Текст книги "Эта покорная тварь – женщина"

Автор книги: Валерий Гитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)

Как видно из документальных очерков о проститутках, это были вообще отчаянные и совершенно опустившиеся существа, хотя некоторые фрагменты этих очерков могут вызвать сейчас лишь снисходительную улыбку:

«Что касается пределов того бесстыдства, до которого могут доходить или, правильнее, до которого может доводить проституток их положение, то примером могут служить следующие факты: некоторые из несчастных проституток свыкаются и без особого омерзения решаются вызывать у мужчин эрекцию полового члена посредством насасывания его ртом; другие совершенно равнодушно допускают развратников вылизывать свои половые части и т. д. В Петербурге девица Александра Авдеева, 19 лет, очень недурная собой особа, на одном из загородных гуляний летом 1869 г. в кругу подгулявших мужчин плясала канкан совершенно нагая».

(М. КУЗНЕЦОВ. История проституции в России. 1871 г.)

КСТАТИ:

«Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь»,

                                                                                   ЛЕВ ТОЛСТОЙ

Проститутки всегда хотели того, что делали, а эпитет «несчастные» соответствует лишь очень небольшой части их, что со .всей наглядностью подтвердил XX век, когда, по крайней мере, в странах Европы не было той самой нищеты, которую сердобольные социологи прошлого века выдвигали как основную причину проституции.

ПУТАНЫ АТОМНОГО СТОЛЕТИЯ

В организацию проституции наш век не привнес ничего нового: те же бордели, те же кокотки, те же «вольные».

С «раскрепощением» женщины и ее все более широким участием в общественной и деловой жизни связан бурный рост деловой проституции, невиданный по своим объемам в прежние века, а с разбуханием чиновничьего аппарата (особенно в СССР, гитлеровской Германии и «странах социалистического лагеря») – рост «карьерной» проституции, когда преданные жены зарабатывали таким образом продвижение по службе своим благоверным.

Все же остальное, в принципе, осталось прежним. Да, появились бордели с узкой специализацией, где квалифицированные садо-проститутки, так называемые «Домины» или «Воспитательницы», которые могут со всей элегантностью заковать клиента в кандалы, отхлестать розгами и помочиться ему на грудь, но разве подобного не было в том же Гамбурге, Берлине или Париже сто лет назад?

Так же как и уютные гнездышки, где можно вволю посношаться с собачкой, обезьянкой или птичкой,– и эти услуги можно было получить еще полтора века назад в любой из европейских столиц.

И показательные выступления лесбиянок тоже были, и секс на подмостках сцены, и пип-шоу, где можно через стекло полюбоваться прелестью женской грации и таинствами ее туалета, и даже кабинки с отверстиями в стенке, за которой анонимная партнерша окажет скорую минетную помощь...

К приметам времени следует отнести то, что резко возросло число «вольных» (а, следовательно, и число сутенеров) и «тайных», которые совмещают проституцию с какой-нибудь бессмысленной для женщины профессией типа инженера.

Резко возрос образовательный уровень. Если в прошлом веке считанные единицы проституток имели гимназическое образование, то в наши дни уже большинство из них имеет дипломы о среднетехническом или высшем образовании.

Мощное пополнение армия проституток получает из рядов студенчества и так называемой учащейся молодежи (техникумы, школы, профессионально-технические училища).

Профтехучилища являются, пожалуй, самым надежным резервом проституции, так как там, в основном, учатся девушки из сельской местности, которые после окончания училищ, в деревню, естественно, возвращаться не собираются, а в городе они, с их квалификацией, едва ли могут найти работу, тем более при нынешнем параличе производства (у нас). Правительство упрямо не хочет воспринимать эту очевидную истину и продолжает субсидировать эти заведения, выпускники-юноши которых доставляют немало хлопот милиции, а девушки – венерологам, да и не только им.

Так называемая «перестройка» вскрыла все загримированные гнойники нашего общества, идеологи которого с гордостью заявляли на весь мир о том, что у нас нет проституции. Да, не было официально функционирующих борделей, хотя сами постоянно

наезжали на уик-энды в «охотничьи домики», где их ожидало сексуальное обслуживание на уровне высших мировых стандартов.

А «девочки» в «Метрополе» еще в 60—70 годы?

