Текст книги "(Не) Пара для генерала драконов (СИ)"

Автор книги: Валентина Ладная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

– Может, она переутомилась или просто мало поела.

– Перестань! Что-то, а работой мы ее не перегружаем, да и ест она вдоволь.

– Тогда что с ней?

Я, находясь в своей маленькой комнатушке, моей спальне, лежала на кровати с тонким слежавшимся тюфяком и вздрагивала от каждого слова, произнесенного за дверью.

– Такой позор! Сбежать с бала.

– Это ТЫ настоял, чтобы мы вообще на него пошли!

– Как будто у меня был выбор! Это приказ императора.

Мои родители редко поднимались в мое пристанище... и сейчас их присутствие нервировало и сбивало с толку... Они еще ни разу столько обо мне не говорили... Не растрачивали своего драгоценного времени на меня.

Вот уже больше часа они то заходили, то выходили из спальни, зло шипя, споря и перебивая друг друга. И хотя это была обыкновенная манера их общения, но сегодня их внимание направлено в мою сторону. От этого я чувствовала себя неуютно и дискомфортно.

В комнату вошел низкий и плотный мужчина.

Умные глаза прошлись по моему хрупкому телу. Он скупо кивнул и сел на единственный в этой комнате стул, подвинув его к кровати.

От близости постороннего человека, вторгающегося в мое пространство, я вся покрылась алыми пятнами. Подавляя в себе желание отодвинуться... укрыться и скрыться, натянула на нос одеяло, оставляя открытыми лишь глаза, что слезились и закрывались от усталости.

Последние события и мое внезапное недомогание еще блуждали по телу. Из меня словно выпили все соки, оставляя абсолютно пустой... А в груди, где я ранее чувствовала боль, теперь ощущалось невероятное натяжение. Я вся как натянутая струна, чуть ли не звенела от необъяснимого желания поддаться порыву и ответить на манящий зов чего-то неизведанного. Я не знала, как описать свое состояние. И вот сейчас, когда целитель, а это был именно он, достал из пузатого вытянутого чемоданчика трехступенчатый белесый кристалл, я еще больше напряглась, наблюдая, как его руки кладут мне на грудь прохладный камень.

– Что вас беспокоит, госпожа?

Я растерялась. А его учтивый и заботливый тон вдобавок еще и смутил, наводя еще больший беспорядок в прыгающих от пристального внимания целителя мыслях.

Крепко сжимая края колючего одеяла, я видела, как дрожат мои пальцы, слышала, как громко стучит сердце, стремясь выпрыгнуть из груди. Но ответить на вопрос мужчины не могла.

Не знала, что сказать!

От бессилия на глазах выступили слезы, я нервно повела плечами, ежась от сквозняка, что вечным спутником вольно гулял по моей спальне.

Целитель, читая меня будто открытую книгу, успокаивающе похлопал поверх одеяла, посылая волну тепла и поддержки, вымучивать из меня ответ не стал. Он сосредоточенно отвел взгляд, переключаясь на уникальный объект, лежащий на моей груди. Я знала, что за кристалл он использовал, и знала о его предназначении.

В моем одиночестве всегда был огромный плюс. Никто не следил за мной, не любопытствовал, какие у меня интересы, и никогда не спрашивал, какие книги я стопками ношу в свою спальню.

Поэтому то, что сейчас мерцало на груди, не осталось для меня загадкой. Кристалл истины. Он впитывал в себя энергию больного и определял настоящую причину заболевания. А вот считать с кристалла и поставить диагноз ни за что бы не смогла. Этому обучали в академии целительства и

исключительно черных драконов.

Я замерла в ожидании.

Минуты текли лениво и размеренно, в такт удивительному мерцанию. Но вот кристалл потух, потяжелел. Целитель аккуратно, стараясь лишний раз не касаться моего тела, взял его в руки и высоко поднял вверх, всматриваясь в молочную сердцевину.

Мы оба всматривались.

Его умный взгляд и мой любопытный.

Ждали, о чем нам расскажет, о чем поведает источник магического разума, который добывают в глубинах драконьих пещер. Вместе с хаотичными ударами сердца я всматривалась и всматривалась в спокойную пустоту до жгучих резей в глазах, напрочь забыв, как дышать. Как вдруг в кристалле что-то заискрилось, мимолетно и еле заметно, но я увидела и отшатнулась, не понимая, что это могло обозначать.

