной страсти горестная жрица [19]19
  Речь идет о Дидоне – легендартной царице Карфагена, трагическая любовь к которой  Энею воспета в «Энеиде».


[Закрыть].
Которой оскорблен Сихеев [20]20
  Сихей – супруг Дидоны, убитый своим братом.


[Закрыть] прах,
Вот Клеопатра, грешная блудница.
А там Елена [21]21
  Елена – жена спартанского царя Менелая, похищенная Парисом.


[Закрыть], в тяжких временах
повинная...»
 

                       ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ. Божественная комедия

Иных стремлений и достоинств женщины литературные памятники средневековья; увы, не отражают.

Эпоха возрождения естественных жизненных приоритетов, эпоха освобождения от аскетического идиотизма церкви, эпоха буйства красок, форм и вырвавшихся из-под тотального гнета страстей.

Эпоха, символами которой являются Рабле, Боккаччо, Леонардо да Винчи, Тициан, Рубенс, Рафаэль...

Эпоха мадонн, вызывающих вполне земные желания, эпоха раскрепощенного естества, азарта осязаемой, многоцветной, терн кой. как вино, жизни.

–

ИЛЛЮСТРАЦИЯ:

«Несколько лет тому назад в Барлетте жил священник, дон Джанни ди Кароло; приход у него был бедный, и, чтобы свести концы с концами, он разъезжал на своей кобыле по апулийским ярмаркам: па одной купит, на другой продаст. Во время своих странствий подружился он с неким Пьетро из Тресанти – тот с такими же точно целями разъезжал на осле...

Пьетро, приезжая в Барлетгу, всегда останавливался у священника и пользовался самым широким его гостеприимством. Пьетро был бедняк, в его владениях хватало места только для него самого, для его молодой и пригожей жены и для его осла, и все же когда дон Джанни приезжал в Тресанти, то останавливался он у Пьетро.

Но так как у Пьетро была всего одна, да и то узкая, кровать, на которой он спал со своей красавицей женой, то он при всем желании не мог отвести для него удобный ночлег, и дону Джанни приходилось спать в стойлице, на охапке соломы, вместе с кобылой и ослом.

Зная, как священник ублажает Пьетро в Барлетте, жена Пьетро не раз выражала желание, пока священник у них, уступить ему место на кровати. а самой ночевать у соседки, но священник и слушать HQ хотел.

Однажды он ей сказал: «Джематта. голубушка, ты за меня не беспокойся. мне хорошо: когда мне вздумается, я превращаю мою кобылу в смазливую девчонку и с нею сплю, а потом снова превращаю ее в кобылу, так что расставаться мне с ней неохота».

Молодая женщина подивилась, но поверила и рассказала мужу.

«Если он и впрямь так уж тебя любит, то отчего ты не попросишь научить тебя колдовать?» – спросила она.– Ты бы превращал меня в кобылу и работал бы и на кобыле и на осле, и стали бы мы зарабатывать вдвое больше, а когда мы возвращались бы домой, ты снова превращал бы меня в женщину».

Пьетро был с придурью, а потому он в это поверил и стал упрашивать дона Джанни научить его колдовать. Дон Джанни всячески старался доказать ему, что это чепуха, но так и не доказал. «Ладно,– объявил он,– Если уж тебе так хочется, завтра я покажу, как надо действовать».

Пьетро и Джеммата почти всю ночь глаз не смыкали – так им хотелось поскорей начать колдовать. Едва забрезжил день, как оба поднялись и позвали дона Джанни – тот, в одной сорочке, пришел к Пьетро и сказал: «Это я только для тебя, если уж тебе так хочется, сделаю, но только, если желаешь полной удачи, исполняй беспрекословно все. что я гебе велю».

Супруги объявили, что исполнят все в точности. Тогда дон Джанни взял свечу, дал ее подержать Пьетро и сказал: «Следи за каждым моим движением. Но только что бы ты ни увидел и ни услышал,– молчи, как воды в рот набрал, а иначе все пропало.