А фантастической, немыслимой широты сфера деловой проституции?

В структуре партийных и комсомольских органов любое повышение по службе или «режим наибольшего благоприятствования» зарабатывались либо в отдельно взятых постелях вышестоящих начальников, либо участием в тайных оргиях, разумеется, лишенных римской элегантности. В настоящее время наиболее способные из этих девиц, повзрослев, заняли просторные кабинеты в органах исполнительной власти. Они ведут активную общественную жизнь, они баллотируются, они изрекают истины, но глядя на их натруженные губы я не могу сдержать саркастической улыбки. Были, конечно, исключения, но они крайне редки...

Ну, а когда появилась возможность проникнуть за рухнувший «железный занавес», наши соотечественницы толпами ринулись в Турцию, Арабские Эмираты, Голландию, Германию, Францию – нагло отбивать хлеб у местных проституток.

ФАКТЫ:

«Мы посмотрели пип-шоу с Мариной – нечто вроде эротического спектакля с танцем, изображением любви, игрой с фаллоимитатором. Пригласили ее на чашку кофе в соседний бар. Разговор поначалу не клеился, она деланно зевала, поглядывала на часы. Когда вышла, Мориц объяснил нам, что ей надо дать денег. Она не так давно родила, и сейчас не может подзаработать «обычным» способом – да, конечно, Марина всегда занималась проституцией.

Кладем под чашку тысячу франков. Марина возвращается, замечает деньги, спокойно убирает в сумочку. И молча показывает два пальца. Мы удваиваем сумму. Она расслабляется, закуривает сигарету.

– Заказывайте «музыку»!

Сама она из Санкт-Петербурга, ей 23 года, во Франции около трех лет. Как попала сюда? Купила туристическую путевку. Затем записалась вольнослушателем, то есть без экзаменов, бесплатно, в университет на социологическое отделение. Вернулась в Россию. Ей прислали визу на обучение...

– А как попала в пип-шоу?

– Возникла проблема с деньгами. Жить как-то надо. А еще за квартиру платить 2500 франков. Сначала я пыталась ходить на улицу. Вообще многие «честные» парижанки выходят на панель в конце месяца, когда наступает пора оплаты коммунальных счетов, рассрочки и прочего. Вог и отправляются на бульвар Гаусманн или на улицу Шоссе д’Антен. Я попала в облаву, насилу отмазалась... А потом подруга, француженка, подсказала – иди танцевать в пип. Во Франции после года проживания в стране разрешается подрабатывать несколько часов в неделю... Так что для официальных властей я идеальная иностранная студентка, которая не пользуется правительственной стипендией, а, наоборот, содержит себя сама...

За два года работы Марина заработала не так уж много – у нее на счету 307 ООО франков. А в месяц на съем квартиры, страховки, плату за парковку и прочее уходит больше 5 тысяч. У нее двухкомнатная квартира, гараж, «Пежо 206».

– А еще трачу на еду, много на одежду. В Париже жизнь соблазнительная...

– А как личная жизнь?

– У меня был друг, но мы с ним расстались. Появился сын, он имеет французское гражданство, поскольку родился здесь, таков закон...

Разговор снова возвращается к ее работе в пип-шоу.

– Марина, физический контакт клиента и исполнительницы в пипе не разрешен. И все-таки, если он захочет?..

– Можно договориться с девушкой о свидании за пределами заведения.

– А в самом пипе?

– Ну, за дополнительные деньги... У нас целая система знаков, с помощью которых хозяин дает мне понять – с этим клиентом ничего лишнего, а с этим – все, что пожелает...

Прощаясь, мы спрашиваем Марину, каким она видит свое будущее.

– Я не собираюсь заниматься пипом и проституцией всю жизнь. Хочу заработать достаточно денег и, может быть, открыть парикмахерскую...

Сутенер Мориц утверждает, что, несмотря на усилия полиции, русских проституток в Париже все равно полно. Ремеслом этим промышляют в том числе и модели.

– Русских моделей приглашают сюда французские агентства на кастинг-просмотр, для начала выдают трехмесячную визу. Но кастинг может оказаться и безуспешным: девчонок на работу не берут. а виза остается. Вот многие и начинают ходить по ночным клубам, чтобы эти месяцы не пропали даром...