Маленькие серебряные паутинки переплетались в безумно красивом танце с черными нитями. Вжимаясь друг в друга, соединяясь... Все это завораживало, погружая в особое состояние правильности. Так и должно быть. Так и должно.

Я очнулась. Не веря своим глазам. Кристаллы с такими как я не разговаривают. Это непреложная истина.

Но сейчас…

Сейчас это случилось, и мне ужасно хотелось знать почему.

– Вы расскажете, в чем дело?

Целитель продолжал стоять, грозно надувая щеки. Стоял и молчал, вынуждая меня приподняться.

Он прекрасно слышал мой вопрос и видел мое нетерпение, но объяснять ничего не стал.

Постояв еще пару минут, резко развернулся и спешно вышел, оставляя меня один на один со своими тревожными мыслями.

Что происходит? Почему он так странно себя ведет?

Наверное, не нужно было идти на этот бал, где я так беспечно подхватила неизвестную болезнь.

А если от нее нет лекарств? А что, если я умру... или, того хуже, останусь немощной, прикованной к этой кровати.

От этих мыслей мое тело покрывалось толстой коркой льда. Студеная кровь еле-еле перемещалась по венам, замедляя удары сердца.

Я уже совсем отчаялась и даже провалилась в беспокойной сон, как дверь в мою спальню с грохотом отворилась и в нее влетел разъяренный отец.

– Дара, что это значит?

Глава 5

Я вжалась в деревянную спинку кровати... забывая, как складывать звуки в предложения.

Растерянно хлопая глазами, я искала подходящие слова, которые костью застряли в моем горле.

К отцу подошла сердитая мать, бросая на меня полный негодования взгляд.

– Нам всем интересно! А ну говори!

На заднем плане, куда же без нее, стояла сестра, грозно корча мне рожи, и, слава Матери Драконов, не лезла с расспросами.

А я молча переводила взгляд с одного родственника на другого... не совсем понимая, что от меня хотят.

– Ты так и будешь молчать, неблагодарная?

Эти слова больно бросила мне в лицо мать...

В груди снежным комом нарастал протест, грозя снести все заслоны, которыми я прочно забаррикадировалась от их нападок на многие годы.

Раньше, по глупости, пыталась спорить и что-то доказывать, но всегда проигрывала.

Никогда мое слово не будет весомо в этом доме, и чтобы я ни сказала, меня не услышат.

Поэтому я, наученная горьким опытом, молчала, ожидая, когда они сами за меня все объяснят.

Первым не выдержал отец.

– Дара... расскажи правду!

Его тон, грозный, обжигающе холодный, любого бы заставил говорить.

Но, видимо, не сегодня и не меня.

Да, я испугалась, дрожа как осиновый лист на ветру. Но упрямо сжала губы.

Ну не могла я рассказать, что целовалась с первым встречным.

Неужели тот дракон рассказал об инциденте моим родителям и они пришли обвинять меня в неблагоразумности или, того хуже, непристойности?

Боже, как стыдно!

Горечь, стыд, все смешалось в моей голове. Кровь отхлынула от лица, падая камнем в пятки. Все тело задеревенело, и я в попытке взять себя в руки закрыла глаза.

Неужели тот мужчина опустился до такого, чтобы прийти и пожаловаться на меня родителям?

Ведь не я же первая полезла к нему с поцелуями, от которых меня до сих пор бросает в жар.

Возможно, та девушка?

Ее красноречивый взгляд не сулил ничего хорошего. Разумом я понимала, что ни в чем не виновата... но вот сердцем... Я могла оттолкнуть дракона, но не оттолкнула.

Набрав побольше воздуха в легкие, решила повиниться. Тем более что они не слезут с меня, пока не узнают правду.

– Папа, я...

Но меня перебили.

Ирэна – младшая сестра. Моя полная противоположность. С темными, как у матери, волосами и такими же карими глазами.

Я не была похожа ни на мать, ни на сестру, да и у отца волосы были каштановыми. Унаследовав от него лишь цвет глаз – зеленый.

Почему мои волосы были сверкающе белыми, не знал никто. И с самого детства за эту мою особенность я получала столько тумаков и ругани. Даже мама презрительно фыркала, когда заставала меня за их расчесыванием.

Со временем я их тоже возненавидела, натягивая до ушей

обыкновенный чепчик.

Ирэна грубо отодвинула отца и мать в сторону и фурией приблизилась ко мне, нависая над кроватью…

От ее напора я опешила и легла пониже, боясь, что сестра вцепится мне в волосы или выцарапает глаза, таким злым и решительным выглядело ее лицо.