Пьетро взял свечу и сказал дону Джанни, что исполнит все в точности.

Дон Джанни, приказав и Джеммате молчать, что бы с ней ни произошло, велел ей раздеться догола и стать на четвереньки, наподобие лошади, а затем начал ощупывать ее лицо и голову и приговаривать: «Пусть, это будет красивая лошадиная голова!» Потом провел рукой по ее волосам и сказал: «Пусть это будет красивая конская грива!» Потом дотронулся до рук: «А это пусть будут красивые конские ноги и копыта». Стоило ему дотронуться до ее упругой и полной груди, как проснулся и вскочил некто незваный...

«А это пусть будет красивая лошадиная грудь»,– сказал дон Джанни. То же самое он проделал со спиной, животом, задом и бедрами. Оставалось только приставить хвост.

Тут дон Джанни приподнял свою сорочку, достал детородную свою тычину и, мигом воткнув ее в предназначенную для сего борозду, сказал: «А вот это пусть будет красивый конский хвост».

До сих пор Пьетро молча следил за всеми действиями дона Джанни, когда же он увидел это последнее его деяние, то оно ему не понравилось.

«Эй, дон Джанни! – вскричал Пьетро.– Там мне хвост не нужен, там мне хвост не нужен!»

Влажный корень, с помощью которого растения укрепляются в почве, уже успел войти, и вдруг на тебе – вытаскивай!

«Ах, Пьетро, голубчик, что ты наделал! – воскликнул дон Джанни,– Ведь я же тебе сказал: «Что бы ты ни увидел – молчи». Кобыла была почти готова, но ты заговорил и все дело испортил, а если начать сызнова, то ничего не получится».

«Да там мне хвост не нужен!» – вскричал Пьетро,– Вы должны были мне сказать: «А хвост приставляй сам». Вы его низко приставили».

«Ты бы не сумел,– возразил дон Джанни.– Я хотел тебя научить».

При этих словах молодая женщина встала и гак прямо и сказала мужу: «Дурак ты, дурак! И себе и мне напортил. Ну где ты видел бесхвостую кобылу? Вот наказание божеское! С таким, как ты, не разбогатеешь».

Итак, по вине нарушившего обет молчания Пьетро, превращение молодой женщины в кобылу не состоялось, и она, огорченная и раздосадованная, начала одеваться...»

                                                       ДЖОВАННИ БОККАЧЧО. Декамерон

–

Эпоха торжествующей чувственности.

Правда, далеко не везде...

Положение женщины на Руси было точно таким же, как и в раннем средневековье – положение бессловесной твари, которая должна трудиться и приносить приплод.

АРГУМЕНТЫ:

«Подобает поучати мужем жен своих с любовью, и благоразсудным наказанием; жены мужей своих вопрошают о всяком благочинии: како душу спасти, богу и мужу угодити и дом добре строити; и во всем ему покорятися; и что муж накажет, то с любовью приимати, и говорити по его наказанию...

... А плетью с наказанием бережно бити: и разумно и болно и страшно и здорова. А толко великая вина и кручиновата дело и за великое и за страшное ослушание и небрежение,– ино соимя рубашку плеткою вежливенько побить, за руки держа: по вине смотря; да поучив примолвити: а гнев бы не был, а люди бы того не ведали и не слыхали; жалоба о том не была».

                                                       «ДОМОСТРОЙ» – памятник XVI века

«Положение русских женщин самое жалкое: ибо мужчины ни одну женщину не считают честной, если она не живет, заключившись дома, и если ее не стерегут так, что она никогда не показывается на публике. Весьма редко их пускают в церковь и еще реже в общество друзей, разве что они очень стары и уже нет места никакому подозрению...»

                                          С. ГЕРБЕРШГЕЙН. Записки о Московии. 1556 г.

Читая эти исторические памятники, приходишь к неизбежной мысли о том, что,, с одной стороны, это какая-то дремучая дикость, а, с другой,– дыма без огня не бывает.

Женщины уж очень охотно идут на эксперимент по превращению себя в кобыл...