И все-таки основной поток русских девушек оказывается во Франции по линии так называемых марьяжных кабинетов, то есть агентств, «организующих» для французов девушек из России. Самые крупные – «кабинет мадам Десаше», «МММ Консель» и агентство «Бушон», специализирующееся на москвичках.

О технологии сводничества рассказывает менеджер «Бушона» Изабель, француженка лет тридцати пяти.

– Наши агенты записывают на видео девушек в России, где они раздеваются и рассказывают о себе. Потом это ролики крутят для французов, те выбирают понравившуюся девушку, платят 8—20 тысяч франков, покупают ей билет на самолет и получают в свое распоряжение на три месяца.

Наши агенты работают преимущественно в студенческих массах России. Четверть привозимых девчонок говорят по-французски, и все по-английски. Свои мужчины в их представлении – эгоисты, алкоголики, плохие мужья, жалкие любовники. Многие считают, что лучше быть проституткой во Франции, чем женой в России. В 1996 году мы привезли 1500 девочек... Конечно, большинство вернулось в Россию...

– Вы занимаетесь только русскими?

– С ними меньше проблем. А главное, французские мужчины предпочитают именно женщин из России!»

                                                          В. ЖАРОВ. 10. РЯЗАНОВ, Г. ЧЕКОТИН,

                                                          спецкоры «Спид-инфо»

* В 1996 году французские иммиграционные власти забили тревогу: славянские девушки, профессиональные проститутки, просто одинокие молодые женщины из России и Украины всеми правдами и неправдами перебирались во Францию и старались остаться здесь, подрабатывая проституцией, не брезгуя кражами, торговлей наркотиками и тому подобным. Французская полиция провела массовые облавы и выслала из страны десятки тысяч славянских «жриц любви».

* Российская мафия успела наладить трехдневные туристические вояжи русских проституток, которым надоели московские и петербургские панели.

Привозят полный автобус, размещают в дешевых отелях и дают объявления в газетах: «Более ста русских девочек ждут вас в Париже, каждая меньше чем за две тысячи франков».

Это называется «встречи под ключ» – клиент звонит, ему дают адрес, и все готово. А через три дня девочек отвозят тем же автобусом обратно в Россию. Они довольны: и в Париже побывали, и поездку окупили.

* Конкуренция среди парижских проституток так высока, что девушки, как и всякие другие торговцы, уже стали предлагать... купоны со скидкой на свои услуги. Например, постоянный клиент может получить здесь 50-процентную скидку на повторный визит или два комплекса услуг за одну цену.

                                                              (Из газеты «Спид-инфо»)

Говоря о туризме, следует отметить такую распространенную в наше время форму проституции, как « порнотуризм» или, как его еще называют, « секстуризм».

Суть этого понятия заключается в том, что местом бордельных услуг объявляется определенный город, или остров, или участок какого-либо экзотического побережья, где туристов ждут, кроме красот местной флоры, роскошных пляжей и ночных клубов, лишенные комплексов девушки, ласки которых входят в программу отдыха, вручаемую в турагентстве вместе с авиационным билетом.

Эти турагентства, функционирующие во многих городах Европы, выпускают красочные рекламные плакаты, на которых изображены туземные королевы красоты и помещен такой, примерно, текст: «Вы будете обладать такими же девушками, если совершите туристическую поездку в...»

Одним из главных центров такого рода туризма стала в последнее время Бразилия.

ФАКТЫ:

«Порнотуризм» в последние годы превратился в обычное явление в курортных городах, расположенных на северо-западном побережье Бразилии, куда стекаются со всей страны девушки, желающие заработать деньги на иностранных туристах или найти себе жениха из их числа.