– С кем ты посмела связаться истинностью, моя любимая сестрица? А?

Три пары глаз... нет, четыре... в дверях появился целитель, который так же нетерпеливо ждал моего ответа.

А я... я... Я столько вариантов перебрала в своей голове, что со мной, а тут такое!

Я – истинная? Этого не может быть… Широко открыв от шока и удивления рот, не в силах выдавить из себя слова, я отрицательно замотала головой.

В нашу не очень активную беседу вмешался целитель.

– Вы же понимаете, что я должен доложить императору? Истинности не наблюдалось уже более пятисот лет...

Я задрожала... всем телом, заставляя даже одеяло вторить моим движениям и тоже мелко трястись.

Оно не могло мне дать необходимого тепла. У меня зуб на зуб не попадал, настолько стало холодно.

Отказываясь принимать правду, я тряслась и махала головой, как истукан... Нет... только не это... истинность же это навсегда!

Но меня не оставили в покое. Отец схватил за одеяло, вытрясая из меня признание.

– Кто он?

Моя голова на тонкой длинной шее болталась туда-сюда, извергая из глубин приступ паники.

– Ты сейчас ей голову открутишь. Дай ей сказать.

Мать достучалась до отца, он прекратил свои пытки.

Я упала на подушку, унимая учащенное дыхание и рвотные позывы. Наконец мне удалось справиться с чувствами, и я, еле-еле ворочая во рту языком, просипела:

– Отец, я... я... я не видела его раньше.

– Что значит не видела?

– Ты же сам не разрешаешь мне пользоваться «Вестником».

«Вестник» – местная газета, где собирались сплетни про всех холостяков, про их похождения и помолвки с предстоящими свадьбами. Ровно до этого дня меня совсем не интересовала светская жизнь. Я не видела в этом смысла.

И как получается – зря.

– СЕЙЧАС, – звонко крикнула сестра, кружась как волчок на месте, и выбежала из спальни.

Я не знала, куда себя деть.

Отец, мать... они осуждающе буравили взглядами, ища на моем лице подвох. Но я оправдываться точно не собиралась. Гордо, очень надеясь, не знаю на что, отвернулась от них к окну, собираясь не поддаваться еще большему отчаянию.

Сестра прибежала через несколько минут, размахивая в руках последним «Вестником».

– Это последний выпуск. Здесь он точно будет. Хотя, может, тебе не повезло и истинность случилась с женатым драконом.

Сестра говорила это так безразлично. Так обыденно. А я от этой мысли похолодела, чувствуя легкое головокружение.

Пожалуйста, боги, услышьте меня. Пусть он будет свободен. Я не переживу такого позора.

Сестра запрыгнула на кровать, на весу листая хрустящие, пахнущие чернилами страницы.

Секунда, две…

В воздухе застыло напряжение...

Первым не выдержал отец:

– Главное, чтобы это был кто-то не ниже маркиза. Это же такая удача.

Его голос звучал радостно и как-то гордо, я, шокированная, взглянула в его глаза, в которых горел неподдельный интерес к моей персоне. Как же быстро сменились его эмоции. Буквально несколько секунд назад он рвал и метал, а теперь...

Он ждал, все ждали.

Мама толкнула отца в бок, тот зашипел и удивленно на нее посмотрел:

– Мне кажется, дорогой, что это лишь начало наших бед.

Отец лишь отмахнулся.

– Мы можем потребовать выкуп.

От этих слов я вздрогнула.

Отец всего лишь хочет меня выгодно продать, прикрываясь неожиданной истинностью.

Наблюдая за ловкими пальцами сестры, я молилась про себя, чтобы моим истинным оказался дракон попроще.

Сердце замедлило ход...

И она остановилась на одном из разворотов, где какая-то корреспондент анонсировала будущий бал дебютанток и потенциальных женихов…

Фотографии запестрели у меня перед глазами, я тужилась всматриваться в красивые, холеные лица, пока не остановилась на одной из них.

Видимо, у меня на лице отразилось столько эмоций, что все, кто находился в спальне, нетерпеливо наклонились, смотря на объект моего интереса. И в унисон со мной вскрикнули, когда до них, да и до меня наконец дошло, с кем я, никчемная серая, посмела закрепить истинность!

Глава 6

Узкий коридор возле глухо запертых дверей, ведущих в императорскую приемную, внушал жуткий страх. Эти темные давящие на плечи стены с толстыми портьерами на противоположных окнах и множество портретов, с которых на меня смотрел наш император.

Бр-р!

Его пробирающий строгий взгляд проникал под корку мозга, призывал сознаться во всех своих грехах, даже тех, которые не совершала.

Да, я трусила.

Очень.

От волнения стоять смирно совсем не получалось, поэтому я нервно ходила туда и обратно, считая шаги от одного края до другого.

Семьдесят четыре.

Вот уже час прошел с момента, когда отца пригласили в приемную. А меня оставили здесь одну.

– Главное, не наделай больших глупостей, чем в прошлый раз. У меня не хватит сил и нервов отмывать твою и без того потрепанную репутацию.

Отец шипел, больно раня словами, но я видела в его глазах неподдельный интерес и азарт.

Журил он меня скорее по привычке, а в мыслях уже подсчитывал выгоду от проснувшейся так кстати для него истинности.

И впервые мне было совершенно все равно.

Что думал отец, что скажет мать.

ВСЕ РАВНО!

На кону МОЯ судьба.

И я хотела, нет, не так, я жаждала поскорее поставить точку в этом вопросе. В вопросе, в котором мое желание, мое мнение никто не спросит.

Уже не спросили и переиграли.

И это родные и близкие.

А противостоять императору...

Утром, когда пришел ответ на просьбу отца, я категорически отказалась ехать.

О-о-о!

Мое упрямство восприняли бурно, не ожидая от меня сопротивления.

Родители сначала замолчали, ошарашенно переваривая сказанные ровным ледяным голосом слова, а потом взорвались, бурно негодуя в мой скромный адрес.

– Ты понимаешь, что нас всех подставишь. Императору не отказывают!

Мать грозной фурией летала возле моей кровати, стараясь если не словом, так своей фигурой сломать мою волю.

Но я, несмотря на слабость в теле, как никогда была тверда в принятом решении.

– Поедет как миленькая. Что удумала! Иначе вон из дома и поминай как звали.

Отец кричал, извергая на меня яд из угроз и упреков. Но я давно перестала воспринимать его слова всерьез.

Он довольно часто использовал привычный для меня способ запугивания.

Я все так же жила в его доме. Пускай плохо. В беспросветном одиночестве, в тяготеющей надо мной атмосфере нелюбви.

У меня имелась своя небольшая комната и вкусная еда...

Я никогда не жаловалась и ничего не просила.

Больше не просила. Зная наверняка, что не только откажут, еще и обругают вдобавок.

У меня выработался иммунитет, а взрослея, научилась распознавать и их слабые стороны.

Мать, например, сильно боялась упасть в глазах общественности.

Хотя, казалось, куда еще ниже.

Обнищалый род На’йло, пускай и с выдающейся родословной.

И причиной бедности, которая с каждым годом все сильнее отражалась на нашей семье, был и оставался отец. Заядлый игрок, спустивший все наследство, погрязший в долгах и кредитах.

А еще я...

Мама чуть руки на себя не наложила, когда сразу после моего рождения во мне проявилась «серая магия».

В нас любой кому не лень тыкал пальцем. О нас сплетничали и писали в светских хрониках.

Пережив несмываемый позор, она замкнулась в себе, не уделяя мне особого внимания. Ее совершенно не интересовало, что со мной не хотят общаться сверстники. Их придирки и тумаки на общих праздниках, где юные драконы творили что хотели, оставляли синяки и ссадины на моем теле.

А если я смела ей жаловаться, она еще больше злилась, упрекая и ненавидя меня всем сердцем.

Слава всем богам, родилась сестра, и мне стало не нужно сопровождать родителей на ненавистные для меня мероприятия.

Мое место заняла сестра. Черная драконица.

И меня оставили в покое.

И вот сегодня, когда я наотрез отказалась ехать на прием к императору, они словно впервые меня увидели.

На их лицах я читала безграничное удивление и растерянность...

Я даже, казалось, слышала, что они думали:

«Но не силком же ее волочить во дворец!»

Да, я не уступала. Вцепившись в полы все того же одеяла, категорически отказывалась ехать.

И все потому что...

Боялась снова встретиться с ним. С тем, кто волею судеб стал моим истинным...

Нет! Еще раз нет!

Так уж получилось, что я ни разу не видела его воочию. Даже портрет не рассматривала.

Но зато слышала и читала о нем достаточно.

Жестокий боевой генерал.