Сейчас уже несколько раз в неделю пассажирские авиалайнеры из Европы, Японии, Аргентины приземляются в аэропортах Рио-де– Жанейро, Сальвадора, Ресифе и других, доставляя на прекрасные песчаные пляжи тысячи туристов. Именно там бизнес на «порнотуризме» получил наибольшее распространение. В курортных городах уже появились целые улицы, где иностранных туристов поджидают местные «нимфы» с целью завести «сексзнакомство». Международные аэропорты таких городов, как Сальвадор и Ресифе заполнены молодыми стройными мулатками и креолками, которые готовы с радостью встретить одиноких мужчин-туристов, настроенных на проведение беззаботного времени в окружении длинноногих «подружек», о которых упоминалось в турпрограмме... Представительница бразильской феминистской организации «Коллектив, Женщина, Жизнь», исследовательница этой проблемы Марсиа Дангремон, участвовавшая в работе международного семинара по туризму, сказала журналистам, что бизнес на туристическом сексе настолько очевиден, что достаточно побывать на одной из центральных улиц Ресифе, чтобы увидеть сотни местных молодых красавиц, фланирующих в обнимку с европейскими туристами. Там прибывшие на отдых туристы из-за рубежа могут найти себе «спутницу» в возрасте от 15 до 20 лет.

«Девушка 25 лет уже считается «старой» и не выдерживает конкуренции»,– говорит Марсиа Дангремон. По ее мнению, целью юных «нимф» является не проституция. Их мечта – влюбить в себя иностранца, желательно европейца, и лучше, если он окажется немцем, за которого можно будет выйти замуж и выехать из Бразилии. Почему спросом у бразильских девушек пользуются немцы? Потому, говорит Марсиа Дангремон, что на северо-западе Бразилии  немец для молодых женщин означает деньга, стабильность, процветание, прочный жизненный статус. «Наши девушки наивно верят в то, что, выйдя замуж, например, за немца, они будут жить без забот в благополучной стране, не работая и исполняя роль счастливой домашней хозяйки»,– иронически замечает Марсиа. По ее словам, только в Ресифе, в общем-то небольшом городке, количество таких «искательниц любви» превышает три тысячи в туристические сезоны. Зачастую, отдавая себя в полную власть иностранца, с которым проводят дни его отдыха, они даже не требуют денег.

Но лишь единицы из жаждущих выйти замуж за иностранца бразилианок действительно добиваются своего. Остальные же довольствуются тем, что «сезонный жених» поит, кормит, одевает, водит их в рестораны в течение дней своего отдыха. Проводив же его в аэропорту и выслушав на прощание заверения в «вечной любви» или на худой конец обещание новой встречи, неудачницы вновь выходят на охоту за своей призрачной мечтой.

Бразильская исследовательница считает, что европейские туристы, которые ищут сексуальных приключений на пляжах Бразилии, принадлежат, как правило, к низшим слоям среднего класса. Это – водители, механики, строители, квалифицированные рабочие, привлеченные в Бразилию рекламными плакатами и слухами о бразильских девушках, «готовых на все» в обмен на иллюзию удачного замужества».

                                                                                    (Газета «Двое» № 11 '97)

КСТАТИ:

* Поведение этих мужчин вполне логично: лучше потратиться разово, чем долгие годы содержать такую ленивую и примитивную тварь.

 
* «Принца, герцога, барона
Или короля —
Хочу мужа, хочу мужа,
Хочу мужа я!»
 

                                                                         (Из бардовской песни)

Притязания проституток следующей категории не простираются так далеко, они довольствуются малым, проявляя в этом гораздо больше благоразумия, чем их бразильские коллеги.

Это – так называемые « дальнобойщицы» – временные путевые подруги шоферов-дальнорейсовиков.

Собирательный образ этих женщин достаточно выразительно описан в одном из писем, опубликованном в той же газете «Двое»:

«Итак, я – Маринка-дальнобойщица, как сама себя называю, а на деле – дорожная проститутка, плечевая, как нас называют.

Не судите меня за это. Все считают таких, как я, последними тварями, опустившимися людьми. Да, жизнь опустила меня. Вернее, сама я позволила себе опуститься до шлюхи дорожной. Но, слава Богу, не отнять у меня умения понимать людей, сочувствовать им, любить все и всех вокруг себя.

Я по характеру очень спокойный, доброжелательный и бескорыстный человек. Стеснительная, даже робкая, ей-Богу. Не вяжется все это с моим образом жизни, да? А мне легко в дороге. Когда мы едем в машине, у нас создается чисто семейная обстановка. Едем, разговариваем, музыку слушаем. Где-то остановимся, пообедаем, где-то поужинаем. А ночью – выпьем немного, посидим, поговорим – и спать. Ну, естественно, как муж с женой.