Веррион Дагнар.

Он редкий гость на балах и приемах.

Это, видимо, мне так несказанно повезло.

Его стихия, его страсть – сражения и поле боя. Где о его подвигах воспевали песни. Даже император благоволил, выделяя среди остальных драконов, любя и уважая его как равного.

Но каждый очередной подвиг означал одно – чью-то смерть. Пусть и врага, которого он с особой жестокостью карал, не различая, мужчина это или женщина, старец или ребенок!

И в таких страшных, не знающих жалости и пощады руках окажусь я?

Ладони сами собой сжимались в кулаки.

Нет.

Я не ЖЕЛАЮ!

Очень хотелось плакать, когда я думала о своей незавидной участи.

И только искаженные от ярости лица родителей останавливали меня, сдерживали потоки слез, которые я обязательно отпущу на свободу, как только останусь в привычном для меня одиночестве.

Все мои чувства, вывернутые наизнанку, все мои мысли, пляшущие стремительную польку, все противилось даже чувствам, что я испытала там, в оранжерее.

Нет. Не бывать этому!

Отец не выдержал первым и выбежал из комнаты, оставляя меня с матерью наедине.

Она тяжело вздохнула и села рядом на кровать.

– Все было бы по-другому, если бы на твоем месте оказалась Ирэн.

Ее хриплый от криков голос дрожал. А я никак не могла понять почему. То ли от злости, то ли от сожаления. Но вдруг она резко поменялась в лице. Превращаясь в сумасшедшую, с горящими ненормальным блеском глазами, она больно схватила меня за плечи и прошипела.

– Ты! Ты причина всех моих неудач... Ты!

Я откинула ее руки, отодвигаясь на самый край кровати. Но мать нависала, стремясь вцепиться в лицо.

Возможно, ей удалось бы мне навредить. Я сжалась в комок, с ужасом всматриваясь в ее искаженное лицо. Но в комнату вернулся отец, держа в руке свернутый пополам листок.

Мать вскочила, моментально приходя в себя. Чинно поправив свое красивое платье, уступила место отцу, прекрасно зная, что находится в его руках.

Что они задумали... что?

Отец уверенно кивнул матери и протянул лист мне.

Я подчинилась, чувствуя всем телом, как во мне шевелится жгучее дыхание предчувствия. А когда развернула... и принялась читать письмо... то поняла, что жизнь моя оборвалась... и больше никогда не будет как раньше.

Глава 7

Буквы... они растекались перед глазами... превращаясь в мутное, размытое пятно. Когда последняя строчка, написанная красивым женским почерком, была прочитана, я не выдержала. Больше не было сил держаться... и расплакалась, не ожидая от родителей поддержки.

Они и не спешили меня утешать. Стояли, оглушая привычным равнодушием. Подняв заплаканное лицо, я в первую очередь посмотрела на мать. В ее глазах горел триумф. Да, она наслаждалась эффектом, который произвело на меня это обжигающее пальцы и душу... письмо.

А вот отец...

Глаз он не поднимал, нервно переступая с ноги на ногу.

– Почему не сказали раньше?

Мой голос... дрожал, жалобно урывками вырываясь наружу.

– Зачем столько лет мучили меня? Ведь я каждый день спрашивала, задавала себе один и тот же вопрос: почему? Почему мама меня не любит... свое родное дитя? А ты, отец?

Он вскинул голову, встречаясь с моими, так похожими на его собственные, глазами, и, сурово поджав губы, промолчал, не желая передо мной отчитываться.

– Или мне вас теперь как-то по-другому называть? Как, скажите?

Последние слова я уже выкрикивала, сотрясаясь в рыданиях.

– Дорогая, пошли, пусть немного попривыкнет и переварит новую информацию.

«Мать» отстраненно пожала плечами и, задрав высоко подбородок, вышла из моей спальни. Отец пошел следом, но на пороге остановился, добивая своими словами:

– Твоей руки просит лорд А’шинтом. И если ты через час не будешь готова отправиться со мной на прием, я дам согласие на ваш брак.

Я ничего не ответила.

Мне было уже все равно.

Что хуже? Стать женой самого древнего дракона, мерзкого старика, охотника за молодыми девушками, или признать истинность и навсегда связать себя с генералом драконов, к которому я ничего, кроме страха, не испытывала?

Расчет отца был верен... а мой выбор очевиден.

Старика А’шинтома я боялась больше.