Много у меня было мужчин-дальнобойщиков. Многих вспоминаю до сих пор, были и такие, с которыми расставалась со слезами на глазах – привыкала за дорогу. Были и такие, которым адрес свой оставляла, и приезжали они ко мне в гости. С подарками, с радостью в глазах. Были ребята, к которым возникала сильная симпатия, почти любовь. Влюблялась два раза – раз в Сергея из Ставрополя, даже домой к нему ездила, так хотелось еще увидеть его. А другой раз – в Женьку из Кузбасса, до сих пор жду его, обещал приехать.

Началось все давно, когда я молодая была. Началось с того, что в 15-летнем возрасте меня изнасиловал родной отец. Вот кто был первым мужиком в моей жизни. Отца посадили, конечно. Сколько я тогда вытерпела. И как переживала! Даже сейчас странно как– то. А тогда мне казалось, что я теперь никому не нужный человек. И было отчего так думать: в школе все смеялись надо мной, по селу слухи всякие шли, каждый пальцем показывал на меня. Парень, с которым я тогда встречалась, не выдержат, бросил меня. Мать родная сначала жалела, а потом начала меня во всем винить. Просила, чтобы я отказалась от своих показаний, подала на пересуд. Но ведь была медэкспертиза, а там ведь не глупые люди! Словом, оставили приговор без изменения.

А для матери я разом стала плохой. Теперь она и сплетни грязные сама стала по селу распространять. Как мне было обидно! И ведь ей верили. Она била на сочувствие – сама была инвалид 2-й группы, ее жалели все: осталась, мол. без кормильца, а на шее двое маленьких детей 5 и 6 лет и нас трое – 14, 15, 16 лет. Мне советовали пожалеть мать, ей же малышей растить, а как она без отца? Вы-то, мол, взрослые, сейчас все разлетитесь из дома. Но что я могла сделать? Мне было тогда лишь 15 лет, и так горько и обидно, что даже мать не понимает, как мне плохо! И начались скандалы с матерью. Один раз она меня даже на сутки посадила, вызвала милицию и написала заявление, что я бешеная, покоя ей не даю, а она больная, нервная, и т.д, И забрали меня. Просидела я до 16.00 вечера, и отпустили, назначили штраф. Я в то время работала на почте, хоть и несовершеннолетняя была. Сразу из камеры побежала на работу, хотя уже на два часа опоздала. Там объяснила, в чем дело.

Мне посоветовали уйти из дома. И я ушла к почтальонке одной, она со мной работала. Пожила у нее немного, потом попала в больницу с аппендицитом. Сделали операцию, отлежала в больнице. А мать моя за все время ни разу не пришла навестить меня, только слухи продолжала по селу распускать, дескать, я и беременная, и такая-сякая...

Чужие люди навещали меня в больнице. Ну не обидно ли? Не тяжело?

Дожила я кое-как до 18 лет в своем селе и уехала на комсомольскую стройку, на «Атоммаш» в г. Волгодонск, Ростовской обл. Уехала с черной душой, обиженная на весь белый свет, несчастная и нелюбимая.

Жила в общежитии, училась, потом работать пошла. Обратил на меня внимание парень (на 9 лет старше меня был). Работал он в городе, по вечерам приходил к общежитию нашему, вот и заметил меня. Я в то время очень симпатичная была, миленькая такая. Ну вот, стали мы встречаться, тут любовь пришла. Закружило меня, завертело. Оказалось, что очень я ему нужна, и уехала я к нему. Жил он на квартире. И жена была, только он не жил с ней уже года три, хоть и не разведен был. Ну, пока я тут с ним жила, из общежития меня выписали, с работы уволили. Сама виновата, конечно, но кто знал? Я ведь так счастлива была, и ведь молодость, легкомыслие, все кажется так легко и прекрасно. А потом – раз, и крах! И ничего не исправить, не вернуть. Так и у нас вышло. Налюбился он, а мне идти некуда. В общежитие назад не берут, в другие тоже нелегко попасть. Словом, собрала я свои вещички, документы и уехала в г.Новороссийск. Но пока доехала, наверное. месяц прошел: провела я его в дороге. Нравилась я «камазникам»: молодая, симпатичная. А как начну о жизни своей неудачной рассказывать, о любви несчастной, да о том, что жить негде и не на что, так и вовсе жалели меня все. Один с собой взял в дорогу, другой, третий, так и пошло. Мне что – хоть не на улице была. Домой-то, в ад, вернуться нельзя... А тут и весело, и не голодно, и не холодно, и спать есть где...

Пережила, приехала в Новороссийск, стала пробовать устраиваться там на работу. Да трудно было в те времена мне устроиться. И пошло: днем хожу по городу, а ночью – на дорогу. Знаю уже – ребята помогут, не дадут пропасть. Когда все, что было у меня хорошего из вещей, продала, все проела, уже и пытаться не стала устроить как-то свою жизнь; тем более и документы потеряла: ведь я бродила, и в подвалах ночевала, и на чердаках – все было.

И стала я кататься постоянно. В каких только городах не была. Попадались мне молодые, холостые ребята, брали к себе жить на время. Ведь в жены я не годилась – кто я такая? Бродяжка, плечевка, без имени, без документов. Выручала молодость, да и смазливость. Вот так и было: поживу с одним – и на дорогу. Познакомлюсь с другим, поживу у него – и опять дорога...»

КСТАТИ:

О современных нравах.

«На Ярославском вокзале две девушки – москвички – Надя и Лена – ждали запаздывающий поезд.

Юные «держательницы вокзала» проходили мимо. Их внимание привлекли Надины сапожки – и дорогие, и модные. Троица подошла вплотную к сидящим девушкам и... потребовала предъявить документы. Те опешили: «Нет у нас никаких документов».

Дальше пошла в ход брань. «Мы здесь вокзал держим – лучше для вас, если подчинитесь». Девушек заставили встать и следовать за ними на станцию ВДНХ.

Пока они ехали в метро, с ужасом слушали угрозы. Как в тумане, шли через подземный переход к большой автостоянке, где сгрудилось множество грузовиков-дальнобойщиков. Выбрали место потемней за автомашинами, остановились. Провожатые окружили Надю: «Слышь, разувайся, снимай свои сапожонки, дай другим поносить».

Потом стали бить. По лицу, под дых: «Сейчас мы вас мужикам-шоферам продадим». И пока москвички, мертвея от страха, топтались на месте, грабительницы разделились: две стали бить Надю и пытаться снять сапоги, а третья схватила Лену за шиворот и поволокла к машинам. Минут десять Сальникова таскала Лену от машины к машине и спрашивала водителей: «Бабу хочешь? Недорого». Но купить Лену 1шкто не захотел. Никто и не пытался защитить».

                                                                                         (Газета «Труд», 1995)

Еще одна, характерная для всех малоразвитых стран, категория – интердевочки.

В отличие от «туристских принадлежностей» – бразилианок, эти «путанят» исключительно ради разового гонорара и относительно самостоятельно.

Интервью с одной из ветеранок этой категории проституток поместила на полосах своего февральского (1997 г.) номера газета «Спид-инфо».

Некоторые характерные фрагменты:

«...Ее детство не было тяжелым – отец, известный артист, солист ГАБТа, зарабатывал достаточно, чтобы иметь возможность выполнять все прихоти девочки. Он умер, не дожив двух месяцев до совершеннолетия Нателлы. Она осталась с матерью, тяжело заболевшей после смерти мужа. Нателла поступила в институт Мориса Тореза, ухаживала за больной мамой, давала частные уроки языка...

Когда Нателла перешла на третий курс, пришлось решать не– , легкую задачу – деньги, оставшиеся на сберкнижке отца, кончились. Стипендии и приработка от уроков в обрез хватало на самое необходимое: еду, лекарства, минимум одежды. А нужно было еще оплачивать сиделку, покупать фрукты; профессор, который раз в две недели консультировал мать, тоже обходился недешево. Конечно, хотелось и одеться красиво, и косметику хорошую иметь, и духи...

Со своей проблемой Нателла пришла в комитет комсомола. Секретарь комитета, однокурсница Нателлы Ксения не раз помогала малообеспеченным студенткам подработать на масло к куску хлеба. Через «Совинтур» она устраивала девочек экскурсоводами к «фирменным» группам. Однажды день ее рождения отмечали в ресторане «Националь». Там она и сделала Нателле конкретное предложение поработать с «фирмой» при отеле...»