Покрутив в руках письмо, я еще сильнее зарыдала, наблюдая, как крупные, словно алмазы, слезы оставляют разводы на белой бумаге, рисуя замысловатые чернильные узоры.

И захлебываясь слезами, сжимая от отчаяния зубы, я еще раз развернула почти полностью пропитанную влагой бумагу и принялась по новой читать то, что чувствовала, о чем догадывалась все эти годы, но только сейчас узнала правду.

«Дорогой Вильем, я знаю, что ты продолжаешь прекрасно жить с леди в скобках стервой Мэриен и мое имя давно стерлось из твоей памяти. Но тебе придется вспомнить меня, любимый.

После наших незабываемых встреч ты оставил меня одну, без содержания, на произвол судьбы. Одну с твоим ребенком в моей утробе. Сколько моих писем ты оставил без ответа? Больше десятка раз я писала тебе о нашей малышке... Даре. Да, я назвала ее в честь твоей, СУКИ, матери, которая еще до твоей скоропостижной свадьбы развела нас, считая меня недостойной парой для своего любимого сыночка.

Чтобы ты каждый день, когда смотрел ей в глаза, вспоминал, что сделал. Ты уже, наверное, успел заметить и оценить подарочек, который прилагался к моему посланию. Теперь ты будешь воспитывать нашу малышку. Знаю, не посмеешь выбросить ее на улицу, кровь не позволит. А твоя пустая, бесплодная жена заменит ей мать.

Ты загнал меня в угол. И тебе с этим жить. Когда-то твоя, Ливия.

P.S. Гори в АДУ, сукин ты сын!»

Оплакивая свою несчастливую, беспроглядную жизнь, я жалела себя, впервые жалела. Ту девочку, которая так стремилась заслужить материнскую любовь.

Как же это было глупо и низко со стороны отца оставить меня жить в своем доме. Заставить свою жену воспитывать меня как дочь.

Я всегда знала, что отец гулял от... Мэриен. Изменял ей направо и налево. Он даже не пытался этого скрыть, приходя под утро пьяным, насквозь пропитанным чужими духами.

Мать... она кричала на него, заламывая руки, грозилась уйти, но прощала, вновь и вновь, потакая отцу в его слабости к женскому полу.

И только сейчас все сложилось в моей голове.

Я!

Я ярое напоминание ужасных поступков отца и вечной слабости матери.

В их браке никогда нет и не будет уважения друг к другу, любви и взаимопонимания.

Я так не хотела.

Для себя не хотела.

Поэтому, когда за мной пришли, я, полностью одетая, твердо решила уговорить императора помочь мне избежать такой участи.

Только по любви.

Я выйду замуж только по любви и никак иначе!

Из моих воспоминаний меня вывел резкий звук открывающейся двери в приемную императора.

Я вздрогнула всем телом, когда темная внушительная фигура стремительным шагом направилась в мою сторону.

Веррион Дагнар.

Одетый в темный генеральский мундир, с широким разворотом плеч... Каждый шаг, широкий и твердый, отражался в висках, где от страха и неожиданности пульсировала болезненная жилка.

Что ему от меня надо?

Он приблизился, нависая надо мной, снисходительно оценивая с головы до ног. Его темные глаза горели каким-то демоническим огнем, заставляя невольно отступить, делая несколько шагов назад. А дальше все, бежать некуда.

Спина уперлась в подоконник.

Его мощная аура подавляла.

В нем больше не было той нежности и страсти, которые я познала с ним в оранжерее.

Он повел носом, принюхиваясь, гипнотизируя своим острым, как кинжал, взглядом. А там я вдруг увидела... о-о-о, дракона, его дракона.

Мощное, покрытое блестящей смольной чешуей тело тяжело дышало.

Каждый вздох, и по телу бежала рябь, перекатывая литые мышцы под стальной кожей. В его вертикальных зрачках я видела себя, маленькую, в дурацком невзрачном платье. Но во взгляде не было неприязни. Нет. Только огромный интерес к моей «серой» персоне...

– Привет...

От моего голоса Веррион моргнул, и дракон заполз обратно, поднимая столб пыли своим длинным хвостом.

Я вновь осталась один на один с его хозяином.

Генерал недовольно нахмурился, пристально разглядывая мое лицо, а потом, грубо схватив за подбородок, прошипел, говоря обо мне в третьем лице, погружая в пучину стыда и обиды:

– И с ЭТОЙ меня связала Мать Драконов? Какой у нее, однако, ужасный вкус.