«Национальность в принципе значения для меня не имеет, хотя разница есть. Больше всего платят и лучше всего обращаются с нами японцы. Итальянцы темпераментнее, и даже небогатые платят хорошо. Потом американцы – самые закомплексованные. За внешней самоуверенностью, даже наглостью, часто скрываются натуры, сомневающиеся в себе, которым важнее всего подтверждение их достоинств, участие, сочувствие... На четвертом месте по платежеспособности – флегматичные финны. Самые безразличные чаще всего немцы, «бундесы». И если «бундес» от своего коллеги услышал цену – больше ни за что не заплатит, хоть восьмеркой вывернись. Самые бедные – французы. Они же – самые большие фантазеры. С остальными я слишком мало имела дело, чтобы обобщать. Самые грубые, самые опасные – наши.

Кстати, пуганы обычно не так много зарабатывают. Максимум двести долларов за ночь. Половину «мамка» (то есть сутенерша.– ред.) забирает. И работа не каждый день – два-три раза в неделю. Чаще не получается. У нас весь тоже все поделено – кто, где, когда, почем».

«Почему говорю, что самые опасные клиенты – это наши? Сам посуди. Им секса мало, им подавай чего-нибудь этакого: любят, чтоб на одной ноге на столе поплясала, чтоб задницей на полу покрутилась. А есть еще «солнышко» (или «ромашка» – это уж кому как нравится») – это когда ребята садятся за стол, а девка ползает и строчит кому-то минет, а приятели по лицу должны догадаться, кому именно. «Солнышко» обычно устраивают под утро, когда уже все комбинации перепробованы: и два одну, и одна на двоих. Главное – не попасть на «субботник». «Субботники» обычно так устраивают: подъезжают ребята, расплачиваются, сажают девок в машину, потом бьют сутенера по морде, отнимают деньги и на огромной скорости уезжают. А еще «субботник» – это когда берут одну, привозят на место, а там ждут все сорок. Ощущение, скажу я вам...»

«Потом в ее жизни появился Бони. Когда они познакомились, ему было 42 года. Он приехал из Осаки заключать договор о поставке какой-то электроники для химзаводов. Бони приезжал каждый месяц на три-четыре дня. Он выкупил ее работу – давал деньги, чтобы Нателла без него ни в чем не нуждалась и ни с кем не слала. Добрый, мягкий, по-настоящему интеллигентный – ей было с ним хорошо... В «Нацик» уже не ходила, он приезжал к ней домой, познакомился с мамой.

Нателле казалось, что она устроила свою судьбу и лучшего не надо. К тому времени квартира у нее была полностью обставлена, в гараже стоял автомобиль, ни в чем себе не отказывала. Тут-то ее беда и подстерегла. Все началось со дня рождения подруги, там был один парень... Она не знала его, но словно давным-давно ждала это лицо, эти глаза, этот голос... В тот вечер они смотрели только друг на друга и ушли вместе. Она забыла про все: про своего Бони, про «работу»... Уехали в Дагомыс, сняли самые дорогие апартаменты и утонули в счастье. С ним ей было так хорошо, как ни с кем. Потом вернулись в Москву. Он поехал домой за какими-то вещами – и не вернулся. Она чувствовала, не хотела отпускать... Ему было всего 19, но, как выяснила потом, он за свои невеликие годы успел вырасти в крупного афериста. В последнюю «работу» кинул крутых московских валютчиков почти на 200 тысяч баксов. И его убили – прямо перед дверью квартиры...

Жизнь потеряла и цвет, и вкус – Нателла проживала свои накопления, не делая попытки заработать еще. От тоски села на иглу.

Деньги кончились, в ход пошли драгоценности, вещи. Она опустилась, часами сидела у окна, глядя в небо – непричесанная, в грязном халате... Умерла мама. Заняла у одного знакомого жулика деньги на похороны...»

                                                                        ДМИТРИЙ УТЕХИН

КСТАТИ:

«Статная дива с платиновыми волосами, караулившая кого-то у входа в гостиницу «Москва», обернулась на сигнал иномарки и мило подмигнула. Ее губы приоткрылись в улыбке. Но – о ужас! – во рту зияла черная дыра: не хватало передних верхних четырех зубов. Впрочем, красотку это ничуть не смущало.

«Марселка-минетчица», как прозвали сестры по цеху эту щербатую путану, предлагает клиентам в основном один вид услуг – оральные ласки. И зубы свои Марселка положила на алтарь любви. Буквально! Чтобы не только не совершить членовредительства, но и доставить клиенту максимальное удовольствие. Подруги Марселке завидуют. Она так лихо обрабатывает клиента, что у него уже не остается страсти на ее тело. И меньше 350 долларов не берет. А таких сеансов у нее может быть до десятка в день. Имеет привычку «заедать» очередного клиента порцией сливочного мороженого.

– Таких, как я, в Москве – по пальцам пересчитать,– говорит она.– Вот капитал сколочу, тогда и поставлю фарфоровый протез.

А пока... Есть у Марселки постоянный дяденька. Ласковый, внимательный, комплиментами так и сыплет, приговаривая: «Ты только не улыбайся, детка».

                                                            ИРИНА АВАНЕСЯН. «Спид-инфо»

Вот такие они, характерные типы современных путан.

Думается, необходимую полноту и объемность образу придаст этот мастерский штрих большого и мудрого художника...

–

ИЛЛЮСТРАЦИЯ:

«Я выяснил, однако, во что они превращаются, эти обаятельные, с ума сводящие нимфетки, когда подрастают. Помнится, брел я как-то под вечер по оживленной улице, весною, в центре Парижа. Тоненькая девушка небольшого роста прошла мимо меня скорым топотком на высоких каблучках; мы одновременно оглянулись; она остановилась, и я подошел к ней. Голова ее едва доходила до моей нагрудной шерсти; личико было круглое, с ямочками, какое часто встречается у молодых француженок. Мне понравились ее длинные ресницы и жемчужно-серый tailleur, облегающий ее юное тело, которое еще хранило (вот это-то и было нимфическим эхом, холодком наслаждения, взмывом в чреслах) что-то детское, примешивающееся к профессиональному fretillement ее маленького ловкого зада. Я осведомился о ее цене, и она немедленно ответила с музыкальной серебряной точностью (птица – сущая птица!) «Cent». Я попробовал поторговаться, но она оценила дикое глухое желание у меня в глазах, устремленных с такой высоты на ее круглый лобик и зачаточную шляпу (букетик да бант): «Tant pis», произнесла она, перемигнув, и сделала вид, что уходит. Я подумал: ведь всего три года тому назад я мог видеть, как она возвращается домой из школы! Эта картина решила дело. Она повела меня вверх по обычной крутой лестнице с обычным сигналом звонка, уведомляющего господина, не желающего встретить другого господина, что путь свободен или несвободен – унылый путь к гнусной комнатке, состоящей из кровати и биде. Как обычно, она прежде всего потребовала свой petit cadeau, и как обычно, я спросил ее имя (Monique) и возраст (восемнадцать). Я был отлично знаком с банальными ухватками проституток; ото всех них слышишь это dixhuit – четкое чириканье с ноткой мечтательного обмана, которое они издают, бедняжки, до десяти раз в сутки. Но в данном случае было ясно, что Моника скорее прибавляет, чем убавляет себе годика два. Это я вывел из многих подробностей ее компактного, как бы точеного, и до странности неразвитого тела. Поразительно быстро раздевшись, она постояла с минуту у окна, наполовину завернувшись в мутную кисею занавески, слушая с детским удовольствием (что в книге было бы халтурой) шарманщика, игравшего в уже налитом сумерками дворе. Когда я осмотрел се ручки и обратил внимание на грязные ногти, она проговорила, простодушно нахмурясь, «Oui, se n’est pas bien» и пошла было к рукомойнику, но я сказал, что это неважно, совершенно неважно. Со своими подстриженными темными волосами, с светло-серым взором и бледной кожей она была исключительно очаровательна. Бедра у нее были не шире, чем у присевшего на корточки мальчика. Более того, я без колебания могу утверждать (и вот почему, собственно, я так благодарно делю это пребывание с маленькой Моникой в кисейно-серой келье воспоминаний), что из тех восьмидесяти или девяноста шлюх, которые в разное время по моей просьбе мною занимались, она была единственной, давшей мне укол истинного наслаждения. «Il'etait malin celui qui a invente ce true-La», любезно заметила она и вернулась в одетое состояние с той же высокого стиля быстротой, с которой из него вышла...